Вечером Эдик настроился на откровенный разговор с матерью. Он не сомневался, что она обязательно коснется темы его экстрасенсорных способностей. Как-то маменька о них прознала. Этим "как-то" выступил лысый нянь, нанятый ею на работу по уходу за сыном. Сама маменька не открыла правды, но сын не собирался в очередной раз подвергать ее пристрастному допросу. И не станет привычно увиливать от темы. Появилось острое желание покопаться в далеком прошлом, порасспросить о своих предках, о которых он почти ничего не знал.
Эдуард мало интересовался своей родословной, дальше прабабушки, матери его любимой бабушки, "не ходил". Не горел желанием копаться в корнях, жил себе и жил, о наследстве, неожиданно полученном из тридесятого царства от родни в тридцать четвертом поколении не помышлял. Всегда довольствовался тем, что зарабатывал. Его всегда любили, обожали мать и бабушка, этой любви и этого обожания ему хватало с лихвой.
Эдик, вообще, не понимал, как можно считать родным человека, которого не видел в глаза. Пришел к тебе некий человек, признался, что он твой родственник, не такой близкий, но и не такой далекий, ты заключил его в объятия, воспарил до небес от счастья, удивился, как раньше жил без такого замечательного человека.... Почему он должен быть замечательным? Вдруг у него букет пагубных привычек, он собрал в себе все отвратительные черты характера, и он... совсем не родной человек, а авантюрист, вклинившийся в доверие, преследуя корыстные цели. Нет, на деле он - что ни есть родня, но возникает вопрос - где ты был все это время? Искал? Зачем? Что тебе нужно? И пришел бы, если твой родственник был "гол, как сокол"? Мало ли что по венам пульсирует родная кровь, весь организм восстает против такого родства. Встретились, бессодержательно поговорили, расстались без сожаления. По крайней мере, у принимающей стороны не возникло желание встретиться вновь, тоска после расставания не мучила.
Эгоизм невероятного масштаба.
Это твой родственник! Твоя кровь!
Пусть этот человек твой родственник, но он тебе чужой. Едва ли станет своим.
Или станет? Когда на тебя рухнет ворох неприятностей, не к кому будет обраться за поддержкой. Вдруг он знает то, чего не знаешь ты, поможет советом.
Эгоизм Тузикевича не упал до минимальных значений, пока ему хватало заботы и любви маменьки, поэтому не объявлял конкурс на замещение вакантной должности главного балователя. Интерес к далеким предкам и их потомкам, его современникам, был вызван желанием выявить людей с незаурядными способностями. Вдруг где-то живет человек, у которого есть объяснения теперешнему состоянию Эдика. Или человек жил когда-то, и его потомок, неизвестный пока Эдику, способен поведать занимательную историю о случившихся превращениях. В этом случае, процессы, происходящие в его голове, нашли бы объяснение.
Если болезни передаются на генном уровне, то почему не могут передаться экстрасенсорные способности, не ярко выраженные.
Именно, о своих предках и собирался поговорить Эдуард с маменькой...
Маменька прибыла к сыну в бесподобных туфельках на каблучке модного бежевого цвета и с такого же цвета сумочкой. Продемонстрировала туфли и сумочку, кокетливо повертелась перед отпрыском, небрежно сбросила туфли, без сожаления рассталась с сумкой и слишком пафосно заявила:
- Эдуард, сейчас я буду кормить тебя. - Заявление было похоже на угрозу.
- О, нет! Я объелся вареников с картошкой! Запасов мне хватит на неделю.
- Ты же не верблюд, - резонно заметила Жанна Германовна и направилась в кухню. Проверила содержимое одинокой кастрюли, стоящей на плите. Кастрюля оказалась пустой. В обед хозяин и новый молодой помощник с удовольствием умяли плов, приготовленный заботливым Евгением. - Где вареники?
- Ты не поверишь, у кого я был в гостях!
- Меня радует, что ты вышел из дома не только для того, чтобы прогуляться в парке, - похвалила маменька и переключилась на холодильник. Проверяя его содержимое, поинтересовалась, - Эдик, ты все лекарства принимал? Ты занимался на тренажерах?
- Всё принимал, занимался почти три часа, - торопливо произнес сын, не акцентируя внимание матери на человеке, которому он нанес визит: не хочет знать - не надо, он тоже настроен обсудить другую тему. - Мам, у меня к тебе разговор.
- У кого ты был в гостях? Неужели это женщина? Где ты с ней познакомился? - очнулась Жанна Германовна.
- Это женщина! Я ее знаю много лет, - нахмурившись, протараторил сын. - Это Изольда Карловна Бронштейн. Мы живем неподалеку друг от друга, каждый день гуляем в парке, но ни разу не пересеклись. Сегодня я отправился на прогулку раньше времени...
- Я заметила. Как заметила, то ты всеми силами пытался меня отшить, - перебила его мать.
- Да ни Боже мой! - закатил глаза Эдуард.
- Как себя чувствует Изольда Карловна? Честно говоря, я не думала, что она еще жива. В твою школьную пору она казалась мне древней старухой, а на самом деле... была моложе меня теперешней.... Наверное, ей лет семьдесят пять, не меньше.
- Она хорошо выглядит. Конечно, постарела, но столько лет прошло!.. Мам, ты чем-то озабочена? Что-то случилось? Или боишься, что я заведу ненужный разговор? Но ты еще не знаешь, о чем я хочу тебя спросить.
- К твоему разговору это не имеет отношения.
- Тогда что?
- Даже не знаю, как сказать... Андрюшкин покончил с собой.
- Как это... покончил с собой? - заплетающимся языком, спросил Эдуард. - Я виделся с ним недавно, он выглядел удрученным после смерти дочери, но я считал его сильным человеком, не мог подумать, что он способен уйти из жизни по собственной воле. - Эдуард зациклил внимание, что сказал "смерти дочери", а не "гибели дочери". Но развивать мысль было несвоевременно.
- Ты же не ясновидящий, - обронила маменька и внимательно-осуждающе посмотрела на сына. Так ему показалось.
- Как это произошло?
- Утром он, как обычно, отправился на работу. Потом позвонил жене, она уже на пороге стояла, тоже собиралась уходить, и совершенно спокойным голосом сказал, что оставил ей послание в компьютере. Она удивилась - зачем оставлять послание, если можно было поговорить. Ничего спросить не успела, он отключился. Что подумает женщина, если мужчина говорит о письме? Только то, что он хочет сообщить неприятную новость, сказать о которой вслух у него не хватает смелости. Естественно, Сталина Владленовна решила, что муж от нее уходит к другой женщине.
- А на самом деле?
- Платон написал, что ему всё обрыдло, он решил свести счеты с жизнью. Просил его простить и понять. Она начала ему названивать, но телефон был отключен.
- Ты знаешь подробности? - Можно было не спрашивать, маменька почти всегда была в курсе всех дел, творящихся в городе. Особенно, если это касалось известных личностей, или личностей, имеющих отношение к ее давно выросшему чаду.
- Он приехал на Северное водохранилище. Не со стороны пляжа, где и в утренние часы уже полно отдыхающих, а со стороны микрорайона Звездный. В том месте крутой спуск к воде, берег не приспособлен для отдыха, весь зарос кустарником. Ближе к мосту сидела парочка рыбаков, они и рассказали, как всё случилось. Автомобиль остановился, водитель из салона не вышел, и двигатель не заглушил. Потом рванул с места к воде... Спуск хотя и крутой, но не настолько, чтобы кувыркнуться. На земле остались следы протекторов, кустарник по ходу передвижения был поломан. Рыбаки пытались спасти водителя, но безуспешно. Там самое глубокое место в водохранилище, Андрюшкин будто знал об этом. Чтобы с первой попытки, раз и всё. Потом рыбаки позвонили в службу спасения. Спасатели прибыли быстро... Автомобиль вытащили из воды, внутри находилось тело мужчины. По номерам установили владельца. Позвонили его жене. Она приехала в морг на опознание и подтвердила, что это ее муж Платон Валентинович Андрюшкин. Огласке его смерть не предавали. Правоохранительные органы открыли уголовное дело по факту гибели бизнесмена Андрюшкина. По предварительной версии следствия причиной смерти мог стать суицид. Содержание письма свидетельствует о том, что погибший находился в подавленном состоянии. Несмотря на звонок и предсмертную записку, Сталина считает версию следствия ошибочной, требует, чтобы происшествие было тщательно расследовано, и установлена причина смерти ее мужа. Естественно, она не осознает, что говорит.
- Она знает о том, что у супруга была внебрачная дочь, и совсем недавно ее убили?
- Ничего она не знала, - жестко бросила мать, будто судила Сталину за неосведомленность. Сын странно на нее посмотрел. Она заговорила более сдержанно. - Но, естественно, жена заметила его депрессивное состояние, но ничего выпытывать не стала. Свою отстраненность пояснила скрытностью мужа. Он не любил делиться своими проблемами.
- У тебя такой подозрительно-обеспокоенный вид, будто ты помогла Андрюшкину покинуть этот мир, и теперь боишься, что откроется правда, и тебе впаяют статью за умышленное убийство.
- Чего так разволновалась? Извини, я глупо пошутил.
- Твои шутки здесь неуместны. Погиб человек. Плохой, хороший, не нам судить.
- Андрюшкин не относится в разряду людей, легко расстающихся с жизнью. Даже если у них началась полоса депрессии. В такие жизненные периоды они привыкли с головой погружаться в работу.
- Сейчас кризис. Возможно, у него в бизнесе были проблемы.
- Бизнес бизнесом, главное - дочь. Каким бы сухарем не был Платон, смерть дочери сильно повлияла на него. Я встречался с ним в ресторане "белый рояль", видел, как он страдает. Надеялся его разговорить, но он не назвал мне истинную причину своих страданий. Напротив, когда я завел разговор о внебрачных детях, стал бросать едкие намеки.
- Зачем ты заговорил о дочери! Я же тебя просила!
- Маменька, ты сегодня какая-то... взбудораженная, - с трудом подобрал удобоваримое слово Эдуард. - Я понимаю, что смерть Андрюшкина повлияла на тебя, но зачем так злиться.
- Не хочу, чтобы ты касался Киры Сычкарь, сейчас мы говорим о Платоне. Я считаю, что у него были проблемы в бизнесе! - с завидным упрямством повторила мать, поставив в тупик сына, который не понимал такого нежелания.
- Ладно, будем говорить о его бизнесе, - покладисто согласился Эдик. - Недавно я разговаривал со своим осведомителем. Он работает в строительной компании "Министрель", владельцем которой, как ты знаешь, является господин Андрюшкин. Меня не интересовали дела бывшего конкурента, речь шла совсем о другом, но, тем не менее, я не преминул спросить. И представь себе, с удивлением узнал, что, несмотря на кризис, наш Платоша обмазан шоколадом в несколько слоев. Прямо, обзавидовался. Мой "Вектор" теряет заказ за заказом. Так что можно с уверенностью сказать - на этом фронте у него потерь не было. Значит, все дело в...
- Эдик! Я же просила! - рявкнула Жанна Германовна, не дав сыну продолжить.
- Слушаю и повинуюсь, - тараща на нее глаза, без намека на игру проговорил он. - Уж не знаю, как к тебе подступиться, о чем можно говорить, о чем нельзя.
- Давай поговорим о сомнениях Сталины Андрюшкиной относительно смерти ее мужа, - совершенно спокойно предложила мать, будто не было недавнего эмоционального всплеска, так ей несвойственного. Теперь она походила на человека, чудом избежавшего виселицы и пока не осознавшего своего безмерного счастья.
- Я придерживаюсь мнения Сталины! И знаешь, что заставляет меня усомниться в предварительной версии следствия?
- Что же?
- Внутренне чутье!
- Внутреннее чутье к делу не пришьешь. Нужны веские доказательства.
- О своих ощущениях, не поддающихся определению, я и хотел с тобой поговорить.
- С одной стороны я рада, Эдик, что ты отвлекаешься на посторонние дела, а с другой стороны... С другой стороны, твое погружение в чужие проблемы и беспокойство за совершенно незнакомых людей меня пугают, - внезапно пошла мать на попятный, позабыв о судорожном вовлечении сына в чужую жизнь, дабы отвлечь его от тяжелых дум.
- Отставить панику на корабле! - отшутился Эдуард. - Я догадываюсь, что ты подразумеваешь под погружением в чужие проблемы. Я не лечу наложением рук, не навожу порчу на людей, не привораживаю, не предсказываю будущее. Поэтому не понесу наказание за шарлатанство по всей строгости закона. Внутри меня что-то происходит, бурлит, взрывается, как в случае с отцом Евгения, и само собой рождается озарение. Я не могу объяснить, почему сделал вывод, что у него рак. Решил - это элементарный бред человека, который мается от скуки. Когда диагноз был подтвержден, я был удивлен не менее, чем в день озарения.
- Это был... единичный случай? - глядя куда-то в сторону, спросила маменька напряженным тоном. По её лицу было заметно, что поверхностными сведениями она обладает, но хочет услышать из первых уст. Хочет и чего-то боится.
- Долго рассказывать, - отмахнулся сын.
- Я никуда не спешу, до утра еще уйма времени. И я рада, что ты сам завел разговор на эту щекотливую тему.
Сначала он рассказал о случае с Серафимой и ее сынишкой Витюшкой, посчитал это ярким вступлением, после чего растерял весь запал и попытался изложить события, произошедшие после написания первой и пока единственной миниатюры, в правильной последовательности. Но перескакивал с одного на другое, возвращался, сбивался, но умная женщина во всем разобралась без дополнительных вопросов и сделала вывод.
- Ты считаешь, что напророчил участие молодого человека в покушение на Обносова. На самом деле, он ни в чем не виноват. Поэтому нанял для него хорошего адвоката. Но не отстранился от дела, пытаешься вести собственное расследование.
- Веду через пень-колоду, как говорила бабушка. Паша... это адвокат... Павел Ерохин, ты с ним встречалась, требует, чтобы ни я, ни Тимофеев не лезли не в свое дело. Он работает в тесном контакте с профессионалом, в услугах самодеятельных детективов он не нуждается. Но я не могу сидеть сложа руки, раз напророчил, как ты выразилась, участие Григория Ширяева в покушение на доктора, виновного в смерти его матери. Чем глубже я погружаюсь в расследование, тем все больше и больше запутываюсь. Люди завязываются в родственные связи, всплывают старые тайны... Кстати, тебе ничего не рассказывала мать Евгения о своем муже?
- Ты о чем?
- О супружеских изменах. Ходок он был или всю жизнь любил ее одну?
- В твоих словах чувствуется ирония, - с осуждением сказала маменька. - Ты не веришь в супружескую верность?
- Верю, не верю, какая разница.
- Не думаю, что твоя Дина тебе изменяла.
- Дина давно не моя, и обсуждать ее преданность я не желаю!
- Чего ты в нее въелся?
- Сам не знаю. Просто не хочу ее ни видеть, ни слышать, ни говорить о ней.
- Значит, она тебя чем-то зацепила. О людях, которые тебе безразличны, или не говорят вообще, или говорят без эмоций.
- Поговорили и забыли, как говорила бабушка.
- Ты постоянно ее цитируешь.
- Почему бы нет. Тебе это не нравится? Ты всегда соревновалась с ней за мою любовь. Но это глупо. Тем более сейчас...
- Раз мы заговорили о моей покойной матери, то хочу рассказать тебе одну байку, которую она поведала мне давным-давно. Странно, что ты об этом не слышал.
- А может и слышал.
- Если бы слышал, то не спрашивал меня о предках, от которых тебе передались некие способности на генном уровне.
- О, как! И почему я впервые об этом слышу?
- У меня не было повода, да, и забыла я о той давней истории. А бабушка не хотела забивать тебе мозги. В детстве ты отличался излишней впечатлительностью.
- Что ты подразумеваешь под излишней впечатлительностью? - напрягся Эдуард.
- Какая разница!
- Большая! Мам, что ты скрываешь?
- Ладно, раз всё это в прошлом, то я расскажу. Ты... страдал лунатизмом.
- Я? Лунатизмом? Час от часу не легче! Чем я еще страдал?
- Больше ничем.
- И когда это началось и сколько времени продолжалось?
- Тебе было десять лет. Продолжалось полтора года. Это сейчас я говорю так спокойно, а тогда мы с мамой чуть с ума не сошли. Сторожили тебя по очереди. Всё боялись, что ты свалишься во сне из окна, ил откроешь дверь, выйдешь на улицу, и там с тобой случится... большая неприятность.
- Почему я стал лунатиком?
- Доктор объяснил, что причина в переутомлении. Прописал тебе успокаивающие препараты, сказал, что надо больше гулять на свежем воздухе. Мы заставили тебя уйти из секции тенниса, бросить занятия живописью, продали коллекцию книг советской фантастики, чтобы оградить тебя от запойного чтения. Когда ты находился дома, ты не расставался с книгой.
- И помогло?
- Все прошло само собой, спустя полтора года.
- Почему я об этом не помню?
- Мы с бабушкой тебе ничего не говорили.
- А мой предок, о котором ты собиралась рассказать, тоже был лунатиком?
- Нет, лунатиком он точно не был. Звали его Бугаев Аким Селиверстович. Он приходился моей маме прадедом по отцовской линии. Фамилия оправдывала его габариты: был Аким здоровенным мужичиной, высоченным, в плечах косая сажень, подковы легко гнул. Слабость была в одном - женщин очень любил. Они отвечали ему взаимностью. Как откажешь такому красавцу! Обманутые мужья пытались его урезонить, но безрезультатно. Когда народное терпение лопнуло, деревенские мужики сговорились, подкараулили любвеобильного бугая и избили его до полусмерти. Особенно пострадала голова. Родственники надеялись на чудо, обидчики - на торжество справедливости, иначе оклемавшийся Аким поквитается с каждым. Местная знахарка, которая его лечила, сказала, что если он и оправится, то останется дурачком. Месяц он провел в беспамятстве, родня тихо готовилась к похоронам, но продолжала поить его чудодейственными отварами "от знахарки". Как-то поутру они проснулись, глядь, а Аким сидит на кровати и обводит непонимающим взглядом убранство дома. Мать бросила к нему, плачет, причитает, а он и говорит: "По кому ты так убиваешься? И как тебя зовут?" Женщина смолкла, потом заревела белугой: "Все так и вышло, как Махора обещала!" Махора - это местная целительница. Недолго думая, Аким отвечает: "Меньше слушайте, что ваша Махора говорит. Много она понимает! Пусть лучше дома сидит, в лес за травами не ходит?" Махоре, естественно, передали пожелание "дурачка". Но кто бы к нему прислушивался! Отправилась Махора в лес и сгинула. Долго ее искали. Когда надежда пропала, один пацаненок пошел в лес по грибы, и нашел человеческие останки. По рваной одежонке поняли, что это Махора. Странно, что во время поисков жители много раз ходили мимо этого места, и никаких останков не было. Рядом с останками заметили медвежьи следы. Но медведи в тех местах никогда не водились. Не мог медведь расправиться с жертвой, а потом перенести обглоданный скелет ближе в деревне, чтобы его похоронили честь по чести.
- И тогда жители решили, что это проделки дурачка, - предположил Эдик.
- На кого же еще думать! Стали люди обходить дом Бугаевых стороной. Некоторые даже требовали изгнать всю семью из деревни. Как-то пришли в дом с дубинками и давай угрожать. Бугаевы перепугались, стали спешно собираться в дорогу. Как ни уговаривала мать сына не выходить на крыльцо, он вышел. Провел по толпе суровым взглядом, остановил взгляд на одном мужике и говорит: "И чего ты здесь стоишь?! У тебя жена на сносях, она вот-вот в подпол упадет!" Голос у Акима был зычным, орущих людей он без труда перекричал. Все его услышали и разом смолкли. Никто с места не сдвинулся. Тогда Аким махнул на всех рукой и поспешил к дому того самого мужика. Уверенно пошел, хотя, никого из жителей не помнил, и не знал, кто и где живет. Толпа двинулась за ним. А в это время беременная жена того мужика открыла подпол и хотела спуститься вниз, но голова закружилась, и еще бы чуть-чуть и рухнула вниз. Аким вовремя подоспел, спас женщину, чем заслужил уважение односельчан. Но они все равно его сторонились. Пока однажды к нему не пришла перепуганная мать с маленькой дочерью на руках. Девочка почти не дышала. Мать сказала, что дочь сначала ходила, как пьяная, потом упала на землю и стала биться в конвульсиях. Побилась и затихла. Послали за лекарем, но пока он доберется до деревни, будет уже поздно, одна надежда на Акима. Тому хватило одного взгляда. "Она белены объелась". - "Белены?" - удивилась мать и призналась, что, действительно, принесла в дом белену. В то время белену приносили в дом, чтобы защититься от грозы. Поверье такое было. Несмотря на отвратительный запах, ребенок наелся этой сорной ядовитой травы.
- Аким спас девочку?
- Он влил в нее много воды, потом положил животом на свое колено и вызвал рвоту. Так обычно поступают в наши дни, когда выгоняют воду из легких у утонувшего человека, которого удалось вовремя вытащить из водоема. Аким проделал эту процедуру несколько раз. Трава всегда считалась ядовитой, после ее употребления у человека появлялась чрезмерная возбудимость, судороги, заканчивалось летальным исходом. На этот раз примитивный метод лечения оказался чудодейственным. Приехавший позже лекарь был поражен. А жители деревни решили, что дело не в очищении организма, а в самом целителе, который предсказал гибель Махоры, предупредил о возможном несчастном случае с беременной женщиной, и вылечил девочку.
- И Аким поставил дело на поток, начал лечить людей?
- О лечении мама не говорила, больше о предсказаниях. Если он чувствовал беду, то шел к человеку и предупреждал. Люди к нему прислушивались.
- Долго он прожил?
- По тем временам, порядком. Лет шестьдесят. Так и не женился. Жил с одинокой сестрой. Она была рябой, ее никто замуж не брал.
- Что тебе еще о нем бабушка рассказывала?
- Я уже не вспомню.
- Я не думаю, что удар по голове спровоцировал появление предсказательных способностей. Они были у Акима всегда, но он об этом не задумывался. Прожигал свою жизнь, пользы не приносил. А дар сидел внутри и ждал, когда его задействуют. Потом возмутился: нельзя же так! И поставил ультиматум.
- Ох, впечатлительный ты мой, - вздохнула маменька и потрепала сына по плечу. - Сейчас будешь примерять на себя чужой кафтан. - В голосе сквозило удовлетворение, осуждения не было.
- А вот мне интересно: предчувствие постоянно было при Акиме? Или появлялось периодически?
- Кто ж его знает, - передернула плечами Жанна Германовна.
- Может, надо найти каких-то бабушкиных родственников и спросить? Дополнить сведения об Акиме-кудеснике, узнать о других родных с подобными... отклонениями.
- Зачем тебе это? - с явным недовольством спросила мать.
- Чтобы понять, что со мной твориться?
- Эдик! Я очень хочу, чтобы ты встал на ноги! Я не прошу заниматься только собой, но собой нужно заниматься в первую очередь.
- Ты не подумала, что я выжил в аварии благодаря своему раскрывшемуся дару? Меня оставили в живых, чтобы я помогал людям. Увы, без высокопарных слов не обошлось.
- Увы, - поддержала маменька излишне быстро, как будто предупреждала изложение дальнейших грандиозных планов наследника Акима-кудесника. - Зря я тебе наговорила этой чуши, - опомнилась она. - Эдик, ты не подумал, что на самом деле все гораздо прозаичнее?
- Что ты имеешь в виду? - ошалел от заявления матери сын.
Мать будто бы не услышала и философски заметила:
- Язык мой - враг мой.
- Это ты к чему? Не надо было выбалтывать чушь, которую сочинили мои предки? Или ты сама все выдумала, чтобы меня отвлечь от пагубных мыслей? Если сама, то можно за тебя порадоваться - на ходу подметки рвешь, как говорила бабушка. Вот в кого я такой... сочинитель! - язвительно обронил Эдуард.
- Избави Бог! Мне еще не хватало выдумывать трогательные истории о предках с выдающимися способностями, - зарделась маменька. - А свое поведение я могу объяснить просто - мне совсем не нравится, что творится вокруг тебя. Всё начиналось как безобидное увлечение, никто не думал, что продолжение будет таким... запутанным.
- Почему вокруг меня? Я к этим... делишкам, - с трудом подобрал он слово, характеризующее события последнего времени, - не имею никакого отношения. Я никогда не был знаком с Григорием Ширяевым и его матерью, не встречался с Кирой Сычкарь, не пересекался с Анной и ее дочерью Таисией. Единственно, кого я знал, это был Платон Андрюшкин. Но он сам выбрал... такой конец.
- Ты сказал это без уверенности.
- Потому что вконец запутался. Моему предку, если он существовал на самом деле, было проще: события следовали поочередно, а на меня они набрасываются разом. Не могу разобраться в хитросплетениях.
- Тебе нужен отдых. Выбрось всё из головы, поезжай-ка ты за город.
- За город? А как же Гришка?
- Гришкой занимается Павел Ерохин. Расследование гибели Платона я возьму под свой контроль, - со знанием дела сказала Жанна Германовна, будто была руководителем следственного комитета.
- Наверное, ты права. Павел настоятельно просил не вмешиваться в работу профессионалов. А мне надо проветрить затуманенные мозги...
Эдуард Тузикевич провел бессонную ночь, но, несмотря на это, не стал валяться в постели до полудня. Поднялся привычно рано.
Его постоянно тянуло к окну, как тянет алкоголика к бутылке. Но он боролся со своей "пагубной" привычкой. На этот раз не удержался и, проезжая на коляске мимо окна, бросил мимолетный взгляд на улицу. По тротуару важно шествовала вчерашняя знакомая в кумачовом берете, без спешки, с чувством собственного достоинства. Был субботний день, поэтому дворник решил сачкануть. Улица в ранний час была пустынной, женщина в берете чувствовала себя хозяйкой положения.
В замочной скважине зашерудили ключом: пришел Евгений. Эдик поспешил выехать в холл и сразу приказал:
- Женя! Быстро беги на улицу, я видел нашу бомжиху, веди ее сюда!
- Не стой, делай, что тебе говорят. Не приведешь, будешь целый день по городу рыскать в ее поисках.
Тимофеев исчез, а Тузикевич вернулся к окну.
Дама по-прежнему никуда не спешила, дошла до булочной и заглянула в урну, стоявшую у входа. Не успела заняться ее исследованием, как рядом выросла мужская фигура. Без всяких проволочек Женя крепко схватил даму за руку выше локтя и потянул за собой. Дама усердно упиралась, но силы были неравны. Недолго думая, она попыталась сесть на тротуар. Полуборьба проходила в полной тишине: ни мужчина, ни женщина ничего друг другу не говорили, Эдик бы услышал - окно была распахнуто настежь. Когда мягкое женское место достигло жесткого асфальта, Женька легко оторвал даму от земли и потянул через дорогу, в направлении дома Тузикевича. Правила для пешеходов они нарушили, но автомобили по проезжей части не бегали, предпочли отдохнуть вместе с хозяевами. Как только парочка оказалась на другой стороне улицы, то сразу выпала из зоны видимости наблюдателя из окна. Он попытался их увидеть, тянулся, но недвижимые ноги отказывали в помощи. Но теперь он уловил короткий всплеск эмоций.
- Отстань! - крикнула до этого молчавшая женщина. На той стороне улицы она "язык проглотила", на этой изволила возмутиться.
Видимо, мужчина не отстал, потому что послышалось удаляющееся возмущение. Эдик вновь переместился в холл. Вскоре входная дверь распахнулась. Женя впихнул внутрь давешнюю бомжиху со словами:
- Уф, упертая зараза.
- Сам ты...
- Доброе утро! - с завораживающей улыбкой поприветствовал даму хозяин квартиры.
- А, это опять ты! Чего ты ко мне привязался?
- Не дерзи! - осадил ее Евгений. Руки он держал так, как держат хирурги перед операцией, чтобы сохранить стерильность. Стерильность его рук никогда не была на таком низком уровне, но бежать в ванну и драить конечности всевозможными средствами он не спешил: вдруг придется еще коснуться этой женщины, которую и женщиной-то трудно назвать. - Консьерж чуть дуба не дал, когда увидел, кого я привел в ваш дом, - доложил он Эдуарду Марковичу.
- Не очень-то и хотелось сюда приходить!
- Ответишь на вопрос и ступай куда хочешь. Если скажешь правду, получишь денежку, - пообещал совершенно счастливый человек, мечты которого нежданно-негаданно сбылись.
- Откуда ты узнаешь, правду я тебе скажу или совру? - насупившись, уточнила вопрос дама в берете.
Мужчины переглянулись. Инициативу взял на себя Тимофеев.
- У этого человека, - он показал на Тузикевича, - открылись экстрасенсорные способности после страшной автомобильной аварии. Он чудом выжил, но стал инвалидом, как ты видишь. Теперь мы проверяем его способности на практике. Задаем незнакомым людям разных социальных слоев вопросы и проверяем, правду они говорят или лгут.
- Так я вам и поверила, - ухмыльнулась она.
- Кончай балаган! - рявкнул на нее Женька, хотя, она вела себя смирно. Отказалась от попытки улизнуть, с интересом оглядывалась вокруг.
- Деньги, которые я получила за золотые серьги, я давно потратила. Так что, извиняйте, вернуть вам не могу. И дамочке своей скажите, чтобы... занималась своим делом, а не лезла, куда ее не просят.
- По порядку можно? - спросил уважительно Эдуард.
- А ты у нее и спроси?
- Не могу ее найти, она исчезла, - глядя на нее честными глазами, "признался" он.
- Только не надо меня в чем-то обвинять. Признаю - серьги я у нее слямзила, но куда она делась, понятия не имею.
- Тебе же сказали - по порядку! - процедил сквозь зубы страж, стоящий рядом с ней, привычно схватил за руку выше локтя и ощутимо встряхнул. - Чего ты выкобениваешься?! Рассказала, получила деньги и ушла! Все! Никто тебя в полицию не поведет. Ты нас не знаешь, мы тебя никогда не видели.
- Если, конечно, ты не в сговоре с пропавшей женщиной, - пронзая ее взглядом Кашпировского, проговорил Тузикевич. Можно было дать установку на безбедную старость, но условия существования вряд ли позволят дожить до старости.
- Так вы думаете, что она жива? Попросту взяла и смылась! Не захотела ухаживать за инвалидом, тварь такая! - сделала скорый вывод долгожданная гостья.
- Оставь при себе свои догадки, - сильнее сживая ее руку, проворковал Женька, но отодвинулся подальше. Видимо, ароматы немытого тела не относились к его любимым запахам.
Отодвигайся, не отодвигайся, но помещение успело пропитаться новыми, незнакомыми "благоуханиями". Эдик старался не вдыхать глубоко, но это мало помогало. Хотелось поскорее закончить разговор и хорошенько проветрить помещение.
- Дело было так, - начала бомжиха. - Как-то поутру я шла по своей территории. - Она принялась объяснять, какими улицами ограничивается ее территория, но мужчинам это было не интересно. Они поняли, что она двигалась по улице, перпендикулярной той, на которой живет Тузикевич, в сторону булочной.
- Короче! - пресек пространные разговоры Тимофеев. - От лишних слов сумма оплаты не увеличится! - виртуозно загнул он, чем привел даму в берете в состояние, близкое к шоковому.
- Тогда, вообще, ничего не скажу! - обиделась она, оправившись от неприятного заявления.
- Женя, лучше помолчи, а то это никогда не закончится, - скривился хозяин, испытывающий нехватку кислорода. И обратился к гостье, - ты получишь обещанные деньги, не сомневайся.
- В общем, иду я, иду, и вижу... - округлив глаза, продолжила она свое повествование, полное загадки и недомолвок по причине мужской нетерпеливости.
- Видишь, - подсказал ей Тимофеев, прервав многозначительную паузу.
- Ага, вижу, как впереди меня чапает эта... зараза, - подобрала она удобоваримое в этом обществе слово. - Одета... под меня. Но я сразу скумекала, что она ряженая. На ней вещи старенькие, но чистые...
- А мне показалось... - вступил Эдик, но вовремя опомнился, - продолжайте, - вежливо разрешил он.
- И шла она, как будто увиливала от вражеского выстрела: передвигалась перебежками и петляла.
- А впереди нее кто-то шел?
- Кто-то шел, но я не приметила, все внимание сосредоточила на ней. Добралась она до цветочной лавки и хлоп на землю.
- Упала?
- Нет, на корточки бухнулась, прижавшись спиной к стене.
- Кого-то испугалась?
- Не знаю я! Только на нее смотрела. Стало очень интересно, что она дальше будет делать.
- И что же?
- Посидела она, недолго посидела, совсем чуть-чуть, а потом пошла дальше. Добралась до двери булочной и распласталась по ней.
- Как это распласталась?
- Ну, прижалась, так понятнее? Прямо, как цыпленок табака, - пояснила женщина и сглотнула слюну. - Водички не дадите попить.
- Обойдешься, - прикрикнул на нее Евгений.
- Сейчас я дам, а ты ее держи, а то смоется, - сказал хозяин и укатил в кухню. Притащил стеклянную бутылку нарзана и протянул гостье. Та отвинтила крышку и разом выпила половину содержимого. Хотела вернуть бутылку, но мужчина отказался.
- Потом она с осторожностью приблизилась к углу и начала подсматривать. Не знаю, что она там увидела, но больше таиться не стала. Подошла к краю тротуара и стала смотреть вдаль, будто поджидала кого.
- Или кого-то провожала взглядом, - не удержался от комментария Тимофеев.
- Может, и провожала. Я тоже подсматривала из-за угла. Уходить она не спешила. Так и стояла.
- Представительного мужчину не заметила? Он вышел из автомобиля, повернул в обратном направлении, ему была нужна цветочная лавка.
- Как же, помню я его. Он мимо меня прошел. Пахло от него хорошо, чем-то похожим на сирень. Я люблю сирень.
- Не будем обсуждать парфюмерные запахи. Он купил букет и...
- Ничего он не покупал!
- Но как же! Он появился у своей машины с букетом в руках.
- Как бы он купил цветы, если лавка в эту пору еще закрыта!
- Где он взял букет?
-Я хотела рассказать, так ты меня постоянно перебиваешь!.. До того, как вернуться, он высадил из своей машины женщину с цветами. Она не сделала и нескольких шагов, как опомнилась и стала кому-то звонить.
- Как ты могла заметить, кто сидит за рулем, если подглядывала за конкуренткой?
- Они дверцами автомобиля громко хлопали.
- Кто они?
- Мужчина этот и женщина с букетом. Она сидела на месте водителя, он - на пассажирском. Оба вышли, попрощались, он вернулся за руль, и уехал. Но недалеко. Наверное, она звонила ему, просила вернуться. Машину я не видела, только водителя, который так неожиданно вывернул из-за угла, что я дернулась от испуга и приложилась затылком к двери булочной. Женщина начала что-то щебетать, потом вернула букет. Я думаю, что она замужем, и муж наверняка бы спросил, от кого цветы. Чтобы избежать лишних вопросов, отдала цветы дарителю. Они снова попрощались, и разошлись по разным направлениям.
- Как они прощались?
- Обычно.
- Страстно, с объятиями и поцелуями, или пожали друг другу руки.
- Страсти не было, это точно. Он ей руку поцеловал. Со стороны очень красиво выглядело.
- Не слышала, о чем с ним разговаривала ряженая женщина?
- Она предложила погадать! Во, учудила! Чтобы гадать на улице, надо было цыганкой нарядиться.
- А он?
- Мне показалось, он, вообще, не услышал, что она говорит. Сунул ей деньги и пошел к машине.
- Глупое предложение со стороны ряженой! - сделал промежуточный вывод Евгений. - Дураку ясно - гадание пришло ей на ум спонтанно, ляпнула, не подумав. Возникает вопрос - зачем лезла к нему с разговорами?
- Хотела обратить на себя внимание, - неуверенно пробормотал Тузикевич.
- А как выглядела эта подозрительная особа? - напряженным голосом спросил Женька, пока не выстроивший линию поведения по отношению к Таисии Арабовой, которая находилась под подозрением.
- Ничего особенно, - скривилась "красотка".
- Но все же. Особые приметы у нее были? Шрам... через все лицо, или она заметно прихрамывала?
- Не было у нее шрама, и не хромала она.
- Может, был незаметный шрам? На правом запястье?
- Врать не буду, я не заметила.
- Хорошо, - дернул головой Тузикевич, - что было дальше?
- Когда она устала стоять на одном месте и собралась пройти мимо меня, я загородила ей дорогу и спросила, зачем она так вырядилась? Она сказала, что не вырядилась, давно живет на улице. А я ей: а серьги в ушах осталась на память о прошлой жизни? Не думала, что она так напугается. Скорее всего, вырядилась в старье, а серьги снять забыла. Сначала она прикрыла уши ладонями, потом стала нервно снимать серьги...
- И в этот момент ты должна была заметить шрам на руке! - перебил Тимофеев. - Шрам на правой руке, - произнес он гипнотическим голосом, растягивая слова.
- Женя, если ты хочешь внушить ей про шрам на правой руке, то не нужно этого делать, - урезонил его Тузикевич.
- Что-то такое было, но на шрам мало похоже. Кривая полоса.
- Искусственно созданная! - выпалил Тимофеев, привычно переместившись из "отряда красных" в "отряд белых". Было непонятно, чего он добивается: то ли хочет, чтобы ряженой бомжихой была Тася Арабова, то ли не хочет этого. Оторвал руку от гостьи и, забыв о гигиене, стал копаться в своей сумке, где находился снимок девушки с неустановленным родством. Не желая давать снимок в руки дамы в берете, он показал его издали и уверенно буркнул, без ноты сомнения, - это она!
Дама в берете прищурилась, подвигала головой вперед-назад, как черепаха, сомневающаяся в своем желании покинуть панцирь, и, нахмурившись, сказала:
- Убей Бог, не могу ее вспомнить! Со столькими людьми приходится общаться за день, - устало поделилась она, - я бы и тебя не вспомнила, хотя, виделись только вчера, если бы не... если бы не сидел в инвалидном кресле.
- Если ты вырываешь из общего образа человека отдельные пятна, то скажи, что тебе запомнилось в этой женщине?
- Серьги! - тотчас брякнула гостья.
- Как они оказались у тебя?
- Могла бы сказать, что она дала мне за молчание или за то, что отпустила ее без взбучки, но не скажу. Она сняла серьги и зажала в кулачке... Ну, я ей и двинула под дых. Она выронила серьги, я их подняла и пошла прочь.
- А она?
- Мне до нее не было никакого дела.
- Что было нужно, то ты и получила, - без осуждения пробасил Тузикевич и перевел взгляд на притихшего Евгения. Тот встрепенулся и открыл дверь, чтобы выпроводить гостью.
- Э, постой-ка, а деньги, - перепугалась она.
- Прости, совсем забыл, - покаялся хозяин и протянул ей пятьсот рублей.
- Не многовато будет? - нахмурился нянь.
- Твое какое дело, - вырывая руку из тисков, сказала дама в берете и собралась удалиться без сопровождающих, но сопровождающий пошел за ней, приговаривая:
- Прослежу, чтобы ты не затерялась в приличном доме...
После ухода гостьи Тузикевич погрузился в себя, желая разобраться в полученной информации. Чутье по-прежнему дремало, подсказки не дало.
Вернувшийся Тимофеев что-то бубнил себе под нос в ванной, мешая работе экстрасенсорной мысли. Появился на пороге кабинета и напомнил, что давно пора завтракать.
- У меня нет аппетита, - обронил Эдик.
- Ну, вот! - всплеснул руками нянь, - как это часто бывает, хотели как лучше, получилось как всегда! - Не дождавшись наводящих вопросов, пояснил, - хотел отвлечь вас от плохих мыслей, забил голову всякой ерундой, не имеющей к вам никакого отношения.
- Наверное, имеет отношение, раз я за всё это ухватился. Вчера маменька развлекла меня одним рассказом. Только почему-то потом назвала рассказ чушью.
- Что за рассказ? - без интереса спросил Женька, вывозя кресло вместе с подопечным из кабинета. Эдик догадался, что они направляются на кухню.
По мере повествования о предке, звавшемся Акимом Селиверстовичем Бугаевым, равнодушие Евгения сменилось озадаченностью и непониманием. В итоге он вместо сахара положил в кофе соль, тщательно помешал, и отхлебнул из хозяйской чашки. Никак не отреагировал на наличие соли, добавил две ложки сахара и, не отдавая отчета своим действиям, придвинул чашку Эдику. Продолжая рассказ, тот вылил содержимое в мойку. Сполоснул чашку и включил электрический чайник, чтобы заварить чай. Сегодня его не колбасило от желания выпить крепкий кофе. Хотелось горячего чаю с лимоном, сдержанно-сладкого. Все манипуляции он проделывал под неусыпным контролем помощника, который на самом деле не замечал, чем тот занимается.
- И это всё объясняет, - вяло отозвался Евгений, терпеливо дослушав до конца, не вставив ни одной реплики или вопроса.
- Судя по твоему обескураженному лицу, не похоже, что тебе все понятно.
- Как же! Теперь мы знаем, что вы унаследовали способности к предсказаниям от Акима. Может быть, Акиму тоже передалось от предка, но об этом никто не знает. Вспомните Серафиму и ее сынишку Витюшку. Вы повели себя точно так, как Аким. Другие случаи требуют более серьезного разбора. Как вы сегодня себя чувствуете? - осторожно поинтересовался нянь.
- Если ты о моих способностях, то они спят крепким сном.
- Ничего, еще не вечер, когда будет нужно, они дадут о себе знать. Как с моим отцом. Или с той же Серафимой.
- Расскажи, что ты нового узнал от Марьи. Предупреждаю - подробности личной жизни меня не интересуют! Так что не нужно тушеваться, говори по делу.
- Не было... никакой личной жизни.... Не могу я вот так сразу...
- Проехали! Что она тебе рассказала?
- Промаялся я у нее часа два. Все не мог придумать, как подступиться к нужной теме. Раскрывать карты я не собирался. Во-первых, сразу поймет, какой интерес привел меня к ней, во-вторых, я ее почти не знаю, вдруг она тоже во всем этом замешана.
- Если замешана, то из нее слова не вытянешь.
- Я тоже об этом подумал...
Евгений не стал рассказывать, как его трясло от страха, когда он поднимался по ступенькам на пятый этаж. Почему-то решил, что Марья наброситься на него на пороге. Она не набросилась, вела себя сдержанно. Первое, что он увидел в прихожей - журнальный столик на колесиках, на котором лежала стопка старых журналов "Наука и жизнь". Он подумал, что стопка переместилась на столик с антресолей перед его приходом, чтобы показать образованность хозяйки.
Знак внимания в виде букета садовых гвоздик приняла не хуже колечка с бриллиантом, восторгалась, долго рассматривала, наконец, поставила в вазу, а вазу выставила на стол, за которым они пили чай. От ужина Женя отказался. Она сказала ему комплимент, он спохватился и "сделал алаверды". Постепенно перестал трястись, заговорил уверенно, без дрожи в голосе. Говорили о его сыне, обсуждали теперешнюю армию, темы жены не касались, но догадливая женщина поняла, что живут они вдвоем с сыном. Ни о своем бизнесе, ни о поселковых жителях не говорила. Медленно перешли на житейские проблемы. Тимофеев на ходу сочинил, как они с приятелем рыбачили за городом, а сын Кешка потерял ключ от квартиры. Пришлось возвращаться в город. А был бы запасной ключ у соседей, остался бы на природе. Марья сказала, что соседям не доверяет, а запасной ключ хранится у подруги. Она тоже родилась в поселке Благодатный, но уже давно живет в городе. Выскочила замуж в семнадцать лет, родила дочь, развелась. Живет вдвоем с дочерью? - спросил Евгений. - Сейчас она живет в очередном браке по любви с мужчиной, к которому я близко бы не подошла. - Выпивает? - И выпивает, и гуляет, и получает сущие копейки. Она его содержит. Спрашивается, зачем ей этот прощелыга?! - Сами сказали, что любит. - Она его любит, он любит всех вокруг, включая ее дочь. - Сколько же лет девочке? - испуганно спросил он. - Двадцать один год. Вы не пугайтесь, пока всё не так плохо, до... каких-то отношений у них не дошло. Но всё к тому идет. Я много раз говорила подруге, чтобы выгнала гражданского мужа к чертовой матери, пыталась открыть ей глаза... Кто б меня слушал! У нее в голове всегда были одни мужики, девчонка росла, как бурьян в огороде. И выросла. Дома не ночует, шляется непонятно где... Одним словом, яблоня от яблони недалеко упала. - Мой сын тоже как-то дома не ночевал, - "признался" Женя. - Телефон отключил, я не знал, что и думать. Утром вернулся, я ему дал по шее. Естественно, он набычился, заявил, что уже взрослый, что имеет право на личную жизнь. Я сбавил тон, предложил поговорить по-мужски, обещал не читать морали и не давать советы. Он рассказал, что познакомился с девушкой... - Тимофеев дал точное описание Евдокии, мысленно восторгаясь своей сообразительностью. Выслушав рассказ бдительного отца, Марья сказала то, что он рассчитывал от нее услышать, - эта девушка напоминает мне дочь подруги. - Как ее зовут? - беспечно спросил он. - По паспорту ее зовут Евникия. Она терпеть не может свое имя, данное при рождении отцом, обещала его сменить в четырнадцать лет, когда будет получать паспорт, но так и не сменила. Имя редкое, красивое, но как ее только не называли в школе. Натерпелась девчонка. - И как всем представляется? - Евдокия. - А фамилия Евникии соответствует имени? - Фамилия самая распространенная - Петрова.