На все попытки Владимира Тарасова завести непринужденный разговор с супругой на отвлеченную тему та отвечала молчанием. Ее выводил из себя его добренький голос, его приклеившаяся к губам улыбка, его желание дотронуться до нее. Раз он проигнорировал ее просьбу, она будет делать вид, будто никого рядом нет. Но когда разговор свернул в иное русло - Тарасов заявил, что скучал по ней и хочет... Чего он хочет, и хочет ли на самом деле, Ленке было не интересно. Не поворачивая головы в его сторону, она громко и внятно сказала.
- Я хочу с тобой развестись. И это не обсуждается.
И самой понравилось, каким тоном сказала: спокойно, без истерии.
Желание супруги не оставило Владимира безучастным. В один миг из мило болтающего человека он превратился во взбесившегося зверя.
- Ах, так, - прорычал зверь и погнал автомобиль подальше от родного дома, к которому они почти доехали.
Лена испугалась, но виду не подала, и не спросила, куда они едут. Только до боли сжала пальца.
Вскоре внедорожник выбрался из города. Женщина напряженным взглядом проводила пост ДПС и полицейского с жезлом в руках, не обратившего на них никакого внимания. У нее не возникло желание позвать на помощь, бороться. Ниоткуда навалилось оцепенение и равнодушие, словно она выпила упаковку успокоительных таблеток. Сгорбленная безучастная старушка никак не напоминала шуструю молодую женщину, недавно строившую грандиозные планы на будущее. Она смотрела на мокрый грязный асфальт, который заглатывал под себя летящий автомобиль, не реагируя на встречный транспорт. Темно-серое шоссе ее зомбировало, на смену постоянной нудной головной боли пришла ужасная разрывающая боль.
Чтобы окончательно не рехнуться от боли, от дороги, от своего заторможенного состояния, Тарасова нашла в себе силы слегка повернуть пудовую голову. Боль пронзила так, что она застонала, но Владимир этого не заметил, слишком был погружен в гоночный процесс. Или его мысли были заняты предстоящей расправой над непокорной женой.
Этот может, - подумала о нем Лена. - Мне кажется или Тарасов, на самом деле, похож на полоумного человека? Неужели рядом со мной находится он - мужчина моей десятилетней любви? Не может быть! Этот лохматый тип с сальными волосами и красными вампирскими глазами не имеет ничего общего с человеком, обожающим себя, ценящим комфорт и уют, созданный не его руками.
Владимир молчал, больше не пытался завести беседу или злобную пикировку. Пикировку даже лучше - в этом случае Елена сможет выйти из состояния транса. Хотя, что она способна сотворить в данной ситуации? Не выпрыгивать же из машины на полном ходу?! Тем более, бессмысленно и опасно затевать с водителем потасовку. Она погубить и себя, и его. Как бы Лена не относилась к Тарасову, смерти она ему не желает.
А Вовка продолжал гнать внедорожник на бешеной скорости, как будто собирался превратить авто в летающий аппарат, который вот-вот должен оторваться от земли.
Пассажирка не просила снизить скорость: Тарасов так судорожно сжимал руль, был так поглощен гонкой, что она предпочла его не отвлекать его, а заодно не напоминать о себе. Вдруг у него в мозгу что-то переклинило, и он, вообще, забыл о ее присутствии.
Что же будет дальше? - подумала Лена. И попыталась успокоить себя, - куда-нибудь мы приедем. И когда-нибудь... - Что случится после, ей даже представить было страшно. - Ну, почему это произошло именно сегодня, в день рождения Кирилла?! - про себя возмутилась она и добавила, - а что бы изменилось, если бы все произошло завтра или послезавтра? Отпраздновали праздник, а потом уже можно меня похищать? Так что ли?.. Я не желаю, чтобы меня похищали, чтобы меня разлучали с Кириллом. Я не желаю становиться пленницей душевнобольного человека, одержимого идеей прожить со мной до старости. Потому что так ему удобно... В таком случае, начинай действовать, а не сиди, как тупоголовая курица на насесте... Курица хотя бы кудахчет, а я похожа на парализованную, у которой отнялись конечности, отнялась речь, благо память не нарушилась. Я помню, какой Тарасов изувер, и какой прекрасный человек Шмидт. Как он мне дорог, как я... Об этом лучше не надо, иначе разревусь, как белуга, на радость изуверу... Но я не могу себе приказать, отключить еще и память, избавиться от любви... Милый мой, хороший Кирюша... Он с ума сойдет, когда вернется домой и обнаружит, что меня нет. Что он подумает? Вдруг решит, что я его обманывала? Поиграла в любовь, и вернулась к богатому мужу.
- Куда мы едем? - хриплым голосом спросила Лена. Неожиданно к ней вернулась способность разговаривать.
Водитель не захотел ее услышать.
- Владимир! Ты оглох?! Немедленно останови машину, я хочу выйти!
Тарасов одарил ее таким взглядом, что у нее пропало желание о чем-то спрашивать, тем более что-то требовать.
Маньяк, - молнией пролетела мысль в ее голове, растревожив еще больше.
Елена стала нервно вспоминать психологию, которую преподавали в институте, на предмет того, как себя вести с агрессивным человеком? Она мало что помнила, потому что у преподавателя был мерзкий, занудный, монотонный голос, доводивший до бешенства всех студентов курса. Чтобы соскочить с противной тональности, все занимались своими важными делами. Лизка с Ленкой, например, играли в крестики-нолики или исподтишка что-то жевали, или читали интересные книги. Гораздо интересней, чем психология.
В трудные жизненные моменты можешь вспомнить даже то, что не было включено в базу твоих знаний. Так случилось и с Леной.
Кажется, надо смотреть в глаза неуравновешенному человеку и во всем с ним соглашаться. И еще... надо ему дать высказаться и дослушать до конца, - восстановила она в памяти якобы несуществующий отрывок знаний по психологии. - Вот прям так взять, и разговорить его. Он будет нести всякую ахинею, а я внимательно слушать и кивать. - Она автоматически кивнула, причем довольно резко, отчего клацнули зубы, а голове стало гораздо легче. Хотела повторить еще разок, чтобы закрепить процесс выздоровления, но одумалась - вдруг все вернется на круги своя. Но все-таки слегка покачала головой из стороны в сторону, как китайский болванчик. Все в порядке...
- Вов, останови! Меня укачало, - миролюбиво проворковала Лена. Полное безразличие с его стороны. Она предприняла еще одну попытку, по-детски заканючив, - ну, пожалуйста! Я тебя очень прошу. - И привела веский аргумент, - а то меня стошнит прямо здесь.
Видимо, пачкать салон любимой машинки ему не хотелось, в иерархии любви машинка занимала второе место после себя любимого, поэтому он сначала сбросил скорость, а потом резко свернул на проселочную дорогу. Проехав всего-то метра три, он нажал на тормоз.
- Дальше не поеду, дорогу развезло, потом не выберемся. - спокойно доложил он, будто атмосфера в салоне была дружеской и не подразумевала надвигающегося скандала.
Елена открыла дверь, но не вышла из машины. Убежать он ей все равно не даст.
Никто из них первый не начинал разговор. Тарасов для себя все решил, а Лена не знала с чего начать. Он смотрел в лобовое стекло автомобиля и не видел ничего, в голове была такая пустота, что элементарный заданный вопрос приведет его в замешательство. Жутко хотелось склонить голову на руль и уснуть - сказывалось напряжение последних дней. Он добился своего: жена рядом, поэтому так расслабился. Что будет дальше, его не интересовало. Куда они едут, он не знал. У него было ощущение, что в уши вставили беруши, надели на голову шапку-ушанку, и как в далеком детстве завязали веревочки под подбородком. Поэтому все окружающие звуки он воспринимал плохо. Сквозь пелену Тарасов услышал голос жены, но никак не мог понять, о чем она говорит. Он тоже распахнул дверь автомобиля, в салон ворвался сырой, холодный воздух. Стало немного легче, шапку с головы сняли, остались одни беруши.
Наконец он услышал, откуда-то издалека, о чем говорит Лена.
- Вов, посмотри на меня. - Когда муж повернулся к ней, она увидела такую боль в глазах, такую тоску, что забыла, о чем хотела спросить.
Она притянула его к себе, уложила к себе на колени его голову и стала гладить, как маленького, приговаривая "все будет хорошо". Она чувствовала, что напряжение отпускает Вовку, он расслабился, дыхание стало ровнее. Девушка с удивлением поняла, что он спит, спокойно так спит, как Штирлиц по дороге в Берлин, только, в отличие от Штирлица, неизвестно, когда проснется. Первым желанием было тихо открыть дверь, положить его голову на сиденье, вылезти из машины и бежать, бежать... подальше от бывшего мужа, назад к Кириллу. Но она не смогла бросить Вовку. Он спал такой спокойный, такой безмятежный, как будто полностью доверил себя и свою жизнь Лене. Она сидела в машине, смотрела на спящего Тарасова, гладила его по голове и думала о будущем, которое уже не казалось ей таким ясным и понятным, как утром...
Кирилл спешил домой. Он хотел забрать Лену и отправиться с ней в ресторан. Именинник забронировал столик заранее. Это было спокойное, уютное место, музыка в нем играла тихо, можно было разговаривать, не опасаясь, что к концу вечера ты оглохнешь или охрипнешь, пытаясь докричаться до собеседника. А когда музыка смолкнет, ты не успеешь понизить голос, и последнюю сказанную фразу услышит весь зал. И весь зал посмотрит на тебя, как на идиота. В том ресторане, куда сегодня вечером они отправятся с Леной, все было иначе. Там Кирилл отмечал защиту своей кандидатской диссертации и знал о традициях заведения и о том, какая публика его посещает.
Шмидт думал о грядущем вечере, мечтал пригласить любимую женщину на танец, нежно прижать к себе и медленно передвигаться в такт музыке.
Одно беспокоило Кирилла: почему Лена не отвечает на его звонки? Но мечты вытеснили волнение. Нехорошие предчувствия Кирилла не донимали. Настроение было отличным...
Лиза Жукова с утра находилась в странном состоянии, будто она была трансформером, который разобрали, а потом неправильно собрали. Отсюда и все вытекающие последствия: каша подгорела, кофе убежал, чашка разбилась. Она накричала на домашних. Жорик и Ванька после этого надулись и разговаривали только друг с другом, игнорируя жену и мать, причем делали это так вызывающе спокойно, будто ничего не произошло. Лизе от такого вызывающего спокойствия стало не по себе. Если бы они начали спорить с ней или вообще оба замолчали, ей было не так обидно. Хотя на кого ей обижаться - сама устроила бурю в стакане воды.
Мужская половина семьи позавтракала, вежливо поблагодарила без привычных нежностей и отправилась в гимназию. У Лизы сегодня был выходной. Она решила все негативные эмоции вытравить физическим трудом. Она была чистоплотной до невменяемости. И считала, что наводить порядок лучше всего без посторонних, которые постоянно отвлекают. Сегодня именно такой день, можно, не спеша, переделать все дела, испечь любимый Ванькин пирог, сходить в салон красоты, тем самым сделать приятное себе и мужу, который обожает, когда она меняет свой имидж. Обожает, если замечает. Бывали случаи, когда Лизавета кардинально меняла цвет волос, а Жорик смотрел и никак не мог сообразить, почему жена задает непонятный вопрос: "Ну, как я тебе?" Но выручал любимый сын, который с малолетства был наблюдательным и галантным кавалером, отмечал малейшие изменения в облике матери и произносил неуклюжие, но такие дорогие ей, комплименты.
В перерыве между уборкой и тестом на пироги, Лиза решила позвонить Ленке. Та ей не ответила. Потом еще раз позвонила и еще.
- Тарасова, возьми трубку! - громко сказала Жукова, будто абонент мог ее услышать и тотчас выполнить приказ.
После нескольких неудачных попыток Лизка стала рассеянной: забыла положить в тесто яйца.
Правильно говорила моя бабушка: когда занимаешься выпечкой, думай только об этом, иначе ничего хорошего из затеи не выйдет! -вспоминала Лиза.
Однако мысли не захотели сосредоточиться на выпечке, улетали все время к непутевой подруге. Жукова набрала ее еще раз. Безрезультатно. Так продолжалось до самого вечера, разница была лишь в том, что перерывы в дозвонах становились все короче и короче. В салон она, естественно, не пошла. Предчувствие чего-то нехорошего съедало ее душу, рвало сердце на части. Лизавета решила всплакнуть, да передумала: нельзя реветь без причины! Ничего с Тарасовой не случилось, просто вышла куда-то, а телефон дома забыла, - успокаивала она себя, вытирая непрошенную слезу.
Кирилл зашел в квартиру и обнаружил, что Лены нет. Ее мобильный телефон лежал в прихожей на тумбочке, верхней одежды в шкафу не было, входная дверь была закрыта как обычно - на два замка.
Значит, она спокойно оделась и вышла куда-то, забыв телефон, и сейчас вернется, - решил он. На всякий случай проверил, на месте ли любимые джинсы и белый свитер. Связь между любимой одеждой Лены и его спокойствием была понятна ему одному. Ни свитера, ни джинсов не было. Он успокоился, но на всего на пару минут.
В подъезде заскрипел лифт, Шмидт прислушался, надеясь, что он остановится на их этаже. Лифт миновал их этаж и поехал выше.
Кирилл подошел к окну и выглянул на улицу. Дождь почти прекратился, но небо было затянуто. Еще чуть-чуть и совсем стемнеет.
Где она, где?
На улице стало быстро темнеть. Уличные фонари еще не зажглись, и от этого было еще тревожнее. Кирилл упорно стоял у окна, уткнувшись лбом в стекло.
Зажглись фонари. Кирилл невольно улыбнулся, словно их свет имел отношение к возвращению Лены. Прохожие спешили домой, но его девочки среди них не было.
Сейчас позвоню Бирюкову и посоветуюсь с ним, что мне предпринять? - решил Кирилл, но не успел осуществить задуманное - тревожную тишину квартиры разорвал звонок в дверь, который моментально снял сумасшедшее напряжение.
Кирилл бросился к двери. Напряжение как моментально исчезло, так сразу и вернулось, когда он увидел, кто перед ним стоит. А перед ним стояла не та, о которой он думал весь вечер.
Разочарованию Шмидта не было предела. Он не хотел видеть эту женщину, он, вообще, никого не хотел видеть, кроме Лены. Возможно, еще Бирюкова, который даст дельный совет. Советом его помощь не ограничится.
На пороге квартиры Кирилла стояла соседка Светлана, с которой они никогда не обменивались визитами. Соседка Светлана хмурилась и с задумчивым видом смотрела на хозяина квартиры, распахнувшего перед ней дверь. Ему показалось, что она мечтала увидеть вместо него кого-то другого и сейчас обязательно спросит: "А кроме вас здесь никто не проживает?" Глупые вопросы озадачивали кандидата биологических наук. Будучи сам человеком весьма не глупым, он имел дело с людьми себе подобными, которые глупых вопросов не задавали.
На смену счастливой улыбке на лице мужчины наряду с озадаченностью появилось разочарование, прихватившее с собой раздражение. Он хотел сослаться на занятость и грубо захлопнуть дверь перед непрошенной гостьей, то та его опередила.
- Кирилл, вы меня извините, но мне надо с вами поговорить, - робко начала она и почему-то заглянула ему за спину, словно не желала появления свидетелей, способных помешать их доверительной беседе.
Прежде чем прийти к соседу, молодая мать долго раздумывала: надо ли встревать в чужую жизнь? Но странное происшествие на улице заставило ее пренебречь собственными принципами, которые и заключались в том, чтобы не лезть, куда тебя не просят.
- Света, я сейчас очень занят, давайте в другой раз! - Все-таки Кирилл решился озвучить свое нежелание выслушать соседку, пусть и очень симпатичную, пусть и с проблемами, которыми она решила поделиться с ним, неизвестно по какой причине. Вероятно, ранее этот визит и робкая речь польстили бы мужчине, возомнившему себя спаситель всего слабого рода, но не сегодня. Отсюда и резкость, отсюда и забывчивость всего того, что ему внушали бабушка и мать с раннего детства - при любых обстоятельствах быть вежливым. Вежливость, как известно, главное орудие защиты, оно нокаутирует соперника, коему подобная черта так же известна, как творческому работнику строение жидкостного ракетного двигателя закрытого цикла.
И Кирилл уже собрался захлопнуть свою дверь перед хорошеньким курносым носиком милой соседки, но та не собиралась сдаваться. Она тараном пошла на насупленного хозяина с торчащими во все стороны рыжими волосами. Хозяин опешил от напора соседки. Света прошла на кухню и присела на стул. Он потащился за ней. Остановился в дверях, облокотился о дверной косяк и скрутил калачиком руки на груди, выказывая свою занятость и нетерпеливость, как и незаинтересованность в разговоре, инициатором которого является милая интеллигентная соседка, оказавшаяся настоящим бульдозером, когда дело касается лично ее.
Но дело лично ее не касалось, оно напрямую касалось мужчины, который стоял перед ней в вызывающей позе. Чтобы Свету не выставили из квартиры, она сразу перешла к делу, без предварительных предположений. Она любила высказать собственные предположения, поставив визави в тупик, а затем объяснить смысл. Считала, что так ее внимательнее выслушают. В общем, сначала интриговала, затем всех "рассаживала" по местам. Сегодня необходимости в интриге не было: судя по отчаянию на лице соседа и открытой неприветливости, он может не дождаться перехода от рассуждений к сути дела, а быстро перейдет к переносу легкого женского тела из собственной кухни в квартиру, находящуюся по соседству.
- Дело обстоит так, - с деловым видом начала Светлана и едва не изменила своему решению, вернувшись к противной привычке рассуждать. - Мы всегда с Леночкой гуляем во дворе, даже если погода... - И осеклась, а потом затараторила, как пулемет, - сегодня мы гуляли...
Когда соседка закончила свой короткий, но между тем не лишенный трагических красок, рассказ, Кирилл Шмидт сначала погрузил пальцы в волосы, потом уронил руки, плетью повисшие вдоль туловища. Светлана догадывалась, что ее новость сразит соседа, но не думала, что сразит до такой степени.
- Я могу чем-нибудь помочь? - проблеяла она, поднимаясь со стула и не сводя с него сочувствующего взгляда.
- Вы... уже помогли. Спасибо. - выдавил из себя Кирилл и опять взъерошил волосы, как всегда делал в минуты полного бессилия. Взглянул на встревоженную соседку и постарался ее успокоить, хотя, в успокоении нуждался сам. - Ничего страшного не произошло... Кажется. Я вам очень благодарен за... информацию... Эта информация мне очень помогла.
- Извините, если что...
Света протиснулась мимо Кирилла и выскользнула из квартиры, так и не решив до конца, нужно ли было к нему приходить?
А Кирилл знал одно - надо звонить Бирюкову...
Огромный рефрижератор медленно двигался по городу, презрительно пропуская мимо себя юркие автомобильчики. За рулем рефрижератора сидел Юрка Гуляев, молодой муж любимой жены Люси, молодой отец очаровательной двухмесячной дочурки Машеньки. Он мечтал поскорее добраться до дома, где его очень ждут.
Эх, скорее бы выбраться из города, - подумал Юрка.
За городом он, наконец, поедет быстрее, усиленно сокращая расстояние. Ехать домой всегда быстрее, чем из дома. И груз этому не причина.
Гуляев считал себя опытным водителем, пять лет в этой транспортной компании отпахал, да два года до этого в армии баранку крутил. От начальства одни благодарности и поощрения, а иначе он работать не может, семью надо кормить, один Юрка работник, Люська с дочкой сидит, мать пенсионерка. Она им с ребенком помогает, а Юрка ей когда подарочек привезет, когда денег подкинет. Мать она есть мать, по-другому с ней нельзя. Она с ним немало проблем видела: то болезни разные в детстве одолевали, особенно бронхит замучил, а когда подрос, то связался с нехорошей компанией. С бронхитом мать решила проблему - прислушалась к совету доктора, продала квартиру, чтобы перебраться в другой город, где климат Юрке больше подходит. Врач оказался прав: после переезда Юрка ни разу не закатился кашлем. Как на свет заново родился. А вот с компанией вопрос не так быстро решился, но все-таки решился. Благодаря усердию матери. Неизвестно, кем бы он стал и где бы сейчас был...
Рефрижератор медленно выбирался из города...
Ноги у Лены затекли, но она боялась пошевелиться, чтобы не разбудить спящего Владимира. Она удивлялась, что он провел три часа без движения в неудобной позе. Она и сама задремала. Но дрема больше походила прорисовки разных картинок в голове. Вот Кирилл возвращается домой и зовет ее с порога. Она не отзывается. Кирилл быстро обходит все помещения, благо их не так много. С уст не сходит улыбка, глаза горят нетерпением. Но и улыбка стирается с уст, и огонь угасает, когда мужчина понимает, что ее нет. Нет и следов борьбы, входная дверь аккуратно закрыта за все замки, следовательно, она ушла по собственному желанию, не по принуждению. Что произойдет потом? А потом он... озвереет и начнет все крушить, поминая недобрым словом обманщицу, втершуюся ему в доверие... О гневе и крушении можно забыть: уравновешенный Кирилл Шмидт на подобное не способен.. Тогда он... улыбнется, прям так возьмет и улыбнется счастливой улыбкой, упадет на диван и с восторгом заявит: "Как здорово, что я опять один! И как я был глуп, когда хотел связать свою жизнь женщиной, которая быстрее меня сообразила, что я не готов к семейной жизни. Если, вообще, когда-нибудь буду к ней готов. Никогда! Проживший столько лет без семьи, едва ли захочет расстаться с холостяцкой жизнью"... А как быть с любовью? С той любовью, которая возникла там, в больничной палате? Он полюбил ее, она полюбила его. Именно, ее - ту женщину, которая оказалась под колесами его автомобиля... А вдруг он решит, что она специально кинулась? Возникли проблемы в семье, и женщина решила найти замену непутевому супругу. Кто-то порекомендовал Елене Тарасовой Кирилла Шмидта, как вполне подходящую кандидатуру в качестве мужа. Порекомендовали и предупредили: Голыми руками такого не возьмешь! Тут особый подход нужен. Надо бы его разжалобить, оторвать от своих растений, а заодно и дать почувствовать себя виноватым. Виноватым в наезде на женщину, которая и без того расстроена донельзя, а теперь едва не стала калекой. И кто знает, существовал ли на самом деле муж-изменник, или все родилось в ее голове согласно плану обольщения.
Возможен такой вывод после исчезновения Елены? Возможен, почему нет.
Ушла и записку не оставила...
Ушла, и ладно...
Надо бы замки сменить...
Мало ли, какие она преследовала цели...
Стыдно-то как, - подумала Лена, окончательно вырываясь из грустной дремы и прикладывая ладони к горящим щекам, будто она на самом деле жестоко обманула мужчину. Того мужчину, который ей поверил! Который дал крышу над головой! Который ее полюбил. Искренне полюбил А она... жестокая лгунья...
- И что я себе напридумала! - осуждающе возмутилась она задыхающимся шепотом, едва не зашлась кашлем. Опустила глаза на спящего мужчину. И тут же женские руки, прижатые к щекам, перекочевали на лоб Владимира: решила поверить, почему он такой розовощекий? У Вовки явно был жар.
У него высокая температура, на самом деле он не спит, а пребывает в беспамятстве! - испугалась Елена. - Что же делать? На улице скоро совсем стемнеет, Вовке нужна медицинская помощь... Как выбраться отсюда? Водить автомобиль я не умею. - Она покосилась на переднюю панель, которая для нее значила тоже самое, что и приборная панель в самолете. Мааса вариантов решения проблемы родилась в голове: Нужно выйти на трассу и "проголосовать"... Или найти в кармане Вовки мобильник и вызвать "скорую". И позвонить Кириллу. Успокоить его. Нет, сначала я позвоню Кириллу, потом в "скорую". Нет, "скорая" спросит, где вы находитесь? Что я отвечу?.. Какой я видела указатель?.. Спросите что-нибудь полегче... Надо искать мобильник, а потом разбираться, кому звонить в первую очередь... Ой, мамочки, я не помню номер телефона Кирилла... Лена! Спокойно! Возьми себя в руки! - Призвала она себя к порядку. - Я... помню номер телефона Лизаветы! Я позвоню ей...
С ловкостью умелого карманника Тарасова запустила руку в карман куртки своего бывшего мужа. Чужое проникновение в его карман сыграло роль чудака медика, который использует в своей практике нетрадиционные методы лечения, дающие поразительные результаты, причем поразительные по скорости. Запустила Лена руку в карман бесчувственно мужского тело, тело пришло в чувство и вновь стало ее мужем, пусть и бывшим.
Она так напугалась, что не додумалась вытащить руку-воровку. Так и сидела с вытаращенными от страха глазами, скрючившись в неудобной позе. И дыхание при этом задержала, отчего сердце, и без того учащенно забившееся от испуга, теперь стало давить на грудь, собираясь вылезти и сбежать.
- Ты... чего? - прохрипел Тарасов.
Он испугался не меньше Ленки. Еще бы - открываешь глаза, пока соображаешь, что послужило причиной пробуждения, где ты, вообще, находишься и почему занемело все тело, а перед твоим взором предстает лицо с выпученными глазами. Обладатель этого лица ко всему еще и уродец, потому что у него одно плечо значительно выше другого, о руках лучше не говорить - о длине одной руки доподлинно неизвестно, а другая... наверное... достает до... до середины икры. Если не до земли, потому что обладатель этой особенной руки легко дотянулся до чужого кармана, находящегося на значительном расстоянии.
Ленка сглотнула тягучую слюну, вдохнула и на выдохе произнесла, удивляясь собственной сообразительности в экстремальных условиях.
- Руки замерзли. - При этом первый слог первого слова получился излишне длинным, потому что на него пришелся интенсивный выдох: Ру-у-у-уки замерзли.
Вовка непроизвольно вытянул губы в трубочку, будто собрался повторить фразу. Или поцеловать жену, что позволило ей вернуться в исходное положение, в котором она провела последние три часа до пробуждения Владимира...
Кирилл с нетерпением ждал Бирюкова, нарезая круги по квартире. Вдруг из прихожей послышался незнакомый звук. Мужчина пошел на звук и понял, что служит его источником. Источником служил мобильный телефон Елены, который Кирилл не посмел взять в руки, чтобы его не сочли ревнивцем, контролирующим свою девушку, случайно забывшую телефон на полке. Кто бы его счел ревнивцем, если в квартире он был один, а его девушка бесследно исчезла, он не подумал.
Надо было с самого начала не выпендриваться, а найти в телефоне Лены номер ее подруги и позвонить ей, - подумал Кирилл, не сводя взгляда с мобильника, нетерпеливо требующего внимания. - Подруге или еще кому-нибудь. Например, Тарасову. Позвонить и спросить: "Вы не подскажите, где Лена? Не у вас ли?" Кто этих женщин разберет: разлюбила она или полюбила?!
Чтобы не додуматься еще до какой-нибудь глупости, Шмидт рванулся к телефону, боясь, что тот смолкнет, так и не дождавшись ответа, а Шмидт так и не решится перезвонить.
Он не рявкнул привычное "алло" или "слушаю", а, заметив имя абонента, просто сказал.
- Лиза, это Кирилл. Лена пропала.
Теперь он был уверен, что она пропала, а не села в автомобиль по собственной воле. Как бы красочно не описывала похищение соседка Светлана, Кирилл сомневался в правдивости ее слов. Мало ли что сочинит молодая женщина, уставшая от однообразия.
- К..как это п...пропала? - заикаясь, спросила Лизавета Жукова.
Кирилл коротко обрисовал ситуацию.
- Это Тарасов, больше некому, - выдала женщина.
- Но зачем ему похищать Лену? - уперся Шмидт, хотя, в душе был полностью согласен с Лизой.
- А она вам не рассказывала, что он ее ищет по всему городу?
- Н...нет, не рассказывала, - потряс головой мужчина, будто движения его головы мог кто-то видеть.
- Тарасов и ко мне наведывался, стращал и пугал.
- Он ее любит до сих пор? - задал он совершенно ненужный в этих обстоятельствах вопрос.
- Кто Тарасов Ленку? Я вас умоляю! Он никого не любит, кроме себя! Он просто не может допустить, что им, таким великолепным, таким неповторимым, кто-то пренебрег. Поэтому он вернет беглянку любыми способами. Вернет, а потом выставит вон. Чувствуете разницу: то она сама ушла от него, а то он ее выгнал, как нашкодившую собачонку.
- Я боюсь предположить, что произойдет до того, как он ее выгонит.
- Я тоже, - призналась Лизавета. - Надо действовать! Вы в полицию заявили?
- Нет. Во-первых, не прошел еще положенный срок для заявления, а, во-вторых, от меня никто заявление не примет - я... посторонний Лене человек.
- Тогда поехали к Тарасову. Прямо сейчас к нему поедем и проверим, там ли Ленка!
- Как я раньше об этом не подумал.
- Ты не знал, куда ехать, - переходя на "ты", успокоила его Жукова.
- Найти адрес человека это не проблема. Но я до последней минуты надеялся, что Лена вернется.
- Конечно, вернется. Или сама, или с нашей помощью.
- Сейчас ко мне приедет мой друг Сергей Бирюков, он частный детектив. Он уже в курсе дела. Мы заскочим к тебе, а потом двинем к Тарасову. Жди!..
Рефрижератор Гуляева выбрался из города. Юрка прибавил скорость и, с чувством радости от близкой встречи с родными, продолжил путь. Дорога была полупустой, "легковушек" совсем мало, только его брат-дальнобойщик попадался навстречу, весело подмигивая фарами. Погода портилась на глазах: моросящий с утра дождик перешел в ливень, застилая лобовое стекло. "Дворники" усердно трудились, не создавая проблем умелому водителю. Да, и трасса была ему знакома: постоянно возил по ней грузы туда-сюда. К тому же в кабине тихо напевало радио. Николай Расторгуев пел про дорогу. И о том, что осталось немного, что он скоро вернется домой. И Юрка скоро вернется. К жене и дочери. И к матери. Ох, и счастливый он человек... И как задушевно поет Расторгуев. Впрочем, как и всегда...
- Руки, говоришь, замерзли? Ну-ну, - хмыкнул Тарасов и выбрался из автомобиля.
Лена осталась сидеть в салоне, пристально наблюдая за ним. Мысль о побеге опять пришла ей в голову, она открыла дверь со своей стороны и уже хотела опустить затекшие ноги наружу, но передумала. Куда бежать? Тарасов быстро ее нагонит. И еще сильнее рассвирепеет. Вон, как сверлит ее взглядом. Так бы удавил и глазом не моргнул. А что местечко подходящее. Закопает в лесополосе, до нее-то всего несколько метров и ищи-свищи. Была такая Лена Тарасова, и нет больше. И никто не узнает, где могилка её...
А что там психолог говорил?.. На психолога надейся, а сам... ноги в руки и беги. Спасай свою шкуру!.. И чего я сижу? Жду, когда меня... похоронят в ближайшей лесополосе? Ну, почему этот человек так парализует мою волю?! Я не тварь дрожащая, я право имею... О правах будешь в суде распинаться... Да, не тварь дрожащая, и не одноклеточная амеба, я - человек, со своими мыслями и желаниями! Вот сейчас...
Что будет сейчас, Лена не придумала: Владимир вернулся в машину и занял свое законное место. Но не хлопнул дверцей, не завел двигатель, а скрестил руки на руле, сверху пристроил подбородок и задумался. Его дума не тянулась бегущей строкой по лбу, потому Елена осталась в неведении. И это неведение ее пугало...
А Владимиру вспомнился поцелуй жены с тем рыжим парнем возле дома Лизаветы. Поцелуй не вызвал прежнего удушающего желания наказать. Все ушло, будто ничего не было. Не было десяти лет жизни с этой чужой ему женщиной, которую он никогда не любил и никогда не полюбит. После пробуждения Тарасов смотрел на жизнь иначе. Неужели подобное возможно? Несколько часов назад автомобилем управлял один человек, а теперь другой, внешне похожий на прежнего, но с пустотой в груди. У этого Тарасова не было никаких желаний, переживаний, волнений, истязаний. Не было и злости.
Хотя... Одно желание все же было. Ему хотелось остаться одному. Избавиться от людей, которые знали прежнего Тарасова, чтобы они никому не рассказали, каким он был.
Он уедет. Далеко-далеко. И начнет все с начала. Какие его годы...
Вовка пригладил волосы, улыбнулся своим мыслям и повернул ключ зажигания.
Лена не сводила с него взгляда, нервно покусывая губы.
Когда он повернул автомобиль в обратный путь, она облегченно вздохнула. И даже усмехнулась: Эх, не суждено мне быть похороненной в этой лесополосе. А значит, теперь я проживу долго...
Тарасов вновь прибавлял и прибавлял скорость. Теперь он хотел скорее избавиться от Лены, как о свидетельнице его прошлого. Он доставит ее туда, куда она ему скажет, и все закончится...
Расстояние между "Ниссаном" Тарасова и рефрижератором Гуляева сокращалось. Погода портилась. Дождевые капли отчаянно били в стекла, мелькали перед направленным светом от машинных глаз-фар. Вода с неба лила и лила, поставив себе цель всех утопить...
Из пункта "А" в пункт "Б" спешил Юрка Гуляев. К жене, к дочери, к матери.
Из промежуточного пункта в пункт "А" торопился Вовка Тарасов, решивший расстаться с прежней жизнью и начать все с начала.
Возможно ли это?
Было бы возможно, если бы пути двух автомобилей не пересеклись в одной точке...
Кирилл, Лиза и Сергей подъехали к дому Тарасова. Лиза вышла, и начала осматривать двор в надежде увидеть заметную машину Владимира.
- Его "Ниссана" здесь нет, - задумчиво изрекла она, продолжая визуальный осмотр плохо освещенного двора. Потом подняла голову и посмотрела на окна квартиры, в которой еще недавно жила ее подруга. - И свет не горит. Может, там никого нет? Или они... он затаился в темноте? - Поправка была явно уместной, потому что при местоимении "они" Шмидт недовольно покосился в сторону Елизаветы: как можно соединять в единое целое Лену и ее супруга?! Это два совершенно чужих друг другу человека, которые пока формально находятся в браке.
- Сейчас проверим! - первым высказался Бирюков и решительным шагом направился к нужному подъезду, Кирилл и Лиза последовали за ним. У самого подъезда Кирилл ухватил ее за руку и сказал.
- Лиза, тебе лучше переждать в машине Сергея.
Фраза-приказ была произнесена таким тоном, что у женщины отпало желание оспорить её. Ладно, она посидит, не будет мешаться под ногами....
Удивительно, как изменился Кирилл! Исчезла угловатость, нескладность. Кажется, он даже стал выше, хотя, и раньше был высокого роста. Да, сложные жизненные ситуации меняют человека, - подумала Лизавета, направляясь к машине. Посидеть в салоне ей не удалось: ключей ей никто не дал, забыли впопыхах. - Еще и лучше, - решила она, - как тут усидишь на месте, когда такое происходит... Но как холодно и противно! Хорошо, что небесная канцелярия закрыла кран, прекратив полив всего живого и неживого, а то пришлось бы в подъезде маяться. Я бы точно не удержалась и присоединилась к мужской компании. - Она стала прохаживаться вдоль дома. Под ноги не смотрела, не сводила взгляда с окон тарасовской квартиры. Засунула руки в карманы пальто и громко сказала, - вот я балда! На ладони лежали ключи от нужной им квартиры. Лиза забыла их вернуть подруге, когда ездила за вещами.
Пришлось бежать вслед за Кириллом и Сергеем.
Мужчины не стали дожидаться лифта и пошли пешком на десятый этаж, поэтому Лиза прибыла туда вместе с ними.
- Я забыла отдать вам ключи от квартиры Тарасова. - И протянула Кириллу связку ключей.
- Очень кстати! - Он взял протянутые ключи. - А теперь...
- Ухожу я, ухожу, не волнуйтесь, - запричитала Лизка и исчезла в кабине лифта.
- Проникновение в чужое жилище... Это статья. - раздумывая, проговорил Сергей, забирая у приятеля связку ключей. - Ай, ай, ай, как не хорошо, но что делать?
- Делать нечего, надо вскрывать, - не поддерживая игривый настрой друга, высказался Кирилл. Он знал, что Серега - не черствый и безразличный человек, просто у него такая специфика поведения в ответственные моменты.
Прежде чем открыть квартиру, Сергей надавил дверной звонок. Трель растворилась в квартире, никого не потревожив. Еще раз надавил. Тот же результат.
Кирилл приложил ухо. Присутствия людей он не услышал.
- За такой-то бронированной дверью ты пытаешься услышать шепот или шаги? - иронически поинтересовался Бирюков.
- Серега, отдай мне ключи!
- С какого перепуга?!
- Я сам войду в квартиру и проверю.
- А мне что предложишь делать? Ждать, когда твое тело рухнет на пол?
- А ты думаешь, что у Тарасова может быть оружие?
- Почему, нет... Господи! Не смотри на меня такими глазами! Я не сказал, что твоей Лене что-то угрожает. Чего не скажешь о тебе.
- Я не хочу, чтобы тебя лишили лицензии частного детектива за нарушение...
- Я тебя умоляю! - перебил его Бирюков. - О лицензии ли теперь речь... Пошли, заботливый ты мой!
Сергей мастерски открыл дверь, словно проживал в этой квартире и проделывал это миллион раз. Прислушался: кроме громкого тиканья часов, других звуков не было, шагнул через порог и нагло щелкнул выключателем. Кирилл протиснулся за ним и прикрыл дверь. Оба притаились.
- Кухня, - заговорщицким голосом изрек Шмидт, кивая в сторону полуприкрытой двери, за которой "голосили" часы.
- Ты оставайся здесь, а я осмотрюсь, - предложил Сергей и направился в указанную приятелем сторону. Наверное, роль сыграла полуприкрытая дверь. Остальные двери были распахнуты. Хотя, в комнатах было темно, лишь маленькая часть жилого пространства была освещена из прихожей, оба почему-то решили, что людей там быть не может.
Кирилл проигнорировал приказ Бирюкова и пошел в другую сторону. Он зашел в одну из комнат и зажег свет. Представшая перед ним картина повергла его в шок. И не столько подействовал хаос, творящийся в ней, сколько развитое воображение, благодаря которому он ощутил присутствие Лены, которая боролась за свою жизнь. Но разбросанные в разных местах мужские сорочки никак не могли быть связаны с ней. Тем более, пустые бутылки на столе, стаканы и тарелки с остатками пищи. Одна из бутылок прилежно лежала на боку, направляя свое горлышко в сторону Кирилла, будто это была не бутылка, а пушка, из которой вот-вот должен вылететь снаряд в сторону неприятеля. На диване вместе с одним домашним тапком валялся плед, похожий на откормленную горбатую змею, и подушка с глубокой вмятиной от головы. Кирилл присмотрелся к вмятине, пытаясь разгадать, чья голова ее проделала. Не Лены. По крайней мере, так ему хотелось. Его женщина не могла лежать на чужом диване, устроив голову на чужой подушке и накрывшись чужим пледом.
Кирилл перешел к комоду из красного дерева. На комоде вызывающе стояли несколько фотографий. Естественно, на них были изображены хозяин и хозяйка в ту пору, когда Шмидт не был знаком с бывшей хозяйкой этого дома. Он взял в руки свадебную фотку и начал пристально рассматривать жениха и невесту. Невеста в бежево-золотистом платье, доходившим до середины колена, и жених в темно-коричневом костюме с золотым галстуком в тон платью. Очень красивая невеста. И очень счастливая. И не менее красивый жених. Ни чета ему, Кириллу. Красивый жених, да, но не вызывает симпатии. И не потому, что Кирилл ревнует Лену к нему, а потому что женихи на свадьбах не пялятся в объектив наглыми глазами с ироничной ухмылкой на устах. Мол, пусть думает, что она меня окольцевала! А на самом деле? На самом деле он приобрел себе покорную рабыню.
- Урод! - не сдержался от эмоционального высказывания Шмидт. И обратился к мужчине с фотографии, - если с Леной что-нибудь случится, я тебя живьем закопаю! Понял?
- Так вот он какой, северный олень, - неожиданно вступил Сергей. Он остановился позади приятеля и с интересом изучал физиономию Тарасова.
- Что будем делать, Серега? Куда теперь?
- Возьмем фотку с собой, авось пригодится... А поедем мы с тобой, друг Кирюша, в агентство "Глобус", которым руководит господин Тарасов.
- Поздно уже. Все давно разошлись. Кроме охранника.
- Вот у охранника мы и узнаем, был ли Тарасов сегодня на работе? А если был, то когда ушел...
Макар Вяземский готовил себе ужин с таким сосредоточенным видом, будто сдавал выпускной экзамен в кулинарном училище. На самом деле он мало думал о куске мяса, который азартно жарился на сковороде, бездумно резал овощи для салата, не расставаясь с беспокойством о Владимире Тарасове.
Несмотря на беспокойство, Макар знал, что красиво и с достоинством съест салат, и гордое одиночество тому не помеха - всегда нужно вести себя интеллигентно! После чего выложит на большую тарелку подрумянившийся кусок мяса, положит рядом с ним веточку мяты, нальет в бокал красное сухое вино и приступит к основной трапезе. Так же красиво и с достоинством. После чего тщательно вымоет посуду, походит туда-сюда, чтобы пища в желудке лучше переварилась, а уж затем устроится на диване с книгой в руках. И пусть его все считают занудой, Вяземский своим привычкам не изменяет...
Окинув придирчивым взглядом стерильную кухню, Макар отправился бродить туда-сюда. Но сегодня его бездумное брожение сопровождалось размышлениями о Тарасове. Так и не придя к выводу, куда тот мог запропастиьтся, Макар устроился на диване, накрылся теплым пледом, взял в руки книгу. Читать расхотелось, и он стал бездумно перебирать телевизионные каналы на пульте.
На одном из каналов закадровый журналист вещал о каком-то происшествии: то ли брат убил сестру, то ли муж жену. Вяземский не любил плохие новости, тем более перед сном, поэтому решил перейти на другой канал. Но палец так и завис над пультом.
Теперь на переднем плане возник бойкий юноша с микрофоном в руках, который рассказывал об аварии, случившейся незадолго до этого. Юноша бубнил бойко и безэмоционально. Для него это всего лишь работа, и ему нет дела до пострадавших в этой жуткой аварии.
- ...Авария произошла в 27км от города. Как сообщили в ГИБДД, около девятнадцати часов 30-летний водитель внедорожника госномер... Владимир Тарасов не справился с управлением, выехал на полосу встречного движения и совершил столкновение с рефрижератором. По предварительным данным, водитель погиб на месте, его пассажир в тяжелом состоянии отправлен в больницу, помощь медиков понадобилась и водителю рефрижератора, которая была оказана на месте, от госпитализации он отказался.
- Вовка?! Не может быть!.. Этого просто не может быть! Он прекрасно водит машину, он... - Макар хотел сказать, что тот соблюдает правила движения, но нашел более весомый аргумент, - мало ли в городе Владимиров Тарасовых! И мало ли, кто из них управляет внедорожниками. Вовка не мог так нелепо погибнуть! Он любил жизнь так, как никто... С кем угодно могла произойти авария, только не с ним!
В эту минуту камера "наехала" на развороченный капот внедорожника, треснутое лобовое стекло. Затем поехала дальше, и уткнулась в задний регистрационный номер.
И сомнения испарились!
- Что там говорили о пассажирке? - пролепетал Вяземский. - С Вовкой кто-то находился рядом. И этот кто-то после аварии госпитализирован... Пассажир находится в тяжелом состоянии, - четко повторил за бойким парнем Макар...
Сергей остановил автомобиль возле трехэтажного современного строения, где арендовал весь верхний этаж под свою фирму Владимир Тарасов.
На этот раз Елизавета наотрез отказалась сидеть в машине и ждать. Вся троица двинулась к входной двери. Параллелепипед из стекла и бетона, слабо светящийся изнутри в основном первым этажом, позволял увидеть в просторном фойе, справа от входа, "будку" охранника, похожую на "будку" консьержа в жилых домах. В "будке" виднелась недвижимая фигура в сидячем положении.
Мужчины и женщина еще не достигли желаемого входа, когда в кармане у Шмидта раззвонился мобильник Лены. Он торопливо вытащил мобильник и уставился на светящийся дисплей.
- Лиза, это какой-то Вяземский. Ты его знаешь? - испуганно проговорил Кирилл и протянул мобильник Лизе, чтобы она убедилась, кто звонит Лене.
Жукова вырвала трубку из его рук.
- Точно Вяземский. Это друг и заместитель Тарасова. С чего бы вдруг ему звонить Лене? Насколько я знаю, они почти не общались... Мне ответить?
- Ответь! Только ничего не говори про Лену. Скажи, что она забыла у тебя свой мобильник. И осторожно поинтересуйся Тарасовым, - проинструктировал её Сергей.
- Да, - робко отозвалась Лиза. - Это не Лена, это ее подруга Лиза. Лиза Жукова. Мы с вами... Я...ничего не слышала... Но я... Да, хорошо...
Лиза отключилась, обвела оторопевшим взглядом встревоженных мужчин и вдруг заревела.
- Что? Что-то с Леной? - взревел Кирилл. - Лиза, перестань реветь, отвечай на вопрос!
Реветь она не перестала, но отняла ладони от лица. Закрыла рот, открыла рот, глотнула холодный сырой воздух, приложила ладонь к горлу, и, наконец, произнесла:
- Тарасов разбился на машине... за городом. С ним кто-то был в машине... Этот человек сейчас в больнице... в тяжелом состоянии.
- Лиза! Успокойся! Это не Лена! - Кирилл повернулся к Сергею в надежде услышать подтверждение своих слов.
- Так, никто не делает скоропалительных выводов! Сейчас я по своим каналам узнаю об этой аварии... и о пассажире. - Сергей отошел в сторону и начал вести долгие переговоры.
- По крайней мере, мы знаем, что она жива, - хлюпая носом, произнесла Лиза. - Хотя бы она не сильно пострадала, хотя бы...
Кириллу были неприятны ее причитания. Он отступил от нее. Пусть себе сочиняет небылицы, а я уверен - в салоне автомобиля Тарасова была не Лена... Тогда где она?.. И соседка Светлана говорила... Почему я пытаюсь отгородиться от этого известия? Меня не так заботит, что Лена могла пострадать в аварии, как тот факт, что она находилась в машине вместе с бывшим мужем. Меня это волнует. Как волнует вопрос, куда они направлялись?.. Я схожу с ума от волнения. Я сошел с ума, если думаю о том, о чем не имею права думать в эту тревожную минуту. Я должен взять себя в руки и здраво посмотреть на ситуацию... Боже! Как мне хочется вернуться назад, во вчерашний день, когда мы были счастливы и строили планы на будущее. Есть ли у меня будущее без Лены... Даже думать не смей! Мысль имеет свойство материализовываться...
И теперь Кирилл допустил мысль, что в машине Тарасова была Лена. По своей воле она ехала с ним, не по своей воле, сейчас это не имеет значения. Значение имеет то, в каком она находится состоянии. И главное, что она осталась жива.
Вернулся Бирюков.
- С Тарасовым была молодая женщина. Без документов. Она без сознания. Я узнал, в какую больницу ее отвезли... Мы едем, или так и будем стоять?
- Едем, едем, - хором отозвались растерявшиеся Лиза и Кирилл...