Урок сольфеджио через полчаса, а мне еще надо успеть забежать за Зиной, моей однокурсницей. Я влетаю в подъезд ее дома и в ужасе забиваюсь в угол.
- Мамочка! - шепчу я пересохшими от страха губами.
В полумраке подъезда, меня встречает белозубая оскаленнная улыбка, с торчащей в зубах папиросой. Скелет сидит на нижней ступеньке, утомленно прислонившись к стене. Правая рука, точнее то, что когда-то называлось рукой, а теперь только может быть обозвана "верхней конечностью", лихо "отдает честь" - прислонена к голове в бумажной пилотке, а бывшая левая конечность, и тоже верхняя, аккуратно разложена по косточкам и суставчикам на нижней ступеньке лестницы. Из пустых глазниц миролюбиво выглядывают фиолетовые цветочки.
- Мама! - опять беззвучно повторяю я, и лихорадочно начинаю соображать откуда взялся здесь этот добрый молодец. Представить себе, что ЭТО могло было быть в прошлом красной девицей, мне кажется страшным кощунством - женщина, и в таком виде!!!
В присутствии этого набора костей соображается плохо, но я пытаюсь. То, что это не Зина сто процентов, я ее вчера живой видела. Значит, сей собранный комплект притащен сюда из магазина "Наглядные пособия", но для всех - это просто "скелетный магазин", закрытый сейчас на ремонт. А где этот "скелетный магазин"? А магазин в соседнем подъезде и дверь на его склад подозрительно приоткрыта. А значит, его могли сюда притащить рабочие-ремонтники. Вполне логично!
Но каков же это красавец или красавица?
Магазин торгует наглядными пособиями, контурными картами, симпатичными колбочками, ретортами и еще кучей разных непонятных стекляшек. В обычное время, это наглядное пособие и такой же собрат украшают слева и справа витрину магазина.
Несколько лет назад я купила здесь сногшибательную вещь - метроном. После нашумевшего фильма "Рапсодия", я прониклась уважением к его волшебной силе. В фильме претворялась в жизнь мечта лентяя - слабохарактерный пианист с его помощью превращается в прекрасного музыканта.
Маму пришлось уговаривать довольно долго - она никак не хотела поверить, что без этой необыкновенной штуковины мне нет и не будет никакой музыкальной жизни. Но этот бастион после длительной осады удалось взять - мама сдалась и выдала мне деньги. Освободив покупку от серо-коричневой коробки и оттерев щедрые подтеки вонючего машинного масла с черного пластмассового корпуса, я продемонстрировала всю палитру его кособокого туканья. Мама без особого энтузиазма посмотрела на прибор и недоверчиво спросила:
- А почему у него "тук-тук" такой неровный? И что, кроме черного, другого цвета не было?
Это чудо техники вызвало у нее стойкий негатив - уж очень оно напоминало черный гробик. Как меня проинформировали в магазине - это первый советский метроном, который ярко демонстрировал победу современной технической мысли и дизайна, над старым, еще дореволюционным аналогичным прибором, облаченным в коричневый деревянный футляр. Мое приобретение простучало ровно семнадцать минут, в точности передавая ходьбу инвалида, припадающего на одну ногу. После чего у прибора отвалилась задняя стенка и он затих навеки. В магазине мне попеняли, что при покупке метроном был в полном порядке, и это я его ПЕРЕРАБОТАЛА. Мои натужные попытки рассказать, что в фильме "Рапсодия" пианист играл под метроном часами, вызвали лишь улыбку, как при разговоре с тяжелобольной - разве можно верить АМЕРИКАНСКОМУ фильму?
Метроном был вынесен в сарай и время от времени, когда мама хотела "поучить меня жить", то этой покупкой она мне "колола глаза".
А в витрине магазина продолжает зазывно пылиться родной брат моего злополучного метронома, вызывая у меня каждый раз вызывая у меня вполне оправданное любопытство - найдется ли еще такой ненормальный вроде меня или, все-таки я единственная и неповторимая.