Платформу занесло снегом. Трудно идти, еле передвигаешь ноги, поскальзываешься, ругаешься про себя и спешишь дальше - один шаг вперёд, два назад - домой, на свидание, в кино.
Холодно. А мимо по рельсам спешат поезда.
Вот глухо и тяжко прогрохотал состав, гружёный лесом и ещё чем-то тяжёлым, звук раскачавшихся вагонов с инертными грузами проник в глубину платформы и поднялся резонансом до самых человеческих сердец. Кто из нас знает, сколько километров ему ещё ползти с грохотом очень тяжёлого и усталого стального зверя?
Вот по встречным путям ползёт электричка, окна уютно светятся, и мы, стоящие на промёрзшей платформе, дрожащие от холода, нелепо завидуем её пассажирам.
Нос электрички почему-то в снегу, словно она, как паровозик из Ромашково, устав гонять туда-сюда, сошла с рельсов и молодой собакой повалялась в чистом холодном пуху.
Ей не терпится пуститься в путь - минута, и двери закрыты, и колёса вновь вращаются в рельсовом ритме, выбивая ровный уютный звук на стыках, вниз летят яркие и мгновенно гаснущие искры - они так сейчас заметны на фоне вечереющего пространства, особенно тёмного между платформами.
Интересно, что она думает о нас?
А ещё интереснее быть составом дальнего следования. Ведь электричка эта - как челнок, знает только свой маршрут, не более. И ничего-то она, бедная, не видела - ни снежных шапок Кавказа, ни чаек над Невой, ни морской ускользающе блестящей глади. Она никогда не была там, где самые разные люди сидят в тепле, читают газеты, пьют чай, любят, нянчат детей, читают им сказки и болтают обо всём на свете. О том, какие Дженни вчера купила полусапожки, о том, что Фридриху во что бы то ни стало нужно устроиться на работу, ведь у него большая семья, и о том, что Мария недовольна новой виллой и что, по её мнению, архитектор всё испортил аляповатыми скульптурами, стилизованными под эпоху Возрождения.
Люди слушают музыку и проникаются теплом горящих дров, и издали их домики - это маленькие уголки простого человеческого счастья: милые и таинственные огни в ночи, пролетающие за окном пассажирских поездов, и ровные квадратики в перспективе сверху, с взлетающих и садящихся самолётов.
Она так предана нам, эта железная собакогусеница на колёсах. Каждый день развозя людей по делам, она наслушалась и насмотрелась всякого, но всё продолжает свои поездки, с завидной старательностью заботясь о нашем благополучии.
Вон там вверху, в тёмном небе, тоже движутся поезда - вон вагоны, отмеченные звёздными точками светящихся окон, уютных, как местечки возле камина.
Уже ушла электричка, и только лёгкий снежный вихрь над путями напоминает об её недавнем присутствии. Она не видала дальних стран, но зато видела добрых людей и наши счастливые глаза. Что главное.