По дороге в деревню Зарницино шли двое пьяных мужчин и горланили на всю округу:
- Наш адрес не дом и не улица, наш адрес - Советский Союз!
Вдруг один из них, тот что выглядел более худощавым, несмотря на то, что был одет в длинный, белого цвета добротный тулуп, быстрее всего оставшимся по наследству от отца, если ещё даже не от деда, резко остановился и закрыл лицо вязанными, цветными варежками. Быстрее всего - материнскими.
Второй, тот что был меньше ростом, но выглядел более тучным, хотя был одет полегче, в китайском зелёного цвета пуховике с капюшоном, подошёл к другу и слегка обнял его дрожащее тело.
- Ты чего, Митяй? Плачешь? Ну ты чего? Идём, а то замёрзнем, вона вьюга начинается, да и мороз чувствуется крепчает.
Митяй отнял руки от лица и чуть отстранился от друга. На его заплаканном лице прилипли ворсинки от цветных ниток варежек. Митяй замотал головой и заговорил срывающимся голосом:
- Не могу, Гришка, понимаешь? До сих пор не могу поверить, что эти мудилы - перевёртыши профукали такую страну! Предатели! Да за неё наши деды, отцы..
Митяй опять закрыл лицо варежками и разрыдался уже во весь голос.
"Водка плачет"! - мелькнуло у Григория, а вслух сказал троюродному брату и другу:
- Я сам не могу поверить в то, что случилось! - ещё крепче обнимая Митяя. - Мне всё это время кажется страшным сном! Будь прокляты все эти политиканы: либералы, демократы вместе с продажными коммунягами! - уже закричал Гришка во весь голос, грозя кулаком кому - то в сторону конца деревни, за которой в наступающих сумерках чернел вдали густой лес.
- Будь прокляты их потомки, за то, что они сделали с нашей страной, с народом!
- Вы чего раскричались на всю округу? - услышали они внезапно высокий, женский голос. - А я Вас ищу по всей деревне! - к ним быстро приближалась Нина Александровна.
- Опять пьёте? Всё отмечаете развал страны?
Григорий отстранился от Митяя, разведя руки в сторону, крикнул в сторону бывшей агрономше колхоза:
- Мы от Митяя идём, ко мне в гости. Он у меня переночует.
- А потом добавил с обидой:
- А что нам делать, как нам дальше жить, Нина Александровна? Страну развалили, колхоз..
Митяй не отставал от друга, крикнул, показывая кулаком почему - то уже кому - то в сторону начала колхоза, где когда - то была остановка рейсового автобуса в город. Впрочем автобус уже в конце перестройки сняли, посчитали нерентабельным этот маршрут. Добирайтесь как знаете до города! Велосипеды есть в каждом доме.
- Как нам жить? Вон уже разворовывают наш лес среди белого дня, машинами вывозят. В лесхозе сменилось руководство, какие - то быки с квадратными челюстями пришли на их место.
Что нам делать? Милиции на всё наплевать.
- Я и сама не знаю! - сказала устало и тише Нина Александровна, подходя к ним. Друзьям показалось, но у неё было вроде как заплаканное лицо. Но может это из за начавшейся вьюги?
- Я недавно ездила в город, гостинцы передала сыновьям. Митяй и Григорий конечно знали, что сыновья Нины Александровна учатся в городском ПТУ и живут в общежитии.
- Так что увидела на вокзале, до сих пор без слез не могу вспоминать. Столько беспризорной малышни на вокзале! И все с протянутой рукой стоят, грязные, оборванные! Господи, за что нам такое наказание?
В недалёком будущем, один из авторов "прихватизации" объяснит в интервью одному зарубежному изданию.
"Кто не выжил, значит, не вписался в рынок"!
- А ты чего нас искала? - спросил Григорий, поежившись. Мороз начал его донимать.
- Бегите.. - она посмотрела на Митяя, которого качнуло в сторону и поправилась. Идите скорее к Прохору Петровичу, посидите с ним.
- А что случилось? - спросил уже оба друга в один голос.
- Прохор умирает!
- Как?!
- Я уже два раза бегала на почту, звонила в скорую. В первый раз сказали, что нет бензина, дескать далеко ехать. Второй, что намечается метель, подождите до завтрашнего утра. Иду искать Клавдию, позвоню с почты ещё раз, буду ругаться. Как так, умирает ветеран войны, труда.
- Дожились! - сказал Митяй, сморкаясь в варежку. - Разве это не беспредел? Такую страну развалили!
- А вы случайно на ферме не были вчера? Кто опять обокрал коровник, повыдёргивали провода.
- Мы.. - хотел объяснить Митяй, но Гришка опередил братца, произнеся известную фразу из популярной комедии.
- "Все уже украдено до нас"! - а потом, добавил:
- Мы взяли только самую малость, на бутылку, чтобы чужим мародёрам не досталось.
Митяй поддержал друга.
- Вона, в механизаторской одни полугнилые прицепы без колёс остались. А где комбайны, трактора?
- А Вы это у бывшего председателя колхоза спросите, который со своей женой - бухгалтером и с детьми удрали за границу! - зло сказала Нина Александровна, плотнее укутываясь в пуховую шаль. - Всё разворовали подчистую! Ладно, Вы давайте идите к Прохору, а я бегу скорую вызывать.
- Жаль, Прохора! - проговорил по дороге Григорий, стуча зубами от холода.
- Смотри! - сказал изумлённо Митяй, глядя на вечернее небо. - Четыре солнца на небе! Не к добру!
- Это у тебя двоится без очков! - проронил Гриня. - Солнце заходит, а Луна уже взошла.
- Да, не повезло Прохору! - после минутного молчания сказал Митяй. - Только в прошлом году похоронил друга, Фрола.
- Да! - вторил ему окончательно озябший Григорий. - Он на этих похоронах и простыл. Помнишь какая погода была?
- Ещё бы не помнить! Двадцать восьмого декабря хоронили, а двадцать шестого объявили, что Советский Союз прекратил существование.
- Интересно, Фрол успел отметить эту чёртову дату?
- Шутишь? У него 26 и случился инфаркт. Скорая приехала и уже поздно, врачи уже ничем ему помочь не могли. А Прохор потом провалялся два месяца в больнице с воспалением лёгких.
- Да, с этого у него начались проблеммы со здоровьем. Интересно, кому достанется, дом, всё хозяйство Прохора?
- Насколько я знаю, у него и жены Серафимы никаких близких родственников не было, во всяком случае я об этом не слышал.
- А хорошо бы сейчас в баньку к Прохору, махнуть ещё перед этим сто грамм. - сказал Митяй.
- Не мешало бы! - ответил Гришка. - Я совсем замёрз, ног не чувствую.
- А я тебе говорил, что твой пуховик дерьмо, от него только пух в разные стороны!
- Ладно, идём быстрее, вон уже дом Прохора.
- Осталось у нас ещё выпить?
- Полбутылки самани за пазухой. Может найдём у Прохора, чем - нибудь закусить.
Они вошли в дом. У Прохора было тепло, видно Нина Александровна постаралась. Она одна за ним и присматривала в последний год, да Клавдия иногда забегала с почты проведать старика.
А скольким Прохор Петрович сделал добра, почитай в каждом дворе в деревне, баня его рук дело.
Они сбросили верхнюю одежду на обувной ящик и пройдя кухню, зашли в просторную комнату. По телевизору показывали новости. На экране мелькали кадры, как смеющийся Клинтон пожимал руку явно не трезвому президенту страны.
Увидев это, Григорий потирая озябшие руки, сплюнул на пол и быстро подойдя к "ящику", зло выдернул шнур из розетки.
В углу комнаты, на широкой, железной кровати лежал Прохор Петрович. Сразу его было не узнать, так он изменился за последнее время, с тех пор, как они его не видели. Исхудал так, что казалось вытянулся ещё больше. Свет от бра над кроватью освещал его осунувшееся лицо, на котором оставался только заостренный нос, да глаза, как горящие угольки. Лысина Прохора от света бра так светилась, что голова казалось огромным, блестящим яйцом динозавра.
- Здравствуй Прохор Петрович! Ну что же ты, разлёгся, вставай!
- Вот как ты встречаешь гостей! - затараторили друзья.
Прохор Петрович вяло поднял руку, указывая гостям рукой на табуретки около кровати. Дескать, садитесь.
- Слушайте, я умираю! - прохрипел слабым голосом Прохор.
Митяй с Григорием тут же начали:
- Да ты что! Сейчас приедет скорая, снова положат в больничку, подлечат. Мы ещё на твоей свадьбе погуляем!
Прохор Петрович снова приподнял руку, чтобы остановить братьев.
- Недавно были у меня Нина Александровна с Клавдией и участковый. - тихо продолжил Прохор, когда братья замолчали. Вы тоже будете свидетелями, чтобы не было потом никаких слухов в деревне. Знаю наших баб! Участковый всё записал с моих слов, я подписал. Дом и всё имущество я завещаю Нины Александровне. А вам, я оставляю весь свой инструмент.
Друзья сначала сидели не шелохнувшись, вытянувшись в струнку на табуретках, но при последних словах, хотели вскочить, поблагодарить, обнять старика.
Митяй с Григорием знали, что Прохор Петрович догадывался уже в начале перестройки, куда катится страна. Он продал ещё тогда за нормальную цену свой "Москвич", снял остальные сбережения со сберегательной книжки и купил много импортного инструмент, сверлильный и токарные станки. Много станков Прохор Петрович сделал сам своими руками. Они пробовали открыть свой кооператив, сами начали изготавливать мебель, раскладные кресла - кровати. Сначала дела шли очень хорошо, Григорий даже купил своим сыновьям мопеды, а Митяй наконец решил женится на городской девушке, продавщице джинсов на рынке. А потом всё пошло прахом. Им попался мошенник - бухгалтер, который обвёл деревенских работяг вокруг пальцев. Там были замешаны и какие -то люди из городской власти. Они ели унесли ноги, хорошо что Прохор Петрович успел ещё забрать из арендуемой под цех площади, свой инструмент.
Прохор Петрович снова остановил братьев приподнятой рукой.
- Не может быть, чтобы всё время было плохо! - продолжил он. - Попробуйте снова открыть своё дело. Работать Вы умеете, а руки у Вас золотые! Только больше не доверяйте мошенникам. Возьмите бухгалтером Клавдии дочку, она скоро закончит бухгалтерские курсы, она точно Вас не обманет.
Нина Александровна отдаст Вам весь мой инструмент, а станки в сарае я давно прочистил машинным маслом. Только я прошу у Вас одного, не ссорьтесь, пожалуйста, из - за денег. Живите дружно! Я буду за Вами наблюдать постоянно! - Прохор Петрович хотел улыбнуться, но вышла какая - то болезненная гримаса.
- А сейчас у меня к Вам последняя просьба.
Он поднял правую руку и только сейчас братьям увидели в его руке какие - то исписанные листки.
- Мне уже Нина читала это письмо сегодня утром, но я хочу послушать его ещё раз. Прочитайте его кто - нибудь.
Митяй первый дотянулся до листков, но тут же протянул их Григорию.
- Прочитай ты, а то я без очков плохо вижу.
Григорий кашлянул в кулак, разглядывая подчерк, а потом сказал смущенно:
- Прохор Петрович! Это так всё неожиданно для нас, не знаю радоваться нам или плакать. Мы ещё недавно шли с гостей.. - он мельком посмотрел на Митяя - замёрзли очень. Мы знаем, ты это не очень любишь, но можно мы выпьем по глотку самогонки, у нас с собой есть. Так сказать, за встречу!
Прохор Петрович улыбнулся краешком губ, сейчас это было больше похоже на знакомую прохоровскую улыбку.
- Григорий, достань, пожалуйста, из секции три рюмки. Я тоже с вами пригублю, на прощание. А ты Митяй посмотри в салатнице, чем закусить.
Григорий поднёс ко рту Прохора полрюмки самогонки, а другой рукой осторожно приподнял его голову. Выпили. Митяй уже очистил мандаринку от кожуры и разделил её на три части.
Прохор Петрович не кусал дольки мандарины, а положив в рот, не спеша сосал сок. Произошло чудо. Через какую - то минуту, как выпил Прохор лицо его преобразилось, порозовело. Он закрыл глаза и попросил.
- Читай, Гриша!
Григорий, ощущая ещё во рту послевкусие мандарины, начал читать:
Здравствуйте, Прохор Петрович! Не удивляйтесь очень, пожалуйста. Но пишем Вам в Зарницино человек, которого Вы знали под именем - Афанас!
Конец 4 - ой части.
P.S. Произошла необъяснимая вещь. Я уже написал 4 - ую часть, которая раз в десять была больше этого отрывка. Но почему - то Майкрософт уже в самом конце рассказа заблокировал весь мой текст. Остались только вместо букв какие - то палочки и закорючки. Почему? Не знаю. По сравнению с 3 - частью, я считаю этот текст невинным.
Буду восстанавливать потихоньку сюжет этой части по памяти, никакому Офису доверять не буду. Тем более, это уже не в первый раз! Извините, я уже думал, что наконец - то "покончу" с этим рассказом. Придётся повременить.