- Отстань! - буркнул он, натягивая одеяло на голову. - Дай полежать.
- Я тебе кваску принесла! - не отставала Татьяна. Он вынырнул из-под одеяла и с жадностью схватил большую кружку. Николай пил большими глотками и слёзы выступили на глазах. Он с благодарностью посмотрел на жену. - "Какая она у меня красавица"! - подумал он и чуть не задохнулся. Сразу пошла отрыжка.
- Спасибо, милая! - выдохнул с облегчением муж. Сразу стало легче дышать.
- Я балкон открыла. А то с улицы зашла, дышать нечем. - жена забрала кружку и пошла. - Вставай, приходи к нам. Мы с Тамарой здоровье поправляем.
- Сейчас! - потянулся он руками, выпрямляя тело и с сожалением смотря вслед жене. - "Эх, полежать бы еще с ней"! - с балкона потянуло свежим ветерком. - "Надо вставать, приводить себя в порядок"! - неожиданно зазвонил телефон. Николай привычно посмотрел на кресло. - "Вот чёрт, откуда он звонит"? - он нагнул голову под кресло. Сотовый вибрировал на полу, словно танцуя, чуть удаляясь от него по паркету. Николай резко схватил его, отчего кровь прилила к голове. - "Всё же, наверное, давление. Сколько же они вчера выпили"?
- Алло? - простонал он в мобильник.
- Привет Колька! Что у тебя с голосом? Простыл? - "Надо же не посмотрел кто звонит. Владас! Друг детства. Это надолго! Быстрее всего поддал после ночной смены, а поговорить не с кем"!
- Здорово! Нет! Просто что-то в горло попало. - он для вида, а точнее для слуха, откашлялся. - "Не говорить же, что вчера гуляли. Зачем"? - Владас начал с места в карьер.
- Не слышал вчера новости?
- Не до этого было! - ответил Николай, вставая и ища джинсы. Они притаились за креслом. - Совсем телик не включал.
- Произошло великое событие!... - Владас сделал многозначительную паузу. - "Говори же"! - сверкнуло у Николая в гудящей голове, он одной рукой с трудом натягивал джинсы.
- Нашли наконец-то, Акт о независимости - 18 года!
- Ну как же? Без этого документа, была же не полная свобода! - он увидел майку под кроватью и обрадовался.
- Как это? - удивился Владас. Николай пошёл на балкон и встряхнул майку в окно. То ли рука задрожала, то ли ветер дунул, но майка выскользнула с руки и полетела вниз.
- Чёрт! - только и произнёс он, провожая майку глазами. Она исчезла на каком-то этаже, наверное, ветром занесло на чей-то балкон.
- Не понял? - переспросил старый друг.
- А ты помнишь Людаса с нашего двора? - зло спросил Николай, подходя к шкафу, открывая его и вытаскивая из стопки новую майку.
- Помню! Ты с ним дружил, хотя он был старше тебя на пару лет.
- Да, вместе гуляли, выпивали. Ходили на футбол, ездили на рыбалку, ночевали в походах, перед этим горланя литовские песни у костра. Людас всё уверял, что они запрещённые, хотя мы так орали, что выли собаки через речку! - Николай решил выйти на балкон покурить. На всякий случай, поглядел вниз. - "Нет, майки не видать"!
- Ну! - поторопил его друг.
- Что ну? А ты помнишь, как они жили?
- Помню! Мать с отчимом работали в каком-то министерстве. Богатые были!
- Ну уж богатые! Да, квартира трёхкомнатная, мебель импортная, машина, дача. Боже упаси! Я никогда не завидовал. Хотя по сравнению с ними, моя семья была нищая. - Николай прикурил и продолжил:
- Я тебе рассказывал об этом не раз. Ты просто не помнишь. Мы же встречаемся только за столом.
Так вот, стою я как-то у своего дома, курю. Может ждал кого, не помню, столько лет прошло. Идёт на другой стороне дороги, Людас. Плетётся по тротуару, ноги заплетаются, видно пьяный в дрезину. - Людас привет! - кричу я. Он останавливается, смотрит на меня, а потом радостно замахав руками, орёт что есть силы. - Коля! Поздравь меня! Я Свободен!! - я тоже ору. - То-то, что не видать, не слыхать звона цепей! - он сразу опешил. - Каких цепей? - я и кричу. - Так ты же раньше в кандалах ходил!! - он постоял, подумал. А потом плюнул в мою сторону: - Иди ты к чёрту! - Николай в сердцах потушил сигарету, бросив банку, закрыл её крышкой.
- Ты слышишь меня?
- Слышу! - ответил Владас, что-то жуя. - "Должно быть махнул сто грамм, а сейчас закусывает". - догадался Николай, заходя в комнату и быстро закрывая за собой балконную дверь, чтобы дым не попал в спальню.
- Встретились мы с ним случайно, через год. - продолжил рассказывать он. - Точно на этом месте, на тротуаре. Идёт, как всегда, пьяный. Только раньше мать смотрела за ним, одет был с иголочки. А тут ковыляет рваный, грязный. Увидел меня и заплакал. - Коля, прости! Обманули нас! - стал рассказывать. Мать с отчимом выгнали с работы, другие на их место пришли. Стройки тоже закрылись, а он же прорабом работал, воровал везде. Слюни пускает. - Сейчас квартиру продаём, переезжаем к вокзалу. Машину, дачу уже продали. Я и говорю: - Людас! Ты был и останешься мне другом! - показываю рукой на сердце. - Этого от сюда не выкинешь! - он тогда стрельнул у меня четвертной. А я показываю ему на свой дом. - Видишь, год только прошёл, а уже на всех окнах первого этажа, а где и на втором, люди решётки поставили. Чтобы на свободу было веселей глядеть! - Людас что-то промычал и пошёл. А ведь впереди были ещё года, когда потом хозяйничали везде бандиты. И весь передел собственности, точнее захват всего бывшего общего государственного имущества, предприятий и земель - тоже ждало своего часа.
Ты сам помнишь тот беспредел. И вся верхушка политиканов тут же бросила народ на произвол судьбы и занялась "прихватизацией". Выживайте, как хотите! Идите на базар, воруйте, спивайтесь, всё равно работы нет, мы все заводы, фабрики закрыли и выкупили! Вытягивайте себя из болота, как хотите! Ты - никому не нужен!
- А сейчас не тоже самое? - подал голос Владас. - А ты чего такой сегодня злой?
- Не злой я! Вчера сына проводили за границу.
- А куда поехал?
- Туда, где и твоя дочь, Сауля с семьёй.
- Мы же ездили с Гражиной летом к ним. Дороговато стоила поездка. Но так хотелось с внуками пообщаться. А они на нас, ноль внимания.
- Что родного языка не знают?
- Знают. Дочка с мужем разговаривают дома на литовском. Просто менталитет другой. С детьми не посюсюкаешь. Уставятся в компы и всё до лампочки. Мы и так, мы и этак, только что в задницы не целовали, так ещё огрызались. - Отстаньте! Идите отсюда! - мы сами уезжали со слезами от обиды. Словно не наши внуки ! - слышно было, как Владас говорил чуть не плача. - А знаешь, я же вожу клиентов. Молодёжь кругом такая. Злые, крикливые, пьяные. А сколько наркоманов попадается, если бы ты знал! Мне дочка заявила за границей: - В их городке работают: русские и поляки, украинцы и литовцы. Целый интернационал! А я подумал: Может наши политики специально делают, выгоняя людей за границу? Создают такие условия. Может у них задание такое? Создавать маленький СССР в каждом государстве! Чтобы потом изнутри взорвать капитализм! - Николай горько усмехнулся.
- К сожалению, уезжает самое трудоспособное население.
- Ладно! - тяжело вздохнул Владас, - пошёл я спать. А кстати, Людас ещё живой?
- Не знаю. Встречал Маритю, его бывшую жену на Гарюнайском рынке. Рассказывала, что его вроде побили около какого-то магазина, делали операцию. Инвалидом стал. Давно это было. Может уже и не жив -... В мобиле было слышно, как Владас стукнул по столу рюмкой, потом зачмокал, закусывая. И пробубнил изменившимся голосом:
- А ты знаешь, что нас сейчас...вообще всех прослушивают? Лучше не говорить о политики!
- Пусть они в храмах послушают о чём шепчут губы их матерей! А ты на старости лет бояться стал? А не помнишь, как когда-то в молодости рассказывал по телефону анекдот про членов Политбюро на Красной площади? Своих боишься больше КГБ? - Владас не ответил, слышно было как щёлкает зажигалкой.
- Вообще-то с этим документом странная история. Сто лет искали, только объявили о премии в миллион евро нашедшему, сразу и нашёлся.
- Может этот миллион кто-то пожертвует на детские дома? - Владас тут же загоготал, а затем закашлялся и еле выговорил:
- Рассмешил! Ладно, пока!
- Давай! Будь здоров!
Николай пошёл умываться. Из кухни доносились веселые голоса: Тамары и жены.
- Здравствуйте пьяницы - женщины! - зашёл он на кухню, приняв душ.
- Ты чего так долго? - заорала соседка Тамара так, что зазвенело в перепонках. - Так всю жизнь проспишь!
- Тише! - поморщился Николай. - Дайте лучше квасу! - он залпом выпил кружку и крякнул от удовольствия, вытирая губы.
- Это не поможет! - прикуривая сигарету, безапелляционно заявила соседка. - Надо выпить сто грамм!
- Ты думаешь?
- Хм! Не думаю, а знаю! - выпуская кольца дыма, пророчила Тамара, а жена пододвинула к столу табурет и заботливо положила что-то на тарелку.
- Иди выпей и закуси селёдочкой с лучком.
Через два часа он пел вместе с ними, смотря клип Таисии Повалий на ютубе.
"Моё платье - твоих рук родные объятья!" - ещё через час, они зажигали под песни Стаса Михайлова. Места на кухне было мало, поэтому он то и дело наступал женщинам на ноги, извинялся, и всё равно продолжал выделывать всякие кренделя. Свои тапки он нашёл в ведре с картошкой. Это только тогда, когда он поскользнулся и упал, проклиная всех плиточников на свете, хотя он сам когда-то, и клеил этот пол.
После этого Николай успокоился, погрустнел. Они слушали "Bee Gees" и вспоминали молодость. Незаметно пролетело время. Женщины собрались ещё в магазин, за добавкой. Николай смотрел в запотевшее окно, как жена с Тамарой вышли из подъезда, весело переговариваясь. - "Нет, женщины сильнее нас, мужиков"! - мелькнуло у него. Он помыл дрожащими руками посуду, потом уже нарезал салат, когда они хохоча над чем-то, вернулись. Они слушали весёлую музыку, смеялись над рассказанными Николаем анекдотами. И уже вечером, они вскочили, всполошились, когда позвонил сын.
- Сереженька! - заплакала тотчас жена. - Как Вы там? - Сергей объяснил, что на птицефабрике мест нет. Везде полно народу. Пойдут на биржу. - Татьяна заканючила. - Бедненькие! Наверное, голодные? - Николай отобрал телефон у жены и спокойно сказал:
- Не переживайте! Ищите работу, не опускайте руки. Если надо, денег вышлем. - сын пообещал, что через два дня поговорит побольше, уже по "Скайпу".
Они сидели некоторое время задумчивые, молча выпили. Николай случайно поставил песню Сосо Павлиашвили - "Помолимся за родителей", которую исполнял мальчик, Роман Дружинин, на шоу НТВ - Ты супер! Когда сам автор, еле сдерживая слёзы, потом вышел на сцену и дуэтом они спели куплет, Тамара с женой рыдали, Николай тоже прослезился.
- "Бог Есть во Вселенной"! - думал он. - "Если рождаются на Земле такие талантливые люди! Сосо может уже ничего ни писАть, ни петь. Ему памятник надо поставить при жизни, только за одну эту песню"! - а ещё в пьяной голове пришла мысль: - "Хорошо что матери нет дома, гостит у дочери, сестры Николая. Не видит его в таком состоянии. А ведь порой он только поздоровается с матерью за день и всё. Старенькая стала. Ну как он может уехать за границу, оставить её одну"?! - они пили и плакали. Тамара попросила поставить песню Михайлова - "Ушёл мой брат". Она часто просила поставить эту песню. У неё двадцать лет назад, трагически погиб старший брат.
- Хватит ныть! - разозлился Николай. Он хотел ударить кулаком по столу, но передумал, кругом стояли тарелки. - Мы сами воспитываем своих детей! Надо было вести их в спортивные клубы, творческие кружки. Посадили их за компы и они ушли в свой мир, в интернете. Надо было искать какие-то лазейки к их Душам, подходы к их сердцам, а мы всё махали рукой. "Хорошо, что не пьют, не курят, не наркоманы"! Надо было учиться лучше, заинтересовать их в этом. А нам казалось, сыты и ладно! - Николай выпил со злости и окончательно разошёлся. - Я ещё не старый! Я ещё могу обклеить плиткой туннель под Ла-Маншем! Проползу весь путь на коленях! - он хотел показать, как это будет делать. Вскочил, но то ли уже ноги не держали, он покачнулся и врезался головой в двери холодильника. Да так, что магнит, прикреплённый ещё Сергеем на холодильник, на котором был изображён Дворец Правителей в Вильнюсе, вмялся в дверки.
Он прикладывал мокрое полотенце ко лбу, когда приехал старший сын, который ночевал прошлую ночь у своей "бэби". "Так их сейчас называют"? А впрочем, неважно.
- Где набил такую шишку? - спросил ее сдерживая улыбку Вадим. - Николай открыл рот, чтобы ответить, но его опередила жена.
- Он хотел разрушить Дворец Правителей, который строили его коллеги! - съязвила Татьяна. - Есть хочешь?
- Нет, спасибо! Сыт. Вы только не шумите, ладно? Мне завтра двенадцать часов за рулём сидеть с раннего утра. - Вадим грустно вздохнул. - Не могу дома сидеть, мне так скучно без Сергея. - Николай обнял старшего сына.
- Иди спать сынок. Всё будет хорошо! - они ещё посидели некоторое время, болтали о жизни.
Зайдя в ванную комнату, повесить на змеевик мокрое полотенце, Николай посмотрел на себя в зеркало.
- Ну и рожа! - прошептал он. На лбу появилась большая синяя гематома. Можно даже было различить какой-то рисунок, оттиск. - "Это не Дворец Правителей"! - невесело подумал он. - "Это больше похоже на покосившуюся Башню Гедиминаса, которая от стыда за всё что происходит вокруг, хочет сбежать с горы, которую и горой не назовёшь, быстрее насыпь. И убежать, спрятаться куда-то, подальше от людей. Пока она видит в родной речке, торчащую ржавую трубу, шедевр искусства, железный поникший Фаллос - Символ всей этой Демократии"!
Как Николай пошёл спать, он не помнит. Не помнил и многие детали прошедшего дня. Жена потом рассказывала, что танцевал он почему-то с одним носком. Наверное, поэтому он и подскользнулся. Не помнит, как ушла Тамара. Но этот странный сон, он помнит до мельчайших подробностей и будет вспоминать не раз.
Николай чудесным образом перенесся в будущее. Будто всего на один год. Он стоял в окружении многотысячной толпы, на какой-то большой площади. Впереди на воздвигнутой большой сцене стояли сотни счастливых политиков. Впереди всех, стоял Главный демократ, который прижимал к груди какой-то листок. - "Почему я здесь"? - задал себе вопрос Николай, как в прошлую ночь на птичнике. - "Ведь здесь собрались тысячи людей, их родственники, друзья, которым живётся счастливо и сытно в нашей стране. Ведь они решают на каком языке остальным говорить, как правильно писать свои фамилии, какие программы надо смотреть, какие школы надо закрывать, кого ненавидеть и с кем воевать, и многих из которых, и надо судить, за разжигание национальной розни"! - Главный демократ подошёл к микрофону и начал слёзно говорить про какую-то свободу, заявлять о какой-то морали, нравственности. Толпа ликовала, гремели марши, в небе засветились яркие вспышки фейерверков. Но что это? Все замерли...
По небу надвигалась гигантская чёрная туча! Она стремительно приближалась. Не у одного Николая пошли мурашки по телу. По небу не летели, а плыли десятки, сотни тысяч... Журавлей. Они кричали, плакали и от этого жалобного воя, стыла в жилах кровь. В толпе раздался плач. И когда этот небесный Океан птиц достиг, накрыл тенью площадь, все оцепенели от ужаса. У Журавлей были... человеческие головы!... Птицы стонали, плакали и слезы их падали на всех. Вдруг одна птица молнией стала опускаться вниз. У Николая зашевелились волосы на голове, как тогда на птицефабрике. - "Это"??... Сын! - закричал он, падая на колени. Он протягивал к Журавлю руки и рыдал. - Сынок! Любимый! - Птица жалобно закричала и сделав круг, стремглав понеслась за косяком. - Сынок! - истошно орал Николай, схватившись за голову, потому что думал, что сейчас, в этот миг, сойдёт с ума. - Детки наши! Возвращайтесь! Мы Вас ждём!! - он не один стоял на коленях, на коленях стоял весь город, страна, кроме тех, кто собрался на площади.
- И вдруг Главный демократ, опомнившись, размахивая листком, стал орать в микрофон:
- Всех кто намеревается и в будущем уезжать из страны, надо загонять в Варенские леса, пусть валят лес! - и от этих слов Николаю, вдруг, стало страшнее, чем было до этого!
Какая-то неведомая сила вдруг подняла всех, кто стоял на площади и с фантастической скоростью перенесла... на сто лет вперёд. Ровно, день в день! Теперь они уже плыли среди облаков. - Да, это же наш родной город, та же площадь! - всматриваясь вниз, подумал Николай. Многое было неузнаваемым, но черты архитектуры остались. В центре ещё кипела жизнь, быстро двигались какой-то невиданный транспорт. Но в других районах, на окраинах... Было жутко! Кругом стояли одни дряхлые дома с пустыми глазницами окон! Пролетая над сельской местностью затрепетало даже их сознание. - "Кругом ни Души"!!
Почему я с ними? - задавал Николай время неведомо кому вопрос. - "Я ведь простой человек, из народа"! - и только потом понял, а может какой-то голос шептал ему в сознание: - Ведь с твоего молчаливого согласия, творилась эта жуть! - и Николай истошно закричал: - Я не ходил на выборы! - и вдруг, ему так стало так омерзительно и больно! - он снова завопил:- Да, ходил! Но только когда-то нас заставляли голосовать за одну партию, а потом их стало так много. Я ходил с какими-то листками и голосовал, выбирал какие-то фамилии людей, которых не знаю. Я верил, что будет лучше! Но они так умело натягивали на себя маски Доброты и Честности! Прости меня, Господи! Я заблудился!
А рядом по небу, неожиданно поплыл поток Сущностей, которые были когда-то людьми. Их было так много, что они закрывали собой весь небосвод. Они пели песни на всех языках мира и этот многоголосый Хор, сливался в один Гимн. Они пели о Любви на Земле, ради которой трудились, о Свободе, которую нашли только на чужбине, о счастливых глазах детей, ради которых жили, о независимости, которую они нашли в чужих странах, только не в своей и этот Гимн сливался с тоскою по Родине, которую они любили больше, чем все правители страны, вместе взятые!
И закричал он с мольбою, Им и Всевышнему.
- Простите меня!! - и услышав сверху гул, посмотрел в бесконечную ввысь. То что Николай увидел, заставило его содрогнуться!...
- Коля! Что с тобой! Ты так вздрогнул, что я думала упадёшь с кровати! - раздался в темноте тревожный голос Татьяны. Николай еле переводил дыхание, колотилось сердце, стучало в висках.
- Опять кошмар приснился! Голова болит! - застонал он.
- Я думаю! Так головой хряпнуться! - Николай потрогал шишку на лбу. - Возьми квасу попей, я поставила у кровати. - сделав глоток, Николай прошептал:
- Спасибо! Спи давай! - и вскоре услышал ровное дыхание жены. А сам он до утра, больше не сомкнул глаз.