- Всё, не видать мне звёздочки старшего прапорщика! Как бы вообще с армии не попёрли! - прапорщик Стельмах, вбежал в варочный цех, с лицом белее снега и суетясь, посмотрел на пол в варочном цеху и схватился за сердце.
- Что случилось, товарищ прапорщик? - спросил спокойно я.
- Комиссия с проверкой к нам! Через два часа будут! Генерал, зам. по тылу округа, собственной персоной! - со стоном проговорил он. Дрожащей рукой, он смахивал пот со лба. - Где наряд? - закричал он. Голос его сорвался. Он был в какой-то прострации. Подлетел к нему сержант учебного взвода артиллерийского полка, старший по столовой.
- Звали, товарищ прапорщик? - сержант улыбался.
- Чего ты лыбешься, идиот?! Немедленно пять человек в распоряжении повара, чтобы всё здесь блестело! - улыбка слетела с лица командира курсантов, он стремглав убежал за помощниками.
- Товарищ прапорщик! Мне же надо обед готовить, не поспею в срок! Некогда мне сейчас за порядком следить! Опоздаю, за это генерал Вам звёздочку снимет, а мне светит дисбат! - Возмутился я. Стельмах вылупил на меня заплывшие глазёнки. Пару секунд молчал, подбирая слова. А потом как прорвало. Откуда только голос взялся.
- Почему один на смене! Где Бим, где Степанов? - взорвался он. Я молча, нарезал свинину на порции. Да он и сам знает, что деды гуляют. Быстрей всего на свинарнике, который находился за частью военного городка Печи. Там раздолье, никаких командиров, делай что хочешь. - Дежурный! - хриплым голосом позвал он. Руки его тряслись, он не знал куда их деть.
Прапорщик Стельмах пил! За время моей службы, а прослужил я почти ровно год, Стельмаха не видел трезвым, ни одного дня. Доходило до того, что вытаскивали мы его с поварской каптёрки, мало того что в дымину пьяным, но и с мокрыми штанинами. Видно недержание было у него, на почве алкоголизма. После этого, он два дня ходил с опущенной головой, не поднимая глаз. Стеснялся! Через некоторое время, стучал в окошко для раздачи пищи, протягивал в него алюминиевую тарелку и жалобно просил:
- Валера! Положи, пожалуйста, немного мяска, закусить! - значит опять прапора собрались в нашей комнате отдыха, отмечают какую-то халявную сделку, на это у них мозги соображали с невероятной изобретательностью. Продавали всё что плохо лежит! А на складах плохо лежало: обмундирование, одежда, обувь, постельные, банные принадлежности. Всё чем заведовал прапорщик Стельмах, хозяйственной частью полка.
- Так чего Вы сами не зайдёте? Вы же командир! - мне было смешно на него смотреть. Перед выпивкой у него начинало дергаться всё лицо: губы, нос, брови, в нервном тике щеки, даже глаза косили в разные стороны!
- А Фархад сегодня на смене? - он засовывал тоже дрожащую голову в окошко, чтобы окинуть варочную взором. Здесь я не выдерживал, хохотал! Фархад прослужил только полгода, а был грозой прапорщиков. Молодой поварёнок, родом их Баку, неукоснительно следовал уставу. Солдатская пайка была положена: дежурному по части, капитану-медику и младшему офицеру, командующему караулом. Правда им мы, каждый день, накладывали пайки в большие металлические термоса. Всё! Остальные прапорщики - халява! Не раз я слышал как из варочного цеха раздавался его крик с кавказским акцентом:
- Никакой закуски! Не положено! - и видел как из цеха выбегал очередной вспотевший вояка, с двумя маленькими звёздочками на погонах, красный от возмущения, что какой-то молодой сопляк, дал от ворот поворот, оставив без закусона. Но прапорщик Стельмах был нашим командиром, в должности шеф-повара части! Ему-то чего бояться?! Тем более заведующий продуктовым складом, прапорщик Тимошко, который выдавал нам продукты, был его другом, тоже пьяница ещё тот! Правда Тимошко, больше выпивал в компании с начпродом части, капитаном Карасёвым, который на дух не переносил других собутыльников, тем более прапоров. Вскоре Карасёва погнали за какие-то махинации, а его непосредственного начальника, а значит и нашего, подполковника Островского, первого пьяницу в полку, заместителя командира части по тылу, разжаловали в майоры! Но это было потом.
Подбежавшему сержанту, прапорщик Стельмах, делая как можно строже лицо, приказал скороговоркой:
- Быстро одного курсанта на свинарник! Через двадцать минут, чтобы стояли здесь остальные повара. Что у нас в обеденном зале? - они пошли наводить порядок на второй этаж. В дверях Стельмах оглянулся.
- Валера! У Вас в комнате отдыха, новые комплекты поварской одежды, через час переоденьтесь! Не ударьте лицом в грязь! - глядя на его нос, с синими прожилками, я чуть не рассмеялся, вовремя отвернулся, якобы забросить мясо в большой котёл. На втором этаже слышались крики, беготня солдатских сапог по лестнице, в посудомойке быстро и тщательно перемывали всю посуду, для чего с каких-то учебных мероприятий, срочно сняли роту солдат. Не меньше взвода, сновали по варочному с тряпками, щётками. Я в первый раз за год, с удивлением увидел какие-то моющееся средства. - Значит нам они положены? Ай, да Стельмах! Ну, шельмец!
Вскоре появились деды. Пилотки на боку, ремни на паху. Равнодушно оглядываясь, деланно зевая, Бим спросил:
- Что за аврал? Чего вызывали? Кто заложил, что мы на свинарнике? - концовку спича, услышал вбежавший прапор. Только с лицом произошла разительная разница. Был с лицом белее бумаги, стал красный, как пожарная машина! - "Наверное, опрокинул сотку для храбрости"?! - догадался я.
- Это я Вас вызвал! На гауптвахту захотели перед дембелем? Вы же оставили свой пост! Думаете не знаю, где околачиваетесь, пьянствуете? А ну, дыхните! - прапор громко икнул. Нюхать их, он видать передумал! От самого разило свежачком! - Быстро в каптёрку! Переоденьтесь и в цех! Скоро генерал здесь будет! За работу! - взвизгнул он. В дверях дембеля столкнулись с капитаном Карасёвым и подполковником Островским, у которого было опухшее, заспанное лицо. Капитан, увидев их заорал:
- Почему не на смене? Посажу! - подполковник отдёрнул подчинённого.
- Потом разберёмся с ними! Пошли осматривать помещения! Стельмах, ты опять под газом? Тот, по стойке смирно, сделал невинное, удивлённое лицо.
- Никак нет, товарищ подполковник! Я же месяц не пью! После того, как в прошлый раз мы выпили с Ва -... Он запнулся и опять побледнел. Островский зло зыркнул на него и прошипел:
- Иди показывай своё хозяйство! Не всё ещё пропил? - прапорщик хотел сказать что-то в своё оправдание, но от волнения начал заикаться:
- Я... Я -... Стельмаха начало всего колотить. Ему явно требовалась добавка.
- Почему не в поварской одежде? Ты же шеф-повар? - крикнул так Островский, что в варочном отдалось эхо! Стельмах качался, казалось, он отдаст концы до приезда генерала. Наверное, от испугу, он неслышно испортил воздух! Карасёв с Островским недоумённо переглянулись. Их взгляды говорили. - "Это не мы"! - оба уставились на Стельмаха.
- Так ты ещё и вонючка! - возопил Карасёв. Прапорщик готов был провалиться сквозь пол. Если, он был бы ещё больше пьяный, у него, наверное, сейчас полилось бы ручьём из штанин! По лицу было видно что он хотел завалиться на колени, но вместо молитвы, промычать:
- Хрен с ним! Выгоняйте с армии! Вот ключи! Всё равно на складе ничего уже не осталось! - и тут начпрод пожалел подчинённого. Он посмотрел на меня и поманил пальцем. В это время я мешал в котле под номером 3, компот. Черпак для разливки первых и третьих блюд, был таков. Деревянная ручка как от граблей или лопаты, на конце, приделанная кастрюля, литров на десять. Я строевым шагом, закинув черпак на плечо, от самого дальнего котла, так что расплескал все лужи на полу, которые оставил наряд и поварской колпак съехал на бок, отчего стал похож на шута, делая подобающую в эту тревожную для части минуту рожу, подошёл и хотел отрапортовать. Карасёв остановил меня рукой.
-Эк, прыткий какой! Начальник пердун! Подчиненный - солдафон! Поправь колпак! Что сегодня на обед? - я с черпаком как с винтовкой на плече, набрав побольше воздуху в лёгкие, заорал что было мочи:
- На первое - щи! На второе - гуляш с рисовой кашей! - что на третье, они уже слышать не хотели. Карасёв, одной рукой прочищал перепонку, другой приказывал мне остановиться. С Островского сошёл похмельный сон, он вытаращил глаза на меня, как будто я сбежал с дурдома, убегая зигзагами от врачей, забежал в столовую какой-то воинской части, переоделся в белый наряд и стою так спокойненько напевая, - жили у бабуси, три весёлых гуся, варю щи и компот! Стельмах держался за сердце и глупо улыбался. Я постарался повторить его улыбку, пяливший зенки будто в зал вошла голая певица Сандра, уставившись на Островского! Тот смотря на меня, явно думал: - "Если его увидит генерал, нам всем хана"! - Карасёв, сглотнув слюну, думая: - А не ударю ли я его, случайно, этим черпаком? - громко прошептал:
- Если генерал зайдёт в варочный зал, стой где-нибудь в сторонке! Ты понял? - я кивнул. - Вот и хорошо! - и сладеньким голоском добавил: - А сейчас положи-ка нам гуляша, риса не надо! И пусть кто-нибудь из наряда принесёт заку... еду, в поварскую. Понял? - я тоже заговорщицки шепотом, чтобы слышал только он:
- Так точно! - сделал черпаком, как английский королевский гвардеец, с плеча к ноге, отчего армейский бачок был рядом с моей довольнейшей харей! - Карасёв уходя, оглядывался на меня! Я стоял по стойке смирно и мило улыбался!
Мигом всё исполнив, отправив курсанта с закуской для военных спецов-выпивох, я начал пассеровать овощи, придумывая что ещё такого отчубучить для начальства.
На зам. по тылу, я имел зуб, кстати, у нас это было взаимно. Солдатские будни скрашивали книги, которые я находил в воинской библиотеки. Симпатичная библиотекарша, имени которой я к сожалению не помню, услышав как я бормотал у книжных полок:
- Так, это я читал! Это тоже! - начала снабжать меня книгами из своей, личной, домашней библиотеки, взяв с меня слово, читать аккуратно. Не забуду первое впечатление, которое произвела на меня книга Пастернака, - "Доктор Живаго!"
В тот осенний день, я, "молодой", на первом году службы , стоял у варочного котла и греясь, читал книгу. Вдруг, тихо подошедший сзади, кто-то, неожиданно вырвав из рук её, бросил её на пол, топча безжалостно ботинками. Я онемел! Островский!
- Я тебе покажу, чтения устраивать на службе! - брызгая слюной, орал он. Книга попала в постоянную небольшую лужицу около котла, вследствие того, что труба пропускала пар и была изорвана на части, испорчена. Я нагнувшись, поднял мокрую книжку, показав подполковнику обложку, отчего он сразу сник.
- Вас не погладят по голове, за то что испортили библиотечную собственность! А если узнают, что Вы, как фашист, растоптали книжку Владимира Ильича Ленина, то Вам не поздоровится! - надо же было случаю, что в последний раз в библиотеке, у меня взгляд упал на труд вождя пролетариата и я взял её, чтобы наконец разобраться, о чём пишет дедушка Ленин! Островский, закрывал, открывал рот, не произнеся ни слова, показав кулак, скрылся! После обеда, зайдя в комнату отдыха поваров, увидел разорванные фотографии моих родных и любимой девушки, на полу и в мелкие клочья, висевшие до этого на стене! Островский, стал моим кровным врагом!
Прошло два часа. Мы, все повара части, построились в варочном цеху. Генерал со своей свитой, осматривал "хлеборезочную", обеденный зал наверху. Первый стоял двухметровый Бим! Откуда у дембеля из Минска, была такая кликуха, не знаю, может с гражданки? Он был единственный, кто поработал поваром в каком-то ресторане, ещё до армии. Но как и все старослужащие, лоботряс, каких поискать надо! Правда, дедовщины у нас не было! Просто дембеля поворачивались и уходили гулять, а ты оставался один и, как хочешь, но обед на полторы тысячи солдат, должен был готов во время. Кровь из носа! Умри, но к приходу отдохнувших "стариков", обед должен быть роздан, а на поварском столе, должен стоять бачок, с одним свиным мясом, причём без жира! Приходилось выкручиваться как можешь. Закрывать варочный на большой крюк и ставить наряд на разделку: и нарезку рыбы, на ужин, после раздачи пищи, распределять между курсантами мойку котлов, хотя это была наша прямая обязанность. Физически не успевая, привлекать наряд, для раздачи чая, наливать чёрную жидкость громадным черпаком в чайники. Один раз, зайдя в цех, услышал азиатский напев, раздававшейся в цеху каким-то особенным, удивительным, чарующим эхом. Я озирался и не видел певца. - "Крыша поехала, что-ли"? - подойдя к котлу, ахнул! Маленький узбек из наряда, залез с сапогами в котёл из-под вторых блюд и ножом скребя дно, напевал родной мотив! Если бы это заметил медик-майор, проверяющий готовность и качество блюд, гигиену в помещениях, сидеть бы мне на "губе". Да ладно мне, а то "паровозом" прихватил бы "прицепы", дембелей, отлынивающих от смены. Вытянув за ухо строптивого курсанта, я его не наказывал, сам виноват, не уследил. Просто дал команду двоим помощникам, перемыть все котлы!
Нас выстроилось десять поваров, в белоснежных чистых одеяниях, в белейших колпаках. По ранжиру, я с ростом 1, 80, - был по середине. Замыкал шеренгу солдат-поваров, Лёха из Алма - Аты. Не знаю, какой точно у Алексея был рост, но не больше 1, 60м. Как и многие "малыши", Лёха был смелым, даже чуть нагловатым парнем. Чего было не отнять, весельчак и балагур. А какой был рассказчик анекдотов! Он это мог делать часами, пока держась за животы, мы не умоляли:
- Лёх! Прекрати! Уже скулы болят! - "Малыш", был поваром ракетчиков, прикомандированных к нашей столовой. "Черпак", прослуживший полтора года. В тот день, он готовил ужин, но начальство посчитало его тем лицом, кто будет докладывать генералу о приготовлении блюд, как никак, за плечами кулинарный техникум, и поэтому его вызвали в нашу смену. Но Лёха был не последний! За ним, возвышаясь на голову, а если считать высоченный с белизной колпак, то на целых пол-метра, прапорщик Стельмах!
За два года, я больше не лицезрел его в поварской одежде. Это было что-то! Если бы я, даже в фантастичном сне, увидел живого, взрослого Буратино, то больше бы не удивился, чем наблюдая за нашим шеф-поваром! Он то краснел, то бледнел! Даже огромные уши, как у зайца, на которые он водрузил колпак и те ходили ходуном! Он, то закрывал узкие глазки, видать водочка неумолимо клонила ко сну, то вдруг, встрепенувшись всем телом, пугая стоявшего рядом Лёху, смотрел на нас, на котлы непонимающим взглядом. - "Как я сюда попал"?! - видно вспомнив, на его лице проскальзывала гримаса боли, будто ему вырвали зуб без обезболивающего и при этом, у него из рук выскользнула и разбилась о пол, полная поллитровка самогонки! Он вздыхал и колпак шатался в такт его вздохам. Видя, что над головой что-то шевелиться, он испуганно размахивал руками, словно разгоняя мух!
Леха смотрел на него искоса, как на сумасшедшего! Прапорщик надувал важно щёки, явно представляя себе, что генерал подойдёт именно к нему и на него возложена миссия по спасению полка и это зависит от его доклада! Затем, видно испугавшись смелых мыслей, он дёргался всем телом и поправлял сзади белые поварские штаны, которые с непривычки лезли ему в задницу! Вытянув их оттуда, Стельмах зачем-то прикрыв глаза, нюхал пальцы! Хмель очевидно сильно ударила ему в голову! Может этому посодействовал тяжёлый колпак! Он улыбался, точно в поднимавшимся на котлом паре, узрел образ благоверной, которой в первый раз в жизни принёс не истраченную до копейки получку! От этой нереальной картины, чтобы прогнать видение, он мотал головой, отчего колпак, как груз на башенном кране в штормовой ветер, опять качался слева, направо. Тело двигалось, вслед за колпаком. Очевидно Леха, молча наблюдавший за ним, пододвинувшись в сторонку, совсем окосел от этих перемещений! Наверное, Стельмах сошёл бы с ума, если бы в тот момент в зал не вошла делегация во главе с генералом!
Смотря на нас, генерал крякнул от удовольствия.
- Вот это орлы! - он упивался ростом Бима. Сзади выстроились полковники, подполковники разных тыловых, медицинских служб. - Что у нас сегодня на обед? - торжественно спросил генерал. Маленький Леха сделал шаг вперёд.
- На первое -щи! Второе - рис с гуляшом! Третье - компот из сушёных фруктов! - Стельмах, судя по мимике, хотел ему подсказать, но не успевая, лишь шевелил губами и кивал, словно кланяясь, уважаемому, дорогому гостю! Генерал несколько озадаченно смотрел на невысокого Алексея.
- На какой фазе приготовление блюд? - спокойней спросил он, с огорчённым тоном.
- Закладываем специи! - бодро отрапортовал Лёха! Это закладываем, настолько заинтриговало генерала, что он с усмешкой, повернувшись к подчинённым, произнёс:
- Ну-ну! Продемонстрируйте! - маленький поварёнок смело шагнул к котлу с первым блюдом. Четверо из наряда, в белых фартуках, принесли тяжёлые носилки с крупной каменной солью. Лёшка взял в руки черпак, немного слегка подкинул его в руке, вроде привыкая к весу. Потом стремительно зачерпнул бачком ровно половину и высыпал в открытый предварительно, котёл. Стояла мёртвая тишина. Лёха привстал на цыпочках и заглянул в котёл. Все стоявшие рядом, невольно по инерции сделали тоже самое. Дальше произошло то, что не забуду умирая! Алексей нагнулся к носилкам, достал щепотку соли и со словами:
- Ну вот и всё! - бросил её в котёл и закрыл крышку котла. Мгновение стояла тишина! Первый заржал генерал! Такого не увидишь ни в одном фильме! Пять минут, все офицеры гоготали согнувшись, держась кто за живот, а кто за ремни! Насмеявшись вдоволь, генерал, вытирая слёзы произнёс:
- Кому рассказать не поверят! - он любовно посмотрел на "малыша", а потом на нас всех.
- Ну, профессионалы! Повеселили! - он с гордостью оглядел подчинённых. - Вот где профессионализм!
Взяв Лёху за руку, улыбаясь, начал трясти с вопросом. - А не пересолил? - Алексей, с улыбкой до ушей, начал трясти его руку с таким усердием, что у него заболталась голова с фуражкой.
- Да что Вы, товарищ генерал! Проверено! - генерал снова рассмеялся, ему вторили все. Заметив, сзади стоящих Карасёва и Островского, начальник делая на секунду строгое лицо, приказал:
- Поощрить всех! - и снова захохотав, вышел. Следом ушли все офицеры. Уже в дверях уходя, капитан Карасёв, почему-то показал нам всем кулак. Дескать, - Вот Вам поощрение! - Но всё же через два дня, дембеля - Бим и Степанов, поехали домой! Приказ Островского! Провожая до ворот части, Лёха, на прощание им крикнул:
- Сегодня вечером, пожалуйста, вспоминая службу, поднимите тост за нас, оставшихся профессионалов! - Бим с Колькой, повернулись к нам и смахнув слезу, помахали нам рукой!