Козырев Андрей Вячеславович. Москва в моей голове

МОСКВА В МОЕЙ ГОЛОВЕ

Поэтхроника минувшей вечности

1.ПАРАД ТИШИНЫ

И вновь я посетил

Столицу встреч и разлук, точку схода

Надежд и разочарований, материальную точку сборки

Бесчисленного множества невидимых исторических

Линий, библиотеку слов и дел, раскинувшуюся

На территории, равной полутора Нью-Йоркам или доброму десятку

Парижей,

Великую первопрестольную,

Город сорока сороков царей и царьков -

Москву.

Я,

Андрей Козырев, тварь

недрожащая, небочеловек,

Гражданин поэзии, столичный литератор, член

Москвы, поэт номер

Две тысячи пятьсот сорок четыре (согласно билету городской

Писорганизации, полученным неделю назад),

Прохожу по Садовому кольцу, как конец часовой стрелки,

Гонясь за своим более быстрым подобием - мечтой,

Проходит концентрические окружности по краю

Циферблата судьбы, не имея возможности попасть в его

Центр - и тем более в сердцевину того механизма,

Железная воля которого и дает ему

Жизнь.

Я ищу кратчайшую дорогу к Красной

Площади, где готовится

Шестьдесят девятый Парад одной на всех Победы,

Но постоянно натыкаюсь на перегородки,

Турникеты, охраняемые полицией, пропускающей

Только обладателей заранее полученных

Пропусков.

Чтобы победить в войне,

Не нужно заполнять заявку на победу и получать

Согласие в руководящих инстанциях, но,

Чтобы отметить праздник, нужно иметь разрешение.

Улицы, ведущие к Красной площади, перегорожены,

Как нередко перегораживается запрудами человеческая

Совесть,

Когда она грозит затопить разум неугодной ему

Правдой.

Народ тем временем смотрит праздник по

Телевидению. Улицы опустели.

И я, не попавший на парад вооруженных сил, наблюдал в Москве

Парад Тишины. Тишина проходила

По опустевшим улицам, войска ее

Несли бесцветные знамена;

Тишина маршировала по брусчатке площадей,

Тишина расточалась, рассеивалась,

Как зерна, в пространстве, дабы возродиться

Ростками новых стихов, -

Тишина Московской Земли,

Тишина, пересекаемая

Гудками машин и трехцветными

Полосами, чертимыми самолетами в небе.

Тишина,

Бесконечное пространство тишины,

В которой вечно вращается

Некая полая сфера,

Похожая на земной шар.

Сфера, центр которой -

Везде, а границы -

Нигде, как сказал

Какой-то допотопный

Философ.

2. НЕБЕСНАЯ МОСКВА

...Незадолго до праздника

Поступила информация о возможном

Теракте. И полиция, дабы не допустить

Теракта, принялась терроризировать население

Мерами, необходимыми для его охраны.

Красная площадь была перегорожена

Турникетами, охраняемыми служебными собаками

И приставленными к ним полицейскими, сорок сороков раз,

И, чтобы пройти из одного края площади на другой,

Надо было перенести как минимум семь досмотров.

Здесь становится ясным отличие

Милиции от полиции: если моя милиция

Берегла меня, то наша полиция нас

Стережет.

От нас же.

И в этом ее работа подобна работе

Совести

И противоположна работе разума.

И я, доморощенный

Улисс, странник, не имеющий цели

Странствия, проходил по этому лабиринту,

Мучаясь от нестерпимых болей в ступнях,

Стиснутых слишком тесными ботинками, подаренными

Незадачливым другом за день до вылета моего

В Москву.

А над лабиринтом города грозно нависал другой

Лабиринт, -

Пересечение тысяч путей небесных, домов и обиталищ,

Деревьев, животных, человеческих тел и лиц,

Облаками созданных. Москва небесная

Простиралась над земной на сотни километров

В высоту человеческой памяти. Москва,

Где нет ничего постояннее перемен. Столица,

Ветром гонимая от одного края земли к другому. Город,

Построенный без единого камня. Пространство

Пересечения аэропутей, облаков и голосов,

Траекторий душ и воспоминаний человеческих,

Покинувших землю. Небесное метро,

По которому передвигаются души.

Транспорт потаенных чувств и переживаний. Пустота,

Наполняющая мир. Реки пустоты,

Напояющие вселенную. Небо,

Огромное, как тишина.

Москва небесная.

И Улисс блуждает

Из края в край неба, то умирая,

То воскресая, по бесконечным лабиринтам

Без крыш и стен. И пустота

Содрогается, когда полый шар

Человеческого воображения

Вращается в пустоте, приводя в движение

Мир.

И я проходил пустоту из края в край

Горящими ступнями, как Красную площадь,

Где земля действительно настолько кругла,

Что на ней невозможно было бы удержаться, если бы не

Давление неба, утяжеляющее нашу поступь

И прижимающее нас к земле.

Над Красной площадью всего круглее небо.

Оно изогнуто, как выпуклая линза, через которую мы рассматриваем

Ничтожно малую часть поверхности голубой кожи

Небес, пронизанной белыми кровеносными

Прожилками.

А вот бы взглянуть сквозь линзу неба

На себя: какие мельчайшие первоэлементы

Подлости и благородства обнаружились бы тогда,

Какие истины стали доступны бы людям?

Впрочем, для этого надо перевернуть

Линзу, перевернуть

Небосвод,

Лицевая сторона которого голуба, а изнанка -

Черна, -

По крайней мере, так кажется нам, жителям земли, затерявшимся в недрах

Неба и воспринимающим его

Изнутри.

Шар Земли несется по орбите сквозь

Черноту изначальной материи, сквозь

Время и пространство. Человек

Идет по поверхности земного шара

И спотыкается от боли вонзающихся в подошвы

Тысяч незримых иголок. Дело не в обуви,

Тесной для ног, а в теле,

Слишком тесном, чтобы вместить

Душу. И душа

Медленно выходит, как капли пота, сквозь поры

Времени,

Задыхающегося от жары.

3. НЕДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЖИЗНИ

Наконец, после двух часов блуждания по

Лабиринту площади, посетил я

Инсталляцию в Манеже, ради которой и пролетел

Три тысячи километров, три тысячи

Книг и картин, за столетие написанных, -

На выставку русского авангарда,

Сделанную неким британцем, проживающим в Голландии.

Это была

Выставка Времени. Самый совершенный созданный Богом

Ад; настолько совершенный, что от созерцания его безупречной

Сделанности

Чувствуешь себя на верху блаженства. Серый полумрак зала,

Разрезаемый по диагонали плоскостями изображений,

Телевизионными экранами минувших дней с лицами

Поэтов, художников, режиссеров, картин,

Рисунков, фильмов, вещающих

Отчасти подлинные, отчасти выдуманные монологи;

Пол, перегороженный так, что почти невозможно

Пройти темноту из края в край, не споткнувшись;

Зрители - умственные дамочки и сопровождающие их мужчины,

Занятые глубокомысленным созерцанием постановки

Спектакля памяти. И кажется, что в темноте над всем этим

Блуждает незримый Улисс,

Бог, забывший о своей божественности,

По вечно вращающемуся шару человеческой

Памяти, памяти крови.

Алые шарики несутся по

Венам вселенной. Я вхожу

В неосвещенный зал прошлого,

В искусство, не хотевшее быть

Искусственным, в историю,

Не хотевшую становиться прошлым.

В вечное сегодня. В Настоящее-

В-Прошлом. В категорию памяти,

Переходящей в предчувствие. В мир,

Неосуществленный полностью,

Но долженствующий быть.

Тишина. Тишина, набухающая,

Как почки на вербе. Тишина,

Собирающаяся в единую точку.

Тишина, порождающая безумие,

Которое есть перебродивший

Разум.

Концентрические окружности расходятся от

Точки безумия, поставленной гением,

И захватывают мир. Слово прыгает,

Как камешек, по поверхности воды жизни,

Нарушая покой ее.

И над всем этим

Полый шар вращается в пепельно-сером

Пространстве. Улисс блуждает

От континента к континенту. Небо

Прячется в конверт облаков, чтобы быть отправленным

По ангельской почте.

И от созерцания этого

Зрелища сами собой выстраиваются в воображении

Строки трактата, которые могли бы быть написаны

Неким художником, супрематистом Творения - или

Сами написали бы супрематиста

На серовато-желтом холсте человеческого

Воображения. Кисть снует по холсту,

Оставляя черные полосы мыслей,

И выстраиваются в ряды примерно такие

Фразы:

"Главной проблемой, которую нам предстоит преодолеть,

Несомненно, является смерть. Но, чтобы добиться этого,

Необходимо устранить ее причину,

Именуемую банальным коротким словом -

Жизнь. Смерть подлежит физическому уничтожению,

А жизнь можно победить простым указом

О ее отмене. Стоит председателю земного шара объявить, что жизнь

Аннулируется,

Как станет ясно, что ее на самом деле и не существовало

Как явления эстетически наполненного. Ведь, в действительности,

Если жизнь в строго научном определении есть способ

Существования белковых тел,

То какое отношение это может иметь

К поэзии, мысли, созидательной эволюции, работе

Души? Смерть есть поэтическая реальность,

Тогда как жизнь есть пустота между рождением и смертью,

Которую мы и пытаемся всеми силами

Заполнить. Мы боремся с пустотой,

В конечном счете, с жизнью, а так как пустоты

Не существует (ибо еще древними греками было доказано,

Что пустота есть несуществование, следовательно,

Ее не существует), то и жизнь

Есть фикция с точки зрения поэзии. Возможно,

Когда-то она и будет существовать -

Тогда, когда прекратят быть пространство

И время, энергия и материя, ограничениями своими

Придающие нам характер смертных. Сейчас же

Жизнь есть великолепная гипотеза,

Которую нам предстоит

Доказать или опровергнуть...

За работу, друзья!"

Я погружаюсь в размышления и перестаю

Замечать, что делаю. В это время

Умственная девушка фотографируется на фоне

Меняющейся инсталляции, зевающих посетителей музея

И меня, бессознательно поправляющего гульфик.

Искусство иногда ошибается.

Гульфик была права.

Я ухожу с выставки, унося воспоминания,

Боль родины - на подошвах своих,

Измученных ботинками на два размера меньше, чем я

Могу надеть, и вдохновение -

В груди своей, как воздух

Иной планеты, в мои легкие навсегда

Въевшийся острее туберкулеза,

Воздух, не имеющий облика

И голоса; воздух,

В котором вращается полый шар и странствует

Божественный Улисс, умерший и

Вечно воскресающий, - странствует

От воспоминания к воспоминанию.

4. ПРОСТРАНСТВО СУПРЕМУС

Метро везет меня

С выставки в гостиницу. Я сижу,

Повторяя в памяти строки, сложившиеся

На выставке (см. выше). В это время

В вагоне, где я еду, пьяные пассажиры

Затевают драку. Метро останавливают,

И полиция выпроваживает пьяниц

Из вагона.

Драка на перроне

Человеческой истории, по-видимому,

Не прекратится никогда. И буяны,

И люди, утихомиривающие их, навеки остаются

Спутниками Истории, - искусственными

Спутниками, запущенными

В космическое пространство.

Тишина набухает.

Спутники посылают планете все новые сигналы.

Шар продолжает вращаться

В сером пространстве, во внутреннем пространстве

Памяти.

Словно в песне, в небе происходит

Тайное движение. Струи воздуха принимают

Подобие человеческого лица. Мир становится

Человеком. Человек обращает к миру

Чистое лицо свое.

Я читаю книгу

В метро. Поезд выезжает

Из туннеля на метромост в тот самый момент,

Когда над Москвой начинается

Фейерверк. За окнами мелькают

Звезды, розы, квадраты, расширяющиеся

Сферы - воплощенные образы созидательной

Эволюции. И в пространстве супрематизма

Поезд взлетает. Он проникает

В те сферы, где странствует

Улисс, - в сферы за три тысячи километров

Выше уровня человеческой

Жизни. Там и пишу эти строки

Я, небочеловек,

Член Москвы, поэт номер

Две тысячи пятьсот сорок четыре,

Космос,

И надеюсь не кончить до смерти.

09.05.2014. Аэропорт "Шереметьево", зал ожидания.

Оставить комментарий © Copyright Козырев Андрей Вячеславович (yakozyr@rambler.ru) Размещен: 11/05/2014, изменен: 11/05/2014. 17k. Статистика. Поэма: Поэзия		Ваша оценка:

Козырев Андрей Вячеславович : другие произведения.

Москва в моей голове