- Часть людей выжила, укрывшись в подземных убежищах.
- Твои люди, ведь так? Позаботился заранее?
- Не докажите.
- И не собираемся. Мне это уже неинтересно. Но что ты будешь делать дальше? Добиваться отмены решения Творца, о стерилизации планеты?
- Конечно. И ты меня поддержишь...
Это всё, что я запомнил из того странного сна. Когда я стал киборгом, и стал тратить меньше времени на сон, то мне перестали сниться яркие образы. Но вот этот... на третью неделю пребывания под землёй. Чего только в жизни не случается. Славомир кстати сном заинтересовался и долго пытал меня по связи, что и как. Ну что я мог ему ответить? Про две Сущностиобсуждающих глупость людскую? Чушь. Всё это навеялось страшными дня Армагеддона. Многие и спустя месяцы орали во сне как резаные, когда их во сне касалось дыхание смерти, от которого они ускользнули.
Завершу я своё повествование первыми днями новой жизни во чреве огромного Объекта. Думаю, будет интересно, как мы тут жили. Не сказать что и хреново.
Первое время у нас, да и на остальных объектах было что-то вроде военного коммунизма, с распределением по нормам выработки, и с учётом потребностей. Можете морщиться и фыркать, но любая иная модель в этих условиях принесла бы на объекты лишь кровавую бойню за небольшие ресурсы, пищевые и материальные блага. Потом, когда мы стали производить больше, чем потребляем, вернулись к обычному режиму оплаты труда и позволили накопление материальных благ.
Но это случилось лишь на пятой год нашего пребывания на объекте. Пока же введя распределительную систему мы столкнулись с оппозицией в лице некоего Яна Криденера, человека непонятной профессии, а существу демагога, любителя по рассуждать об абстрактных материях, но шарахающегося от любой реальной деятельности и страстно желающий поруководить. Мы с Мацеем сделали ошибку, когда назначили его в помощники Клаудиушу Кмецику, управлять объектом. Мы тогда не разобрались что это за тип, так, что Клаудиуш от него настрадался, под конец, заперев его в одном из блоков с чётким намерением забыть, где он это сделал. Но не повезло. Ровно через сутки его случайно выпустил я.
Но если честно мне повезло с моими помощниками: Квятковский и Кмецик до войны были студентами, и ничем не отличились, но здесь на Объекте их способности к управлению людским сообществом раскрылись вовсю, и я мог быть спокоен за них. Проблему представлял, как уже было сказано Криденер, правда, когда этот деятель с немецкой фамилией начинал корчить из себя польского патриота, Кмецика перекашивало так, что становилось понятно, долго этот деятель не протянет.
Так оно и вышло. Когда мы огласили нашу программу, то Ян Криденер обозвал нас "коллективным Ярузельским" скрылся в нижних тоннелях, объявив о созыве сейма по низложению диктаторского триумвирата. За ним последовали столь же неадекватные, но менее крикливые деятели. Лично я "коллективного Ярузельского" принял за похвалу, Квятковскому было всё равно, а вот Клаудиуш, знавший о Ярузельском, исключительно по семейной легенде, что кто-то из родственников пострадал от его режима, вооружился автоматом рванул за "диссидентами".
Пропадал он там около суток. Вернулся с довольной улыбкой, без патронов и погнувшимся автоматом. Больше мы ни о Криденере, ни об оппозиции не слышали. И вообще никого встречали.
Но вот что больше всего меня удивило, так это отсутствие подобных "криденеров" на других Объектах. Да там явно как-то скучнее проходило обживание подземных убежищ.
Примечание, написанное другой рукой. Нет, Лис. У нас не скучнее было. У нас было веселье другого толка, например у меня какие-то непонятные твари, ломящиеся на объект. Так, что наши оппозиционеры сидели тихо, хотя и были, тут ты не прав. И вообще хватит отклоняться от основной темы. Давай про свою личную жизнь, она ведь у тебя была разнообразной.
Лист двадцать второй.
Наверное, каждый мужчина в своей жизни хоть раз да и выслушивал от женщины обвинения, в том, что он блядун и котяра гулящий. Я не исключений. Но выслушивать эти обвинения мне приходилось по каналу связи с минским объектом.
Впрочем, начну с начала. Как-то мне пришла в голову мысль, что не мешало бы поднять жителям Объекта настроение, не заставлять их ощущать себя одиноким островом в мрачном и непонятном океане постапокалипсиса. Для этого мы и организовали службу новостей из смышлёных ребят, которые принимали новости с других объектов, а потом их распечатывали (благо бумаги у нас было завались) и оставляли эту "газету" у распределительного пункта, новости обновляли раз в неделю. Через три часа там ничего не оставалось. Тогда мы начали дублировать чтение новостей по внутренней связи, получилось такое своеобразное радио, скоро новости по "радио" стали ежедневными, а в "газету" начали писать развёрнутые статьи обо всём, что было интересно обитателям. Я, инициировав журналистику на объектах, больше к ней не возвращался, благо других дел хватало. Вскоре другие убежища переняли наш опыт и обзавелись собственными газетами и радио.
Но надо возвратиться ещё дальше, когда я спас задыхающуюся от нехватки кислорода девушку и притащил её на Объект. Не буду тут углубляться в подробности, мне она понравилась, я ей, наверное, тоже, а может, произошёл случай, который называется в психологии импринтингом, она ведь в тот день родилась заново, и первое что увидела, открыв глаза, так это мою рожу, успокаивающую её. В общем, таким случаем не воспользоваться было грех, красивая, интересная, приятная, чувствуется что преданная, если вам этого мало, то вы не мужик, а идиот.
Её звали Анита Кшиновек. Родилась в Страховицком повяте, Свентокшисского воеводства, поступила в Ягеллоновский университет в Кракове. Начало войны застало её по дороге из дома в университет. Она попыталась вернуться, чтобы выяснить, что случилось с родными, но...поздно. Видя огромную толпу беженцев направлявшихся в Нижнюю Силезию, она решила, всё-таки пойти во Вроцлав надеясь, что ей удастся встретиться в убежище с родными. Поэтому она так и задержалась. Да и ещё и хрупкая девушка, в общем, немного не дошла.
А вообще это судьба, думал я иногда. Ведь попади она в общей колоне беженцев, вряд ли я на неё внимание обратил.
Словом, так мы и стали жить вместе. Я и сам привязался к Аните, нам было очень хорошо. Теперь о проблеме. Я, кажется, упоминал чуть выше, что киборги совсем не бесплодны? Правда наши создатели и Славомир, рекомендовали воздержаться, от заделывания ребёнка, мотивируя тем, что "непонятно что вообще родится". Собирались даже серию экспериментов провести, но не успели. Мне же в первые дни нашей совместной с Анитой жизни, было не до того, чтобы размышлять о предохранении, потому она скоро забеременела. В известность я поставил только Славомира. Он вздохнул и, пробормотав, что-то вроде "не ты первый" рекомендовал побольше внимания уделять жене и будущему ребёнку.
Теперь Серна. Армагеддон не прошёл для неё даром, видно что-то шарахнуло ей по мозгам, и регулярно во время сеансов связи с минским объектом изливала на меня потоком признания в своих нежных чувствах, в том, как она жутко раскаивается и прочая подобная дурость. Сначала я краснел и пинками выгонял из комнаты связи Мацея и Клаудиуша, гнусно ухмылявшихся. Потом и вовсе перестал показываться в связной.
Нет ну бабы дуры. Согласитесь, что у нас до войны было много времени друг для друга, это, во-первых, но тогда она вбила себе в голову очередную глупость и избегала меня. Теперь я ей зачем-то понадобился. У неё, что там мужиков, что ли симпатичных мало? Полно, выбирай любого, а с её сексуальностью усиленной способностями киборга, вообще никаких проблем.
Дура и всё тут. Ещё тут пресса мною созданная, решила сделать приятное и поздравить с рождением сына. При условии обмена информацией между объектами Серна об этом узнала раньше меня. Конечно, газеты я воссоздал, чтобы их не читать.
Ранним утром прибежал Мацей и срывающимся голосом сообщил, что минский объект вызывает меня очень срочно. Гнусной ухмылки у него не обнаружилось и я поспешил в связную, чтобы услышать то, с чего я начал этот лист. Хотя не только. Было много всяких слов, которых даже я, матершинник тот ещё не решусь привести. И что я мог на это ответить? Выслушав поток незаслуженных оскорблений, ибо я ей ничего не обещал, во время её излияний много раз пытался сообщить, что у меня есть жена, я сделал просто. В паузе вставил:
- Всё сказала? Тогда я пошёл, Славомир мне советовал больше внимания уделять жене и ребёнку, особенно в первые месяцы.
И вышел.
Говорят, Славомир обещал расстрелять нас обоих.
Примечание, написанное другой рукой: Я бы на его месте и расстрелял. Тебя. Нельзя же так начальство подставлять родное. И наконец-то я прочёл эту историю в твоём изложении, а то у нас тут тааакие слухи, про тебя с Серной ходили. Хотя девочку жалко, любила она тебя. Дурила правда, так это все бабы дурят. Если бы они не дурили, кто спорит, легче бы нам всем жилось.
Лист двадцать третий
От всего этого беспредела я стал чаще бывать на поверхности. Вы как думали, что мы там будем сидеть, после того как задраили люки? Я тоже так думал, однако жизнь как всегда внесла свои коррективы и поставила нас раком. Во-первых, энергия, надо было стабилизировать наружные источники. Материальные ресурсы типа одежды, техники, лекарств, гребли всё вниз, всё, что осталось целым после катастрофы. Конечно, это надо было, чтобы переждать первое время после катастрофы, пока не налажено собственное производство. Ну и третье это смотреть за обстановкой на поверхности. Выгорание кислорода резко прекратилось после ухода на объекты, и он потихоньку восстанавливался. Но сами катастрофы не прекращались, поднимались и рушились горы, пересыхали старые моря и появлялись новые, двигались материки... Всё это происходило на фоне наступающих холодов, Солнце окончательно закрыл от нас слой пыли пепла поднявшегося вверх.
Наше убежище, кстати, оказалось на берегу моря. И нам очень сильно повезло, что на берегу, а не на дне морском. Да и вообще ни один объект не был задет глобальными катастрофами тех времён, что было, не просто удивительно, а навевало всякие мистические мысли, которые я уверен в будущем ни к чему хорошему не приведут.
Закончив дела на поверхности, я обычно садился на берегу и смотрел на море. Мне было интересно посмотреть на то, как замерзают волны.
В один из дней море принесло голову Фальконера. Я глядел на его полусгнивший череп с остатками механизмов и думал, что далеко он не ушёл. Да и не мог уйти...
"Мне пора к своим - сказал Фальконер, в тот день, когда объявили о начале войны. Я кивнул и протянул руку для прощания, он пожал её и в тот же миг я нанёс точный удар, небольшим мельхиоровым штырём, который встроен был в нашу руку. Штырь назывался громко "Убийца киборгов" и был предназначен именно для этого. Удар пришёлся точно в висок. В своё оправдание я могу сказать, что он хотел сделать тоже со мной, поэтому и не успел защититься. Американский киборг рухнул сначала на колени и глаза его поблекли. Потом он начал медленно заваливаться на спину, но я, схватив его голову, обеими руками не без труда оторвал её. Кровь ударила фонтаном, заливая меня с ног до головы. Раздался дикий крик. Какая-то женщина орала рядом. Я покрепче сжал в руках голову и ударил ещё раз, контрольным, в затылок и побежал с ней. Через несколько часов всем будет не до того странного тела, которому кто-то оторвал голову".
- Как дела у тебя Фальконер? - вопрошал я голову. - У нас как ты видишь не очень. Небо рухнуло землю, адский пёс Фёнрир проглотил Солнце, а армии Христа и Антихриста выстроившиеся для последней битвы сметены ядерным взрывом, потому и была засчитана боевая ничья.
Голову я выбросил в Одру, после того как убедился, что он уже не оживёт. Ещё из моря периодически выходили какие-то создания. На меня они внимания не обращали, проскакивали дальше. Это были животные, но какие-то странные, я таких раньше не видел, хотя в очертаниях их не было ничего чужого, если вы понимаете, о чём я... Обыкновенные мутанты. Возможно бывшие дельфины или акулы. Заполняют свободную нишу, ведь на суше осталось крайне мало зверей.
Ещё в этом море плавали и целые киборги. В один из дней, когда я, в очередной раз, отослав Мацея и остальных "поверхностников" решив, что сегодня дождусь и обязательно увижу, как замерзают волны.
Но весь кайф мне обломал очередной, как мне показалось монстр. Пробивая лёгкую корку льда, что вылезло на берег.
- "Пристрелю скотину", - подумал я. Возмущённый облом моих эстетических мечтаний. Рука уже потянулась к автомату, как вдруг я заметил, что фигура человекоподобная.
- "Ладно, вскрытие покажет, что за зверь" - решил я, и вскинул "калаш".
- Не стреляйте, не стреляйте! - раздался крик.
- "Бля" - только и подумалось
- Это я Бенсон!
И действительно фигура, стремительно шагавшая ко мне из пучины морской, была никем иным как еврейским киборг с арийской внешностью.
- Сволочь ты Бенсон, - сказал я. - Такой кайф обломал.
Смотреть на замерзающие волны больше не было смысла. Я пошёл к убежищу сопровождаемый ещё одним киборгом с его рассказом о подводных приключениях. На море можно и завтра поглядеть будет... Море замерзает медленно.
Примечание, написанное другой рукой: Эх, жаль, что ты эту сволочь тогда не пристрелил, сейчас бы проблем было бы меньше. Хотя за Фальконера тебе решпект и уважуха... Что ж ты двести лет молчал, что это ты его прикончил?
Лист двадцать четвёртый
Совещания обычно проходили в личных комнатах. После того как Славомир поставил такую задачу, то за два месяца обеспечили нормальную видеосвязь. Не в связной, потому, что о сути совещания не должна знать ни одна собака на Объекте. А собственные комнаты мы защитили от лишних глаз и ушей. Аниту с маленьким Владиславом, я отправлял погулять, даже не смотря на то, что совещания не выходили за пределы кабинета.
Пятнадцать маленьких экранчиков, на каждом из которых чья-то знакомая голова, товарища по отряду, докладывала обстановку.
- Лис, что у тебя? - председательствовал как всегда Славомир.
- Ничего особенного, если не считать моря, ну про него я в прошлый раз рассказывал.
- Затопление прекратилось?
- Да, но более чем уверен, что с окончанием ядерной зимы оно продолжится.
- Не факт, далеко не факт.
- Да не сомневайся, у нас там равнины и низменности, так что вода продвинется вплоть до бывшего Кёльце.
- Потом поспорим, больше ничего не было?
- Было. Море принесло сначала голову Фальконера, а потом и целого Бенсона.
- Вот это фокус! С этого и надо было начинать!
- Твою, мать! - вмешался Мельхиор. - Как?
- Бенсон во время Армагеддона пытался укрыться на дне морском. Не самое безопасное место, но в сравнении с тем, что творилось на поверхности терпимо. Так его и носило несколько месяцев, иногда он вылезал на поверхность, но ничего не обнаружил.
- Жаль Фальконера. Он бы мог пригодится...
- Ну, да, - проворчал Мельхиор. - Если только полностью обездвиженный в качестве мишени.
- Согласен.
- Ладно, Фальконер мёртв, и уже ничего не скажет, - заключил Славомир, под комментарий Мельхиора, что тот и так бы не сказал ничего. - Что с Бенсоном сделал?
- Убивать не стал, сейчас пристроил к делу, у себя на Объекте...
- Погорячился, - опять Мельхиор.
- Подумаем, что с ним делать.
- Славомир, он говорил, что есть пещеры, в которых выжили люди...
- Ерунда, забудь об этом. Даже если они там и жили, то наверняка задохнулись, во время недавних событий. Я сейчас хочу перейти к более насущной проблеме. Точнее достаточно важной. Как мы все могли убедиться, прошедшую войну породила людская раздробленность, огромное количество государств, хищнические интересы отдельных групп, а также эти глупые религиозные разборки! Что в итоге? Проиграли все, даже, те, кто не участвовал. Земля едва не превратилась в горстку астероидов, или подобие Марса, пустыню с разреженным воздухом. Мы чудом уцелели, чудом выжили. Надо позаботиться о том, чтобы подобное не повторилось в будущем.
Мы все слушали внимательно. В этот момент решалась наша судьба и около двадцати миллионов человек спасшихся от катастрофы.
- Необходим в ближайшее время единый язык, и единая система образования на всех объектах. Также усилить информационный обмен и крайне рекомендуется прокладка транспортных туннелей. Объекты не должны стать изолированными государствами.
Я сидел немного подавленный. Да, я - панславист. Но я против радикального слияния в одну культуру всех славянских народов. Такие вещи лучше делать постепенно и ко взаимному удовольствию. Я был не во всём согласен, с новой политикой Славомира... и возможно это несогласие заставило меня криво ухмыльнуться, что не осталось незамеченным.
- Что-то хочешь сказать?
- Что общего между либерализмом и водородной бомбой? В обоих случаях стирается разница между народами, - выдал я на автомате любимую в нашей среде шутку.
Что меня в тот момент за язык дёрнуло, я сам не знаю. Ведь если здраво рассудить, то своё несогласие я мог выразить и другими словами. Но... старая мудрость про слово и воробья оказалось права.
Славомир воспринял всё это как демарш против него, его планов, той идеалистической картины мира, которую он уже выстроил у себя в голове. Нет, я был не против этого, только хотел добавить свои краски и свои штрихи. Некоторые, например Мельхиор, Мантисс и Херувим посмотрели на меня крайне заинтересованно. Другие смотрели недоумённо, а кое-кто и с возмущением. Конечно же, Серна. Наверняка, в её голове сейчас рождалось что-то патетическое, вроде "измена женщине - измена Родине".
Однако наш вождь и идейный учитель уже заканчивал совещание... Экраны гасли, и тут я со всей ясностью ощутил, что история ещё не кончилось, и что наоборот всё только начинается, и что судьба готовит мне очередной вызов...
Примечание, написанное другой рукой. Всю неделю, после этого нам Славомир устраивал промывку мозгов. Особенно тем, кто был на заграничных объектах. Тебя чуть не вожди оппозиции записал. Ну и навёл ты шороху - одной своей фразой. Видать от ляхов, своих, нахватался.
Лист двадцать пятый
А самое забавное во всём этом было, то, что первым транспортный туннель к соседнему убежищу, пражскому начал строить я. Нет не я один конечно, силами всех обитателей Объекта...
Славомир не учёл крайне многого, он составлял масштабные планы, но, увы, на чисто идейной базе. Если реальность противоречила его замыслам, то тем хуже для реальности. Что с ним стало, я решительно не понимал. Видно сказалась война. На всех сказалась и на мне в том числе. Ведь до Армагеддона он был совсем другим, более хитрым, расчётливым, да и не смог бы нынешний идеалист, успешно интриговать против создателей. Однако более вероятным кажется предположение Мантисса, что ему ударила в голову власть. Неограниченная, и, конечно же, во благо всего и вся. Кто сможет противостоять ему на равных? Да нет таких... Единственный "оппозиционер" в моём лице уступает ему в авторитете. Тогда почему бы не провозгласить себя Богом-Императором и начать строительство Земной Империи?
Так, вот я туннель начал строить из чисто экономических соображений, а вовсе не ради слияния всех в один флакон. Мой объект был, грубо скажем, сельскохозяйственный, производил еду, конечно же, дорогую в условиях ядерной зимы, но с избытком. Остальное рассказывать не имеет смысла, Прага это техника, Ниш, сырье и инструменты, они, конечно, не голодали, но и досыта не ели, а у нас регулярно случались нехватки запчастей, и прочего.
Так, что я рыл в сторону пражского объекта, Херувим к Нишу прорывал дорогу, оттуда ему двигались навстречу. Жизнь продолжалась. Мы с Бенсоном работали на поверхности (его я тоже припряг к общественно-полезному труду). Мне начала нравится такая жизнь, а ядерная зима была не шибко страшна нам, кибер-организмам.
- Ты, знаешь, - как-то сказал Бенсон, глядя на замёрзшее море. - Что там, на глубине жизнь сохранилась?
- Конечно, - ответил я. - Видел, как из моря выходили мутанты.
- Это ещё, цветочки, - отмахнулся мой напарник. - Вот когда сойдут льды, и они будут не просто выходить, а попрут наверх, тогда наступит самое веселье.
- Это точно. И вопрос будем ли мы готовы, ко всему этому?
- От вас зависит... А знаешь, я более чем уверен, что жизнь сохранилась ещё и за пределами ваших объектов... как бы это не казалось парадоксальным.
- Человечество на редкость живуче...
Мы шли по ледяной пустыне. Что ждало нас, всех, в том будущем, которое зачиналось тут и под землёй, в надёжных укрытиях. Выживу ли я, или мои дети? Выживет ли человечество, а выжив сможет ли изменится? Не в ту идеалистическую сторону, о которой мечтает Славомир, а так... хотя бы чуть-чуть? Хотя бы немного поумнеть... Я хотел бы знать ответы на эти вопросы - тогда, и сейчас... спустя двести лет, сидя на том же Объекте уже под другим именем и иногда встречая своих отдалённых потомков...
Примечание, написанное другой рукой: ты знаешь, что с этой рукописью ознакомился Славомир, и предлагает её запретить, мотивируя это тем, что людям необходимо забыть о "катастрофе"? Такие дела... начинаем потихоньку стирать память людскую.
Заключение экспертов: Подробный анализ текста указывает на то, что это типичный роман в жанре так называемой "фантастики" свойственный литературе Заходна-Славии (примечание: государства находившегося вдоль Одрского моря), и написанной в последние годы существования этой страны. Весьма вероятно, что саму рукопись желали использовать сепаратисты Гэллаха, в качестве контрпропаганды (главный герой Лис (прозвище, приписываемое основателю Шлёнска, и первому правителю Заходна-Славии) противостоит легендарному основателю Единого Государства, Славомиру, выступает против слияния культур). Однако из-за своего быстрого разгрома не сумевшие начать реализацию контрпропагандистских проектов. Моё мнение: текст не представляет ни исторической, ни научной ценности, а его распространение может вновь спровоцировать беспорядки на территории бывшей Заходна-Славии. Рекомендую рукопись уничтожить.
Мирослав Нерестов, специалист по истории архаичных государств на побережье Одрского моря.
Штамп: Сохранение без права выдачи.
Приписка: Рукопись представляет интерес как образец литературы Заходна-Славии.