Аннотация: "О! Los caprichos de las espontaneas ehaculaciones de noche ..." Salvador Felipe Jacinto Dali i Domenech, Marques de Pubol ("О, ночные капризы полюций..."Сальвадор Дали)
"О! Los caprichos de las espontaneas ehaculaciones de noche ..." Salvador Felipe Jacinto Dali i Domenech, Marques de Pubol
("О, ночные капризы полюций..."Сальвадор Дали)
Я жил в реабилитационной клинике уже неделю. Корпуса ее в стиле 70 годов (прямо гостиница Интурист в Российской глубинке) поднимались высоко над соседними холмами, на каждом из которых лежала небольшая деревенька или просто пара дворов с аккуратными домиками. Впрочем домиков видно почти не было - из-за деревьев выглядывали только черепичные крыши. Между холмов текли ручьи, собираясь в речушку Нижний Вуппер, и по склонам везде были проложены тропы для пешеходов. Собственно клиника стояла здесь уже больше ста лет, и места для прогулок были еще при Кайзере Вильгельме продуманы.
Кроме положенных процедур я взял себе за правило гулять каждый день на воздухе - по этим тропинкам вдоль ручьев, и делать вечером гимнастику в номере. Главный врач и врачиха в отделении не одобряли мои путешествия, как оказалось по простой причине - бывший всегда при клинике автомобиль ?скорой помощи?, как и бригада спасателей, были из экономии сокращены, и ?в случае чего?, спасать гуляющих в окрестных рощах было бы некому. Поэтому и я на свой телефон мало надеялся, часто его просто забывал, но всегда при себе имел нитро-спрей. Вечером, после ужина, я проходил довольно большой путь вокруг поймы ручья, и уже в сумерках поднимался на свой холм.
Тогда, в середине марта, начался лягушачий гон. Перед главным зданием клиники был широкий мелкий басейн с торчащими всюду сухими камышами и абстрактными проволочными скульптурами - весьма скромная претензия на постмодернизм. В этом искуственном болоте на вершине холма водились лягушки, вероятно тоже не сами туда забравшиеся. Днем они молчали, а к вечеру просыпались и озвучивали свою любовь в полную силу. Мелодии были незамысловатые, но зато какой тон! БРРРау-БРРРау-Бррру! Невероятное переплетение разных тональностей в хоровом исполнении завораживало - так вот где великие немцы черпали свою полифонию! Сама природа приглашала музыкальных гениев к их бессмертным творениям - они просто могли слушать и слышать. Так и я заслушивался, стоя уже в сгустившейся тьме у бортика басейна. Блики от фонарей местами освещали поверхность воды, но большая часть басейна оставалась в тени. Лягушки переплывали короткими рывками с места на место, мало обращая на меня внимание. Многие карабкались на своих соседок и замирали на их спинах с закрытыми глазами. На мордочках их было блаженство. Я пробовал их беспокоить прутиком, но они только слегка приокрывали глаза и урчали, совсем не громко, чтобы отстал. Иногда на такую парочку вдруг карабкался третий, вызывая справедливое сомнение в гетересексуальной бескомпромисности природы, потому что он (он? ну не она же!) лез на спину уже сидящему на чьей-то спине, а значит - лез на самца. Тогда нижний самец начинал урчать, и я не заметил, чтобы очень недовольно. Как все в природе непросто! Я уже собирался вернуться к себе в номер, когда об асфальт влажно шмякнулась небольших размеров лягушка, или вероятнее всего лягушонок, мальчик. Мне так сразу показалось - не стали бы самочки в такое время по верхам скакать. Бортик басейна был около полуметра, и представить, что лягушка сможет забраться по бетонной стенке обратно я не мог.
Эх, парень, подумал я, и куда ты теперь? Обратно не сможешь - точно. На газон, в траву забраться ночь переждать - так там крысы или хорьки местные загрызут, ну а коли ночь переживешь - что дальше? Днем вороньё налетит - заклюют. Вот так-то от любви и погибают.
Я накрыл лягушонка жухлым платановым листом, чтобы не испачкать пальцы, подхватил и бросил его обратно в басейн. Лягушонок плюхнулся на освещённую воду. Я хотел уйти, но отсутствие ожидаемого движения в том месте, куда упал спасенный, или еще что-то привлекло меня посмотреть - в чем дело? Действительно лягушонок не кинулся плыть в тень, а сидел на свету в воде, выставив на воздух голову до самого брюшка.
Он опирался правой лапкой о бетонную стенку басейна, левую свободно откинул на воду, а задними едва шевелил, удерживая равновесие. Мордочка его была приподнята и глазенки смотрели на меня:
- Ну чего тебе, говори, - спрашивал он меня молча.
- В смысле, чего?- не понял я.
- Чего хочешь, говори. Спас меня типа. Расплачусь...
- Господи! Вот ты еще меня благодарить.... - произнес я про себя, а сам уже лихорадочно обдумывал, чего бы испросить, да так чтоб не прогадать, не пожалеть потом...
- Да ладно, давай, не тяни - подтвердил лягушонок и нетерпеливо пошевелился в воде, - сейчас уплыву, будешь потом локти кусать.
- Ну тогда, давай... подари мне опять молодость... Можно?
Лягушонок застыл. Я ждал: ? Если нельзя, то тогда чего еще попросить? Вот не думал никогда о таком, а надо было бы раньше?.
- Ну ты дурак, что ли? какую молодость еще? - лапка лягушонка поднялась от воды и почесала позади левого глаза, - ты сам-то понимаешь, чего ты сказал?
- Молодость - чтобы молодым быть...
- Это КАК? Молодым быть? Ты чего от меня хочешь? Как это - скажи сначала!
Н-да, подумалось, такое временное деление жизни вероятно только у нас, у людей, и существует. У лягушек жизнь значит не делится, так одним кусочком и пролетает. Наверное правильно. А может - чего им делить, сколько у них той жизни - год-два, если зиму переживут... они замерзают зимой во льду, анабиоз...
- Наша жизнь всегда в одной фазе - в той которую мы живем. Ты не гони, говори, что тебе нужно, да я уже пойду...
-Я не знаю как и обьяснить. Я хотел бы себя чувствовать молодым, здоровым, сильным.
- Да ты и так всё чувствуешь. Короче, давай быстрее, время, понимаешь - самый сенокос, а я здесь с тобой...
- Ну, тогда подари мне любовь, такую как в молодости. Чтобы так же сильно, по-настоящему!
- Любовь? Хе! Это - можно. Это - легко! Так бы и сказал, а то - молодость...
- Подаришь? - не поверил я.
Он подумал в ответ что-то невнятное. Среди какого-то мурчания мне послышалось как-будто:
- Жди...
Или может только показалось, что он так подумал. Лягушонок оттолкнулся от стенки правой лапкой и исчез в камышовой тени. Я постоял еще у басейна, послушал пронзительный лягушачий ?бр-р-раубр-р-рай? и пошёл к себе в номер делать гимнастику и слушать новости про Фукушиму.