Майор Старченко был личностью легендарной. В Вооруженных Силах есть несколько типов офицеров: блатные карьеристы - люди не слишком приятные и весьма опасные в обращении, честные служаки - простые как металлический рубль, скучные и пресные, раздолбаи - рубаха-парни, которым море по колено, а есть офицеры особые - люди-легенды, о подвигах и делах которых еще долго после увольнения в запас старослужащие с восхищением рассказывают молодым зеленым лейтенантам. Наш сегодняшний рассказ именно о таком человеке.
Итак, майор Старченко, собственной персоной - невысокий плотный, с рыжими усами под Тараса Бульбу неспеша степенной и важной походкой движется на службу. А службу товарищ Старченко проходил не где-нибудь, а в научно-испытательном отделе одного из российских полигонов в Казахстане. Не то чтобы у него имелись какие-то склонности к военно-техническим наукам, а просто так сложилось по жизни. А если уж насчет наук, то о них майор Старченко имел весьма отдаленное понятие, как говорили на полигоне: "Научный сотрудник, толкающий науку в сторону". Почему в сторону? А потому что вперед ее родимую толкать не позволяют мозги, а назад начальство. Зато майор был признанным экспертом во всем, что касалось любых видов охоты и рыбалки, за что заслужил среди офицеров полигона почетное прозвище Зверобой. Собственно поэтому и держали его в научном отделе, шеф которого по совместительству являлся еще и председателем охотничьего общества на полигоне.
Однако вовсе не охотничьи подвиги сделали Зверобоя легендарной личностью, а способность к неожиданным приколам и розыгрышам, которые так и сыпались из него на радость, а порой и на горе окружающим. Впрочем, судите сами.
Однажды начальник полигона, молодой энергичный генерал, искренне считавший себя специалистом в любой области человеческих знаний от выращивания свиней до запуска космических кораблей, встал не с той ноги и ясно осознал, что кроме него на полигоне никто не работает. Офицеры валяют дурака, прапорщики пьют горькую, а о солдатах и говорить нечего - таких бездельников и тунеядцев еще свет не видел. Дальше терпеть такое положение дел было невозможно. А что делает генерал, когда чего-нибудь не может больше терпеть? Правильно! Он собирает всех на совещание и долго и вдохновенно дерет за крупные и мелкие проступки. А в конце, когда, по его мнению, подчиненные уже прониклись осознанием собственного ничтожества и бесполезности и горят желанием поскорее исправиться, генерал рассказывает им о наболевшем, и они с великим энтузиазмом бросаются выполнять его руководящие указания. Право слово, эти генералы совсем как дети, порой вызывают умиление своей наивностью! Подобные совещания на полигоне происходили довольно регулярно и в зависимости от серьезности генеральской обиды могли длиться от трех часов до бесконечности. В течение первого часа беседы офицеры внимательно прислушивались к начальству, заключая пари, что же явилось истинной причиной сборища. Второй час проходил в тихом ненавидящем перешептывании на тему: "Задолбал урод, дел по горло, а тут сиди и слушай этот бред! Ему что, поговорить больше не с кем!" К третьему часу обстановка разряжалась, в задних рядах весело играли в морской бой на щелбаны, самые предусмотрительные вытягивали из-за пазухи художественные книги и читали прячась за спинами впередисидящих, а отдельные негодяи усердно конспектировали не в меру горячие высказывания начальника полигона:
"Умные тыловики выпустили руководство: иметь на складе молоток металлический, молоток деревянный. Железным убьешь, а деревянный нужен - вбить в голову правильные мысли".
"Сгущенки навезли полный склад и пихают во все дыры. Скоро жопа слипнется, а жрать не хер!"
Это он про наших любимых работников тыла.
"Упал как "Першинг"! Крылья сложил и мордой об асфальт. По ракетному!"
Теперь добрался до перепившего вчера лейтенанта-связиста.
А негодяи всё прилежно конспектируют, потом зачитывают друзьям и женам и ржут сволочи над болью командирской в три горла.
В тот день апофеозом командирского страдания стал гневный вопль: "Если бы каждый офицер ежедневно вбивал хотя бы гвоздь, давно бы Америку обогнали! Тунеядцы!!!"
Вернувшись после совещания в отдел, Зверобой довольно долго пребывал в состоянии необычной задумчивости, что-то усердно считал на клочке бумаги, морща от напряжения лоб и шевеля губами, потом сел писать заявку на выделение материальных средств. Спустя полчаса он, вежливо постучав, возник в кабинете у шефа и протянул ему исписанный листок.
- Что там у тебя? - недовольно пробурчал шеф, увлеченный сражением в теннис с допотопным компьютером, имевшимся в отделе для проведения каких-то мифических расчетов.
- Да вот, заявка на материалку, - простодушно улыбаясь, заявил Зверобой.
Начальник отдела, не глядя, подмахнул поданную бумажку и, вколотив еще один мяч электронному врагу, кивнул майору, иди мол, не мешай. На системном блоке компьютера чья-то шаловливая рука вывела красным маркером: "Помни! Шеф не играет в компьютерные игры, он тренирует стратегическое мышление!" Довольно покосившись на надпись, Зверобой тихонько притворил за собой дверь.
От компьютера начальника отдела оторвал звонок телефона.
- Слушай, ты что, не смотришь что подписываешь? - гневно кричал начальник планового отдела.
- А что случилось? - удивился шеф.
- Да ничего! Приперся твой Старченко с заявкой на гвозди. Так мало того, что гвозди выписывают не в штуках, а в килограммах, надо ведь писать какие именно тебе гвозди нужны, а то выдадут сапожные, и что с ними делать будешь?
- Какие еще гвозди? - подозревая недоброе удивился шеф.
- Откуда я знаю! - резонно возразил плановик. - Старченко принес заявку с твоей подписью, на молотки и гвозди для проведения испытательных работ.
- А где они сейчас?
- Кто, гвозди?
- Какие гвозди, Старченко с заявкой! - холодея от ужаса, взвыл шеф.
- К генералу они пошли, на подпись! - явно издеваясь, ответила телефонная трубка.
Весь наличный состав отдела был поднят по боевой тревоге и отправлен на перехват движущегося к генералу Зверобоя. Судя по всему, тот не слишком спешил, и операция увенчалась успехом. Через несколько минут Старченко простодушно хлопая глазами, стоял в кабинете взмокшего от переживаний шефа.
- Дай сюда, - рука начальника отдела потянулась через стол.
Зверобой вложил в неё исписанный листок.
- Прошу выделить для нужд 3-его научно-испытательного отдела двенадцать молотков и четыре тысячи триста восемьдесят гвоздей. Ну и зачем это тебе столько гвоздей?
- Как же, во исполнение указаний начальника полигона, чтобы каждый офицер, каждый день вбивал по гвоздю. Я сразу на год написал, чтобы потом не мучиться, генерал же не говорил, за какой срок мы Америку перегоним. А что, что-нибудь не так? - васильковые глаза абсолютно невинно посмотрели на шефа.
Какое-то время начальник отдела собирался с мыслями, но потом лишь вяло махнул рукой.
- Уйди с глаз моих! И еще, заявки на будущее писать запрещаю!
- Есть! - ответил Зверобой, четко повернулся кругом и вышел из кабинета.
Следующей его жертвой стал полковник Потапенко заместитель начальника полигона по тылу, как любой тыловик, человек прижимистый и жадный до всевозможной халявы.
Случилось это поздней весной, когда чахлая степная речушка, протекавшая рядом с военным городком, показала свой буйный норов, разлилась могучим потоком подпитанным талыми водами и схлынула, оставив множество грязных луж глубиной примерно по колено. Зверобой возвращался с удачной рыбалки, в багажнике его потрепанной четверки лежал объемистый мешок трепыхавшийся еще живыми щуками. В связи с богатым уловом настроение у майора было приподнятым и располагавшим к какой-либо милой затее. Тут то впереди и замаячил идущий навстречу газик заместителя по тылу. План созрел мгновенно.
Не теряя ни минуты Зверобой остановил свою машину, выволок из багажника мешок с рыбой и вывалил его содержимое в ближайшую грязную лужу. Ошалевшая от неожиданной свободы щука забилась и рванула на дно, оказавшееся на глубине не более полуметра.
Подъехавший тем временем полковник увидел довольно странную картину. Посреди обширной лужи, закатав штаны, разгуливал Зверобой, шаря по дну руками. Странность происходящего требовала немедленного выяснения, и тыловик приказал водителю остановить машину.
- Эй, ты чего там потерял? - окликнул он майора.
- А, это вы, товарищ полковник, здравия желаю! - делая вид, что только сейчас заметил начальство, завопил Зверобой.
- Что ты в луже потерял спрашиваю!
- Рыбу ловлю, товарищ полковник.
- Ты что обалдел, еще в унитазе полови! Откуда в луже рыба?
- Так, когда вода после разлива ушла, рыба за ней не успела, вот и осталась в лужах. Так и кишит, руками ловить можно!
С этими словами Зверобой нагнулся к воде и, пошарив по дну, извлек весьма приличную щуку, затем еще и еще одну. Зам. по тылу какое-то время задумчиво наблюдал за ним. Потом, что-то решив про себя, велел водителю:
- Заводи, поехали в городок.
В городке полковник тут же развил бурную деятельность. Все свободные бойцы и офицеры тыловых подразделений были собраны, спешно проинструктированы и отправлены к речке. До поздней ночи тыловики, по уши перемазавшись в грязи, прочесывали лужи. Но, увы, среди трофеев экспедиции оказались лишь несколько особо неосторожных лягушек, а эти земноводные, как известно, в наших широтах совершенно бесполезны, не французы мы, слава Богу.
Еще одна история произошла осенью в период массовой охоты на перелетную птицу. Как-то утром, возвратившись домой с богатыми трофеями, Зверобой довольный собой и жизнью вышел на балкон с подстреленной вчера уткой, дабы спокойно её ощипать, не мусоря в квартире пухом и перьями. Уж не знаю, как это получилось, только Зверобой на что-то отвлекся, и недоощипанная птица неожиданно спикировала с балкона в заросший кустами палисадник около подъезда. Не особо расстроившись по этому поводу, Старченко натянул спортивные штаны, раз уж так случилось, прихватил на прогулку своего кобеля по кличке Начфин, и отправился на поиски. Выйдя из подъезда и слегка разомлев на ласковом осеннем солнышке, он справедливо решил, что утка от него никуда не денется, а, следовательно, можно спокойно подышать утренней прохладой и покурить сидя на лавочке.
Там его и обнаружил бежавший мимо по своим делам начальник отдела кадров, между прочим страстный, но неудачливый охотник и первый болтун на полигоне.
- Привет, Зверобой! Что собаку выгуливаешь? - притормозил свой бег кадровик.
Как потом объяснял Зверобой, он ничего такого специально не придумывал, язык как-то сам собой ляпнул:
- Да нет, Михалыч, уток вышел собрать.
- Каких таких уток? - живо заинтересовался кадровик.
- Да вот вчера ночью прямо над домом несколько косяков пролетало. Пол ночи с крыши стрелял, теперь собираю.
- Врешь! - недоверчиво, кто не знает Зверобоя, но вместе с тем восхищенно.
Решающим доказательством стал Начфин, появившийся из палисадника с уткой в зубах.
- Ну вот, видал!
Кадровик умчался по своим делам, и, как и следовало ожидать, к обеду весь полигон знал, что над домом Зверобоя по ночам стаями по несколько тысяч голов носятся кругами утки, а вчера удачливый охотник подстрелил их несколько сотен.
К вечеру человек пятьдесят офицеров вооруженных охотничьими ружьями заняли боевые позиции на крыше. И все бы ничего, но в этот момент мимо проходил начальник штаба. Как известно, начальник штаба человек особый, он знает все, что творится в части, всюду сует свой нос и во всем необычном сразу же подозревает злой умысел на нарушение порядка и воинской дисциплины, который необходимо любой ценой пресечь еще в зародыше. Увидев толпу готовых к бою офицеров на крыше, начальник штаба несколько обалдел, а тут как назло ему под руку попался полупьяный (нормальное рабочее состояние) помощник по режиму майор Фундуков. Тот проходил мимо, направляясь в сторону офицерского кафе, так как ему не терпелось превратить свое нормальное рабочее состояние в ненормальное нерабочее (пьян до полного изумления окружающим миром).
- Фундуков, это что еще за цирк там на крыше? Ну-ка разберитесь и мне доложите!
Самому лезть на крышу пятиэтажки начальнику штаба не хотелось, а орать с низу он считал глупым. Проблема была в том, что и Фундукову совсем не улыбалось лазить по крышам и отрываться от намеченного мероприятия. Поэтому помощник по режиму, нагло улыбаясь, заявил начальнику штаба первое, что пришло в голову, чтобы от него отвязались, а именно:
- Товарищ полковник, по линии ФСБ прошла информация о возможности нападения этой ночью на жилую зону городка экстремистских элементов из числа местного населения. Вот офицеры и готовятся к обороне.
От такой новости начальника штаба чуть не хватил удар. Он живо представил себе кровавую бойню, которую вот-вот устроят его подчиненные и, рассказывали очевидцы, даже слегка поседел. Требовалось немедленно действовать, и полковник мелкой трусцой рванул к своему кабинету, к телефонам, к возможности влиять на события. Ой не зря говорят, что полковники ни при каких обстоятельствах бегать не должны. В мирное время бегущий полковник вызывает смех, а в военное панику. Сумасшедший галоп начальника штаба еще долго пародировали в офицерских курилках, можно сказать одним им полковник обессмертил свое имя на страницах неписанной истории полигона. А довольный своей смекалкой негодяй Фундуков продолжил движение по заранее запланированному маршруту.
Конец был довольно плачевный, поднятая по тревоге рота охраны в сотрудничестве с пожарной командой несколько часов снимала ничего не понимающих и от того строптивых охотников с крыши. А на утро начальник штаба гордый предотвращенным инцидентом отправился на разборки в отдел военной контрразведки, чтобы выяснить, почему это он, второе лицо на полигоне все узнает последним. Кортрразведчики посмотрели на полковника удивленно, а выслушав суть дела, еле сдерживая смешки в двух словах объяснили ему, что на такой должности нельзя быть таким доверчивым, по крайней мере, не в наших Вооруженных Силах.
Вернулся начальник штаба к себе в кабинет тяжело дыша и с багровым лицом, а на вопрос секретарши, что собственно случилось смог выдавить только:
- Где эта сволочь?!
Сволочь искали, но безрезультатно, празднуя победу над начальством Фундуков прошлой ночью ужрался в дрезину и на службу с утра чисто физически явиться не смог.
Но вернемся к Зверобою, подобные истории с ним и вокруг него происходили постоянно, где бы он ни был и чем бы ни занимался. Когда, наконец, произошла полная и окончательная ликвидация полигона и вывод личного состава в Россию, майор Старченко уволился из Вооруженных Сил по сокращению и ушел на вольные гражданские хлеба. С тех пор следы его затерялись в бурных волнах российской действительности. Но иногда когда я смотрю по телевизору новости, особенно о последних неувязках в жизни наших любимых олигархов, так и чудится мне во многих событиях шаловливая рука Зверобоя. Наверное, он все же подался в бизнес, и сейчас продолжает чудить то в одной компании, то в другой.