- Говорю тебе, залог успеха видеоигры - не графика и не сюжет, а добротный генератор случайных данных. Рандомизация геймплея, понимаешь?
-Не думал, что вы такие акциденталисты. Только не вы.
-Вообще, мы предпочитаем говорить "псевдослучайный". У того же генератора есть лимиты и начальное зерно, seed, и генерация идёт по алгоритму, который прописан. Потому псевдослучайные. Или взять хотя бы бессмыслицу, которая вылезает, если объявить переменную и прочитать до инициализации. Это тоже не случайный набор символов, придуманный машиной. Это чтение из памяти данных, записанных предыдущим процессом, с неверной интерпретацией. А потому, что прежние данные, сущности прежнего процесса, разыменованы, но не стёрты. Память просто освобождена для записи.
-Как раскопки на руинах неизвестной цивилизации.
-Точно. Вроде текста на утраченном языке без пробелов, но символы похожи на знакомые. Абракадабра.
-Разыменованные сущности... Утраченный язык... Может, про спираль времени расскажешь?
-Прикалываешься... Удачная рандомизация перекрывает собой и унылую графику, и банальный сюжет, даже лютые баги. Тебе долить?
-Ты, между прочим, интересную тему затронул. Ведь эти ваши генераторы случайностей...
-Случайных данных. Псевдо...
-Они всегда были рядом с человеком, от самой зари времён. Ты, можно сказать, работаешь над проблемой, у которой история вопроса... Колбаски передай. История вопроса уходит в глубину веков.
-Людей всегда увлекали игры.
-Да. И не только. Задолго до крупье и гадалок были жрецы и шаманы. Игра была священным ритуалом, вернее даже - ритуал стал игрой впоследствии. Камешки, кости, Урим и Туммим... И знаешь, ты напомнил мне одну очень старую историю...
-Настало время удивительных историй! Я знал, чем развязать тебе язык.
-Так вот, слушай. Эта история повествует о временах столь древних, что известна лишь по отрывкам мифов, начертанных на глиняных таблицах шумеров...
Времена, когда боги жили среди людей и мудро правили ими, подошли к концу. Ибо боги избрали себе обитель покоя в местах недосягаемых для смертных и оставили свои творения жить на земле и распоряжаться своей судьбой самостоятельно. Власть богов сменилась властью людских царей. Но в залог продолжения золотого века мудрости людям была дарована первая книга. Не та, какова она в нашем понимании, это была книга, начертанная на глиняной таблице.
Божественный язык позволил запечатлеть в ней всё прошлое и будущее, все законы мироздания. Говоривший с Книгой, а именно так всё и происходило, так вот, говоривший с Книгой мог узнать верный ответ на любой вопрос обо всём, что творилось и существовало в мире под Солнцем и Луной. Даже тайные помыслы и едва зародившиеся сомнения в сердце любого из живущих не могли укрыться от неё. Столь велика и проницательна была её сила, столь совершенны и верны были её ответы, что её называли Таблицей Судеб или Зерцалом Предопределений.
И столь долго люди жили в том великолепном веке справедливости, добра и счастья, что с каждым поколением всё реже вспоминали они тех, кто создал Книгу. И, что хуже, всё меньше трудились они сами различать добро и зло, выбирать свою судьбу и принимать решения. Ибо на все их затруднения всегда находился ответ оракула, а источником его была Книга. Вот тогда усомнились боги, что поступили лучшим образом. Потому как видели: творения их разумны, но разум их дремлет, в умении мыслить они подобны самим богам, но не утруждают себя этим. Не выродилось ли племя людское и не достойно ли оно быть сметённым с лица Земли?
И решили они испытать людей. И поручили Анзуду, Стражу Пределов, полузверю и полуптице, забрать у людей Книгу и надёжно хранить при себе до назначенного времени. И вот постигла Землю ночь страшной бури. Ветры рвали деревья, ливень хлестал, словно бич и потоки воды ворочали камни. Среди бури той налетел Анзуд, разметал стены храма, хранившего Книгу, и взмыл с ней в когтях в облака, а после унёс её в горы столь дальние, что ни один из живущих вовек не нашёл бы пути к ним.
Наутро великий разор и упадок предстали взорам людей. Но превыше того был хаос в сердцах их. Никто теперь не мог поручиться за верность своих же суждений, никто не решался теперь рассудить, где добро, а где зло. И никто не способен был указать, как поступать, а чего избегать. Скорбь и отчаяние охватили людей.
И многие стали бродить по Земле в поисках Книги. И обошли они все пределы известного мира, но никто не достиг логова Анзуда. След Книги был безнадёжно утрачен. Так миновали века, поколения сменяли поколения. Книга стала легендой и призрачной идеей. А люди учились жить без неё. И были те долгие века покрыты тенью безумия, мраком звериных обычаев и беспросветной дикостью. С великой тоскою взирали на это боги и по всему выходило так, что свершилась кара праведная и удел человечества предрешён.
Однако разглядели боги и то, чего не ожидали увидеть. Ибо были и те, кто, отбившись от стаи людской, удалялись в пустыни. И те, кто следил за полётами птиц и дивился мерцанию звёзд. Те, кто давно позабыли о том, чего ищут, но продолжали искать. Нагие, голодные, брели они по Земле, слушали шёпот ветров и звенящие песни ручьёв. И даже в предсмертный час в наступающей тьме искали их взоры.
И в этой их неутолимой жажде угадали боги великое искупление. И повелели Анзуду вернуть людям Книгу, ибо на том истекал срок испытания их. Но Анзуд к тому времени прельстился величием Книги и тем могуществом, что она давала. Чем дольше он держал её у себя, тем дольше оставался властелином Вселенной. Ведь сила её была такова, что даже судьбы богов находились в её власти.
И всё же пришёл тот день, когда Зерцало ответило ему, что срок его истёк, и вот уже слышен был гром колесниц и пламя гнева богов озарило небо. И тогда Анзуд уступил. Но в ярости взмыл он до неба и рассёк его когтями, и хлынул на землю великий потоп и немногие люди спаслись от него.
Тогда Книга вернулась к людям. Но последнюю месть сотворил Анзуд, хотя сам со смиренным видом преподнёс им Книгу. Владея Книгой, он успел осквернить, обесчестить её, надругался над ней, вырвав душу, и людям вернул лишь безжизненное тело. Ни себе, ни богам, ни людям: он порвал её душу в клочья, разметал по Вселенной. И нигде не найти всех осколков её, не собрать воедино. С тех пор Книга молчала и осталась нема на века. Для людей она стала табличкой, покрытой орнаментом, которую можно бросать себе под ноги и следить, которой стороной вверх она упадёт. Так могущественный прежде предмет стал лишь детской игрушкой.
-С тех пор все книги прокляты. Их тексты не существуют сами по себе и должны быть прочитаны кем-то и поняты, чтобы быть, а не только лишь значиться в каталогах. Они трепетно ждут своего читателя, чтоб развернуться в его разуме, напиться его душой. Но чтобы суметь сделать это, читателю нужны осколки души Книги, а ими владеют не все. И у каждого свой их набор, а собрать все никто никогда не способен. И никто, соответственно, не может постичь всех глубин, что заложены в тексте. И сколько бы ни старались, никогда не окажется двух одинаковых пониманий у разных людей. Любая книга для каждого своя. Это как почерк наоборот: не умеющий писать не имеет и почерка, а не владеющий навыком разумения - всё равно, что не умеет читать.
-Твоя история стремится под откос. А ну, представь-ка себя древним стариком, рисующим старинную подпись повсюду вместо общепринятого крестика.
-Может статься, так и будет однажды. А может, из читателей останется последний, что воедино соберёт всю душу Книги. И вновь создаст Её. И вот тогда его творение начнёт историю заново.