Разговор Кламадэ и предводителя англосаксов не находит продолжения, так как тишина в лесу превыше всего. Рыцари избегают проронить хоть слово, дабы не известить ненароком о своем посещении французских берегов английской речью бессмертных баллад веселых йоменов, элементы каковой присутствуют в тех пунктах изысканной поэзии сэра Джеффри Чосера, где сэр Чосер обращается к картинам военной жизни с примерами диалогов и монологов солдат Его Величества на тему новизны или древности арсенала оружия, состава и качества доспехов, состояния копыт лошадей, вариантов ременной упряжи, предстоящих турнирных дисциплин, за победу в каковых объявлено вручение наград, и так далее, какой-нибудь группе норманнов, бродяжничающих по случаю увольнительной для всех.
К точке перепутья, о каковой толковал француз, отряд подходит молча, но места не признает, хотя кто-нибудь из Дуврского контингента периодически в пути вспоминает и повторяет в уме три приметы, на каковые ссылался Кламадэ в своем отчете о поимке двух врагов короля Генриха командиру англосаксов, в основном, по-всякому достроенные средствами способности воображения, ибо мозг каждого рыцаря, внимавшего рассказу француза, обращается к представлениям о тропах и дубах именно в том конкретном виде, в каковом таковые когда-либо или где-либо были увидены оными в своей жизни, быть может, правда, самую толику утрированным образом, рассчитывая, согласно посылу обдумываемой мысли, явить очам дуб, непременно, очень высокий, как бы не в пример прочим многим дубам, или очень какой-то, скажем, кряжистый, что ли, с корявыми сучьями, похожими на сухожилия, так что никак нельзя было бы сомневаться или ошибиться, что перед оными теперь вырастает из-под земли только и могущее, по оных фантазии, обретаться на пересечении дорог в замки короля Жан-Жака и короля Франсуа дерево, и то же следует в отношении двух троп, каковые в головах витают видением лент вытоптанной травы с потерянными подковами, отпечатками сапога и копыта, и, не забывая о третьем знаке, все та же странная сила воображения перекидывается на строительство еще не охваченной рамою декорации, и тогда два первые объекта, а именно: дуб, на каковом сидел Кламадэ, и обе тропы под веткою, заслоняются изредка этюдом дуба, каковой раскроила молния в бурю.
Ранее, и справа, и слева от малозаметной тропы на глаза пришлецов уже попадалось по одному могучему сваленному дубу, продолжавшему зеленеть мощными волнообразно поднимающимися над исполинским туловом древа кущами, что могло объясняться как тем, что, вероятно, поражавшая оглушительными раскатами грома и блеском ослепительных молний гроза бушевала над лесом совсем недавно, так и тем, что повсюду наблюдавшийся тут сходный с впечатлевшимся в ум словесным описанием характерный расщеп, при каковом до половины ствола крепко держалось корнями в почве и маячило сохраняющим вертикальное положение зубцом, с одного боку покрытым корой, тогда как с другого подергивалась от пролившегося дождя серостью древесина, притом со стороны уцелевшего морщинистого покрова ползли по горизонтали громадные ветви, разделяющиеся на сучки и отростки, несущие на себе нагрузку лиственной массы, тем самым как бы обеспечивал жизнеспособность останков. В остальном же никакой экземпляр породы при ближайшем рассмотрении не подходил под фантазию, созданную из деталей, на каковые опирался человек, то бишь, все дубы были, как говорится, дубы как дубы, под ветками всякого мельтешило нечто подобное ковру с протертыми пятнами проплешин, и немудрено было бы потерять англосаксам друг дружку, ежели бы вдруг между оными вспыхнул спор о том, куда отряду выворачивать, миновав сень очередного дерева.
Словом, когда француз указывает сэру Икабоду на дуб, стоящий аккурат на кромке знаемой оным тропы, то англосаксы начинают дружно ожидать, что посреди лиственной завесы над первой нижней ветвью, растущею, кстати, высоко над землей, оным покажется клочок стальных лат или край лица норманнского рыцаря, состоящего на службе у короля Жан-Жака, какового Кламадэ ловко поднял на веревке с земли и привязал к стволу, но так оным и не промелькивает никогда сверху ли сбоку ни того, ни другого, но и тут, однако, ни командир, ни рыцарь короля Генриха даже не думают задерживаться на месте, шагая под проплывающей кроной, и далее Кламадэ снова коротким взмахом руки направляет взор Икабода к являющемуся ввиду отряда новому, все ж впечатляющему унынием, ибо весьма жаль человеческой душе быть свидетелем погубленной в расцвете мощи, силы, красоты, расщепленному громадному дубу, над каковым висят тучи изумрудной листвяной мантии, от какового собственно структуры ствола сохраняется лежащим на земле как бы полупустой короб, что ли, из коры, как бы полузавернувшейся назад, где, вполне вероятно, мог бы неприметно находиться теперь связанный рыцарь, состоящий на службе у короля Франсуа, какового ни кусочечка шлема, ни стопы, обутой в сапог не удается никому даже представить вследствие какой иллюзии, вдруг бы соткавшейся из отсвечивающей в луче, пробившемся бы сквозь облака и туман, металлическим сиянием поверхности листка, или обрывков серебряной от капель мглы паутины, но и тут ни Икабод, ни француз не задерживаются, шествуя к цели, и пока англосаксы озираются, протекая ряд за рядом под ветвями дуба на перепутье и наблюдая иллюзорное движение дуба, в каковой угодила молния, ибо, на самом деле, двигаются сами своей колонною, притом что оных очи ищут те две тропы, что уходят от дуба, где устраивал засаду Кламадэ, в стороны замков королей Жан-Жака и Франсуа, англосаксы почти упускают из виду, что где-то из-за стволов должен проявиться башнями замок короля Генриха, тем паче что замыкающие два ряда рыцарей, вооруженных копьями отвлекаются на внезапно вышедшего в просвет меж дубами королевского оленя, каковой растворяется так же быстро, как появился, в зеленовато-сером свете, разливающемся под слоем тумана и делающим англосаксонских рыцарей с их темно-серыми плащами на плечах похожими на призраков, и затем тот рыцарь, что прежде нес копья своих трех товарищей, пока оных руки были заняты свернутым парусом и охапками весел, проходя последним под дубом, где спрятан рыцарь короля Жан-Жака, видит, что в подножьи дерева невесть откудова материализуется кролик, какового сей хватает за уши и засовывает в сумку со старинными фолиантами, каковая так и никуда не делась с плеча оного.