- Вы - прекрасный солдат, мсье Кламадэ! - молвит Икабод негромко, но, что называется, с чувством, что, вообще-то, равносильно восклицанию, какового весьма довольный полученными сведениями командир англосаксонских рыцарей сам для себя не допускает, ведь оного маленький отряд, с точки зрения враждебных сил, вторгается на побережье другой страны с самыми недобрыми намерениями.
- Благодарю вас, сэр Икабод! - реагирует норманн в стиле бравого вояки, прижав подбородок к груди и резко подняв голову.
Тут чрезмерно увлекшийся гимнастическими упражнениями с кинжалом рыцарь Кей неожиданно попадает впросак, ибо оному на сей раз не получается вырвать лезвие из дубового сука с первого раза. Слегка смутившись и пытаясь сохранить лицо при мысли, что оного промах не останется не замеченным зорким иноземцем, дозорный, делать нечего, изловчается подпрыгнуть за кинжалом выше прежнего и с удвоенным усилием дергает за рукоять, для верности еще перехватывая второй рукой сухую ветвь. Серебряный кинжал сопротивляется отчаянно, однако рыцарь, уже испуганный, что придется скакать наподобие горного барана в третий раз на глазах у командира и подданного короля Генриха, рвет кинжал на себя почти что с ожесточением, и, придав себе ускорение вследствие рывка, падает вниз, но не вертикально, а, подчиняясь изменившемуся направлению вектора скорости, летит спиной назад по траектории, каковой конец находится под копытами лошади мсье Кламадэ, и, в результате, лопатки оного, закованные, как и грудь, в стальной панцирь, внезапно грузно толкают мирно пасущуюся животину, каковая начинает ошеломленно заваливаться на своего хозяина, но старается побороть гравитацию и, одновременно, укусить бестолочь за какую-нибудь часть туловища, ибо чтобы лягнуть Кея, надобно было бы теперь прочно стоять на земле на всех четырех ногах, каковыми получившая удар лошадь как раз упиралась о сю пору в дерн, тогда как невольно отскочивший в сторону Кламадэ бросается обратно к лошади и, вытянув обе руки, обеими ладонями толкает таковую в сторону рыцаря Кея, уже лежащего своей шеей на седле, так что оному неминуемо пришлось бы рухнуть под копыта, ежели бы не оперативные действия, предпринимаемые сообразительным и ловким норманном, каковой, что-то бормоча под нос по-французски, - вполне вероятно, считает сэр Икабод, созерцающий произведенную дозорным сумятицу, притом выражение лица командира исполнено хладнокровия, когда впору было бы закатить глаза от бессильного негодования, - что по поводу самоуверенности, приводящей к глупости, - весьма возможно, решают остальные англосаксы, ставя себя на место мсье Кламадэ и думая, что одними словами тут трудно было бы выразить свой гнев или раздражение, - что самые что ни на есть заковыристые ругательства, - без всяких сомнений, мелькает догадка у незадачливого рыцаря Кея, уже почти убитого той картиною, что вспыхивает у оного в мозгу, когда сей представляет, каковые беспорядки оный учиняет, переплыв на лодке проилив Ла-Манш и высадившись со своими соотечественниками на берег во французском королевстве, по причине собственного самодовольства, - выправляет бьющуюся за свое благополучие скотину, то бишь, активно самое себе беспрерывно помогающую не переломать ног, что приводит к тому, что рыцарь Кей, толкаемый под спину лошадью и упершийся пятками в почву, вместо того, чтобы, свалившись наземь, туда-сюда перекатываться по дерну, прижав к бокам локти и уворачиваясь, теша себя надеждой, что какое-нибудь из четырех обрушивающихся тяжелых копыт не покалечит оного до смерти, постепенно принимает таки вертикальное положение.
Мсье Кламадэ, как ни в чем не бывало, возвращается к беседе с командиром англосаксов и говорит:
- Сэр! Его Величество король Франции Генрих распорядился, чтобы были сделаны все шаги в соответствии с тою частью разработанного плана спасения, за каковую отвечаем мы, французы.