Аннотация: так сказать, свой кирпичик, к городам отцов-основателей-от фантастики...
ГОРОД
2006-11-21
... а город был чистое золото,
подобен чистому стеклу.
Откровение
Святого Иоанна Богослова
1
Трое собрались, чтобы создать мыслеформу Города. Имя каждого было длиной в одну материнскую букву первичного алфавита. Звуки, рожденные буквами, представляли собой тайные комбинации вдохов и выдохов. Правильное их воспроизведение потрясало Вселенные сверху донизу.
Для начала Они создали Розу. В пространстве между Тремя сама себя соткала золотыми нитями безупречная сущность Красоты. Она была здесь и, одновременно, летела сквозь призмы миров, от первого до последнего, оставляя себя, измененную, в предыдущем и устремляясь к последующему. На одном из уровней ее лепестки сделались алыми, как кровь в человеческих жилах; листья - зелеными, как трава в середине лета; а колючий стебель - коричневым, как вспаханная земля.
Затем Они создали Гору. Мощную. С плоской вершиной.
И из точки золотого света появился Город.
2
Дверь капитанской каюты открывалась наружу. Едва Альфред Хинчклифф, первый помощник капитана коммерческого корабля планетной разведки, собрался постучать, как ему пришлось поспешно отступить в сторону. Эзра Макферсон самолично провожал до порога бледного господина в очках в тонкой металлической оправе. Стоя в дверях, капитан долго жал костлявую руку посетителя.
--
Всего доброго, господин Йоханнсен! - говорил Эзра Макферсон, ослепительно улыбаясь. - О'Рейли проводит вас к выходу.
Бледный господин зашагал своми длинными, похожими на ножницы, худыми ногами к лифту, где его уже поджидал стюард, одетый в белую униформу интендантской службы.
--
Заходи, Алфи! - пригласил капитан первого помощника.
--
Опять что-то задумал, Эзра?
--
Да так, мелочи, - отмахнулся капитан. - Что будешь пить? Коньяк? Виски?
--
Хеннеси, - выбрал Альфред Хинчклифф и расположился в одном из двух глубоких кожаных кресел, стоявших по разные стороны массивного письменного стола.
Эзра Макферсон мог и не такое стерпеть со стороны первого помощника. Положи тот ноги на стол, капитан и ухом не повел бы: двадцать лет бок о бок на "Гиппархе".
Мелочи, говоришь, - повторил Хинчклифф вслед за капитаном и шумно принюхался, опустив свой курносый нос в круглый фужер.
Капитан плеснул себе виски и сказал, уютно устроившись во втором кресле:
--
Я нашел нам хорошую работенку, Алфи! - Он подмигнул первому помощнику и приподнял повыше брызнувший радугой стакан. - Друг мой, давай выпьем за удачу!
Капитан проглотил виски, и глаза его радостно заблестели. Он потряс стакан и прислушался к звону сталкивающихся ледяных кубиков.
Первый помощник продегустировал коньяк и, насупившись, посмотрел на капитана:
--
Может, все-таки расскажешь? Черт тебя дери, Эзра, если миссия - из числа тоскливых экспедиций, спонсируемых Международным Астрономическим Обществом! Очередная погоня за оптическим миражом несусветного научного значения? И по возвращении нашу жизнь будет отравлять полугодовая писанина? Отчеты в бумажном виде! В наше время! Прошу тебя, Эзра, вспомни, какие страдания мы перенесли, когда ты вызвался раскрыть тайну "исчезновения" планетарного кольца Фомальгаута! Вырвавшись из цепких лап АО, я неделю не мог отмыть руки от "вечных" чернил!
--
Я помню только, что мы на этом неплохо заработали, - сказал Макферсон назидательным тоном.
--
Ха! - Хинчклифф залпом допил остаток коньяка и с вызовом уставился на капитана. - Значит, Астрономическое Общество?
Капитан самодовольно улыбнулся.
--
А вот и нет, Алфи! Это будет частный рейс.
--
Да ну? И кто из Рокфеллеров зафрахтовал корабль планетной разведки?
Эзра Макферсон держал паузу.
Коротенькие брови первого помощника поползли вверх.
--
Что? Бледный господин в очках? - спросил он.
Капитан продолжал молча улыбаться.
--
Я тебе сейчас врежу, Эзра! Не испытывай мое ангельское терпение! - Хинчклифф приподнялся, опершись своими мощными волосатыми руками на широкие подлокотники. - Оно мне еще понадобится на моей вредной работе!
--
Да! - почти крикнул Макферсон и выпрыгнул из идеально просчитанных глубин шедевра офисной мебели. Он картинно облокотился на полку металлического стеллажа, набитого книгами, и ткнул в сторону первого помощника стаканом с талой водой. - Ну?
--
Я скажу тебе, что думаю обо всем этом, когда услышу подробный рассказ, главным действующим лицом которого будет бледный господин. В предыстории советую упомянуть о происхождении его богатства. А если концовка пока неизвестна, я согласился бы выслушать один из возможных вариантов развития сюжета, - выставил требования Хинчклифф и откинулся на спинку кресла.
--
Во-первых, бледного господина зовут Илайджа Йоханнсен. Он - советник Президента Всемирной Торговой Палаты. Финансовые прогнозы Йоханнсена сбываются на девяносто девять и девять десятых процента, что имеет невероятную ценность в глазах членов Экономического Совета ТП. Ему хорошо платят за его работу, Алфи! Выдающееся финансовое чутье позволило Йоханнсену оптимальным образом распорядиться заработанными деньгами, сколотить значительный капитал и войти в шестерку богатейших людей Земли, друг мой.
Во-вторых, настоящий интерес господина Йоханнсена сосредоточен на его детской мечте, которая стала для него наваждением. Именно ради исполнения мечты он развил свой финансовый гений до невероятных высот. Он просто-напросто зарабатывал деньги, чтобы получить когда-нибудь возможность "купить" корабль планетной разведки!
Эзра Макферсон прервал свой рассказ, чтобы вылить талую воду в цветочный горшок. Затем он вытянул руку по направлению к ближайшему встроенному светильнику и завертел стакан слева направо и опять налево, любуясь россыпью крохотных вспышек, бегущих по причудливым изломам стекла.
--
Знаешь, Алфи, иногда мне кажется, что я предпочитаю пить шотландский виски потому, что мне нравится резной хрусталь, а на самом деле я больше люблю коньяк, - сказал он задумчиво.
--
А мне иногда кажется, - когда ты не при исполнении, - что капитаном ты сделался в силу странного стечения обстоятельств, - заявил Хинчклифф, свирепея.
Макферсон осторожно поставил стакан на стол.
--
Ты какой-то нервный, Алфи. Налей себе еще.
--
Ну! - проревел первый помощник.
--
Терпение - это добродетель, Алфи, - заметил капитан.
--
Не доводи меня до греха, Эзра. Гляди, чтобы я не забыл об иерархии и не накостылял по твоей гордой капитанской шее!
--
На чем я там остановился? - примиряюще спросил Эзра Макферсон первого помощника.
Альфред Хинчклифф вздохнул.
--
На наваждении финансового гения Илайджи Йоханнсена, - сказал он и подлил себе коньяка.
--
Ты меня знаешь, Алфи. Я никогда не берусь за дело, если не вижу в перспективе, - Макферсон щелкнул в воздухе пальцами левой руки, - чего-то нестандартного.
--
Канцелярское мышление Астрономического Общества, по-видимому, заводит тебя своей исключительной прозаичностью, - усмехнулся Хинчклифф.
--
Ошибок не делает тот, кто ничего не делает, - поморщился капитан.
--
Согласен, - буркнул первый помощник. - Так что завладело душой господина Йоханнсена?
--
Золотой Город, построенный древними в одной из планетных систем в скоплении Шкатулка Драгоценностей. Объект NGC 4755, - ответил Эзра Макферсон и посмотрел на Хинчклиффа левым глазом.
--
Если бы не твой коньяк, - очень тихо сказал Альфред Хинчклифф, отечески похлопывая круглый бок фигурной бутылки, - меня хватил бы удар. - Он повысил голос. - Чертов ты авантюрист, Эзра! Ты приберег свой птичий взгляд напоследок, чтобы окончательно добить старого боевого друга! Пять тысяч световых лет! И точное местонахождение неизвестно! Господи! - простонал первый помощник и обреченно подпер голову правой рукой.
3
Два года и девять месяцев добирались они до самой южной из цепочки звезд, опоясывающих Ларец. "Гиппарх" совершил восемь прыжков, пользуясь короткими ходами в искривленном пространстве большого космоса.
В три часа дня стюард О'Рейли по просьбе капитана привел в кают-компанию господина Илайджу Йоханнсена.
В помещении царил полумрак. Мягкое сияние лампочек, утопленных в обтянутые ворсистой тканью стены; едва различимые, почти призрачные, лица собравшихся здесь людей, - все сообщало встрече характер необыкновенной таинственности. Над темно-зеленым сукном большого карточного стола низко висели два раскрытых металлических конуса абажуров. В ярких кругах света на столе хорошо было видно несколько пар рук: сцепленных в замок, сжатых в кулаки, с обнажившимися под закатанными рукавами предплечьями, со спокойно лежащими вниз ладонями.
Белые руки капитана Макферсона были обвиты выпуклыми голубыми шнурами вен.
--
Итак, господа, - начал он. - Мы достигли первого звена пояса Шкатулки Драгоценностей. Нам предстоит обследовать двадцать четыре планеты десяти планетарных систем, зарегистрированных в звездном скоплении. Принимая во внимание, что сектор ведения поисков чрезмерно велик, я предлагаю вам высказать вслух ваши соображения. - Капитан качнул ладонью правой руки в сторону лежащих одна на другой кистей рук Илайджи Йоханнсена. - Вам слово, господин Йоханнсен!
--
Думаю, вы не совсем правильно ставите вопрос, капитан, - отозвался Йоханнсен, снимая правую руку с левой, чтобы пригладить смутно видимые вверху, в полумраке над абажурами, взлохмаченные волосы.
--
Что вы имеете в виду? - поинтересовался Эзра Макферсон.
--
Достаточно того, что мы сюда попали, господин Макферсон. Направьте корабль вдоль оси, проходящей поблизости от двух-трех звезд с наиболее "населенными" планетными системами. Блуждающий Город сам найдет нас.
--
Честно говоря, идея мне кажется бредовой, - высказался навигатор Джеймс Фрост. - Он потер обнаженные предплечья ладонями перекрещенных рук.
Левая рука археолога Макса Фишера исчезла со стола и тут же появилась снова с плоской коробочкой зажигалки.
--
Я слышал об этом мифическом городе, господа, но никогда особенно не верил в его существование. И, пожалуйста, - заторопился Фишер, - не напоминайте мне о Трое. - Он рывками пересталял зажигалку с одного бокового ребра на другое, сжимая и отпуская ее металлические поверхности своими жесткими коротковатыми пальцами. - Гомер был реально существующим историческим лицом и писал он о военных действиях, действительно имевших место в конкретных местах в конкретное время в историческом прошлом Земли. Вы же, господин Йоханнсен, вероятно, руководствуетесь какими-то мистическими текстами, отличительной чертой которых как раз является крайняя завуалированность содержания. Признайтесь, вы хотите повторить успех господина Генриха Шлимана?
--
Господа, - вмешался Эзра Макферсон, - не поздновато ли на данном этапе затевать подобный спор?
--
Отчего же? - присоединился к разговору психолог Генри Оуэн, поглаживая обеими ладонями зелень сукна. - Лучше бы всем нам поговорить об этом сейчас.
--
Не имею ничего против обсуждения, - заметил Йоханнсен.
--
Прекрасно, - сказал Макс Фишер, щелкая зажигалкой. - Поделитесь с обществом своей теорией, господин Йоханнсен.
--
Охотно, господа, - начал Йоханнсен. - Я верю, что наши предки, строя храмы и города, следовали архетипам в эзотерическом смысле, неким небесным образцам, которые приходили к ним через Откровение. В древних книгах говорится о небесных прототипах многих городов с прямым или косвенным указанием расположения созвездий, где они находятся. - Он грустно улыбнулся. - Господин Фишер думает, что мне не дает покоя слава Генриха Шлимана. Я счастлив, что в мировой истории был такой прецедент, который вдохновляет меня на поиски платонической матрицы Города, в котором родилась моя мать.
--
А кто строил небесные прототипы? - спросил первый помощник.
--
Древние, - пожал плечами Йоханнсен. - Иной, могучий разум, с которым наши предки имели ощутимую духовную, если угодно, подобную телепатической, связь, которая в силу неясных причин прервалась десятки веков назад. И поколение за поколением память человечества заносило песками времени. Господа, надо спешить, пока не канули в Лету немногие доставшиеся нам в наследство письменные свидетельства нашего духовного родства с учителями отцов.
Фишер ударил ладонью по ребру крышки стола.
--
Так я и думал! - сказал он, будто застал человека, в нравственной чистоте которого сомневался, за недостойным занятием.
За столом зашумели.
--
Господа! Господа! - Эзра Макферсон захлопал в ладоши, привлекая внимание собравшихся. - Не имеет никакого значения, что каждый из нас думает по поводу возможной правоты или неправоты господина Йоханнсена. Настоятельно прошу вас не забывать, что наша миссия разрабатывается и оплачивается господином Йоханнсеном. Он любезно поделился своими мыслями с участниками экспедиции, и лично я испытываю к нему чувство глубокой благодарности.
Человека три закурили, чуть отодвинувшись от стола назад. В полутьме запрыгали красные точки сигарет.
--
Еще один вопрос, господин Йоханнсен, - произнес, гася сигарету в пепельнице, навигатор Фрост. - Город построен некими высокоразвитыми существами в созвездии Южного Креста. Почему в начале разговора вы назвали его Блуждающим? Это метафора? Или вы подразумеваете под словом "блуждающий" то, что никаких более точных указаний вам найти не удалось? Или то, что все объекты Вселенной со страшной скоростью разлетаются в разные стороны, иногда сталкиваясь между собой?
--
Господин навигатор, - сказал Йоханнсен, - я назвал Город Блуждающим не потому, что не понял текста, а потому, что такова его сущность.
Руки Йоханнсена исчезли из поля видимости, переместившись на колени.
--
Остановитесь! - предостерегающе крикнул Оуэн. - Он вытянул руку в сторону, где вырисовывался силуэт Йоханнсена, и легонько постучал по столу костяшками пальцев, приглашая всех вернуться к беседе. - Господин Йоханнсен, если Город таков, каким вы нам его здесь представили, то не могли бы вы сказать, с какой целью он был построен?
Руки Йоханнсена вернулись на стол, ладони сложились "лодочкой".
--
Я знаю, что Город построили для нас, для людей, - сказал он.
--
Ответите ли вы мне, если я спрошу, зачем вы туда стремитесь? - обратился к нему Хинчклифф.
Илайджа Йоханнсен промолчал.
4
"Гиппарх" пролетел мимо двух звезд с планетарными системами из трех и двух, соответственно, планет-гигантов газообразного типа, периоды обращения которых оказались необычно малыми для объектов с такой большой массой. Оба раза корабль задерживался ровно настолько, чтобы не нарушить требований "Кодекса исследователя Большой Вселенной". Кодекс вменял в обязанность команде любого космического корабля осуществлять в строго оговоренных объемах сбор информации о новых или малоизученных объектах, встречающихся на пути его следования. Поэтому "Гиппарх" методично производил запуски зондов, фотографировал, фиксировал показания датчиков, архивировал полученные данные и, затем, продолжал свое движение в заданном направлении.
Звезда Гершеля II имела физические характеристики, сравнимые с Солнцем. Четыре из восьми планет, входящих в состав ее планетарной системы, оказались планетами земного типа. Корабль без ущерба для себя прошел сквозь протокометное облако и вышел на орбиту третьей от светила планеты. Зонд, опустившийся на ее поверхость, произвел анализ проб грунта и атмосферы. Химический состав того и другого практически не отличался от земных показателей.
Утром следующего дня Эзра Макферсон, завтракая в столовой для высшего офицерского состава, обратил внимание на отсутствие за столом Илайджи Йоханнсена. О'Рейли доложил капитану, что важный пассажир со вчерашнего вечера испытывает легкое недомогание, и, потому, уже позавтракал в своей каюте, ограничившись стаканом горячего молока и сухим печеньем. Стюард добавил, что прошедшей ночью корабельный врач подверг господина Йоханнсена небольшому медицинскому осмотру и прописал успокоительное, сказав, что никаких значительных отклонений здоровья пассажира от нормы не наблюдается.
Покинув столовую, капитан заглянул по обыкновению в рубку управления, где выслушал доклад вахтенного офицера и внимательно просмотрел свежие данные, переданные аппаратурой разведывательного зонда с Новой Земли, как планету успела окрестить команда "Гиппарха". У панорамного окна наблюдательной рубки теперь постоянно торчало пять-шесть человек, свободных от несения службы. Никто не упускал случая лишний раз полюбоваться ностальгически-голубым шаром, столь похожим на далекую Землю.
Тем временем корабль вывел на орбиту спутник, оснащенный сверхсовременным картографическим оборудованием.
Система рабочих станций едва успевала перерабатывать потоки информации, сливающиеся в интеллектуальное сердце корабля.
5
Илайджа Йоханнсен лежал в своей постели, укрытый простыней до самого подбородка. На его бледных щеках горели два красных пятна. По казавшемуся очень длинным телу временами пробегала волна дрожи.
Эзра Макферсон присел на стул, стоявший у изголовья кровати. Первый помощник остановился за спиной капитана, взявшись руками за верхнюю перекладину спинки стула.
--
Как ваши дела, господин Йоханнсен? - мягко спросил Макферсон.
Важный пассажир с видимым усилием повернул голову на подушке в сторону посетителей.
--
Совсем скоро со мной все будет в порядке, - ответил он.
--
Что же с вами произошло? Док сказал мне, что прописал вам успокоительное.
--
Поверьте, это не болезнь, капитан, - сказал Йоханнсен прерывающимся голосом.
Его снова била дрожь.
Деликатно кашлянув в волосатый кулак, первый помощник спросил:
--
Вы уверены, Илайджа?
--
Не беспокойтесь, друзья, я себя знаю, - ответил Йоханнсен.
И капитан, и первый помощник испытали прилив острой жалости к человеку, которого они зашли навестить.
--
Надеюсь, когда вам станет лучше, вы сможете разделить радость команды "Гиппарха". Впервые за всю эру космонавтики нам удалось найти планету, похожую на Землю! - сказал Эзра Макферсон нарочито бодрым тоном.
--
Из наблюдательной рубки открывается замечательный вид, господин Йоханнсен, - поддержал капитана Хинчклифф.
Пассажир устало закрыл глаза и прошептал:
--
"И когда Сарра вышла из сундука, от красоты ее разлилось сияние по всему Египту."
И, совершенно неожиданно для посетителей, Илайджа Йоханнсен погрузился в глубокий спокойный сон.
Капитан с первым помощником на цыпочках подкрались к двери и с величайшей осторожностью вышли в коридор, стараясь не потревожить спящего.
Закрыв за собой дверь, Альфред Хинчклифф прошептал:
--
Одно из двух, Эзра: или у него жар от пока не проявившей себя болезни, или он сошел с ума с непривычки. Межзвездные перелеты гражданским противопоказаны. Воинская дисциплина - вот что поддерживает человека в однообразии большого космоса!
Эзра Макферсон положил руку на плечо первого помощника и приблизил свое лицо к его лицу.
--
Нет, Алфи, здесь совсем другое. Уверен, что мы у цели, друг! - сказал он вполголоса.
Капитан хлопнул по плечу растерявшегося Хинчклиффа и быстрым шагом пошел по коридору.
Первый помощник помотал головой и рысью припустил вслед за капитаном. Они на лифте поднялись на верхнюю палубу и "в ногу" зашагали к рубке управления.
--
Что за пароль назвал тебе Йоханнсен? - спросил Хинчклифф, остановившись перед дверью.
--
Никакого пароля, Алфи. Только очень древняя история о том, как Авраам пересекал границы Египта. Его жена Сарра была прекраснейшей женщиной в мире. Зная, что человеческая порода не свободна от дурных наклонностей, Авраам, приблизившись к заставе, спрятал жену в сундук.
--
И что из этого следует?
--
Сейчас увидим, - ответил Эзра Макферсон.
6
За исключением навигатора в рубке никого не было. Джеймс Фрост, низко склонившись над столом, делал записи в вахтенном журнале.
--
Следов разумной жизни по-прежнему не обнаружено, Джеймс? - спросил капитан, проходя мимо Фроста.
Навигатор прервался, отрицательно качнул головой и тут же вернулся к своему занятию.
Капитан с первым помощником приблизились к настенному экрану, чтобы посмотреть на частично выполненные 3D-реконструкции отдельных участков поверхности Новой Земли. Макферсон живо заинтересовался холмистой местностью, которую сверху и снизу ограничивали два моря; слева - длинная, текущая на север река; а справа - обширная пустыня. Он подошел к одной из рабочих станций и настроил телескоп на выбранную территорию. Внимательнейшим образом он исследовал область, пока не обнаружил то, что искал. Тогда капитан подозвал Хинчклиффа, чтобы показать ему правильный желтый четырехугольник стен на вершине довольно высокой горы. Ее склоны были пологими и, как следствие, не казались неприступными. Город окутывала золотистая дымка, в глубине которой угадывались очертания зданий, пустоты площадей и террасы садов. На Новой Земле начинались сумерки, и чем гуще становилась тьма, тем ярче сиял Золотой Город.
--
"...приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего", - тихо процитировал Макферсон, завороженный волшебным зрелищем.
--
Теперь я в самом деле знаю, почему чтение Библии - обязательный пункт Устава "Гиппарха" и одно из необсуждаемых требований "Кодекса исследователя", - задумчиво отметил Хинчклифф. - Неужели это Тот Самый Город?
--
Откуда мне знать, Альфред, - ответил капитан, не отрываясь от экрана. - Я такой же человек как ты, как Джеймс, - он указал подбородком в сторону стола навигатора, - как Джаспер О'Рейли, Генри Оуэн, как "железный дровосек" Фишер. - Он сложил крест накрест руки на груди и повернулся к первому помощнику. - Но я не Илайджа Йоханнсен, для которого небо - это не только синий свод над головой землянина, где солнце сменяют луна и звезды, или где плавают облака и кружат птицы и самолеты. И даже не черная пустота астронавта, в которой вращаются алмазные колеса галактик. Вдобавок ко всему перечисленному, небо Йоханнсена полно ангелов. Дрожь, сотрясающая его тело, трепет его крови - это результат глубокого сосредоточения. Он прочитает тишайшим шепотом несколько строчек у себя в каюте, а ты не сможешь заснуть от звука его голоса, лежа в своей кровати двумя палубами выше.
--
Вернись на землю, Эзра, - попросил Хинчклифф. - Меня морозит, - сказал он, поеживаясь.
--
Меня тоже, - признался Эзра Макферсон. - Мы с тобой люди практические, можно сказать, рядовые строители цивилизации. А если посмотреть с другой точки зрения, - просто дети, играющие в опасные игры с взрослыми названиями: "научно-технический прогресс", "покорение космоса", "освоение новых видов энергий". Сколько сотен лет человечество прочесывает космос в поисках братьев по разуму, и сколько раз оно оказывалось на пороге гибели на собственной планете! Войны, экологические катастрофы, стихийные бедствия, астероиды, неизлечимые болезни, вырождение. Когда-нибудь нас отрезвит наше собственное Солнце. Пережжет весь водород в гелий и раздуется в красный гигант, пожрав и Меркурий, и Венеру, и Землю. При всем при том, будучи оптимистом, Алфи, я всегда верил, что должно быть еще где-то в большой Вселенной место для Человека. Ради той Светлой Стороны, что есть в нем!
--
Думаешь, это место нашлось?
--
Думаю, что его нашел для нас Илайджа Йоханнсен.
Капитан еще раз посмотрел на экран и добавил:
--
Или Город позволилсебя увидеть Илайдже.
7
В час, когда предметы не дают тени, через средние ворота южной стены сразу пять человек вошло в Город. По ту сторону перед ними веером рассыпались соломенно-желтые нити улиц, прозрачных как стекло. И впервые человеческие руки дотронулись до теплых стен зданий, построенных из камней ясного песочного цвета. Узкие лестничные марши поднимали на круглые обзорные площадки, откуда можно было, облокотясь на перила легкого ограждения, не торопясь осмотреть окрестности, пока новорожденный ветер исследует твое лицо и волосы, ласково прикасаясь к ним своими шелковыми ладонями. А в центре площадки хрустальная пленка воды, стекающей с вершины пирамиды фонтана, обволакивала неровности уступов, чтобы, достигнув последнего, упасть в бассейн у подножья сверкающим и поющим пологом, то цельным и гладким как расплавленный металл, то свивающимся во множество отдельных струек, недолговечных, изменчивых и прекрасных. Они смотрели на простирающийся во все стороны бесконечный Город и думали, что именно так смотрят на него птицы, с высоты голубого неба, во всю ширь своего сердца, что так видит его сам Бог.
Следующей своей целью они выбрали зеленый виноградник, ровными рядами спускающийся по склону холма в небольшую долину в пределах восточной части Города. Они шли к винограднику по улицам, переходящим в мосты, переброшенные через каналы; по долгим крытым галереям с чередой колонн по правую и левую руку; совершали новые подъемы и новые спуски. Когда глаза четверых затуманила усталость, а в грудь песком потекло осознание пустынности и одиночества места, Йоханнсен продолжал шагать и шагать, не сбавляя темпа, впереди группы, пока, наконец, не исчез за углом какого-то здания.
Четверо опустились прямо на плиты мостовой, прислонившись спинами к стене одноэтажного дома. Они уже знали, что внутри не будет мебели или иных следов отсутствующих жителей, лишь гулкие пустоты изумительных пропорций, от которых они чувствовали себя почти несчастными.
--
Я начинаю думать, что лучше бы мы нашли чьи-нибудь останки, скелет в истлевших одеждах, или какие-нибудь признаки разрушений. Тогда бы мы точно знали, что Город поразила эпидемия, или его постигло стихийное бедствие, или ядерный взрыв, - сказал Макс Фишер, обхватив плечи руками.
--
Вы так ничего и не поняли, Фишер? - спросил капитан, запрокидывая назад голову, чтобы посмотреть на небо.
Археолог принялся развязывать шнурки своих ботинок. Сняв обувь и носки, он вытянул ноги и пошевелил пальцами. Только после этого он вяло заметил:
--
А что тут понимать, капитан? Они бросили все и ушли, может, вон в те горы, - Фишер махнул рукой в сторону невидимых из этого положения вершин, на которые люди смотрели с башенки около получаса назад, пытаясь определить как долго осталось добираться до виноградника.
--
Как вы объясните полное отсутствие мебели, черепков, монет, забытых игрушек? Вобщем всего того, что оставляют после себя жители, пусть не покидая насиженные места в спешке, а совершая запланированный переезд, располагая временем и транспортными средствами, - продолжил Макферсон.
--
Да, - присоединился Хинчклифф, - и как вы объясните отсутствие пыли?
Генри Оуэн, заметив, как багровеет лицо Макса Фишера, опередил археолога:
--
Насчет пыли, это интересно! Когда вернемся, обязательно просмотрю результаты химического анализа проб грунта и атмосферы. Воздух здесь до того прозрачен, что кажется хрустальным. У меня одного такое ощущение, что я смотрю на Город орлиными глазами?
--
Все мы тут орлы, - буркнул первый помощник. - У меня зрение улучшилось до двух единиц.
--
Да? - недоверчиво спросил Фишер. - А у орлов сколько?
--
Вернемся на "Гиппарх", спросим у дока, - ответил за Хинчклиффа Оуэн.
Первый помощник прикрыл лицо руками и затрясся от смеха.
--
Господин психолог, ну что вы с нами, как с больными, - сказал капитан.
--
Атмосфера располагает, - заметил Оуэн.
Они прислушались к Городу, и каждый почувствовал тоскливую струйку песка, шуршащую за грудной клеткой.
--
Посмотрите наверх, - предложил капитан.
Остальные подняли головы. В ночном небе мерцали горстями разбросанные звезды, за тонкий шпиль далекой башни зацепилась луна. Хинчклифф, Оуэн, Фишер вскочили на ноги. Они завертели головами в поисках источников света, которые бы искусно скрыли переход от дня к ночи. И ничего не нашли. Внизу было солнечно, тепло и уютно. А сверху на Город смотрел множеством блестящих в темноте глаз ледяной космос.
--
Что скажете, Макс? - спросил капитан Фишера.
Тот не пошевелился.
Капитан первым уловил звук шагов, приближающихся со стороны, куда уходил пятый из их группы.
--
Йоханнсен идет, - сказал он и похлопал рукой по мостовой. - Ну что вы стоите? Присаживайтесь, парни.
Хинчклифф с Оуэном, опустились на мостовую рядом с капитаном. Фишер достал носовой платок и вытер ручеек слюны, протянувшийся от левого уголка рта до подбородка. Он остался стоять, сунув руки в карманы брюк.
Из-за угла здания в конце улицы показалась знакомая фигура Илайджи Йоханнсена. До четверки донесся обрывок мелодии, которую насвистывал пятый.
--
Ого! У него хорошее настроение! - воскликнул Оуэн.
--
Позор нам, господа военные! - сказал Хинчклифф. - Гражданский добрался до виноградника!
--
Посмотрите только, что он нам несет! - развеселился капитан.
Илайджа Йоханнсен держал в каждой руке по паре больших кистей крупного полупрозрачного, насквозь пропитанного солнцем винограда. Он улыбнулся белозубой улыбкой и спросил:
--
Как насчет того, чтобы перекусить, парни?
8
Почему, глядя на Город, я ощущаю такую тоску, думал Эзра Макферсон. Из поколения в поколение передавались драгоценные строки, вобравшие в себя Мечту людей Земли о родстве с кем-то или чем-то во Вселенной. Мечта осуществилась. Может, чувство, пробудившееся в нас, землянах, столь новое, что мы не в состоянии идентифицировать его? Назвать его каким-нибудь термином? Мы находим чувство "тоски" наиболее близким к тому, Новому, которое не подходит ни под какое существующее определение?
А вдруг это обычный человеческий страх, предшествующий грядущим изменениям в судьбе землян? Своего рода проверка, согласен ли ты, сможешь ли ты воспользоваться открывшейся возможностью.
Встреча с Городом означает, что где-то там, наверху еще не поставили крест на человечестве, что у нас еще есть время.