Холодно. В столичном городе во втором часу ночи некто в длинном пальто торопливо переходит улицу. На разделительной полосе ему приходится остановиться, уступая дорогу проносящемуся потоку автомобилей. В ожидании он запрокидывает голову, подставляя лицо распростертой на черной высоте ледяной вечности.
Я смотрю на него из окна на четвертом этаже. Нас разделяет несколько десятков метров. Его лицо кажется мне бледным размытым пятном, так что я могу дать волю своему воображению и придумать историю. Мне грустно, - так отчего не представить, что одинокий прохожий, глядящийся в вечность, не произносит чуть слышно: "Нет, теперь уже со мной не может в жизни произойти ничего хорошего".
Но вот промчался последний автомобиль. Человек на улице опускает голову. Шум двигателей, свист автомобильных шин поддержали связь между припозднившимся прохожим и скрытым от него человечеством. Он, определенно, обрел уверенность, что как бы там ни было, а жизнь идет своим чередом. Наконец, он переходит улицу и скрывается из вида.