Аннотация: От предвкушения приключения у меня захватывало дух, а на изобретательного дядю Колю я вообще смотрел как на Бога. Ехали, естественно, со всеми предосторожностями. Понятно: ребенок в коляске, да еще без шлема.
В детстве пару месяцев летних школьных каникул я проводил в деревне.
Как-то в последнюю неделю августа родители почему-то не приехали за мной, а попросили доставить меня домой дядю Колю, мужа папиной сестры. Дядя Коля как раз приехал на мотоцикле с коляской на пару дней - порыбачить на Припяти. С рыбалки он принес тогда болотную черепаху - большую, черную, ленивую. Сказал, что собирается сделать из её панциря пепельницу. Дядя Коля вообще мастак был на всякие поделки - чеканкой увлекался, по дереву резал, радиоприемники сам собирал, летающего змея мне смастерил.
Как ему передали просьбу привезти меня в город, остается тайной - телефона у бабушки в деревне не было. Дядя Коля был не против, но существовала проблема: всего один мотоциклетный шлем. А без шлема сто пятьдесят километров по трассе - опасно.
Но не таков был дядя Коля, чтобы легко сдаться. Он взял старый резиновый мяч, который мы гоняли с деревенскими пацанами, вырезал из него подобие шлема, вывернул наизнанку, чтобы не выделялись черные ромбы на зеленом фоне, и надел мне на голову поверх летней кепки-бейсболки с длинным козырьком. Если смотреть издали - настоящий наглухо закрытый мотоциклетный шлем.
От предвкушения приключения у меня захватывало дух, а на изобретательного дядю Колю я вообще смотрел как на Бога.
Ехали, естественно, со всеми предосторожностями. Понятно: ребенок в коляске, да еще без шлема.
А где-то на полпути неожиданно возник запах дерьма. Появился и не исчезал. И это на движущемся мотоцикле! Источник был явно с нами. Дядя Коля вначале часто и подозрительно на меня поглядывал, а потом все-таки остановился. Причина выяснилась сразу. Черепаха! Завернутая в тряпку, она лежала на дне мотоциклетной коляски. Во время движения ей так растрясло внутренности, что она стала неудержимо испражняться всем накопленным до трагической встречи с дядей Колей.
Он достал черепаху, обтер о траву. Тряпку выбросил. Завернул в новую. Поехали.
Через полчаса запах появился снова. Остановились возле речушки. Снова гигиенические процедуры. Новая тряпка. Через полчаса...
Всего останавливались мы раз пять. Вся имевшаяся в мотоцикле ветошь была использована. В конце концов, въезжая в город, и снова уловив знакомый запах, дядя Коля остановился возле моста через речку и, огласив простор трехэтажными отчаянными ругательствами, швырнул черепаху в воду.
Очевидно, страх прокатиться по многолюдному городу, развевая фекальные ароматы, оказался сильнее желания иметь эстетскую пепельницу.
А меня он высадил на конечной троллейбусной остановке и, спрятав самодельный "мотоциклетный шлем", дал денег на талончик. На задней площадке троллейбуса я грустно пялился в окно, размышляя о том, что лето закончилось. И даже веселое заговорщицкое подмигивание дяди Коля, который некоторое время ехал на мотоцикле за троллейбусом, не поднимало настроения...