Это случилось несколько месяцев назад. Я сидел на кухне и ждал, пока закипит чайник. Вдруг в окно постучали. Я обернулся и увидел птицу за стеклом. Она, не мигая, глядела на меня, и я понял, что ей необходимо сказать что-то очень важное. Я открыл окно и впустил ее в кухню. Дальше подоконника она не пошла. Она так и разговаривала со мной, не сходя с подоконника.
- Я улетаю, сказала она.
Я не удивился. По ней всегда было видно, что она не ворона, не галка, не голубь, и что на зимовку ей обязательно нужно лететь туда, где тепло.
- Ты ничего не скажешь?
- На прощание? - иронично спросил я. По утрам я всегда воспринимаю все иронично.
Она отвернулась. Было видно, что мои слова причинили ей боль. Мне стало стыдно.
- Прости. Я первый раз в жизни разговариваю с птицей.
- Это хорошо.
- Почему?
- Потому что ты не знаешь сейчас, что я спрошу, а я не знаю, что ты ответишь. Элемент новизны...
Я протянул руку, чтобы дотронуться до ее крыла, но она резко отклонилась в сторону.
- Не бойся, - шепотом сказал я, - я тебя не трону.
- Я не боюсь, - гордо ответила она, - просто я к этому не привыкла.
Мы помолчали немного. Было видно, что то, что она хочет произнести, тревожит и пугает ее. Я не торопил. Наконец она сказала:
- Полетим со мной.
Я опешил. Такого я не ожидал. Она подумала, что я не расслышал, и повторила настойчивей и громче:
- Полетим со мной.
Мне показалось, что спрашивать о том, куда и надолго ли, будет некорректно. Я встал и выключил чайник.
- Ты не хочешь... - с грустью сказала она.
Я понял, что сейчас она заплачет.
- Я не умею, - сказал я.
- Что не умеешь?
- Не умею летать. - Мне стало стыдно.
- Ты когда-нибудь пробовал?
- Летать? Нет...
- Тогда почему говоришь, что не умеешь?
На это нечего было ответить. Её логика была железной. Я насыпал в чашку кофейного порошку и залил его кипятком.
- Вот видишь, - сказала птица.
Сказала обидчиво, совсем как ребенок. Нужно было как-то ее успокоить.
- И потом, у меня очень плохое зрение. В темноте я не буду видеть, куда лететь.
- А я всю дорогу буду разговаривать с тобой. Будешь лететь по звуку. Слух ведь у тебя хороший?
- Наверное, - нерешительно ответил я. Её тон заставлял меня во всем сомневаться.
- Безумно скучно жить без неба, без воздушных потоков, без ветра... Ты ведь понимаешь, о чем я? Ты боишься... Я думала, что ты смелый.
Захотелось сказать, что я не боюсь. Что я смелый. Что мне тоже безумно скучно жить без воздушных потоков. Или пожать плечами... Или промолчать...
- Мне будет очень страшно там, в небе, - выдавил я из себя и закрыл глаза.
- А я возьму тебя за крыло, и ты перестанешь бояться.
- Но у меня нет крыльев.
- Как это?
- У меня есть руки, а крыльев нет.
- Но такого не может быть!
- Может, к сожалению...
- А ты в этом уверен? Вдруг ты врешь мне, чтобы не улетать?
Я снял рубашку и повернулся к ней спиной.
- Как странно... Я всегда была уверена в том, что они есть. У тебя.
Я не смотрел на неё. Мне было больно на неё смотреть.
- Я - человек. Понимаешь? - сорвался я на крик. - Обычный, среднестатистический человек. У таких, как я, нет ни крыльев, ни перьев, ни хвоста... Только руки и мозг.
- Я думала, что ты другой.
- Какой?
- Другой, - упрямилась она.
- Вроде ангела?
Она не заметила иронии в моем голосе. Она смотрела в небо. Кофе остыл, и я вылил его в раковину.
- Хочешь воды? - предложил я.
- Нет. Мне уже пора улетать. Далеко-далеко... Туда, где тепло.
Внутри меня все сжалось от этих слов. Сейчас она взмахнет крыльями, поднимется над балконом и через несколько секунд исчезнет за трупом соседней многоэтажки... Я залпом осушил стакан воды.
- Как глупо всё! - закричал я, но она испуганно отстранилась, и я перешел на шепот. - Я придумаю что-нибудь. Обязательно. У меня ведь есть руки и мозг. В конце концов, я сделаю себе крылья!
- Это быстро?
- Что именно?
- Сделать их?
- Я не знаю... Недели две-три.
- Нет, - покачала она головой, - это слишком долго.
- Почему?
- Мне уже пора. Совсем-совсем. Сейчас.
И я заплакал. Как в детстве, навзрыд, без остановки.
- Как больно, - сказала птица, - как больно оставлять тебя одного в этой огромной клетке...
- Не улетай! Пожалуйста... Как же я один здесь? Как же ты одна - там?
- Так больно, - сказала птица, - так больно, что я сделала тебе больно...
- Оставайся у меня. У меня тепло. Даже зимой.
- Я не могу. Инстинкты. Это выше меня. Выше неба...
- Но... но... но... Если ты покинешь меня сейчас, то что же я буду делать? С утра все глядеть и глядеть в небо, ожидая увидеть в нем тебя... С наступлением темноты засыпать, чтобы видеть небо во сне, рваться к тебе, туда, наверх... и падать с кровати...
Птица расправила крылья:
- Прости, я не знала, что ты не можешь летать.
Она поднялась над балконом и через несколько секунд исчезла за трупом соседней многоэтажки...
Нет, я не сижу с утра до вечера у окна в бесполезной надежде высмотреть ее на небосводе. Я не падаю по ночам с кровати. Небо мне не снится. Никогда. Прошло много времени. Она давно должна была прилететь назад, но её всё ёще нет. Я не плачу. Правда, глупо плакать о какой-то птице, тем более не домашней, тем более не моей...
Я нашел одну мудрую книгу. В ней рассказывается о том, как нужно прожить эту жизнь, чтобы в следующей родиться птицей. И я стал все-все делать так, как там написано. Но сегодня в голову мне пришла мысль - а вдруг она нашла книгу, в которой рассказывается о том, как прожить птичью жизнь, чтобы в следующей быть человеком? И теперь я совсем-совсем не знаю, что делать.