Аннотация: Вторая глава о десантнике Никите, и его службе.
Лыжи.
Один психолог посоветовал мне, приходя в каюту, укрываться покрывалом, и несколько минут лежать на постели.
Эффект от этого должен был наступить сразу. Уверенность, раскованность, осознание себе как личности и ясность мыслей.
Но я так и не дождался этого эффекта. Ни разу за четыре года. Просто потому что я засыпаю, стоит мне укрыться покрывалом.
Поэтому шарлатаны эти психологи.
Но я решил поступить так, как мне советовали, как только попаду к себе в каюту.
Вообще, это запрещено, и мне следовало бы незамедлительно направится в штаб, но душа не лежала. И так вызовут. На разбор полётов. Скорее всего ещё и неприятностей будет по поводу самодеятельности.
Поэтому я сложил всё оружие на транспортную тележку, вылез из костюма.
До чего же он красивый. Огромный, трехметровый колос, закованный в композитную броню, покрытую термостойким пластиком. Костюм сам шагнул на моечную платформу и загудел конвейер.
Сейчас его вымоют, просушат, а потом тщательно осмотрят и проведут диагностику.
И будет мой костюм, что новенький.
Струи воды били с разных сторон, и я любовался, как брызги жемчугом оседают на бронированном лицевом щитке, на гладкой пластиковой поверхности. Всё таки быть в десантуре стоит, хотя бы из-за этого.
Однако ноги подкашивались, и я потолкал транспортную платформу перед собой. Оружейка как всегда была пуста и только двое техников сидели в каптёрке и пили что-то подозрительное из доисторических алюминиевых кружек.
- Пернач! Что-то долго вы!
- Нормально,- огрызнулся я. Настроения совсем не было. Тем более болтать с этими бездельниками.
- Принимай всё. Да, я тут игрушку захватил. Её бы продать в ближайшем порту.
Техник глянул на платформу и присвистнул.
- Тактический дробовик! Редкое, дорогое и смертоносное оружие. Что просишь?
- Сто пятьдесят косых.
- Ну, это несерьёзно.
Вот, теперь он мне будет заливать, что пушка стоимостью в два лимона не стоит полторы сотни косых.
- Ну хорош разводить! Я не в теме торговаться. Или ты, или я в третье отделение пойду.
- Сто пятьдесят, так сто пятьдесят.
Тем временем в оружейку принялись вваливаться остальные члены группы. Но к этому времени я почистил свою винтовку, подписал кучу бланков, сдал боеприпасы, и отправился к себе в каюту.
Из головы не лезли те люди, что сегодня погибли от моей руки.
Каюта встретила меня гробовой тишиной и непроглядной теменью.
Не включая света я на ощупь нашел кровать и забрался под одеяло. Сон не шел. Зато ту картину с танком я прокрутил перед глазами раз тысячу. И каждый раз я понимал, что погибли они зря.
Знаете что греет душу солдата? Что дарует ему спокойный сон по ночам? Что действует лучше всякого спиртного и поднимает себя в собственных глазах?
Это осознание того, что ты действовал по приказу. Что ты исполнял приказ.
Но тогда я его не исполнял. Я действовал в порыве злости. Из детского желания отомстить.
Мои мысли прервал моргнувший синим монитор.
- Пернач в штаб.
Сказали динамики и монитор потух.
Голос диспетчера был не слишком ласков, Поэтому можно было предположить, что меня ждут неприятности.
Смертельно не хотелось тащиться в этот треклятущий штаб, но выбора не было. Поэтому я поднялся и неровной походкой направился в логово бюрократов.
Дорога сама привела меня к стальной двери, на которой угрожающе маячила запрещающая надпись.
Мечта Сэмэна было, исправить пресловутый "Посторонним вход воспрещён", на "Стой высокое напряжение" или того лучше "Возможен выброс ядовитого пара". Но мечта эта оказалась практически неисполнима, потому как за дверью постоянно наблюдал бот охранник, который ударял Сэмэна током, стоило тому оказаться перед дверью с баллончиком и трафаретом.
- Ожидайте. Идёт сканирование. - Металлический голос прозвучал их стены. И тут же дверь отъехала в сторону.
Пройдя прямо в святое святых нашего крейсера, я наконец оказался перед командующим сухопутными и десантными силами, товарищем Сурковым. Хотя никто не торопился называть его товарищем, потому как слишком многие подозревали его в несколько не естественной ориентации. Нет, прямых улик против него не было, но если собрать всё, что про него говорили, то получался гей-приставун, противный и злопамятный. Приставучесть и злопамятность начальника я проверил на себе. Ну, видано, что бы в штаб вызывали в полночь по единому вселенскому? Там же никого нет. Да и к тому же, в какую то каморку. Не доходя до места нашего свидания, я ему прямо сказал, что набью морду всякому, кто посягнёт на мой зад, и если это старший офицер, то сути это не меняет. Тогда он упомянул трибунал, а я на это ответил, что этот самый трибунал меня же и оправдает, хотя бы потому, что каждый с превеликим удовольствием будет свидетельствовать в мою пользу.
Так закончились наши с ним интимные отношения. Не начавшись.
И вот теперь я стоял как раз перед обер-генералом Сурковым, который с елейной улыбочкой распекал нашу команду. Чуть в сторонке стоял офицер из внутренней службы. Потрясная баба. Видел я её сзади, но эта темно серая юбка, и тесненький китель просто боготворили её. На плечах лежали серебристые звёзды лейтенанта. Вот так всегда, стоит оценить девушку сзади, как она оборачивается, и ты разочарованно вздыхаешь. Ибо сзади она много лучше, чем спереди.
- А вот и припоздавший, но ни как не последний по важности член - тут он замялся - нашей группы
Терпеть ненавижу эту его манеру обращения. Я вытянулся в струнку.
- Рядовой Птенчиков по вашему приказанию прибыл.
Он как-то свысока поглядел на меня. Может он всегда так смотрит, а может, нет, но мне его взгляд не понравился. Будто собрался дарить шубу со своего гейского плеча.
- Вы у нас сегодня герой, не так ли?
- Не могу знать, товарищ обер-генерал! - прозвучало это довольно глупо.
- И всё-таки это так. От имени командования поздравляю вас, и награждаю денежным поощрением в размере одного миллиона семисот чешских крон.
Я против воли присвистнул - большие деньги.
- Однако кроме положительных аспектов приходится освещать и нарушение дисциплины, которые имели место быть. Нарушение прямого приказа. Самовольные действия, которые могли повлечь за собой, несомненно, серьёзные последствия. Сегодня мы обойдёмся без военного суда. Командование, в моём лице приняло решение взыскать с вас один миллион семьсот чешских крон, - он улыбнулся мне. Я задрожал от гнева. Потом быстро оценил другие возможные варианты развития событий, и улыбнулся ему в ответ. Все таки он ко мне неровно дышит.
- Всё - он махнул в нашу сторону рукой - можете быть свободны. Но перед этим загляните в канцелярию, и напишите подробные отчёты.
Он повернулся к нам спиной. Мы поспешили ретироваться.
В тот день было много чего такого, о чём совсем не хочется вспоминать. Спустя несколько часов, от нас таки отстала дотошная канцелярия, всё разошлись по каютам.
Я в собственное логово попал последним. Ввалился к себе, скинул одежду и прямиком направился в душ. Это было пределом мечтаний. Принять душ, и попивая почти нехимический кофе, завалится в кровать. Можно даже телек включить. Открыть свою голову для зомбирования.
Но всё это так и осталось мечтами.
Только я стянул с себя бельё, как в дверь затарабанили. Не зазвонили, а затарабанили. Только один человек стучал в дверь, при наличии звонка. Сэмэн.
Обмотавшись полотенцем, я пошлёпал к двери.
Рывком открыв дверь, я обомлел: на пороге стояла та сама девушка - лейтенант из внутренней службы.
- Привет! Как дела? - почти пропела она.
Я подозрительно глянул на неё. Очень жаль, но она была абсолютно тупа. Как я узнал это? Мне всего то и потребовалось, что заглянуть ей в глаза.
- Дебильный вопрос. - мрачно ответствовал я. Да, она была красива, но дно её души слишком уж близко было к поверхности её глаз.
Её лицо исказилось, было видно, как мозг пытается найти ответ.
- Какой?
- Привет! Как дела? - я в точности повторил её интонацию.
- Привет! Классно!
Я едва не выронил полотенце от такой непроходимой тупости. Просто захлопнул дверь, и пошел обратно в душ.
А в коридоре хохотало самое тупое существо, которое я встречал в жизни.
Хотя погодите, так громко, так свободно. Так уверенно смеяться? Меня разыграли?
Я вернулся к двери.
- Ну, ведь смешно получилось? - у неё даже голос изменился - согласись?
- Чего тебе?
- Можно к тебе?
Вместо ответа я указал на свои голые ноги, на вещи, разбросанные по каюте.
- Ты душка.
Она важно вошла внутрь.
В общем, наплевать на эту особу.
Я таки прорвался к душу, а она осталась у бара. Я не знал, зачем пустил её. Наверное, это был необъяснимый страх перед формой внутренней службы. От офицеров этой службы можно было ждать чего угодно, и эта её дурацкая шуточка у двери вполне соответствовала их поведению. То, что мною заинтересовалась внутренняя служба плохо, но ума не приложу, зачем?
С такими мыслями я стоял под горячими струями, покуда кожа на спине не заболела. Я всегда стою под душем для расслабления. Те, кто говорят, что ледяной душ - добрая вещь, нагло врут. У них просто слишком изнеженная кожа для горячей воды.
Когда я появился, весь в клубах пара она оказалась там же, где я её оставил. Сидела у столика, и цедила минералку через трубочку. Плюс ей. Не люблю выпивших женщин. Равно как и курящих.
Накинув старую футболку и шорты, я присоединился к ней.
Нужно отметить, что выглядела она потрясно. Форма, колготочки, туфельки. Словно только что с парада.
Вот только лицо её изменилось. Глазки, что прежде были навыкате, казались непроглядной тьмой, что клубится в самом девственном космосе. Та "блондинка" что предстала передо мной в коридоре, бесследно исчезла. Это был совершенно другой человек.
- Чем обязан столь поздним визитом, лейтенант?
Она даже головы в мою сторону не повернула.
- Я вот думаю над сегодняшним днем, и всё не могу его завершить. Ты понимаешь меня?
Пурга какая-то.
- Не совсем, - уклончиво ответил я. Сей час бы не трепаться с этой красоткой, а выпить вермута. У меня где-то был.
- Не могу отпустить все произошедшее сегодня.
Добрая я натура. Не могу просто выставить её за дверь.
- И что же сегодня произошло?
- Ты смеешься, Пернач?
Этот вариант я отверг сразу. Нет. Нет! Не может быть. Хотя почему не может? По тому, что не может! Кто-то отменил закон подлости? Тогда получается, что она...
Видимо по моим округлившимся глазам она поняла о моём открытии.
- Да ты и в правду думал, что тебе в напарника голубого дали? - она подняла одну бровь.
- Ну...
- Хороший ты парень, Пернач.
Ну, вот и разобрались. Это у меня такой напарник. Я как обычно выгляжу ослом. Вот только что мне делать дальше? У меня в каюте сидит девушка, краше которой не найти во всём созвездии. На корабле царит ночь, а я стою в старых спортивных трусах с отвисшей челюстью.
- Что замер?
- Я имени вашего не знаю.
Она улыбнулась. Ох, как у неё это получилось. Прелестно и уничтожающе. Так улыбаются львицы.
- Дарья.
- Никита. Для вас Никиток.
- Для тебя, дружище, мы напарники.
Какой же я осёл. Какие напарники. Я о такой девочке мечтал всю жизнь.
Я сел рядом. О чем говорить с ней, я понятия не имел.
- Ты здорово стреляешь из СВБ. - она только повела рукой - мол, не мели чепухи.
- Тогда при эвакуации. Ну, тогда в трюме. Когда ты, когда ты...
- Расплакался? - она смутилась больше моего.
- Ну да. Я за этим и пришла.
- Знаешь, я думаю, мне надо извинится, что не сдержал своих чувств.
- Да нет! Всё правильно. Я сама плакала. Просто никто этого не видел. А сказать по общему каналу у меня духу не хватило.
- Погоди - я оторопел - ты пришла сюда посреди ночи, только для того, что бы сказать, что тебе было жалко тех, кого я зажарил?
- Да. Я считаю, то, что мы служим в армии, не делает из нас машин, бесчувственных чурбанов. Ведь этих жертв можно было избежать. Им не пришлось бы умирать.
Она замолчала.
Нет, я думал точно так же, просто мужское самолюбие не могло простить мне слёз.
- Знаешь, Дарья, я честно скажу - удивлён. Просто до глубины души. Вот только не принимай слишком уж близко к сердцу. Что было - то было. Неприятно. Но изменить это ни ты, ни я не в силах. По этому давай просто помолчим, в завершении.
И мы замолчали. Я думал о ней, о том, какой же я увалень, и о тех людях, что сегодня не вернулись домой. Или куда они должны были вернуться? Не важно.
- Где твоя каюта?
- В третьем секторе.
- Далековато. Может, останешься у меня? Завтра не надо рано вставать.
Она лукаво улыбнулась.
Когда погас свет, я уже забрался в кровать.
Сняв одежду, появилась она. Случайно задела меня рукой, когда ложилась в кровать.
- Спокойной ночи.
- Приятных снов.
И мы уснули.
А что ещё делать после такого дня?
Расхожий стереотип, что взрослые люди занимаются в постели чем угодно, кроме сна. Люблю ломать таковые рассуждения!
Ведь это не просто девочка на биллион шведских крон, это напарник. Хотя напарник крайне приятной внешности, и лёгкого характера. И терпение у неё просто колоссальное. Это же надо столько времени терпеть мои выходки.
Утро наступило незаметно, и узнать об этом можно было, только поглядев на часы. Месяц со звездами сменился на ядовито-желтое солнце.
Я не думал просыпаться, но проснулся против собственного желания. Во-первых, меня переполнял восторг. Во-вторых, приглушенно, но всё же довольно противно пищал коммуникатор на стене.
Наплевав на вызов, я повернул голову, что бы лучше видеть свою напарницу. Она спала, по детски посапывая, и обняв подушку на манер плюшевой игрушки.
Смотреть на неё было просто приятно, по тому, что все морщинки разгладились, и нежная, розовая и теплая Дарья выглядела просто очаровательно.
И тут я понял простую и неотвратимую вещь - я влюбился.
Я, Никита Птенчиков, вояка с младых ногтей, покоритель космического вакуума и опасных планет, десантник его величества Королевы Елизаветы тринадцатой, страдающей старческим маразмом, влюбился в эту милую, девушку, что просто доверилась мне, и легла со мной в одну постель.
Хотелось потянуться и поцеловать её. В щёку. Или в губы, что лучше, но доверие, которым она одарила меня, защищало лучше городских стен, по этому я только глядел на неё.
Коммуникатор всё зудел, и мне пришлось ответить.
- Да!
- Птенчиков?
- Кому я понадобился в собственный выходной?
- Это Панков из оружейной, зайди на минутку, дело срочное.
- Такое уж срочное?
- Угу.
- Ладно, зайду, но если это шутка, я на практике покажу, что очень неудачная.
Инженер улыбнулся.
- Зайди, а дальше не моё дело.
Придется тащиться. Лифты туда не ходят, эскалаторная дорожка, то же. Только грузовой конвейер, но он автоматизирован. Стоит стать на него, как он останавливается. Мол, человек в опасной зоне.
Стоя в одних трусах, я оглядел каюту. Беспорядок страшный, и посреди этого Дашина форма, аккуратно сложенная на стуле, блузка на спинке, смотрелись просто дико. Ровно, как и она сама, посреди этого, явно холостяцкого жилья.
Моё созерцание было прервано её пробуждение. Видимо я замер в неподходящей позе, по тому как, едва приоткрыв один глаз, она улыбнулась.
Одна улыбка вместо тысячи слов. Вместо бесчисленного количества поцелуев, объятий, касаний.
Я содрогнулся, именно оттого, что знаю то, что знает она. А она видела меня насквозь. И её это нисколько не пугало.
- Уже уходишь?
Голос со сна был у неё немного хриплый.
- Да, мне нужно в оружейную комнату.
- Я слышала.
- Я тогда пойду.
- Конечно, пойди.
- А ты оставайся. Поспи ещё.
Она очаровательно улыбнулась.
- Спасибо. Посплю.
Я, наконец, вышел из ступора, собрал форму, раскиданную по каюте, и побрёл одеваться в ванную.
- Никита.
Она окликнула меня, и я заторопился, когда надевал брюки. Ничего хорошего из этой спешки не вышло, ещё несколько секунд прошли в бесславной борьбе с непослушным материалом.
- Да?
Я едва не вылетел из ванной.
- Хочу сказать тебе кое-что.
Я подошёл ближе, и только теперь увидел на стопке её белья кружевные трусики и бюстгальтер. Следовательно, она спала обнаженной. То есть совсем.
Я осторожно приблизился к кровати.
- Ближе.
Сахарным голосом позвала она.
Я был готов побиться об заклад, на что угодно, о том, что смогу предугадать дальнейшие события. Конечно, она поцелует меня.
И она потянулась, было, своими губами, к моим, но что-то в моём взгляде заставило её остановится.
Что? Многое, из того, что я не терплю. Например, проституцию. И самую отвратительную её форму, женщин, в виде подстилок. Вроде это даже заболевание, бешенство матки, или что-то такое, но меня от этого воротит.
Интересно, а на что она рассчитывала, когда раздевалась до гола?
Мои мысли прервал её поцелуй. Она поцеловала меня. В щеку! И ошарашила этим, так, что я застыл на секунду, совершенно сбитый с толку.
А она зарылась в кровать, и только глаза стали, словно две щёлочки, что недобро смотрели на меня.
- Иди, тебя ждут.
Голос у неё был полон звенящей стали, возмущения, и гнева
А что? Я ведь ничего не сделал.
И тут проснулась моя старая знакомая - паранойя.
- Если она не прочитала твои мысли.
Елейно пропела она у меня над самым ухом, и снова удалилась в тёмный угол.
Про телепатов постоянно говорят, но никто их никогда не видел. Короче сказка.
- Сказка ложь, да в ней намек. Добрым молодцам урок.
Раздалось из угла, прежде чем паранойя растворилась во тьме.
Пустые коридоры встретили меня тишиной. Никто не торопился на рабочие места, никто не спешил, не обгонял меня. Только звук собственных шагов неотступно следовал за мной.
Вот как глупо получилось. Может, я ошибся, и обидел её. Или нет? На что она так отреагировала? Хотя разве это не моё право, называть вещи своими именами?
Смущало то, что все эти мысли остались невысказанными, но всё же возымели действие. Это настораживало, если не пугало.
Толкнув тяжёлую дверь, Никита ввалился в оружейное отделение. Окошко, за которым обычно сидел дежурный офицер, пустовало, и он не останавливаясь протиснулся в приоткрытую дверь, и отправился на поиски живых душ, в этом царстве смертоносных приспособлений.
На пол пути к бытовке Никита остановился и прислушался.
- Всё еже схвачено. Документы на руках, группа зарегистрирована, есть двое барабанщиков, целый десяток обалденных беби, одна другой краше, и клавишник.
Никита вошел, внутрь заставив, всех повернутся в его сторону. Тут были все. Дежурный офицер сидел, облокотившись о стену, техники играли в карты, и все слушали афро-американца по имени Джас. Отьявленный рэпер, и боломут, он был известен всему персоналу крейсера, и относился к тем людям, у которых желание что-то "читать" со сцены перевешивало их талант, дарования сложенные вместе и помноженные друг на друга. То есть, он читал, но его творчество было как химическое оружие. Такое же тлетворное, и такое же неотвратимое.
- А, Никитос! Привет! Слышал, я увольняюсь из десанта!
Да, это была стоящая новость.
- Привет. И как же тебя наш главный отпустил?
- Ну не сразу, естественно, но когда услышал мой речитатив, то понял, что лучше не стоять на пути у реальных генста! Мы группу создаём, слышал?
- Кто это мы?
- Ну, я и ребята. Ты их не знаешь. С названием, вот определился. Будем Ред Скис! Ред Скис рулят, потому что там только генста! Девчёнки, любите нас, прямо в этом клабе...
- А как переводится название?
Иногда прикинутся шлангом так приятно.
- Красные небеса! Пусть знают что у реальных генста тоже есть душа, и тяга к прекрасному.
Тут у него зазвонил мобильник, и он, помахав всем рукой, исчез в дверном проёме.
- Что это было?
Спросил Никита у окружающих.
Ответом было только дружное пожимание плечами.
- Интересно, а он в курсе, что Ред Скис переводится как Красные лыжи, а уж совсем не как Красные небеса?
Ответа Никита так и не получил, по тому, что всё потонуло в громогласном гоготе. И ему ничего не оставалось, кроме как присоединится.