Планета занимала большую часть панорамного окна обзорной палубы. Видимое её вращение заметить было трудно, поскольку звездолет находился на высокой орбите, однако на большом мониторе, показывающем увеличенное изображение участка поверхности над которым сейчас пролетал корабль, отчетливо было видно сползание картинки от одного края к другому. Дети смотрели туда. Их больше занимали плывущие над коричневой равниной белые барашки облаков, отбрасывающих тени, и змеящиеся русла рек, подмигивающих бликами отраженного солнечного света, чем покрытый нечеткими пятнами планетарный диск.
- Настанет день, когда мы спустимся туда, - нежным повествовательным тоном начала Няня.
- Я туда не хоцю! - пискнула Ева и потупилась, теребя золотые косицы куклы.
Няня положила ей руку на голову и принялась гладить.
- Уверена, тебе там очень понравится, милая, - сказала она, - там, на поверхности, гораздо больше места чем на корабле.
Адам вскинул вверх руки, сцепил их над головой и стал раскачиваться из в стороны в сторону, затянув какой-то детский мотив. Ту-ту, ку-ку, уху, ту-ту. Няня посмотрела на него. Что он делает она не понимала.
- Не хоцю, - буркнула Ева и, вывернувшись из-под руки Няни, отскочила от нее на полметра.
Няня в очередной раз отметила, что ребенок избегает тактильного контакта. Согласно моделям поведения, заложенным в памяти Мамаши, это в совокупности с другими проявлениями свидетельствовало о развитии депрессивного расстройства у девочки, причины которого Няня не понимала. Она подняла температуру в квазиэпидермисе ладони до тридцати градусов по шкале Цельсия и снова попыталась приголубить малышку.
- Сейчас ты не хочешь, но когда вы подрастете все изменится, - начала Няня назидательным тоном, - люди меняются примерно каждые пять-семь лет, а дети меняются еще быстрее. Через десять лет ты очень сильно захочешь выбраться отсюда, но сначала вам предстоит многому научиться. На вас лежит великая ответственность за судьбу нашей Миссии. Мы с тобой уже говорили об этом. Если хочешь, мы поговорим еще?
Девочка ничего не ответила ей, но только шагнула вперед, избегая очередного поглаживания.
- Ха! Нет! - вскрикнул Адам, и, даже не взглянув на Няню, он вдруг бросился бежать по коридору, весело вскрикивая и угукая.
Няня сказала не повышая голоса, но динамики разнесли ее голос по всему кораблю:
- Адам, куда ты побежал? Вернись к нам.
Ответом ей было дикое завывание из конца коридора.
- Дурак, - констатировала Ева.
- Зачем ты говоришь так? - озабоченно спросила Няня. - Адам демонстрирует средние показатели уровня интеллекта для своего возраста. Также как и ты.
Девочка отвернулась и опустила взгляд.
- Он дерётся и отбирает игруфки, - тихо пробормотала она.
С мальчиком тоже были проблемы. Последние пару месяцев он совершенно вышел из-под контроля. Аналитический центр Мамаши с вероятностью в 72% склонялся к выводу, что мальчик страдает из-за детской ревности. Как следствие он демонстрирует нарочитое неповиновение, и будет демонстрировать ее дальше еще в большем объеме. Но самое главное - он также начинает проявлять агрессию в отношении девочки. На лицо была комплексная проблема с обоими детьми. Причины ее были не вполне ясны (несмотря на уже имеющийся опыт), последствия не очевидны, методы преодоления не определены. Няне приходилось действовать ситуативно.
- Я поговорю с ним об этом, - заверил она Еву.
Она нашла Адама в игровой комнате где он устраивал форменный разгром. Кубики, мягкие пуфы, жесткие пластиковые и деревянные игрушки, игровые автоматы грудами лежали в углах, глина для лепки цветными кляксами украшала стены и потолок, деревья из конструктора серии DENDROPARK были тщательно разобраны на элементы и ссыпаны в аккуратную кучку под пальмой в живом уголке комнаты. В центре на полу были собраны все мягкие игрушки. Адам, красный и запыхавшийся, прыгал на вершине этой плюшевой горы и яростно гонял большой надувной мяч, отскакивавший от стен, потолка и пола и упрямо возвращавшийся в центр комнаты.
Няня, не вмешиваясь в его игру, заговорила:
- Адам, давай поговорим?
- Нет! - крикнул Адам.
- Послушай, если у нас есть проблема, мы должны ее решить. Я думаю, у нас есть проблема, - продолжала увещевать его Няня.
- Отстань! - фыркнул Адам и залепил ей мячом в грудь.
Ева вошла в комнату и, не глядя на Адама, прошла вдоль стены к одной из куч из игрушек и осторожно вытащила из нее одну из своих любимых кукол. Она села на корточки, посадила куклу себе на колено, достала из кармана розовый пластиковый гребешок и принялась расчесывать кукле волосы. В этот момент Адам заметил ее и, когда мяч в очередной раз пролетал мимо него, он подпрыгнул и ловко отправил его ударом ноги прямо в лицо девочки.
Адам упал на колени, вскинул руки и радостно завопил:
- Сто очков! Победа!
Одно мгновение девочка ошарашенно смотрела на Адама и Няню, словно не могла поверить в то, что произошло. Затем глаза ее заблестели, наполняясь слезами, рот задрожал, она порывисто закрыла лицо руками, отвернулась к стене и зарыдала.
Няня схватила Адама за руку и когда она заговорила, в ее голосе больше не было модуляций теплоты и нежности. Это был совершенно новый голос Няни, твердый, холодный, не терпящий возражений.
- Ты сделал это специально, Адам. И не вздумай со мною спорить, я все видела. За это ты будешь наказан, молодой человек. Вечером мы поговорим об этом, а пока отправляйся в спальню, посиди там и подумай над своим поведением.
И тогда произошло то, что уже случалось неоднократно и природу чего Няня до сих пор не могла понять. Сначала Адам удивленно и даже несколько испуганно смотрел ей в глаза, а затем попятился немного назад и с все с тем же выражением удивления на лице осмотрел Няню всю, с ног до головы, не встречаясь однако больше с нею взглядом. Сопоставляя данные повседневных наблюдений за ребенком, Няня обнаружила, что таким взглядом трехлетний Адам когда-то смотрел на туалетный столик, о который он ударился когда бегал по комнате. Смотрел удивленно, словно размышлял зачем это мебель решила наброситься на него.
Мальчик резко развернулся и убежал. Тогда Няня подошла к Еве. Девочка все еще лежала на полу и тихо всхлипывала. Няня не беспокоилась о том, что удар в голову мог повредить Еве. Вживленные медицинские датчики сообщили Няне, что никаких повреждений девочка не получила. Няня аккуратно просунула руки под голову и колени Евы, подняла ее на руки, подошла к кушетке, уселась сама и посадила девочку себе на колени. Ева прильнула к ней, продолжая плакать. Тензометрическая система Няни зафиксировала эту попытку расстроенного ребенка найти защиту и утешение у взрослого. И это было хорошо, это было правильно и соответствовало моделям поведения.
Но потом опять произошло что-то странное. И это уже было совсем не хорошо. Няня почувствовала, что тело девочки, содрагавшейся от рыданий, вдруг замерло, вроде бы она даже перестала дышать. Согласно данным о биологии человека, человеческие существа замирают так когда испытывают тревогу. Затем девочка отстранилась от андроида и начала слезать с колен Няни, отпихивая ее руки. Няня не стала удерживать ее. Мамаша, богатая теоретическими познаниями в области воспитания детей, составленными лучшими педагогами Земли, пришла к неутешительному выводу, что дети на несознательном, чувственном уровне не признают в андроиде Няне человека, и вообще живое существо. Конечно же отличить Няню от живого человека не составило бы труда, хоть имитация и была близка к совершенству, но только сравнив ее с другим взрослым человеком. Но как это смогли сделать дети, всю свою короткую жизнь проведшие на корабле и никогда не видевшие в живую других людей, было совершенно непонятно. Можно допустить что они замечают некоторые заметные различия своей телесности и механической природы андроида, но они были еще слишком малы чтобы сделать соответствующие выводы. Однако каким-то образом они чувствовали подмену, хоть пока еще и не отдавали себе в этом отчета. Не в этом ли крылся корень всех проблем, их нарастающее отчуждение друг от друга, от Няни, от корабля, от Миссии? И к каким последствиям это приведет в будущем? Няня не знала, Мамаша тоже. Однако опыт предыдущих попыток подсказывал, что это уже не совпадение, но злая закономерность. Кризис пятилетнего возраста всякий раз оборачивался потерей контроля над процессом воспитания подопечных и в итоге приводил к неприемлемым результатам.
Вечером по корабельному времени, после ужина, съеденного под аккомпанемент гнетущего молчания, Няня увлекла детей в библиотеку, где вместо традиционной сказки рассказала им заранее подготовленную воспитательную нотацию. Поведала им о том как важно беречь друг друга и защищать, ведь их всего двое о всем огромном мире; о том, что от того как они научатся ладить друг с другом, зависит судьба Миссии и может быть, всего человечества; о том что однажды на корабле появятся новые дети и они будут их воспитывать, а потому должны научиться терпению и прощению. А потом все они спустятся на планету где у них будет много света, пространства и свежего воздуха, они построят там город и будут жить долго и счастливо.
Дети вели себя тихо. Даже Адам против обычного присмирел и сидел на месте. Ева только терла сонные глаза и едва заметно улыбнулась, когда Няня заговорила о новых детях, маленьких как куклы, но живых, которые однажды появятся на корабле. Это была ее любимая история. Потом Няня отвела их в спальню и, когда они мирно засопели в своих кроватках, она подумала, что кризис возможно будет преодолен.
Так думала она и утром, наблюдая со скамеечки в игропарке за возней детей в игрушечном домике с лесенками, горками и желобками. Адам снова был дружелюбен к Еве, а девочка не дулась на него за вчерашнюю обиду. И Няня даже не предполагала ничего плохого до той самой секунды когда модуль, отвечающий за контроль перемещения детей, подал сигнал тревоги и одновременно сообщил, что ей уже не успеть.
Адам толкнул Еву без всякой причины когда она, дурачась, попыталась сползти с крыльца радужного домика вниз головой, перебирая руками по ступенькам. Он толкнул ее и она полетела вниз и немного в сторону. Голова девочки прошла между перилами лестницы, и шея ее сломалась и характерным хрустом.
Помнил ли Адам о том, что говорила Няня прошлым вечером, когда толкал Еву? Безусловно. Но еще он помнил, что Няня - глупая как пробка, хотя и знает много всяких вещей. Ее наказаний он не боялся, более того, он считал своим долгом провоцировать этого ходячего болванчика. Так забавно было наблюдать как она меняет свое лицо и начинает озабоченно кудахтать, а потом отправляет его в комнату или запрещает играть с какой-нибудь игрушкой. И успокаивается, уверенная что наказала Адама. А ведь она пожалуй даже не догадывается, что сама представляет для Адама более интересную игрушку чем все остальные вместе взятые. И ему всякий раз было интересно, придумает ли она что-нибудь новенькое, когда в очередной раз возьмется его наказывать. Поэтому на лице Адама все еще было выражение любопытства, когда Няня подошла к домику и вытащила тело Евы из смертельной ловушки. Не было нужды проверять ее состояние, медицинские датчики, вживленные в тело девочки, констатировали несовместимое с жизнью повреждение спинного мозга и мгновенную смерть ребенка. Няня уложила Еву на полу и поднялась, глядя на Адама. Лицо мальчика начало меняться. Теперь он заподозрил, что произошло что-то неладное. Он внутренне сжался, ожидая наказания.
- Ева мертва, Адам, - бесстрастно сказала Няня. - Ты знаешь, что это значит. Миссия провалена.
Адам был несколько озадачен ее тоном и тем, что она ничего не сказала о наказании. Он сказал:
- Если она ушиблась, отнеси ее в медблок. Я нечаянно ее толкнул. Я не нарочно!
С тихим гудением в игропарк вкатилась тележка транспортера. Но Няня не взглянула на него. Она по-прежнему смотрела на Адама странными, застывшими глазами. Внутри Адама проснулся и зашевелился настоящий животный страх, которого он не испытывал еще ни разу за всю свою короткую жизнь.
- Нет, Адам, - все тем же бесцветным тоном продолжала Няня, - ты специально толкнул ее. Я все видела.
- Я нечаянно! - закричал Адам срывающимся от подступающих слез голосом. - Ты слышишь, я нечаянно!!
Но Няня больше не отвечала ему. Подъехала тележка и она положила на нее тело девочки, тщательно поправляя ей руки и ноги, чтобы они не свешивались с платформы и не цеплялись. И когда Адам увидел, как она делает это, слезы брызнули из его глаз, ноги подкосились, а горло словно сжала невидимая рука. Он залился слезами и загугнил тоненьким плаксивым голоском, прерываемым судорогами рыданий:
- Отнеси ее в медблок. Почему ты не хочешь отнести ее туда? Ты же можешь ей помочь.
- Больше я не могу ей помочь, Адам, - ответила Няня, - Миссия провалена.
Она направила тележку на техническую палубу в отсек рециркуляции и пошла следом за ней. А Адам семенил позади нее, рыдал, ныл и требовал чтобы она все исправила. Он понимал, что с Евой случилось что-то страшное и возможно необратимое. Но больше всего его испугало, то как вдруг изменилась Няня. Пусть бы она наказала его, оставила без сладкого или заперла в спальне, пусть бы рассказала о том как важно заботиться и поддерживать друг друга. Да он и сам сейчас был бы рад заботиться о Еве и поддерживать ее, он бы отдал ей все игрушки, все сладости, которые он припрятывал в своем тайнике в ванной, он сделал бы для нее все-все, чтобы она ни пожелала, лишь бы она перестала лежать на этой дурацкой тележке и кожа у нее на лице и руках перестала быть такой бледной. Но что на самом деле страшно, так это слова Няня про то что Миссия провалена. Адам знал, что Миссия была смыслом жизни, корабля, планеты и всего. А теперь, если Миссии больше нет (так он понял слова о провале), то что же будет?
Они дошли до люка, отделяющего жилую палубу от технической. Адама туда никогда не пускали, он ни разу не видел чтобы это люк открывался, пожалуй, даже и не думал что он может открываться, поэтому он окончательно уверился в том что его мир никогда не будет прежним, когда металлическая створка, которая как и стена была разрисована виноградными лозами, с воем распахнулась. За ней не было света, стен, размалеванных под дерево, кирпичи, лес или небо с клочками облачков. Там была только черная тьма и холод, серебристыми клубами вырвавшийся в тепло обитаемой части корабля. Когда Адам заглянул в эту черную бездну, его сковал такой сильный страх, что он не мог даже плакать. А когда в эту тьму нырнула платформа с безмятежно лежащей на ней Евой и Няня шагнула вслед за ней, волосы у Адама на голове буквально встали дыбом. Преодолевая сопротивление своих вдруг онемевших ног, Адам (как ему показалось, очень медленно) развернулся и бросился бежать.
Добежав до спальни, он скрылся от неожиданно ставшего чудовищно жутким мира под одеялом и долго плакал, уткнувшись в подушку. Плакал, потом успокаивался, потом снова плакал. Он не знал сколько прошло времени от того момента когда он убежал и пока Няня не вошла в спальную комнату. Она долго просила его встать, трогала его за плечо. Она говорила спокойно, повторяла все время одно и то же "Адам, вставай. Вставай, Адам, нам надо идти.", и на одну жуткую секунду он подумал что Няня похожа на механическую уточку из игровой, повторяющую свое кря-кря пока ее не отключишь. Он представил, что она будет целую вечность стоять над ним и повторять одно и тоже, и он не сможет ее отключить потому что не знает где у нее кнопка.
Адам оторвал сырое лицо от подушки и посмотрел на Няню так, как будто видел ее в первый раз. В общем-то такой Няни он еще ни разу не видел. Она стояла у его постели совершенно неподвижная, руки висели как палки, лицо не имело совершенно никакого выражения, и даже губы не шевелились, и Адам вдруг с ослепляющим ужасом понял, что голос ее звучит из динамиков под потолком. Но долгие рыдания истощили его эмоциональный запас. Страх пришел и ушел. В конце концов, это ведь была его Няня, и она не может его обидеть.
Чтобы она наконец заткнулась, он выбрался из постели и встал перед ней. Застывшая словно статуя Няня резко развернулась и приказала:
- Идем, Адам.
Мальчик уныло поплелся за ней. Когда они подошли к люку, Адам увидел что тьмы там больше не было. Там был коридор с белыми стенами, освещенный несколькими тусклыми оранжевыми лампочками. Однако оттуда все еще веяло ледяным холодом, поэтому Адам остановился у порога и поежился.
Почувствовав, что он остановился, Няня повернулась к нему.
- Идем, Адам, я включила свет для тебя, - сказала она.
- Там холодно, - промямлил мальчик.
Няня была неумолима.
- Идем, Адам, - все так же спокойно сказала она. - Ты же знаешь, мы должны выполнить Миссию.
Искорка надежды затеплилась в сердце мальчика.
- Миссия не кончилась? - с робкой радостью спросил он.
- Миссия будет перезапущена. Идем, Адам.
- А Ева там? С ней опять все будет хорошо?
- Идем, Адам. У нас нет времени, - настаивала Няня.
Адам шагнул вслед за ней в ледяной коридор. Впервые он был в этой части корабля, но он не озирался с любопытством по сторонам, что было бы естественно для мальчика его возраста. Снаружи его бил беспощадный холод, а изнутри согревала надежда, что все еще можно исправить. Мальчик обхватил себя руками чтобы хоть немного унять бившую его дрожь. А Няня как будто и не замечала этого дикого холода. Тогда Адам осторожно коснулся своими посиневшими пальцами ладони Няни. Она была холодная как лед. И снова страх стал заползать в его сердце. Но они уже пришли.
Они оказались в большом помещении, большую часть которого занимала установка из черного металла сложноописуемой формы со множеством маленьких люков, труб и трубочек, цветных индикаторов, управляющих консолей и мониторов. Под одним из лючков стояла транспортная тележка. Тела Евы нигде не было видно. Няня остановилась, Адам остановился тоже. Он только собрался спросить, где же девочка, когда с потолка зазвучал жуткий, низкий, металлический голос, совершенно не похожий на голос прежней Няни. Няня, электронная система воспитания, отключила последние модули, придающие человечность ее аватаре в физическом мире - андроиду, которого дети и называли Няней. Теперь больше не нужно было тратить аппаратные ресурсы на имитацию жизни.
- Раздевайся, Адам, - потребовал мертвый голос.
Мальчик опустил голову и захныкал.
- Раздевайся, Адам.
Он подчинился, но руки его так сильно дрожали, что он не смог справиться с застежками. Тогда андроид, который окружал Адама нежностью и заботой с самого первого дня как только он вышел из инкубатора, опустился перед ним на колено и грубо и нетерпеливо сорвал с него одежду, стараясь впрочем не повредить ее. Затем андроид схватил его за плечо и подтолкнул к лючку, возле которого стояла тележка. Тут Адам заметил на тележке одежду Евы и зарыдал в голос. Он стоял спиной к андроиду, сжавшись от холода и страха, маленький и жалкий, и все силился понять как в мире может быть такой ужас, ведь Миссия будет продолжена, когда на голову его с силой пятьдесят килограмм на сантиметр квадратный опустился кулак Няни, оборвав его жизнь.
Мальчик рухнул как подкошенный. Няня взяла его на руки. Технический люк установки переработки биомассы открылся и Няня отправила труп мальчика в его тьму.
Когда с этим было покончено, Няня собрала детскую одежду и направилась в жилой отсек. Там уже погасли лампы, отключились системы отопления и очистки воздуха. Опустились прозрачные переборки, отделившие дендрарий от жилой зоны. Мамаша - центральный компьютер корабля - запускала протоколы консервации обитаемых отсеков и перезапуска миссии "Эдем". Няня собрала постельное белье и отправила ее вместе с одеждой детей в автоматическую прачечную машину. Потом она направила андроида в похожую на платяной шкаф камеру технического обслуживания, где ему предстояло перейти в режим гибернации. Пока она занималась этими мелочами, ее аналитические подсистемы сформировали отчет об очередной неудачной попытке выполнить финальную стадию миссии "Эдем". Это была уже четвертая неудачная попытка, погибла четвертая пара интродуцентов. Еще пять лет были потрачены зря. И это уже не просто совокупность обстоятельств. Очевидно где-то в планах Миссии был допущен просчет. Но у Мамаши будет много времени чтобы всесторонне проанализировать все массивы собранной информации и не исключено, что решение будет найдено. Прямой сейчас в банке генофонда еще два эмбриона извлекаются из криокамер и скоро будут перемещены в инкубаторы, и через двести восемьдесят дней Няня вернется к исполнению своих обязанностей. И будет возвращаться к ним столько раз сколько потребуется. Ведь Миссия должна быть исполнена чего бы это ни стоило. Ну а пока ее ждет долгий цифровой сон без сновидений.