Краснов Ники : другие произведения.

Вангогениада

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Начало) (Хулиганство чистой воды) Недавно по ТВ показали старый фильм о Ван Гоге с Дугласом-старшим и Энтони Куинном в главных ролях. И тут я вспомнил о том, о чем почти забыл...Однажды я решил написать стихотворный комментарий на стихи талантливой поэтессы Анны Полетаевой, но это приобрело такие масштабы! То, что вы прочтете, только начало этой поэмы, но продолжение обязательно будет. Конечно, я не претендую на то, что перед вами литературное произведение в полном смысле этого слова, но если кому-то захочется улыбнуться, милости прошу. Итак...
  (Начало) (Хулиганство чистой воды) Недавно по ТВ показали старый фильм о Ван Гоге с Дугласом-старшим и Энтони Куинном в главных ролях. И тут я вспомнил о том, о чем почти забыл...Однажды я решил написать стихотворный комментарий на стихи талантливой поэтессы Анны Полетаевой, но это приобрело такие масштабы! То, что вы прочтете, только начало этой поэмы, но продолжение обязательно будет. Конечно, я не претендую на то, что перед вами литературное произведение в полном смысле этого слова, но если кому-то захочется улыбнуться, милости прошу. Итак...
  
  ВАНГОГЕНИАДА
  
  Мой друг, как этот вечер одинок,
  И плачет гром в свою подушку глухо.
  Теперь я знаю, отчего Ван Гог
  Себе отрезал в одночасье ухо.
  
  Ему хотелось быть с собой вдвоём,
  Картина в третий раз не получалась...
  И мир вокруг лежал как водоём,
  В котором ничего не отражалось...
  
  Анна Полетаева
  
  
  
  Глава 1
  
  Франция
  
  Нафига Ван Гогу уши?
  Боль кричит и совесть глушит...
  Рядом жил и Поль Гоген -
  Бывший муж и бизнесмен,
  Тот все бросил - дом, детей -
  Ради красок и кистей.
  И годков ему - за сорок,
  Поздно вполз он на пригорок,
  Но художником, о да,
  Стать не поздно никогда.
  Поль с Винсентом подружились,
  Оба пили и бодрились.
  Жарко спорили в безумстве
  О концепциях в искусстве.
  Их картины - ерунда,
  Сорок франков - вся цена.
  Так они и загибались.
  Иногда слегка бодались.
  Им (пропустим здесь детали)
  Проститутки помогали.
  Согласитесь, господа,
  Что талант и грех - друзья.
  Но Гогену надоело
  Столь неприбыльное дело.
  Он решил сойти с орбиты
  И уехать на Таити.
  А Ван Гог не отпускал,
  Аргументами пугал.
  Как-то в дым они напились,
  Поругались, возбудились...
  Но до драки не дошло,
  Слава богу, пронесло.
  Поль домой побрел. В кровать
  Завалился сразу спать.
  
  А Винсент к себе вернулся.
  Сон не шел... Он ужаснулся.
  - Был один всего лишь друг,
  Да и тот уедет вдруг!
  Нет! Шалишь! Предать меня?!
  На себя теперь пеняй...
  Взял он бритву - в пальцах зуд -
  Чтоб вершить свой самосуд.
  Пулей ринулся назад.
  Только некому встречать.
  Пьяный Поль храпит, как конь,
  Задувая свеч огонь.
  И Ван Гог к нему крадется,
  Опасаясь, - вдруг проснется
  Этот спящий исполин,
  Непутевый гражданин.
  Описать трагизм картины?
  Нет таланта, нету силы.
  (Но похожие детали
  Ильф с Петровым рассказали...)
  И Винсент стоял, дрожал,
  Медлил... Пот со лба стекал.
  Нет. Не мог он - слишком слаб
  Был любви и красок раб.
  
  Тихо-тихо вышел вон.
  На него своим бельмом
  Мир глядел и издевался -
  Трудно в море без компаса.
  И опять в уединеньи
  Пьет, и степень опьяненья
  У Винсента так сильна,
  Что он слышит голоса.
  До чего ж она - маньячка,
  Эта белая горячка.
  Вдруг он слышит глас Гогена.
  - Ах, трусливая гиена!
  (Горький знает, старина.
  Так пытал он Самгина).
  Дальше - их французский мат.
  Но для нас он слабоват.
  (Прячет панцирем зонта
  Все причинные места...)
  И кричит Ван Гог: "Заткнись!
  Черти, ведьмы, нечисть - брысь!"
  Машет он своей рукой
  С бритвой острой и стальной.
  Так вошел бедняга в раж,
  Что задел он ухо аж.
  Вжик! И ухо наземь, в сор.
  Да-а-а, хороший натюрморт...
  Голоса зато умолкли.
  Только сам он выл, как волки.
  Но затих и этот вой...
  Он очнулся: "Боже мой!
  Хватит пить! Ну, сколько можно!
  Бриться надо осторожно."
  (В наше время всё б пришили:
  Прецеденты тому были.
  Память мне тут говорит:
  "Случай Тайсон - Холифилд."
  В те старинные года
  Медицина - прям беда.
  Не умели пришивать,
  Только резать-кровь пускать.)
  
  Ухо обернул тряпицей
  И понес своей девице.
  Та служила на панели
  (Панталоны из фланели).
  Словно сердце нес ей ухо.
  - Здравствуй, ангел! Здравствуй, сука!
  Видишь, как тебя люблю -
  Ухо я тебе дарю.
  Ей хотя и поплохело,
  Меры все ж принять успела.
  И Ван Гога вот уже
  Забирают в ПНД.
  Вся башка его в бинтах -
  Не срифмуешь на ушах...
  Чтобы не было промашки -
  Он в смирительной рубашке.
  Горсть таблеток, мол, от боли,
  И магнезию вкололи.
  
  Глава 2
  
  Таити
  
  Ничего Гоген не знал,
  Что он жертвой чуть не стал.
  Вести до него дошли,
  Что Ван Гога упекли
  За отрезанное ушко
  Прямо в местную психушку.
  - Бедный, бедный друг Винсент!
  Без тебя я пью абсент.
  Навестить хотел больного,
  Но врачи сказали строго,
  Что Ван Гог неадекватен,
  И привязан он к кровати...
  (Сей психический Бедлам
  Наш Высоцкий описал.)
  
  
  И Гоген тоской убитый
  Отплывает на Таити.
  В этот остров он влюблен
  С незапамятных времен.
  Позади шторма и штили,
  Позади морские мили.
  О, Таити! О, Эдем,
  Со счастливым житием!
  Весь из неги, весь из снов.
  Буйство красок и цветов.
  Шоколадные русалки -
  Пребольшие либералки:
  Грациозны и стройны
  Без одежды мишуры.
  А еще миссионеры,
  Экспортеры лучшей веры,
  Населяли этот край
  И вошли при жизни в рай.
  Дали хижину Гогену,
  Как месьё и джентльмену.
  Мы сказали бы - хибара,
  Но они зовут бунгало.
  Между пальм простой навес,
  Но он счастлив был, как Крез.
  Поль тут скоро стал своим
  Среди местных коломбин.
  Он любил своих подруг -
  Это больше, чем досуг.
  Жизнь плескалась на полотнах
  Будто зелье приворотно.
  Он картины, как связник,
  Отправлял на материк.
  А во Франции посредник,
  Мелкий жулик, захребетник,
  За гроши их продавал,
  Про себя не забывал.
  Посылал Гогену он
  Холст да краски и вино.
  
  На Таити жил епископ.
  У него была подписка
  Остров тот не покидать
  Прежде, чем туземцы взять
  Веру в Господа не смогут.
  Вот в такой попал он омут.
  Он - глава миссионеров,
  И слегка полицемерив,
  Выбрал в миссии одну
  Европейку-сироту.
  Ей четырнадцать годков:
  Вся - порок до ноготков...
  Как на остров тот попала,
  Так до смерти не сказала.
  Имя тоже подзабыто -
  Назовем ее Лолита.
  (Пусть простит меня Набоков -
  Он и сам любитель шоков -
  За такой вот плагиат.
  Я и сам тому не рад.)
  Трудно сравнивать Лолит,
  Ту и эту. Мне претит
  Слепо списывать портреты.
  Не сверяйте их анкеты.
  Возраст, время, норов, стать -
  Все разнится. Но соврать,
  Что совсем нет аналогий,
  Не рискну. Я что, убогий?.
  В развитой ее фигуре
  Нет набоковской фактуры.
  Очень близко до беды,
  Если ранние плоды.
  Так с епископом Лолита
  Без любви, без дефицита
  Стала жить. Святой отец
  Был в делах подобных спец.
  Опыт быстро к ней пришел,
  Но епископ стар и квёл.
  И совсем не совпадал
  Их ночной потенциал.
  И она, хоть без зевот,
  Шла в постель, как на завод.
  Так жила, как весь наш люд:
  Днем - молитвы, ночью - блуд.
  
  Глава 3
  
  Ну, читатель, ты готов?
  Здесь случилася любовь.
  Поль с Лолитой повстречались...
  Чувства быстро разгорались.
  И Амур, как кочегар,
  Уголь в печь кидал. Пожар...
  Пламя выбралось из топки
  (Вот сейчас ведем раскопки).
  Был Гоген уже не молод,
  Но еще вздымал он молот.
  Так им бил по наковальне,
  Что из бедной его спальни,
  Оглашая остров весь,
  С интервалами и без
  Раздавался дикий стон.
  Осенив себя крестом,
  К женам шли миссионеры
  Укреплять устои веры.
  А туземцев этот крик
  Заставлял принять постриг...
  
  Да, любовь - она такая:
  Крыша едет, но алкая
  Этот вечный эликсир,
  Мы привносим краски в мир.
  Нас волнуют до сих пор
  Буйство цвета, яркость форм -
  Все, что выплеснул Гоген
  На холсты из пьяных вен.
  Кто любовью опьянен,
  Забывает про закон
  И приличия тиски.
  Здесь, читатель, мы близки
  Многоточие поставить
  И влюбленным предоставить
  Весь восторг уединенья,
  Отвернуться. Как дуэнье,
  Ничего не замечать,
  - Нет их дома, - отвечать.
  Но любовь без интриганства
  В этом замкнутом пространстве
  Скоро станет так пресна...
  И не мил букет вина,
  Коль не пить во все года
  Русской водки иногда.
  Да к тому ж всегда найдется
  Тот, кому твой свет в оконце
  Застит солнце. Зависть жжет.
  - Дегтя ложку в этот мёд!
  
  Что-то, братцы, я отвлекся...
  Вновь к епископу вернемся.
  Мужика, конечно, жалко.
  И хотя вокруг весталки
  Под его сочли б за честь
  Рясу строгую залезть,
  Он страдал не понарошку.
  Все постился, ел картошку.
  Паству в юбках не желал -
  Лишь грехи им отпускал.
  И как только грех отпустит,
  Сразу вспомнит не без грусти
  Лолы очень странный дар
  В нем устраивать пожар.
  
  Ревность - страшная стихия.
  Вот за что люблю стихи я.
  Бытовуха, право дело,
  Вырастает здесь в "Отелло..."
  
  Наш епископ, как зэка,
  Знал все пункты УПК -
  Изучил, как "Отче Наш",
  Чтоб не плакать у параш.
  Он по сути был добряк,
  Не развратник, не маньяк.
  Да, он был любвеобилен,
  Как все старцы инфантилен.
  Жаль... Судьба порой капризна...
  Подвела его харизма.
  Как мечту свою вернуть?
  Выбрал он законный путь.
  Коль общественность глуха
  До любовного греха,
  Крик в горах - и вот обвал,
  Шепот в "органы" - скандал.
  Кто и с кем - нам всем до лампы,
  Но царят такие штампы -
  Мол, греши - не попадайся,
  А попался, так раскайся.
  
  Губернатор на Таити
  Знал на местном "тити-мити".
  Власть имущим вреден аж
  Лингвистический багаж.
  Жаль Мольер почил уж в бозе
  Он бы лихо морду козью
  Срисовал с того козла
  И раздел бы до гола.
  Впрочем, даже в наши дни,
  Если выбьются в чины,
  То за редким исключеньем -
  Люди с явным отклоненьем.
  Губернатор был мздоимцем,
  Мотом, трусом, проходимцем.
  Не служил, а воровал.
  Пил и в покер все играл.
  У него имелись дочки,
  В белых бантиках цветочки.
  Две шалуньи, две голубки.
  Он прощал им все проступки.
  Неподдельно их любил,
  Был лишь с ними добр и мил.
  Выполнял любой каприз,
  Им даруя парадиз.
  Те росли, как на дрожжах,
  И уже из малых птах
  Превращались в лебедей.
  Женихов, поди успей,
  Им найти средь вензелей
  Благороднейших фамилий
  Да с богатством для идиллий.
  Но все эти женихи
  От Таити далеки...
  Дочки между тем прознали,
  От служанок услыхали:
  Есть на острове художник,
  Дон Жуан, почти безбожник,
  Дам приличных и мулаток
  Объезжает, как лошадок.
  Те бегут к нему на грех,
  Задирая юбки вверх.
  Губернаторовы дочки
  Поглядеть одним глазочком
  Пожелали на Гогена.
  О, пытливая богема!
  
  До епископа дошел
  Этот слух, и он наплел
  Губернатору такое!
  Что и смерть потом не смоет
  С этих ангелов позор.
  То-то будет разговор
  От Парижа до Урала
  О разврате небывалом!
  И что болен тот художник -
  По заслугам, ведь безбожник -
  Хворью ветреной Венеры
  За грехи свои сверх меры.
  
  Губернатор чуть не сдох,
  Как представил, чтобы мог
  Натворить такой паскудник.
  - Мать твою и твой этюдник!!
  
  ********
  
  Здесь придется отступленье
  Сделать. Наше поколенье
  Часто делает ошибку,
  Принимая за улику
  Исторические факты.
  Мы их судим. Адвокаты
  Не присутствуют при том.
  Если щурился - с бельмом!
  
  Да... Гоген в младые годы
  Плавал юнгой. Мореходы
  Знают даже без расспросов,
  Где искать своих матросов,
  После месяцев скитаний
  По морям и испытаний,
  Что не каждому по силам.
  Ждет жена? Как это мило.
  Ну, а если нет жены?
  Девка на ночь - две цены.
  Заразить свою хозчасть -
  Как на пальцы... поплевать.
  С юных лет Гоген был болен.
  Не скрывал. А кто был волен
  Про себя сказать - здоров
  В век господ и батраков?
  Что французы - с ними ясно.
  Но в России! Ах, напрасно
  Скажут наши моралисты,
  Что виною - гуманисты,
  Был у нас другой уклад -
  Муж, жена и детский сад.
  Только как-то позабыли,
  Крепостные люди были.
  И один больной помещик,
  Как молоденький жеребчик
  Всю деревню заражал.
  А народ рожал... рожал...
  Не хотел я задевать
  Эту тему. И не рад.
  Срам - в чужом белье копаться,
  Но придется повторяться -
  Заступиться за него
  За Гогена моего.
  В те года с недугом этим
  Жили скульпторы, поэты
  Генералы и цари,
  Европейцы, дикари,
  Пуритане, анархисты,
  Староверы и артисты,
  Бедняки и богачи
  И, конечно же... врачи.
  Вобщем, не было лекарств
  От Венериных коварств.
  Ницше, Шуберт и Ван Гог,
  Уайльд, Бодлер, Бетховен... Мог
  Я бы список страшный этот
  До утра читать, но метод
  Сей затронет знатных дам.
  - Не хотите ль по мордам?!
  
  *********
  
  Человек рожден любить
  Хватит хвори, надо жить!
  Жаль Великие немы.
  Бог судья им, а не мы.
  
  Весть пришла издалека
  Неутешна и горька.
  Умер пламенный Ван Гог -
  Враг, и друг и полубог.
  И опять Гоген в печали.
  - Сколько мы с тобой брюзжали
  И брехались, как собаки!
  Ближе не было однако
  Человека для меня, -
  Поль рыдал, себя виня.
  
  - Бедный, бедный друг Винсент!
  Без тебя я пью абсент...
  
  
  Глава 4
  
  Возвращение во Францию
  
  - Вы Гоген? Тут вам депеша.
  
  "Вам приказ убыть, немешкав,
  С самым первым кораблем...
  Коли против - под ружьем...
  Боле здесь не появляться..."
  Дальше шла большая клякса,
  Дата, жало между строк,
  Подпись вверх наискосок.
  
  И уже через неделю
  Он отплыл на самом деле,
  Перед этим выпив плотно,
  Взяв лишь Лолу и полотна.
  
  Долог путь домой всегда
  Сквозь утраты и года.
  Мы описывать не будем
  Эти мили, эти лье
  И от мира забытье.
  
  Вот и берег. Вуаля!
  Милой Франции земля.
  Сколько лет она тебя
  Дожидалась, не любя.
  
  Надо сразу объяснить,
  Осадив рассказа прыть:
  Между Лолой и Гогеном
  Чувства тронуло гангреной.
  Поль страдал от потрясений:
  Смерть Ван Гога, стыд гонений...
  Лола к праздникам привыкла,
  А теперь она поникла,
  Ничего не понимая, -
  Поль в печали... Кто такая
  Эта самая печаль?
  Явно лишняя деталь.
  И сойдя на материк,
  Подняла недетский крик.
  - Ты меня совсем не любишь!
  Я хожу в обрывках рубищ.
  Всюду музыка, веселье,
  Я же здесь с тобой, как в келье!
  
  И она, почти дикарка,
  Вдруг попала на приманку.
  Праздник жизни рядом был,
  А Гоген его губил.
  
  Дело было не в Пенькове -
  То ль в Марселе, то ль в Тулоне,
  Может в Нанте иль в Лионе,
  Но никак не в Авиньоне.
  Хоть и был уже разлад,
  Но вечерний променад
  Все ж они не отменяли.
  Молча шли, развязки ждали...
  Тут случилось встретить им
  Не компанию мужчин -
  Стайку дерзкую подростков.
  Имбицильных переростков.
  Те беззлобно пошутили,
  Мол, гляди - идут ... чудилы.
  Здесь Лолиту прорвало
  На похабный монолог.
  - Свиньи, сволочи, скоты!
  Дальше я без понятых
  Не осмелюсь повторить
  Те слова острее бритв.
  Зря Гоген унять ее
  Всё пытался. Нет, вранье,
  Что боялся он скандала.
  Для любимой было мало
  Покричать - она, однако,
  Провоцировала драку.
  Знала точно - о, чутье! -
  Бить-то будут не ее.
  Парни долго были в шоке -
  Уж они-то были доки
  И спецы в площадной брани,
  Но девица мимо бани
  Их послала так далёко,
  Так сноровисто и ёмко!
  Жертвы в ступоре стояли
  И тихонько обтекали.
  Но очнулись. Дыбом шерсть.
  Подошли. Всего их - шесть.
  Поль (он - сызмальства неробкий,
  В драках - опытный и ловкий)
  Очень долго отбивался...
  За спиной к нему подкрался
  Злой и раненный волчонок
  И со всех своих силенок
  Бьет Гогена по башке
  Кирпичом в своей руке.
  Поль качнулся и упал.
  Больше он уж не вставал.
  Били долго и ногами,
  Тяжело дыша, без брани.
  Кровь текла по мостовой.
  - Эй, мужик, еще живой?
  
  Лолы нет уже давно
  В этом страшненьком кино.
  Лишь Гогена сбили с ног,
  Удалился ангелок.
  
  Все исчезли. Тишина.
  Полотно на времена.
  Факт. Художник умирал.
  Неужели и финал?
  
  *******
  
  Город. Вечер. Стон. Больница.
  Чьи-то высохшие лица.
  Жизни горькая расплата -
  Слишком общая палата.
  Незатейливый декор
  И негромкий разговор.
  - Ну и ну! За что его?
  - Разве мало есть долгов
  И причин?! За то, за это...
  Потому что тонко где-то.
  Мы судьбе не командиры.
  И она берет секиру.
  Круг очертит над собой.
  Вжик... И ты уже больной.
  И за это ей мерси,
  Жив покуда, не гнуси.
  Ну, а этому и впрямь
  "Повезло"... Поди - буян...
  
  Пару дней Гоген был в коме.
  Плыл по Стиксу на пароме.
  Но Харон был очень зол
  (Вся цена: проезд - обол), *см. прим.
  Но монеты не нашел
  У того под языком.
  - Нет. Шалишь! Задумал "зайцем"
  Посетить страну Аид?
  Будешь жить, как инвалид!
  
  Поль очнулся.
  - Хрен вам всем!
  Там фигово с питием.
  
  2006
  
  (продолжение следует...)
  
  
  *прим. - Харон, в греческой мифологии перевозчик мёртвых в Аиде. Xарон перевозит умерших по водам подземных рек, получая за это плату в один обол (по погребальному обряду находящийся у покойников под языком). Он перевозит только тех умерших, чьи кости обрели покой в могиле.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"