"... Вы не должны его лечить. Я передаю вам мои указания, вы должны выполнять их в точности, такое заболевание встретилось нам в первые, и мы должны узнать все о нем первыми. Вы должны обеспечить ему отдельный корпус, лучшие медикаменты и лучших профессионалов, а так же изолировать его от других пациентов. Вы должны следить за любыми отклонениями в его поведении, даже самыми не значительными, и сообщать мне регулярно, по адресу, который я отправил вам в своем прошлом письме. Этот больной должен стать тайной нашего узкого круга. Подберите самых ответственных и профессиональных работников. Любые ваши требования будут выполнены, так же вам будет предоставлено лучшее оборудование. Найдите объяснение его поведению и, это самое главное, никогда не выпускайте его из больницы. Он нужен нам. На этом все. Глава ЦМЗ, Виктор Лобачевский".
Дмитрий закончил читать. Слова Лобачевского его ничуть не удивили, скорее наоборот, они подтвердили его опасения.
Он снова и снова читал письмо его старинного друга и помечал наиболее важные для себя места. Финансирование являлось самой острой темой в МЦ, а особенно после поступления этого необычного пациента. Его обследование требовало огромных затрат, это весьма беспокоило Дмитрия.
Все указания, полученные в письме, уже давно были переданы всему персоналу, и регулярно проверялось их исполнение. За любой просчет, даже самый незначительный, Дмитрий отправлял работника к Лобачевскому, и уже он решал, как следует его наказать.
Сейчас Дмитрий Скобарский сидел в своем кабинете совершенно один. Он поднялся из своего кожаного кресла и подошел к окну. Его верные подчиненные уже рассаживались по своим шикарным автомобилям и ехали домой к своим семьям. Солнце садилось, а это означало только то, что Скобарский снова засиделся допоздна. Он простоял еще несколько минут, как делал каждый день, стараясь поймать последний миг заката, когда солнце совсем уходило за горизонт. Но в последнее время, он смотрел вовсе не вдаль, а на соседнее крыло своей огромной больницы, в единственное окно без решеток, и видел, как из того окна, стоя в темной комнате, на него смотрит пациент Љ94. Дмитрий видел его, но знал, что для 94-ого он вообще не существует. Это был самый обычный парень, лет 20-ти, крепкого телосложения, но, к сожалению Скобарского, совершенно больной на голову. Дмитрий видел его каждый день, разговаривал с ним, но больной совершенно отказывался принимать реальность, он видел только то, что хотел.
Солнце уже село, Дмитрий пересилил себя, оторвал взгляд от 94-ого и быстро закрыл жалюзи.
Он стоял в полном оцепенении, в темной кабинете, и только где-то вдалеке свет лампы озарял пыльный, рабочий стол главврача. Скобарский вернулся к своему рабочему месту и снова погрузился в кресло. Он сидел долго, и буквально чувствовал, как время уходит. В кабинете темнело. Дмитрий уже давно хотел уехать домой, как и все его работники, к своей жене и любимому сыну. Но он еще не все сделал, было еще одно дело, с которым Скобарский никак не мог разобраться. Это был дневник пациента. Главврач обожал перечитывать его каждый вечер, в надежде найти в нем какие-то зацепки, любую информацию, способную помочь ему разобраться в сути болезни 94-ого. Пациент любил записывать один и тот же день своей жизни, в подробностях и в красках, а Дмитрий каждую неделю забирал его дневник, копировал и возвращал 94-ому. Дневник все время повторял одни и те же события, на которых "заклинило" пациента, он никак не мог прервать этот дневной круг его жизни. Лобачевский же решил никому не отдавать записи, даже своему начальнику и хорошему другу Лобачевскому. Дневник был ключом к знанию 94-ого, к тому самому знанию, которым так страстно желали завладеть все члены ЦМЗ.