Аннотация: "Да и Лисанов был бы человек, а, то так - Лиса, все подличал, изворачивался, врал."
Деловитой походкой слизанной у президента России, Владимира Путина, Андрей Лисанов выслушав в заседании мэрии несколько жарких споров по поводу воров и дорог, направился в столовку. Он подходил уже к дверям, вдыхая вкусные запахи пирогов да блинов, когда чья-то тонкая ледяная рука ухватила его за локоть и, перебирая по-паучьи тонкими пальцами, спустилась к голому запястью.
- Рита! - воскликнул Лисанов с выражением преувеличенной радости, так как ледяная рука принадлежала его бывшей возлюбленной.
- Да? - строго спросила Рита, высокая, худая дама с короткой прической под мальчика.
Спрашивая, она смотрела на Лисанова в упор, и взгляд ее, мстительный и злобный, с мелькающими искрами черных пожеланий вызвал дрожь у Лисанова.
- Пойдем, пообедаем? - оживленно предложил ей Лисанов. - Я с утра ничего не ел!
С тем же неестественным оживлением он увлек бывшую в светлые просторы мэрской столовой.
- Вот, заседание за заседанием, как я вымотался, устал! - пожаловался он каменной Рите.
Он спешил, ухаживая, галантно шаркая, обежал стол, снял с подноса тарелку рассольника и тарелку пюре с котлетами. Как профессионал взмахнул белой салфеткой, определяя салфетку на колени Рите.
И побежал отдать использованные подносы разжиревшей от дармовых щей кухарке.
Возвратившись, он бросил быстрый боязливый взгляд на Риту и, убедившись, что лицо ее как будто смягчилось, уселся напротив, все, также болтая и смеясь.
- Я сегодня перевожусь в столицу, - внезапно сказала Рита.
Он запнулся и замолк. Мысли в его голове крутанулись, сделали кульбит и обрушились куда-то в звенящую пустоту.
- Что, прости? - переспросил он, медленно, по крупицам собирая свои мысли в кучу.
- Уезжаю! - коротко подтвердила она.
Андрей почувствовал усталость. Непривычное молчание замкнуло ему рот. Он положил ложку и впервые за много месяцев вранья, понял, что не надо было обманывать Риту.
Она тоже смотрела на него, но уже без злобы, равнодушно смотрела.
- Почему уезжаешь? - наконец, опомнился он.
- Так надо! - опять бросила она.
И не доев свой обед, встала. И он встал.
- Прощай, Андрей! - протянула она ему руку. - Ты причинил мне много горя, я все ждала, когда же у тебя хватит духу поговорить со мной, откровенно, открыто, честно, но ты все юлил, делал вид чрезвычайно занятой.
Она сделала паузу, вздохнула:
- Как видно, у тебя мелкая душа, вернее маленькая. Ты - беззаботный мотылек и более ничего. Зачем я тебе все это говорю?
Изумилась она на саму себя и протянула руку для прощания. Он коснулся ее пальцев, готовый к прежнему ощущению нечто ледяного, но рука ее оказалась теплой, а пальцы знакомо мягкими и нежными. Пожав его руку, как пожимают в обыкновении чужому, едва знакомому человеку, она повернулась и быстро пошла прочь.
Лисанов приготовившийся во время ее речи к защите, со свистом вдохнул воздух, он даже дышать перестал, когда она говорила. А придя в себя он рассвирепел и стал мысленно отвечать, сверля гневным взглядом закрывшуюся за нею дверь, беззвучно выговаривая все то, что должен был бы сказать ей вслух.
- А, Лиса! - обрадовано крикнул кто-то ему в ухо. - Сбежал с заседаловки!
Лисанов сморщился, почесал себе ухо и, взглянув, безо всякого удовольствия обнаружил, на том самом стуле, что занимала Рита, своего коллегу по мэрским заседаниям, бесцеремонного, вечно довольного собой, депутата Павлинова.
- Человек, эй, человек! - властно крикнул он на всю столовую, - сейчас же прибери посуду!
Возле стола моментально выросла кухарка, с елейной улыбкой забрала тарелки Риты и в полупоклоне унесла.
- С ними построже надо, - кивнул на кухарку Павлинов и добавил брезгливо, - народ...
Лисанов неприязненно следил, как чавкая и посапывая, Павлинов принялся пожирать свой обед.
- А я, брат, думал, что тебя вообще нет в заседании, - проговорил Павлинов с набитым ртом.
И Павлинов принялся говорить о заседании, утвердительно качая головой, вытирал платком раскрасневшееся от горячего супа лицо.
- Понимаешь? - спросил Павлинов.
- Что? - очнулся Лисанов.
- Не подмажешь, - не поедешь! - и Павлинов потер пальцами, изображая, как берет взятки.
Лисанов встал и не утруждая себя излишними церемониями, бросил Павлинова, скорыми шагами ринулся прочь.
Выскочив за дверь, Лисанов тут же бросился бегом по коридорам, толкая служащих и чиновников, торопящихся в столовую, на обед.
Дверь ее кабинета оказалась заперта, охранник на вахте подтвердил, что Рита ушла, оставив ключи. Проследив затравленным взглядом за его рукой, Лисанов увидел заветный ключик на доске с ключами и тут же понял - все!
Он опустился прямо на пол, шея его, сдавленная галстуком, покраснела, губы посинели. Он привалился к холодной стене, вяло вспомнив про ледяные руки Риты. Закрыл глаза и слушал короткий испуганный забег, проносящийся над его головой с фразами: "Скорую" и "Инфаркт!"
А через несколько дней Павлинов, пестро одетый, с толстым золотым перстнем на среднем пальце бросил горсть земли на закрытую крышку гроба и отошел, неодобрительно вытирая чистым платком испачканную руку. Мэрские проделали тоже самое.
Не ожидая, когда закопают, Павлинов прошел к своей иномарке. Несколько товарищей составили ему компанию.
Усевшись на свое сидение и вдохнув знакомый запах кожи, Павлинов сухо заметил:
- Не люблю я кладбища, да и Лисанов был бы человек, а, то так - Лиса, все подличал, изворачивался, врал.
- У него, кажется, роман был с кем-то? - осторожно заметил один из товарищей.
- С Ритой, - Павлинов поджал губы. - Хорошая женщина, умная, красивая, а он ее в бараний рог свернул, страдать заставил. И добро бы еще женат был, а то жил в свое удовольствие холостяком, ни жены, ни детей и чего жил? Пустотень, одним словом...
А Рита? Она начала новую жизнь в столице, постепенно избавляясь даже от воспоминания о бывшем возлюбленном Андрее Лисанове, не зная о том, что его уже нет в живых...