А. Каневский

По прибытии в город господин М. остановился в гостинице и первым делом осведомился, где расположено городское кладбище. Ему объяснили, и он не мешкая отправился туда на трамвае, сначала на 5-ом, потом пересел на 11-ый. Вскоре пошли окраины, а вот и конечная остановка, трамвай со страшным скрипом развернулся по кольцу и выпустил из себя нескольких пассажиров. Кладбище уже виднелось. Ничем не примечательное, обнесенное высоким забором из бетонных плит, с редкими, растущими вдоль ограды деревьями, унылое, оно соответствовало тому городу, которому служило, было как бы его потусторонним отображением. Никто не встретил господина М. на входе. В этот тусклый осенний день все вокруг словно вымерло. Господин беспрепятственно прошел внутрь. Его вела какая-то цель, он оглядывался, смотрел на могилы и читал надписи. Казалось, он что-то разыскивает, но не как человек, пришедший почтить память умершего друга или родственника, а как будто что-то высматривающий. Наконец он остановился возле одной могилы в самом центре, на перекрестке двух дорог и удовлетворенно крякнул. Постоял еще, покивал головой. Было 4 часа пополудни. Тогда этот странный господин проследовал обратно ко входу, постучался в запертую дверь конторы, немного еще походил вокруг да около и, наконец, нашел одну живую душу - весьма грязно одетого человека, который курил, сидя прямо на земле, и представился как Емельян. Оказалось, что он и гробовщик, и копатель и по совместительству администратор, очевидно с кадрами на кладбище было туго. Странный господин М. завел с ним беседу, причем долго расспрашивал про кладбище, сколько народу похоронено, часто ли хоронят и прочее.
- А кто его знает, сколько их тут лежит, - отвечал Емельян. - Кладбищу-то поди лет двести. А я здесь всего второй месяц работаю.
- Расширяетесь? - господин кивнул на свежие кучи земли в дальнем углу.
- Есть немного. А то и старое перекапываем, по всякому бывает.
- Часто перекапываете? - в голосе посетителя вдруг послышалась тревога.
- Больше с того угла. А вы, если у вас тут кто есть, так подскажите, я послежу.
Емельян выжидающе посмотрел на посетителя. Тот на предложение никак не прореагировал.
- Слышь, одолжи денег до завтра, - спросил Емельян уже напрямую, впрочем, без особой надежды. - К его удивлению приезжий господин ни слова не говоря залез в карман и вынул сто рублей.
- А ночью здесь кто-нибудь охраняет? - спросил он, передавая деньги.
- Положено охранять, да только у нас тихо. Кому оно нужно? Я в сторожке ночую, туда и не заглядываю. А вы сами-то откуда будете?
- Ритуальный надзор. Отделение статистики, - ответил приезжий. Емельян неопределенно кивнул. - А что это сегодня как будто совсем похорон нет?
- Так это когда как. То нет никого, а то сразу как наедут. Вон как раз идут...
Действительно у ворот стоял небольшой автобус, из которого с рассеянным видом по одному выходили люди. Емельян встал с земли и направился в их сторону.
Посетитель тоже удалился. Со скрипом подъехал трамвай и забрал с остановки немногих собравшихся там людей. На обратной дороге господин М. был сосредоточен и почти не смотрел в окно.

Администратору гостиницы на вопрос, долго ли он пробудет, господин М. - под таким странным именем он зарегистрировался - ответил неопределенно, и при этом улыбнулся так, что следующий, уже заготовленный было вопрос об оплате за несколько дней вперед, застрял у администратора в горле. От еды гость отказался, прошел в свою комнату и пробыл там до одиннадцати часов. Потом снова вышел, и больше его в городе никто не видел.

В полночь он снова появился на кладбище. Ворота на этот раз были заперты, но господина это не смутило. Он прошел вдоль забора и вскоре нашел лаз, одна плита наполовину обвалилась. Ночной посетитель уверенно шел между могил, казалось, он хорошо видит в темноте. Вот и то место, где он был несколько часов назад. Таинственный господин перелез через ограду и встал прямо у могилы, которую он днем так внимательно рассматривал. Некоторое время он стоял молча.

- Дмитрий, это я, - сказал он наконец.
Вокруг была полная темень, даже звезд на небе не было. В тишине порывами дул ветер, но господин М. не замечал холода.
- Дмитрий, это я, Семен. Пришел к тебе.
Ответа не было. Тогда пришедший низко наклонился и постучал по могиле.
- Ты меня слышишь. Я знаю, не притворяйся.
И тут из под земли донесся глухой голос:
- Что? Что тебе?
- Поговорить хочу.
Ответом ему было молчание. Но некоторое время спустя из под земли вновь заговорили:
- Холодно... Холодно, холодно...
- Знаю, знаю.
- Холодно, холодно здесь. Зачем разбудил? Я давно забылся, а ты спать не даешь.
- Скоро проснешься.
- Зачем? Зачем еще?
- Скоро все проснутся. Конец света наступает.
- Когда?
- Срок еще не назван. Но должны быть готовы. Скоро уже.
- А ты что? Откуда знаешь? Ты живой?
- Мертвый я.
- Давно помер?
- Уже тридцать лет.
- Тридцать лет... А я вот только недавно, седьмой год. Пережил тебя.
- Знаю.
- Откуда ты узнал?
- Тут на могиле написано.
- Ах, ну да...
Тот, кто лежал в могиле, казалось, больше ничего говорить не собирался.
- Я, вот, специально в этот город напросился. Думал тебя найду.
- Холодно. Тоскливо лежать. Я забыться хочу. Зачем разбудил?
- Предупредить. Теперь по кладбищам рассылают, чтоб не спали, готовились. Близится восстание мертвых.
- Я что ж... я готов. Как затрубит, так встану. Знаем.
- Смотри не проспи. Кто здесь у вас за главного?
- Какой тут главный. Тут каждый сам по себе.
- Надо главного выбрать. Чтоб если кто проспит - проследил.
- Опять начальство. И на том свете покоя нет.
- Ты может, сам возьмешься?
- Нет, не хочу. Это я пока живой был, карьеру делал, а как умер, понял - пустое все это.
- А я, видишь, наоборот, - задумчиво проговорил господин М. - Жизнь не задалась, зато теперь на особых поручениях.
Из могилы донесся тихий голос:
- Ты, Семен, если меня в чем винишь, так... давно это было.
Они замолчали.
- Знаю. Теперь уже неважно. - Господин М. еще постоял у могилы. Он как будто собирался уйти, но что-то его удерживало.
- Хорошо, прощай, - сказал он. - Да, вот еще что, ты Зеленцова не встречал? Я ищу, где он похоронен.
- Сука он, Зеленцов! - заорал голос из-под земли. - Знать его не хочу. И на том свете покою нет.
- В астрале не сталкивались?
- Столкнулся бы - морду ему набил бесплотную.
- Так ты не знаешь?
- Узнаю - из-под земли выкопаю!
- Ты давай-ка потише. - Говорящий сверху уверенно осадил того, кто был внизу. - Никого ты теперь не выкопаешь. Не то время.
Внизу замолчали.
- Узнаю тебя, - добавил стоящий сверху. - Ты и при жизни был такой, чуть что - так в морду. Где уж мне было угнаться. Завидовал я тебе.
И снова из могилы донесся жалобный голос:
- Холодно мне. Иди Семен, дай забыться. Трамвай провели, спать не дают. И ты еще.
- Сейчас пойду. Скажи только, раз уж я тебя нашел, одну вещь. Мария-то померла? Или может... живет еще.
- Померла.
- А где похоронена?
- Не знаю. Она позже меня померла.
- А вы... что ж не рядом?
- А мы разошлись еще при жизни. Давно, лет двадцать.
- Вот как...
Над кладбищем повисло молчание. Два трупа, оживший и мертвый, ждали, кто скажет что-нибудь первый. Наконец из земли раздался голос:
- Она слева где-то у входа. Я слышал, когда хоронили. Должна быть где-то там. Поищи, может найдешь.

Пусто ночью на кладбище. Только ветер шевелит голые сучья деревьев, да завывает над могильными плитами. Страшно. В почти полной тьме не разберешь, где крест, где могила - ничего не видно. Да и некому там разбирать - покойники глубоко зарыты, а живые... в этот мрачный час на кладбище живых нет. И хорошо, что нет - вид ожившего трупа, шатающегося промеж крестов, право же, не самое приятное зрелище.
Перелезая очередную ограду, господин М. порвал штаны о клинья, потерял равновесие и чуть не свалился на могилу. Эй, ты, потише! - раздалось из-под земли.
- Извиняюсь. Я нечаянно.
- А чего шляешься? Вот счас выскочу - накостыляю, чтоб знал, как по ночам тут бегать!
- С зомби-уполномоченным разговариваешь.
Внизу замолчали. Господин отряхнулся, ощупал порванную штанину.
- Эх, была бы у меня иголка с ниткой, я бы вам залатала.
На соседнем холмике мерцал неясный силуэт. Женщина в длинном ночном платье лежала на надгробии, покуривая сигарету. Полупрозрачное платье просвечивало насквозь, как и сама женщина.
- А на него вы не обращайте внимания, - она показала тонким пальцем в сторону могилы. - Грубиян. И всегда был грубияном. В той жизни соседями были по коммуналке и теперь вот тоже. Угораздило же.
- Беспокоит он вас?
- Да нет, куда ему. Все грозится вылезти, а сам уж истлел давно. Крышку не подымет. Болтовня одна.
- А вы что же не спите?
- Бессонница. Вышла ненадолго подышать. - Женщина выпустила серебристый дым, который немедленно растворился в ночном воздухе. С ним растворилась и женщина.
Ночной посетитель продолжил свой путь, в одиночку осматривая могилы. Но одинок он уже не был. Присмотревшись господин М. обнаружил - кладбище жило своей жизнью. Тут и там в воздухе мелькали призраки, слышались странные звуки. На одной из могил выступал проповедник, обращаясь неизвестно к кому, он говорил:
- Конец уж близок! Помолимся вместе.
Слухами земля полнится, подумал господин М.
В другом месте очень грустное привидение, сидя на надгробии, читало стихи.

            Из разрытых могил появляются трупы.
            Совершают языческий, древний обряд.
            Помолившись, сбиваются в тесные группы,
            И отправился в полночь загробный отряд.

            Что подняло с земли эти старые кости ?
            В темноте, громыхая слегка на ходу,
            Едет гроб. Очевидно, к кому-нибудь в гости.
            Посетитель, которому место в аду...

Но тут, свесившись с ветки дерева, с раздувшимся лицом и веревкой на шее, аккомпанируя себе на костях и жилах,  заунывно запел какой-то менестрель, и бедный поэт, не успев закончить свое стихотворение, совсем смутился.
Да, кладбище-то оказалось совсем не тихое. Все свои вкусы и привычки его обитатели сохранили и после смерти. Отовсюду слышалось:
- Меняю двойной гроб в отличном состоянии на два одинарных в сухом районе.
- Гадаю по внутренностям.
- d2-d4 - донеслось справа.
- е7-е6 - был ответ с другой стороны.

- Ну, здравствуй, Марья.
Это был тихий угол кладбища, и звуки бурной общественной жизни сюда не доносились.
- Семен, ты что ли?
- Я.
- Что тебе? Зачем ты здесь?
- Вот... Пришел.
Он замолчал и, не зная, что сказать, минут десять неподвижно стоял над могилой. Умершая не отзывалась.
- Проведать тебя пришел, - наконец вымолвил мужчина.
- А что не лежишь спокойно?
- Не лежится. Пробовал, душа не успокаивается. Все думал, как да что... И однажды темной ночью разрыл землю и вылез. С тех пор шатаюсь по свету. Узрели меня и раз такое дело, назначили уполномоченным. Одели, загримировали, как живого, езжу теперь с поручениями. Вот и сюда заехал. Конец света скоро, слыхала?
- Как уже? Когда ж?
- Точно не говорят, может на Пасху.
- Ах, боже ж ты мой, господи!
- Да еще неизвестно, может отложат. Три раза уже откладывали.
- А ты, значит, теперь за начальника?
- Вроде того. Вышел в нелюди.
- Ишь ты.
- Надо вам старосту избрать. Чтоб быть готовыми, организованно выступить. Я Дмитрия видал, предлагал, так он отказался.
- Дмитрий... Как он там?
- Ничего, лежит себе. На холод жалуется. - Они снова надолго замолчали. Наконец пришедший сказал:
- Вы, я слышал, разошлись.
- Разошлись. Характер у него тяжелый. Сначала ничего, да жизнь-то длиннющая. Нелегко было.
- И как же ты?
- Я потом еще с Зеленцовым жила. И это все, он у меня последним был.
- А он что, умер?
- Не слыхала. Наверно живой еще. Уж сколько ему лет, вот ведь живучий!
- Ничего, конец настанет, будем живых в мертвых переделывать.
И опять долгая пауза.
- Ну все, пойду, - сказал Семен.
- Спасибо, что навестил. Не забываешь.
- Нет. Помню. Ты-то как здесь?
- Я... ничего. Я спокойно лежу.
- Сухо там у тебя?
- Ничего, спасибо.
- Ну, я пошел.
Он повернулся, чтобы уйти. Сделал шаг, но вдруг снова обернулся к могиле.
- Марья!
- Что?
- Слушай, что скажу.
- Ну что?
- Не могу я без тебя. Всю жизнь вспоминал, думал, после смерти забуду. Не забываю. Из могилы вылез, шатаюсь. - Он замолчал. Покойница тоже не отзывалась, и тогда он вымолвил - Пусти меня к себе. Мне ведь ничего не надо, только полежать рядом.
- Да как же ты сюда?
- Сейчас человека позову, разроем, а он закопает.
Лежащая в могиле задумалась.
- Семен, тебе сколько лет было, когда ты умер?
- Сорок.
- Ты ведь молодой. А я за семьдесят зажила. Страшная я.
- Это ничего.
- Не испугаешься?
- Мне все равно, лишь бы рядом быть.
- Постой, ты ведь говоришь, конец скоро. Все равно тогда вставать.
- Да будет ли, нет, еще неизвестно. Хотели в двухтысячном году сделать, отложили в последний момент, в третий раз уже. Может и не будет его, конца, кто их там разберет. А я пока полежу.
- Что ж... Мне-то что. Ложись, коли хочешь.
- Ты согласна? Не передумаешь?
- Нет, чего уж. Я знаю, ты спокойный. Мне ведь при жизни твои тараканьи усы - стрелки часов напоминали. А я тараканов смерть боялась. Вот и не сложилось.
- А теперь?
- А теперь что тараканы, что черви, все едино, - она тихо засмеялась.
- Тогда я скоро вернусь.

- Это как же, так прямо и зарыть?
Емельян смотрел во все глаза на ночного гостя, который, однако, никуда не исчезал, хотя сам Емельян стремительно трезвел. Каморку освещала электрическая лампочка, в ее свете все выглядело четко и буднично. С вечера Емельян сильно выпил, и когда среди ночи его разбудил грохот, выглянув за дверь он первым делам спьяну подумал, что его визитер пришел за рублями, данными вчера в долг. Он начал было отговариваться, но дело оказалось хуже.
- Так прямо и зарыть? Живого?
- Да говорю тебе, не живой я. Я - мертвый. Смотри.
Господин М. расстегнул пиджак. Рубашки под ним не было. То, что казалось рубашкой, на самом деле была лишь декорация, сверху воротничок, а чуть пониже плеч она обрывалась. Перед Емельяном оказалась впалая грудная клетка, продавленная, внутри были голые, серые ребра, меж которыми налипла труха, да по бокам конструкцию укрывали обрывки кожи. Сзади просматривался позвоночник. Кладбищенский работник, повидавший немало, побледнел и начал медленно съезжать на пол.
- Пойдем со мной, не бойся. Отроешь, зароешь и все. Я тебе ничего не сделаю. Еще денег дам.
Господин М. вывалил из кармана большую пачку сотенных. Вид денег привел Емельяна в чувство. Он еще раз осмотрел грудь зашедшего к нему господина, перекрестился, собрал со стола деньги и начал деловито собираться.
- Сейчас, лопату только захватить...

Много чего довелось повидать Емельяну в эту ночь. Впоследствии он это даже по пьяни никому не рассказывал - умел держать язык за зубами. Да и тогда, копая при свете двух фонарей, поставленных по обеим сторонам могилы, он сам не верил тому, что происходит. Часам к четырем, работая без передышки, он докопался до гроба. Скинул последние комья земли и посмотрел вверх, над ним у самого края ямы неподвижно стоял мертвец.
- Что, открывать?
- Погоди, я спущусь. Вместе откроем.
Мертвец влез в яму, вдвоем с Емельяном они открыли крышку. Внутри, поблескивая в свете фонариков желтыми зубами, лежала старуха. Ссохшийся череп с провалами вместо глаз был обрамлен редкими черными волосами. Тело ее было прикрыто хорошо сохранившимся, целым саваном.
- Вот и я, Марья, - сказал господин М.
Остолбеневший Емельян увидел, как зубы у старухи зашевелились, заходили вверх-вниз, и она отчетливо произнесла:
- Ты видишь, какая я теперь.
- Ничего, - отвечал труп. - Оба мы хороши. Подвинься, я рядом лягу. Места хватит.
Слегка постукивая костями, старуха отодвинулась к краю. Господин М. лег на образовавшееся свободное место набок и одной рукой обнял женщину.
- Теперь закрывай, - сказал он. - Что смотришь?
Как ни старался Емельян все делать тихо, крышка упала с грохотом. Прежде, чем закапывать, человек постоял в нерешительности.
- Вы это... если передумаете, так вы мне стучите, я обратно отрою.
- Закапывай! - донеслось из гроба.

Наутро Емельян запил. Сказал приятелю, что хочет уйти в запой на три дня, передал ключи и попросил последить за кладбищем.
- Ты только ночью туда не ходи, в сторожке ночуй, - добавил он, и ничего не ответив на удивленный взгляд своего заместителя, ушел за водкой. Денег у него было много. Он мог бы пойти и в ресторан, да только не лежала у него душа к ресторанам. Город тот стоял на реке, вдоль берега которой было много уютных мест, чтобы выпить на свежем воздухе, никому не мозоля глаза - туда-то и направился Емельян. Сел на травке, достал граненый стакан, разложил на газете нехитрую снедь. Налил. Но прежде, чем вмазать по-первой, глубоко задумался. Под ним текла широкая река, за ней, на противоположном берегу, виднелись одноэтажные деревянные домишки и выходящие боком к реке неасфальтированные улочки. Не было видно ни одного человека. Вот так, подумал Емельян, живешь, живешь... Он еще раз перебрал в памяти события прошедшей ночи, вспоминая двух мертвецов, для который теперь гроб - шёлковая прохлада кровати, вздохнул и сказал:
- За них.
Выпил, поглядел на пустой стакан и добавил.
- Все там будем.
 

1. Тараканьи усы - стрелки часов.
2. шёлковая прохлада кровати