Дискета, найденная на станции ***, попала ко мне через собрата по перу Ялика Фурце, который в свою очередь выманил ее у своего приятеля и передал, сочтя нужным предупредить, что на моем месте не занимался бы столь тонкими материями и вообще держался подальше от всякого рода таинственностей. Дискета содержала ряд записей, писаных в дороге, которые я счел необходимым довести их до широкой публики. Право на это давали и последовавшие за этим события, случившиеся лично со мной.
Файл "Путевые записки П. Красовски, исторического эксперта"
"...Кто не был в Черновцах, не ходил по крутым, петляющим в разные стороны улочкам, не блуждал в круговом лабиринте центра, не отведывал гулких порций монастырской тишины в барочно выстроенных зданиях университета, - никогда не ощутит вкус средневековья. Черновцы - это восточный оплот готики, ее отчаянная попытка внедриться, наползти на Восток, последний гигантский выплеск морены отходящего в прошлое ледника рыцарского служения, память о так и не познанных высях.
Садясь в поезд с конечным пунктом прибытия "Харьков", я все еще находился под впечатлением города и знакомства с профессором Гвытянским, одарившим меня целым рядом сведений. Мы обменялись адресами, он сунул мне в руки обещанную книгу о распространении тамплиеров в Украине, - с иллюстрациями, красиво исполненной обложкой и широкими, для пометок, полями, и поезд отчалил. Перед моими глазами все еще стояли забранные витражами коридоры, гулкие помещения, подвальный зал библиотечного хранилища, в котором, по утверждению Гвытянского, в 16-м веке пытали еретиков и ведьм.
Кроме меня, в вагоне находилось еще четверо (основная масса людей набивается после Львова, так что сей факт удивления не вызвал). Путь предстоял неблизкий, и чем-то скрасить его было нужно. Мое, крайнее, купе было самым большим, потому, загодя заручившись разрешением, его вскоре заняли мои соседи:
--
Отто Пфельц - немецкого происхождения упитанный господин в клетчатом костюме, обладатель аккуратной лысины, светлых бровей и розового, словно надутого лица, украшенного мясистым носом; по профессии - менеджер по продаже пива;
--
Берта Шауман - преподаватель истории; довольно миловидная барышня 27 лет, лицо которой портил чересчур острый нос;
--
Станислав Бойчик - бизнесмен с белозубой улыбкой, таившей в себе некоторую порцию яда; носитель безупречных костюмов, золотых запонок и муслиновых платков;
--
Христиан Дрок - тощий путешественник, обходивший, по его словам, полмира на деньги различных организаций, целью странствий были эксперименты по выживанию человека в экстремальных условиях.
Проводница - толстая дама неопределенного возраста - разнесла чай, и, по-дорожному перекусив, мы наскоро познакомились.
Между Бойчиком и Пфельцем сразу установилась деловая связь. Бойчик, торговавший всем, что плохо лежит, запал на пиво, и они договорились о налаживании по приезде более тесных контактов. Зато Дрок явно невзлюбил Бойчика, что не особенно и скрывал. Возможно, тому виной был полученный когда-то отказ на спонсирование очередного путешествия. Шауман, стесняясь своего носа, норовила уткнуть его то в книгу, то в расстеленную на столе карту. Бойчик сперва не обращал на нее внимания, затем, поняв, что в течение ближайших трех суток иное женское общество ему вряд ли светит, вздохнул и приступил к ритуальному ухаживанию.
- Вот тут интересный пункт, - начал он, просунув под локтями Берты палец к карте, - месяц назад мы с другом никак не могли из него выбраться. Вроде едем все время вперед, а часа через два обнаруживаем, что опять находимся в начале пути. Так до утра и петляли.
- Пьяные были? - поинтересовалась Берта.
- Я никогда и ни с кем не пью, - очень четко проговорил Бойчик, выпрямляясь на сиденье, - профессия обязывает.
- А у меня аналогичный случай в Курортном был, - вмешался путешественник. - Побывал я как-то в Кара-Даге и прослышал об Ухе Земли - узкой и труднодоступной расщелине в горах, одной из самых глубоких в мире. Вышел спозаранку, чтоб до темноты успеть, поднялся на склон и вдруг, незнамо как, вновь в самом начале набережной оказываюсь. Потом мне этого часа и не хватило. Словно кто специально уводил.
- Еще бы, ведь, как утверждают сведущие люди, таинственные силы, управляющие нашей историей, обитают в подземных полостях, - решился вставить я.
С этой фразы все и началось. Всем не терпелось историю какую-нибудь вспомнить. Тогда, для порядка, Отто и предложил играть на спичку.
- Пускаем по кругу, - объяснил он, - и у кого погаснет - рассказывает.
С тем и начали. Только начинало сумерничать, за окном проносились смешанные леса в ярких осенних нарядах, иногда мелькал заброшенный станционный пост, малая речушка, шпиль далекой церквушки. Небо у края было налито оранжево-пурпурной краской, а вокруг и над лесом серело, набираясь густой фиолетовости.
Отто чиркнул спичкой и пустил ее в первый оборот. Стас - Берта - я - Христиан - Отто. Задуло ее на Христиане.
Покряхтев, тот сомкнул на груди руки, навалился на них, согнувшись почти пополам, и начал:
- Я расскажу, отчего путешествовать пошел. Жил я раньше в старом дворе в центре города Д. И была в детстве у нас игра в шпиона. Надо было прятаться, затем искать противников и зарытый ими клад. Территория игры была ограничена нашим двором и соседним. И стоял на задниках нашего двора старый, полуразвалившийся дом. На верхнем этаже еще жили, а снизу давно выселились. Под домом проходили подвалы. Ходить в них никто не решался, даже взрослые, объясняя тем, что может обвалиться и придавить. В крайних случаях, когда выхода не было, кто-то рисковал присесть в самом начале спуска за дверью, а уж дальше за поворот не отваживались даже самые отчаянные. Иные прятавшиеся утверждали, что слышали из глубин подвала чье-то дыхание, шаги, шорохи. Мы списывали их то на крыс, то даже на какого-нибудь беглого преступника, нашедшего в подвалах убежище, то просто бомжей. Правда, никто никогда не видел, чтобы кто-нибудь оттуда выходил. И вот однажды во время игры нас с Игорьком прижали к дому. Выхода не было - или сдаваться, или идти в подвал. В тот момент первое показалось страшнее. Спустились. Я за дверью притаился, а Игорек прошел вглубь. Ждем, дыхание затаили. Слышим, шаги по ступенькам, вжались мы в стену, Игорек чуть назад поддал, тут дверь открылась, и огромная тень упала с проема в погреб - такая огромная, что никому и принадлежать не могла. Постояла молча и отступила, и тут входная дверь начала закрываться. Медленно так, скрипя. Тут я не выдержал, кинулся в проем и выскочил наружу, а Игорек внутри остался. Только и услышал, как дверь за мной захлопнулась. Прибежал к своим, "сдаюсь", кричу. И показываю, где Игорек прячется. Они вначале по-своему поняли. "Что ты за свое предательство просишь?" - спросил Жора, капитан команды противников. "Ничего, только дверь открыть и Игорька вытащить". Пошли к подвалу. Смотрим, а на двери - замок ржавый, точно лет сто его не открывали. Побежали за взрослыми, те не верили сперва, ведь никто подвалами не пользовался, думали - дурачим их, потом нехотя пошли, слесарь Гришка сбил замок, отворил дверь, а там всё в паутине. "Сюда уж несколько десятилетий никто не заходил, - говорит, - по всему видно". Ну а когда Игорек домой не вернулся, вызвали милицию. Зашли в подвал, осветили фонарями, а там за поворотом - целый лабиринт: куда идти, по какому рукаву, непонятно. Некоторые обвалены были, полузасыпаны. Посмотрели на пыль, следы - нет, говорят, тут никто в последнее время не бывал. Так и сгинул. Потом, через месяц, его уже по-серьезному искать стали, спасателей снарядили, но и те ничего не нашли. Может, крысы съели, говорят, а может, засыпало камнями в одном из ответвлений. А я так испугался, что с тех пор и гулять перестал, ну а вскоре мы переехали в другой город.
- И при чем тут путешествия? - вставил Бойчик.
- Я не досказал, - строго посмотрел на него Христиан. - Лет через десять, заехав по делам в город, решил я проведать дворовых друзей. А если совсем честно, не давала мне покоя та история, и Игорек, бывало, нет-нет да и приснится ночью в белом одеянии, весь высохший, окостенелый, как он по подземелью бродит и выход ищет. Завернул я во двор - дом тот полуразрушенный уже снесли, но ничего нового не высилось. Вокруг - гаражи понастроены, адвокатская фирма. Кинулся по друзьям - никого. Один в автоаварию угодил, другой утонул, третьего убили в парке, четвертый сам в тюрьму угодил и там пропал. Да и на месте том, как поведала тетя Рая, ничто не приживалось. Хотели гараж построить - фундамент провалился, мусорная свалка - и та без конца горела. Клумбу разбить пытались - цветы через день бурели и никли. Так пустырь и остался. Тут мне, признаться, совсем жутко стало. С тех пор и стараюсь от того места подальше уйти, затеряться, чтобы найти меня никому не удалось.
- Что ж там могло быть? - встрял Отто. - Потревоженный дух подвала или мстящий за свою погибель Игорек?
Вместо ответа Христиан выхватил из его рук спички, быстро чиркнул следующей и запустил по кругу. Погасла она, словно разом задуло ее, у Берты.
- Кто-то дунул, - тут же возмутилась она, - так нечестно.
- Рассказывай, - ткнул ее в бок Стас, - твоя очередь.
Захотелось пить, и я выглянул в коридор. "Да, чайка бы", поддержал мой почин Отто. Окрыленный поддержкой, я прошел к проводникам. Дверь оказалась запертой, а на стук никто не отозвался. Оставив в щелочке записку с просьбой, я повернул назад. В тамбуре лицом к окну стоял высокий мужчина в длинном плаще и шляпе с полями, надвинутой на лоб. "Вот и еще сосед", подумалось мне. Подойти в тот момент я не решился, так как мужчина, казалось, о чем-то глубоко задумался. В руках, как я заметил, он держал старинную музыкальную шкатулку. Впрочем, времени на знакомство было предостаточно, поэтому я не стал подгонять события.
Берта уже рассказывала историю, когда я занял свое место.
- ... потом это зрение пропадает, и мы перестаем их улавливать. В первый раз, мне было года три, - никакие сказки мне в то время еще не читали, - я, оставшись одна в комнате, укладывалась спать, когда услышала скрип. Словно кто-то открывал дверь на балкон. Затем раздались шаги. Думая, что это отец, я не переживала. Но когда обернулась, чтобы пожелать ему доброй ночи, увидела склоненную над собой голову пожилой женщины. До сих пор очень четко помню ее черты: огромного начеса, черные с проседью волосы, колючий взгляд, большой нос. Она наклонилась надо мной и произнесла: "Дай игрушки". Я закричала так, что проснулся отец, но выходить не стал, а крикнул, чтоб я спала, я же продолжала вопить, пока не перехватило дыхания. Не в силах выносить ее взгляда, я забралась под одеяло и замерла. Через какое-то время опять скрипнула дверь. Утром я очень надеялась, что это окажется сон, но, увы, дверь на балкон оказалась отперта.
"А у тебя с той поры стал расти нос", подумал я про себя.
- Еще несколько раз я видела тощих бледных существ, которые скреблись в балконную дверь по вечерам. Родители их не замечали. Они словно хотели что-то мне передать, а что - не пойму.
Она замолчала, и, воспользовавшись перерывом, я вновь выглянул в коридор. Проводница как раз несла чай. Я принял у нее поднос и поинтересовался соседом. "Я его не видела, - призналась проводница. - Возможно, подсел во время моего отсутствия или же прошел из соседнего вагона".
Удовлетворившись объяснением, я занес чай, и мы разобрали стаканы.
- А если спичка вновь потухнет у меня или Берты, нам что, опять рассказывать? - интересовался правилами игры Христиан.
- Расскажет следующий, - успокоил его Отто и запустил спичку.
Но не успел передать ее Стасу, как пламя резко дернулось, словно втянутое невидимым сквозняком, вытянулось и опало.
- Черт, - ругнулся Отто, чиркая следующей.
- Минуточку, - поправил его я. - Спичка погасла, а условия, чтобы она обязательно обошла круг, не было. Так что будьте любезны.
- Мне особо и рассказывать нечего, - со вздохом признался Отто. - Но несколько явлений все же взбудоражило, хотя осознал я их гораздо позже. Как-то, проходя через кухню, я увидел руки в черных перчатках, которые, высунувшись из стены, мыли посуду. Меня это нисколько не удивило, я только начал постигать мир взрослых и вполне справедливо решил, что родители купили кухонную машину. Удивило меня как раз заверение матери, что подобных роботов пока не существует. Я вернулся в кухню - посуда в самом деле была вымыта, но никто не обратил на это внимания. А один раз совершенно очевидно увидел под столом два красных глаза, отчего тут же завалился в кровать и заснул. Все эти детские страхи не так безобидны, как кажутся. Именно во время них в нашем теле образуются болезни, которые впоследствии станут причиной смерти. Можно сказать, эти страхи закладывают в нас тягу к умиранию.
Он замолчал и передал коробок Христиану. Остались Стас и я.
Предваряя движение Христиана, я сказал:
- Думаю, спички ни к чему. Я готов изложить свою историю вне очереди.
Стас благодарно кивнул, и я начал:
- История эта совсем недавняя. Однажды пятеро человек сели в пустой вагон. Никого, кроме них, там не было, за исключением человека в длинном плаще и широкополой шляпе, стоящего у тамбура лицом к окну. Проводница уверяла, что он зашел сюда из соседнего вагона, но переходы в тамбурах с обеих сторон были заперты. Как, впрочем, и все остальные купе. Куда исчезал человек, когда не стоял в тамбуре, было непонятно. Оставалось лишь купе проводников.
- Да ну вас к черту, - перебила меня Берта, - нам тут еще две ночи спать. Оставим что-нибудь на завтра.
- Поддерживаю даму, - согласился Отто.
К нему присоединился Стас, и, пожелав друг другу приятных снов, мы разошлись. У двери мой локоть придержал Стас.
- Скажите, насчет человека в плаще вы ведь выдумали? - тихо прошептал он.
- Не ожидал именно от вас такой суеверности, - не смог скрыть я удивления, - это всего лишь сюжет, трюк. Или вы его тоже видели?
- Знаете, несмотря на мою внешне прагматичную профессию, мне чаще прочих приходиться сталкиваться именно с суеверием, - возразил он. - Когда ничего нельзя объяснить, все беспричинно рушится, потом так же беспричинно восстанавливается. Я вообще склоняюсь к мысли, что мы все - марионетки в чьих-то таинственных руках. И просто играем спектакль им на потребу.
- Доброй ночи, - вместо ответа пожелал ему я и, отворив дверь, скрылся в сумраке купе.
Когда все улеглись, я заставил себя подняться и пройти к тамбуру. Двери из него в самом деле были заперты. И с противоположного конца вагона тоже.
***
Ночь, на удивление, я провел спокойно. Мерный стук колес навевал полудрему, и хотя полноценного сна не было, чувствовал я себя вполне отдохнувшим. Ближе к утру вагон наполнили подсевшие люди, они шумно спорили, толкались, хлопали дверьми. Я пытался прислушаться к речи, но отдельные слова не различались. "Цыгане", мелькнула мысль, но, не успев обдумать ее, я услышал душераздирающий крик и провалился в сон.
Утро разбудило меня прорвавшимся сквозь плотные шторы острым и ярким сиянием. Я поднялся и вышел размяться. Тамбур был пуст, все еще спали. Пройдя к проводникам и никого не застав, по традиции оставил записку с просьбой занести кофе и вернулся в номер. Через несколько минут заказ был доставлен.
- Простите, какую станцию мы уже проехали? - праздно поинтересовался я, принимая чашку.
- Не знаю, - призналась проводница.
- Как это? Вы ведь..., - у меня от возмущения даже речь пропала, - имеете какое-то отношение к этому поезду и маршруту движения?
- К поезду - да, а маршрут движения нас не интересует. Мы только обслуживаем пассажиров и машем флажками, если все в порядке.
- Скажите, а почему наш вагон заперт с двух сторон? - решил допытаться я далее. - Как, к примеру, попасть в вагон-ресторан?
- Вагона-ресторана в нашем поезде нет, - ответила проводница.
- А если я хочу проведать знакомых?
- Никаких знакомых в других вагонах у вас нет, - веско заключила проводница, опуская мелочь в карман.
- Почему же?
- Пассажир, не задавайте глупых вопросов. Мне нужно работать.
Она развернулась, чтобы уйти, но я задержал ее за борт форменного пиджака.
- Бросьте, какая работа может быть в полупустом вагоне? Кстати, а кого к нам подселили ночью?
- Ночью у поезда остановок не было, - отрезала проводница и вырулила из купе.
Пожав плечами, я принялся за кофейный напиток, довольно, надо сказать, препаршивый.
Было ясно, что дамочка прокутила всю ночь со своим хахалем в каком-нибудь купе и на площадки даже не выходила, нарушив распорядок обслуживания.
Через час встали остальные, и вагон наполнился звуками утренних моционов. Двери в комнату бизнесмена были отворены, и я заглянул к нему.
- Как спалось? - поинтересовался Стас, трогая отросшую за ночь щетину.
- Так себе. Скажите, вы не можете определить, какую местность мы сейчас проезжаем? Вы ведь много ездили. А наша проводница, похоже, сняла с себя свои полномочия.
- Местность? - Стас выглянул в окно и внимательно всмотрелся в пейзаж. - Я, знаете ли, больше ориентируюсь в городах да шоссе. А тут лесник нужен.
- Доброе утро, - в приоткрытую дверь купе осторожно заглянула Берта. Лицо ее лучилось радостью - наверно, от счастья, что дожила до утра.
- Милости просим, - Стас сделал приглашающий жест, но Берта покачала головой.
- Давайте уж не нарушать традиции, если, конечно, наш эксперт не против.
- Отнюдь.
Я вежливо поклонился и, кивнув Стасу, прошел к себе. Вскоре собрались все, или почти все, за исключением Христиана. Обсудить предстояло многое и, прождав некоторое время, Берта вызвалась поторопить заспавшегося путешественника. Однако через короткое время вернулась и сообщила, что Христиана в купе нет.
- Видимо, сошел на какой-то станции, - сделала она вывод.
- Вообще у него билет до Харькова, - заметил я. - Я видел. Да и остановок, если верить проводнице, ночью не было. Правда, под утро в вагон сели какие-то цыгане, но не думаю, что в это время Христиан сошел, ни с кем не попрощавшись, даже если и изменил неожиданно свои планы.
- Что же вы предлагаете считать - что Христиан спрыгнул с поезда или его украли? - капризно повела плечами Берта.
- Какая-то короткая остановочка, наверное, все же была, вот и сошел, - решил примирить нас Отто. - Может быть, даже незапланированная, так что и проводница о ней не знает.
- Допустим. Но что могло заставить его вдруг сойти ночью на незапланированной неизвестной остановочке? - поддел его я.
- Он же путешественник, - напомнила Берта. - Где ему захочется, там и сходит.
- Убедили, - я развел руками и сел.
- Странная проводница, - заметил Стас, откидываясь к спинке сиденья и упираясь головой в мягкий валик. - Ей непременно надо оставлять записки, иначе не разносит. Вот приедем - я ее к чертовой матери...
- Надо вначале приехать, - напомнил я ему.
- Что вы имеете в виду? - тут же дернулась Берта.
- Многое. Например, не кажется ли вам странным, сударыня, что мы едем без каких-либо остановок в запертом с двух сторон вагоне, к тому же совершенно пустом, из которого вдруг неведомым образом исчезает один из попутчиков. Добавим к этому, что в вагоне иногда появляется субъект в длинном плаще, но проводница о нем ничего не знает.
- Значит, вы его не выдумали? - поежилась Берта.
- А разве кто-нибудь из нас вчера что-то выдумывал? - удивился я.
- У вас есть какое-то объяснение? - деловито поинтересовался Стас, теребя золотую запонку на манжете белой рубашки.
- Объяснений может быть несколько. Возможно, незнакомец и проводница - сообщники, чистящие пассажиров. Человек отсиживается у нее, затем выходит на промысел. А добычу они спихивают появляющимся в поезде цыганам, которые тут же сходят. Я ясно слышал их голоса, но нынче в поезде их нет, это совершенно очевидно.
- Объяснение логичное, - кивнул Стас. - Остается взломать купе проводницы и дожать бабу нашими методами.
- Это незаконно, - испуганно всплеснул сардельками рук Отто. - Лучше уговорить ее добровольно выдать сообщника. Женщины - натуры слабые.
- Только не проводницы, - быстро добавил я.
- Хорошо, а другие версии? - напомнил Стас.
- Например, - я подумал, стоит ли упоминать об этом при Берте, но затем решился, - никому не пришло в голову, почему в вагоне оказались именно мы? - я обвел взглядом окружающих и продолжил. - Каждый из нас, как выяснилось, имел в то или иное время контакты с некой силой, которой мы словно мечены. Зачем, для чего, не знаю. Именно по этому признаку нас и собрали вместе. Возможно, мы притронулись к чему-то запретному или же обладаем некими опасными свойствами?
- И что? Нас решили изолировать в преддверии какого-то события или...? - Стас нервно теребил манжет.
- А вот вы, сударь, еще ничего не рассказали, - напомнил ему Отто, но Стас отмахнулся.
- Или перебить? вы ведь этим хотели закончить, - договорил за него я.
- Что за чушь? - Берта встала и решительно двинулась к выходу.
- Только, пожалуйста, если заметите человека в длинном плаще, постарайтесь не вставать у него на дороге, - грубо пошутил Отто.
- Обыкновенный пассажир, - возразила Берта, выглядывая в коридор.
- Где? - мы со Стасом одновременно дернулись к двери, сшибаясь лбами и выталкивая Берту за порог, но в коридоре было уже пусто.
- Совсем одурели, - поднимаясь с пола и поправляя юбку, промямлила госпожа Шауман. Вручив нам сорванную с окна занавеску, она повернулась и медленно удалилась к себе.
Потирая лбы, мы зашли в купе.
- Надо извиниться, - через минуту решил Стас, поднимаясь. - Чтобы не быть свиньями.
Когда он вышел, я не удержался от фразы:
- Буду удивлен, если Берта окажется у себя.
- То есть? - поднял голову Отто. - Что вы хотите этим сказать?
- Что, скорей всего, ее там не будет. Если следовать логике. Но сперва дождемся Бойчика. Может, все не так плохо, как кажется.
- Вы правы, - Стас стоял в дверях, слушая разговор, - ее действительно нет. Но в купе открыто окно, правда, совсем немного.
- Интересно получается, - Отто начал раздражаться, отчего цвет его кожи во всех местах принял неприлично красный цвет. - Вначале вы невзлюбили Христиана - и он исчез, затем привязались к Берте, получили отказ - и вышвырнули ее в окно. Вы, видать, человек к таким вещам привычный.
- Ах ты, мясо пивное, вот доедем, я тебя на шампуре поджарю и угощу всех, - расстегнув ворот рубашки, Бойчик вытянул наружу медальон и сунул под нос Пфельцу. - А вот это видел? Ты с кем связываться полез?
- Он только высказывает версию, - попытался я угомонить Стаса. - Каждый имеет на нее право.
- Он - нет, - утвердил Бойчик и уронил тяжелый кулак на столик. От удара тот сложился, наши пожитки полетели на пол, а Стас, потеряв равновесие, упал головой в колени Пфельца. Тот брезгливо оттолкнул ее и сдвинул ноги.
Тогда Бойчик, развернувшись, нанес удар в розовую щеку Пфельца. Щека мягко самортизировала, рука Стаса отскочила, а сам Пфельц повалился на лежак.
- Господа, будемте благоразумны. Бойчику не было никакого смысла, даже если он и натаскан в такого рода делах, убирать ни Христиана, ни Берту. Согласимся с этим. К тому же, чем вы объясните изоляцию нашего вагона и отсутствие остановок? Вряд ли машинист успел войти в сговор с Бойчиком в момент посадки. Либо следует признать, что таков стиль поездок господина Станислава. Во избежание, так сказать, непредвиденных инцидентов. Но тогда зачем ему нужны мы?
- Для развлечения, - буркнул из положения лежа Пфельц, и это было разумно.
- Развлечение убийствами?
- Почему бы нет?
- Ну ты и мурло, - подал голос Бойчик, потирая руку.
- Господин Бойчик, признайтесь, пожалуйста, что все это не ваших рук дело, что ничего не подстроено, это очень важно, - попросил его я.
- А кем подстроено? Тобой, им? Признавайтесь, мудаки, - почти кричал Стас.
- Сперва нужно узнать, что делается в других вагонах. Есть ли они вообще? Что вообще за поезд? Нам нужна связь, - я почти отдавал указания, понимая всю их смехотворность.
- А вы что, не заметили?
- Представьте, нет. Я сразу вышел к своему вагону, мне было ни к чему считать остальные.
- Я тоже, - признался Отто, растирая левой сарделькой ушибленную щеку.
В этот момент мы услышали шум спускаемой через перегородку воды и разом смолкли.
- Она в туалете, - почти радостно воскликнул Пфельц и, не сговариваясь, мы устремились в тамбур.
Дверь сортира не была заперта. Некоторое время мы стояли перед ней в раздумье, выбирая между любопытством и приличиями, затем осторожно приоткрыли. Сортир был пуст.
- Предлагаю дослушать истории до конца. Может, удастся что-то из них вытянуть, - предложил Пфельц, с обреченностью заглядывая в вертящийся кружок воды на дне унитаза.
Бойчик презрительно взглянул на него, затем на меня и медленно прошел к купе.
- Ваша очередь, милейший, - обратился к нему Пфельц, словно никакой потасовки и не было.
- По-моему, еще Красовски не досказал.
- Окончания его истории лучше не слушать, - возразил Отто. - К тому же, она разворачивается у нас на глазах.
- Ладно, - Стас застегнул ворот, расправил манжеты и, уложив руки на поднятую Пфельцем крышку стола, повел рассказ.
Однако не успел вымолвить и слова, как раздалось резкое торможение. Нас качнуло вперед, затем назад, и после ряда рывков поезд остановился на перегоне. Не сговариваясь, мы ринулись к выходу, но дверь тамбура была закрыта, а проводницы, конечно же, и след простыл. Не исключено, что ее постигла та же судьба, что и Берту. Надежда оставалась на то, чтобы просить первого встречного связаться с милицией или дать знак машинисту, что в вагоне не все ладно. Но на перроне никого не было. День только начинал разгораться, и желтое мигающее сияние окружило станцию. Наконец, мы заметили одиноко движущуюся в утреннем тумане фигуру и что силы заколотили в стекла, пытаясь привлечь ее внимание. Человек приближался со стороны насыпи, затем зашагал вдоль состава. Поравнявшись с окном, он поднял голову и внимательно посмотрел вверх, и мы наконец разглядели его - это был человек в длинном плаще и широкополой шляпе. На лице его красовалась искусно выполненная пластмассовая маска, а находящаяся в руках старинная музыкальная шкатулка играла странную мелодию, напоминающую восточные вариации похоронного марша.
- А вот это уже совсем не смешно, - воскликнул Пфельц, отпрядывая от окна.
Позже, когда мы пытались собрать воедино впечатления, оказалось, что каждый, в общем-то, видел разное. Я узрел пластмассовую маску, Бойчик - пустоту, а Пфельц рядом с человеком в плаще разглядел силуэты двух карликов.
Впрочем, расхождение могло быть следствием густого тумана и нервного напряжения.
- Господа, - пришло мне на ум, - памятуя об ошибках попадающих в передрягу персонажей, давайте установим ряд правил. Во-первых, никуда по одиночке не отлучаться, даже по нужде. Позабудем временно о правилах приличия. Во-вторых, надо установить, что находится в иных вагонах. В крайнем случае, еще не поздно сойти.
- Каким образом? - спросил Пфельц.
- В купе Берты, как мы помним, открыто окно.
- Вы предлагаете вылезть прямо в объятия призрака?
- Думается, втроем нам ничто не грозит. К тому же, на станции, какой бы заброшенной она ни была, должна существовать связь с цивилизацией.
- Не советую быть так уверенным в этом, - вмешался Бойчик. - К примеру, повезли мы в прошлом году товар. Путь пролегал через всю страну и, дабы сократить его, свернули мы с центральной трассы на боковую. Вот тут и начались неприятности. Сперва пробило шину, мы задержались на полчаса, меняя колесо, затем перегрелся мотор и полетела свеча зажигания. На трассе, как назло, никого. Докатили машину до городка, нашли авторемонтника - молодого, однако довольно расторопного парня. С горем пополам починил. Выехали. Через час - гоп-стоп. Оказалось, проводки он не заменил, а просто сплел старые. Кое-как мы их соединили, и тут видим, что дороги не те, что на карте. Местность иная, ориентиров, каких указано, нет. Решили дорогу уточнить. Завернули в хуторок - домов десятка с два, и ни души. Чтобы не рыскать в темноте, решили переночевать в машине. Ну и тут...
- Что? - поторопил Пфельц, когда Стас примолк.
- Кто-то мелькнул задворками, водила к нему, зовет, а человек идет, словно не слышит, потом в проулок завернул, Гришка за ним - и больше мы его не видели. С рассветом, не дождавшись, тронули и на повороте вновь увидели ночного человека, тот стоял на обочине и голосовал. Естественно было остановиться и про Гришку допытаться, но больно странный человек был, мы и проехали. А через полчаса выбрались на трассу, она совсем рядом проходила, чуть выше. Когда же к заправочной подрулили, мастер объяснил, что дорога эта клятая, большинство на ней разбиваются, а кто просто пропадает. Ну а того хуторка вообще не существует. С усталости, говорит, привиделось.
- А что странного в человеке было? - решил уточнить Пфельц.
- Да вроде ничего, только кости словно наоборот выгнуты, гуттаперчевые. И голосовал дивно: мизинцем и указательным. Вот так, - и Бойчик продемонстрировал фигуру.
- А на них - когти, - не смог удержаться я.
В этот момент поезд тронулся.
- Хорошо, что эта троица, кем бы ни была, осталась за пределами вагона, - с облегчением признался Пфельц.
- А про открытое окно забыли? - напомнил ему Бойчик и побледнел.
- Ну вас с вашими шуточками, - Пфельц перекрестился и выглянул наружу.
Поезд набирал ход. За высоким решетчатым палисадником мелькнул полуразрушенный грязно-белого цвета домик. Сияние за нашими окнами достигло огромной мощи, хотя солнце так и не появилось.
От ускорения дверь купе с грохотом захлопнулась, мы невольно обернулись и увидели в ее зеркале черный безликий силуэт..."
На этом записи обрывались. Под ними Фирцем была набрана приписка о том, что означенный маршрут, как он выяснил, в тот день был отменен в результате ремонта железнодорожных путей, пострадавших от размыва. Проведя расследование, он установил, что указанные в записках лица не выдуманы и числятся в пропавших без вести. Объяснение, приводимое им, сводилось к тому, что описанные персонажи обладали способностью видеть скрывающееся за нашим миром НЕЧТО, потому и сели в несуществующий поезд. Подтверждением служит найденная на станции дискета, видимо, выброшенная в окно в последний момент.
P.S. Можно было бы совсем забросить эту историю, кабы на днях я не увидел в толпе высокого человека в длинном плаще и широкополой шляпе. Он шел передо мной, и догнать его, чтобы заглянуть в лицо, никак не получалось. В тот день я утешал себя тем, что мало ли на свете людей ходят в плаще и подобном головном уборе. Однако вчера этот человек появился в моем дворе. Он стоял за деревом и смотрел на мое окно...
1. Старинная музыкальная шкатулка играла странную мелодию.
