Он не чета столичным городам - 
       Сладчайше-неприличный Амстердам. 
       О весело снующие народы 
       В приплясах распоясанной свободы, 
       О девки в окнах, кажущи себя, 
       Как храмовые жилистые мощи - 
       Одна другой не плоше и не площе, - 
       О душах впалых исподволь скорбя... 
        
       О стройно-шоколадные фасады - 
       Украшенные кремами громады. 
       И сладострастья тёмная вода, 
       Текущая каналами стыда 
       И утоляющая сладкий улиц привкус, 
       Но не отравы запрещённый вкус - 
       Щекочущий, как мускус, вечный Искус, 
       Точней - не искус, кажется - искус. 
        
       Иисус Христос, забравшийся во храмы, 
       Не примешался к звуку вечной драмы 
       Разлада страшного меж телом и душой. - 
       Ему во мраке храмов хорошо! 
       А тело здесь творило - что хотело. 
       Пороками страдая то и дело, 
       В тюрьме телесной узница-душа 
       Нетленна оставалась и свежа. 
        
       Светла порой и даже дерзновенна - 
       Она вкушала прелести степенно 
       Стреноженно-мирского естества 
       У Рембранта живого мастерства, 
       Ван Гоговых издёрганных борений, 
       Да у французистых стихотворений - 
       Смешения проказы и прикрас - 
       Восславленных и прОклятых не раз. 
        
       Здесь тихо происходит примиренье 
       Греха и святости, поста и объеденья, 
       Домов и лодок братская борьба. 
       А под ногами плещется судьба 
       Европы юной, краденной Зевесом, 
       Зане лихой был боженька повеса, 
       Балдевший от телес, как от вина. 
       Но - всё прошло - и юность и вина... 
       
       
       Любуется Европа сыном-градом. 
       Его расклад изящнейший - услада 
       Красотке бычьей. Рада и она, 
       Что хоть частично объединена... 
       А красота, ночами вдоль каналов 
       Бредёт одна под часики вокзалов 
       И в залы пышных модных кабаков, 
       В себя влюбляя юных стариков. 
       

       Театры зычно предлагают действо.
       Углы-язычники - ранжир злодейства: 
       Насилия, убийства, воровства 
       И грубого - без смысла - озорства. 
       И катится волна на берег твёрдый... 
       А фонарей расплавленные морды 
       Залили светом площадной экран. 
       О Амстердам! - Ты - вольности роман! 

       Дитя любви не мрачно-европейской - 
       Универсальной - божье-прохиндейской. 
       Во имя всех - и грешных и святых - 
       Живи и радуй взор, и дух, и стих.. 
       
       10.03.2001