"Бытие то налаживается", подумал Ванька, развалившись на потрёпанном, бурной сексуальной жизнью предыдущего владельца, диване и закинув ногу на ногу начал размышлять сократовским методом о какой-то настолько важной хуйне, что стоит её только ухватить и завопить " агаааа1 попалась!", как она выскальзывает и оказывается, что рассуждал ты о целесообразности справедливости, не определив саму справедливость. И так было со всем, за что хватался Ванька. Хотел было христианином стать, крестик даже приобрёл, с цепочкой толстееенной, на такой и повеситься можно. Так и пришёл он в церковь: "вот крест вам, несите вашего бога, христосоваться будем", а над ним посмеялись только, говорят мол не христосуются больше, нынче это не по моде. Ты, говорят, Ванятка лучше присядь, сейчас мы тебя обучим новой правде. Тут заходит самый безобразный человек, а ведёт он осла, маленького такого, метром в высоту, не больше. А все уже на коленках, ладошка к ладошке, глаза жалобные, моргать боятся. А осел им " ИА", тут то они и завопят! 4 оргазма и 1 инфаркт - вот цена Слова Ослиного! Ванька, честно признаться, занервничал тогда, эдакой животине не понравишься, фыркнет лишний раз и ничего уже не спасёт от этих чокнутых, ни одна из молитв не поможет, да и какие там молитвы, нет их больше. Лучше за ушком ближнего почеши, может какую добродетель и нащупаешь в пустой голове. Ну и у Ваньки созрел план. План дерзновенный. А заключался он вот в чём: подкупить Новорождённого Бога, как обычную животину, благо, что Ваня был диабетиком, а жизнь суетой, и сахарок был обязательным гостем его левого кармашка.
Когда Ослик наконец подошёл, Ваня ткнул ему в морду кубик рафинада и почтительно, с присущей русским людям элегантностью, исполнил Реверанс, подняв брюки так высоко, что можно было разглядеть его потрёпанные жизнью носочки. Адепты взревели, захрюкали, завопили и наконец закричали - "АТУ ЕГО!!!", и тут же замерли в самых нелицеприятных позах: Ослик уже выклянчивал вторую порцию угощения, вставая на задние лапки и вертясь как волчок. Первым из изваяний зашевелился поводырь: он смотрел на свои уродливые руки и плакал.
И омыл безобразный человек руки свои слезами, и стали они принимать человеческий образ, как и он сам. Тогда подошёл исцелившийся, отныне прекраснейший из людей, к Ваньке и пропел чистейшим голосом: будь ты проклят великим презрением, убийца богов, будь пуст каждый твой день и каждый источник, из которого ты решишь напиться. Ты - безобразнейший из людей, уйди прочь и будь в изгнании пока круг не замкнётся.
Так говорил Заратустра.