Когда-то давно у высокой горы, В дождливое утро осенней поры, Согнувшийся дуб под нагими ветвями Кормил добродушно свиней желудями, А тучи стекали в унылой хандре, Как слёзы из глаз, по дубовой коре.
И ворон над дубом кружил в небесах - Птенец молодой в незнакомых лесах. Коварный охотник пустынного вида Царапал когтями двузубец Аида, Смотрел вечерами на звёздный алтарь И очи сверкали, как чёрный янтарь.
В лесу ураган закрутил на беду, Рубил, как топор в заповедном бору, И свиньи бежали от дуба в тревоге, Ломали кусты и деревья в дороге, Лишь жёлудь последний на склоне пустом Остался лежать под осенним ковром.
Но ворон спустился и сел на бревно. В надежде увидеть любое зерно, Он быстро у дуба крутил головою И пищу искал под опавшей листвою, А жёлудь оттуда, как будто слегка, Подставил ему золотые бока.
И вот уже жёлудь в далёких краях По небу кружился в вороньих когтях. Вдруг выпал из лап у слабеющей птицы На склоне высоком, где воют волчицы, Теперь красотою осенней поры Стал дуб молодой у высокой горы.
Года пролетели, опять листопад, Но ворон к нему возвратился назад. Гнездо укрывают дубовые лапы, Заходит порою медведь косолапый И дремлет у дуба под красной Луной Кабан ненасытный, как сторож цепной.
Однажды на солнце сверкающий дуб Увидел с дороги один лесоруб. Он будто на отдыхе, между пирами, Как дьявол спустился с двумя топорами, Ударил три раза одним и другим И дуб затрещал и упал перед ним.
А ворон оглядывал чёрную даль И слёзы текли, обжигала печаль. Опилками стали дубовые лапы, Берлогу покинул медведь косолапый, Свирепый кабан на посту боевом - Остался навек под дубовым стволом.
Разбойник уже в капитанском платке И лодку из дуба пустил по реке. Какую-то песню исполнил вожатый, Как плавал жених за невестой богатой... Вокруг раздавались семьи голоса И ветер попутный надул паруса.
Вдруг брёвна и ветки поднялись со дна И лодку накрыла речная волна. А ворон матёрый пустынного вида Сидел на железном двузубце Аида, Как камень, лежала добыча в сетях И жёлудь последний в кровавых когтях.
