Аннотация: Рассказ моего свёкра, Юналия Анатольевича, в прошлом - моряка торгового флота СССР.
--
Мармеладное вино
Рассказ моего свёкра, Юналия Анатольевича, в прошлом -- моряка торгового флота СССР.
Пригласил меня однажды на свадьбу сына дядя Алёша. Добрейшей души он был, я вам скажу. Только говорил преимущественно матом, но тоже как-то по-доброму. Недостаток образования сказывался -- мало слов нормальных знал. Приехал я к нему в село Граденицы, что под Одессой. Достали жбанчик винца, посидели на воздухе так хорошо, по-родственному. А потом дядя Алёша и говорит:
- Заешь, Алька, я вот сына своего завтра женю, а вина нормального на свадьбе не будет.
И так дальше загнул, что перевести стыдно.
- Да вроде это вино у тебя очень хорошее, - отвечаю, кивая на жбан на столе. - Или мало у тебя его?
- Да нет, не мало, в том году почти тыщу литров красного и триста белого сделали. Да только настоящее свадебное вино -- это когда бочку в тот год, когда сын родится, закопаешь в землицу, а в день свадьбы -- откопаешь. Я тоже так хотел.
- И что? - заинтересовался я.
- А то, - говорит дядя Алёша. - Когда Колька мой родился, я двухсот литровую бочку в винограднике закопал, а теперь найти не могу. Как Кольку в восемнадцать в армию призвали, я её искать начал, чтобы подготовиться, значит. Думал, придёт хлопец из армии, женить вздумает. Всё перерыл, но так и не нашёл, будь она неладна.
- Может, мы вместе ещё раз поищем? - предложил я. - Кольке уже тридцать три исполнилось, ещё немного, и вообще искать нечего будет. Хоть какие-то ориентиры твоего сокровища есть?
- А вот, - кивнул дядя Алёша на пенек рядом (а мы в это время во дворе за накрытым столом сидели). - Тут когда-то у меня пальма росла. Самая настоящая! А как замёрзла, срубил её. Вот от этого пенька триста шагов в сторону виноградника. А там ещё сто шагов в сторону белого столба на границе участка.
Стали мы шаги отмерять. Дошли до предполагаемого места, примерно квадрат земли десять на десять метров отметили. И соорудили по моему предложению бур, чтобы землю не копать, а бурить.
- Дядь Алексей, - спрашиваю. - А бочка-то с вином глубоко закопана?
- Да как могилу копал, чтоб её, - отозвался дядька.
- А, ну значит, в человеческий рост, - прикинул я. - Бур длиной метра полтора надо делать.
Пошли мы "бурить" выбранный квадрат вдоль и поперек. Через час под буром зазвенело -- на железяку наткнулись.
Обкопали мы это место вокруг, потом вглубь подкапывать начали. Часа три, не меньше, провозились. Бочка на глубине метр двадцать примерно верхним боком лежала, обода железные проржавели, а дубовые доски хорошо сохранились. Подвели мы под бочку канаты, перевязали крепко, чтобы не рассыпалась и осторожно вытянули. Потом обмыли хорошенько, подставили под неё тяску -- большое деревянное корыто, в котором виноград давят -- и вскрыли.
А вина в бочке -- на треть осталось, литров семьдесят. И его ножом резать можно, оно за тридцать три года в мармелад превратилось. Но жалко же такое добро выбрасывать! Отрезали кусок, в кружку алюминиевую сунули и поставили в тёплую воду. Оно и поплыло. Дядя Алёша нам пробовать не дал -- вдруг пойдет не так, решил сам выпить. А мы с друзьями сидим ждём -- как оно? Выпил дядька, крякнул, посидел чуток и вроде как уснул. Мы заволновались, тётку Фросю позвали -- может, "Скорую помощь" пора вызывать? Так это ещё пару километров в центр села бежать -- к телефону. Тётка Фрося походила вокруг, походила, и говорит:
- Кажись с Алёшкой всё нормально, он просто заснул.
Стали мы дядьку расталкивать. Он глаза открыл и таким бодреньким голосом и говорит:
- Хлопцы, вино отличное, пить и есть можно! Голова после него, как стёклышко, и мысли умные. А вот как до ветру ходить будем, не знаю. Ноги и руки двигаться напрочь отказываются!
Разбавили мы этот винный мармелад или мармеладное вино (кому как больше нравится) белым вином прошлогодней закваски. Литров сто вышло. А мне, как нашедшему, бочонок десятилитровый на дорожку вручили.
Я тогда на пароходе "Чкаловск" ходил. Привёз ребятам, угостил. А потом казус с этим вином вышел. Нам из Одессы в тот день выходить надо, а капитан и стармех на ногах не стоят. Пришлось с якоря сниматься старпому и второму механику, те покрепче оказались. Долго мы потом ещё это мармеладное вино тридцатитрёхлетней выдержки вспоминали. А капитан на меня даже обиделся -- надо же, впервые на мостик не смог перед отходом судна сам подняться.