Крестьянова Елена Геннадиевна : другие произведения.

"Тиара флибустьера" Книга 3. Дитя удачи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Третья книга повествует о дочери Виктории и Балтазара - Тиаре. Она встречает возлюбленного, но им оказывается рыцарь из далекой Руси. Одним словом, пятнадцать лет спустя приключения продолжаются...

Елена Крестьянова
Тиара флибустьера, роман

Книга 3. Дитя удачи





Он на своем пути, тобой воспетом,
Был вдохновлен свершить победный труд,
И папский посох ныне правит светом.
Там, вслед за ним. Избранный был Сосуд,
Дабы другие укрепились в вере,
Которою к спасению идут.
("Ад", Песнь I, 25-28)
Данте Алигьери, перевод М. Лозинского

Глава 1. Побережье Одиссея

Под сводами вековых сосен было прохладно, терпкий смолистый дух прелой хвои и упавших шишек перемешивался с соленым морским ветром, заставлял дышать полной грудью и все равно не мог напоить до конца. Древняя Аппиева дорога, проложенная римлянами вдоль побережья Тирренского моря к самому подножию горы Орландо, тянулась лесом, вилась через галереи, выдолбленные в скалах, внезапно нависала над морем, открывая взору чарующие бухты, горные расщелины и широкие песчаные пляжи. Дорога соединяла Формию, где ныне располагалась загородная резиденция неаполитанских королей, с красавицей Гаэтой.
Именно здесь, согласно Виргилию, причалил корабль Энея, бежавшего из Трои. Во время нелегкого путешествия скончалась любимая жрица Энея - Каэта, которая была погребена в этой благословенной земле, а ее имя сохранилось в веках, дав название городу. Гаэта - живописный город-порт, гордо возвышается с тех пор над морем на выступе горы Орландо. Здесь находится еще одно святое место - расколотая Гора (Монтанья Спакката). Во время казни Иисуса Христа в разных частях света треснули многие горы. Гора Орландо раскололась сразу на три галереи, в одной из которых теперь находится Святилище. Каменные ступени ведут к древней часовне, построенной на глыбе, которая застряла в месте раскола горы. Рядом с часовней сохранился отпечаток руки человека, оставленный в момент, когда порода горы была еще мягкой.
Бессмертный Гомэр также прославил эти места, рассказав о народе Лестригони - туземцах, которые оказали нерадушный прием Одиссею. Здесь царь Итаки прожил семь лет, полные любви и забвения с колдуньей Цирцеей.
Через несколько сотен лет после описываемых событий, в 1861 году, Гаэта снова прославится - ей будет суждено стать последней столицей умирающего Неаполитанского королевства.
Но все это уже было в прошлом, и ожидает Гаэту в будущем. А в настоящее знойное лето 1402 года от рождества Христова морская республика Гаэта, вотчина Неаполитанского короля Владислава, бурлит полнокровной жизнью - чеканит свои монеты, принимает законы, ведет активные дела в области коммерции, встречает и провожает корабли в хорошо защищенной от набегов бухте.
Дорога в Гаэту проходит мимо множества старинных церквей и монастырей, а также крепостей и башен, выстроенных для защиты побережья от нападений. Петляя, она снова ныряет под полог густого леса, и вновь тень и лесная влага наполняет грудь путешественника негой и томлением.
Но три всадника, оказавшиеся на дороге в этот полуденный час, не любуются видами окружающего пейзажа. Вся эта красота им привычна и знакома с детства, и занимают их сейчас совершенно другие, странные и удивительные мысли.
- Ты по-прежнему уверена, что он существует? - шепотом переспросил Джироламо, невольно натянув рукой поводья.
Хорошо обученный конь замедлил бег, а белая лошадка, на которой сидела Тиара, сразу вырвалась далеко вперед. Девушка подождала, пока Джироламо вновь поравняется с ней, и оба пустили коней спокойным шагом. На Лючию, ехавшую сзади шагах в двадцати, оба не обращали никакого внимания, настолько привычным стало ее постоянное и молчаливое присутствие рядом с хозяйкой.
- Думаю, он действительно существует, - задумчиво ответила Тиара. Ее прекрасное лицо стало удивительно нежным, глаза вмиг увлажнились. Юноша почувствовал, что ее мысли унеслись куда-то далеко-далеко, навстречу неведомому. - Во всяком случае, очень на это надеюсь. Я же рассказывала тебе, что видела его совсем близко!
- Может, тебе это просто приснилось, тогда ты была совсем ребенком! - запальчиво возразил юноша, все еще сомневаясь, что это не очередная выдумка подруги. Тиара была прирожденной актрисой и могла заставить поверить его в любую, самую невероятную историю.
- Мне было уже девять лет! - возмутилась в ответ девушка. - Я прекрасно знаю, что это мне вовсе не приснилось. В день моего рождения, проснувшись на рассвете, я незаметно выскользнула из замка. Было еще темно, только вдали за черной горной грядой едва-едва начинало светлеть небо. Я шла по знакомой тропинке, которая вела в сторону монастыря, и вдруг услышала цокот копыт. Спрятаться в густом кустарнике было делом одной минуты. Ждать пришлось совсем недолго - на дорожке показался всадник. Он был одет в зеленую или серую одежду, мне трудно было определить, так как рассвет еще не наступил. Его крупный черный конь, казалось, едва касался копытами земли. Незнакомец промчался мимо очень быстро. Я даже подумала, что если бы не было слышно стука копыт, казалось бы, что конь и всадник словно летят по воздуху... И вдруг поняла: это же рыцарь-эльф! Тот самый, о котором нам рассказывала кормилица! Я выбралась из своего укрытия и долго-долго смотрела ему вслед...
- И все-таки ты чего-то не договариваешь, - в голосе Джироламо все еще сквозило сомнение.
Ему, как и Тиаре, было шестнадцать. Загорелое и свежее лицо юноши оживляли крупные серые глаза под темными бровями, немного поднятыми у висков. Казалось, он постоянно чему-то удивлен. Но, вглядевшись повнимательнее в крупную фигуру и сильно развитую для его лет мускулатуру, каждый сразу чувствовал, что перед ним - воин, привыкший с детства к тяжелому копью и боевому топору. Кровь матери-француженки и отца-египтянина смешались в Джироламо, одарив его гордым орлиным профилем и смуглой кожей, темными вьющимися волосами и крепким телосложением. Внешне сильный и статный, в душе он оставался все тем же мальчишкой, ласковым и добрым. Он был старше подруги на несколько месяцев, однако во всем слушался ее, выполняя любую просьбу или прихоть.
Несмотря на огромную разницу в социальном положении - Тиара была дочерью правителя города Гаэты - она и Джироламо считали друг друга братом и сестрой. Нити, связавшие с детства обоих, не были родственными - Джироламо был сыном врача Хафры, которого мать Тиары когда-то выкупила из плена. Мать Джироламо Лили стала кормилицей малышки Тиары. Герцог Ронсиони ди Фонди, как и обещал, с раннего детства взял мальчика на воспитание и обучение в свой дворец, чтобы дети росли и воспитывались вместе.
Несколько лет назад отец Джироламо изменил свое имя, так как рыцарь Маттиолли, крестный отец его сына, умер, оставив ему небольшое наследство и свою благородную фамилию. Теперь Хафра назывался сеньором Витторио Маттиолли. Он стал богат и слава его гремела далеко за пределами Гаэты. Но известность и богатство принесло ему не столько врачебное искусство, сколько личное разрешение самой королевы Маргариты Неаполитанской изготавливать и продавать парфюмы. Почти во всей Европе такой вид деятельности практиковался исключительно монахами, которые выращивали растения и цветы в закрытых садах монастырей. Лишь для Хафры было сделано исключение, так как он спас от смерти самого короля Владислава, сына Маргариты, которого сторонники папы Урбана VI пытались отравить в десятилетнем возрасте. Аристократы того времени использовали духи очень щедро, не ограничивая себя ни в чем: протирали ими стены и пол во дворцах, наполняли бассейны и фонтаны цветочными ароматами и смолами, ароматизировали ванны. Витторио Маттиолли довольно быстро разбогател и стал независимым человеком. Теперь он владел большим и просторным домом в самом центре Гаэты. Над широкой лестницей, с мраморными колоннами по краям, красовалась большая вывеска: "Аптекарь Витторио Маттиолли". Его лавка пользовалась неизменным успехом у жителей города всех возрастов и сословий. Два младших сына с детства помогали отцу и матери принимать посетителей, готовить лекарства, мази и косметические средства. У Витторио была большая врачебная практика, а в его гостеприимном доме всегда пахло пряностями и душистыми травами. Но старшему сыну, Джироламо, была уготована иная судьба.
- Я рассказала тебе все, что видела, - упрямо возразила Тиара. - Рыцарь промчался мимо меня, словно ветер, я даже ощутила движение воздуха возле лица. И быстро пропал вдали...
- Но ты же видела его близко, могла бы хоть чуточку разглядеть, - раздосадовано произнес Джироламо. - Молод он или стар, красив или безобразен? И вообще, почему ты до сих пор вспоминаешь о нем?
- Никогда не забуду эту встречу, она произвела на меня такое сильное впечатление! - призналась девушка. - Я не могла хорошенько рассмотреть его - было темно, а голову рыцаря закрывал капюшон плаща. Мне показалось, что он не старик - фигура грозная и статная, посадка отличная. Твоя мать, Лили, сама напомнила мое детское приключение. Она часто рассказывала нам старую шотландскую легенду о рыцаре-эльфе. Я так мечтала увидеть его, вот и встретила!
Они ехали медленным шагом по лесной дороге, не обращая внимания на небо, постепенно затягивающееся серыми тучами. Лишь Лючия изредка посматривала вверх, где между кронами столетних деревьев изредка проглядывала далекая синева. Но она не решалась прервать разговор Тиары и Джироламо, просто старалась не отстать и не пропустить самого интересного.
- Знаешь, милая, по-моему, твои детские фантазии подвели тебя. Неужели ты думаешь, что встретила рыцаря из маминой сказки на нашей дороге? Что же, по-твоему, делал шотландский эльф в Италии? Просто твое неуемное воображение превратило обычного всадника на черном коне в рыцаря-эльфа. Я же помню, с каким напряженным интересом ты всегда слушала мою мать! "Есть в одном глухом месте Шотландии безлюдная пустошь - торфяник, густо поросший вереском. Рассказывают, будто в стародавние времена там блуждал некий рыцарь из мира эльфов и духов, - процитировал Джироламо жутким голосом, от которого мороз пробегал по коже. - Неподалеку от этой пустоши жили два молодых человека - граф Сент-Клер и граф Грегори. Они с детства дружили - вместе катались верхом, вместе охотились, а порой и сражались рядом. И вот граф Грегори как-то раз предложил другу поохотиться на пустоши, несмотря на то, что там, по слухам, бродил рыцарь-эльф".
- Прекрати издеваться, - уже не на шутку рассердилась Тиара. Ее черные, словно нарисованные тонким угольком бровки, почти сошлись у переносицы.
- Я не шучу, - упрямо возразил Джироламо. И добавил, забавно копируя голос матери: "С нечистой силой шутки плохи. И это вовсе не сказки, что иные путники, отправившись по пустоши, потом пропадали без вести. Впрочем, я слышала, что от рыцаря можно уберечься, стоит только надеть на себя знак Святой Троицы - трилистник. Тогда бояться будет нечего". Вот видишь, можно найти управу и на твоего рыцаря! - уже обычным голосом прибавил юноша. - Неужели ты хочешь, как граф Грегори, попасть в заколдованный огненный круг с пляшущими эльфами? Волшебные чары так сильны, что никто не может противиться их зову. Смотри, попадешь в центр круга, напьешься вересковой браги из изумрудного кубка рыцаря, превратишься в фею и станешь его рабыней на долгие годы. И не будет верного друга Сент-Клера, чтобы освободить тебя...
- Я не боюсь, - беспечно ответила Тиара, гордо вскинув головку. Ее янтарные глаза возбужденно сверкали, нежные щечки горели румянцем. Джироламо помимо воли залюбовался подругой.
- К тому же у меня есть защита, - совсем тихо пробормотала она, коснувшись рукой медальона, спрятанного под рубашкой. - Да и ты - мой самый верный друг и сможешь спасти меня, если понадобится.
- Я еще не рыцарь, - с сожалением вздохнул Джироламо. - Но моя жизнь всегда принадлежала только тебе. И кто бы ни встал у тебя на пути, ему придется иметь дело со мной.
- Вот завтра и покажешь, на что ты способен, - в голосе подруги зазвучал вызов. - Только смотри, не испугайся, когда увидишь рыцаря-эльфа наяву!
- Помнится, в сказке он появлялся каждые семь лет, в другое время его никто не встречал. С чего ты взяла, что я его увижу завтра?
- Вот именно, каждые семь лет! - торжествующе воскликнула Тиара. - А какой завтра день, ты помнишь?
- Твой день рождения. Ну и что?
- А то, что как раз завтра мне исполняется шестнадцать! - торжествующе воскликнула Тиара. - Прошло ровно семь лет, с тех пор, как я повстречала его, и он должен появиться здесь снова! Поэтому завтра мы с тобой все сделаем, как тогда. Ты придешь ко мне в полночь, по подземному ходу мы выберемся из замка и отправимся на то же место. Я хочу, чтобы ты сопровождал меня, иначе опять будешь говорить, что я все придумала.
- Ой, Тиара, а если обо всем узнает твой отец? - не на шутку испугался Джироламо. - Нам влетит обоим. И мне больше, чем тебе - ведь я старший и должен охранять тебя! Герцог ди Фонди в гневе страшен!
- Но мы же все сохраним в тайне, не правда ли? - умоляюще произнесла девушка. - И отец ничего не узнает! Он до сих пор не догадывается о подземном ходе, который я нашла в комнате бабушки. За столько лет ни разу никто ничего не узнал, почему же сейчас все должно быть иначе?
- Потому что рано или поздно, но кто-нибудь неизбежно тебя встретит во время вылазок из замка, помяни мое слово, - стал горячо убеждать Джироламо. - Конечно, переодетая простой крестьянкой, ты ничем не отличаешься от местных жителей, но если заговоришь, то все поймут, что ты из знатной семьи. И чует мое сердце, тогда нас ждут большие неприятности.
- Пустое, я никогда ни с кем не разговариваю во время прогулок, - успокоила его Тиара, - Лучше давай поспешим домой. Смотри-ка, дождь собирается! Опаздывать к обеду нельзя, мама будет недовольна, а сеньора Элеонора опять нас отчитает!
Сеньора Элеонора Приньяно, старая экономка и воспитательница Тиары, которая заправляла хозяйственными делами в замке, когда герцог ди Фонди был еще совсем юным, до сих пор исполняла свои обязанности - осуществляла строгий надзор за работой кухни и домашней челяди, делала нужные для дома закупки. Она строго держала в своих крепких руках многочисленную прислугу и работников замка. Из ежедневных приемов пищи сеньора Элеонора умудрялась устраивать целые торжественные церемонии, и очень огорчалась, если кто-нибудь из хозяев опаздывал или отсутствовал во время трапезы. Она также обычно сопровождала свою именитую воспитанницу в церковь либо во время выходов в город. Но совершать конные прогулки ей уже было не под силу. В таких случаях неизменными спутниками юной дочери герцога были Джироламо и Лючия, молодая рабыня, компаньонка и наперсница Тиары.
- И правда, пора поспешить, - признал Джироламо, посмотрев на небо, - время заканчивать прогулку. Тем более что моя мать, как всегда накануне твоего дня рождения, прибудет в замок - на помощь сеньоре Приньяно. Если опоздаем - влетит от обеих!
- Так мы договорились - в полночь у меня в спальне, - уточнила Тиара, взглядом показывая Лючии, что меры предосторожности как всегда должны быть соблюдены.
- Ну, что с тобой поделаешь, - проворчал юноша, прекрасно зная, что она не отступит, а он на все согласится. - Только обещай, что будешь осторожна.
- Как всегда, - засмеялась девушка, пришпоривая свою горячую лошадку.
Чтобы быстрее добраться до замка герцога ди Фонди, им пришлось покинуть лесную дорогу и спуститься ближе к морю. Вход в Гаэту охраняла древняя башня, построенная еще сарацинами. Промчавшись галопом по главной улице Гаэты, широкой, мощеной серым камнем, они свернули на узкую кривую улочку, ведущую в гору. Замок был расположен высоко над морем, в краю оливковых рощ и виноградников. Ворота были гостеприимно открыты, через ров, окружающий замок, опущен подъемный мост. Поэтому оба, не придерживая лошадей, промчались под толстыми каменными сводами и лихо остановились у самого мраморного крыльца. Джироламо проворно соскочил с коня и помог сойти Тиаре. Подбежавший мальчик-конюх взял под уздцы лошадей и повел их в конюшню. А Тиара, весело обсуждая завтрашний праздник, поднялась по ступенькам в сопровождении своего верного спутника.
- Мама! Кормилица! Сеньора Элеонора! Мы уже дома! - ее звонкий веселый голосок донесся до Виктории, заканчивающей одеваться к обеду. Как всегда при виде своей красавицы-дочери, герцогиня испытывала радость и гордость с оттенком тревоги. Она любила свою ненаглядную девочку, но постоянное чувство некоторой настороженности никогда не покидало герцогиню. Дочь росла жизнерадостной и раскованной, в атмосфере всеобщего обожания. Единственный ребенок у знатных родителей, она находилась под неусыпным вниманием и чуткой опекой всех домашних. Но после того, как малышку пытались похитить еще совсем крошкой, Виктория постоянно волновалась, когда дочь отсутствовала в замке. Она прекрасно понимала, что нельзя постоянно держать девушку в четырех стенах, но отпуская ее на прогулку, всякий раз чувствовала, что сердце тревожно сжимается и ноет.
Мать первой обратила внимание, что дочь отличается от своих сверстников. Сначала это были только догадки, на которые герцогиня ди Фонди старалась закрывать глаза. Но когда малышка стала подрастать, подозрения переросли в уверенность. Герцогиня чувствовала, что сама причастна к тому, что ребенок рос необычным.
"Это Зеркальная Бэлла оставила свой след, - думала Виктория, наблюдая, как чутко и трепетно относится малышка к любой живой твари, будь то птенец, щенок или жеребенок. Девочка знала, что хочет каждый ее питомец, могла одним взглядом заставить повиноваться любого зверя, и излечивала больных и покалеченных зверушек не хуже врача. Иногда создавалось впечатление, что Тиара безмолвно разговаривает с животными, а они отлично ее понимают. Кроме того, девочка часто предсказывала события, которые должны были произойти в ближайшем будущем.
Глядя на подрастающую дочь, мать неизменно вспоминала остров Искью, где прошло ее детство в семье адмирала флота Прованса, Гаспара Коссы. Ей до сих пор снился старинный разрушенный замок, в который она отправилась со своим другом Балтазаром Коссой. И проклятие призрака Зеркальной Бэллы, заключенной на века в зеркале одним из предков Балтазара, снова звучало в ушах: "Ни один из потомков графов Косса не будет способен любить. Все мужчины этого проклятого рода не смогут спокойно умереть в своей постели. Они будут вечно заниматься разбоем и гибнуть под ударами ножа, топора или веревки! До тех пор, пока я не выйду из этого зеркала в тело животного женского рода черного цвета!"
"Когда зеркало в старом замке треснуло, я поняла, что дух Зеркальной Бэллы перешел в мою пантеру. А дух ее еще нерожденного ребенка вырвался на свободу вместе с ней, и я догадываюсь, в кого он вселился - ведь тогда я носила под сердцем Тиару, - в сотый раз твердила себе герцогиня. - Стремление снять проклятие с Балтазара обернулось для меня вечной тревогой за дочь".
Ничего плохого в том, что дочери была дана власть над животными и птицами, герцогиня не видела. Но страх, что об этом может узнать кто-либо из посторонних, постоянно терзал ее душу. Способность девочки к ясновидению - вот что внушало наибольшую тревогу. Виктория слишком хорошо помнила, как по доносу знакомых пророчица Яндра делла Скала, бежавшая из Вероны, и Балтазар Косса были брошены в застенки инквизиции. Ни высокое положение в обществе, ни связи и богатство не могли спасти от костра, если Святая инквизиция признавала в обвиняемом еретика. И если Яндра была обвинена в колдовстве из-за сеансов гадания, то Тиаре люди могли приписать обвинения пострашнее. Поэтому о судьбе дочери слишком часто поминала Виктория в своих молитвах, обращенных к Святой Деве. И еще об одном просила она - подарить ей снова радость материнства. У них с герцогом Роном ди Фонди кроме Тиары, не было больше детей, а она все еще мечтала родить герцогу наследника.
Отношения между супругами с годами не потеряли пыла, и с течением счастливых, прожитых вместе лет, стали еще более близкими и нежными. Рон ни разу за эти годы не упрекнул жену. Он ни единым намеком не показал, что его огорчает такое положение дел. Но инстинктивно Виктория чувствовала, что часто после ночи, проведенной в любви и страсти, Рон невольно смотрит на нее с затаенной надеждой. И тогда ее сердце сжималось от любви, нежности и бессилия - она чувствовала, что рождение сына сделало бы герцога счастливейшим человеком.


Глава 2. Знак Святой Троицы


- Может быть, все-таки передумаешь, - умоляюще прошептал Джироламо, проскользнув в полночь в спальню Тиары.
Дверь ему открыла компаньонка, обычно спавшая в комнате хозяйки у входа на большом тюфяке. Совсем маленькой ее купили на невольничьем рынке, и теперь эта двадцатилетняя девушка, получившая при крещении имя Лючия, справлялась с обязанностями подруги, наперсницы и компаньонки. Она получила прекрасное образование и воспитание вместе с Тиарой, научилась причесывать роскошные волосы госпожи в замысловатые прически, отлично разбиралась в драгоценностях, покрое нарядов и качестве материи. Лючия, имя которой Тиара с детства сократила до Лю, была постоянной тенью и наперсницей своей госпожи. Ее охотно посвящали в маленькие тайны, которые Тиара скрывала даже от любимых родителей. Единственное, чего ей не позволялось - тайно отлучаться вместе с ней из замка. Лю должна была находиться в комнате и в случае чего страховать свою госпожу от случайных посещений и нескромных расспросов. Джироламо и Тиара настолько привыкли к обществу этой не слишком красивой, но по своему миловидной и скромной компаньонки, что не скрывали от нее своих детских шалостей. Лю в ответ платила им искренним восхищением и всегда заботливо защищала их.
Еще маленьким ребенком Тиара выбрала себе комнату, в которой когда-то жила ее бабушка, мать герцога Рона ди Фонди. Родители были просто поражены ее выбором, но решили, что это знак провидения. После смерти матери Рон закрыл комнату, и она была необитаема лет двадцать. Тиара снова наполнила ее жизнью и детским смехом. Позже девочка случайно узнала, что из ее комнаты потайная дверь ведет в древнее подземелье. Оттуда можно было незаметно выбраться из замка прямо в густые заросли орешника на склоне горы. Прогулки в одиночестве она совершала очень редко. Обычно ее неизменным спутником был Джироламо. Но и он опасался слишком часто покидать замок - неприятности могли поджидать их за каждым кустом.
А Тиара в лесу чувствовала себя уверенно и спокойно. Она прекрасно знала тайные тропки и затерянные от любопытных глаз полянки. К удивлению мальчика, ее слушались все обитатели леса, а она могла в любой момент сказать, что хочет зверь или птица. Голуби и куропатки слетались ей на колени, белки и кролики ели из рук, змеи сжимались в кольца и неслышно выползали из высокой травы.
- Что ты делаешь, - озадаченно воскликнул он, когда Тиара впервые у него на глазах смело подошла к волчьим детенышам и стала играть с ними. - Сейчас вернутся волки-родители и нападут на нас. Бежим скорее отсюда!
Но вернувшиеся волки спокойно отнеслись к выходке девочки. Они улеглись на краю поляны, время от времени внимательно посматривая на малышей.
- Ты что, умеешь с ними говорить? - допытывался он, не веря своим глазам.
- Я читаю их мысли, а они - мои, - попыталась объяснить Тиара. - Не удивляйся, моя мама сказала, что во мне живет дух черной пантеры, которая когда-то спасла ей жизнь. Ни один обитатель леса ничего плохого не сможет мне сделать. Наоборот, они всегда придут на помощь, если я их позову.
- Глаза у тебя точно как у пантеры, - признался Джироламо. - Как сторого посмотришь на меня, так и хочется попятиться назад. Такие же золотистые и сверкают, точно камни в кольцах твоей матушки.
- А у тебя - серые, как наше море в пасмурный день, - засмеялась Тиара. - И видишь ты лучше и дальше всех воинов в замке. Так что у каждого свои преимущества.
Вот и сейчас, когда Джироламо в очередной раз хотел уберечь Тиару от ночного похода, она так посмотрела на него своим взглядом цвета меда, что он тут же прикусил язык и смирился. Девушка уже была одета в платье простой крестьянки и нетерпеливо постукивала ножкой, пока юноша возился с кинжалами, пряча их в складках одежды. Его обязанностью было защищать подругу, и он никогда не покидал замок безоружным. Тиара тоже всегда имела при себе маленький изящный стилет, которым искусно владела.
Тщательно прикрыв за собой двери, они осторожно спустились в подземелье по крутой каменной лестнице. Хотя уже много лет подземным ходом никто не пользовался, проход был почти свободен. Лишь кое-где разрушившаяся от времени кладка загораживала дорогу, но большая часть стен представляла собой естественную галерею, созданную в скальном массиве самой природой. Плесень и животные не нашли себе приют в этом сухом и хорошо проветриваемом месте. Поэтому друзья шли без опаски, скупо освещая путь маленьким смолистым факелом, который зажег Джироламо, едва они стали спускаться вниз.
Выйдя на склоне горы, они отважно преодолели колючие заросли, надежно скрывавшие вход, и направились к домику лесоруба, жившего неподалеку. Джироламо отвязал лошадей, которых предусмотрительно оставил с вечера под опекой старого дровосека, и прогулка началась.
- Я так люблю звуки ночного леса, - негромко сказала Тиара, с удовольствием вдыхая пряный запах хвои. - Так бы и бродила по лесу, слушая ночную песню... Ты чего оглядываешься по сторонам?
- Ищу клевер, - шутливо отозвался Джироламо, - надо ведь иметь при себе знак Святой Троицы - трилистник, разве ты забыла, что рассказывала нам матушка? Может, и тебе сорвать?
- А у меня он есть, - отозвалась Тиара, доставая золотую цепочку из выреза платья. - Вот он, мой талисман!
Она показала медальон в виде трилистника. В серебристом свете луны юноша разглядел золотое украшение и спросил:
- А что это на цепочке рядом с трилистником?
- Ах, это, - поглаживая тонкими пальчиками перстень, сказала Тиара, - это еще один талисман. Трилистник - подарок отца. А перстень дала мне мама. Он принадлежал когда-то моей бабушке, матери отца. И когда я перешла жить в ее комнату, мама подарила мне перстень, попросив беречь его - это фамильная реликвия.
- Что-то твой фамильный перстень не производит должного впечатления, я думал, что драгоценности герцогов должны быть сплошь усыпаны бриллиантами, а здесь простой черный камень...
- А вот и непростой! - горячо возразила Тиара. - Если повернуть его к свету под особым углом, вот так, то сможешь увидеть...
- Действительно, что-то сверкает внутри, - отозвался Джироламо, вглядываясь в необычный камень. - Только не могу разобрать, что там. Слишком темно.
- Рассветет, увидишь, - пообещала девушка. - А теперь - тише, скоро то место, где я повстречала рыцаря-эльфа.
- Не стоит ждать его посредине дороги, - осторожно посоветовал юноша. - Может, спрячемся сами и скроем в чаще лошадей?
- С дороги свернем, но с лошадей сходить не будем, - решительно возразила девушка. - На этот раз я твердо намерена догнать рыцаря. Иначе придется ждать еще семь лет, чтобы повстречать его снова.
- Ты хочешь сказать, что если какой-нибудь всадник появится на этой лесной дороге, мы станем его преследовать? А если это окажется какой-нибудь странствующий искатель приключений? Он может принять нас за разбойников и станет защищаться с оружием в руках! Или, что более вероятно, мы вовсе никого не встретим? Такая темнота кругом!
- Нет, - прошептала в ответ девушка, настороженно прислушиваясь к шорохам ночного леса. - Я чувствую, что он где-то рядом и уже приближается ко мне. И знаешь, думаю, тебе все-таки стоит поискать лист клевера. Сегодня он точно не помешает.
Джироламо послушно соскочил с коня, и, отойдя на несколько десятков шагов, стал внимательно присматриваться к траве, пытаясь отыскать нужное растение. Наконец он, радостно хмыкнув, присел и сорвал крупный лист клевера.
- Смотри-ка, все-таки я его нашел, - обернулся он к подруге, показывая зажатый в руке листок.
Приближающийся звук заставил его вздрогнуть. Чутким ухом он услышал мерный стук лошадиных копыт. Джироламо бросился к своему коню, но не успел пробежать и нескольких шагов, как мимо промелькнул всадник на крупном черном скакуне. Через секунду вслед призраку, заставив свою лошадь сделать гигантский скачок, бросилась Тиара.
Уронив листок, который с таким трудом разыскал, Джироламо подбежал к своему коню, вскочил в седло и помчался вслед за подругой и рыцарем-эльфом. Как ни старался юноша, но двое всадников сильно опередили его, стук копыт бешено несущихся впереди лошадей вскоре стих, и Джироламо гнал своего скакуна просто наугад.
- Еще, ну еще быстрее, - мысленно подгоняла свою лошадку Тиара, боясь, что всадник на черном коне скроется из глаз. Умное животное, чувствуя нетерпение и настойчивость своей хозяйки, напрягало все силы, чтобы не отстать от всадника, конь которого быстро удалялся.
- Все равно я догоню тебя, - закусив от напряжения губу, думала девушка. - Я настигну тебя, в этот раз ты от меня не скроешься!
Она и сама не понимала, что с ней творится. Догнать всадника на черном коне - вот что полностью поглотило ее, одно это желание заполнило душу. Не упуская его из виду, она настойчиво гнала вслед, с радостью убеждаясь, что расстояние между ними начало медленно сокращаться.
Вдали показался свет, и через несколько минут Тиара с удивлением различила сквозь темноту леса большой круг, образованный горящими факелами. Рыцарь-эльф направлялся прямо туда, где центре круга ярко горел большой костер. Вокруг огня в разных позах лежали на земле какие-то темные фигуры. Все было точно так, как рассказывала в детстве кормилица. Тиара поняла, что спящие - эльфы, пленники Черного рыцаря, бывшие когда-то людьми. Голос рассудка на мгновение взял вверх, и ей захотелось вдруг повернуть назад. Обернувшись, она поняла, что преследовала рыцаря одна. Джироламо отстал, или потерял в темноте дорогу. Но гордость не позволяла ей пойти на попятную, и девушка решила продолжить преследование.
Черный конь постепенно замедлял бег, приближаясь к горящему кругу, Тиара также замедлила ход, не упуская из виду рыцаря. И только когда он окончательно остановился, она вдруг почувствовала, как внезапно похолодело в груди - рыцарь стал разворачивать коня в ее сторону.
Ее лошадка остановилась и тревожно забила копытами, тяжело дыша после бешеной скачки. Тиара, словно во сне, не отрываясь смотрела, как медленно приближается огромный черный конь, неся на себе странного всадника. Крупная фигура была закутана в зеленый плащ, а голова скрывалась под большим капюшоном. Подъехав совсем близко, рыцарь-эльф откинул капюшон, и она с удивлением взглянула в бледное лицо, обрамленное совсем светлыми волосами и небольшой русой бородкой. Он молча спешился и подошел, чтобы помочь ей сойти с лошади. Тиара подала ему руку, с опаской ожидая, что сейчас ее пронзит мертвенный холод. Но к ее удивлению, рука рыцаря оказалась теплой и крепкой. Он подхватил ее за талию и осторожно поставил на землю. Все также молча, он стоял рядом, не выпуская ее из рук и внимательно рассматривал. Тиара впилась взглядом в лицо незнакомца, пытаясь в свете факелов и костра запомнить каждую черточку удивительного лица. Она не смогла бы сказать, сколько прошло времени - минута или целая вечность - мир словно замер вокруг них.
Рыцарь-призрак был молод, выше Тиары почти на голову, так что ей пришлось смотреть на него снизу вверх. Она с изумлением разглядывала его бледное лицо с тонкими чертами; крупные глаза казались прозрачными, серебристыми и вовсе неземными. Густые светлые волосы падали на плечи и рассыпались крупными кольцами. Не в силах преодолеть искушение, она подняла руку и дотронулась до этих белых прядей.
И в тот же миг услышала отчаянный крик Джироламо:
- Не смей ее трогать!
Она даже не успела оглянуться на этот отчаянный крик. Рыцарь сделал молниеносный шаг вперед и резко оттолкнул ее в сторону, заслонив собой.
Острое лезвие стилета, пущенное меткой рукой, вонзилось в грудь эльфа. Он покачнулся от сильного удара, и недоуменно посмотрел на рукоятку, торчащую из складок плаща. Ухватившись за нее, рыцарь с силой выдернул кинжал из собственной груди. Высоко подняв в руке окровавленное оружие, призрак разжал пальцы, и стилет упал, глубоко воткнувшись в мягкую землю.
Все еще не веря своим глазам, Джироламо выхватил из-за пояса второй кинжал, но пустить его в дело не успел. Стрела, вонзившаяся в плечо, заставила его застонать от боли и разочарования - он так надеялся уничтожить чудовище, посмевшее прикоснуться к беззащитной девушке. Закачавшись и напрягая последние силы, он попытался метнуть кинжал, но покатился из седла, потеряв сознание.
- Джироламо! - горестно охнула Тиара, бросаясь к юноше, лежавшему у ног своего коня без движения. - Джироламо, ты жив?
Упав перед ним на колени, она лихорадочно ощупала рану, из которой торчала стрела и текла кровь, заливая траву вокруг, оторвала нетерпеливым движением кусок своей нижней юбки и попыталась перевязать. И только поняв, что стрелу вытащить не удасться, она медленно поднялась с колен и повернулась к рыцарю-эльфу, который неподвижно стоял у нее за спиной.
- Это ты виноват в смерти Джироламо, - сжав руки в кулаки, она двинулась в его сторону, жестко чеканя слова, и словно пытаясь испепелить взглядом.
Тот молча развел в сторону руки ладонями вверх, показывая, что совершенно безоружен.
- Значит, стрелу выпустил кто-то из твоих слуг - эльфы они или дьяволы, но ответят за смерть моего друга!
Все также не говоря ни слова, рыцарь нагнулся, выдернул из земли стилет, которым юноша пытался убить его, и протянул девушке.
- Ты хочешь сказать, что он напал первым, - все также сердито прошипела она, - но ты-то бессмертен, тебя убить нельзя, я сама только что была свидетелем, как ты вырвал у себя из груди клинок. А Джироламо не имел от тебя никакой защиты!
Одним резким движением руки рыцарь рванул застежку своего зеленого плаща и сбросил его на траву. Тиара увидела на широкой груди золотую цепь, крупные звенья которой заканчивались круглым диском с изображением сурового лица мужчины в окружении пламени. В свете костра изображение казалось живым, а сверкающие драгоценными камнями глаза просто завораживали. С трудом отведя взгляд от золотого лика, она подняла руку со стилетом и замахнулась, угрожающе крикнув:
- Я не боюсь тебя, бессмертный!
Увидев занесенный сверкающий кинжал, рыцарь рванул рубашку у себя на груди, и Тиара с изумлением увидела тонкую струйку крови, текущую из-под золотого диска. Она медленно опустила руку с кинжалом и подошла ближе. Дотронувшись до обнаженной груди рыцаря, девушка поняла, что вымазала руку в крови.
- Так это твой талисман-диск задержал стилет Джироламо! - охнула она, потрясенно разглядывая свои окровавленные пальцы. - Значит, тебя тоже можно ранить или убить? Но все равно, дух ты или эльф, верни мне Джироламо, слышишь! Сейчас же!
- Кто... он... тебе..., - медленно подбирая слова, произнес рыцарь.
Голос его, глубокий, густой и чуть хрипловатый, потряс ее не меньше, чем сознание того, что дух разговаривает. Она решила, что не отступит, и с вызовом произнесла:
- Джироламо - мой брат!
- Не возлюбленный? - все так же медленно и недоверчиво спросил незнакомец, сдвинув темные густые брови, которые создавали резкий контраст со светлыми глазами и волосами.
- Нет, он - мой брат, - отрицательно покачала головой девушка. - Так ты вернешь мне его? - с надеждой посмотрела она, стараясь не замечать красного ручейка на светлой коже груди, обильно покрытой волосами. - Вернешь?
- Что взамен? - он положил ей на плечо тяжелую руку, как будто она могла от него убежать или исчезнуть навсегда.
- Все, что захочешь, лишь бы Джироламо был жив! - с вызовом, почти на грани отчаяния произнесла Тиара, скрестив янтарный сверкающий взгляд с серебристыми глазами призрака.
- Твою душу - взамен жизни брата?
- Что?!
- Обручись со мной. Он будет жить.
- Согласна, - отчаянно выкрикнула Тиара, чувствуя, что если помедлит еще немного, то либо потеряет сознание, либо бросится бежать прочь, куда глаза глядят.
Рыцарь торжественно снял тяжелую цепь и надел на шею девушки. Ощутив на себе тяжесть золотого диска, она с вызовом подняла вверх подбородок.
"На пощаду не рассчитываю", - казалось, хотела сказать она.
- Ярило - Солнце, - сказал рыцарь.
- Это твое имя?
Он отрицательно покачал головой в ответ и ткнул пальцем в изображение на диске. Затем положил ладонь себе на грудь.
- Ивэн.
- Ивэн? - повторила Тиара, - Ивэн! - еще раз произнесла она, запоминая странное имя.
- Ты? - он прикоснулся кончиками пальцев к ее груди.
- Тиара...
Она не отрываясь смотрела и не могла понять, что он хочет, протягивая ей открытую ладонь. - Ты хочешь получить от меня какой-нибудь залог? - наконец догадалась она. Глаза рыцаря сверкнули благодарным пламенем.
"Что же ему дать взамен? - пытаясь собраться с мыслями, гадала девушка. - У меня с собой кроме кинжала, ничего нет".
Рыцарь-эльф еще раз коснулся ее груди кончиками пальцев.
- Ах, он же сказал - обручение, значит, я должна отдать... Откуда же он знает? - удивилась Тиара. Она вынула из корсажа платья свою цепочку и отцепила перстень, который ей подарила мать. Не решаясь выпустить его из рук, она с силой сжала кольцо в кулаке, но незнакомец осторожно и медленно разжал один за другим ее тонкие пальчики.
- Бери, - отчаянным жестом протянула она ему перстень. - Бери же! Никакие драгоценности не стоят жизни Джироламо!
Он отрицательно покачал головой и протянул в ответ руку.
- Хорошо, - вздохнула Тиара, - ты прав. Я обещала.
Она надела ему на палец перстень, а он в ответ нежным движением задержал ее ручку в своей, нежно поцеловал и нехотя отпустил. Затем молча подошел к своему черному коню, достал что-то из седельной сумки и направился в сторону неподвижно лежащего Джироламо. Сняв повязку, неумело наложенную девушкой, он надломил оперение стрелы и одним резким движением вытащил ее с другой стороны за наконечник. Затем смазал рану какой-то остро и пряно пахнущей мазью и туго забинтовал. Одним рывком подняв юношу, призрак перекинул неподвижное тело через седло, крепко перевязав ремнем.
- Ты отпускаешь нас обоих? - недоверчиво спросила Тиара, когда он поднял ее на руки, чтобы посадить на лошадь. Рыцарь кивнул в ответ, усаживая девушку поудобнее.
- Мы еще встретимся? - Теперь уже Тиара смотрела на него сверху вниз. Он поднял на нее серебристые глаза, поднес перстень, которым она с ним обручилась, к губам и поцеловал.
- Помни меня! - это было последнее, что услышала девушка, когда ее лошадь рванула с места.
И еще долго-долго звуки глубокого хриплого голоса заставляли просыпаться ее по ночам.


Глава 3. Архидиакон собора Святого Евстафия


- Признайся, Яндра, со мной ты получила больше, чем смогла бы увидеть в своем волшебном хрустальном шаре. Все твои гадания и чародейства с черепом меркнут перед сегодняшней действительностью. И все это теперь твое, неужели ты не рада, любимая?
Обводя глазами огромный зал роскошного дворца в Риме, в котором поселилась Яндра делла Скала, приехавшая всего несколько недель назад, Балтазар Косса радостно улыбался.
- Это тебе не шаткая палуба нашего корабля. И вокруг не загорелые пиратские рожи, а великолепные картины и утонченная позолота. Конечно, сам Вечный город находится в сейчас в довольно плачевном состоянии, но это ненадолго. Ты могла бы быть более благодарной - я вытребовал у папы Бонифация IX самый роскошный из сохранившихся дворцов. И все это для тебя, моя звезда!
(Бонифаций IX, в миру - Пьетро Томачелли, родом из Неаполя - папа римский со 2 ноября 1389 по 1 октября 1404. - прим. авт.)
Яндра делла Скала, которой уже исполнилось тридцать восемь, была все еще хороша. Стоя посреди дворцовой залы в роскошном наряде, она блистала красотой зрелой и уверенной в себе женщины, вознесенной судьбою на недосягаемую простым смертным высоту. Она лишь усмехнулась в ответ на слова любовника, но ее прекрасные черные глаза оставались грустными и бездонными.
- Я действительно благодарна тебе, Балтазар, - тихо произнесла она грудным голосом, который всегда так восхищал его. - Гораздо приятнее жить во дворце в роскоши и знать, что ты теперь в безопасности. Но в море я тоже чувствовала себя прекрасно - ведь рядом всегда был ты. А теперь мы с тобой видимся нечасто - твои обязанности требуют постоянных разъездов. Жить одной, даже в роскошном дворце - удобно, но скучно, особенно после нашего бурного прошлого.
- А кто требовал, чтобы я покончил с пиратством и зажил мирной жизнью? - крупные карие глаза на породистом лице бывшего пирата сверкнули негодованием. Брови взлетели вверх, а губы упрямо сжались. Он был на четыре года старше своей любовницы. Унаследовав черты знатных предков - римских патрициев - Балтазар Косса своей тяжеловесной разбойной красотой очаровывала женщин буквально с первого взгляда. Хищное и надменное выражение его лица ничуть не отпугивало представительниц прекрасного пола, оно завораживало и заставляло сдаться тут же, сейчас и без боя. Новое назначение придавало ему уверенности и достоинства, что еще больше привлекало женщин. Прошло пятнадцать лет, с тех пор, как он потерял во время шторма весь свой флот. Лишь четверо спаслись в ту страшную ночь в маленькой лодке - капитан Балтазар, Яндра делла Скала, Ринери Гуинджи и Гуиндаччо Буонакорсо. Все четверо дали Господу клятву - служить Святой церкви, если останутся живы. И Господь услышал их молитвы. Лодку выбросило на берег неподалеку от Ночеры, где в это время пребывал папа Урбан VI. Прекрасно осведомленный о пиратском прошлом Балтазара Коссы, он тем не менее, взял к себе на службу его, Ринери и Гуиндаччо. Папе, который в то время вел войну с королевой Маргаритой и ее десятилетним сыном Владиславом, нужны были преданные люди, готовые выполнить любое поручение. За прошедшие годы Балтазар сумел не только вернуть себе утерянное богатство, но и захватить немалую власть. Смерть папы Урбана VI лишь расчистила ему дорогу к цели. Богатство племянника папы, трагически утонувшего на пути в Рим, досталось Балтазару. Но это не остановило его честолюбивых стремлений. Тиара папы римского - вот на что рассчитывал теперь Балтазар Косса, граф Беланте. Но тайная цель была еще впереди, а пока... Пока надо было набраться терпения, жить и бороться, презирая условности, переступая через трупы врагов, чтобы любыми средствами открыть себе дорогу к заветной тиаре.
- Ты и мать столько лет уговаривали меня бросить море и разбой, чтобы стать священником. И вот теперь, я - архидиакон собора Святого Евстафия и правая рука папы Бонифация IX, могу сказать - у нас с тобой все еще только начинается. Открою тебе секрет - очень скоро меня возведут в сан кардинала. Когда умер папа Урбан VI, разве не предсказывал я, что изберут такого папу, который нам нужен? Признайся, что я был прав, и как отлично все рассчитал мой дорогой братец Гаспар! Петр Томачелли, которого признали папой Бонифацием IX, неаполитанец, давний друг нашей семьи. Он всего на год старше меня и очень молод для "отца всех христиан", но самое главное - он безграмотный невежа. На другой день после восшествия на престол он сразу же позвал меня и объявил: "Назначаю тебя архидьяконом в соборе Святого Евстафия и очень хочу, чтобы ты был при мне в Ватикане. Думаю, грядут большие перемены, и я бы хотел время от времени советоваться с тобой". Как бы не так, "время от времени"! Да он теперь шагу без меня ступить не может!
- Я прекрасно помню, что авиньонский папа Климент VII тут же предал его анафеме! - отозвалась Яндра, и щеки ее порозовели от удовольствия. Новое положение Балтазара поднимало и его любовницу в глазах римского общества. - И как же бушевал Бонифаций IX, услыхав проклятия в свой адрес!
"Пусть все проклятия Ветхого и Нового завета обрушатся на голову римского папы-самозванца, - наизусть процитировал Балтазар. - Пусть покарает Божий меч антипапу и его приспешников, пусть угаснет навсегда светильник их жизни, а души сгорят в адском огне. Пусть будут прокляты, все сторонники папы-антихриста. Да обрушится на них гнев Всевышнего, и будут они отлучены от церкви Христовой и лишены святого Божьего причастия во веки веков". Каково, а? Этот авиньонский французишка мнил себя настоящим наследником престола Святого Петра. И где он теперь? Уже шесть лет как на том свете. А в Риме все еще правим мы. Да, авиньонский понтифик прекрасно знал свое дело, какое убийственное сочинение! - не выдержав, расхохотался Косса. - Но я ответил ему такой буллой, что затмил его красноречие в десятки раз! Проклятие было именно такое, как хотел Бонифаций: страшное, подобное которому еще не бывало. Слушай!
Балтазар подошел к высокому книжному шкафу, наполовину заполненному свернутыми свитками, вытащил один из них, с гордостью развернул и громко прочел вслух:
"Правителю мрака Сатане, обитающему в глубине преисподней и окруженному легионом дьяволов, удалось сделать своего наместника на земле, антихриста Климента VII главой христианства, дать ему советников-кардиналов, созданных по образу и подобию этого дьявола, сынов бахвальства, стяжательства и их сестер - алчности и наглости. Да ниспошлет на него Господь слепоту и безумие, да разверзнутся небеса и поразят его громами и молниями. Да падет на него гнев Всемогущего и Святых Петра и Павла. Да будет проклята пища его и все его добро, и псы, охраняющие его, и петухи, для него поющие. Пусть ад поглотит его живым, как Анания и Санфира, оболгавших Господа. Да падет на него проклятие Девы Марии и всех святых, да постигнут его страшнейшие пытки ада, как губителя церкви. Пусть разверзнется и поглотит его земля, и даже имя его навсегда исчезнет с лица Вселенной. Пусть все и вся объявят ему войну, пусть стихия и люди восстанут против него и уничтожат. Пусть жилище его превратится в пустыню. Пусть святые при жизни помутят ему разум, пусть ангелы после смерти препроводят его черную душу во владения Сатаны, где дьяволы, несмотря на заключенное с ним соглашение, будут истязать его за содеянные им преступления. Пусть Всемогущий и все святые пошлют вечное проклятие наместнику Сатаны и его советникам-кардиналам, подобное тому, каким был проклят Иуда Искариот и Юлиан Отступник. Пусть погибнут все сторонники антихриста Климента VII, как погибли Диаклитиан и Нерон. Да будут сочтены их дни и достойны сожаления. Пусть обрушатся на них невзгоды и голод, пусть поразит их проказа и другие болезни. Да будет проклят их род, да не поможет им молитва, не снизойдет на них благословение. Пусть будет проклято любое место, где они живут, и то, куда они переедут. Проклятие всем, кто не признает Бонифация IX! Пусть преследует их проклятие днем и ночью, всечасно, едят они или переваривают пищу, бодрствуют или спят, разговаривают или молчат. Проклятие им отныне и во веки веков, до второго пришествия. Пусть дохнут они, как собаки или ослы, и волки пусть разрывают их смрадные трупы. И пусть вечно сопутствует им Сатана и его черные "ангелы". Аминь!".
Балтазар, обладавший отличной памятью и красноречием, так образно прочитал почти наизусть свое собственное сочинение, что Яндра не могла оторвать от него восхищенных глаз, упиваясь выразительностью его звучного голоса.
- Эта анафема читалась во время каждой литургии во всех церквах, - проронила она, улыбаясь помимо своей воли. Смуглое лицо с высокими скулами и точеным вздернутым носиком осветилось непритворным восторгом. - И все шептались, что новый папа необычайно красноречив и умен, - уже миролюбиво прибавила она, протянув Балтазару тонкую изящную руку.
- Бонифаций не понимает почти ничего из того, что пишут ему в документах. Подписывается, и то с трудом! Зато действительно обожает мои сочинения, - презрительно бросил Балтазар, сворачивая свиток. Он поднес душистую ладонь любовницы к губам. - Ох, Яндра, папа алчен до такой степени, что удовлетворить его аппетиты не могу даже я. Он продает церковные должности и посты, потом перепродает еще несколько раз, и не обращает внимания, кому. Ему нужны только деньги и ничего кроме них!
- Но это же не так плохо, милый, - произнесла Яндра, положив ему на плечи свои прекрасные руки, унизанные браслетами и кольцами. - Такого человека ты сможешь легко держать в руках и осуществлять за его спиной свои собственные планы.
- Да, уж лучше такой невежа, чем умный мерзавец, - охотно подтвердил Балтазар. - Во французском Авиньоне после смерти Климента продолжает сидеть этот старый упрямый мул, испанец Педро де Луна, который величает себя законным папой Бенедиктом XII. Думаю именно он попортит нам еще немало крови.
(Бенедикт XIII, Педро де Луна, папа с 28.09.1394 по 26.07.1417. Был низложен Констанцским собором 26 июля 1417 года. Прожил 102 года, - прим. авт.)
Янлра вопросительно взглянула на Балтазара, в ее живых умных глазах замерцали искры понимания. И Балтазар клюнул на ее безмолвный призыв к откровенности.
- У нас свое собственное видение карты Европы, - самодовольно похвастался он любовнице. - Неужели ты думаешь, что я просто так мотаюсь по Италии и уговариваю дураков, которые рвут ее на части. Они не понимают того, что знали великие римляни и в чем уверен я - наша сила - только в единстве. Разорванная на города-республики, герцогства и королевства Италия будет постоянно подвергаться нападениям со стороны завоевателей, откуда бы они не пришли. Покровитель Гаспара, герцог Прованса Луи Анжу и его жена Иоланта Арагонская имеют такие же права на Неаполитанский трон, как и Владислав. При их поддержке мы создадим небывалый союз - Анжу объединят власть светскую, а я заберу в свои руки духовную. Я пристрою своих братьев на высокие посты - под руководством Гаспара и моим покровительством Джованни и Микеле станут кардиналами. Кроме того, сестра просила за своего сына, молодого Бранкаса. Мальчик тоже станет кардиналом. И тогда мы всех будем держать в крепком кулаке, даже кондотьеров, воюющих друг с другом и продающихся при первой возможности тем, кто больше заплатит. Погоди еще немного - такие дела здесь начнутся!
- Неужели снова война с королем Владиславом? - испуганно спросила Яндра. - Ты опять ввяжешься в драку? Ведь тебя, как папского легата, первым пошлют сражаться!
- Пока об этом речь не идет, - отмахнулся Косса. - Более того, Гаспар считает, что сейчас с Владиславом нужно пойти на временное перемирие - пока перевес на его стороне. Этот малыш за десяток лет успел превратиться в настоящего волка - алчного и беспощадного. А мы только собираем силы, - посетовал Балтазар, удобно устраиваясь за роскошно накрытым столом и приглашая подругу занять место напротив. Выбрав кусок пожирнее, он обильно полил его дорогим соусом. Слуги по приказу Яндры отсутствовали, так что наш будущий кардинал не боялся, что их разговор подслушают. - Сначала надо срочно добыть папе еще денег, не обидев и себя, разумеется. У меня появилась прекрасная мысль на этот счет. Это связано с юбилеем, - пробормотал Косса, набив рот.
- С юбилеем? - Яндра поднесла ко рту небольшой кусочек, да так и застыла. Она никогда не была любительницей плотно покушать, и до сих пор сохраняла стройность молодой девушки, несмотря на прошедшие годы.
- Впервые юбилейный год был объявлен почти столетие назад папой Бонифацием VIII, который хотел внести некоторое оживление в жизнь разоренного Рима, а заодно прекрасно заработать. В 1300 году нескончаемые толпы паломников начали стекаться в Вечный город, как это и предвидел папа. Люди покидали родные земли и, пользуясь самыми различными средствами передвижения, спешили в Рим, чтобы посетить собор святого Петра, помолиться там и удостоиться отпущения грехов. Папа установил, что этот "сбор христиан" (тогда он еще не носил названия "юбилея") будет проводиться теперь каждые сто лет. Но следующий папа Климент VI очень справедливо решил, что срок надо сократить до пятидесяти лет, иначе не все в этой жизни смогут успеть получить прощение, а самое главное - заплатить Святой церкви за это удовольствие.
- Что ж, это разумно, - усмехнулась Яндра, катая пальчиком по столу кусочек лепешки. - А ты надоумил Урбана сократить этот срок еще больше - до 33 лет, связав это с возрастом Христа...
- Но так как паломничество было связано с вывозом большого количества денег из государства, король запретил французам ехать в Рим. На дорогах и у границы Франции была выставлена специальная стража, чтобы воспрепятствовать движению людей. Ломбардия также не пустила паломников к нам, и церковь много потеряла, - посетовал Балтазар, проглотив очередной кусок жаркого и запивая глотком крепкого вина. - Но теперь у меня появилась мысль еще интереснее! Если людей, желающих продать свои грехи церкви и получить прощение, не пускают в Рим, то Рим сам готов прийти к ним в дом!
- Боже, ты додумался... - Яндра удивленно подняла на него глаза цвета ночи.
- Да! Уже все решено, - выкрикнул Балтазар, наслаждаясь изумлением на лице собеседницы. - Я еду в Милан к Джованни Галеацо Висконти заключать соглашение. Теперь христиане смогут купить индульгенции и с ними прощение грехов прямо на месте, а стоить они будут всего на треть дешевле! Конечно, папа издаст буллу (которую я, кстати, уже написал), что для получения индульгенции с отпущением грехов верующие должны прежде исповедаться у местного священника. Продажа индульгенций будет объяснена заботой о "спасении души". Людям не надо будет тащиться в Рим, а мы получим небывалый урожай от продажи!
- Возьми меня с собой! - загорелась Яндра. - Мне хочется познакомиться с правителем Милана...
- А заодно отблагодарить Джан Галеацо за изгнание твоего дядюшки Антонио из Вероны, - сарказм в голосе Балтазара заставил Яндру покраснеть. - Ведь это Антонио приказал убить своего брата Бартоломео и твоего отца, а тебя заставил бежать из Вероны в объятия старика ди Санта-Кьяра. И смылся от Висконти дядюшка Антонио с супругой не куда-нибудь, а в Венецию, которая теперь уже навсегда оказалась владелицей Вероны, вместе с Падуей и другими городами, когда-то принадлежавшими могущественному роду делла Скала. Впрочем, ваш род уже давно находился в упадке, теряя город за городом, некогда завоеванные великим Кангранде, покровителем Данте, от которого последний так и не дождался объединения всей Италии. Зато Балтазар Косса постарается осуществить задуманное и не остановится ни перед чем!
- Если бы Висконти изгнал Антонио не в 1378, а раньше, может, мой отец сейчас до сих пор правил Вероной, - глухо пробормотала она, скрывая раздражение, навеянное неприятными воспоминаниями.
- Ну да, а я бы женился на тебе после того, как мы вырвались из лап Капитанов Святой Марии. И не стал снова пиратом, а заполучил титул герцога и правителя Вероны. И занялся войной с соседями, чтобы отвоевать земли, принадлежавшие твоим расточительным родственникам. Какие возможности утеряны, стоило только Висконти немного поспешить!
- Не будем о прошлом, Балтазар, его уже не вернуть, - упавшим голосом сказала Яндра и встала из-за стола. Она уже поняла, что совместной поездки не будет. - Ты снова уезжаешь надолго, а я опять остаюсь скучать без тебя.
- Зато вернусь в десять раз более богатым, - заверил Косса, заканчивая трапезу и вставая из-за стола.
- Ты не останешься на ночь? - тут же заподозрила Яндра, окидывая любовника ревнивым взглядом.
- Ну конечно, останусь, - поспешил успокоить Балтазар. - Нам предстоит долгая разлука, и у меня на сегодняшнюю ночь нет более важных дел, чем ты, дорогая. К тому же я настолько утомлен сегодняшними событиями, что крепкий сон не помешает. "Чего не скажешь про утро", - тут же самодовольно улыбнулся он, помня, кто ждет его завтра с утра.
Несмотря на то, что чаще всего Балтазар проводил ночь во дворце с Яндрой, он умудрялся находить себе развлечения и при свете дня. Ревнивая Яндра все еще не могла смириться с мыслью, что у Балтазара постоянно возникали новые женщины и нескончаемые связи. А Косса очень часто не мог с утра решить, какую из римлянок, своих любовниц, предпочесть и осчастливить своим посещением, так как их было слишком много. Как когда-то во время учебы в Болонском университете, он пользовался постоянным вниманием женщин, так и в Риме толпы пылких поклонниц вереницей проходили через его руки. Все еще привлекательный в свои сорок два, Балтазар слыл неутомимым и щедрым любовником. Ни воины, ни ремесленники, ни богатые бездельники не выдерживали с ним никакого сравнения. А сан священника только придавал ему блеска в глазах жительниц Вечного города. Он был не только клерикалом, но и богатым феодалом, молодым, красивым, образованным, находился под покровительством папы, сочетал в себе все достоинства, которых могла требовать от любовника самая взыскательная женщина, будь то знатная дама, женщина из народа или пылкая гетера.
Его верный друг Ринери Гуинджи, с которым он вместе учился в Болонском университете, благодаря поддержке Коссы выдвинулся и стал епископом Фано. Он уже не вспоминал о том времени, когда был пиратом при Балтазаре и палачом при папе Урбане VI. Только Гуиндаччо Буонакорсо, рябой одноглазый гигант, остался простым священником, так как Косса не смог решиться дать ему более высокий сан. Даже сан священника был для него велик. И Гуиндаччо оставался все время с Балтазаром, выполняя роль охранника и усердного наперсника в любовных похождениях. Как когда-то в Болонье окружение Коссы, его "десять дьяволов", подбирали любовниц, уже отвергнутых вожаком, так и Гуиндаччо нередко пользовался тем же, добирая щедрые остатки после любвеобильного святого отца.
Кроме этого, Гуиндаччо не забывал и военных навыков, так как Балтазару было поручено руководить военными силами папского государства. Надо сказать, что это поручение не было чем-то из ряда вон выходящим. И до Коссы, и позже, священнослужители не раз принимали участие в военных походах и даже руководили ими. Обычно они надевали военные доспехи, но им не позволялось брать в руки металлическое оружие - религия запрещала проливать кровь. Некоторые из них с успехом заменяли эти виды оружия вполне "христианскими" - огромными дубинами, которые "служители бога" с силой опускали на головы "врагов церкви". Во всех таких операциях Косса более походил на воина, чем на архидьякона - сказывалась бурная молодость. Он не гнушался оружием, и верный Гуиндаччо, везде его сопровождавший, всегда имели при себе достаточный запас. Папский легат и его телохранитель щедро использовали на войне не только молитвы и дубины.
Но чаще всего одноглазый гигант оказывал услуги совершенно иного плана. Завтра Косса рассчитывал попасть на поле битвы, где его ожидали два соперника. Вернее, соперницы. Месяц назад он увидел на балконе одного из домов двух очаровательных женщин. Гуиндаччо тут же разведал, что это мать и дочь, тридцати двух и четырнадцати лет. Косса сначала овладел матерью, а еще через неделю, став "другом дома", соблазнил и дочь. Он все еще часто посещал их, как только Гууиндаччо Буонакорсо докладывал ему, что хозяин дома ушел.
Кривой негр с удовольствием сидел по утрам в таверне напротив дома любовниц Коссы и потягивал густое вино, внимательно наблюдая за тем, как идут там дела. И только ему подавали знак, что хозяин ушел, Гуиндаччо докладывал, что путь свободен.
Но, покинув этим утром Яндру, Балтазар не нашел в таверне своего рябого слуги. Он подождал еще немного, а затем решил, что с него хватит. Встретиться с хозяином дома ему вовсе не улыбалось, так как слухи о скандале могли дойти до Яндры, жившей в нескольких кварталах отсюда. Разъяренный задержкой, он отправился к Гуиндаччо, обитавшему в домике неподалеку. Уже поднимаясь по лестнице, Косса услышал какой-то приглушенный шум, напоминавший возню, затем послышались звуки женского голоса, нежные и мелодичные, переходящие в сладострастный стон.
- Так этот старый развратник бросил меня из-за обычной бабы! - возмутился Балтазар, с силой налегая плечом на дверь. Не выдержав напора его крепких мышц, она отлетела в сторону.
- Свинья, собачья морда, черная крыса, одноглазый бездельник! - заорал он на Гуиндаччо, который при звуках его голоса в страхе скатился с огромной кровати на пол. Позеленевший от ужаса, он даже не соображал, что делает...
- Вонючий пес, так-то ты служишь мне! - еще громче заорал Балтазар, пиная ногами толстого пузатого негра, бесполезно пытающегося залезть под кровать. - Бросил меня из-за своих грязных страстишек!
- Я не знал, что вы пойдете сегодня к этим двум - матери и дочке, Святой отец, - запричитал Гуиндаччо, размазывая по лицу слезы. - Я думал, что утром вы отправитесь к жене своего брата Микеле - она же вчера вечером передавала вам записку...
- Болван, - в сердцах бросил Балтазар, награждая Гуиндаччо еще одним ударом. - Да, я снова сошелся с этой капризной девчонкой, Микеле нечасто бывает в Риме, они с Джованни всюду следуют за Гаспаром, а ей скучно. Но сегодня у меня были другие планы, а ты, мерзкая скотина, своим безудержным распутством, не дал им осуществиться. И все из-за какой-то...
Косса замер, бросив взгляд на измятую постель, которую только что покинул Гуиндаччо, завороженный красотой обнаженного женского тела, раскинувшегося перед ним. Он окинул оценивающим взглядом бедра, плечи и ноги... Фигура женщины была ему знакома.
- Кожа такая белая и чистая, - подумал Балтазар, намереваясь снять покрывало, которым женщина закутала голову. - Я начинаю понимать этого урода. Из-за такой красоты и я бы забыл о своих обязанностях...
- Господин, лучше убей меня, но ее не трогай, - умоляюще закричал рябой негр, перехватив похотливый взгляд. Он бросился на колени, обнимая ноги хозяина. - Только я один достоин твоей кары!
Оттолкнув Гуиндаччо одним пинком, Балтазар вновь загляделся на обнаженную незнакомку. Пока он спорил с негром, женщина перевернулась на живот, стараясь зарыться головой глубже под подушку. Косса явно забавлялся ее страхом и испугом.
"Не хочет открыть передо мной лицо, чтобы я ее не узнал", - самодовольно подумал он, гладя нежное тело, которое вздрагивало от страха при каждом его прикосновении.
- Будет справедливо, Гуиндаччо, если ты оплатишь мне сегодняшнюю провинность, - великодушно произнес Косса, расстегивая одежду и влезая на кровать.
Буонаркосо застонал от ужаса и захрипел сдавленным голосом:
- Но, Святой отец!
- Ты предпочитаешь, чтобы я открыл ее лицо? - возмущенно повернулся к нему хозяин, - или взял ее, не узнав, кто она?
Балтазар явно наслаждался испугом обоих, и от этого еще нестерпимее становилось его желание. Игра увлекла его своей неожиданностью и тайной.
- Все, что хочешь, Святой отец, только не открывай ее лица, - простонал Гуиндаччо, не в силах оторвать глаз от обнаженной женщины на кровати.
- Как видишь, госпожа, любовника ты себе выбрала самого ничтожного, - назидательно произнес Косса, лаская тело незнакомки. - Он готов отдать тебя любому встречному. Но я великодушен и буду с тобой нежен и ласков, пускай смотрит, как умеют любить святые отцы!
В самый разгар любовной схватки на лестнице послышались громкие голоса, и Гуиндаччо метнулся к двери, поспешно отворяя ее. Балтазар соскочил с кровати и накинул на женщину простыню.
В комнату торопливо вбежали несколько человек, возбужденно докладывая:
- Ваше преосвященство, мы уже три часа разыскиваем вас по городу. Папа срочно требует вас к себе!
- О! - воскликнул Косса, - так скоро! Хорошо, ждите меня внизу.
Он наскоро оделся и привел себя в порядок, затем повернулся к Гуиндаччо:
- Благодари свою счастливую судьбу, негодяй! На сегодня тебя прощаю!
Затем, скинув с женщины простыню, он с удовольствием провел рукой по ее телу, заставив бедняжку сжаться, что было сил.
- Прощайте, дорогая! Жаль покидать вас так рано, прекрасная сеньора, но если захотите еще, я всегда к вашим услугам!



Глава 4. Обручение с приведением
Тихое потрескивание угольков догорающего костра да пение первой ранней пташки - все остальное погружено в крепкий предрассветный сон. Лишь одинокая фигура рыцаря четко выделяется темной громадой на фоне розовеющего восточного неба. Неподвижный и безмолвный, он глядит на дорогу, по которой умчалась Тиара и силится понять - все, что случилось - явь или сон? И лишь обручальный перстень на пальце напоминает о том, что она только что была здесь. Была и исчезла, быть может, навсегда...
Нарастающий сзади дробный топот копыт не в силах вывести рыцаря из задумчивости - он знает, что вернулась не она.
- Ты глядишь на дорогу так, словно надеешься повстречал привидение! - услышав веселую французскую речь друга, Ивэн наконец обернулся и грустно ответил:
- Ты не ошибся, Анри, этой ночью я действительно повстречал привидение, и такое прекрасное, что до сих пор прийти в себя не могу.
- Ты шутишь, друг мой, - рассмеялся Анри, ловко соскакивая с коня, - насколько мне известно, в этих лесах привидения не водятся. Вокруг столько древних замков и развалин дворцов римских патрициев, что лес - последнее место, где может обосноваться приведение.
- И все-таки я повстречал ее здесь, на этом самом месте, и ты представить себе не можешь, что со мной творится теперь! Мне хочется сейчас одновременно смеяться и плакать от счастья! Встретить ее, и тут же потерять, быть может, навсегда - уже в который раз судьба играет со мной злые шутки!
- Ее? Это уже серьезнее, - нахмурился Анри. - Если в дело вмешалась женщина, то я готов поверить в приведения. Ну-ка, Ивэн, рассказывай мне все от начала до конца, иначе я от тебя не отстану. Мы знакомы с тобой уже целых три месяца, а я ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты смелый и храбрый рыцарь из далекой страны. Я рад, что ты согласился помочь мне. И поверь, не в моих правилах лезть другу в душу, но сегодня ты просто сам не свой. Вот уж не думал, что призрак женщины способен в одночасье такого ледяного великана как ты, превратить в мужчину, способного одновременно смеяться и плакать от счастья!
Ивэн посмотрел на своего друга с невольным восхищением. Открытый и веселый нрав Анри был полной противоположностью спокойствию и угрюмой сдержанности его самого. Но, как известно, ничто так хорошо не уживается друг с другом, как две противоположности. Анри был старше Ивэна на восемь лет - ему уже минуло тридцать четыре - но рядом с крупным и величавым русичем француз выглядел эдаким задиристым мальчишкой. Невысокого роста, темноволосый и смуглый, Анри де Лабордэ отличался приятностью и живостью черт и врожденным изяществом движений. Учтивость и изысканность манер сразу выдавала в нем аристократа. Ивэн рядом с ним казался снежным лесным великаном - крепкий, светловолосый и белокожий, несмотря на жгучее итальянское солнце.
- Можешь себе представить, Анри, возвращаюсь я ночью в лагерь по старой дороге, и вдруг слышу за собой стук копыт. Кто-то догоняет меня, причем несется с бешеной скоростью, словно за ним гонится сам дьявол. Сначала я быстро оторвался от преследования, да не тут-то было - он снова меня нагоняет. И только у самого лагеря я разглядел преследователя. Девушка, совсем молоденькая. Каскад темных волос, ямочки на щеках, удивительные янтарные глаза так и сверкают в свете костра. Я просто обомлел от неожиданности и удивления. Почему она гналась за мной - до сих пор для меня загадка. Я помог ей спешиться, и только хотел узнать, почему она меня преследовала, как появился...
- Как! Привидений, оказывается, было два! - бесцеремонно перебил Анри, явно наслаждаясь смущением друга. - Еще одна красавица? А говоришь, что судьба к тебе не благосклонна!
- Нет, - отмахнулся с досадой Ивэн. - У ночной красавицы был спутник, как я потом узнал, ее брат. Хотя сходства между ними ровным счетом никакого, разве что характеры похожи - оба импульсивны и решительны.
Анри ловко стреножил лошадь, накинул на нее шерстяную попону и, с трудом сняв тяжелые седельные сумки, протянул одну из них Ивэну. Оба не спеша направились к костру, взвалив сумки на плечи.
- Значит, твоя незнакомка - не привидение, а обычная девушка, гуляющая по ночному лесу в сопровождении родного брата - никакой таинственности, друг мой! - продолжил Анри прерванный разговор.
- Нет, в ней все было необычным, - возразил Ивэн, вновь представляя свою ночную красавицу. - Она вела себя совершенно необычно, странно говорила загадками и выглядела как фея. - Но ее братец был совершенно земным - и так разозлен что, не раздумывая, с ходу метнул в меня нож.
- Ого, так ты ранен, что же молчал до сих пор?- обеспокоено вскричал Анри. Он сбросил поклажу с плеча и принялся осматривать собеседника, но тот только махнул в ответ рукою.
- Ерунда, просто царапина на груди, - успокоил он друга. - Мой нагрудный знак защитил меня. Но ее братец в ответ получил в плечо стрелу от Назария: тот как раз дежурил возле костра и сразу отреагировал.
- Да, твой оруженосец - парень не промах, умеет попасть в цель с любого расстояния! И что же было потом?
- Брат покатился из седла, точно сноп, а девушка набросилась на меня с кулаками, а затем и вовсе достала из-за пояса нож. Правда, говорила она какие-то странные вещи - что я бессмертный, а Джироламо - ее брат - невиновен...
- Может, они приняли тебя за кого-то другого? - Вопрос был задан уже серьезным тоном. Услышав о ранении, Анри понял, что дело нешуточное и может иметь далеко идущие последствия.
- Ты же знаешь, что я немного понимаю итальянский, но сказать могу едва с десяток слов, поэтому почти все время молчал...
- Боже мой, молчал рядом с хорошенькой и отчаянно смелой девушкой, - вновь озорно подмигнул Анри, - мне бы оказаться на твоем месте. Да какая разница, на каком языке говорить, любой девушке сразу понятно, нравится она мужчине, или нет. И почему я не вернулся раньше тебя! Тогда она погналась бы за мной. А уж я-то умею разговаривать с молоденькими прелестницами, не то, что ты, пень молчаливый! До сих пор я встречал в Италии только одну девушку с янтарными глазами и столь же отважную, как твоя незнакомка. Сколько лет твоему привидению?
- Шестнадцать, может семнадцать, не больше...
Уже совсем рассвело, поэтому Анри пошел по кругу поляны, постепенно туша факелы и передавая их Ивэну, шедшему следом. Сложив их недалеко от костра, друзья переглянулись, осматривая спящих людей.
- Иди, отдыхай, Назарий, - обратился Анри к сидевшему у костра охраннику. - Мы справимся сами.
Слуга и оруженосец Ивэна, невысокий коренастый детина лет сорока, был таким же белокожим и степенным, как хозяин. Рябое лицо, сплошь покрытое веснушками и щербленое оспинами, широко расставленные голубые глаза и рыжие волосы, крупные белые зубы и курчавая борода - облик Назария не привлекал красотой и изысканностью. Ширококостный и широкоплечий, он невольно внушал уважение какой-то первобытной силой. Глядя на Назария, первое сравнение, которое приходило на ум - крепкий, кряжистый, узловатый дуб, потрепанный бурями, живущий наперекор всему, непоколебимо и упрямо вцепившись мощными корнями в землю. Услышав приказ Анри, он спокойно кивнул косматой гривой рыжих волос и мгновенно уснул, устроившись рядом с другими на траве.
- Как жаль, дорогой друг, но это не та женщина, которую я разыскиваю, - продолжал Анри, усаживаясь поудобнее на бревно возле огня. Сгребая раскаленные угли в кучу, он стал подкладывать в угасающий костер новые ветки. - Моей сестре Виктории сейчас должно быть тридцать семь. Обещай мне, что если тебе когда-нибудь встретится привидение постарше, но с такими же глазками, позвать меня. Надеюсь, твоя незнакомка знатного рода?
- Откуда мне знать? Да и не имеет это никакого значения, - пожал плечами Ивэн и уселся рядом. - Главное - что она существует. И что мы сегодня встретились!
- Вернее, она нашла тебя, - уточнил Анри. - Ведь гналась девушка за тобой, а ты убегал. Опиши мне ее, как она одета, как разговаривает, может, живет здесь неподалеку? Тогда мы быстро отыщем ее. Если, конечно, ты хочешь встретиться с ней еще.
- Как ты можешь, Анри! Она - единственная женщина, которую я желаю больше всего на свете, - мечтательно произнес Ивэн, вспоминая недавнюю встречу. - Одета очень бедно, может, дочь местного крестьянина? Но хороша-то как! Огромные глаза, длинные волосы цвета спелого каштана, чуть курносый носик, а губы - словно лепестки розы, только что распустившейся поутру. И запах от нее, словно от букета роз.
- Постой, - тут же перебил Анри. - Раз она догнала твоего скакуна, значит, лошадь под ней была вовсе не крестьянская. Ох, Ивэн, боюсь, что эта незнакомка не так проста, как тебе показалось. Она может быть членом разбойничьей шайки, которые часто встречаются в этих горных местах. Смотри, как бы эта таинственная красавица не появилась снова и не завлекла тебя в руки разбойников или своего неистового братца!
- Ее брат ранен, правда, он быстро поправится - кость не задета. Я смазал рану чудесной мазью, вскоре затянется. Что мне разбойники, у меня ничего нет, кроме доброго коня да меча, - ответил Ивэн, подбрасывая в догорающий костер хворост. - Сам знаешь, что я не богат.
- А твой нагрудный знак? За этот медальон можно купить небольшое поместье, уж больно хороши камни в глазах древнего Бога.
- 'Бел-горюч камень алатырь', - проронил Ивэн и уловив непонимание в глазах Анри, пояснил: - Этот камень в древности применяли в заговорах при лечении телесных и сердечных недугов. О нем слагали былины наши песняры-странники. Я только что расстался с последним своим сокровищем, - и он смущенно улыбнулся.
- Так эта молоденькая бестия уже успела тебя обчистить? - возмущению Анри не было предела. - Ну, если она еще раз встретится нам на пути, ей не поздоровится, - погрозил он кулаком в сторону восходящего солнца.
- Оставь, друг мой, я по собственной воле отдал моей красавице единственную вещь, достойную ее, а вместе с ней - мое сердце. Только боюсь, что незнакомка не приняла меня всерьез. Хотя я тоже получил от нее подарок. Знаешь, у меня такое чувство, что мы оба не до конца понимали, что делаем - колдовство какое-то! Но ее подарок - реален.
- Небось, дала на память свой кружевной платочек? - ехидно поинтересовался Анри, - как трогательно, и какой равноценный обмен! Надо уж было и коня отдать в придачу. Он тоже был ее достоин, хотя для девушки все-таки тяжеловат.
- Вышло довольно неуклюже, - грустно вздохнул Ивэн. - Я прекрасно видел, что парень ранен не тяжело, просто потерял сознание. А вдруг он был ей не братом? И тогда я решил проверить - предложил ей обручиться со мной в обмен на жизнь ее брата.
- Ого! - присвистнул от удивления Анри, - вот тебе и пень молчаливый! После пяти минут знакомства предлагает руку и сердце привидению!
- В том-то и дело, что девушка всерьез приняла мое внезапное предложение. Правда заколебалась, но лишь на мгновение, а потом надела мне на палец свой перстень.
- Ну, вот видишь, значит, она все-таки не крестьянка, - оживился Анри. - И теперь по этому перстню ты всегда сможешь разыскать ее.
- Боюсь, что нет, - огорченно ответил Ивэн, - я уже осмотрел его внимательно, но кроме нескольких странных знаков на ободе, нет никакого указания, к какому роду принадлежит девушка. Наверное, перстень не фамильный. К тому же, он был ей велик - она носила его на шее, как медальон. А мне пришелся в самый раз.
С этими словами Ивэн вытянул руку с перстнем, любуясь игрой пламени в глубине черного камня.
- Это... это тот самый перстень, что дала тебе незнакомка?! - тут же вскричал Анри, крепко схватив за руку Ивэна. Монограмма в глубине черного камня четко осветилась серебристой нитью.
- Ну да, - отозвался тот, поворачивая перстень, чтобы Анри смог разглядеть получше. - У меня одна надежда, что Тиара может вернуться сюда еще раз. Может, мы немного поменяем наши планы и останемся здесь еще дня на три?
- Три дня?! Да мы пробудем здесь еще столько, сколько захочешь, лишь бы снова повстречать твою красотку! Ты назвал ее Тиара, какое необычное имя - сказал Анри, все еще не сводя глаз с перстня.
- Спасибо, друг, - обрадовался Ивэн. - Я так хотел бы увидеть ее еще хоть раз!
- И я теперь хочу не меньше твоего, - пробормотал Анри. - Дай мне на минутку перстень.
- А почему он так тебя заинтересовал? - удивился Ивэн, снимая с пальца кольцо и отдавая его собеседнику.
- Вот почему, - ответил Анри и поднес перстень девушки к своему пальцу, на котором красовался точно такой же. - Один - у меня, другой был у моей сестры.
- Они похожи, как два близнеца! Но это значит, что моя невеста - и есть твоя потерянная сестра, которую ты ищешь? Тридцать семь лет, - недоверчиво прошептал Ивэн, покачав головой. - Не может быть, я бы не дал ей больше шестнадцати...
- Сейчас увидим, - ответил Анри, внимательно разглядывая надпись на ободе. - Нет, - разочарованно произнес он через минуту. - Этот перстень не мог принадлежать моей сестре. Но твоя фея-незнакомка тоже очень нужна мне. Она может пролить свет на одну древнюю тайну, которую моя семья пытается разгадать уже пару сотен лет.
- В таком случае, будет лучше, если ты мне расскажешь все, что знаешь, об этом странном кольце, - попросил Ивэн.
- Только если и ты не останешься в долгу и поделишься со мной своими секретами, - улыбнулся Анри, передавая перстень другу.


Глава 5. Тайна старой могилы
- Начни с того, что мы здесь разыскиваем, - предложил Ивэн, снова возвращая кольцо на палец. - Помнишь наш уговор? Мы с Назарием присоединяемся к твоим людям, потому что нам по пути. Вместе мы гораздо сильнее. Но в Неаполе наши дороги должны разойтись.
- Постой, я постараюсь тебе все объяснить, - прервал его француз. - А уж потом ты решишь, разойдутся наши дороги, или все-таки сольются в одну. Ты знаешь меня как графа Анри де Лабордэ, но я не всегда носил это имя. И хотя мои родители провансальцы, родился я совсем неподалеку отсюда. В Неаполитанском заливе есть чудесный зеленый остров - Искья. На нем я провел первую половину своей жизни. Так что с Италией меня связывают прочные узы, разорвать которые никто не в силах. Как я попал на остров - печальная история. Мои родители, оставив двухлетнюю дочь на попечение бабушки во Франции, отплыли из Марселя в Тунис. Но по дороге подверглись нападению морских пиратов. Отец погиб, защищая мою мать. А она попала в плен к капитану пиратов Джованни Косса, которого впоследствии убедила, что я - его сын, благо срок беременности был небольшой. Так она спасла мне жизнь, и обеспечила сносное существование нам обоим на Искье, во владениях семьи Косса. Старший из братьев - Гаспар Косса, граф Беланте, был адмиралом флота Прованса и служил под покровительством герцога Луи Анжуйского. Но кроме службы королю, флот Гаспара частенько предпринимал пиратские набеги на всем средиземноморском побережье. Остров Искья был главным хранилищем богатств и основной базой флота братьев Гаспара, Микеле и Джованни. Младший из братьев - Балтазар, с четырнадцати до двадцати лет служил во флоте адмирала, а затем отправился учиться в Болонский университет. Мне предстояла такая же судьба. Я тоже примерно с этого возраста ушел в море, а затем меня ожидала учеба - мать и Джованни Косса были не против, чтобы я сделал карьеру священнослужителя.
- У вас с матерью не возникало желания вернуться на родину? - тихо спросил Ивэн, не глядя на Анри. Казалось, он почти не слушает, а размышляет в эти минуты о чем-то своем, глубоко спрятанном и сокровенном.
- Я даже не догадывался, что Джованни - не мой отец, хотя с детства видел, что отношения между родителями очень натянутые, - признался Анри. - Через несколько лет мама пережила еще одну потерю - из Франции пришли страшные известия, что ее маленькая дочь и мать погибли. Поэтому мама решила не покидать остров до тех пор, пока я не вырасту - ведь во Франции нас уже никто не ждал. Знаешь, в детстве я очень гордился, что принадлежу к семье Косса. Еще бы! Джованни Косса был моим отцом, а его младшие братья - Микеле и Балтазар, капитаны пиратских судов, приходились мне дядями. И что самое главное - старший из братьев - грозный адмирал Гаспар Косса также был моим дядей. Мне так хотелось быть похожим на них!
- Но ты недавно уверял меня, что ищешь свою сестру, значит, она осталась жива?
Анри молча кивнул головой, не отрывая взгляда от ярких языков пламени, занявшихся на сухих ветках. В его темных зрачках вместе с болью и обидой горела надежда.
- Через 8 лет после моего рождения адмирал привез на Искью девочку лет десяти, захваченную в плен, - продолжал он. - Ее звали Виктория д'Элькано. Шептались, что она была замужем за испанским идальго, его никто и никогда не видел. Балтазар Косса, младший брат адмирала, взял ее под свою опеку. Да и сеньора Косса, которую я считал своей бабушкой, очень благоволила к ней. Когда девочка подросла, ее дружеское отношение к Балтазару резко поменялось. Бывший пират к этому времени успел проучиться пять лет в Болонском университете. Смелый и решительный, Балтазар вырвался из застенков инквизиции в Болонье и освободил свою любовницу Яндру делла Скала, колдунью, из-за которой он попал в тюрьму. Затем снова стал пиратом, захватив несколько судов с помощью друзей-студентов и людей адмирала. Балтазар явился на Искью торжествующий и гордый - теперь у него был свой флот, что делало его независимым не только от длинных рук инквизиции, но и от службы под руководством железного адмирала. Что послужило причиной раздора между ним и Ви - я не знаю до сих пор. Но как только Балтазар Косса отправился в очередной поход, Виктория упросила адмирала покинуть остров на одном из его судов, идущем в Марсель. Только тогда моя мать открыла мне тайну моего рождения - я не был сыном Джованни Косса, мой родной отец - ее погибший муж Шарль Анри граф де Лабордэ. Она уговорила Викторию взять нас с собой до Марселя. По дороге мать стала подозревать, что Ви - ее погибшая дочь, и вскоре догадка перешла в уверенность. Но узнать об этом сестра не успела - в районе Корсики мы попали в сильный шторм, лодка с Викторией и ее личным врачом Хафрой перевернулась, а мы едва дотянули на разбитом судне, которое покинула вся команда, до материка. Затем отправились во Францию, чтобы узнать о судьбе бабушки. Мать совершенно справедливо рассудила, что раз маленькая Виктория каким-то невероятным образом попала в детстве на Искью, то и бабушка могла спастись. Но едва мы прибыли в замок моего отца, графа де Лабордэ, как узнали о том, что старая графиня давно умерла, а земли отошли к дяде Люсьену, сводному брату моего отца. Люсьен служил под покровительством виконта Ле Бо, что жил в Орлином гнезде Ле-Бо-де-Прованс. Его называют теперь в наших краях не иначе, как 'Бич Прованса'. Дядюшка не замедлил пожаловать из Орлиного гнезда, прихватив с собой вооруженный до зубов отряд. Он сделал вид, что не узнал мать после столь долгого отсутствия. Не в силах вдвоем с Роже отстоять наследство отца, мы потерпели поражение. Изгнанные из собственного дома, мы принялись искать выход из создавшегося положения.
- Роже? - переспросил Ивэн. - Кто такой Роже?
- Вместе с нами во время шторма спаслись еще несколько человек, которые жили в домике Виктории на Искье. Это были ее служанки, мать и дочь Мари и Лили Бошен, а также верный телохранитель Ви, рыцарь Раймунд-Роже Компталь. Все они когда-то попали к пиратам в плен и были куплены Викторией на невольничьем рынке.
После изгнания из замка мы нашли приют в домике нашего бывшего управляющего Филиппа, одиноко жившего на отшибе, вдали от людских глаз. Роже Компталь предложил матери стать его женой и настаивал на срочном отъезде в Англию. У нас было отремонтированное судно, мать сберегла драгоценности и деньги, которые отдала ей на хранение моя бедная погибшая сестра. Но мать упросила задержаться еще на неделю - ей хотелось венчаться в нашей церкви, а Люсьен, по слухам, уже покинул замок.
- Неблагоразумно, - пробормотал Ивэн, качая головой. - Ты и твоя мать представляли угрозу для этого Люсьена, и он должен был от вас каким-то образом избавиться.
- К сожалению, мы послушали маму, и поплатились за беспечность, - признал Анри. - Через два дня она была отравлена. Но и это еще не все. После смерти матери наш склеп пытались вскрыть.
- Ого! Значит, что-то искали!
- И мне на время пришлось стать привидением, - горько улыбнулся Анри. - Я и Роже охраняли могилу матери днем и ночью, убивая всех, кто пытался проникнуть в склеп. По округе поползли слухи, что гроб с телом графини де Лабордэ охраняет страшный рыцарь-призрак, уничтожающий всех, кто осмелится приблизиться. Местные обходили место погребения десятой дорогой. Через три месяца, уверенные в том, что уже никто не посмеет войти в склеп, мы покинули Лабордэ. В Англии дела у нас пошли отлично с самого начала. Теперь мы находимся под покровительством короля, так как Роже женат на одной из его родственниц. Несколько десятков военных и торговых судов и собственное дело обеспечивает стабильный доход.
- Что же заставило тебя спустя пятнадцать лет пуститься на поиски сестры?
- В прошлом году, когда один из наших кораблей шел в Марсель, я решил завернуть в Лабордэ и навестить могилу моей матушки Жозефины. И вот тут-то началось самое удивительное. Старушка Мари, ставшая за это время женой бывшего управляющего поместья отца, поведала мне историю о том, что всего через полгода, как мы уехали в Англию, ее разыскал врач Виктории Хафра. То есть моя сестра, которую мы оплакивали все эти годы, не утонула, а спаслась вместе со своим врачом. Можешь себе представить, Ивэн, как я был поражен! И вот теперь я уже несколько месяцев разыскиваю свою сестру, которая даже не догадывается, что я жив. Мари смогла лишь вспомнить, что Ви вышла замуж за торговца, у которого есть небольшое поместье на Корсике. Но там он почти не бывает, а живет где-то в Италии. Теперь понимаешь, какая сложная задача стоит передо мной? Спустя пятнадцать лет я должен отыскать свою сестру, а Италия - страна большая, и торговцев в ней великое множество. Даже имя, которое она сейчас носит, мне не известно. Может быть, необычное имя ее врача послужит нам в поисках?
- Понимаю, - кивнул Ивэн. - У меня, Анри, такая же нелегкая задача - я знаю лишь, что мою любимую зовут Тиара, и у нее самые удивительные в мире глаза, цвета янтаря.
- Представь себе, у моей сестры глаза были такими же, - усмехнулся Анри.
- Ты снова намекаешь, что твоя сестра - это моя Тиара? - подозрительно спросил Ивэн. - Неужели есть на свете женщины, которые умеют не стареть? А может быть, со мной действительно разговаривал призрак твоей сестры?
- Я не сказал тебе еще кое-что, - задумчиво произнес Анри. - Это моя тайна, но теперь и ты стал обладателем ее части.
- Каким же это образом?
- Перстень, - просто ответил Анри. - Перстень, которым обручился с тобой ночной призрак, один из семи, существующих в этом мире. И поскольку ты владелец одного из них, то должен знать - один, как ты видишь, на моей руке, второй у тебя, третий - у сэра Роже. Еще один должен быть у моей сестры. Поэтому я хочу знать, кто же та таинственная незнакомка, и откуда у нее перстень.
- Значит, моя Тиара и твоя сестра - это все-таки разные женщины?
- Да, - уверенно произнес Анри. - Все перстни именные. У моей сестры был Вальдо, а этот носит имя Фуа. Твоя ночная фея - не моя сестра, к сожалению. Но мы останемся здесь еще столько, сколько будет нужно. Мне очень нужно познакомиться с владелицей перстня.
- Что же это за таинственные перстни, чьи они, и что за тайна их окружает? - заинтересовался Ивэн.
- Сам перстень вовсе не тайна. Каждый из них назван по имени города, пострадавшего от крестоносцев Симона де Монфора, чтобы наследники старинных родов Лангедока смогли узнать друг друга при встрече. И каждому из перстней соответствует кусок древнего папируса, разорванного на шесть частей. Когда владельцы сложат куски воедино, им откроется тайна, завещанная предками, погибшими за веру 'чистых и совершенных'.
- А седьмой перстень?
- Седьмой перстень не имеет надписи. Это ключ, которым владеет Старец, глава общины катар.
- Кажется, Лангедок - это провинция на юге Франции? - припомнил Ивэн. - А катары - приверженцы одной из ветвей христианской религии, которая была истреблена? Вот уж не думал, что где-то остались ее последователи...
- Когда-то католическая церковь пошла войной на богатые и независимые области южной Франции, на территории которой очень быстро распространялось учение катар, то есть 'совершенных'. Эта вера была уничтожена огнем и мечом короля Франции и папского легата Симона де Монфора. Католическая церковь выжгла огнем нашу землю, но не смогла до конца уничтожить нашу веру. Если уцелевшие потомки катар смогут объединиться и прочитать сложенный из кусков документ, то им откроется священная тайна, завещанная погибшими. Мы верим в наше возрождение...
- У меня нет папируса, - разочарованно протянул Ивэн. - Только перстень.
- Тем больше причин найти твою Тиару. У нее-то он должен быть! Отныне наши дороги сливаются в одну, дружище, и я чертовски этому рад! - Анри порывисто протянул собеседнику руку.
- И пусть боги пошлют нам удачу! - пожал ему руку в ответ Ивэн. - Но у меня есть неоконченное дело в Бари, лишь после этого я смогу быть твоим спутником.
- Как видишь, я был с тобой предельно откровенен. И согласен ждать со своими людьми в Неаполе, пока ты не вернешься ко мне из Бари.
- Думаю, мы с Назарием обернемся за месяц, - ответил Ивэн, пристально разглядывая розовеющий край неба. Восходящее солнце постепенно золотило все вокруг, и пламя костра стало почти незаметным.
- В таком случае, твой черед открыть передо мной душу, - напомнил Анри.
- Но моя история вовсе не так загадочна, как твоя. Я один из восьми сыновей великого князя Московского и Владимирского Дмитрия Ивановича, по прозвищу Донской. Отец умер, когда мне исполнилось десять лет. На руках нашей матери Евдокии, дочери великого князя Суздальского, осталось семеро сыновей (старший Даниил умер в один год с отцом) и три дочери.
- Великий князь Московский? Так ты - сын короля?!
- Родной брат царя Василия I Московского, как его здесь называют, - нехотя кивнул Ивэн. - Москва перешла по завещанию отца к брату моему, великому князю Василию Дмитриевичу. А нас, младших братьев, отец наделил уделами и обязал находиться под рукой старшего брата.
И видя недоверчивое выражение на лице друга, русич достал из-за пазухи свиток, бережно обернутый мягкой кожей, развернул его и прочел, на ходу переводя:
'13 апреля - 16 мая 1389 г.
Во имя Отца и Сына и Святаго духа, се яз, грешный худый раб Божий Дмитрий Иванович, пишу грамоту душевную целым своим умом. Даю ряд сыном своим и свoей княгини.
А приказываю отчину свою Москву детем своим, князю Василью, князю Юрью, князю Андрею, князю Петру. А брат мой, князь Володимер, ведает свою треть, чем его благословил отец его, князь Андрей...
...А се даю сыну своему, князю Ивану: Раменеице с бортники и что к нему потягло, да Зверковское село с Сохоньским починком, чтo отошло ото князя от Володимера. А Сохна сыну же моему, князю Ивану. А в том уделе волен сын мой, князь Иван, который брат до него будет добр, тому даст. А сыну моему, князю Ивану: пояс золот татаур, да два ковша золоты по две гривенки.
А се благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною, великим княженьем.
А по грехом, которого сына моего Бог отъимет, и княгини моя поделит того уделом сынов моих. Которому что даст, тo тому и есть, а дети мои из ее воли не вымутся. А даст ми Бог сына, и княгини моя поделит его, возмя по части у болшие его братьи. А у которого сына моего убудет отчины, чем есм его благословил, и княгини моя поделит сынов моих из их уделов. А вы, дети мои, матери слушайте...'
- Это духовная грамота моего отца. Как видишь - он все предусмотрел. Уже после его смерти родился младший брат - Константин, а я сказался мертвым...
Ивэн распахнул плащ и положил руки на пояс татаур. Пальцы его перебирали крупные жемчужины, идущие посередине золотого шитья.
- Но зачем? - взорвался Анри. - Тебя ожидала прекрасная доля - ты сын короля. Пусть не старший, но почет, слава, богатство тебе были обеспечены! К тому же люди не вечны, а вдруг тебя ожидала корона?
- О шапке Мономаха я никогда не задумывался. После смерти отца нам досталась нелегкая доля, - вздохнул в ответ Ивэн. - А мне - тем более. Здоровье мое, слабое по младенчеству, совсем сдало. И мать отправила меня на семь лет в Новгород-город, на свою родину.
- Это ты-то здоровьем слаб? - усмехнулся Анри. Он окинул недоверчивым взглядом широкую грудь русича, мощные плечи и недоверчиво покачал головой.
- Своему здоровью я полностью обязан монахам тайного скита, который прозвали Медвежья пустошь. Условия жизни там нелегкие, но тело и дух укрепляют удивительно. Благодаря их наставлениям и лесному образу жизни я выжил и возмужал...
- Сам стал медведем в той берлоге... - подсказал Анри.
- А когда вернулся, чтобы принять наследство отца, узнал, что моей вотчины нет. Московская земля во время правления отца была два раза опустошена литовцами, потерпела нашествие орды хана Тохтамыша. Кроме того, постоянные междоусобные войны между моими братьями, дядями и их родичами добавляли разорения городам и селам. Вдобавок ко всему этому присоединились другие бедствия. Страшные заразы поражали один за другим многолюдные города на Руси. Живые не успевали хоронить мертвых. К заразе присоединялись неоднократные засухи. В Сохне, доставшейся мне от отца, был такой сильный мор, что когда я вернулся из Новгорода, то застал всего пятерых человек, вышедших из города и закрывших за собой ворота.
Вот тогда я задумался над своей дальнейшей жизнью. Мне было девятнадцать лет, воевать с братьями за уделы я не хотел, ехать в издыхающую Орду за новым ярлыком не было ни денег, ни желания. Кроме того, мне уже стало понятно, что Василий отчаянно желал изменить старинный уклад, по которому князю наследует младший брат. Он задумал посадить на престол после своей смерти своих сыновей.
(Василий I Дмитриевич (1371-1425) - старший сын Дмитрия Донского. По завещанию отца Василий наследовал ему на великом княжении. От брака с Софьей (дочерью великого князя литовского Витовта) Василий имел пятерых сыновей и четырех дочерей, однако три его сына не пережили отца, и наследовал Василию десятилетний Василий, известный как Василий Темный - прим. авт.).
Думаю, теперь войны между братьями не избежать, а не хочу ввязываться в эту драку. И мне без труда удалось уговорить мать и брата Василия, скрыться от всех и отправиться в Константинополь. Меня объявили умершим от заразы вместе со всеми, а сам я два года жил в Византии, постигал христианское учение в одном из монастырей. Но жизнь в четырех стенах была для меня в тягость - отказавшись от постов и молитв, я с тех пор скитаюсь по свету. Хочу увидеть, как живут люди в разных странах и найти ответ - как мне распорядиться своей дальнейшей жизнью.
- Почему же ты выбрал для своего пребывания Константинополь?
- Когда в 1395 году пролетела весть, что Тамерлан собирает нашествие на Москву, мой брат Василий Дмитриевич приказал перенести из Владимира знаменитую икону Владимирской Божьей матери, которую некогда увезли из Киева. И Тамерлан не напал на Москву, повернул обратно. Увидев воочию силу веры во Христа, я решил, что последую дорогой первых русских христиан - моих предков. Прежде русские люди ходили из Киева в Византию за добычей и славой, а теперь ходят, чтобы получить окончательное просвещение. Мне виделось, что я буду как Святой Антоний, который отправился в Грецию, возвратился иноком и положил основание Киево-Печерской обители. Я мечтал совершить что-нибудь подобное на Московской земле. Но юношеские мечты пали прахом, - вздохнул Ивэн. - Я понял, что пока еще не готов положить свою жизнь на служение Господу. Тогда я попытался стать воином и добыть славу в сражениях. Но, даже заслужив рыцарские шпоры, я не обрел покоя. Если сражаться наемником, не защищая родную землю, то и сама жизнь теряет всякий смысл.
- Отныне к тебе обращаться Ваше высочество?
- Не смеши, друг мой, я же тебе сказал, что давно отказался от всяких титулов. Назарий - это все, что осталось от моего величия. Он знатный новгородский боярин, его предки занимали высокое положение рядом с князем. Но Назарий предпочел служение мне и взял на себя роль моего оруженосца, слуги, помощника и друга. К тому же у брата Василия не прекращаются размолвки с новгородцами, которые всячески противятся стремлению великого князя лишить их традиционных прав и вольностей. Встать на сторону брата - обидеть новгородцев и потерять Назария. Встать на сторону Нова-Города - война с Василием неизбежна. Я почел за лучшее уйти - выбрал свой путь. Так что будь лучше внимателен к Назарию, Анри, и он отплатит тебе тем же. Итак, в Неаполе мы расстанемся...
- Расстанемся! - вскричал Анри де Лабордэ. - Неужели ты хочешь навсегда покинуть меня, Ивэн?
- Осталось одно поручение, которое я должен выполнить. А после этого я свободен - мне все равно, куда и с кем идти по свету. Эта девочка перевернула мою душу. Я выполню поручение и вернусь, чтобы вместе с тобой искать ее и твою потерянную сестру.


Глава 6. Чужая невеста
- Может, хватит уже прихорашиваться перед зеркалом? - подмигнул Джироламо отражению Тиары, которая внимательно изучала себя перед огромным серебряным стеклом. - Твои родители почти готовы, и ты сегодня выглядишь просто потрясающе! Думаю, пришло время спускаться во двор - вас с герцогиней ожидает карета. Неаполь - не Гаэта, здесь придется добираться гораздо дольше. Все улицы запружены толпами зевак и каретами со знатными гостями. Представляю, что будет твориться завтра во время карнавала - город просто обезумеет!
Лючия, которая молча присела в углу на маленьком диванчике с гнутыми ножками красного дерева, бросила на юношу восхищенный взгляд. Обычно на нее редко обращали внимание, а она никогда не вмешивалась в разговор господ, до тех пор, пока с ней не заговаривали. Но смотреть ей никто не запрещал! А Джироламо был предметом ее тайных воздыханий уже несколько лет. Юноша надел на бал бархатный костюм темно-зеленого цвета, расшитый изумрудными атласными лентами; башмаки с длинными загнутыми носками украшали золотые застежки в виде головы льва. Бархатный берет под стать костюму весь в лентах изумрудного цвета, а в виде особого шика - сбоку в него было воткнуто серебряное перо, щедро усыпанное десятком мелких изумрудов. Судя по внешнему виду Джироламо, дела у отца и младших братьев шли просто великолепно. Не в силах оторвать взгляд от такого красавца-кавалера, Лючия еще раз сглотнула и подумала, что в присутствии Джироламо даже дышать стало тяжелее.
'Может, он и меня пригласит сегодня танцевать, - с замиранием сердца мечтала она, - как здорово, должно быть, очутиться в объятиях такого кавалера! Чего бы я только не сделала, чтобы привлечь его внимание хотя бы на часок!'
- Отстань, мой нетерпеливый телохранитель, - пожала плечиками Тиара, бросая последний взгляд в зеркало. - Не то рассержусь не на шутку. Ты меня торопишь, а я еще не решила, какие драгоценности сегодня надену.
Джироламо не спеша обошел Тиару вокруг, придирчиво осматривая ослепительный туалет. Он специально не спешил с ответом, стараясь вызвать нетерпеливое ожидание. И только когда блеск янтарных глаз стал подозрительно ярким, он великодушно предложил:
- Возьми золотой медальон, который подарил тебе рыцарь-эльф. Он так необычен, ни у кого из дам такого больше не будет - все лопнут от зависти. Ажурный узор по краю очень хорош, а камни - чисты и прекрасны. Тяжеловат, правда, но стоит потерпеть. На твоей высокой груди это украшение будет смотреться просто великолепно - глаз не оторвут, - посоветовал он.
- Ты говоришь, как льстивый поэт, Джироламо. - голос звучал притворно сердито, а глаза Тиары уже смеялись. - Я собираюсь надеть его завтра - на карнавале у меня будет маска Солнца. Только боюсь потерять в толпе, - засомневалась девушка, - он мне слишком дорого достался. Ярило отлично подходит к моему новому костюму. А на сегодняшний бал нужно выбрать что-нибудь другое, поменьше.
- Кто такой Ярило? - удивленно спросил Джироламо, в то время, как Тиара уже доставала из шкатулки свое сокровище.
- Рыцарь сказал мне, что изображение на диске называется Ярило. Я вычитала, что такое имя носил древний бог Солнца у русичей. Думаю, мой рыцарь - из далекой Руси.
- Они что, еретики, эти русичи, раз бог у них - Солнце?
- Вовсе нет, в старинных книгах написано, что раньше все люди были язычниками и поклонялись древним богам. Но мы уже давно приняли христианскую веру, и русичи тоже. Особенно прославился среди них великий князь Ярослав, по прозвищу Мудрый. Скандинавские саги передают подробности женитьбы Ярослава на шведской принцессе Ингигерде и замужестве их дочерей. Его сестры и дочери, вступив в брак с европейскими королями, помогали Руси устанавливать дружественные отношения со странами Европы. Русская красавица княжна Елизавета покорила сердце норвежского принца Гарольда, в юные годы служившего ее отцу. Елизавета стала женой героя и королевой Норвегии (во втором замужестве - королевой Дании - прим. авт.), а Анастасия Ярославна - королевой Венгрии. Об этих браках стало известно во Франции, и княжну Анну Ярославну посватал король Генрих I (он царствовал с 1031 по 1060 год - прим. авт.). Анна стала королевой Франции. На брачном контракте она написала свое имя, а ее супруг Генрих I вместо подписи поставил крест, он не владел грамотой. Также Анна привезла во Францию свою библиотеку, в том числе знаменитое Евангелие на славянском языке. У мамы в библиотеке есть его рукописный вариант. (Ныне оно называется Реймсским, поскольку хранится в Реймсском соборе. На этой книге в течение многих веков клялись короли Франции, вступая на престол, - прим. авт.).
Племянница Евпраксия вышла замуж за маркграфа Саксонской северной марки Генриха Штадена. Когда Штаден умер, красавицу взял замуж один из самых могущественных государей тогдашнего христианского мира, германский император Генрих IV. И было это четыре столетия назад! А ты говоришь - еретики! Я помню, как в 'Хронике Розенфельдского монастыря' описывались подробности прибытия Евпраксии Всеволодовны в Саксонию. Русская княжна прибыла с большой пышностью. За свитой шел целый караван из коней и верблюдов, груженных драгоценными одеждами и заморскими сукнами, боевыми мечами, драгоценными серебряными чашами и посудой, а также другими бесчисленными богатствами. В книгах Русь называют 'страной городов'. Пишут, что там множество церквей с золотыми куполами и изумительными фресками на стенах.
- Никогда не смогу постичь столько знаний, - огорченно протянул Джироламо, от смущения сдвигая роскошный берет на затылок. - Твоя любовь к древним наукам и истории - просто поразительна. Думаю, твой рыцарь-эльф тоже сказочно богат, раз сделал тебе поистине царский подарок. Только к чему ты рассказываешь мне про давно ушедших королей и королев? Может, твой рыцарь даже грамоте не обучен. Неужели ты думаешь, что он появляется на лесной дороге раз в семь лет, а остальное время проводит над книгами, читая латинские тексты или сочинения греческих философов? Могу поспорить, под своим брачным контрактом он тоже поставит крестик!
- Возможно, - отрезала Тиара, чувствуя, что разговор перешел на зыбкую почву. - И все-таки, он удивительный. И красота его какая-то нездешняя, светлая - он сильный и такой необычный...
- К чему хвалить призрака, он все равно не услышит. Зато ты своей красотою затмишь сегодня всех на балу, - выдохнул Джироламо, когда Тиара выпрямилась, убрав обратно в шкатулку изображение Солнца. - Ты самая прекрасная девушка Гаэты, а может, и всей Италии. Недаром от женихов отбоя нет. Кстати, вчера ты наотрез отказала графу Сан-Северино. А раньше он вроде бы пользовался твоим расположением. Решила помучить беднягу, или хочешь найти более знатного жениха? Скоро их совсем не останется - это уже шестнадцатый за год!
- Оставь, - с досадой отозвалась Тиара, в то время как Лючия уже раскладывала на туалетном столике разноцветные коробочки и футляры. - Твои шутки переходят все границы дозволенного. Будешь так вести себя и дальше - попрошу отца найти для меня другого телохранителя.
- Кого угодно, но только не адмирала Гаспара! - весело засмеялся в ответ юноша. Он принял важную позу, расправил плечи и посмотрел на подругу столь презрительно и высокомерно, что она невольно рассмеялась в ответ - так живо он изобразил грозного адмирала. - Тебя он просто обожает, но остальных... Вот кто может убить одним лишь взглядом - как посмотрит, мне сразу хочется спрятаться куда-нибудь подальше. Да не злись ты на меня - просто хочу поднять тебе настроение перед балом. Не думай, что я не ценю нашу дружбу. Я ведь не забыл, как ты привезла меня в замок раненого, и как мы с тобой пробирались потом по подземному ходу, чтобы попасть незаметно к началу праздника в честь твоего рождения. Кстати, мазь, которой смазал мне рану рыцарь, оказалась просто чудодейственной. Отец признался, что никогда раны от его снадобий не заживали с такой быстротой. Даже ему не посчастливилось найти столь уникальный рецепт. Как видишь, благодаря тебе, я тогда очень дешево отделался!
- Чего не скажешь обо мне, - тихо прошептала Тиара, представив на мгновение серебряные глаза рыцаря-призрака.
Лючия ловко прикрепила к вырезу голубого атласного платья, шитого серебром, великолепную орхидею, а открытое неглубокое декольте украсила ожерельем из жемчуга, прекрасно оттенившим нежную кожу Тиары. Высокая прическа также была перевита жемчужными нитями, каждая из которых заканчивалась небольшим бриллиантом. Несколько колец довершили наряд полностью.
- Что ты сказала? - обернулся Джироламо, широко распахивая двери гостиной.
- У меня предчувствие, что этот бал принесет нам нечто, что вскоре изменит всю нашу жизнь.
- Твою и мою? - тихо переспросил юноша, бережно подавая ей руку, чтобы она могла опереться. - Ты хочешь сказать, что впереди нас ожидает что-то чудесное? Неужели твои постоянные отказы претендентам в мужья - из-за меня? Не поверю, пока ты сама меня в этом не убедишь.
- Джироламо, - ласково покачала головой Тиара, с улыбкой поглядывая на смущенного друга. - Я всегда относилась к тебе, как к брату, но в роли возлюбленного представить не могу.
- Конечно, разве я могу стать мужем наследницы герцога! Прекрасно знаю свое место и никогда не смогу перейти ступень между нами. Но тогда объясни, почему ты им всем отказываешь? - попросил вконец запутавшийся юноша.
- Дело не в твоем происхождении, - тихо ответила девушка. - Отказываю всем, потому что уже обручена. Но если ты хоть кому-нибудь проговоришься об этом, наша дружба окончена.
- Кто же он? Неужели я пропустил самое главное событие в твоей жизни, - воскликнул Джироламо, покраснев от досады. - Когда же это случилось?
- Год назад, как раз в день моего рождения.
- И твой жених...
- Ивэн, так он навал себя.
- Ты окончательно сбила меня с толку, - признался Джироламо, - я уже ничего не понимаю. Рыцарь-призрак - твой жених?! Как это может быть?
- Все очень просто, дорогой. Мы с ним заключили сделку - твоя жизнь в обмен на мою руку.
- Нет, - попятился юноша, ужаснувшись услышанному. - Из-за меня? Но зачем? От ранения в плечо я не умер бы! К чему такая страшная жертва?
Внимательно поглядывая на подругу, Джироламо пытался отгадать - шутит она, или нет. Ему казалось, что сейчас ее удивительные глаза наполнятся искристым смехом, розовые лепестки губ изогнутся в усмешке, и она как всегда, рассмеется ему прямо в лицо. Но Тиара была на редкость серьезна, даже немного печальна.
- Во-первых, когда ты упал с коня, я действительно была уверена, что ты мертв. А во-вторых, я не жалею, что отдала рыцарю свою руку и вместе с ней - свою любовь, - призналась наконец девушка. - Ты не расскажешь никому моей тайны?
- Клянусь! - приложив руку к сердцу, Джироламо опустился перед ней на одно колено. - Сеньорита, я обязан вам жизнью, отныне можете распоряжаться ею по своему усмотрению...
- Прекрати шутить, идем скорее, родители ждут.

Бал, который король Владислав давал в самом роскошном из дворцов Неаполя, доставил немало хлопот жителям города. Но и заработать на этом торжестве спешил каждый. Поставщики старались закупить как можно больше свежих продуктов, вина и выпечки. Мастерицы-швеи хватались за дорогие и срочные заказы. Маски, костюмы и кареты шли нарасхват. Все вокруг бурлило и кипело в ожидании большого праздника, после которого был объявлен грандиозный карнавал. Праздник совсем не походил на те скромные приемы, которые пыталась оживить королева Маргарита Дурацио после скоропостижной смерти своего супруга. Малыш Владислав с тех пор крепко встал на ноги, благодаря удачной женитьбе на богатой дочери Манфредо Кьярамонте (Клермонт), вице-короля Сицилии.
Подрастающий Владислав принял в возрасте четырнадцати лет корону из рук матери, которая сложила с себя полномочия опекунши. С первых шагов он проявил себя очень разумным и дальновидным правителем. Юный король раздал огромное количество наград своим верным (и даже не очень) сторонникам, даровал прощение изменникам, сделал целый ряд уступок всем слоям населения, и не стал поначалу устраивать никаких репрессий. Таким образом, он быстро сделался популярным и единственным владельцем королевства.
Вспышка чумы заставила его покинуть столицу в самый разгар своего триумфа, но и вне стен Неаполя он продолжал даровать своим подданным различные права, льготы и привилегии, укрепляя тем самым свое положение. После уступок первых дней король незаметно перешел к более жестким мерам в отношении тех, кто еще не покорился ему полностью, или чья покорность вызывала сомнения. Опираясь на расположение вновь избранного римского папы, который стараниями своего советника Балтазара Коссы поддерживал все его внешнеполитические и внутренние устремления, Владислав к концу 1401 года полностью закончил укреплять и зачищать свое королевство.
Разумный, образованный, но чрезмерно честолюбивый, как и его покойный отец, Карл Дураццо, Владислав никогда не забывал, что Карл был королем не только Неаполя, но и Венгрии. Вернуть любым способом венгерский престол - вот задача, которую поставил себе этот решительный и жестокий правитель.
Всего через два года после женитьбы король развелся с Констанцией Кьярамонте, отец которой успел к тому времени внезапно разориться. Отлично зная, что только женитьба на богатой невесте добавит блеска в корону и упрочит положение, Владислав после настоятельных советов папы Бонифация IX, решил жениться на Марии Лузиньян, дочери кипрского короля Януса. Наживку алчному Владиславу подкинул через папу Балтазар Косса, который прекрасно знал о планах короля устроить брак между своей сестрой Иоанной и герцогом Вильгельмом, регентом Австрии и опекуном наследного герцога Альберта. Этот австро-неаполитанский брак значительно усиливал южного соседа Рима и Патримониума. Косса полагал, что гораздо выгоднее, чтобы контроль над ключевой позицией в восточном Средиземноморье, островом Кипр, находился в дружественных руках. Владислав проглотил наживку, и брак с Марией состоялся в феврале 1402 года.
Сегодняшний бал, на который должны были съехаться все знатные семейства королевства, устраивался в честь молодой королевы. Герцог Ронсиони ди Фонди по приглашению короля вынужден был переехать в свое неаполитанское имение, чтобы присутствовать на грандиозном торжестве. Тиара, которая сегодня впервые должна была появиться при дворе, почти не нервничала. Гораздо сильнее тревожилась ее мать. Герцогиня не могла забыть, что семнадцать лет назад расстроила брак, который предложила Рону ди Фонди сама королева Маргарита, мать Владислава. Не собираясь жениться на ее наперснице и придворной даме, Луандомии Карачолли, Рон уехал на Корсику, откуда вернулся уже женатым. И Виктория догадывалась, что Маргарита также помнит об этом. Кроме того, видеть возле мужа уже постаревшую, но все еще не потерявшую вкуса к мужчинам и интригам Луанду, Виктории не хотелось. Но и отказаться от приглашения короля она не имела права. Если подобное неповиновение могло сойти с рук герцогу, когда неаполитанская корона шаталась в руках внезапно овдовевшей Маргариты, то сейчас, когда Владислав вырос и набрал силу, подобное поведение было просто невозможно.
- Мы увидим сегодня на балу нашу новую королеву? - не удержалась от вопроса Тиара, едва карета отъехала от замка.
- Возможно, - сдержанно ответила герцогиня Виктория, невольно покосившись в сторону мужа, сидевшего в карете рядом с ней. - Твоя тетка Камилла Монтальто уверяла, что король Владислав только ради нее и устраивает этот бал.
- Она хороша собой? - поинтересовалась девушка.
- Спроси лучше отца, - отозвалась герцогиня, снова загадочно посмотрев на мужа.
- Папа, Мария Лузиньян - красавица?
- Ей, конечно, далеко до твоей матери и тебя, дорогая, - учтиво улыбнулся герцог. - Но она довольно мила.
- А главное - довольно богата, - съязвила, не удержавшись, Виктория. - Дочь Януса, короля Кипра, принесла нашему Владиславу не только богатое приданое, но и виды на наследование кипрской короны. Так что при благоприятном стечении обстоятельств он может стать не только королем Венгрии, но и королем Кипра. Хотя, как я слышала, король Янус весьма крепкий и на редкость упрямый мужчина.
- Владислав не менее упрям. К тому же удачно реализует свои обширные внешнеполитические замыслы, - пояснил герцог Рон дочери, недоуменно поглядывающей то на мать, то на отца. - Король хочет превратить Неаполитанское королевство в могущественную державу, с которой будут обязаны считаться соседи. Для этого нужно очень много средств и серьезная поддержка папы Римского.
- Борьбу за венгерскую корону Владиславу смог бы вернуть брак его сестры Иоанны с герцогом Вильгельмом. Тогда был бы обеспечен тесный союз между Неаполитанским королевством и Австрией, - снова не удержалась герцогиня. - Для этого не обязательно было разводиться с бедняжкой Констанцией - она обожала Владислава, а он поступил с ней так жестоко. Думаю, нам стоит сменить тему, дорогая, тебе гораздо интереснее будет слушать не о политике, а танцах!
- Я действительно обожаю танцевать, - оживилась Тиара. - Только ответь мне, пожалуйста, еще на один вопрос - мне кажется, что мама в душе не одобряет новый брак короля, а ты, папа, - поддерживаешь.
Родители молча переглянулись, но отнеслись к просьбе дочери как всегда, очень внимательно.
- Я постараюсь тебе объяснить попроще, - осторожно начал герцог, в то время как Виктория, старательно избегая ответа, смотрела в окошко кареты. - Твоя мать, как женщина, очень переживала, что Владислав вдруг решил разойтись с Констанцией, ведь все происходило прямо на наших глазах. Однажды (это было в 1392 году, десять лет назад) епископ Гаэты, который вел богослужение, прервал его и начал читать папскую буллу, объявлявшую о расторжении брака между Владиславом и Констанцией. Бедняжка очень любила мужа и была просто поражена. Волнение ее особенно возросло, когда епископ гаэтский направился к ней, чтобы снять с ее руки обручальное кольцо. Расторжение брака церковью не разрешалось, и поэтому поступок папы Бонифация IX вызвал возмущение народа. Однако Констанции суждено было пережить еще более сильный удар. Венценосный муж после расторжения брака решил заточить ее в тюрьму. Целых три года несчастная королева томилась в темнице. Через три года Владислав соблаговолил освободить ее... чтобы снова выдать замуж за одного из своих придворных.
- 26 декабря 1395 года должно было состояться бракосочетание королевы с Андреем Капуанским, одним из фаворитов Владислава, бракосочетание с точки зрения церкви незаконное, - не удержавшись, прибавила Виктория. - Войдя в церковь под руку со своим будущим мужем, Констанция не удержалась и отчаянно воскликнула:
- Ты самый счастливый человек в королевстве, граф Андрей! Твоей любовницей будет законная жена короля Владислава!
- Значит, из-за того, что отец Констанции разорился, король решил расторгнуть брак, бросить жену и искать невесту побогаче?
- Не совсем так, - как можно мягче ответил герцог. Его красивое лицо невольно омрачилось. - Официально король развелся, потому что у жены не было детей...
- После двух лет брака, - фыркнула Виктория. - К тому же после второго замужества Констанция родила ребенка, и не одного. А Владислав и через десять лет наследника все еще не имеет...
- Ты должна понимать, девочка моя, что король несет ответственность за всю страну, и иногда ему приходится поступать вопреки своему желанию, во имя государственных интересов, - герцог старался смягчить впечатление, которое произвела реплика Виктории. - Король еще молод, и наследниками обязательно обзаведется, для этого и заключен брак с Марией.
- А ты мог бы так поступить с мамой? - в глазах Тиары стояли слезы, но герцог только рассмеялся в ответ:
- Дорогая моя, ведь я не король! Если кто-нибудь из людей, живущих в безвестности, по вспыльчивости совершил поступок, то о нем знают немногие; молва о них так же незначительна, как их положение. А если люди наделены большой властью, их действия известны всем. К тому же я так люблю твою мать, что ни за какие сокровища мира не согласился бы расстаться с ней!
С этими словами Рон посмотрел на Викторию с таким обожанием, что на ее порозовевших щеках невольно выступили предательские пятна.
'Хочу тебя, любимая', - казалось, говорил его мгновенно потемневший взгляд.
Тиара, растроганная взаимной любовью родителей, не удержалась и быстро схватила обоих за руки.
- Хотите, я скажу, что вас ожидает в скором времени?
- Тиара! - испуганно воскликнула герцогиня, откидываясь на подушки сиденья. - Ты же знаешь, что я не желаю знать, что может случиться наперед!
- Знаю, мамочка, но сейчас молчать не могу. Очень скоро мне придется покинуть вас, но не огорчайтесь, потому что вы останетесь не одни. У вас будет еще один ребенок, а у меня - брат. Давайте назовем его, как и твоего брата Анри - Энрике!
И видя, что родители просто онемели от неожиданности, весело добавила: - Я ведь никогда не ошибаюсь, правда?


Глава 7. Сюрприз короля
- Да вы просто прелесть, Тиара, - восторженно произнес Владислав, нежно пожимая руку партнерше по танцу. Сложные фигуры и повороты вовсе не беспокоили его - король с легкостью наступал на ногу любому, кто не вовремя подвернулся. Подобные шутки его вовсе не смущали, а скорее забавляли. Сейчас все его внимание было поглощено красавицей, впервые встреченной этим вечером. И Владислав не сводил с нее глаз, мало уделяя внимания молодой королеве. Не заметить азартной увлеченности первой и обидного невнимания ко второй было просто невозможно. Придворные уже перешептывались по укромным уголкам, что Владислав снова влюблен, герцог и герцогиня ди Фонди тревожно переглядывались друг с другом, не зная, как поскорее выйти из щекотливого положения. Увести сейчас домой Тиару не представлялось возможным. А настойчивые ухаживания короля доставляли им обоим сильнейшую тревогу.
Маргарита Дураццо - вот кто чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Изредка переглядываясь с Луандомией Карачолли, она радостно улыбалась, с удовольствием обмахиваясь роскошным веером. Еще бы! Так невинно указать влюбчивому Владиславу на новенькую в этом зале, а потом еще раз обратить его внимание на грациозно танцующую Тиару, могла только заботливая мать, которая все еще не забыла, чем она обязана Виктории.
- Пускай теперь побесится, выскочка! - с удовольствием думала Маргарита, от души наслаждаясь своей маленькой местью. - Я заберу у тебя дочь, она станет любовницей моего сына и послушной игрушкой в моих руках. А у моего Владислава долгих привязанностей не бывает. Пускай потом твоя дочь мучается, как страдала из-за тебя бедняжка Луанда.
'Бедняжка' Луандомия, стоявшая рядом с королевой, отнюдь не испытывала такой же радости. Она с раздражением сравнивала себя с Викторией, своей давней соперницей, и сравнение это было явно не в пользу увядающей красотки.
- И как только она умудрилась нисколечко не постареть за это время, - со злостью размышляла Луанда, разглядывая чистые и все еще прекрасные черты герцогини ди Фонди, ее стройную фигуру и горделивую осанку. - Видно, этот ее аптекарь, Витторио Маттиолли, знает какой-то особый секрет молодости. Надо будет попытаться разведать, во сколько мне обойдутся его услуги.
Раздосадованная Луанда перевела взгляд на короля Владислава, танцующего с Тиарой. 'Здесь вообще надеяться не на что!' Дочь Виктории сегодня была явно королевой бала. И внимание короля, постоянно прикованное к ней, еще больше злило Луандомию. Не то чтобы она ревновала его. Владислав, хоть и побывал множество раз в ее постели, давно позабыл об этом мимолетном увлечении детства. И конечно же, уже никогда не вспомнит. Но вот Рон - совсем другое дело... Герцог ди Фонди в свои сорок два по-прежнему оставался весьма и весьма привлекательным мужчиной, за внимание которого стоило побороться. Особенно сейчас, когда после стольких лет брака, жена уже давно должна была ему наскучить. Увидев Рона под руку с Викторией, Луандомия сразу же вспомнила ту единственную ночь, которую ей удалось провести в объятиях герцога. Воспоминания были такими яркими и мучительными, что Луанда почувствовала, как ноет низ живота от внезапно нахлынувшего неутоленного желания.
'Сегодня он снова станет моим, - твердо сказала она самой себе, - и завтра уже я буду смотреть на Викторию свысока - увести мужа у этой жабы так заманчиво...'
- Вы - просто прелесть, - еще раз повторил Владислав, делая со своей партнершей большой круг по залу. - И герцог поступил очень благоразумно, что скрыл такое сокровище в одном из замков Гаэты. Иначе вас непременно похитил какой-нибудь рыцарь, и я не встретил бы сегодня свою любовь.
- Что вы, ваше величество, вашу любовь вы встретили независимо от того, появилась я на балу или нет, - скромно парировала Тиара. - Наша королева так хороша, все завидуют вашему тонкому вкусу...
- Мне действительно завидуют очень многие, - учтиво отозвался Владислав, поворачиваясь и вновь беря руку партнерши в свою. - Завидуют не потому, что Мария стала моей женой, а потому, сейчас я танцую с вами!
Старательно обходя скользкую тему, Тиара сделала вид, что очень сосредоточена на танце и не расслышала комплимента короля. Но Владислав не собирался сдаваться. Он был настроен очень решительно. Склонившись к маленькому розовому ушку девушки, он таинственно прошептал:
- Гостей ожидает сегодня сюрприз. Но вам я могу открыть тайну прямо сейчас. Правда, за нее придется заплатить. - И он нежным жестом притянул к себе руку девушки.
- Я должна посчитать пульс, ваше величество? - попыталась отшутиться Тиара. Но тут же потупила глаза, встретив настойчиво зовущий взгляд короля. Он величественно махнул рукой распорядителю бала, который поспешил объявить, что танцы переносятся в парк, где тут же зазвучала нежная музыка. Гости, обрадованные, что можно выйти из душной залы на свежий ночной воздух, радостно устремились через открытые двери в благоухающий сад.
- Моя плата - всего один поцелуй, - настойчиво прошептал Владислав, увлекая свою спутницу подальше от центральной аллеи, ярко освещенной разноцветными огоньками и пылающими факелами.
Вдвоем они поднялись на небольшую искусственную горку, украшенную россыпью крупных валунов, живописно разбросанных по склону, и поросших зеленым мхом. С противоположной стороны горка переходила в искусственный грот, перед которым журчал небольшой фонтан. Наклонившись, король попытался сорвать хотя бы мимолетный поцелуй, но неудачно.
- Мне еще не за что вам платить, ваше величество! - воскликнула Тиара, ловко увернувшись от настойчивых губ короля. Она тщетно надеялась привлечь внимание Джироламо, который настолько был увлечен очередным спором с несколькими юношами неподалеку, что ничего вокруг не замечал. К тому же, что мог поделать простой телохранитель, если девушка привлекла внимание самого короля! - Я еще не слышала, что за сюрприз вы приготовили...
- Сдаюсь, моя радость! - ничуть не обидевшись, рассмеялся Владислав. Он уже почуял себя охотником и откровенно наслаждался предвкушением близкой схватки. - Смотрите внимательно! Сейчас моих малышей выпустят из клетки и представление начнется!
Тиара прислушалась к ночным звукам, стараясь уловить нечто особенное. Наконец неясный, но быстро нарастающий шум на центральной аллее привлек ее внимание. Шум все приближался, переходя в волну из громких испуганных криков. Все еще не понимая, девушка со все возрастающим волнением старалась рассмотреть, что же все-таки происходит на центральной аллее. Истошные крики, визг и гам приближались с ужасающей быстротой. Толпы нарядных гостей разбегались в разные стороны, крича, толкая и сбивая друг друга с ног.
- Что это, ваше величество? - повернувшись к королю, явно получающему удовольствие от происходящего, она невольно вцепилась в его руку, на которую опиралась.
- Смотри на человеческий страх, моя красавица! - залился смехом король. - Большинство из этих людей когда-то травили меня как дикого зверя, пока я не показал им клыки. Теперь пришел мой час испытывать их мужество.
- Но, ваше величество, там же женщины... - пыталась возразить Тиара. - Они испугаются такой шутке.
- И пусть, - беспечно отмахнулся король. - Мои леопарды ручные, они совсем безопасны и никому не причинят вреда. Просто заставят немного встряхнуться моих дорогих и ленивых подданных. По моему приказу зверюшек сейчас выпустили пробежаться по главной аллее парка.
- Боже, но ведь никто не знает, что они ручные, - Тиара, сама не замечая, кричала на короля, стараясь заставить его прекратить такой опасный сюрприз. - Остановите зверей, ваше величество, в давке может кто-нибудь пострадать!
В конце аллеи показались два желтых гибких силуэта, которые стремительными прыжками нагоняли испуганных людей. На мгновение оба зверя остановились, как будто в нерешительности и разом повернули в сторону горки, на которой стояли Тиара с Владиславом. Люди с вытаращенными глазами, кто вопя, кто захлебнувшись от ужаса в немом крике, в беспорядке разбегались перед ними в разные стороны. Какой-то обезумевший паж бросился в сторону горки, но споткнулся о валун и упал у подножия. Желтый мускулистый зверь нагнал бедного юношу, тщетно пытающегося подняться. Секунда, и зверь поднял окровавленную пасть, оглашая парк таким жутким ревом, что у всех мороз пробежал по коже. Второй зверь перескочил через растерзанный труп юноши и тремя огромными скачками оказался почти наверху горки. Приготовившись для последнего прыжка, он напряг свое крупное мускулистое тело, словно пружину, оттолкнулся задними лапами и мелькнул в воздухе под истошные крики толпы.
Тиара сделала шаг вперед, закрывая Владислава, и выставила перед собой руки, направив ладони в сторону зверя. Тот неловко приземлился, издав недовольный громкий рев... и вдруг присел на задние лапы, нервно постукивая хвостом по траве. Второй зверь уже спокойным шагом поднялся на горку и сел рядом с первым. Тиара оглянулась на короля, который стоял за ее спиной. Владислав не побежал, он остался на месте, огромным усилием воли стараясь подавить свой страх. Только крупные капли пота, стекающие по вискам, да пульсирующая жилка на лбу, выдавали его напряжение.
- Это не леопарды, ваше величество, - сказала Тиара так тихо, чтобы услышал он один. - Это же...
- Сам вижу, что это тигры, - отозвался король, не сводя глаз с окровавленной морды зверя. - Но почему они послушались тебя?
- Вы ошибаетесь, ваше величество, - все так же шепотом произнесла Тиара. - Они не послушались, они поняли...
К ним уже подбегали несколько испуганных служителей зверинца, держа в руках кожаные строгие намордники с металлическими шипами. Осторожно приблизившись к замершим тиграм, они быстро надели им на головы кожаные ремни и повели вслед за собой по аллее. Звери, тихо ворча, спокойно последовали за своими стражниками.
- Они совсем не опасны, - поспешил успокоить окружающих подбежавший королевский распорядитель бала. Он был бледен, его костюм был основательно помят и вывалян в пыли. Видимо, бедняга был сбит несущейся толпой. Быстро оправившись от пережитого ужаса, он тотчас приступил к своим обязанностям, стараясь загладить гнетущее впечатление от пережитого. - Звери ручные, просто случайно вырвались из клетки. Смотрители будут строго наказаны. Бал продолжается!
Распорядитель взмахнул руками, музыка тотчас заиграла громче, но гости, все еще переживая случившееся, танцевать не спешили. Труп юноши тут же забрали рослые слуги, чтобы вид растерзанного тела не омрачал праздника. Когда толпа начала потихоньку приходить в себя и расходиться, Владислав увлек девушку за собой. Поспешно спустившись с горки, он поцеловал Тиаре руку и прошептал:
- Завтра на карнавале мне непременно надо с вами поговорить. Я обязательно вас найду. В какой маске вы будете?
- Я приготовила себе маску Солнца, - неуверенно отозвалась девушка. Она еще не пришла в себя от жуткого зрелища, поэтому не сознавала, правильно ли поступает, давая согласие королю.
- Прекрасно, значит, до завтрашнего вечера, - еще раз предупредил Владислав и кивнул Джироламо, стоявшему невдалеке:
- Отведи сеньориту Тиару к герцогу ди Фонди!

На следующее утро короля Владислава поджидал еще один сюрприз.
- Ваше величество, - обратился к нему кондотьер Альбериго да Барбьяно. - Я провел тщательное расследование вчерашнего инцидента и пришел к неутешительным выводам.
- Да? - беспечно отозвался Владислав, все еще находясь во власти радужного настроения. - И к каким же?
Вчерашний бал и бессонная ночь почти не сказались на его лице. В свои двадцать семь Владислав Дураццо выглядел внушительно и элегантно. Став богатым, он мог позволить себе самые роскошные одежды и драгоценности. Его наряды всегда отличались особым вкусом и изяществом кроя и отделки. Но даже обилие тончайших кружев и золотого шитья не скрывало, а скорее подчеркивало, его мужественную красоту. Невысокий, черноглазый и темноволосый, неаполитанский монарх мог похвастаться чистой смуглой кожей и крепкими мышцами. Упрямый подбородок и надменное выражение лица чуть смягчали высокие скулы, прямой нос и крупные губы. Десять лет назад брат папы посвятил Владислава в рыцари, собственноручно нацепив ему золотые шпоры. И теперь, после нескольких выигранных сражений, король Сицилии и Неаполя мог претендовать на звание самого храброго рыцаря королевства. Одного мимолетного взгляда на Владислава было достаточно, чтобы понять - успехом у прекрасного пола он пользовался огромным.
Рискуя навлечь на себя недовольство, Альбериго да Барбьяно еще раз попытался привлечь внимание короля.
- Во-первых, ваше величество, клетку с тиграми, а не с ручными леопардами, как было приказано, открыли не случайно. В ней мы нашли вашу старую рубашку. Это значит, что кто-то намеренно покушался на вашу жизнь, тренируя животных на ваш запах.
- Я понял. Вы хотите сказать, мессир, что кто-то в Неаполе умеет шутить лучше, чем я?
- Но...
- Я хочу вам напомнить, что о моем сюрпризе знали всего лишь несколько человек, и вы - в их числе. А сюрприз-то не удался...
Сеньор Альбериго почувствовал, что сейчас короля занимают совершенно другие мысли, поэтому решил, что время еще не пришло и лучше будет просто промолчать. Владислав, несомненно, вернется к данному вопросу, но позже.
- Довольно, у меня важная встреча, даже королю не стоит опаздывать. Разберитесь с этими шутниками сами. Мне доложите, когда мошенники будут схвачены.
Король быстро покинул комнату, оставив кондотьера в раздумье - действительно ли искать виновных в покушении, или быстро избавиться от смотрителей зверинца, обвинив их во всех грехах.

- Герцог, я пригласил вас сегодня, потому что считаю другом, а не подданным, - великодушно произнес король неаполитанский Владислав, приветствуя Рона ди Фонди. - И моя просьба будет столь же откровенной, как к другу. Я хочу вашу дочь!
- Ваше величество, - удивленно произнес Рон, - вы решили в третий раз вступить в брак? Но ваша молодая жена...
- Нет, герцог, - криво усмехнулся король, заложив за спину руки. - Ваша дочь прекрасна, но королевой она не будет. Даже я не могу себе позволить подобной роскоши. Все, чего я прошу - она должна стать моим добрым другом и жить со мной при дворе. Но как справедливый и заботливый монарх, я не хочу давать поводов для лишних сплетен и пересудов. И в этом вы просто обязаны помочь своему королю!
- Я сделаю все, что будет в моих силах, ваше величество, если вы поясните мне, что имеете в виду.
Рон старался отвечать как можно спокойнее и осторожнее, не собираясь вызывать гнева у вспыльчивого монарха. Владислав уже давно не был тем искренним и увлекающимся юношей, каким увидела его Виктория на первом балу в Неаполе. Его восторженное и восхищенное отношение к герцогу ди Фонди переросло во взаимное доверие и устойчивое расположение. К тому же Рон, редко бывавший при дворе, не участвовал во дворцовых интригах, что также нравилось королю. Но сейчас чувствовалось, что Владислав настроен решительно и жестко.
- Герцог, ваша дочь должна выйти замуж, и как можно скорее, - тоном, не терпящим ни малейшего возражения, сказал король. - Я согласен подождать два месяца, чтобы вы уладили все дела. Думаю, у такой красавицы и богатой наследницы недостатка в женихах нет. Мой вам совет, герцог, выбрать кого-нибудь постарше, чтобы проблем в будущем оказалось меньше. Сегодня вечером я непременно должен увидеть Тиару на карнавале. А через два месяца она прибудет ко мне замужней дамой и останется здесь в качестве придворной моей матери.
Рон ответил на слова короля поклоном, исполненным достоинства и понимания:
- Есть еще какие-нибудь приказы, кроме присутствия Тиары на сегодняшнем карнавале?
- Нет, - отрывисто бросил король, сдвинув черные брови и смотря куда-то в сторону.
- В таком случае я могу быть свободен, ваше величество?
- Да, герцог, до вечера. И не забудьте: у вас всего два месяца!
'До чего похож на свою матушку, - горько размышлял Рон, покидая королевские покои. - Даже срок назначил - точь-в-точь как Маргарита. Помнится, она таким же тоном предупредила меня перед отъездом на Корсику:
- Два месяца, - подняв указательный палец, сказала королева. - И ни днем позже. Вы очень нужны неаполитанской короне, герцог.
- А теперь неаполитанской короне понадобилась моя дочь. Как сказать им - Виктории и Тиаре - о требовании Владислава? Всего два месяца - огромный срок для короля и ничтожный для герцога...'


Глава 8. Миссия в Бари
- Я так рад дружище, что ты вернулся! - пророкотал Анри де Лабордэ, едва Ивэн вошел в комнату, которую он снимал в одном из постоялых дворов Неаполя. - Надеюсь, все прошло гладко?
- Без сюрпризов не обошлось, но я жив и здоров, Назарий со мной, все остальное уже неважно, - добродушно рассмеялся русич, крепко обнимая друга.
- Осторожнее, кости поломаешь, медведь, - откликнулся тот, уткнувшись носом в широкую грудь. - Я так надеялся, что ты успеешь на карнавал!
- Что я забыл на королевском торжестве, - отмахнулся Ивэн. - Лучше скажи, нет ли вестей о твоей сестре?
Анри скривил губы и передернул плечами. Ивэн только вздохнул. И так все ясно - ничего не изменилось. У него еще теплилась надежда, что пока он посетит Бари и вернется обратно, что-нибудь прояснится. Но к сожалению, надежды тщетны.
- А как твои дела, - поинтересовался де Лабордэ, - нашел, что хотел?
Ивэн неопределенно хмыкнул.
'Нашел, что хотел?'
Ответить на этот вопрос он не мог, потому что сам не знал, что искал. Вот уж воистину, как в сказке: 'Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю, что!'
И он шел, упорно пробираясь сквозь страны и годы. Шел в Бари, маленький город на юге Италии, где покоились мощи Святого Николая. От византийских собратьев он знал, что базилика Николая Угодника находится на глубоко вдающемся в море мысе, где собственно расположился и сам небольшой городишко с узкими улицами и очень высокими домами. Что так неудержимо влекло его в это место, особенно после встречи с Тиарой?
Великий угодник Христов, святитель и чудотворец Николай, грек, уроженец города Патары, архиепископ Мирликийский, святостью своей аскетической жизни, глубоким христианским смирением, исключительной щедростью и любовью к тайному милостынедательству бедным, стяжал себе великую любовь и почитание паствы еще при жизни.
Мощи Святителя Христова, прославленные истечением многоцелебного и благоуханного мира, были торжественно погребены в мраморной раке в величественной Сионской базилике, созданной трудами и заботами родного дяди святителя, в ее нижней полутемной части. Здесь это великое сокровище православного христианского мира оставалось скрытым даже от взоров усердных почитателей и непрестанных паломников, обращавшихся за помощью к святителю. Около 1036 года Миры Ликийские и вся Малая Азия попали под владычество нечестивых агарян. Завоеватели разрушили величественный христианский храм - место покоя великого угодника. Греки, проживавшие в итальянском городе Бари, извлекли из-под обломков базилики мощи святого, торжественно перенесли их на корабль и положили сначала в храм Святого Предтечи. По повелению папы Урбана II в городе Бари была построена базилика в честь святителя Николая, где и нашли свое вечное успокоение мощи святого.
Со времени перенесения мощей Николая Чудотворца из Мир Ликийских в Бар-град, последовавшего в 1087 году, этот город стал неудержимо привлекать к себе религиозно настроенных верующих христиан. Русская земля, просвещенная светом христианской веры, усердно чтила великого святителя, а Русская Православная Церковь в конце XI столетия установила даже особое празднество в память перенесения мощей Святого Николая Чудотворца из Мир-Ликийских в Бар-град, ежегодно отмечаемое 9 мая. Таким образом, издавна между Русью и далеким Бар-градом установилось незримое духовное родство под покровом Святого Николая, несмотря на то, что на Западе Николай стал отныне называться не Мирликийским, а Барийским.
И если в начале своего пути Ивэн стремился в Бар-град по просьбе своих собратьев из Византии, чтобы передать важные вести, то после встречи с девушкой он жаждал совсем иного. Святой Николай в месте своего успокоения связал вновь две религии, разорванные людьми, но освященные Спасителем. Единение и полное духовное родство со случайно встреченной незнакомкой стало отныне целью его исканий.
Вот почему посещение Бари стало для Ивэна целью, стремление постичь истину и найти себя в этой жизни - путеводной звездой, ради которой он готов был идти не только через всю Италию, но и через весь мир. И только попав в базилику, он понял, осознал, как далеки и как близки они стали отныне с таинственной незнакомкой.
Итальянский художник, придав лику святителя Николая мягкие черты благодушного старца-итальянца, в одеянии епископского сана католической церкви, окружил его маленькими детьми, простирающими к ему свои нежные ручки, желая выразить в этом присущую итальянцам любовь к семейной жизни и детям.
Русский же иконописец в чудном старческом лике святителя сумел запечатлеть черты облика зрелого русского человека с лицом, окаймленным небольшой густой с проседью бородой, со спокойным любовным взором, с широким челом, изборожденным легкими складками, - признаком глубокой думы.
И чествование святителя у того и другого народа выражалось далеко неодинаково. Итальянцы праздновали день Николы шумными народными крестными ходами с хорами музыкантов и с роскошным освещением городских улиц и площадей фонарями и факелами, ибо этого требует живой, веселый характер итальянского народа.
Величаво, спокойно и благоговейно в храмах, посвященных Николаю и во множестве рассеянных по необъятному лицу Русской земли, праздновал тот же день русский народ длительными всенощными богомолениями, торжественными архиерейскими богослужениями, величественными крестными ходами и распеванием песен детьми.
Растроганный русич дошел до мироточивого гроба святителя Христова и излил перед ним под язык латинских молитв и песнопений свою наболевшую скорбь и сердечные туги.

- Действительно, что же нам теперь делать? - спросил Анри де Лабродэ Ивэна за несколько часов до бала. - Мы уже год рыщем по всей Италии, но следов моей сестры так и не нашли, - рассуждая, он лениво развалился на широкой кровати. - Надо решать, что делать дальше - продолжать поиски, или возвращаться к сэру Роже ни с чем.
- Ты забыл, мой друг, что есть еще Корсика. Возле этого острова случилось кораблекрушение, там твоя сестра нашла спасение. Думаю, стоит предпринять последнюю попытку - отправиться туда еще раз и расспросить местных жителей - может, кто и вспомнит события семнадцатилетней давности, - отозвался Ивэн, внимательно разглядывая в окно необычайное оживление на улице. - Я думал, тебе все же стоило попытаться получить приглашение королевский бал. Вдруг там ты встретишь свою сестру?
- Об этом не может быть и речи! - взволнованно вскричал в ответ Анри. - Во-первых, моя сестра вышла замуж за бедного торговца, таких не приглашают на торжества в честь короля и королевы. А во-вторых, там я имел бы шанс встретить кого-нибудь из бывших родственников. Наверняка какой-нибудь из трех моих дядюшек - Гаспар, Микеле или Балтазар - будут присутствовать на балу этой ночью. Да и папаша Джованни запросто может там появиться, и меня заприметить. Нет, туда я ни ногой. Можешь отправляться сам. Вдруг твоя красотка объявится? Хотел бы я посмотреть на выражение твоего лица, если бы ты увидал ее танцующей в объятиях самого короля!
- Все так же шутишь, - добродушно покачал головой Ивэн. - С какой стати она будет на балу? Да еще танцевать с самим королем? Это просто невероятно. К тому же, в каком качестве я там появлюсь? Представиться князем я не могу, мое настоящее имя я открыл только тебе.
- Ну конечно, - тут же подхватил Анри. - Привидения не танцуют на королевских балах. Вот в карнавальную ночь встретить твою неуловимую невесту будет намного больше шансов. Ставлю золотую монету, что ее нетленный дух будет пугать любую красотку, которая подойдет к тебе ближе, чем на три шага! А если серьезно, Ивэн, забудь о ней! Подумаешь, какая-то мимолетная встреча, а ты весь год не находишь себе места. Если не найдем мою сестру, давай вместе возвратимся в Англию. Для тебя там всегда найдется дело, соглашайся!
- Нет, - спокойно произнес Ивэн, не отрывая взгляда от окна. - Из Италии я не уеду, пока не встречу Тиару. Думаю, после твоего отъезда наймусь в королевское войско - надо же создавать себе имя и положение заново - а вдруг она все-таки меня не забыла? Тогда я должен быть достоин ее любви.
- Да, видно, уговаривать тебя бесполезно, - огорчился Анри и грустно вздохнул. - Тогда обещай хотя бы, что покинешь меня в самый последний момент. Решено - послезавтра отправляемся в путь. Сейчас же пошлю гонца готовить судно к отплытию на Корсику. К тому времени, как мы прибудем в порт Гаэты, они успеют загрузить воду, продовольствие и все припасы. Отгуляем карнавальную ночь и простимся с Неаполем. Я уже договорился с хозяином постоялого двора - нам приготовят на завтра три костюма. Кстати, твой Назарий мог бы не переодеваться - у него и так вид настоящего разбойника, а я с удовольствием сэкономлю на костюме!


Глава 9. Люди и маски
- На карнавал? - переспросила Ви, выслушав рассказ мужа о приказе короля. - Король требует, чтобы Тиара пошла вечером на карнавал, а через два месяца стала придворной дамой Маргариты и любовницей Владислава? И вышла замуж за старика в угоду венценосному любовнику?!
Разговор происходил в спальне. Она успела лечь под прохладные простыни, заботливо расстеленные Майрой, а герцог все еще в волнении ходил по комнате, оставляя на полу и спинках стульев свои вещи. Наконец он присел на край кровати и взял руки жены в свои успокаивающим жестом:
- Думаю, для начала нам нужно поговорить с Тиарой. А затем решить, что предпринимать дальше.
- Ты думаешь, девочка захочет уступить королю? - Виктория с сомнением посмотрела на него, заложив руку за голову. Распущенные волосы закрывали плечи и крупными кольцами падали на подушки. - Конечно, Владислав молод и довольно хорош собой, а если Тиара выйдет замуж, то внешние приличия будут соблюдены, но...
- Захочет ли она? - грустно улыбнулся Рон, ложась рядом с женой и прижимая ее к себе. - Думаю, что нет. Мы с тобой слишком хорошо знаем ее независимый и порывистый характер. Чем больше на нее будет давить король, тем тверже она станет отвергать его ухаживания. И один Господь знает, к чему это может привести. Тогда остается одно - она должна скрыться на время, уехать в надежное место или уплыть на корабле подальше от притязаний Владислава.
- Но в этом случае под удар королевского гнева попадем мы. Владислав умен и подозрителен. Он сразу догадается, что Тиару спрятали. Тут надо придумать что-нибудь такое, чтобы у него не возникло повода обвинить нас. Иначе нам придется начинать свою жизнь сначала, но уже в другой стране.
- В любом случае она должна обо всем узнать, и как можно скорее. До карнавала всего десять часов, а нам нужно успеть очень много. Боюсь, что Тиара не ошиблась в своих предположениях - нас ждет скорая разлука.
Виктория внимательно посмотрела на мужа, впервые за эти годы затронув больную тему:
- Признайся, Рон, ты думаешь еще об одном ее предсказании...
- Да, родная. Не могу не думать с тех пор, как Тиара сказала об этом. Ты ничего не чувствуешь?
Невинный вопрос мужа заставил ее покраснеть. С какой радостью она объявила бы ему, что носит в себе малыша, но...
- Нет, милый. Боюсь, что дочь просто старалась успокоить нас, вот и придумала о ребенке. Никаких признаков беременности я не ощущаю...

Ближе к полуночи герцог Рон ди Фонди, безошибочно отыскал в толпе разряженных в пух и прах придворных короля и направился в его сторону, гордо ведя женщину под золотой вуалью. Орущая и пляшущая толпа расступалась перед этой необычной парой. Одна из молоденьких служанок Тиары, в карнавальном костюме, вся в кружевах, бантах и бантиках, скромно ступала позади них, быстро перебирая ножками в атласных туфельках, украшенных искусственными розами. Герцог, одетый в скромный наряд черного цвета, украшенный серебряным шитьем, был в черной маске, закрывающей верхнюю часть лица. Черная шляпа и длинный плащ, подбитый алым атласом, не могли скрыть его величественную фигуру. Зато шедшая рядом с ним девушка ослепляла - длинное золотистое платье, расходящееся книзу широкими фестонами, сплошь усыпанное сверкающими блестками и украшенное большим количеством драгоценных камней, переливалось в свете факелов и светильников всеми цветами радуги. Она олицетворяла собой Солнце. С головки, увенчанной высокой затейливой прической, спадала до самой земли золотая накидка, до того тонкая и прозрачная, что казалась сотканной из настоящих солнечных лучей. Вся легкая и окутанная золотым сиянием фигурка казалась хрупкой и невесомой рядом с крупным силуэтом Черного герцога. Король с восторгом наблюдал за этой парой, так резко выделяющейся в пестрой толпе, и его сердце радостно билось:
- Совсем скоро она будет моей, только моей!
Герцог, передавая руку дочери королю, величественно кивнул головой, отошел в сторону и тут же затерялся в беснующейся вокруг толпе.
- Я ощущаю себя счастливейшим из всех смертных - вы пришли ко мне, значит, моя любовь растопила лед в наших отношениях, - прошептал Владислав, принимая руку Тиары из рук отца.
- О каком льде вы говорите, ваше величество? - спокойно спросила Тиара, подняв на короля свои необыкновенные глаза. Сквозь длинные прорези золотой маски они казались двумя большими, загадочными янтарями. Король почувствовал, что медленно погружается в их затягивающую глубину. Широкий золотой обруч с расходящимися вверх лучами покоился на лбу девушки, усиливая сходство с восходящим солнцем. На груди красавицы тускло поблескивал огромный медальон, на котором сквозь тонкое покрывало просматривался лик Солнца с магически сверкающими глазами. - Когда вы держите мою руку в своей, я ощущаю не холод льда, а горячее пламя!
- И я, мое счастье! Сейчас я ощущаю себя вулканом, внутри которого разгорается кипящая лава... - Влюбленный король нежно погладил маленькую ручку, затянутую в высокую золотую перчатку.
- Осторожнее, ваше величество, таким жаром можно навсегда обжечь сердце бедной девушки, - желтые глаза сверкнули в ответ на пылкое признание Владислава.
- Ваш костюм очарователен, дорогая Тиара. Но даже без подсказки я сразу узнал бы вас в этой толпе - мое сердце и любовь к вам безошибочно подсказали бы, что это вы.
- Я удивлена и польщена, ваше величество, тем вниманием, которое вы мне оказываете. Но боюсь, что моя скромная внешность не достойна такого восхищения.
- Не думайте, что я тут же попадусь на эту уловку, - счастливо засмеялся король, стараясь увести свою спутницу подальше от танцующих. Избавиться от посторонних глаз представлялось в данный момент невозможным. Всюду в парке сновали пары ликующих, флиртующих, обнимающихся любовников. Анонимность, искусно скрытая масками и накидками, париками и накладными усами, создавала вокруг атмосферу вседозволенности и распущенности. Оставаясь неузнанными, богатые и знатные могли снизойти до простолюдинов. А те, в свою очередь, безнаказанно воспользоваться щедро предоставляемыми дарами знати. Казалось, сам воздух вокруг был насыщен негой и ожиданием, томлением и чувственностью.
Близость Тиары и ее согласие разжигали страсть короля, уже жалевшего, что он дал ее отцу срок в два месяца.
'И зачем я вел себя по-рыцарски, - упрекал в эти минуты сам себя Владислав, - если бы не мое поспешное обещание, она уже сегодня была бы моей'.
Он снова и снова окидывал жадным взглядом золотистую фигурку, скрытую солнечной вуалью. Девушка молчала, оглядывая шумный карнавал, и, казалось, была полностью поглощена зрелищем вокруг. Владислав проследил за ее взглядом и увидел Рона ди Фонди, беседующего с женщиной в костюме пастушки. Вторая пастушка, компаньонка Тиары, стояла чуть поодаль и явно скучала без мужского общества, кидая призывные взгляды на проходивших мимо мужчин в разнообразных масках.
'Забавно, - подумал король. - Видно, не только я сегодня испытываю чувство неудовлетворенности. Эта милая пастушка, прелести которой готовы выскочить из глубокого декольте, нацелилась на герцога, словно тигрица. Вот уж не позавидовал бы герцогине Виктории! Мне кажется, я узнаю эту родинку на левом плече милой девушки. Что ж, сегодня даже сорокалетняя Луандомия Карачолли хочет быть юной пастушкой и пощипать перышки Черному петушку!'
- Вы не отрываете взгляда от своего отца, дорогая, - ревниво произнес король, почувствовав, что мысли Тиары внезапно стали слишком далеки от его персоны. - Не волнуйтесь, ваш отец в надежных руках! Пастушки из народа служат герцогам для развлечений, и только...
- И королям? - едко добавила Тиара.
- Неужто вы ревнуете, моя красавица? Не стоит, умоляю вас! Мое сердце и моя любовь принадлежит только вам. И мне хотелось бы услышать от вас хоть какое-то слово, хоть намек о любви...
Король в костюме Сокола смотрелся великолепно. На нем красовалась маска в виде головы гордой птицы. Два янтаря вместо глаз с черными опалами посередине создавали иллюзию взгляда царственной птицы. Костюм из серого бархата с отделкой из белых кружев и сложенные за спиной пестрые крылья эффектно подчеркивали красивую осанку. Сапоги из мягкой замши, украшенные на щиколотках круглыми ободками из золота, не скрывали стройность и крепость икр. Любая девушка на карнавале, не задумываясь, пошла бы за ним на край света. Но стоящая рядом мало обращала внимания на Сокола, буквально пожиравшего ее хищным взглядом.
- Государь, о своем желании вы уже все рассказали моему отцу, - ответила Тиара, опуская ресницы, но снова украдкой кидая взгляд на интересующую ее пару. Пастушка в это время что-то горячо рассказывала Рону, крепко прижимая к своей роскошной груди его руку. Герцог напрасно пытался ее отнять.
- Я хочу завоевать вашу любовь, а не любовь вашего отца, с которого вы весь вечер не сводите глаз, - горячо воскликнул король и тут же понизил голос, так как сразу несколько масок оглянулись в их сторону. - Неужели я настолько вам безразличен, или вы хотите поиграть со мной эти два месяца перед свадьбой?
- Ваше величество... - укоризненно произнесла девушка, опять невольно оглядываясь в сторону отца.
- Больше никаких 'ваше величество', - прошептал король, склоняясь и страстно целуя нежную руку. - Для вас я просто Владислав, или Ланселот, как вам больше нравится. Здесь нет короля, есть лишь мужчина, ждущий вашей любви и...
- Признательности, - закончила Тиара, осторожно отнимая свою руку и пряча ее под золотой накидкой. - Я всегда останусь вашей покорной подданной, ваше величество...
- Мне не нужна твоя покорность, - нетерпеливо вскричал король и снова понизил голос до шепота. - Неужели ты не в состоянии понять, чем я жертвую ради нашей любви? Только сегодня я согласился ждать вечность - целых два месяца, чтобы ты стала моей, и вот благодарность...
- Вы не правы, Владислав, - нежный тон, которым были произнесены эти слова, вмиг растопил сердце короля. - Вы мне очень, очень нравитесь, но ваше желание распоряжаться моей рукой и моей жизнью, а также приданным...
- Я не верну вам слова, моя любовь, даже не надейтесь, - с поклоном произнес король, снова приглашая ее на танец. Еле дотрагиваясь кончиками пальцев до рук друг друга, они поплыли в такт музыке. - Я сейчас же найду вам мужа, сам лично, и тогда...
- Вовремя поднятое не сочтут упавшим, - с упреком произнесла Тиара, делая вокруг Владислава грациозный круг, - я превращусь в замужнюю игрушку короля.
- Вы превратитесь в первую госпожу этого королевства!
Остановившись, взбешенный король окинул вокруг толпу разряженных придворных, задержавшись на маске в костюме Волка.
- Адмирал, - негромкий голос Владислава, пролетевший словно стрела, пущенная из тугого лука, сразу же достиг цели.
Мужчина в маске в виде раскрытой зубастой пасти с прижатыми серыми ушами, и в накидке из искусно выделанной волчьей шкуры, медленно приблизился к королю. Сквозь прорези маски на Тиару полыхнули синим пламенем ледяные глаза Гаспара Коссы.
- Сегодняшним вечером у меня нет звания, государь, - спокойно произнес Волк знакомым тягучим голосом. - Я маска зверя, только и всего.
- Вы ведь давно овдовели, адмирал? - не обращая внимания на замечание старика, быстро спросил король.
- Да, ваше величество, - удивленно произнес Гаспар, стараясь отгадать, почему так нервничает монарх.
- Думаю, граф Беланте, ваши заслуги перед неаполитанским королевством заслуживают поощрения, - веско заявил Владислав, кинув возмущенный взгляд на внезапно онемевшую спутницу. - Я хочу представить вам вашу невесту, дочь герцога ди Фонди. Только что Тиара выразила желание стать вашей женой, мессир граф. Надеюсь, ее рука будет принята вами с признательностью.
Тиара, в отчаянии взглянув в сторону отца, которого заслонила своим пышным телом Луандомия Караччоли, со стоном попыталась опуститься на колени перед королем, сложив руки в немой мольбе. Но Владислав не дал ей этого сделать.
- Не стоит благодарности, моя дорогая, - жестко произнес он, грубо поднимая ее. - Моя милость не стоит ваших счастливых слез. Адмирал, - обратился он к Гапару, - к нам приближается герцог ди Фонди, думаю, вам самое время обсудить приготовления к свадьбе и приданое невесты. Через два месяца ваша жена приступит к своим новым обязанностям при дворе. А пока я похищаю ее у вас, мы не закончили наш танец!
Сотни пар глаз, исподтишка наблюдающие за разыгравшейся сценой, не замедлили загореться от услышанных новостей, сотни губ шепотом пересказывали друг другу произошедшее. Сплетни вокруг разрастались со страшной скоростью, отходя волнами от места событий и удаляясь, обрастали новыми подробностями, словно волны хлопьями пены.
- Теперь вы довольны? - спросил Владислав, едва Тиара приблизилась к нему, сделав круг среди танцующих, и снова подала ему руку.
- Что вы наделали, Владислав, - в голосе девушки слышались слезы. - Вы даже не представляете, что сейчас натворили...
- Прекрасно, вы уже назвали меня по имени. Еще немного нежности, и я готов позабыть вашу строптивость, сеньорита. Скоро вы будете меня благодарить, любимая, за то, что я так легко и быстро разрешил все проблемы.
- Адмирал давний друг нашей семьи, он знал меня еще ребенком, - прошептала Тиара дрогнувшим от отчаяния голосом.
- Чудесно, - склоняясь в поклоне и меняя руку, ответил король. - Тем лучше для вас, моя радость. Почтенный возраст и отеческая любовь к вам, а также все выгоды, связанные с женитьбой на единственной наследнице герцога, заставят адмирала с пониманием отнестись к нашей с вами дружбе, не так ли? Или опять попытаетесь возражать мне?
- Нет, ваше величество, - голос девушки, приглушенный маской, был тусклым и невыразительным. Владислав понял, что битва выиграна - Тиара сдалась.
- Но у меня, в таком случае, несколько условий для нашей совместной жизни.
- Вот это уже совсем другой разговор, - рассмеялся король. - Узнаю дочь Виктории - не только красавица, но и умница! Я готов выслушать все ваши условия нашей совместной жизни, - в голосе Владислава сквозили нежность и тонкая насмешка одновременно. - Вы можете сколько угодно торговаться со мной, моя прелесть, я буду любоваться вашими губками и слушать переливы вашего чудного голоска, моя дивная птичка!
Выслушав все, о чем просила Тиара, король на миг задумался, а потом весело сказал: - Почему бы нет? Если это скрасит нашу совместную жизнь? - и залился хохотом, в восторге от своего остроумия. И только закончив танец, он выпустил руку девушки, с сожалением добавив:
- Давайте же подойдем к вашему жениху. Вы должны оказать ему хоть чуточку внимания. Поздравляю Вас, Гаспар! - довольно произнес Владислав, подходя к адмиралу и герцогу ди Фонди. - Будь я сейчас на вашем месте, то чувствовал бы себя счастливейшим из смертных!
- Так и есть, ваше величество, - отозвался Гаспар Косса, поворачиваясь к королю. Он уже оправился от изумления, вызванного неожиданным предложением. Учтивый голос адмирала составлял разительный контраст с грозной оскаленной пастью Волка.
- Да, с такими зубами мало кто осмелится вырвать у вас добычу из рук, - улыбнулся король, дотрагиваясь до крупного клыка, торчащего из пасти. - Тем приятнее будет победителю!
- Потерпеть поражение от вас - честь для любого подданного, - спокойно произнес адмирал, не сводя глаз со своей невесты. - Разрешите мне пригласить на танец Тиару?
- Не могу отказать жениху, - усмехнулся король. Повернувшись к спутнице, он игривым тоном произнес:
- Оставляю вас в надежных руках, милая. Но не надолго. Вернуть в целости и сохранности, - еще раз предупредил он, обращаясь к жениху.
- Непременно, ваше величество, - в тоне Гаспара Коссы сквозили чуть насмешливые нотки, столь знакомые несчастной девушке, которая чувствовала себя игрушкой в чужих руках.
- Как же, - проворчал Гаспар, увлекая за собой в гущу толпы смущенную партнершу. - Я еще не так стар, чтобы жениться на собственной племяннице! Что за игру ты снова затеяла, Виктория, признавайся сейчас же!
Его спутница покачнулась от неожиданности, но сразу же была подхвачена его все еще крепкой рукой.
- Не думай, что я совсем одряхлел и отупел, а ты сможешь меня провести, - прошептал адмирал, крепко прижимая ее к себе. - Что здесь сегодня происходит, черт возьми, ты мне можешь объяснить? Что за маскарад и глупые шутки?
- Давай пройдем куда-нибудь в укромное место, где сможем спокойно поговорить, - еле шевеля губами, прошептала его спутница.
- А король? От его ревнивого взгляда я, кажется, рассыплюсь на месте!
- Гаспа-ар, - протянула Виктория. - Ты сам догадался, что вместо Тиары на карнавал пришла я или тебя предупредил Рон?
- От твоего муженька дождешься, - проворчал Гаспар, с легкостью прокладывая путь среди веселящейся толпы. Дорогу им то и дело перебегали ярко размалеванные маски, в испуге разбегающиеся перед оскаленной мордой Волка. Король и Рон остались далеко позади, и Виктория смогла, наконец, немного перевести дух.
- Тогда как ты догадался?
- Ты же сама проговорилась Владиславу, что я знаю тебя с самого детства...
- Все это так, - признала Ви. - Но король не догадался, а ты... Каким образом, Гаспар?
- Запах, - коротко ответил адмирал, повернув в ее сторону оскаленную пасть. Крупные белые клыки блеснули в свете яркой луны, и Ви вновь ощутила себя испуганной десятилетней девочкой. Она даже зажмурилась, на мгновение ощутив движение воздуха возле разгоряченного лица. Вот сейчас мимо нее со свистом промелькнет лезвие кинжала и вонзится в переборку каюты за ее спиной...
- Твой Хафра-Витторио до сих пор изготавливает для тебя один и тот же аромат духов, - спокойно пояснил Гаспар. - Перепутать тебя с дочерью может любой, но только не я.
- Понимаю, - прошептала задумчиво Ви, все еще находясь во власти грез.
Тягучий, немного насмешливый голос адмирала всегда отдавался в ее сердце давно забытыми воспоминаниями детства.
- Ви, прекрати грезить, не время, - вывел он ее из задумчивости. - Отвечай, куда подевалась Тиара и что за представление вы здесь устраивали с королем.
- Она уехала, еще утром, - ответила Ви, нервно оглядываясь, не слышит ли их беседу кто-нибудь. И невольно вздрогнула, почувствовав направленный на нее из толпы чей-то настойчивый взгляд. Она снова взглянула туда, но не увидела никого из знакомых.
- Показалось, - облегченно подумала она, и торопливо добавила:
- Король вызвал к себе Рона ранним утром и выложил ему напрямик, что желает, чтобы Тиара стала его любовницей. Но, учитывая обстоятельства, обещал подождать два месяца, пока мы не устроим ее брак. Узнав об этом, девочка категорически воспротивилась, и заявила, что убежит из дому, но не покорится Владиславу. Мы с Роном решили, что ей нужно срочно уехать. Имея в запасе два месяца, она доберется до надежного убежища и будет ждать, пока король не позабудет о ней, найдя новую игрушку для своей постели.
- А если не пожелает позабыть, что тогда? Неужели ты еще не поняла, как он может быть настойчив и беспощаден?
- Только что он решил судьбу Тиары, даже не спросив, - вместо ответа, проронила Ви.
- Зато с тебя и Рона он спросит в полной мере, где вы спрятали от него дочь. И уверяю тебя, его месть обрушится на всех нас незамедлительно.
- Что же теперь делать, Гаспар? - спросила Виктория, отчаянно пытаясь найти выход. - Я и не думала, что дело зайдет так далеко, да еще и ты окажешься под угрозой...
- Как мог герцог согласиться на такую авантюру, - укоризненно покачал седой головой адмирал. Грозная волчья морда вслед за ним повторила его движения.
- Он до последнего сопротивлялся, но другого пути не было, - устало произнесла герцогиня, вспоминая, какую бурю ей пришлось вынести, когда Рон узнал о ее решении заменить дочь на карнавале. - Если ты не станешь поднимать шум по поводу исчезновения невесты, то два месяца в запасе у нас есть...
- А что будет дальше? - возразил адмирал. - Нет, тут надо действовать по-другому...


Глава 10. Странный Пьеро
- Посмотри-ка на этого малого! - вскричал Анри, разглядывая костюм, в который обрядился Назарий. - Вылитый Цезарь! Расшитая тога Триумфатора ему явно идет! И золотой венок Юпитера на голове - просто чудо. Настоящий сенатор! Даже не жаль денег, потраченных на костюм! Не хватает лишь золотого перстня на руке. Может, одолжишь свой, Ивэн?
- Отстань, - пробормотал русич, с сомнением разглядывая свой костюм. Размеры длинной белой рубахи с огромными черными пуговицами явно внушали ему подозрение.
Наслаждаясь произведенным впечатлением, Назарий гордо выставил вперед волосатую ногу в башмаке из красной кожи с костяной застежкой в виде полумесяца и, отставив в сторону руку с лавровой ветвью, важно произнес на латыни:
'Удачи ослепляют дух даже мудрых, - обращаясь к Анри, он принял величественную позу. - Вся наша сила - в духе и теле: дух большей частью повелитель, тело - раб; первый у нас - общий с богами, второе - с животными'.
Анри от изумления округлил голубые глаза и, не удержавшись, прыснул со смеху.
- У тебя в оруженосцах Цицерон, что ли? - вскричал он, хлопнув себя по бокам и снова взывая к Ивэну.
- Это он цитирует своего любимого римлянина - Гая Саллюстия Криспа, - пробормотал Ивэн, с трудом втискивая свое могучее тело в костюм Пьеро. - Назарий ставит его сочинения выше речей Цицерона.
(Гай Саллюстий Крисп родился в 86 г. до н. э. в Амитерне. В отличие от своего современника Цицерона, он усвоил аттический род красноречия с налетом архаизмов.
Триумфатор - полководец, одержавший крупную победу над внешним врагом Рима. Он получал право появляться на общественных играх в расшитой тоге. Римские сенаторы носили широкую пурпурную полосу на тунике, башмаки из красной кожи с застежками в виде полумесяца, и золотой перстень, - прим. автора).
- Еще немного - и он произнесет перед нами речь, словно патриций в Сенате, - восхитился Анри. - Какой у тебя начитанный слуга, однако! Заткнет за пояс любого богослова!
- Оставь, - поморщился Ивэн, разглядывая свои руки, скрытые длиннющими рукавами. - Назарий кого угодно замучает своими римлянами! Чем дразнить сеньора Анри, лучше иди и попроси хозяйку завить волосы на твоей непослушной шевелюре, да не забудь посыпать голову золотой пудрой! - обратился он к своему оруженосцу.
Немногословный, пока дело не касалось римской истории, Назарий молча вышел из комнаты, широко ступая в новых башмаках по деревянному полу.
- А тебе и гримироваться не стоит, на одной пудре целое состояние сэкономим, - не унимался Анри де Лабордэ, одобрительно поглядывая на Ивэна, в растерянности смотревшего на себя в зеркало. - Волосы просто расчешем мокрыми, чтобы выпрямились - обойдешься без парика. Ты и без того будешь выделяться среди всех масок своим бледным лицом и светлыми волосами. Представляю, что будет с местными красотками - они просто разорвут тебя на сувениры!
- Посмотри лучше на себя, - усмехнулся Ивэн, разглаживая длинные непокорные кудри на голове. Соломенные пряди падали на плечи, отливая серебром. - Сам лучше нацепи парик - вдруг тебя на этом празднике кто-нибудь узнает.
- Не волнуйся, я уже продумал свой костюм до мельчайших подробностей! - беспечно рассмеялся Анри. - Я буду настоящим пиратом, к тому же рыжим и одноглазым!
С этими словами он ловко натянул на голову рыжий встрепанный парик и опустил на левый глаз черную повязку. Зеленый камзол, явно с чужого плеча, высокие сапоги и красный пояс довершили преображение. Закрепив на поясе широкий кривой нож, Анри одобрительно посмотрел на свое отражение в зеркале. Поправив кружева на вороте белоснежной рубашки и взбив кружевные манжеты, он, подбоченясь, гордо прошелся перед другом, зажав подмышкой шляпу с длинным пером.
- Ну, как, теперь меня никто не узнает, не правда ли? - хрипло прорычал он, оскалив белые крепкие зубы. - Встать бы сейчас на палубу моей 'Тигрицы' да распустить паруса!
- Распустишь на карнавале, - сказал Ивэн, надевая на глаза черную маску. Разрезы на ней были вырезаны очень искусно и подведены серебром уголками вниз, создавая настроение грусти и печали.
- Уж я-то своего шанса не упущу, - беспечно пообещал Анри. Он распахнул двери и стал спускаться по лестнице, вовсю гремя сапогами.
Двумя часами позже, едва освоившись в карнавальном водовороте, он с возбужденным видом уже дергал Ивэна за руку. Наклонившись к самым губам Анри, чтобы хоть что-нибудь разобрать в нарастающем шуме праздничного шествия, Ивэн услышал, как друг торопливо шепчет:
- Черт возьми, теперь ты мне будешь обязан по гроб жизни, дорогой! Кажется, я нашел твою неуловимую сеньориту!
- Где она, - вздрогнув всем телом, русич развернулся к Рыжему Пирату.
- Танцует, конечно, - с таинственным видом объявил Анри. - Хочешь знать, с кем?
- Говори! - почувствовав в голосе собеседника нетерпение, Анри де Лабродэ решил, что мучить дальше неизвестностью беднягу Пьеро слишком жестоко.
- Идем, - потащил он за собой Ивэна, расталкивая толпу, как заправский пират, - расскажу по дороге. Только боюсь, мои новости тебе будут не по нраву. Вокруг только и говорят о новой любовнице короля Владислава. Обсуждают, как она хороша, как образована и скромна, а кое-кто, наоборот, говорит, что корыстолюбива и жадна... Но то, что красива, не отрицает никто...
- Зачем ты все это мне рассказываешь, - прервал друга Ивэн. - Меня не интересуют король Владислав и его любовницы. Признавайся скорее, где ты видел Тиару?
- Да вот же она, - показал рукой Анри в сторону пары, окруженной пляшущей толпой. - Костюм Солнца как нельзя лучше украшает твой подарок!
Ивэн посмотрел на женскую фигуру, совершающую грациозные па в паре с мужчиной в плаще из шкуры волка. На его голове красовалась оскалом белых клыков искусно выделанная волчья морда. В момент, когда женщина в длинном, ниспадающем до самой земли платье обернулась, он увидел у нее на груди свой медальон с изображением Ярилы. Камни в глазах древнего божества сверкнули в свете факела.
- Она, - облегченно прошептал Ивэн, рванувшись в сторону своей таинственной невесты.
- Постой, - с трудом удержал его Рыжий Пират. - Я же еще не досказал всего, что узнал.
- Скорее, - поторопил его Ивэн, не сводя глаз с женского силуэта, окутанного золотой вуалью и словно пронизанный солнечными лучами.
- Мужчина в маске Волка - мой дядюшка Гаспар. Вот уж не думал, что старик еще жив, крепкий черт оказался!
- Анри, - нетерпеливый Пьеро снова попытался вырваться из объятий друга. Тот в ответ потянул его за рукав, заставив наклонить голову.
- Пару минут назад я собственными ушами слышал, что Тиара выходит замуж за моего дражайшего дядюшку, а сам король будет присутствовать на их свадьбе.
- Почему такая честь? - Пьеро выпрямился в полный рост, все еще не отрывая взгляда от танцующей пары.
- А потому, что твоя Тиара - дочь герцога ди Фонди и новая любовница короля! Теперь ты знаешь все и можешь не мечтать об этой ведьме, укравшей твое сердце! - с этими словами Рыжий Пират схватился за нож, но был сбит с ног пьяной парочкой, которая вместе с ним кубарем покатилась и упала в фонтан, вопя от удовольствия и выплевывая воду. Когда Рыжий Пират избавился от цепляющихся за него пьяниц и выбрался из воды, Пьеро на месте уже не было. Тиара с Волком также скрылись из глаз. Растерянно озираясь, Анри кинулся в гущу танцующих, тщетно надеясь догнать друга.
Простившись с адмиралом после танца, Виктория на мгновение растерялась. Она обернулась в поисках Рона, и почти сразу же наткнулась на внимательный, напряженный взгляд светло-серых глаз, в упор разглядывающих ее. Она увидела, что человек в костюме Пьеро внезапно принял решение и, расталкивая орущую пьяную толпу, двинулся в ее сторону. Невольно поежившись от такого пристального внимания, она все же решила не прятаться от незнакомца. И лишь когда он подошел и молча подал ей руку, она вдруг испугалась. Костюм шута Пьеро - рубаха белого цвета с огромными черными пуговицами и длинными рукавами до самой земли, с широкими штанами и загнутыми носками туфель, украшенных помпонами - производили бы трогательное впечатление, будь они надеты на другого человека. Но огромная фигура незнакомца, который был немного выше ее собственного мужа, а в плечах, пожалуй, и пошире, производила гротескное впечатление. Пьеро, с грустными глазами и бледным лицом, должен был олицетворять нежно-мечтательное настроение своей безутешной неразделенной влюбленностью. Но человек, припавший к ее руке, заставлял испытывать совсем другие чувства. Посмотрев на его склоненную голову, она поняла, что на голове незнакомца не было парика. Ей еще не доводилось видеть таких странных светлых волос у мужчин вокруг. Сама не понимая, почему, она положила руку на склоненную голову Пьеро.
- Значит, ты меня не забыла? - прошептал он, не поднимая головы, видимо стараясь продлить мгновения невольной близости.
- Забыть тебя? - в голосе Виктории невольно сквозили удивленные нотки, которые каждый из них понял по-своему.
'Кто он, - в смятении спрашивала себя герцогиня. - Почему он обращается именно ко мне?'
'Начало обнадеживающее, - воспрянул духом Ивэн. - она меня еще помнит!'
- Не окажет ли жрица Солнца милость бедному и безутешному Пьеро? - начал он, вставая и подавая руку Виктории.
- Какой же милости просит бедный шут у... - тут она остановилась, не желая выдать себя, и в то же время надеясь, что незнакомец признается, кто же он.
- У своей потерянной невесты, - пылко ответил странный Пьеро, прижимая ее руку к своему сердцу.
- Но у меня уже есть муж и возлюбленный, - начала Ви и невольно осеклась.
- Об этом сегодня болтают все вокруг, - любезно и, как показалось Виктории, с иронией, наклонил голову шут, увлекая ее за собою через площадь Святого Мартина. Ограждая от толчков свою спутницу, он расставил в сторону локти, почти обняв ее. И, странное дело, она чувствовала себя рядом с ним в безопасности, как с давно знакомым человеком. Три резвых бесенка, размахивая кувшинами с вином, преградили им дорогу, уговаривая отпить божественного нектара прямо из горлышка. Рядом какая-то Пастушка взвизгнула, настигнутая Фавном, дерзко схватившим ее за юбку. То там, то здесь слышались непристойные куплеты, восхваляющие свободную любовь и счастливых любовников.
С трудом пробившись сквозь толпу и перейдя площадь, они остановились вблизи кареты, покинутой кучером, отчаявшимся проехать в этой толчее. Пьеро открыл дверцу и жестом предложил Виктории влезть в это ненадежное убежище. Заинтригованная, она села на потертое сидение и молча смотрела, как спутник захлопывает обе дверцы. Справившись, он сел напротив и посмотрел на нее сквозь прорези маски своими светлыми глазами.
- И что же дальше? - игриво спросила Ви, стараясь придать своему голосу веселость и беззаботность.
- Это зависит только от вас, Тиара! - голос незнакомца, глубокий и чуть хрипловатый, был ей совсем не знаком.
'Он сказал - Тиара! - воскликнула про себя Ви. - Значит, этот грустный Пьеро знаком с моей дочерью. Но кто же все-таки он?
Она мысленно перебирала в памяти мужчин, но незнакомец выгодно отличался от всех, кого могла встретить Тиара при дворе.
- Увы, - ее голос, приглушенный маской и накидкой, был грустным и беззащитным. - От меня в этом мире почти ничего не зависит.
- От любовницы короля может зависеть очень многое, - возразил Пьеро, - а от жены адмирала...
- Откуда вы знаете? - прервала Виктория, нервно расправляя складки золотистой накидки.
- Значит, это правда? - вопросом на вопрос ответил он. От его пронзительного взгляда герцогине становилось не по себе.
- Вам-то какое дело до страданий бедной девушки? К тому же мы давно не виделись...
Задавая коварный вопрос, Виктория надеялась хоть на какую-нибудь подсказку со стороны собеседника. Он тут же принял вызов:
- После того, как вы с братом покинули поляну, я ждал целую неделю - вдруг вернешься? Но так и не дождался...
Ви молчала, не зная, что сказать в ответ, а Пьеро продолжал:
- А потом решил, что найду тебя во что бы то ни стало. И вот уже год как я ищу тебя по всей Италии, а когда наконец повстречал, ты замужем и спишь в объятиях короля!
- Все не совсем так, - тут же прервала его пылкую речь Виктория, не смея признаться, как обстоят дела на самом деле.
- Ты нарушила свое слово, но все равно надела мой знак, почему? - требовательно произнес Пьеро, указав пальцем на изображение Ярилы. - Чтобы сильнее дать мне почувствовать, как я недостоин тебя?
- Нет, нет, - испуганно прошептала Ви, не зная, далеко ли зашла ее дочь в отношениях с этим незнакомцем. - Я не хотела унизить тебя, мне этот медальон действительно очень дорог.
Она прекрасно помнила, как дочь часто держала в руках это странное изображение.
- Но если ты считаешь, что теперь я недостойна твоего подарка, то возьми его назад! - она попыталась снять с шеи медальон, но тут же была остановлена твердой рукой.
- Если дорог, оставь его себе, - глухим от боли голосом произнес Пьеро. - А я оставлю себе на память твое кольцо, которым ты со мной обручилась. Хотя теперь это ни к чему.
Он поднял руку и Ви с изумлением увидела у него на руке знакомый перстень, который отдала дочери, приказав беречь. Приложив перстень к губам, Пьеро поцеловал свое сокровище и только открыл рот, как сильный шум привлек внимание обоих.
Чья-то рука нетерпеливо дернула за ручку дверцы кареты - один раз, другой. В распахнувшемся отверстии показалась оскаленная морда Волка. Ярко-синие глаза полыхнули привычным пламенем, заставив Ви поежиться. Понимающе улыбаясь, знакомый голос насмешливо протянул:
- Король приказал мне привести тебя немедленно. Будет лучше, если он не узнает, с кем ты так мило проводишь здесь время!
- Гаспар! - в голосе Ви было столько ярости, что тонкие губы старика невольно растянулись в коварной улыбке:
- Девочка моя, в моем возрасте мужья ревнивыми не бывают, но молодые любовники...
С глухим стоном Пьеро рванул ручку кареты с другой стороны. Одним движением соскочив на камни мостовой, он в последний раз бросил прощальный взгляд на любимую и с силой захлопнул дверцу.
- Кто это? - спросил адмирал, помогая ей выбраться из кареты. - Неужели Рон позволил отрастить себе рога? Поздравляю, Ви, ты просто неподражаема! Играть с огнем - твое любимое занятие.
- Еще одно слово, и я тебя убью, - опираясь на предложенную руку, сквозь зубы процедила Ви,
- Ха-ха-ха, - рассмеялся Гаспар. - хочешь поскорее сделать Тиару вдовой, не так ли? Король будет просто в восторге!


Глава 11. После бала
- Чертовски рад видеть вас, герцог! - приветливо воскликнул Владислав, идя Рону навстречу. - Мне передали, что вы просили о срочной аудиенции. И это очень кстати. Думаю, вы должны благодарить своего короля - все сегодняшнее утро я только и занимаюсь вашими делами!
В ответ на удивленный взгляд герцога ди Фонди, король залился радостным смехом.
- Мой нотариус уже составил брачный контракт, - охотно пояснил Владислав. - Вам осталось только подписать. Таким образом, мы сэкономим целый месяц, а малышка получит от меня в подарок Барлетту.
- Что? - потрясенный Рон посмотрел на своего государя, заранее уверенный, что тот шутит.
- Да, да! - снова рассмеялся Владислав, наслаждаясь недоумением Рона. - Она вчера попросила сделать своему милейшему жениху свадебный подарок - место наместника, подальше от Неаполя. Наш старичок адмирал устал бороздить просторы морей и хочет погреть свои кости на теплом песке. Я пошлю его после свадьбы в Барлетту правителем. Он найдет там множество проблем, которыми ему придется незамедлительно заняться. Узнаю воспитание прекрасной Виктории - ваша Тиара не упустит выгоды от своего нового положения при дворе! Как видите герцог, я играю в открытую.
Для пущей убедительности король развел руками в стороны, показывая честность своих помыслов и намерений. Затем он подошел к столу, заваленному бумагами, свернутыми в трубку пергаментами и прочими документами. Небрежно взяв в руки один из них, он медленно развернул и с явным удовольствием прочел:
'Назначить моим полноправным представителем и наместником города Барлетты адмирала Гаспара Коссу, графа Беланте...- чуть помедлив, Владислав взглянул на собеседника, стараясь отгадать, какое впечатление произвела на него новость. Но поняв, что Рон прекрасно владеет собой, и по его лицу ничего прочитать не удастся, тут же продолжил: - ...А также моим приказом... замок ди Санта Корио переходит в качестве моего свадебного подарка в собственность графини Беланте ди Корио...' Король поднял все еще смеющиеся глаза на побледневшего герцога.
- Ваша дочь с этой минуты будет носить такое имя. Конечно, это не герцогская корона, но все еще впереди. Не слышу благодарности, Рон!
В голосе короля явно засквозили угрожающие нотки. Такая щедрость и расточительность была ему вовсе не свойственна, а потому требовала немедленной и восторженной реакции.
- От всего сердца благодарен вам, ваше величество, за участие в судьбе моей дочери... - произнес в замешательстве Рон, - но право же, Тиара получит в приданое достаточно средств, чтобы жених был полностью удовлетворен...
- Ха-ха-ха! - тон короля снова повеселел, глаза заблестели. - Ваша дочь, несомненно, получит достойное приданое, да только нашему старичку оно явно будет не по зубам. Ее условие - возможность самой распоряжаться всем имуществом после смерти мужа, плюс жених дарит ей часть Искьи - 'небольшой кусочек пляжа с домиком', по ее словам! Адмирал вынужден был согласиться, впрочем, какая разница, что будет с его капиталами после смерти! Он вполне способен растратить все еще при жизни. И я согласился, герцог, вы чувствуете, как я люблю вашу дочь, и как ценю вашу дружбу и преданность королевскому дому!
- И все же осмелюсь напомнить - я хотел бы забрать ее, ваше величество, - снова поклонился герцог. - День назад вы готовы были дать нам на подготовку к свадьбе два месяца...
- И не отказываюсь от своих слов, - весело перебил король. - Только благодаря моим заботам срок сократим вдвое. Месяц - это мое последнее слово. Кстати, как самочувствие вашей красавицы-жены? Тиара рассказывала, что герцогиня Виктория захворала и вынуждена была пропустить вчерашний карнавал...
- Обычное женское недомогание, - сухо пояснил герцог. - Я прошу ваше величество вернуть мне Тиару, чтобы начать приготовления к торжеству. Вы должны понять нас с женой - единственную дочь мы намерены выдать замуж по всем правилам. Еще столько предстоит сделать...
- Вашу дочь? - изумленно воскликнул Владислав, все еще не веря своим ушам. - Вы говорите о Тиаре?
- У меня одна дочь, ваше величество. И я пришел за ней...
- Но... почему ко мне?
Нервно меряя шагами комнату, заставленную мебелью из драгоценных пород дерева, забитую венецианским стеклом и фарфором, король внезапно остановился возле огромного портрета, изображающего его в момент посвящения в рыцари. Полюбовавшись с минуту на себя самого, только десятью годами моложе, Владислав резко повернулся на каблуках длинноносых туфель, украшенных крупным жемчугом, и еще раз спросил:
- Почему ко мне?
- Потому что вчера я оставил ее на карнавале с вами, мой король! И через несколько часов вернулся к больной жене. Вы хотите сказать, что не знаете, где Тиара? - герцог внезапно перешел на шепот и широко открытыми глазами посмотрел на короля, как будто от его ответа зависела жизнь дочери.
- Да, мы... мы танцевали, потом адмирал пригласил ее на танец, а меня отвлекли, когда приехал гонец из Рима... Альбериго! - закричал, уже не сдерживаясь, Владислав.
Альбериго да Барбьяно почти бесшумно появился в комнате, выжидающе смотря на своего повелителя.
- Где Тиара? Я вчера велел присмотреть за ней. Тем более, что ее телохранителя... как там его?
- Джироламо Маттиолли, - быстро подсказал да Барбьяно.
- Вот именно, - кивнул Владислав. - Вчера его рядом с ней не было...
- Он позавчера отправился в Гаэту, сразу после бала, - пояснил герцог. - Семейные дела.
- Альбериго? - уже грозно произнес король, заставив прославленного кондотьера на мгновение побледнеть.
(Кондотьер - (итал. Condottieri, от condotta - наемная плата) в XIV и XV вв. так назывались в Италии предводители наемных дружин. К бандам иноземных наемников, имевшим первоначально республиканское устройство, примыкали беспокойные итальянские элементы. Альбериго да Барбьяно, став местным феодалом, усиливал наемниками свои вассальные войска, - прим. авт)
- Сеньорита Тиара танцевала с адмиралом, затем они долго о чем-то разговаривали. Потом ее пригласил какой-то молодой мужчина в костюме Пьеро...
- Дальше, - нетерпеливо произнес король, теребя документ, который судорожно стиснул в руках.
- Танцуя, они затерялись в толпе. После полуночи на улицах было просто светопреставление, - виновато пояснил кондотьер.
- Кто этот человек? - в голосе Владислава явно угадывались раскаты грома.
- Мои люди доложили, что он останавливался на постоялом дворе, прожил там неделю, затем попросил достать три костюма на маскарад, сегодня утром покинул Неаполь.
- И куда направился?
Альбериго да Барбьяно развел руками, с отчаянием глядя на короля и герцога, возмущенно смотревших на него.
- Ищем... Но он был не один, - торопливо прибавил кондотьер. - Хозяин рассказал, что мужчин, которые снимали жилье в гостинице, было трое. И разговаривали они между собой по-французски. Но тот, кто танцевал с сеньоритой, не француз. Слишком бледная кожа и прозрачные, светло-серые глаза, а также почти белые волосы - все указывает на то, что он уроженец северных земель...
- Вот оно что, - протянул король. - Значит, Тиару похитили?
Он протянул документ Рону, на лице которого читалось горе и отчаяние.
- И все же, чтобы я был полностью уверен, что никто из моих подданных не замешан в этом деле, вы должны, герцог, подписать брачный договор прямо сейчас. На нем не хватает только вашей подписи и суммы, которую вы даете в приданое за дочерью. Адмирал Гаспар, я уверен, перевернет все на море вверх дном, лишь бы найти свою жену, мы же оставим за собой сушу.
Он не отрываясь смотрел, как Рон ставил свою подпись внизу документа. Герцог затылком ощущал сверлящий взгляд короля. Отогнав всплывшее перед глазами заплаканное лицо жены, ди Фонди решительным росчерком подписал брачный договор. Снова свернув документ в трубку, он подал его королю, смело встретив все еще недоверчивый взгляд.
- Я могу идти, ваше величество? - голос Рона был почти спокоен, хотя каждой слово давалось ему с большим трудом. - Я хочу как можно быстрее взяться за поиски дочери.
Король кивнул, и тут же обратился к кондотьеру Альбериго да Барбьяно:
- Графиню Тиару Беланте ди Корио необходимо найти как можно скорее. Немедленно организовать погоню!
- Уже сделано, - торопливо сказал кондотьер. - Все силы брошены на поиски!
Владислав угрюмо посмотрел на безутешного отца.
- Я обещаю герцог, что Тиара скоро будет в ваших объятиях!
Круто повернувшись, Рон вышел из комнаты.
- Хотелось бы надеяться - и в моих, - скрипнув зубами, прошептал король, заранее придумывая, какая кара ждет похитителей...

Отправив мужа к королю, Виктория не находила себе места от противоречивых чувств.
- И зачем он настоял, что отправится к Владиславу один? Не надо было отпускать Рона - он никогда не умел притворяться. Во всяком случае, от меня он никогда ничего не мог скрыть. Надо было идти мне, устроить королю сцену с плачем, потерей сознания и прочими женскими уловками, на которые так сильно реагирует большинство мужчин. Ведь король - всего лишь влюбленный, которого так легко обмануть. Ухаживал же он за мной на карнавале изо всех сил, не подозревая даже, что моя Тиара уже давно на пути к Гаэте. Через день она сядет на корабль, а в море даже длинные руки Владислава до нее не дотянутся. Сможет ли Рон убедить Владислава, что Тиара похищена, и мы не имеем к этому никакого отношения?
При воспоминании о последнем разговоре с дочерью, Ви застонала.
- Нет, мама, я не хочу быть игрушкой в руках короля, - спокойно и очень тихо произнесла Тиара, когда они остались одни в огромной гостиной своего поместья в Неаполе. - Но мне придется пойти на это, иначе весь его неутоленный пыл обернется ураганным шквалом, который обрушится на нашу семью. Если уж приходится выбирать между притязаниями короля и вашим благополучием, я приму его предложение.
- Нам с матерью вовсе не нужна такая жертва, - тут же вмешался в разговор Рон. - Если бы ты любила Владислава, то все обстояло бы иначе. Но сейчас мы не можем отдать тебя этому человеку. Видимо, придется пойти на тяжелое, но необходимое решение.
Герцог ди Фонди взглянул на двух прекрасных женщин, с тревогой и надеждой смотревших на него. Он любил обеих так сильно, и они отвечали ему тем же. Невольно все трое схватили друг друга за руки, стараясь хотя бы еще на мгновение уцепиться за ту прошлую жизнь, в которой они всегда были вместе и чувствовали себя счастливыми.
- Ты должна уехать, Тиара, - в голосе Рона сквозила печаль и твердость человека, принявшего решение и отдающего себе отчет, к каким последствиям это приведет.
- Я остаюсь, - звонким голоском начала Тиара, - я сделаю все, как он хочет, тогда вы не только не пострадаете, но и получите дополнительные привилегии. Надеюсь, что Владислав очень быстро перестанет держать у себя женщину, которая будет с ним холодна. И тогда я буду свободна.
- Ты ошибаешься, дорогая, - мягко прервала ее Ви. - Владислав не из тех людей, что отступают, поверь мне. - Если бы ты любила его, как бедняжка Констанция Кьярамонте, он быстро пресытился твоими пылкими чувствами. Но если ты будешь с ним холодна, это только распалит его природную жестокость и настойчивость в достижении желаемого.
- Ты должна уехать, - еще раз повторил Рон. - И ехать надо сегодня же. Возьмешь с собой несколько слуг, Тибо и Джироламо с Лючией. Через два часа вы покинете Неаполь и как можно скорее отправитесь в Гаэту. В гавани сейчас стоит достаточно кораблей - выберете любой, идущий в сторону Корсики.
Виктория вздрогнула, услышав слово 'Корсика'. Этот остров, вблизи которого она восемнадцать лет назад пережила кораблекрушение и где встретила своего будущего мужа, вызывал в ее памяти горькие и прекрасные воспоминания...
- Может, ей лучше отправиться на одном из наших кораблей, - предложила Ви с дрожью в голосе. - Там девочка будет в большей безопасности. А я свяжусь с Имой Давероной - она вышла замуж за знатного сеньора и живет сейчас в Милане. Детей у нее нет, думаю, она приютит Тиару у себя во дворце. Она давно звала нас в гости. Только нужно будет изменить дочери имя, чтобы не возникло подозрений. Выдадим тебя за племянницу Имы, - обратилась она к Тиаре, и назовем тебя... Маддалена Тросси. Месяца три ты пробудешь в нашем поместье на Корсике, а когда страсти из-за твоего исчезновения немного поутихнут, за тобой придет однин из наших кораблей и переправит тебя на материк. Сегодня же пошлю послание Име.
- Идея с Имой мне нравится, - признался Рон. - Думаю, если она согласится, никто не додумается искать Тиару в Милане. Но на Корсику придется плыть на чужом судне. За всю неделю ни один из наших кораблей не покинет гавань Гаэты, иначе это вызовет подозрение. Владислав может послать корабли на перехват моему. Надо вызвать Тибо и Джироламо и предупредить, чтобы судно было надежным и желательно под флагом другой страны.
- Мама, папа, вы уже рассуждаете так, словно я покидаю вас! - со слезами на глазах воскликнула Тиара. - Но я никогда не соглашусь на такую жертву!
- Тиара, - сказала герцогиня, ласково глядя на дочь. - Это единственный возможный вариант. А от себя я добавлю, что мы должны, во-первых, выиграть время. Ведь сегодня вечером начинается карнавал...
- На котором я должна присутствовать, - прошептала Тиара, уже не сдерживая слез. Одна за другой прозрачные капельки неслышно потекли по нежным щекам.
- Вместо тебя на бал пойду я, - решительно сказала Ви. - Твой костюм Солнца совершенно скроет мою фигуру, ты немного выше ростом, но я сделаю высокую прическу. Накидка сверху костюма чуть приглушит голос, перчатки скроют руки... А главное - король сквозь прорези маски увидит те же глаза цвета янтаря, что и у тебя.
- Виктория, - теперь протестовать попытался Рон, но жена спокойно закрыла ему рот тонкими пальчиками.
- Это позволит выиграть нам целые сутки, дорогой, - терпеливо пояснила она. - Я с удовольствием выслушаю комплименты короля, дам ему надежду на страстную любовь в моих объятиях и тайно скроюсь от него. А на следующий день отправлюсь к Владиславу и потребую свою дочь, которую он якобы увел на карнавале и не вернул. Поводом послужит приготовление к свадьбе по его же собственному приказу.
- К королю пойду я, - тоном, не терпящим возражений, произнес Рон.
- Но ты не можешь, - запротестовали Виктория, - у меня это выйдет лучше!
- Я справлюсь, - улыбнулся герцог. - Чего не сделаешь ради таких прекрасных дам. Только поменьше флиртуй с королем, - почти весело закончил он. - Не то придется вызывать его на бой!
- Надеюсь, что пока я буду спасать дочь, ты не станешь отвечать на приставания Луандомии Караччоли, - парировала Виктория. И уже серьезно добавила:
- Если каждый из нас хорошо сыграет свою роль, то мы оградим Тиару, а король будет уверен, что она похищена чужими.
- И тут же разошлет отряды погони по всему королевству, но Тиары здесь уже не будет!
- Я доставляю вам столько хлопот, - прошептала девушка, обнимая по очереди отца и мать.
- Ты - наша единственная радость, - ответил растроганный Рон. - А теперь беги переодеваться, да пришли ко мне Джироламо. Думаю, он околачивается где-то поблизости, в надежде узнать наше решение.

И вот теперь, в нетерпении ожидая возвращения мужа, Ви не находила себе места от беспокойства - удастся ли убедить короля и выдать побег Тиары за похищение?
Услышав стук копыт, дробно застучавших по деревянному настилу, Виктория, не выдержав, бросилась к окну и с волнением наблюдала, как он въезжает во двор. Впившись взглядом в суровое лицо мужа, она пыталась издали отгадать, с какими вестями он вернулся от короля. И лишь крепко обняв его, затворившего за собой двери, она вздохнула и позволила себе произнести:
- Обошлось?
Герцог, прижав к себе жену, помедлил мгновение и ответил:
- Кажется, да. Владислав вроде бы поверил, что Тиара была похищена, но мне пришлось...
Не успел он договорить, как жена воскликнула:
- Скажи честно, ты меня не обманываешь, не пытаешься успокоить?
- Нет, дорогая, - мягко ответил Рон, нежно гладя ее растрепавшиеся кудри. - Думаю, мне удалось убедить Владислава, что дочь похитили неизвестные. Разыскивать ее поручили кондотьеру короля Альбериго да Барбьяно. Думаю, через несколько часов он выйдет на ложный след, который должны были оставить люди адмирала. Слуги, привязанные в лесу к стволам кипарисов, послужат еще более убедительным доказательством, тем более, что они и не догадываются, что разбойники были не настоящими. Представляю, чего они наговорят Альбериго!
- Надо будет как следует наградить их за пережитые страхи, - улыбнулась Виктория, только сейчас поверившая, что опасность миновала и погоня будет направлена в другую сторону.
- Не волнуйся, несчастных ожидает дома заботливая встреча. Барбьяно обещал держать меня в курсе дела, так что скоро мы услышим о том, что слуги нашлись, а дочки пропал и след. Оказывается, Владислав приказал следить за Тиарой, то есть за тобой, на карнавале. Как видишь, он недоверчив и ревнив. И какая удача, что тебе пришлось поболтать на карнавале с каким-то Пьеро! Альбериго дознался, что этот неизвестный жил в гостинице с двумя друзьями-французами. И теперь все силы кондотьера короля будут брошены по следам этого человека.
- А если его найдут? - спросила Ви, припомнив серебристые глаза Пьеро, в упор разглядывающие ее сквозь маску.
- Если его найдут, то выяснится, что он никакого отношения не имеет к похищению нашей девочки, и отпустят, - предположил Рон.
- Возможно, - сказала Виктория с расстановкой, - возможно, этот человек имеет какое-то отношение к нашей дочери. Он говорил со мной так, словно знал меня, то есть Тиару, раньше... Мне бы не хотелось, чтобы из-за нашей выдумки пострадал невинный человек...
Но Рон, озабоченный своими мыслями, даже не расслышал ее сомнений. Собравшись с духом, он как можно спокойнее произнес:
- Я не успел сказать самого главного, дорогая. Король вынудил меня и адмирала подписать брачный контракт. Наша дочь с этого дня носит имя графини Беланте ди Корио. Владислав подарил ей в качестве свадебного подарка замок в Барлетте. А Гаспар Косса получил должность наместника этого города.


Глава 12. Грешки кардинала
27 февраля 1402 года Балтазар Косса, архидиакон собора Святого Евстафия, был возведен в сан кардинала. Все произошло точно так, как и предсказывал он своей любовнице, Яндре делла Скала. В качестве личного посла папы Бонифация IX он стал выполнять всевозможные поручения, связанные с различными сферами деятельности церкви. Пополнение папской казны за счет продажи индульгенций и должностей происходило довольно энергично во многом благодаря заботе новоиспеченного кардинала. Но и другие статьи дохода пользовались не меньшей популярностью среди священников и знати.
Все дело в том, что священнослужители западной церкви не всегда давали обет безбрачия. Было время, когда им разрешали жениться с согласия епископа. Но при этом соблюдались определенные правила - будущая жена не должна была быть вдовой, разведенной или женщиной легкого поведения. С установлением закона о безбрачии, священнослужители тут же стали заводить себе любовниц. Они брали в дома красивых девушек, выдавая их за своих экономок, прислуг, на худой конец - дальних родственниц. Стоит ли говорить, что охотницы пожить такой жизнью находились в больших количествах, особенно среди девушек бедного и среднего сословия? С некоторых пор содержание любовниц стало считаться среди священников особым шиком. И хотя соборами неоднократно издавались указы, запрещающие прелюбодеяние, все довольно ловко научились обходить такие запреты. Чаще всего это делалось с помощью епископа, которому достаточно было заплатить соответствующую сумму, и он готов был на все закрыть глаза. Балтазар, которого мало интересовали дела церковные, и еще меньше - моральный облик священнослужителей, извлекал из таких ситуаций большую выгоду для себя и жадного до золота Бонифация IX. При его чутком руководстве плату за содержание любовниц стали требовать не только с тех, кто их имел, но и с тех, у кого их не было. Каждый священник, имевший (или не имевший) любовницу, платил ежегодно в папскую казну один золотой. Если находились такие, что не имели любовниц и на этом основании пробовали протестовать, им в ответ говорилось: 'Хотите, заводите, хотите - нет, но платить обязан каждый!'
Еще одной статьей дохода были женщины, у которых мужья пребывали во временном отъезде или участвовали в сражениях. И таких, поверьте, было немало! Пожелавшие на время отсутствия мужа завести любовника, вносили определенную сумму своему епископу, и уже не считались грешницами. Кроме того, сами короли нередко давали поблажки церковнослужителям, смотря сквозь пальцы на их распутство. С мнением светских властей церковь особенно не считалась, так как еще при Бонифации VIII было установлено, что служители церкви неподсудны светским властям, какие бы недостойные поступки они не совершили. Хотя иногда к мнениям монархов приходилось все же прислушиваться.
Еще в феврале 1395 года король Франции созвал в Париже собор, на котором потребовал у обоих пап, Бонифация IX, которого поддерживал Косса, и Бенедикта XIII, ставленника французского Авиньона, одновременно отречься от престола, 'чтобы спасти церковь'. Но оба папы остались глухи к этим обращениям. Призывы вывести церковь из повиновения и одному и другому папе, не увенчались успехом.
Обиженный таким отношением, король большой армией окружил папский замок-крепость в Авиньоне и заставил папу Бенедикта XIII сдаться. Это произошло 14 апреля 1399 года.
Испуганный Бенедикт XIII сразу заявил французскому королю, что немедленно сложит тиару, но только в том случае, если это же сделает Бонифаций IX. Франция, Англия, Кастилия и другие страны решили направить послов в Рим с таким же предложением. Послы встретились с Бонифацием IX и настойчиво порекомендовали ему отречься от престола, чтобы наконец прекратился церковный раскол. Бонифаций IX, конечно же, предварительно посоветовавшийся с Балтазаром Коссой, уклончиво ответил:
- Мне нужно время для принятия решения, которое я письменно передам вашим повелителям.
Надо ли добавлять, что решение, которого ждали монархи, так и не было принято? Три года оба папы вводили в заблуждение европейских правителей, обещая отречься от престола. И каждый старался выдвинуть такие требования, чтобы второй пришел в негодование. Дело зависло и не двигалось с места, несмотря на угрозы и посулы монархов.
- Надеюсь, ты в курсе последних событий в Неаполе? - встретила Коссу вопросом Яндра.
Уловив в ее голосе нетерпение, Балтазар слегка улыбнулся и весело осведомился:
- И что же пишут мне из Неаполя? Если ты успела прочитать всю почту до моего прихода, может, вкратце перескажешь?
Яндра как всегда подозрительно посмотрела на своего ветреного любовника. Несмотря на его многочисленные любовные похождения, у нее еще не возникало желания расстаться с ним навсегда. Да и женщины менялись так быстро, что она почти перестала опасаться, что какая-нибудь из них сможет стать постоянной. К тому же положение официальной любовницы кардинала давало ей большие преимущества, что немало тешило гордость честолюбивой прорицательницы из рода делла Скала, правителей Вероны. Ей тяжело было признаться даже самой себе, что она до сих пор любила своего щедрого, но непостоянного друга.
- Ты подумал, что я контролирую твою почту, - небрежно проронила она, стряхивая несуществующую соринку с его сутаны. - Зря так думаешь. Для того, чтобы знать содержание документа, не обязательно его вскрывать. Мне достаточно взять послание в руки...
- Ну конечно, моя прелесть! Ты же у меня провидица, я всегда помню об этом.
Косса сегодня явно был в хорошем настроении, и ему не хотелось ссор. Он искал способ задобрить воинственно настроенную любовницу. Никаких провинностей за собой он не чувствовал. Более того, назначенное на этот вечер свидание сорвалось, так что он был готов наверстать упущенное дома. Сколько бы он не развлекался на стороне, близость с ней всегда находила отклик в его душе. Но Яндра, в отличие от него, всегда старалась высказать свою подозрительность и ревность. Балтазару иногда это даже льстило.
- Тиара... - неуверенно начала Яндра и замолчала.
- Говори скорее, - тут же поторопил он. - Ты же знаешь, что мне дорога моя девочка.
- Прекрати лицемерить, уж я-то вижу тебя насквозь! Ты до сих пор не можешь простить Виктории, что она не приняла твоих правил игры и не осталась с тобой, чтобы терпеть твои бесчисленные связи с женщинами. Признайся, ты до сих пор жалеешь, что она живет с герцогом ди Фонди. И он называет твоего ребенка своей дочерью!
- Пусть так, - согласился Косса, принимая из ее рук запечатанный пергамент и срывая печать. Погрузившись в изучение документа, он не отрывал глаз от текста, но Яндра упрямо продолжала:
- И тебя до сих пор гложет мысль, что твоя попытка похитить дочь маленькой, ни к чему не привела. Виктория и ее муж слишком хорошо охраняли ребенка.
- Не в том дело, - поморщился Балтазар, все-таки оторвавшись от документа. - Если бы не сеньора Приньяно, моя затея удалась как нельзя лучше. Но не убивать же было старушенцию, вцепившуюся в сверток с Тиарой мертвой хваткой - как-никак она приходилась сестрой папе Урбану VI (в миру Бартоломео де Приньяно - прим авт.), у которого я служил.
- А я рада, что ты не навязал мне эту девчонку. Никогда бы не полюбила дочь Виктории, - мстительно произнесла Яндра, в то время как Балтазар снова погрузился в чтение. - Читай ниже - там пишут, что Тиара похищена...
- Не может быть, - Косса поднял на любовницу удивленный взгляд. - Кто мог такое сотворить, а главное - зачем?
- Надеюсь, что это не твоя очередная затея, - парировала Яндра, с укором покосившись на него. - Если только она появится здесь, будут крупные неприятности. И не только у нас. Говорят, сам король Владислав принимает участие в судьбе твоей бесценной дочери...
- Каким же это образом? - опустив руку с письмом, Балтазар вопросительно посмотрел на подругу.
- А таким, - выпалила Яндра, искренне радуясь, что задела больную струнку в его душе. - Он решил выдать ее замуж за твоего старшего братца!
Удивление на лице Коссы сменилось искренним недоумением. Уже не сдерживаясь, он громко захохотал:
- Знаешь, Яндра, иногда твои шутки переходят все границы!
- Как бы не так! Сотня свидетелей подтвердит, что на карнавале в Неаполе он объявил, что отдает руку Тиары адмиралу Гаспару Коссе. Твой семидесятилетний братец хотел отхватить слишком лакомый кусочек, да не сумел удержать - птичка выпорхнула из его цепких рук.
- Гаспару всего шестьдесят семь... - машинально поправил ее Балтазар, у которого смех застрял в горле.
- Думаю, Тиара оценит твою шутку, - насмешливо подхватила Яндра.
- Клянусь, я ничего не знал о планах брата! Конечно, жениться на дочери герцога, да еще единственной наследнице герцога ди Фонди...
- Это не то, что взять в жены дочь пирата и собственную племянницу... - закончила Яндра. - Да только твоя малышка Гапару все равно не достанется. Ее хочет забрать сам король. А старик Гаспар прикрыл бы страсть короля своим именем и положением.
Балтазар и сам понимал, что Яндра специально хочет как можно больнее ударить его, растравляя старые раны. То, что его родная дочь зовет отцом другого, было для него как заноза, засевшая глубоко в коже и дающая о себе знать в самый неподходящий момент. Почему только этого ребенка он упорно признавал своим, отказываясь от кучи других незаконных отпрысков, Балтазар не мог объяснить себе самому. Но какое-то неудовлетворенное чувство тех радостей, что таит в себе сознание отцовства, всегда подстегивало его, когда при нем упоминали Ви или Тиару. Яндра, прекрасно знавшая о его слабости, намеренно растравляла все еще не зажившую рану.
- В послании пишут, что соглядатаи Владислава напали на след похитителей. Что тебе известно об этом? - снова не удержался он и посмотрел на Яндру. Конечно же, она в курсе многих сплетен и может знать гораздо больше того, о чем вскользь упоминалось в послании.
- Говорят, что в этом замешаны трое французов, один из которых крутился вокруг нее на карнавале. Видимо, ее караулили еще дома. Альбериго да Барбьяно узнал, что у них было собственное судно, которое вышло из порта Гаэты через два дня после похищения. Не сумев украсть ее в Гаэте и по дороге в Неаполь, они воспользовались карнавалом в качестве прикрытия. Хотя, - задумчиво прибавила Яндра, - если бы нападение произошло в дороге, герцог и герцогиня ди Фонди вполне имели шанс быть убитыми. И тогда Тиара осталась бы сиротой. Кто мог подумать, что сам неаполитанский король решит сделать ее своей любовницей!
- Вот оно что, - медленно протянул Балтазар, обдумывая услышанное. - Теперь я, кажется, начинаю понимать, в чем тут интрига. Видимо, король Франции подключился в игру и приказал своим людям выкрасть Тиару. Чтобы через меня надавить на Бонифация IX и заставить его отречься от звания папы. Ну что же, ваше величество, еще посмотрим, кто кого переиграет. С завтрашнего дня игра продолжится уже на моем поле...
- Снова уедешь? - полуутвердительно спросила Яндра, в то время как Балтазар дочитывал послание.
- Меня ожидает поездка в Милан в качестве посланника папы, - откровенно признался Косса, который, несмотря на некоторые разногласия, почти всегда держал Яндру в курсе своих дел. Она часто давала ему дельные советы, используя свои связи, знакомства и просто дар предвидения. - А затем придется посетить Анкону.
До этого он ездил во Флоренцию и Павию, чтобы уговорить правителей Тосканы и Ломбардии поддержать папу Бонифация IX. Ему даже удалось добиться перемирия на тридцать лет, которое, сказать по правде, очень скоро было нарушено.
- Анкона благодаря тебе уже поддержала папу Бонифация IX, - возразила ревнивая Яндра, которая прекрасно знала, что в каждой поездке Балтазар находит время не только для разрешения различных вопросов, но и своих любовных дел.
'Как всегда, там его ожидает какая-нибудь замужняя сеньора, вдовушка или очередная монахиня', - догадалась она.
Ей еще не было известно, что всего в нескольких кварталах отсюда поселилась невестка Балтазара Коссы, новая жена его брата Микеля. Она была родной сестрой одного из папских кардиналов. Балтазар справедливо посчитал, что если он женит брата на своей давней любовнице, то это поможет сделать бывшему пирату хорошую карьеру. Так и случилось. Папа Бонифаций IX по просьбе Балтазара назначил Микеле Коссу 'генеральным капитаном' морских сил, служивших римской церкви. Капитаны всех кораблей, находившихся на службе у церкви, должны были теперь подчиняться приказам 'генерального капитана'. А в действительности и на суше, и на море всеми делами папы заправлял Балтазар. Микеле теперь редко появлялся в Риме, и его жена вспомнила о своей старой связи. Она опять сошлась с Балтазаром втайне от ревнивой Яндры и, несмотря на протесты Коссы, переехала жить поближе к нему.
Во время поездки по Италии Балтазар надеялся решить еще один вопрос. В Перудже жили мать и дочь, с которыми он долгое время состоял в интимных отношениях. Мать была его любовницей еще во времена учебы в Болонском университете. Они познакомились в Неаполе и провели вместе несколько жарких месяцев. Почти со всеми своими любовницами Косса обходился более чем щедро. В те времена убийство за измену считалось делом почти обыденным, и каждая согрешившая женщина знала, что ее ожидает, если она вернется к обманутому мужу. Поэтому Балтазар почти всегда следовал правилу щедро награждать любовниц, доставивших ему удовольствие. Получив приличные деньги, они могли уже не возвращаться домой. Так случилось и в этот раз. Щедро одарив свою пассию и пообещав не забывать, Балтазар купил ей дом в Перудже и напрочь позабыл об этой связи. Но восемь лет назад бывшая подруга навестила его и познакомила со своей дочерью. Она попыталась было убедить его, что девушка - его собственная дочь, но Косса только посмеялся в ответ:
- Можешь не уверять меня, что я отец этой девчонки! Как будто я не знал, что кроме меня, твоим расположением пользовался целый квартал, где ты проживала со своим муженьком! Ее папашей мог быть, кто угодно!
Но когда несчастная призналась, что оказалась на грани бедности, Балтазар лишь снисходительно усмехнулся:
- От вас обеих зависит, как сложится ваша дальнейшая судьба.
Мать и дочь оказались понятливыми до такой степени, что Косса еще и сейчас заезжал во время своих поездок в Перуджу, делая иногда огромный крюк и не считаясь со временем. Проявив заботу и о молоденькой дочери, он выдал ее замуж за состоятельного буржуа, который был владельцем аптеки в Перудже. Поскольку ученого аптекаря больше интересовали лекарства и яды, а также опыты в области алхимии, то Косса всегда был желанным гостем в богатом и уютном доме. Положение изменилось лишь теперь, когда он стал кардиналом. В обеих женщинах проснулась ненасытная алчность и жажда власти. И недавно дочь попыталась, как и ее мать в свое время, убедить Балтазара в том, что подрастающая в семье аптекаря Динара - его родная дочка (и внучка одновременно). Балтазар дал понять обеим, что не даст себя провести.
- У меня уже есть дочь, и я полностью уверен, что это мой ребенок. Все, что касается остальных детей, которых мне пытаются периодически навязать, то это бесполезно. Все вы продажные и распущенные до такой степени, что и знать не знаете, кто является отцами ваших детей. И если попытаетесь уверять меня в этом впредь - ответ будет тот же.
Успокоив на время своих алчных подруг, он через несколько лет вдруг вспомнил о них. И связано это было с Имой Давероной. Из трех его любимых женщин Яндра оставалась всегда с ним, слухи о жизни Виктории периодически доходили и до Рима, а вот об Име долгие годы Балтазар ничего не слыхал. Он несколько раз навещал дом Имы в Болонье, где провел в юности немало дней и ночей. Как и прежде, он не искал с ней встречи, как с любовницей, но и не мог забыть о том, что обязан ей жизнью. Лишь благодаря ей и Виктории, он и Яндра избежали костра инквизиции . Ему просто хотелось увидеть старую подругу и поблагодарить ее за все, а также рассказать, кем он стал за это время. Но встретить Иму ему никак не удавалось. Служанка в доме Давероны каждый раз говорила, что Имы в Болонье нет.
- Она вышла замуж за знатного и доброго господина - Аньоло Джаноби, и проживает теперь в Милане.
- Как она выглядит? - допытывался Косса и неизменно слышал в ответ, что Има всегда выглядит великолепно.
- Есть ли у супругов дети?
На этот вопрос служанка обычно вздыхала, хотя и без нее Балтазар знал, что ни у Яндры, ни у Имы детей никогда не будет. Гадание было верным, пророчество исполнялось точно так, как предсказывала ему в юности Яндра.
И год назад, не найдя в очередной раз Имы, Косса почувствовал какую-то щемящую тоску. Может быть, годы давали о себе знать, может быть, воспоминания бурной юности, но ему вдруг захотелось, чтобы рядом оказался кто-нибудь, кто знал его юным и беспечным. Постоянно брюзжащая Яндра ему наскучила и раздражала с каждым разом все сильнее. И Балтазар для себя решил: если и в эту поездку не удастся разыскать Иму, он привезет с собой в Рим всю семью аптекаря. Они поселятся рядом и всегда будут к его услугам. Кроме того, насчет аптекаря у него был собственный план, о котором не подозревал никто, даже провидица Яндра.


Глава 13. Пассажиры 'Бригитты'
Пока стража короля Владислава обыскивала все уголки Неаполитанского королевства, Тиара вместе со своим эскортом уже подъезжала к родному городу. Остановившись на окраине возле какой-то придорожной гостиницы, Джироламо и Тиара приказали своим людям оставаться здесь, а сами решили с наступлением темноты пробраться в замок. Вместе с ними отправилась Лючия.
Пробираясь по подземному ходу, они соблюдали величайшую осторожность. Идея посетить свою комнату перед отъездом принадлежала Тиаре. И только оказавшись, наконец, у себя в спальне, она тихонько воскликнула:
- Наконец-то мы дома!
- Дома, - проворчал, не удержавшись Джироламо, зажигая свечку в серебряном подсвечнике. - Только, к сожалению, ненадолго.
- Да, к сожалению, - вздохнула Тиара. - Но мы должны сделать все возможное, чтобы возвратиться сюда победителями. Если кто-нибудь из вас откажется меня сопровождать, я пойму. В попутчики мне нужны только преданные люди и верные друзья.
Она испытующе посмотрела на обоих. Лючия скромно присела в уголке на маленьком мягком пуфике и при этих словах молча кивнула головой в знак согласия. Бедняжка переживала, наверное, самое удивительное приключение в своей жизни. С самого рождения она не знала своих родителей, и провела все годы с Тиарой в замке ди Фонди. Перспектива увидеть жизнь за пределами Гаэты одновременно влекла и пугала девушку. Путешествие на край света со своей госпожой, да еще в присутствии обожаемого Джироламо, казалось ей удивительным приключением.
Джироламо, выражение лица которого в тусклом свете свечи было плохо видно, после слов Тиары быстро ответил:
- Неужели ты думаешь, что я смогу позволить тебе отправиться в путь без меня? Я также ручаюсь за моих людей и Теобальда.
Тибо, бывший оруженосец герцога, стал одним из помощников хозяина. Он, как и в юности, умело держал язык за зубами, выполняя наиболее щекотливые распоряжения и дела, требующие твердой руки и собачьей преданности. Герцог специально настоял, чтобы именно Тибо сопровождал в поездке дочь. Поэтому Тиара лишь кивнула в ответ.
- Тогда я, ты, Джироламо, и Лючия с Тибо - это четверо, - она стала считать, загибая пальчики.
- Еще двое моих ребят - Тимотео и Серджо, а также Джентиле, человек Тибо, это семеро, - добавил Джироламо.
- Еще возьмем донну Марту с Марселиной, - решительно сказала Тиара. - Я уже послала за ними человека. Итого - девять, число счастливое.
- Зачем тебе эта старая ведьма? - запротестовал Джироламо, всегда недолюбливавший бывшую воспитательницу Тиары.
Донна Марта уже лет пять, как покинула дом герцога, потому что ее руки добивался богатый сеньор из Флоренции, откуда эта дама была родом. Покидая замок, ставший ей родным, донна Марта обливалась горючими слезами, расставаясь со своим 'маленькой кошечкой', как она называла девочку.
- Пойми меня, дорогая, - объясняла она грустной девочке. - Мне выпал шанс вернуться на родину и занять то место, которого я была достойна с самого рождения. Я никогда не забуду тебя, крошка, и ты помни меня, дорогая!
Тиара некоторое время очень скучала за донной Мартой, а Джироламо радовался, что строгая воспитательница больше не будет приучать их к благородным манерам, заставлять наизусть цитировать римских философов и зубрить латынь. Но год назад донна Марта неожиданно вернулась в Гаэту. Она потеряла мужа и приехала обратно, привезя с собой девушку лет тринадцати, которую представила своей племянницей Марселиной. С тех пор Тиара часто навещала свою воспитательницу. Они, как и прежде, обсуждали новые книги, которыми пополняла библиотеку герцогиня ди Фонди. Рон, не питавший никакой любви к древним фолиантам, тем не менее был не против, чтобы и жена и дочь баловали себя изысканными манускриптами или заказывали нужные книги у переписчиков в лавке. Образованная и живая Марта пользовалась среди соседок не очень доброй славой. Многие за глаза звали ее ведьмой за острый ум и пронзительные черные глаза, которыми она, казалось, видела человека насквозь. Эта сорокапятилетняя женщина, румяная и цветущая, все еще приковывала взгляды мужчин, что было не по нраву менее привлекательным соседкам. Но донна Марта не обращала внимания на косые взгляды. Она происходила из хорошей семьи, была воспитательницей единственной дочери герцога, и у нее всегда водились деньги. Словом, женщина, выбранная Тиарой в попутчицы, была именно той, что и нужна в таких случаях.
- Она не ведьма, а образованная и умная женщина. Во-первых, она будет нам прекрасной спутницей, так как после Корсики мы, скорее всего, переедем в Милан. Не могу же я путешествовать с одной служанкой! А во-вторых, она не живет в нашем замке, значит, никто не обратит внимания на ее отъезд. В-третьих, она говорит не только на итальянском, французском и латыни, как мы.
- Да она, по-моему, изучила все языки, на которых стали говорить люди со времен строительства Вавилонской башни! - горячо воскликнул Джироламо.
(Согласно древней библейской легенде, более четырех тысяч лет тому назад все люди жили в Месопотамии и говорили на одном языке. Так как земля этих мест была очень плодородна, то люди жили богато. От этого они сильно возгордились и решили построить башню до самого неба. Бог разгневался на неразумных и тщеславных людей и наказал их: он заставил строителей говорить на разных языках. От этого глупые гордецы перестали понимать друг друга и, побросав свои орудия, прекратили строительство башни, а потом разошлись в разные стороны Земли - прим. авт.)
- Вот именно, и последнее, самое главное... - Тут Тиара остановилась, чтобы перевести дух. - Донна Марта нужна, чтобы за время путешествия сделать из Лючии знатную сеньориту.
- Что?! - в один голос воскликнули Джироламо и Лючия.
- Я решила, что ехать самой, даже под чужим именем - большой риск, - терпеливо пояснила Тиара. - Лючия будет путешествовать под моим новым именем - Маддалена Тросси, а я - в качестве ее пажа. Переоденусь в мальчика и составлю компанию Джироламо и Тибо, тогда уж точно на меня никто не обратит внимания, все будут пялить глаза на Лючию.
- Вот на это несчастье? - презрительный тон Джироламо заставил гувернантку сжаться от смущения и обиды. Она опустила ресницы и залилась пунцовым румянцем.
- А для чего я беру с собой донну Марту? - рассмеялась в ответ Тиара. - Ее наставления и мои наряды, а также положение знатной сеньоры сделают Лючию желанной красавицей в глазах многих мужчин.
- Только не в моих, - фыркнул Джироламо, высокомерно поглядев в сторону покрасневшей от смущения Лючии.
- А вот это покажет время, - пробормотала Тиара, окидывая взглядом свою комнату. На мгновение острая жалость полоснула по сердцу - все эти любимые и родные с детства вещи она увидит теперь не скоро, если вообще увидит. Тряхнув упрямо головой, девушка постаралась прогнать свои сомнения и грустные мысли.
- Тиара, прошу тебя, одумайся, - Джироламо еще раз попытался предостеречь подругу. - Ты не можешь превратиться в один миг в мальчика. Только представь себе, как будут относиться к тебе, если ты станешь пажом! К тому же придется делить каюту со мной и Тибо. И если об этом узнает твой отец...
Юноша даже осекся на мгновение, представив изумрудные глаза герцога, сердито сверкающие под нахмуренными бровями. Поежившись от такой картины, он продолжал уже более пылко:
- Да герцог меня в порошок сотрет, если узнает, что ты...
- Папа ничего не узнает, - так же пылко ответила Тиара. - К тому же это всего-то дней на десять. На Корсике я снова стану девушкой. Зато если вдруг в море нас настигнет погоня, мне легче будет спрятаться за твою спину. Можешь меня опекать, как своего любимого, я тебе подыграю...
- Что?! - почти взревел Джироламо, закрывая в ужасе уши руками. - Ты мне предлагаешь стать твоим любовником?!
- Понарошку, и только на время путешествия, - расхохоталась девушка, глядя на его пунцовую физиономию. - Зато охотников ко мне приставать точно не будет.
- Ой, чувствую, что после этого путешествия, если мы конечно, не погибнем, наша репутация опустится в ад! - горестно вздохнул Джироламо. - Последствия такого обмана могут быть просто губительными...
- Это ничто по сравнению перспективой выйти замуж за Гаспара Коссу и потом неизвестно сколько времени греть постель короля! Боюсь, твоя честь тебе дороже моей, - упрекнула она юношу. Джироламо понял, что подруга и в этот раз победила.
- Хватит ныть, быстрее за дело, - командовала Тиара уже через минуту, раскрывая двери шкафа, заваленного одеждой. Лючия молча вытащила из-под кровати несколько кожаных баулов разных размеров и стала под надзором хозяйки старательно отбирать вещи в дорогу.
- Как хорошо, что моя мама сохранила все вещи отца, - бормотала Тиара, доставая из комода различные принадлежности одежды герцога, когда он был еще мальчиком. - Одежда Джироламо, хоть и модная, но такого огромного размера, что я бы в ней утонула. Остается обрезать волосы до плеч - жалко, конечно, но парик может выдать меня с головой, на которую он будет напялен, если вдруг упадет.
Облачившись в наряд мальчика, она с затаенным удовольствием стала рассматривать себя в зеркале. Бархатные штаны, украшенные узором из атласных лент, ловко обтягивали ее стройные ножки. Пышные кружева нижней рубашки почти скрывали высокую грудь, предусмотрительно стянутую тканью. Куртка и наброшенный сверху плащ в тон костюма, крепкие кожаные туфли с квадратными пряжками - все было добротным и красивым. Водрузив на срезанные и наскоро завитые волосы берет, она удовлетворенно пробормотала:
- Вроде бы, все сидит отлично. И двигаться в мужском костюме намного удобнее. - Девушка спрятала в складки одежды свой кинжал, с которым не расставалась, проверила, на месте ли бумаги, которые мать предусмотрительно дала ей в дорогу. Там было несколько поручительных писем к банкирам, обслуживающим герцогиню, а так же письмо к Име Давероне. Лючия ловко зашила их в подкладку плаща.
И только укладывая драгоценности, которые ей хотелось взять с собой, она вдруг вспомнила, что подарок рыцаря-эльфа остался в коробке с костюмом солнца, который должна была одеть на карнавал ее мать. Горько охнув, она всплеснула руками от огорчения, но обратного пути в Неаполь уже не существовало.
Ранним утром, едва начало светать, Джироламо, скромно одетый и выдающий себя за простого торговца, уже присматривал для путешествия корабль в гавани. Он хорошо помнил наставления герцога, что судно должно быть крепким, быстроходным и желательно ходить под флагом другой страны. Выбор был трудным, так как кроме этого, нужно было уговорить капитана пойти на Корсику.
Вход в порт Гаэта был достаточно узким, но гавань внутри - широкая и просторная, окаймленная высокими горами, на которых живописно расположились небольшие замки, красивые поместья, дома зажиточных горожан, окруженные садами и виноградниками.
Несмотря на озабоченность, Джироламо не преминул бросить взгляд на высокий холм, раскинувшийся слева при входе в гавань, вершину которого венчала большая сторожевая башня. Его взгляд рассеянно скользнул по городской стене, украшенной поверху острыми зубцами. Стена заканчивалась двумя башнями по обе стороны гавани, между которыми была протянута по воде огромная кованая цепь. При необходимости цепь натягивалась, и тогда ни одно судно не могло войти или выйти из гавани. Но сейчас, в ясное раннее утро, все вокруг дышало тишиной и умиротворенностью. Только Джироламо знал, что через некоторое время, которое понадобится стражникам кондотьера да Барбьяно, чтобы домчать до Гаэты, в гавани начнется суматоха. Прозвучит сигнал рога, и цепь закроет вход в гавань, чтобы остановить все суда для проверки. И то время, которое осталось до прибытия отряда, следовало использовать как можно лучше.
Юноша тщательно и придирчиво осматривал суда, стоящие в порту. Венецианские галеры и арабские гурабы, представленные в порту в большом количестве, вызывали в его душе противоречивые чувства. Он прекрасно помнил, как учитель рассказывал им с Тиарой о том, что название свое галера получила от итальянского слова 'галеос' - 'меч-рыба'. На верфях крепнущих торговых республик северной Италии - Венеции и Генуи - строили дромоны по византийскому образцу. От греческого оригинала венецианский дромон отличался надстройкой на корме. Кроме того, вместо подводного тарана венецианцы стали устанавливать на носу судна надводный таран - толстый, окованный латунью деревянный брус. Он-то и делал корабль похожим на меч-рыбу.
Арабские гурабы - более мощные и длинные галеры с большими экипажами - были достаточно тихоходны, поэтому сразу были им отброшены. Крупные галеры для бегства из Гаэты не подходили. Они перевозили большое количество товаров и грузов, но такое огромное судно требовало большого количества гребцов - 120-180, и было маломаневренным.
Переговорив с несколькими владельцами, он обратил внимание на маленький галиот - скампавею, стоявший чуть в стороне от других. 'Скампавея' по-итальянски означало 'неуловимая, исчезающая', то есть, разведывательная галера. Флаг британского королевства и несколько лодок с товаром, снующие вокруг, а также суматоха на борту и быстрая погрузка большого количества ящиков подсказали Джироламо, что судно готовится к скорому отплытию. Оставалось узнать, куда оно направляется и сможет ли взять на борт девять пассажиров и небольшое количество товаров.
Еще раз осмотрев судно, Джироламо отметил, что весел с каждой стороны было двенадцать, значит, гребцов - сорок восемь, по два на каждое весло. Три мачты, несущие косые паруса, были раскрашены в сине-желтые яркие полосы. Надводный таран на носу легко мог переломать весла огромного гураба. Абордажный трап 'ворон', укрепленный на поворачивающейся платформе, был надежно укреплен. Юноша знал, что в бою его поднимали в вертикальное положение и затем 'роняли' на палубу вражеского судна. После того, как огромный крюк 'ворона' намертво сцеплял корабли, можно было идти в два ряда на абордажную атаку. 'Выстрел', то есть подъемный кран наподобие колодезного журавля, оканчивался тяжелой свинцовой гирей - 'дельфином', предназначенным для разрушения палуб врага. Убедившись, что на палубе приколочены бомбардиры с тремя пушками по левому борту, юноша хмыкнул от удовольствия.
- Кажется, это то, что мне надо, - рассуждал он про себя. - Этот корабль способен постоять за себя в море. Скампавея будет двигаться и в штиль, сможет маневрировать задним ходом, чего не сделает ни одно парусное судно.
Окрыленный тем, что наконец-то нашел что-то подходящее, Джироламо отправился к трапу и попросил проводить его к капитану судна. Но здесь его ждала первая неудача. Капитан хоть и принял 'торговца' довольно приветливо, но отказался сказать, куда отправляется судно.
- Вам стоит переговорить лично с хозяином, молодой человек. Я всего лишь капитан, а вопросы, связанные с товарами и пассажирами, решает сеньор Анри де Лабордэ, владелец 'Бригитты'.
- Я с удовольствием побеседую с сеньором Анри, сейчас же проводите меня к нему! - воскликнул Джироламо. - Тем более, как вижу, судно готовится покинуть Гаэту, а я тоже очень спешу.
- Сеньора де Лабордэ еще нет на борту, - любезно ответил капитан. - Я получил известие, что сегодня утром он должен прибыть в гавань, мы ждем его с минуты на минуту.
- В таком случае, я с таким же удовольствием подожду его, - заверил Джироламо.
- Хорошо, - тут же согласился капитан. - Но вас, сеньор, я попрошу пока покинуть корабль. Как только вы договоритесь с хозяином, станете желанным гостем на моей 'Бригитте'. А пока извините, меня ждут неотложные дела.
Почти два часа провел в томительном ожидании Джироламо. Он то порывался вернуться к Тиаре, чтобы рассказать о временном затруднении, то со страхом прислушивался к любому шуму - ведь они опередили стражников всего на один день, и в любую минуту могли появиться солдаты, которые начнут проверять все суда, стоявшие в гавани. Заметив вдали трех всадников, он приободрился. По поведению капитана, было понятно, что среди них - владелец 'Бригитты'. Когда всадники спешились и поздоровались с капитаном, двое из них быстро поднялись по трапу. Лица обоих были скрыты капюшонами. Проводив взглядом две крепкие фигуры, закутанные в черные плащи, одну - небольшого роста, другую - крупную и широкоплечую, Джироламо, тут же обратил взор на третьего человека. Тот откинул капюшон, и радостно поприветствовав капитана, громко сказал:
- Сэр Рональд, мы должны отплыть как можно скорее! Все ли готово к отходу?
- Осталось загрузить несколько бочек с пресной водой, мукой и солониной, сеньор Анри. Каюты готовы, вино и оливковое масло уже на борту.
- Через сколько времени 'Бригитта' сможет покинуть Гаэту?
- Думаю, через три часа можно отчаливать, сэр!
- Хорошо, - обронил Анри де Лабордэ, направляясь к лошади. - Я намерен посетить кое-кого перед отходом. Через два часа вернусь.
Но прежде чем Анри успел вскочить в седло, к нему приблизился Джироламо.
- Мессир де Лабордэ, - почтительно обратился он к владельцу судна. - Не могли бы вы выслушать меня? Это займет немного времени, но может принести вам немалую выгоду.
Анри самым тщательным образом рассмотрел Джироламо, и только убедившись, что собеседник совершенно ему незнаком, учтиво улыбнулся и сказал:
- Ну что же, сеньор. Торговец никогда не откажется от выгодной сделки. Я вас слушаю!
Джироламо коротко рассказал о том, что он - небогатый торговец. Но в этот раз кроме товара, ему поручили доставить в одно из поместий на Корсике девушку из знатной семьи. Сеньориту Маддалену ожидает будущий супруг, и если она беспрепятственно доберется до него, всех ждет щедрое вознаграждение.
- Сеньорита молода и красива, говорите вы? - чувствовалось, что сеньор Анри обдумывает предложение и колеблется - принять или не принять его.
- Да, она молода и... - Джироламо осекся, вспомнив скромную и стеснительную Лючию, которой предстояло играть роль сеньориты Тросси, - она довольно миловидна, а главное, кротка как овечка и не доставит много хлопот. Если нам по пути, то я могу доставить мою подопечную за час в гавань.
- Боюсь, что не смогу быть вам полезен, - все еще колеблясь, сказал Анри. - Мы будем проходить в районе Корсики, но у такой знатной сеньориты, наверное, большая свита, а много женщин на корабле - это дополнительная обуза.
- Нас всего девять человек, вместе со мной, - умоляющим тоном сказал Джироламо, не теряя надежды уговорить хозяина. - Из них всего три женщины - сеньорита Маддалена, ее гувернантка и девочка-служанка. Клянусь, за все время пути они без вашего разрешения не выйдут из каюты.
Он с таким умоляющим видом посмотрел на Анри, что тому стало неловко. Ругая себя в душе за мягкость, он махнул рукой и крикнул:
- Сэр Рональд, примите на борт пассажиров и груз этого сеньора, они плывут с нами до Корсики!


Глава 14. Сын своего отца
- Сеньора Виктория, - доложила Майра, открыв двери гостиной. - К вам посетитель!
- Кто? - Виктория удивленно подняла на служанку глаза.
Одетая в нарядное голубое платье, в белом чепце и накрахмаленном передничке, Майра производила приятное впечатление. Получить место в доме ди Фонди было очень почетно. Вся прислуга была одета в добротную одежду голубых и белых тонов. А Майра была личной служанкой герцогини. Сегодняшним утром Ви велела ей предать слугам, чтобы затопили камин. И сейчас герцогиня сидела в глубоком кресле и старалась отвлечься от тревожных мыслей по поводу похищения любимой дочери. Она перелистывала толстый фолиант, обложка которого была щедро инкрустирована серебром и жемчугом. Но сосредоточиться на греческих мыслителях никак не удавалось. Мысли Виктории витали далеко в море, которое отважно пересекала ее ненаглядная девочка.
Накануне замок ди Фонди посетил сам кондотьер да Барбьяно. Он рассказал, что стражники нашли слуг, сопровождавших девушку на карнавал, привязанных в лесу. Испуганные и ошалевшие от пережитого ужаса, они лишь смогли рассказать, что на карету напала шайка бандитов. Описать хоть кого-нибудь из нападающих они не смогли. Твердили, что все были в масках. Подозрение падало на мужчину в костюме Пьеро, который разговаривал с Тиарой на карнавале, и его двух друзей-французов.
- Мы выяснили, что они уже несколько месяцев держали судно под названием 'Бригитта' в порту Гаэты. Видимо, хотели украсть вашу дочь прямо из замка. Но потом поменяли планы и осуществили свои намерения уже в Неаполе, - пояснил сеньор Альбериго.
- А где сейчас это судно? - с надеждой спросила Ви.
- Вышло из гавани буквально за несколько часов до прибытия стражи, - охотно делился проделанной работой кондотьер. - Мы теперь ищем, куда они могли направиться. Нам донесли, что на судне был флаг британской короны, но это ни о чем еще не говорит. Думаю, это было сделано нарочно, чтобы сбить преследователей с толку. На самом деле похитители - французы.
'Странно, - подумала про себя Виктория, - за все то время, что я провела в обществе этого загадочного Пьеро, мне ни разу не пришла в голову мысль, что он - француз. Конечно, по-итальянски мужчина говорил с сильным акцентом, но он родом совсем из другой страны. Альбериго явно введен в заблуждение. Может, кто-нибудь и выведет его из неведения, но только не я. В конце концов, Тиаре даже выгодно, чтобы преследователи искали этого Пьеро и его друзей-французов, а она в это время уже будет в безопасности'.
Уверив безутешную мать, что приложит все силы для поимки преступников, да Барбьяно довольно быстро откланялся и удалился с явным облегчением.
И вот теперь, услышав о посетителе, Ви снова заволновалась. Вдруг это привезли известия о Тиаре?
- Кто меня спрашивает? - голос герцогини дрожал, так она боялась услышать весть, что дочь нашлась.
- Сеньор Анджело Перуцци! - ответила Майра звонким голоском.
- Не может быть, это ошибка, - недоверчиво пожала плечиками Ви. - Анджело Перуцци погиб пятнадцать лет назад.
- Этот молодой человек умоляет его принять, - затараторила Майра. - Он вовсе не похож на покойника - такой симпатичный мужчина, хорошо одетый и явно преуспевающий.
- Хорошо, проводи его ко мне, - задумчиво проронила Ви, глядя на пылающий в камине огонь.
Это имя вновь всколыхнуло в ее душе события пятнадцатилетней давности. Через несколько месяцев после замужества, когда герцог был вынужден покинуть страну по распоряжению королевы Маргариты Дураццо, сестра Рона баронесса Камилла Монтальто отвезла ее к ювелиру Анджело Перуцци. Толстенький живой старичок, принявший их в своей знаменитой лавке, оказался одним из самых известных банкиров Италии. Занимаясь на людях своей очень разветвленной коммерческой деятельностью, Анджело Перуцци вел и тайную жизнь. Как догадывалась Виктория, он был одним из руководителей ордена Тамплиеров, представляя в нем потомков катар, влившихся в орден после разгрома Монсегюра.
(Последняя цитадель веры 'совершенных' - замок Монсегюр, расположенный на крутой отвесной скале, пал в 1244 году. С ним были связаны последние молитвы всех, кто разделял веру катар - прим. авт.)
Именно Анджело открыл секретный замочек на медальоне с портретами ее родителей, который с детства носила Виктория. Он также рассказал, что и его предки, погибшие в осажденном Монсегюре, и ее предки, боровшиеся за свою религию с католической церковью, были объединены перед будущим одними и теми же реликвиями. Машинально прижав руку к груди, где на золотой цепочке висел перстень, доставшийся ей от первого мужа, Лео д'Элькано, герцогиня нежно погладила черный камень с монограммой. И в ее ушах снова зазвучал страстный голос Анджело Перуцци:
'Начиная с XI века весь Лангедок, провинцию юга Франции, охватило новое, удивительное по простоте и глубокое по смыслу учение, которое проповедовали странники в простых черных одеждах, перепоясанных грубыми веревками. Они называли себя 'совершенными' или 'катарами', что по-гречески означает 'чистые'.
- Мир, - учили они - арена борьбы двух непримиримых начал: Добра и Зла. Дух сотворил Добро, а материя, оскверняющая и сковывающая дух, создана самим Злом. Чтобы победило Добро, нужно, чтобы Дух смог выйти из нечистой материи. Как Христос, освободивший свой Дух, так и человек, отказавшись от всего земного и суетного, став бедным и целомудренным, сможет достичь высшей Любви.
'Совершенные' проповедовали мир, отрицали насилие и строго следовали заповеди 'не убий'. Они быстро завоевывали все новых и новых сторонников, разочарованных продажностью и развратом, царившим в то время в лоне католической церкви. Храмы и соборы катар строились в Альби, Тулузе, Нарбонне, Каркассоне, Перпиньяне, Фуа, да практически во всех городах и селах Лангедока. Сам граф Раймунд VI Тулузский, поддержал новое учение, решительно вытеснявшее католическую церковь. В ответ из Лиона в Лангедок и Прованс двинулась огромная армия под предводительством вассала французского короля Симона де Монфора, чтобы уничтожить катар и их последователей.
Осознав, что пощады не будет никому, шесть самых знатных и благородных семейств Лангедока собрались вместе и решили, что невозможно больше отступать, давая уничтожать свои дома. Они дали клятву принять бой, отступив от заповеди 'не убий'. А чтобы Господь понял, что иного выхода у них нет, в память потомкам было отлито шесть перстней с одинаковой монограммой, внутри которых секретным шрифтом, понятным только 'посвященным', выбили шесть имен, которые шли погибнуть в борьбе со Злом. Когда перстни были готовы, их завернули в священный папирус и вознесли Святой Троице молитву, чтобы сохранил он Дух этих людей, не дав высохнуть их крови в веках. Чтобы по этому знаку потомки катар смогли узнать друг друга, папирус был разорван на шесть частей, каждую из которых следовало держать вместе с перстнем. Седьмое кольцо передается как символ 'посвященных' самому достойному из них. Собрав все шесть перстней и шесть кусков рукописи воедино, потомки, несущие в себе благородную кровь защитников Духа, с помощью седьмого перстня смогут узнать, где спрятано главное сокровище катар - то, что не смогли найти и уничтожить рыцари папы Римского. То, что три столетия назад едва не погребло под собой католическую церковь. То, что до сих пор хранит в себе Дух 'совершенных'. То, что поможет через века возродить нашу веру!'
Молодой человек, стремительно вошедший в комнату вслед за Майрой, был герцогине совсем незнаком. Она с интересом разглядывала крупные черты его некрасивого лица. Умные карие глаза навыкате смотрели решительно и спокойно. Черные волосы, вьющиеся от природы - зачесаны назад. Волнение выдавали лишь руки - молодой человек, сам того не сознавая, стиснул черную шляпу с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
- Так вы и есть Анджело Перуцци? - спросила Ви, ответив на поклон мужчины и приглашая его занять место напротив. Он опустился на краешек стула, заботливо придвинутого служанкой.
- Вы меня, наверное, не помните, сеньора Виктория, но я вас не забуду никогда. Тот вечер, когда вы с баронессой Монтальто посетили ювелирную лавку моего отца...
- Постойте, - прервала его Ви. - Кажется, я начинаю вспоминать... Вы тот самый мальчик, что подавал нам ящички с драгоценностями?
- Я всегда помогал отцу при приеме посетителей, - гордо произнес Анджело. - И с детства постигал нелегкую науку банковского и ювелирного дела. К сожалению, мой отец рано ушел из жизни, и мне пришлось покинуть Италию, чтобы продолжить свое образование а Париже. Один из родственников отца, ведущий после его смерти все дела, в последние годы постепенно стал передавать мне наследство. Теперь я могу лично заниматься своим состоянием.
- Я прекрасно помню, что ваш отец имел разнообразные представительства во многих странах. Мне не раз приходилось пользоваться его советами и наставлениями. Поверьте, я и не подозревала, что у него остался сын, иначе непременно приняла участие в вашей судьбе. И если нынешний ваш приход связан с какой-нибудь просьбой, я приложу все усилия, чтобы помочь вам, Анджело.
Герцогиня говорила приветливо и искренне. Чувствовалось, что она растрогана старыми воспоминаниями. Молодой человек, с восторгом юношеского пыла опустился на колени перед прекрасной собеседницей:
- Я пришел к вам не с просьбой, герцогиня. Мне нужно вручить вам последний подарок отца.
Он торопливо достал из-за пазухи небольшую коробочку и бережно раскрыл. На алом бархате лежали серьги изумительной работы.
Ви взяла коробочку и прошептала, любуясь игрой камней и удивительным искусством работы:
- Я действительно заказывала вашему отцу серьги, но думала, что он не успел закончить работу... Встаньте с колен, прошу вас!
Анджело вернулся на свое место, и чуть заикаясь от волнения, продолжил:
- И еще одно дело привело меня к вам, герцогиня. Несколько месяцев назад я начал строительные работы в старой ювелирной лавке отца, думая расширить помещение. Когда рабочие разрушили часть внутренних перегородок, открылся тайник, в котором я обнаружил деловую переписку отца, личные бумаги и дневник, который обрывался на середине. Судя по датам, отец писал его перед отъездом в Париж, где и нашел свою гибель. Последние страницы этого дневника посвящены вам.
- Мне? - удивилась Ви.
- Да, отец писал, что едет во Францию по вашему поручению, чтобы найти вашу мать, Марию Жозефину де Бовэ де Лабордэ и Роже Транкевеля, ее второго супруга. А также вашего родного брата, Анри де Лабордэ.
- Я так и думала, что они поженятся, - задумчиво проронила герцогиня, поглощенная воспоминаниями. - Роже всегда любил Жозефину, а я ни разу не назвала ее матерью! Как жаль, что погиб ваш отец! Я со своей стороны также пыталась их отыскать, но безуспешно. У вашего отца, несомненно, были большие возможности, но с его смертью и вы, и я понесли невосполнимую потерю.
- Прочитав дневник, я узнал, что вы, Роже Транкевель и мой отец владели перстнями катар. И соратники отца считали, что у вашей матери также есть такой перстень.
- Возможно, - ответила Ви, зябко передернув плечами. Она поднялась с кресла и подошла совсем близко к камину. Высокие фужеры венецианского стекла и изящные фарфоровые статуэтки украшали его полку. Сбоку по обе стороны камина стояли большие напольные вазы из меди, начищенные до золотого блеска. Поздние белые пионы, которые источали свой аромат на все помещение, как будто застыли в тревожном ожидании. Ви протянула руки к огню, а затем повернулась к молодому человеку, не сводившему с нее глаз.
- Такая старая история, боюсь, что теперь это уже никому не интересно.
- Ошибаетесь, герцогиня, - горячо возразил Анджело, вскочивший вслед за ней, так как не посмел сидеть в присутствии стоявшей знатной дамы. Он сделал несколько шагов в сторону камина и сказал, немного понизив голос:
- Думаю, отец предупреждал вас, что в вашем доме всегда будут люди, которые обязаны охранять Святыню.
- Я догадалась раньше, чем мне об этом сказали, - спокойно ответила Ви. - Тибо, и еще несколько проверенных людей пользуются полным доверием и почетом в нашем доме. Несмотря на то, что это, по-моему, давно перестало иметь значение. Но верные люди, готовые умереть за своих сеньоров - это редкость. В наше время деньги и доносы значат гораздо больше. Я рада, что возле меня всегда есть люди, на которых можно положиться.
- И возле вашей дочери - тоже... - подхватил Анджело.
- Да, - согласилась Виктория. - Герцог настоял, чтобы Тибо и Джентиле отправились вместе с ней... А вам и про это известно? Хотя - чему я удивляюсь - они повсюду...
- Мы повсюду, - возразил Анджело, сделав упор на слове 'мы'. - Но я еще не сказал вам всего. Только прочитав дневник, я понял, что вы пытались разыскать вашу мать и брата. Если бы я знал об этом раньше...
- Вы знаете, где мои родные? - голос герцогини на миг прервался от волнения, - они... живы?
- Да, конечно. Наши люди, которые охраняют их также, как и вас, постоянно держат нас в курсе дела. И если бы я знал раньше, что вы ищите родных, то давно бы сообщил о том, что они живут а Англии. Увы, я, по наивности думал, что вы в ссоре, и поэтому не поддерживаете с ними отношений...
Виктория подумала, что ослышалась и переспросила еще раз:
- Все это время вы знали, где моя мать, охраняли ее и ничего мне не сказали?!
- Откуда же мне было знать? - отчаянным жестом Анджело откинул волосы назад, и умоляюще посмотрел на Ви. - Отец погиб внезапно и не оставил никаких распоряжений своим друзьям. А я тогда был еще мал, чтобы вникать во все это. Мало ли на свете семей, где родители в ссоре с детьми, а дети не признают своих родителей? Кто в праве вмешиваться в чужую тайну? Наши люди охраняют лишь жизнь владельца перстня, но не имеют права вмешиваться в личные дела.
- Боже мой, - только и сказала герцогиня. Ноги почти не держали ее. Она буквально рухнула в кресло, отчаянно охнув, и закрыла лицо ладонями.
Анджело снова опустился перед креслом на колени:
- Дело в том, что ваша матушка два года назад посетила поместье во Франции, принадлежащее когда-то вашему отцу. И старая служанка рассказала ей, что вы и врач-египтянин спаслись после шторма. Узнав об этом, она послала Анри де Лабордэ, вашего брата, разыскивать вас. И он уже второй год колесит по всей Италии, пытаясь найти сестру. Но мы считали, что не в праве дать ему сведения о вашем местопребывании, более того, старались сделать так, чтобы сведения о вас не дошли до него и его товарищей. И только прочитав дневник отца, я понял, как ошибался...
- Разыскивая меня, - машинально повторила Виктория. - И я ничего об этом не знаю...
- А мы знаем, так как ваш брат носит перстень, который достался ему от отца. Более того, вместе с Анри де Лабордэ путешествует его друг. Он взял себе имя Ивэн, но у нас есть сведения, что этот рыцарь из русской земли, и является родным братом царя московитов Василия Дмитриевича. Он вам должен быть знаком.
- Мне? - удивлению герцогини не было предела. - Мне?!
- Вы разговаривали с ним на карнавале, - коротко пояснил Анджело Перуцци. - Он был в костюме Пьеро. Мой человек уже год всюду следует за этим чужестранцем, так как ваша дочь отдала ему перстень. Теперь мы обязаны охранять еще одну Святыню. Осталось найти всего лишь единственного неизвестного нам владельца перстня - и предназначение исполнится!
- Но Тиара... - начала Виктория, едва приходя в себя от груза упавших на нее известий. - Тиара сейчас...
Она осеклась и не договорила. За нее закончил Анджело:
- Тиара убежала от притязаний короля Владислава Дураццо и направляется сейчас к берегам Корсики. По стечению обстоятельств, Джироламо Маттиолли из всех судов, стоявших на якоре в гавани Гаэты, выбрал 'Бригитту', владельцем которого является ваш брат Анри. С ним на борту находится рыцарь Ивэн по прозвищу Либри. А кондотьер короля Альбериго да Барбьяно обыскивает всю Италию в поисках похитителей девушки. И доказать, что они не причастны к похищению, уже не будет никакой возможности. Вместе с ними на 'Бригитте' уплывают два перстня, с судьбой которых неразрывно связаны наши судьбы.
По сухому блеску глаз и лихорадочному румянцу, залившему на миг щеки герцогини, Анджело понял, что это известие потрясло ее больше, чем все остальное. Приняв внезапное решение, она сняла с шеи цепочку с перстнем и протянула молодому человеку:
- Анджело, я знаю, как важны для вас эти реликвии наших предков. Умоляю вас, примите от меня мое кольцо и часть пергамента, но спасите мою дочь и брата. Вы ведь можете!
Услышав в голосе герцогини умоляющие нотки, Анджело невольно попятился, всплеснув руками:
- Нет, я не могу принять ваш дар! Перстни нельзя дарить!
- Почему? Моя Тиара подарила перстень этому Ивэну, а я дарю свой вам. У вас будет два, подумайте...
- Вы не понимаете, - горячо воскликнул Анджело. - Рыцарь Либри не знал, ЧТО получает в подарок, а я знаю. Если перстень не примет нового хозяина, то непременно вернется к своему старому владельцу. А тот, кто не смог удержать кольца катар, умрет! Храните свой перстень у себя, герцогиня, он вам еще понадобится!
- Ты называешь Ивэна рыцарем Либри, почему?
- Он действительно получил рыцарское звание, оказав большую услугу королю Мальорки. К тому же он очень образован, знает несколько языков, знаком со множеством книг из московской, новгородской и византийских библиотек. Видимо, за свою ученость и начитанность ему дали такое прозвище... Могу уверить вас, что этот храбрый и смелый рыцарь не зря носит золотые шпоры!
(Либри - по-итальянски книга - прим. авт.)
- И этот рыцарь должен погибнуть из-за подарка моей дочери...
- Или как ее похититель - выбирайте, что больше нравится, но в любом случае ему грозит смерть!


Глава 15. Призраки возвращаются
'Бригитта' уходила в море ранним утром. Погода, такая ясная и спокойная пред рассветом, резко изменилась. За какие-то полчаса все вокруг заволокло липким туманом. Сначала он кружил небольшими клочьями вокруг судна, а через полчаса густой пеленой полностью скрыл от корабля берег.
Разместившись в каютах, пассажиры боязливо вглядывались во все уменьшающуюся полоску земли, которая иногда поглядывала сквозь рваные клочья тумана. Тиара, переодетая пажом, могла беспрепятственно проводить дни в каюте своей 'госпожи' и ее компаньонок. Но сегодняшнюю ночь и все последующие ей придется делить каюту с Тибо и Джироламо. Так как пассажиров было девять, капитан любезно предоставил две каюты мужчинам и одну - женщинам.
Марта и Марселина приводили в порядок жилище, в котором им предстояло провести по меньшей мере дней десять. Лючия, которую с этого момента все стали называть Маддалена Тросси, как знатная сеньорита, не могла выполнять никакую работу. Она взяла в руки неоконченную вышивку и задумчиво делала стежок за стежком, заполняя канву сложного узора шелковой гладью. Тиара сидела у окна, рассеянно вглядываясь в туман - берега уже совсем не было видно. Крики чаек и бакланов тонули в вязкой белой пелене. Даже размеренный плеск весел - и то почти не был слышен. Девушка оставляла сейчас за кормой свою прошлую веселую и беззаботную жизнь. А что ждало ее впереди, за густым белым туманом, она еще не знала. Но ей так хотелось хоть на мгновение удержать остатки той, прежней жизни! Тоска по родным, которых она покинула, была гораздо сильнее беспокойных дум о грядущем. Охваченная желанием вдохнуть хотя бы глоток воздуха уходящей земли, она вскочила с места и, пробежав по каюте, стремительно распахнула двери. Фигура высокого крупного мужчины в черном плаще словно выплыла перед ней из тумана. Она зажмурила глаза и тряхнула головой. Взглянула опять - никого. Джентиле, охранявший вход в каюту, вопросительно посмотрел на свою госпожу. Смутившись, она захлопнула дверь и прошептала:
- Почудилось...
- Что, моя кошечка? - заволновалась донна Марта. Она подошла к своей воспитаннице и пощупала ей лоб. - Ты не заболела? Или услышала что-то подозрительное?
- Нет, просто только что мне показалось, что я видела на палубе Ивэна. Мужчина, в таком же черном плаще, высокий и широкоплечий, бесшумно прошел по палубе и скрылся из глаз.
- Господь с тобой, дорогая! Он сейчас совсем далеко от 'Бригитты'. И смотри, никому не рассказывай, что к тебе приходят видения - потом забот не оберешься! Моряки верят всяким сказкам и страшилкам, словно малые дети.
- Ах, Марта, - грустно улыбнувшись, покачала головой Тиара, - ты же знаешь, что видения приходят ко мне редко и не отнюдь не по желанию. Как будто темнота становится прозрачной, и я сразу вижу перед собой то, что должно произойти в скором времени. А в этот раз едва я успела подумать об Ивэне, как тут же увидала его в дымке тумана. Это не видение.
- Ты хочешь сказать, что это произошло на самом деле? Почему же тогда Джентиле не поднял тревогу? Если бы возле нашей каюты околачивался какой-нибудь шалопай из экипажа, он бы сразу же окликнул его.
- Марта, а те люди, которые гребут сейчас - рабы? Я слышала, что их приковывают к веслам, - подала свой тоненький голосок Марселина.
- Думаю, у нашего капитана хватило ума не прибегать к таким мерам... - проворчала Марта, оборачиваясь к племяннице.
- Почему? - по-детски наивно прощебетала она.
- Когда-то давным-давно гребцы часто были рабами. Да и сейчас торговцы и военные прибегают к услугам рабов или каторжников, но эффективность такой команды выбивают плетьми. С появлением многоярусных кораблей требования к синхронности гребли настолько повысились, что уже в античном мире появились профессиональные гребцы. Они пользовались большим уважением и получали такую же плату, как солдаты.
- Но мы же не на военном корабле, - разумно заметила Маддалена-Лючия.
- И в мирное, и в военное время корабль должен быстро и умело маневрировать, - снисходительно пояснила донна Марта. - А тем более здесь, в Средиземном море. Любое судно может быть атаковано пиратами, поджидающими легкую наживу. Поэтому на каждом корабле имеются кое-какие средства защиты, которые позволяют морякам постоять за себя во время нападения. Однажды мне пришлось наблюдать, как использовали таран. Судно молниеносно бросается вперед и тут же подается назад, выдергивая рострум. При близком расхождении с вражеским кораблем гребцы должны успеть втянуть весла внутрь корабля, а затем столь же быстро вставить их в уключины. Добиться от рабов четкости выполнения таких команд невозможно. А это значит, что жадный капитан, экономящий на хороших гребцах, подвергает опасности и себя, и команду, и корабль.
- И откуда ты все это знаешь? - спросила Тиара, которая, оторвавшись от невеселых мыслей, стала внимательно прислушиваться к рассказу своей компаньонки.
- Потому что в молодости мне не раз приходилось плавать на галерах, - ответила Марта, старательно развешивая платья на крючки, вбитые в переборку каюты. Сверху она тщательно закрывала их белыми полотняными чехлами, чтобы предохранить от пыли и морской соли. - Обычно гребцы не участвовали в абордажном бою, но в крайнем случае тоже могли встать на защиту с кинжалами и топориками. После боя эти же топорики служили для исправления полученных кораблем повреждений.
- И ты участвовала в сражениях? - голосок Марселины дрогнул от ужаса.
- В сражениях не участвовала, но в плен попадала несколько раз, - неохотно призналась донна Марта.
- Расскажи, Марта! - хором закричали девушки, но она строго ответила:
- Девушкам из приличной семьи не положено знать про то, как поступают с пленницами. И вообще, эти разговоры о нападениях и грабежах вовсе не к месту. Не дай бог, еще накличем беду! - Марта торопливо перекрестилась и опустилась на колени, читая молитву. Обе девушки тут же последовали ее примеру. И если Марселина просила избавить ее от встречи со страшными пиратами, то Тиара молила о встрече со своим рыцарем-призраком. О чем просила Марта, известно одному Господу.
В это самое время Джироламо постучал в двери каюты но, не получив ответа, заволновался и осторожно открыл одну из створок. Увидев молящихся женщин, он облегченно вздохнул, вошел и отвесил поклон сразу всем трем:
- Хозяин судна, сеньор Анри пригласил на сегодняшний обед сеньориту Маддалену и вас, донна Марта! - торжественно произнес он, снимая с головы шляпу.
- Еще не время, - отрезала Марта, поспешно вставая с колен. - А вам, сеньор Джироламо, стыдно входить к дамам без стука!
- Простите великодушно, дорогая сеньора воспитательница, я стучал, но вы были так близко к Богу, что простого смертного не хотели слышать... - поклонился юноша, старательно метя пол полями своей шляпы. Тиара, прекрасно помнившая, как он любил подшучивать над Мартой, когда она воспитывала их в детстве, закусила губу от еле сдерживаемого смеха.
- Думаете, молодой человек, что удачно потешаетесь над бедной женщиной, которая не в состоянии кривляться вам в ответ? В таком случае, вы глубоко ошибаетесь! Во-первых, сейчас вы пойдете к сеньору Анри, поблагодарите его от имени сеньориты Маддалены за любезное приглашение, которое она с большим сожалением вынуждена отклонить. Ей нужно время, чтобы освоиться на новом месте и привыкнуть к качке. Но через несколько дней она обязательно пообедает с сеньором Анри. Во-вторых, сеньор Джироламо, вы больше никогда не зайдете в эту каюту без разрешения.
- Чьего разрешения? - вкрадчиво произнес Джироламо, стараясь свести приказ к шутке. Он посмотрел на Тиару, стараясь вызвать у нее сочувствие. Но в данный момент она не была расположена его защищать.
- Моего разрешения, молодой человек, моего.
И чтобы он понял, что шутки закончились, донна Марта хлопнула в ладоши и крикнула:
- Джентиле!
Страж у дверей тут же высунул голову, приоткрыв одну из створок.
- Джентиле, без моего личного разрешения сеньора Джироламо в каюту не пускать!
- Слушаюсь, донна Марта! - кивнул стражник и проворно скрылся.
- Прощайте, молодой человек. Мы почти закончили разбираться с вещами и теперь займемся делом.
- Каким делом? - переспросила любопытная Марселина, едва за обиженным Джироламо Маттиолли захлопнулись двери.
- Будем делать из Лючии настоящую знатную даму, - охотно ответила Марта, поворачиваясь к девушке. Она уперла руки в боки, всем своим видом выражая решительность достичь поставленной цели. Вид у нее был воинственный и одновременно задорный. Тиара невольно залюбовалась ею. В свои сорок пять донна Марта была очень привлекательна. Хорошо сохранившаяся фигура, статная и властная, прекрасные густые волосы без седины, румянец на щеках - ну просто загляденье!
- С манерами у нее все в полном порядке, недаром она столько лет служит у Тиары, но вот поведение, - озабоченно добавила Марта.
- А что такого в моем поведении? - раздался робкий голос Лючии.
- Ты должна научиться повелевать, разговаривать с сознанием собственной значимости, обращать на себя внимание и заставлять мужчин оборачиваться тебе вслед.
- Но Джироламо всегда говорил, что я некрасива, - пробормотала девушка, сильно покраснев. Она сделала неверное движение и уколола палец.
- Дурачок твой Джироламо, - добродушно ответила донна Марта, - он ничего не понимает в женском очаровании. Красота - разве это главное! Красавице не надо прилагать больших усилий, чтобы нравиться. А вот невзрачным и скромным женщинам, чтобы очаровать любимого, надо вести настоящую войну с целым светом. Конечно, осада может быть долгой. Но оттого и более сладкой будет победа. Клеопатра, как ты знаешь, не была красавицей, но своим душистым телом, чарующим голосом и трепетным пением заставляла падать к своим ногам знатных мужчин Рима.
- Даже Цезаря, - молитвенно сложив руки, прошептала Лючия.
- И Антония, и еще многих-многих других, - многозначительно подмигнула донна Марта. - А уж малыш Джироламо стелился бы у ее ног вечным ковриком. Так что слушай меня внимательно, дорогая Маддалена, и учись быть настоящей искусительницей! Если хочешь, чтобы он обратил на тебя внимание, то на обеде у хозяина корабля все мужчины должны быть твоими, и в первую очередь - сам сеньор Анри! Вот тогда и Джироламо посмотрит на тебя совсем другими глазами!
Долгих пять дней, которые Марта потратила с толком, приводя внешность и дух Маддалены в соответствие с новым положением, казались Тиаре вечностью, а Лючии - сном. И только когда воспитанница научилась принимать поклоны как должное, почтение - как обычное дело, а ее движения в роскошных нарядах стали вполне естественными, донна Марта сочла, что первый выход в люди может состояться. Излишне напоминать, что все платья, украшения и прочие женские безделушки Тиары перешли в пользование Лючии. Но дочь герцога была совершенно равнодушна к такой потере. Ей гораздо интереснее было почувствовать свободу и вседозволенность, ограничиваемую лишь Джироламо, да и то с большим трудом.
Тиара, которая боялась быть узнанной даже в мужском костюме, прибегла к обычному обману. Она перевязала щеку платком, как будто у нее болел зуб, на голову всегда надевала большой берет, украшенный немыслимого размера пером, и в таком виде в сопровождении Джироламо смогла появляться на палубе. За несколько дней она освоилась на палубе, хотя спускаться к гребцам ей было категорически запрещено. Проходя мимо матросов, выполняющих свою обычную работу, она часто ловила на себе их насмешливые взгляды. Сначала ей казалось, что она является объектом их внимания из-за своей неуклюжести и слабости. Но увидев, как губы Джироламо, постоянно находящегося рядом, кривятся от еле сдерживаемого гнева, при взрывах хохота команды, она поняла, что и он тоже был объектом насмешек и шуток.
'Наверное, все, кто попадает первый раз на корабль, подвергаются такому издевательскому отношению у настоящих 'людей моря', - думала она поначалу. - Мы кажемся им неуклюжими и беспомощными - людьми из другого мира. Обычных людей хоронят на кладбище, в родной земле, а последним пристанищем этих бедных моряков, скорее всего, будет море. На море они живут, тяжело работают, в море находят последний покой. На суше они, в отличие от нас, всего лишь недолгие гости'.
Но такое чуткое отношение к морякам продолжалось, увы, совсем недолго. Вечером второго дня плавания, когда судно проплывало мимо острова Понцы, Джироламо, обняв Тиару за плечи, увлеченно рассказывал ей про два монастыря, построенные там еще во времена Вергилия:
- Теперь в этих удивительно красивых и древних местах никто не живет, но белые здания и купола церкви еще до сих пор видны сквозь изумрудную листву оливок, лимонных и апельсиновых деревьев. Мы почти все время будем двигаться вдоль побережья, - охотно пояснял он. - И увидим, как красива Италия со стороны моря. До самого Ливорно у нас не будет остановок, так сказал капитан. А после нескольких дней стоянки 'Бригитта' повернет в сторону Корсики. Обогнув мыс Капо-Бьянко, мы будем в безопасности.
С тех пор, как они взошли на корабль, Джироламо не отходил от нее ни на шаг, исключая время, которое девушка проводила в женской каюте. И поскольку с Тиарой, переодетой в мужское платье, он чувствовал себя гораздо вольнее, чем с дочерью герцога на берегу, то она часто одергивала его. Но на палубе, да еще при людях, паж должен был выполнять все распоряжения Джироламо.
Невдалеке от них команда плотников ловко орудовала топорами и ножами, готовя новые и чиня старые весла. Еще несколько человек, одетых в простые робы бесформенного покроя, которые были широки и не стесняли движений, чинили куски парусов. Остальные матросы вахты работали с помпами, теребили паклю, конопатили и занимались еще множеством других дел. Поначалу Тиара на мгновение потеряла дар речи, когда увидала, как ловко они натирали канаты шкуркой свиного окорока. Все на корабле удивляло и поражало девушку. Она с интересом впитывала новую для себя жизнь моряков.
Погода стояла почти безветренная, поэтому паруса едва-едва надувались под ленивыми порывами ветра и тут же безвольно опадали. Судно в такую погоду двигалось медленно. Гребцы, которым задавал ритм помощник капитана, не спешили, экономя силы. Рулевой на ахтердеке управлял кораблем, спокойно вглядываясь вдаль ярко-синего моря.
(Ахтердек - кормовая часть верхней палубы судна - прим. авт.)
Рядом с ним, скрестив на груди руки, стоял капитан, его придирчивый взгляд был направлен на паруса.
- Ждет попутного ветра, - пояснил Джироламо, проследив за взглядом подруги. - Как только ветер станет крепче, мы пойдем под парусами, а это намного быстрее.
- Я боюсь одного, Джироламо, - взволнованно прошептала в ответ девушка. - Мы все время медленно идем вдоль побережья, не отклоняясь далеко в море. А вдруг весть о моем побеге достигнет Ливорно раньше, чем 'Бригитта' уйдет к Корсике? Что если на берегу нас ожидает стража?
- Я не могу приказывать капитану, какой курс следует избрать. У них есть кое-какие товары, которые надо продать, чтобы закупить новые. И я должен сбыть свой груз - я же представился капитану торговцем. Но не переживай, даже если судно и подвергнется тщательному досмотру, тебя в таком виде никто не узнает, клянусь тебе! - возразил юноша.
- И все-таки, будет лучше, если мы оба не будем во время пути сходить на берег.
- Ладно, - хмуро пробормотал Джироламо, нервно приглаживая свои роскошные черные волосы. - Намекну капитану, что мы с тобой хотим побыть вдвоем и попрошу нас не трогать. Все равно уже вся команда надо мной потешается, а все благодаря тебе.
Он обреченно вздохнул, краем глаза поглядывая на кучку моряков, играющих в кости неподалеку. Кто-нибудь из них время от времени рассказывал что-то смешное, и тогда все игроки заливались от хохота.
- О чем ты намекнешь капитану? - подозрительно спросила Тиара, невольно отодвигаясь от крепко державшего ее товарища.
- Ну, то что мы с тобой - любовники... - еле выговорил он, скривившись, будто проглотил разом целый лимон.
- Мы... что?! - с ужасом прошептала девушка.
- Ты же сама сказала, что я могу тебя опекать, как любимого, а ты мне подыграешь. Вот я и намекнул капитану, а теперь все потихоньку смеются нам с тобой вслед.
Он бесхитростно пожаловался подруге, наивно думая, что она оценит жертву, на которую ему пришлось пойти по ее милости. Но Тиара, буквально задохнувшись от возмущения, смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Наконец она обрела дар речи. Решительно сбросив его руку со своего плеча, она открыла рот, но осеклась, услышав насмешки матросов. Выражения 'голубки поссорились', 'кто же теперь кого отшлепает' и 'пажонок-то с норовом' были самыми невинными выражениями, пересыпанными соленой бранью и отвратительными подробностями интимной жизни мужчин. Закрыв ладонями уши, она круто повернулась и бросилась прочь. Но не пробежав и нескольких шагов, с разбегу столкнулась с чьим-то крепким телом. От сильного удара у нее на мгновение потемнело в глазах. Вцепившись в незнакомца изо всех сил, чтобы не упасть, она сообразила, что под рубашкой у него тонкая кольчуга, поэтому удар был таким болезненным.
Увидев, что она судорожно повисла на мужчине, моряки просто зашлись от хохота:
- А мальчонка-то решил поменять объект обожания, - заорал чей-то гнусавый голос.
- Еще бы, этот-то покрепче будет, значит, и удовольствия побольше!
- Не след обижать таких красавчиков, как-нибудь поделятся, - взвизгнул еще один шутник, и все опять покатились со смеху.
- Простите, сеньор, я не нарочно, - пробормотала по-французски Тиара враз осипшим голосом, - впредь буду аккуратнее...
- Вам пора учиться сдерживать свои порывы, молодой человек! - на отличном французском спокойно ответил незнакомец, поднимая ее под руки. - Так можно попасть в неприятную ситуацию...
Услышав хрипловатый глубокий голос, который до сих пор преследовал ее ночами, она глянула вверх, не веря своим глазам. Рыцарь-призрак! Ивэн! Ее Ивэн в упор смотрел в ее блестевший слезами единственный открытый глаз. Осознав, в каком виде и свете она только что предстала перед любимым, Тиара отшатнулась, опустила глаза и под свист, насмешки и хохот бросилась прочь в свою каюту. С силой захлопнув за собой двери и прыгнув на кровать, она обняла подушку и горько зарыдала:
- Теперь он меня никогда не полюбит!


Глава 16. Игра в загадки
- Он должен, он обязательно должен увидеть, как я изменилась, - твердила сама себе Лючия, судорожно надевая белые кружевные перчатки, украшенные мелкими жемчужинками. - О, Мадонна, я так хочу ему понравиться!
Обед, к которому так готовилась Лючия-Маддалена под руководством неугомонной донны Марты, должен был начаться ровно через час. И сколько бы ни успокаивала себя девушка, сколько бы ни вглядывалась в зеркало, ей все равно казалось, что она выглядит недостаточно красиво, чтобы предстать перед мужским обществом. Сначала пришлось повозиться с прической. Лючия столько раз причесывала Тиару, но когда дело дошло до ее собственных волос, донна Марта едва не опустила руки. Белокурые волосы девушки, которые она всегда старательно прятала под чепец, были слишком тонкими и совершенно бесцветными, какого-то сероватого оттенка.
- С этим надо что-то делать, - озабоченно сказала Марта. - Придется их осветлить еще немного, благо настой из трав у меня всегда с собой.
После осветления и мытья Марта втерла в волосы Лючии состав собственного приготовления, секрет которого ей когда-то раскрыл сам Витторио Маттиолли, отец Джироламо. И после стольких затраченных усилий, когда волосы заблестели золотистым шелком и легли пышными послушными волнами, донна Марта удовлетворенно вздохнула и принялась укладывать их в высокую прическу, перевивая атласными лентами и цветами. Через пару часов в зеркало смотрела настоящая красавица, которая почти не узнавала саму себя.
- Марта, неужели это я? - изумленно спрашивала Лючия, с удивлением разглядывая в зеркале свои чуть подведенные брови и ставшие внезапно большими голубые глаза, изысканную прическу и серьги в ушах, достающие под тяжестью жемчугов почти до самых плеч...
Бархатное платье цвета сливы, с глубоким декольте, отделанное на подоле и пышных рукавах удивительно нежной вышивкой из переплетающихся между собой мелких листьев и цветов, очень шло Лючии. В нем она выглядела стройнее и выше. Закрепив сзади прически вуаль такого же цвета, как и платье, донна Марта заставила ее несколько раз повернуться вокруг, придирчиво разглядывая каждую складочку.
- Как видишь, дорогая моя, Марта может из любой простушки сотворить чудо, особенно если фигурка у нее под стать твоей. А теперь сиди спокойно, мне нужно и себя привести в порядок.
- По-моему, я даже немного превзошла саму себя, - пробормотала она вполголоса, отыскивая среди своих вещей любимое платье сочного желтого цвета. - Эта уже в состоянии появиться в любом обществе, чего не скажешь о моей любимой кошечке.
На ее лоб набежали грустные складки, когда она подумала о Тиаре, которая уже несколько дней не выходила из каюты, все время проводя в постели. Не раздеваясь, она лежала, уставившись в потолок, и угрюмо молчала. Попытки Джироламо и Марселины с Мартой вывести девушку из этого состояния пока не увенчались успехами. Лишь когда было объявлено, что обед назначен на сегодня, Тиара несколько оживилась. Но едва донна Марта намекнула, что надо бы привести себя в порядок, ведь даже в мужском наряде следует выглядеть привлекательно, как девушка сморщилась от отвращения. А когда ей предложили снять свою нелепую повязку со щеки, и бесформенный берет, она отрицательно замотала головой.
- Может, ты все-таки передумаешь, - озабоченно произнесла донна Марта, разглядывая свою любимую воспитанницу. - Мало того, что тебе придется прислуживать Маддалене и Джироламо, а не сидеть со всеми за столом, так еще и другие будут обращать на тебя внимание. Может, тебе вообще лучше остаться в каюте?
Едва Тиара представила себе, что не увидит Ивэна и сегодняшним вечером, как сердце ее заныло от тоски. Но вспомнив, в каком виде появится перед любимым, она едва сдержала стон.
- Может, и вправду остаться? - внезапно подумала она. Но тут вся ее душа взбунтовалась от ярости и негодования. - Нет!!! Я никогда не отступлю ни перед кем! Пусть и в таком нелепом виде, но я встречусь с ним, и буду говорить, и даже прислуживать, если понадобится. Он-то меня не узнал, значит, я могу поступать, как вздумается. Зато наблюдать исподтишка за Ивэном в качестве пажа мне будет даже легче.
Приободрившись от принятого решения, она спрыгнула с койки и принялась приводить себя в порядок. Марта только улыбнулась про себя, глядя, как ее дорогая кошечка задумчиво перебирает мужскую одежду в сундуке. Наконец она остановилась на элегантном камзоле из фиолетового бархата, щедро расшитого серебром, вышитой рубашке из тонкого полотна, облегающих брюках из плотного черного шелка и коротких сапожках из фиолетовой замши.
Сняв со щеки Тиары косынку, неутомимая компаньонка привела в порядок волосы, которые перед отъездом кое-как обрезал Джироламо. Обтерев наскоро мокрой губкой все тело девушки, она тщательно вытерла Тиару мягкой тканью и принялась за дело.
- Твои цвета очень удачно подходят к платью госпожи Маддалены, - лукаво произнесла донна Марта, помогая одеться своей любимице. - Сейчас завьем локоны из твоих непокорных волос, и ты будешь прелестным мальчиком.
- Угу, - пробормотала Тиара, вспомнив хохот и соленые шутки матросов. - Никогда не думала, что быть красивым мальчиком - это так утомительно!
- Ты сама выбрала для себя этот маскарад. Если бы не твое вечное упрямство, то сегодня все мужчины были бы у твоих ног, а не ухаживали бы за Маддаленой, - назидательно произнесла Марта, заботливо укладывая ее локоны. - И зачем только ты придумала весь этот маскарад? Неужели так неприятно быть предметом восхищения мужчин?
- Каждый мужчина мечтает восхищаться, уважать и в то же время обманывать женщину, - парировала Тиара, поморщившись от боли, когда щипцы сильно натянули волосы. - Мой отец - единственный, кто смог променять двор и его радости на счастье жить подле мамы. Но таких мужчин на свете больше нет!
- Не говори так, моя кошечка, - укоризненно произнесла донна Марта. - Надо верить, что ты встретишь мужчину своей мечты...
- Уже встретила, - нахмурила бровки Тиара, - только не так, как мечтала.
Обед, на который предупредительный хозяин пригласил своих неожиданных пассажирок, начался почти во время. Как только Лючия под руку с Мартой переступили порог роскошной каюты, которую занимали Анри, Ивэн и Назарий, несколько моряков в белой холщовой одежде стали вносить блюда, кувшины и салфетки. Стол, предназначенный для трапезы, быстро наполнялся изысканными блюдами.
Анри де Лабордэ тут же извинился за столь скромное угощение, но пообещал, что его повар непременно порадует их чем-то более изысканным, как только они прибудут в Ливорно. Говоря эти речи, он почти не отрывал глаз от блестящей красавицы Маддалены, которая в ожидании трапезы с достоинством и изяществом присела на небольшой диванчик у окна. Еще один мужчина изумленно замер на пороге каюты, не веря своим глазам. Джироламо, просто онемев от восхищения, следил за Лючией, за этой дурнушкой, которая всегда была лишь тенью его подруги. Но теперь она, словно розовый бутон, еще вчера маленький и плотно закрытый, внезапно распустила свои прекрасные лепестки перед жадным взором изумленного юноши.
- Господи, где же были мои глаза? - удивлялся Джироламо, в то время как Лючия с достоинством и сознанием собственной неотразимости, спокойно беседовала с Анри. Донна Марта, завладев вниманием капитана и Назария, с явным удовольствием восседала в кресле с резной деревянной спинкой. Тиара скромно встала позади и молча ждала появления единственного человека, которого она хотела сейчас видеть. Но Ивэн задерживался. И только когда гости встали, чтобы занять места за столом, двери каюты снова распахнулись, и крупная фигура русича выросла на пороге, заслонив собою весь проем. Сердце Тиары радостно забилось. Она вдруг почувствовала, что дышать стало тяжело, а на лбу выступили мелкие бисеринки пота. Почти спрятавшись за резную спинку кресла, она, затаив дыхание, наблюдала за своим суженым. Ей хотелось рассмотреть его повнимательнее, так как первая встреча прошла в зыбком свете предрассветного мрака, а вторая была до того мимолетной, что никаких подробностей она не запомнила. И только теперь, незаметно для всех, она старалась оглядеть его с ног до головы, чтобы запомнить на всю жизнь.
Она не отрываясь, смотрела на удивительное лицо со светло-серыми глазами, напоминающими расплавленное серебро, слегка прикрытые тяжелыми веками; полные, хорошо очерченные губы, обрамленные русой бородкой, крупный прямой нос, высокий лоб. Светлые густые волосы обрамляли это волевое и в то же время одухотворенное лицо. Ивэн приветствовал сеньориту Марселину и донну Марту с непринужденностью знатного сеньора, сделав более низкий поклон Маддалене, на которую он несколько секунд смотрел с большим вниманием, приподняв брови и не скрывая своего восхищения.
Запах свежеиспеченного хлеба заполнил все помещение, за ним ворвался запах пирогов и нежнейшей свинины. Рыба с различными гарнирами, птица и жареная говядина с укропом, морковью, капустой и хреном, ветчина, запеченная в золе, а напоследок - жареный молочный поросенок и макароны с базиликом. Всю эту обильную и изысканную трапезу сопровождали тонкие итальянские и французские вина. Хозяин то и дело подливал своим гостям, называя марки вин и год их изготовления. Маддалена и донна Марта с удовольствием отведали всего понемножку, а когда подали засахаренные фрукты, мед и сыр, а также сладкие слоеные пирожки, то обе враз почувствовали, что наелись досыта. Неторопливая беседа, которую поддерживал в основном неугомонный Анри де Лабордэ, усердно ухаживая за своей прекрасной соседкой, плавно перетекла в более интимное русло.
Джироламо Маттиолли, который лишь на время потерял дар речи при виде преображенной Лючии, тоже не хотел терять даром времени. Он вовсю старался привлечь внимание белокурой прелестницы, рассказывая забавные истории и слухи про нравы двора короля Владислава. Ивэн, которого посадили напротив Маддалены, едва произнес несколько приятных слов Марселине, сидевшей рядом с ним. Малышка немного стеснялась, она чувствовала себя не очень уверенно, а когда к ней обращался кто-нибудь, мило краснела. Тиара, которая поначалу находилась за стулом своей госпожи Маддалены, как и подобает пажу, стала помогать матросам, которые меняли блюда, принося новые и унося уже опробованные. Ей доставляло огромное удовольствие учтиво предлагать попробовать каждое новое блюдо сеньорам, сидевшим за столом. И если Анри не обращал на нее никакого внимания, то женщины, которые знали, кто она на самом деле, немного тушевались, а Джироламо невольно отодвигался от Маддалены. Только Ивэн сохранял полное самообладание и спокойствие. Ни единым взглядом не удостоив назойливого пажа, который, напротив, постоянно таращил на него свои янтарные глаза, он задумчиво и отрешенно орудовал вилкой и ножом, пил из постоянно наполняемого бокала и молчал.
Анри, пытаясь развлечь свою гостью, тихонько спросил Маддалену, глаза которой просто сияли от восторга:
- Мне рассказали по секрету, что вы едете на Корсику к своему жениху...
- Жениху? - искренне удивилась Маддалена, в то время как Джироламо, отпивая из высокого бокала венецианского стекла, неловко поперхнулся.
- Ваш оруженосец, секретарь или кем он там является, сеньор Маттиолли, признался, что вам необходимо попасть на остров как можно скорее, потому что там вас ожидает жених. Но будь моя воля, - добавил он как можно тише, - я отправил бы свое судно вокруг Африки, лишь бы доставить вас к жениху как можно позже.
Маддалена, которая уже оправилась от удивления, кокетливо улыбнулась:
- Меня действительно ждут на острове, но я с таким удовольствием путешествую в вашем обществе, что согласилась бы продлить на несколько дней наш путь.
- Всего на несколько дней! - воскликнул Анри, - Как жестоки все красавицы! Если мечтаешь провести у ног женщины целую вечность, тебе обещают всего лишь несколько дней!
- Жениха нельзя заставить ждать вечность, - вставила Тиара, подавая очередной соус. - Может передумать.
- Не слушайте этого несносного мальчишку, - тут же нашлась донна Марта. - У него острый язычок, но мы его очень любим.
- Меня или язычок? - невинно переспросила Тиара, в упор смотря на Джироламо, который под ее взглядом невольно заерзал на стуле.
- Тебя, бесенок эдакий, - все также добродушно подтвердила донна Марта. - По-моему, сеньорита Маддалена чересчур разбаловала мальчишку.
- Зато сеньор Джироламо решил взяться за мое воспитание, - дерзко ответила Тиара, метнув торжествующий взгляд на своего друга.
- Марко, принеси-ка сеньорите теплый плащ, мы немного пройдемся по палубе, - уже строгим тоном произнесла донна Марта, которая совсем не понимала, что творится с ее кошечкой.
Тиара, которая на время пути взяла себе звучное имя Марко Джерини, тут же опустила глаза и пробормотала:
- Сию минуту, сеньора!
Она быстро вышла из ставшей вдруг душной каюты и понуро поплелась в каюту Маддалены.
'За весь вечер ни одного взгляда, - печально думала она. - Теперь я уверена, что Ивэн меня не узнал. А я всеми силами пыталась привлечь его внимание...'
Крепкие сильные руки буквально подхватили ее за талию на пороге каюты. Девушка рванулась прочь, но поняла, что держат ее крепко. Она спиной чувствовала, как гулко бьется сердце мужчины, прижавшего ее к себе. Захлопнув за собой дверь и не выпуская Тиару из рук, он медленно поставил ее на пол. Этого мгновения было достаточно, чтобы освободившейся рукой она тут же незаметно нащупала кинжал, который всегда держала при себе. Сжавшись как пружина, девушка ждала момента, чтобы нанести удар.
- Снова маскарад, - раздался спокойный хрипловатый голос, заставивший ее невольно опустить руку. Ивэн наклонил голову, вдыхая запах ее волос. - Сначала ты была крестьянской девушкой или разбойницей, потом Солнцем на карнавале, любовницей короля и невестой адмирала Коссы. Теперь переоделась в мужчину. Когда же ты станешь настоящей?
- А ты? Ты, который обещал, что мы будем вместе?! Я столько раз приезжала на ту поляну, где мы с тобой обручились, но тебя там не было! - развернувшись к нему, Тиара со злостью обрушивала вопрос за вопросом.
- Я ждал тебя две недели, а потом понял, что ты не придешь. И решил, что все равно найду, во что бы то ни стало. Целый год в поисках - и наконец вижу мою невесту на карнавале в объятиях Владислава Неаполитанского! И у тебя на груди, словно насмешка, сверкает мой Ярило!
- На карнавале? Твой Ярило?! Ах, да, - упавшим голосом согласилась Тиара. Опомнившись от удивления, она попыталась объяснить, не выдавая при этом, что мать заменила ее на карнавале. Голос девушки зазвучал почти умоляюще. - Все случилось совершенно не по моей вине. Если бы я могла подумать, что Владислав обратит на меня столь пристальное внимание, то отказалась бы от бала в честь нашей новой королевы, - стала оправдываться Тиара.
- Новой королевой стала ты, - жестко сказал Ивэн, делая ударение на слове 'королева'. - И невестой адмирала - тоже ты. Не пойму только, что привело тебя и твоего братца на наше судно? Как только увидел его в порту, то сразу почуял неладное. Но отказаться от соблазна увидеть тебя еще хоть раз, не смог. Хотя между нами все было сказано на карнавале. Я освободил тебя от обещания, ты вольна распоряжаться своей судьбой. Я пойду своей дорогой.
- Но я ничего не знаю об этом, - начала Тиара и осеклась. - Ты говорил со мной на карнавале?! Да знаешь ли ты, где я была в это время?
- Опять играешь со мной в загадки? - презрительно сощурился Ивэн. - Если станешь уверять, что не помнишь, что говорила мне тогда, в карете, я не поверю...
- Ты же ничего не знаешь, - голос Тиары задрожал от возмущения. - Неужели тебе никогда в жизни не приходилось делать выбор?
- Приходилось, и не раз, - согласился Ивэн. - Вот поэтому я и решил, что ты свободна от обещания, которое, в общем-то, я сам заставил тебя дать. Делить любимую, пусть даже с королем или адмиралом, я не соглашусь никогда.
Он нехотя отвернулся. Заметив глубокую складку, появившуюся между его нахмуренных бровей, она уже подняла было руку, чтобы разгладить ее, но не посмела и тут же опустила.
- Как бы я хотела тебе объяснить все, - прошептала Тиара. - Но это не только моя тайна... Ты должен просто поверить мне. Я люблю тебя, Ивэн, и всегда буду любить!
- И поэтому здесь, на корабле делишь постель со своим очередным любовником, которого выдаешь за брата? - В голосе Ивэна зазвучали усталые нотки. Он отстранил ее, намереваясь покинуть каюту. Вцепившись в его рубашку, она не дала ему этого сделать.
- Джироламо - мой молочный брат, его мать Лили была моей кормилицей. И это все, что нас с ним связывает. Подожди хотя бы минуту, я докажу тебе, что ты ошибаешься.
Положив обе руки ему на грудь, Тиара не отрываясь смотрела в серебристые глаза, как будто пыталась передать любимому свои мысли. Ивэн неподвижно застыл на мгновение, а затем сжал ее в железных объятиях. И почувствовал, как она сама прижалась к нему. Ее тонкие пальчики зарылись в густые белые волосы, пробежали по аккуратно подстриженной бородке и остановились на затылке. Застонав, он поднял ее на руки, оглянулся в нерешительности, и уже уверенным шагом направился к узкой кровати, которую занимала по ночам Лючия.
- Как бы я хотел в тебе ошибиться, - шептал он, целуя и одновременно снимая с нее нехитрые принадлежности мужского наряда. - Ты была единственным счастьем, которое у меня осталось! Зачем ты вернулась, у меня сегодня не достанет сил, чтобы выпустить тебя, а завтра стает еще больнее.
Вслед за рубашками на полу росла горка одежды: сапожки и сапоги, брюки и бархатные штанишки. И все это великолепие венчал берет Тиары из фиолетового бархата.
- Никогда, слышишь, ты никогда не должен сомневаться в моей любви! - янтарные глаза, загоревшиеся от страсти и надежды, буквально гипнотизировали его. Тиара, впервые дотронувшись до его тела, спешила поскорее узнать, каков он без одежды. - Сейчас ты мой, и все равно, что будет с нами завтра, - бормотала она, наслаждаясь новыми ощущениями и запахами. Ей хотелось почувствовать губами каждый дюйм удивительного тела, вздрагивающего от наслаждения при каждом ее прикосновении.
- Оставь, Тиара, - голос Ивэна заставил ее на мгновение очнуться, - у меня так долго не было женщины, я не смогу сдержаться. Прошу тебя, еще не поздно...
Но он и сам понимал, что не в силах оторваться от ее трепетного, зовущего тела, тонких рук, обнимающих его, нежных бедер, сводящих с ума. Оба забыли обо всем на свете, лишь прикоснувшись друг к другу.
- И куда запропастился этот несносный мальчишка? - послышался за дверью громкий голос донны Марты. Открыв двери, она увидела, что происходит в каюте, и тут же загородила собой проход:
- Сеньор Анри, такой прекрасный вечер, почему бы нам еще полчасика не погулять по палубе? - послышался ее голос вместе со стуком захлопываемой двери. - Думаю, сеньорита Маддалена и Марселина охотно составят вам компанию!
Застонав, Ивэн поднялся с кровати во весь рост. Следя за тем, как он быстро надевает на себя одежду, Тиара не сводила с него своих больших янтарных глаз, заполнивших, казалось, все лицо.
- Ты уходишь? Навсегда? - спросила она почти безразличным тоном, обхватив руками голые колени.
- Через три дня в Ливорно мы обвенчаемся, - отрывисто произнес он, шагнув к двери, - если ты к тому времени не передумаешь.
- Год назад один рыцарь обещал мне, что будет любить...
- Я просил меня помнить... - начал он и оглянулся.
- Помнить... что?
Не сводя глаз с ее обнаженного тела, он сорвал с себя черный плащ, в три шага пересек каюту, укутал и поднял на руки.
- Придется Анри и Назарию уступить нам каюту, - просто сказал он, крепко прижимая к себе драгоценную ношу.
- Я не передумаю, - упрямо прошептала Тиара, уткнувшись ему в грудь, в то время как он заботливо накрывал ее растрепавшиеся волосы капюшоном.


Глава 17. Графиня Беланте ди Корио
- Обвенчаетесь?! - донна Марта даже задохнулась от изумления. - Кошечка моя, если он стал твоим первым мужчиной, и ты провела два дня в его постели, это еще не повод тотчас бежать в церковь! Ты дочь герцога, а сеньориты твоего ранга не выходят замуж за первого встречного! Без согласия отца ты не можешь...
- Марта, он не первый встречный, - в голосе Тиары было больше упрямства, чем ей бы хотелось. - Мы обвенчаемся, как только бросим якорь в Ливорно, он так сказал, и я так хочу.
- Ты так хочешь, - взорвалась Марта. Она всплеснула руками от негодования и огорченно прибавила: - И что дальше? Каким именем ты назовешь себя перед алтарем? Марко Джерини? Или Маддалена Тросси? А может быть, откроешь свое настоящее имя, чтобы тебя тут же схватили стражники Владислава? А этот Ивэн - какого он роду-племени? Какое имя он готов дать тебе?
- Не знаю, я не спрашивала, - растерянно произнесла Тиара. Она задумалась на мгновение. Марта воспрянула было духом, заметив ее колебания. Отвечать перед герцогом Роном за поступки Тиары все равно придется ей.
- Что же делать, я не могу без него! - разрыдалась, вконец запутавшись, девушка.
- Ну, будет, будет, радость моя, - тут же расчувствовалась донна Марта. Она обняла горько рыдавшую Тиару и прижала ее к себе. - Я поговорю с этим неотразимым молодым человеком и попытаюсь все уладить. По крайней мере, попрошу не спешить, пока твое положение столь неопределенное.
- Нет, - испугалась девушка, - ты можешь все испортить! Он решит, что я передумала и уйдет навсегда.
- Чего уж тут испортить, - мягко улыбнулась Марта, гладя ее по головке. - Ну, подумай сама, к чему вам венчаться? Если уж он такой хороший любовник, оставь его при себе до тех пор, пока не придет время возвращаться домой. Может, он тебе через месяц-два наскучит, вот и разбежитесь подобру-поздорову!
- Как ты можешь так говорить, - укоризненно прошептала Тиара, утирая слезы. - Я люблю его, а он - меня. Если бы ты только знала, как мне хорошо с ним!
- Дорогая моя, время - вот что всегда расставляет все по своим местам. Если вы действительно любите друг друга, то все равно будете вместе.
- И все-таки через один день мы поженимся, я не хочу потерять его, - упрямо пробормотала Тиара, всхлипывая. - Тем более, что он наконец-то понял, что был у меня первым и стал мне полностью доверять.
- А что будет с твоими родителями - об этом ты подумала? - в голосе Марты сквозила печаль, потому что она уважала герцога ди Фонди и была очень привязана к Виктории. - Можно поменять религию или страну, в которой живешь, но поменять родителей невозможно...
- Я всегда буду любить их, но чтобы не подставить под удар королевского гнева, буду жить с Ивэном далеко, пока обстановка не изменится, - тут же нашлась Тиара.
Поняв, что влюбленную воспитанницу сейчас ей не переубедить, донна Марта лишь вздохнула тихонько и взяла с нее слово, что с этой минуты ее кошечка будет каждый день пить настойку, которая сможет предотвратить последствия столь бурной страсти. Если уже не поздно.

'Мой дорогой, мой любимый, мой единственный Энрике!'
Так начиналось письмо, которое вручил Тибо хозяину корабля, в тот же самый час, когда 'Бригитта' бросила якорь у берегов Ливорно.
- Что это, - прошептал Анри де Лабордэ, всматриваясь в мелкие, ровные строчки. Писали по-французски, и почерк явно был женским. - Теобальдо, что это? Кто тебе дал это письмо?
- Сеньора просила отдать его вам лично в руки, - спокойно произнес Тибо. - Если вы дочитаете его до конца, я смогу сказать вам, кем оно написано.
- А если я откажусь? - удивился Анри.
- В таком случае мне не велено ничего говорить, - отрезал Тибо. Широко расставив ноги, он скрестил руки на груди и принялся ждать. Анри тут же с волнением опустил глаза на папирус, свернутый в тонкую трубку. Шелковый круглый футляр, в котором хранилось письмо, он нетерпеливо сунул под мышку.
'Надеюсь, ты не забыл, как я называла тебя в детстве. Не удивляйся, что получаешь от меня весточку только сейчас. Один Бог свидетель, как долго и безуспешно я искала вас с матерью и моего славного телохранителя после того злополучного шторма, раскидавшего нас в разные стороны. Ради того, чтобы найти вас, несколько моих преданных друзей отдали свои жизни, но ваш след затерялся на столь долгие годы! Письмо - вещь неверная, поэтому никаких имен без надобности упоминать я не буду. Достаточно того, чтобы ты просто поверил мне и моему посланцу. Всего лишь несколько дней назад я узнала, что вот уже второй год ты безуспешно разыскиваешь меня. Если бы судьба свела наши пути раньше, а теперь, увы, уже слишком поздно. Сейчас мы не можем встретиться, но надежда есть всегда, не так ли? Мой дорогой брат, ты и твои друзья попали в неприятную историю, поэтому я спешу предупредить вас. Молю: покиньте Ливорно как можно скорее - стражники короля Владислава ищут вас с того самого дня, как закончился карнавал. Вас обвиняют в похищении молодой девушки, которая путешествует под именем Маддалена Тросси. К счастью, или несчастью, ее спутники выбрали для побега именно ваше судно, и теперь ты и двое твоих друзей - личные враги короля. Поэтому умоляю, сделайте до конца то, что начали, доставьте Маддалену в то место, куда она направляется, и возвращайтесь к нашей матери. Я найду способ как можно скорее связаться с ней. Ни в коем случае не оставайтесь в Италии - здесь вас ожидает в лучшем случае тюрьма, а что в худшем - одному Господу известно. Прошу позаботиться об этой несчастной девушке, насильно выданной замуж за могущественного человека и преследуемой еще более могущественным врагом. Та, которая назвалась Маддаленой, на самом деле моя дорогая, моя любимая дочь, и твоя, Анри, родная племянница. Теперь ее судьба - только в твоих руках. Будь осторожен, и да помогут тебе Бог и перстень, который украшает твою руку, равно как и мою!'
Когда последняя строчка была прочитана, Анри взглянул на Тибо, все время хранившего невозмутимое молчание.
- Имя? - произнес граф де Лабордэ, страшась и надеясь одновременно.
- Герцогиня Виктория ди Фонди!
'Дочь, насильно выданная замуж? Неужели эта белокурая красотка Маддалена, за которой я приударял в последние несколько дней - моя родная племянница? И с кем же тогда делит каюту Ивэн? На ком он собирается жениться? Ведь на карнавале все говорили о ней, как о дочери герцога ди Фонди. Тогда получается, что у Ви две дочери, а у меня две племянницы? Но о второй в письме ни слова!'
Задав себе кучу вопросов, на которые невозможно было найти ответ, Анри де Лабордэ крепко задумался. То, что его дорогая сестричка нашлась, вернее, нашла его сама, несказанно обрадовало пылкого француза. Но каким образом он и его друзья оказались причастны к обвинению в похищении, он не понимал. Безуспешно поломав голову, он решил, что самое лучшее - поговорить с Ивэном и со своими пассажирками, которые готовили к завтрашнему венчанию наряд для Тиары. Джироламо отправили в ближайший монастырь, чтобы освятить покрывало для новобрачной, как того требовал обычай.
Второе письмо, которое передал Тибо в этот день, получила Тиара. Оно также было анонимным, но почерк матери был ей прекрасно знаком. С волнением раскрыв тонкий свиток, она прочитала первые строчки, которые вовсе ее не успокоили. Она, хоть и готовилась к предстоящему венчанию, но все еще сомневалась в глубине души, правильно ли поступает по отношению к родным.
В письме коротко сообщалось, что через три месяца ее заберут, и подруга матери приютит девушку на время.
'Думаю, стоит только убедить твоего преследователя, что ты действительно украдена, и что подверглась со стороны похитителей насилию, как он тут же потеряет интерес к твоей персоне. Через полгода-год ты объявишься, будто бы вырвавшись из рук похитителей, но он к тому времени наверняка уже найдет себе другую.
Хозяин судна, на котором ты плывешь, и его друзья, оказались под угрозой. Они объявлены твоими похитителями, и теперь все силы брошены на их поиски. Если они не прислушаются к моим советам, ты сама должна уговорить их покинуть Италию. Еще раз повторяю - хозяин судна и человек, которому ты подарила свой перстень - в большой опасности. Чтобы спасти их, нужно уговорить этих людей покинуть пределы нашей страны. Надеюсь, ты сумеешь помочь им избежать печальной участи. Я прошу тебя сделать все возможное, чтобы они не попали в руки преследователей. Дело в том, что владелец корабля - мой старый друг, а остальное я расскажу тебе при встрече.
И еще одна новость - отныне ты связана с известным тебе человеком брачным контрактом и фактически стала его женой. Знаю, это известие огорчит тебя, родная, но ни твой муж, ни отец не могли избежать этого, их просто принудили подписать документы. И теперь у тебя новое имя - по названию замка, который принадлежит тебе в качестве свадебного подарка. Увы, это свершилось, и обратного пути нет. Вместе с письмом я передаю бумагу, заверенную нотариусом - о том, что ты получаешь от этого неожиданного брака, и как тебя теперь будут называть. Возможно, она понадобится, если ты попадешь в трудную ситуацию. Буду молить Мадонну, чтобы этого не случилось. Целую, твоя безутешная мать'.
- Графиня Беланте ди Корио! - голос Тиары дрожал, когда она прочитала свое новое имя на свадебном контракте, подписанном и подтвержденном печатями ее супруга и ее отца. - И я должна уговорить Ивэна навсегда покинуть меня, иначе ему грозит гибель. Я должна отказаться от него, от его нежных и крепких рук, от горячих и жадных губ, от всего, что успела полюбить за эти несколько безумных дней и ночей. Господи, как несправедлива судьба! И как сказать ему, что я - жена адмирала Коссы, и завтрашний брак невозможен?
Не в силах вынести такого жестокого известия, вмиг разрушившего ее мечты о счастье, она в изнеможении опустилась в кресло, уронила руки на колени и застыла на миг от горя и отчаяния.
- Что делать, - шептала она побелевшими губами, - что же мне теперь делать?
Донна Марта, не понимая, что творится с ее воспитанницей, переглянулась с Марселиной и Лючией, которые испуганными глазами следили за Тиарой.
Неожиданно кто-то настойчиво постучал. Марселина бросилась к дверям и нос к носу столкнулась с Джироламо, возникшем на пороге. Посмотрев в сторону строгой Марты - дозволяет ли, он шагнул в каюту и торжественно развернул сверток перед женщинами. Покрывало, все усыпанное вышитыми белыми цветами с серебряными листьями, было щедро окантовано тончайшим кружевом. Тряхнув переливающимся атласом, Джироламо подошел к Тиаре, опустился на одно колено и положил на колени девушки свадебное украшение.
Тиара ошеломленно посмотрела на белоснежное полотно и, уронив голову на грудь, стала медленно сползать с кресла...
- Я все, все объясню ему сама, - твердила донна Марта, решительно направляясь к каюте капитана, которая вот уже третий день служила убежищем Тиаре и Ивэну. Чтобы не утратить воинственный пыл, она даже не постучалась, а просто распахнула настежь двери и сразу же вошла.
Обстановка каюты ничуть не изменилась со времени их общего обеда. Все аккуратно разложено по своим местам, на столе - огромная ваза с фруктами, рядом - поднос с засахаренными сладостями. Даже две скульптуры почти в рост человека, изображающие нимфу и фавна, ни на йоту не сдвинулись со своего места. Только кровать под тяжелым пурпурным пологом пребывала в разобранном виде, как будто ее покинули совсем недавно. Ивэн стоял спиной к ней, он только успел повернуть голову и удивленно взглянул на виновницу бесцеремонного вторжения. Вмиг оценив обстановку, Марта отрывистым тоном тут же приказала Назарию, помогавшему одеваться своему хозяину:
- Назарий, я прошу вас выйти на несколько минут, мне срочно нужно переговорить с сеньором Ивэном!
Назарий молча подал рубашку своему господину, быстрым шагом пересек каюту и почти неслышно закрыл за собой двери.
- Не стесняйтесь, молодой человек, старая Марта в жизни и не такое видела, - резко сказала она, видя, что Ивэн собирается натянуть на свой голый торс белоснежную рубашку.
- Ну конечно, - усмехнулся он, отбрасывая рубашку на кровать и снова оборачиваясь к ней. - Вы же видели нас с Тиарой. Хочу поблагодарить за то, что увели всех, мне было бы неприятно, если бы нас застали. К тому же, должен вам сказать, что зря называете себя старой.
- Для вас, молодой человек, я наверное, кажусь совсем древней, - начала Марта, с удивлением почувствовав, что теряет воинственный пыл перед несомненный обаянием стоявшего перед ней мужчины. Со встрепанными белокурыми волосами, полуодетый и с предательскими розовыми пятнами, выступившими на бледной коже щек, он казался сейчас моложе своих лет. Глубокий голос с легкой хрипотцой и легкий акцент придавали ему еще больше привлекательности. Разглядев его впервые так близко, Марта стала больше понимать привязанность своей воспитанницы и ее желание связать судьбу со столь привлекательным молодым человеком.
- Не поминайте свою древность при моем Назарии, он и так очей с вас не сводит, - глаза говорившего осветились каким-то неуловимым серебристым сиянием, и она просто растаяла от этого комплимента. Но вовремя вспомнив о том, зачем пришла, решительно согнала со своих губ невольную улыбку.
- Я пришла поговорить... - начала она и остановилась, почувствовав, как напряглись мускулы его могучего тела. Заметив множество мелких и средней величины шрамов на плече, под ключицей, на руках и большой рваный шрам на боку, Марта поняла, что Ивэн знаком с оружием не по наслышке.
- Я пришла поговорить, - повторила она, чувствуя, как к горлу невольно подступает комок. 'Сколько боли пришлось испытать этому юному телу!' - пронеслось у нее в голове.
- Тиара передумала выходить за меня замуж, - полувопросительно, полуутвердительно закончил за нее Ивэн, взявшись рукой за стойку кровати. - Я ожидал чего-нибудь в этом роде. Если Господь наказывает человека, то беда в одиночку не ходит.
Его голос звучал спокойно и немного печально, но донна Марта чувствовала, как он напряжен, и поэтому сердито перебила:
- Если Господь решает наказать человека, то исполняет все его желания, вот тогда он становится по-настоящему несчастным. Нет, Тиара вовсе не передумала, но только что она получила такие известия, что делает невозможным ваше венчание.
- Почему же она сама не пришла ко мне, чтобы честно обо всем поведать, а прислала вас?
- Потому что упала в обморок, увидев свое свадебное покрывало, - вспылила Марта, уже не сдерживаясь и пытаясь тут же защитить свою любимицу. - И я не разрешила ей идти сюда, хоть она и порывалась это сделать.
- С ней уже все в порядке? - в голосе Ивэна сквозила такая неподдельная тревога, что Марта снова расчувствовалась.
- Думаю, будет в порядке, если вы поможете ей выстоять в такое трудное для нее время.
- Что еще я должен сделать, кроме отказа от венчания?
- Послушайте, Ивэн, не считайте себя пострадавшим. Для начала прочитайте-ка вот это письмо матери Тиары, а потом я отвечу на все ваши вопросы, - взорвалась Марта и тут же поспешно добавила, сообразив, что он, вероятно, неграмотен: - Мне прочитать вам самой, сеньор?
- Спасибо, но я справлюсь, - грустно усмехнулся Ивэн, протягивая руку к свернутому папирусу.
- Оно на французском, - предупредила Марта, все еще не выпуская из рук письма.
- Я свободно читаю по-французски, по-гречески, на латыни и...
- Довольно, - поспешно произнесла Марта, уважительно взглянув на Ивэна. - Должна сказать, что не ожидала от мужчины такой образованности...
- А чего же еще ждать от лесного эльфа и Черного рыцаря, соблазняющего маленьких герцогинь? - грустно усмехнулся Ивэн, разворачивая документ. Но усмешка тут же сползла с его лица, едва он начал читать. И только когда он дочитал до конца, Марта тихо спросила:
- Теперь вы понимаете, что происходит? Тиара в отчаянии, что ваше венчание сегодня не состоится...
- Оно не состоится уже никогда, - усталость и обреченность, сквозившая в голосе собеседника, поразили добрую женщину в самое сердце.
- Не говорите так, адмирал уже совсем стар, и когда-нибудь Тиара будет вдовой, причем очень богатой, вот тогда и наступит ваш черед.
- А что прикажете делать мне сейчас, сидеть рядом с ней в ожидании смерти Гаспара Коссы? К тому же я встречался с ним на карнавале - он крепкий и довольно привлекательный мужчина...
- Ему уже шестьдесят семь лет, - доверительно сообщила Марта. - К тому же сейчас Тиара вынуждена бежать не от старика-мужа, которому тоже навязали этот брак насильно, а от притязаний самого Владислава Неаполитанского. У вас впереди несколько прекрасных месяцев на Корсике. Вы должны помочь пережить ей это непростое время. Моей кошечке так необходима будет любовь и защита...
- А если я откажусь ехать с ней на Корсику? - светло-серые глаза пытливо смотрели, казалось в самую душу, и Марта смутилась. Она думала только о счастье своей ненаглядной девочки, совсем не считаясь с чувствами стоявшего перед ней мужчины. Но Тиара, несомненно, была ей дороже, и преданная Марта отдала бы все, лишь бы она была счастливой.
- В таком случае, я сама попытаюсь спасти мою девочку. В конце концов, мы ведь ничего про вас не знаем. Ни имени, ни звания, ничего, что обещало бы Тиаре счастливую и безбедную жизнь. Может быть, вы недостойны даже стоять рядом с дочерью герцога?
Марта так резко перешла в нападение, что невольно остановилась, сообразив, что может сейчас сказать непоправимое, и Ивэн уйдет навсегда.
Он действительно на мгновение замер при ее жестоких словах, но следом за минутным колебанием, произнес, высоко вскинув голову:
- По рождению я - князь. Мой отец - русский царь Дмитрий Иванович. Он был прозван своим народом Донской за победу в битве на реке Дон, что на поле Куликовом, против хана татарского, Мамая. В год Куликовской битвы я и родился. Мой родной брат Василий вот уже пятнадцать лет после смерти отца сидит на Московском престоле.
- Князь - это прекрасно, - обрадовалась донна Марта, облегченно вздохнув и снова засверкав белозубой улыбкой. - А есть ли у сеньора что-нибудь еще, кроме громкого имени?
- Нет, - глухим голосом произнес Ивэн. Его плечи невольно опустились, словно приняв на себя тяжкий груз. - Город, в котором я княжил после смерти отца, вымер во время страшной чумы, там же погибла моя семья - жена и ребенок, рождения которого я так и не дождался. Я да Назарий - вот и все, что осталось от моей вотчины. Мне нечего предложить такой женщине, как Тиара, - ни дворцов, ни земель, ни сокровищ у меня нет. Вы правы, донна Марта, я недостоин ее. Признаю, что вел себя несдержанно, но любовь к ней - это все, что у меня есть на этом свете. Вот мое единственное оправдание.
- Не думайте Ивэн, что после вашего признания я стану жалеть вас - не дождетесь. Такой мужчина как вы, не смеет проявлять слабость. Мой вам совет - будьте с Тиарой, пока возможно, а дальше - ищите себя, создайте себе имя, славу и состояние, не хуже, чем у вашего знаменитого отца. И сложите все это к ногам любимой. Тогда она станет гордиться вами, а вы будете достойны ее любви.
На мгновение в каюте воцарилась тишина, ни один из них не решался прервать молчание. Ивэн молча обдумывал сказанное, Марта волновалась о том, какое решение он примет. Наконец она не выдержала и произнесла почти умоляюще:
- Ивэн, обещайте мне, что будете с Тиарой все то время, что предстоит ей провести на Корсике, тогда я со спокойной душой пойду сообщить ей это.
- В таком случае, и я потребую от вас обещания, донна Марта - вы будете рядом с ней, пока я буду добывать себе славу.
Оба как заговорщики улыбнулись друг другу - мир и спокойствие на время были восстановлены.


Глава 18. Когг Клауса Штертебекера
- Откуда здесь взялся когг? - вцепившись в поручень, Ивэн удивленно всматривался в трехмачтовое судно, внезапно появившееся у входа в бухту.
Уже несколько часов, как 'Бригитта' бросила якорь невдалеке от берега, густо поросшего зарослями дикого кустарника вперемежку с невзрачными деревцами, переплетенными гирляндами душистого хмеля. Узкая прибрежная полоса сероватого песка сменялась пожухлой травой и постепенно переходила в девственный лес. Две шлюпки, нагруженные до отказа, уже направились к берегу, чтобы доставить груз, принадлежащий Джироламо и женщинам. Все путешественники высыпали на палубу. Каждый ловил себя на мысли, что прошлая жизнь подошла к концу, а каким будет новый поворот судьбы - не догадывался никто. Анри и Джироламо в последние дни наперебой старались заслужить внимание прекрасной Маддалены, Марта с Марселиной гадали, какой будет их новая жизнь в поместье на Корсике. Тиара с тревогой и надеждой посматривала на Ивэна, подсознательно ощущая его одобрение и поддержку. И лишь один Назарий сохранял безразличное спокойствие. На его загорелом, обветренном лице нельзя было прочесть ничего, настолько он умел владеть собой. Услышав вопрос, Назарий подошел к ближе к борту и, внимательно посмотрев на незнакомое судно, хрипло произнес:
- 'Бешеный пес'!
- Не может быть, это просто невозможно, немыслимо! - Ивэн отказывался верить своим глазам, в то время как судно уже заметили и моряки 'Бригитты'. Они указывали пальцами на корабль, который, казалось, неподвижно стоял на одном месте.
- Тебе известно это судно? - обратился к Назарию подошедший вместе с капитаном Анри де Лабордэ. - 'Бешеный пес', так, кажется ты его назвал? Что-то знакомое, но никак не могу вспомнить, где я слышал это название...
Его сопровождали Маддалена и Марта, а также Джироламо и Тиара, которая после своего неудачного замужества так и не сняла мужское платье. Она украдкой бросала тревожный взгляд на Ивэна, который, казалось, был полностью поглощен созерцанием появившегося перед ними судна.
- 'Бешеный пес', один из самых знаменитых кораблей виталийских братьев. Его бывший капитан - знаменитый пират Клаус Штертебекер. Он и Годеке Михельс - самые известные капитаны витальеров, - медленно произнес Ивэн, еще раз внимательно посмотрев на стоящее вдалеке судно. - Видите, какой рисунок на парусе грот-мачты?
- Ничего не могу разглядеть, - признался Анри. - Слишком далеко.
- На парусе герб Хонзанга: на голубом фоне большое золотое кольцо. Внутри кольца у всех судов капитана Клауса был рисунок герба города Штральзунда - корона и три рога.
- А что это за виталийские братья? - испуганно спросила Маддалена, пристально поглядев на Анри де Лабордэ широко открытыми глазами. Ее голос предательски дрогнул, что заставило графа галантно подать ей руку. Он подвел ее поближе, к самому борту, словно давая понять, что тревожиться не о чем - она под надежной защитой. Это немедленно вызвало вспышку ярости у Джироламо, которую, впрочем, он сразу же подавил.
- К их появлению привела война между датской королевой Маргаритой и шведским королем Альбрехтом, - пояснил Ивэн. И видя, что взоры всех стоящих обратились к нему, начал рассказывать:
- В 1389 году королева Дании взяла Альбрехта в плен, но ему на помощь пришел отец, герцог Мекленбургский, который обратился к своим соотечественникам и всем, кто желал служить ему верой и правдой. На его призыв откликнулось великое множество искателей приключений. И скоро у стен Стокгольма собралось целое войско. Благодаря такой поддержке столица Швеции продержалась три года. Корабли новоиспеченных защитников, снабженные официальными каперскими свидетельствами, привозили осажденным оружие и продовольствие, а также устраивали вылазки и контратаки. Но многие капитаны, которые получили долгожданную свободу действий на море, пользуясь легальным разрешением, стали нападать на торговые суда, не разбирая, где свои, а где чужие. Так образовалось морское братство, которое именовали витальерами.
В 1394 году виталийские братья под предводительством стокгольмского градоначальника захватили датский остров Готланд, а его столицу Висбю, одну из самых мощных крепостей в северной Европе, превратили в пиратскую базу. Оттуда они совершали нападения на проплывавшие мимо корабли. В итоге пираты нанесли королеве Маргарите неисчислимо больший урон, чем затянувшаяся война со Швецией. Но это не могло продолжаться вечно. В конце концов Стокгольм пал, мир между Данией и Швецией был заключен, а виталийские братья продолжали по-прежнему грабить торговые суда. Купцы Гонзага превращали свои корабли в плавучие крепости, оснащали их пушками и таранами, но ничего не помогало - пиратские корабли по скорости и маневренности далеко превосходили тяжело груженные и неповоротливые торговые суда, не предназначенные для активных боевых действий. Но неожиданно на стороне купцов выступил...
- Тевтонский рыцарский орден! - воскликнул Анри, внезапно вклинившись в разговор. И, чувствуя на себе восхищенный взгляд голубых глаз Маддалены, он воодушевленно добавил: - Теперь я вспомнил, откуда мне знакомо название судна! Великий магистр ордена Конрад фон Юнгинген созвал представителей прусских городов в Мариенбург на тайный совет и предложил план внезапного истребления виталийских братьев на Готланде.
- Так и было, - подтвердил Ивэн. - 17 марта 1398 года из гавани Мариенбурга флот из 10 больших кораблей и 30 судов поменьше вышел в открытое море. Спустя четыре дня две тысячи рыцарей высадились на Готланде около стен пиратской крепости Вестергарн. Виталийские братья были обречены, их господству на море пришел конец. 5 апреля пала крепость Висбю, и пираты навсегда покинули остров Готланд. Но это было только началом конца. Витальеры, оставшиеся в живых, разделились. Часть из них бежала на север Швеции, в Норланд, и осела в крепости Факсехольм - впоследствии их помиловали. Другие же продолжали заниматься разбоем в Северном море, их убежищем стали Восточные Фризские острова. Предводителями этой непокорной части виталийских братьев были Годеке Михельс и Клаус Штертебекер.
- Штертебекер! Какое странное имя, - тихо обронила Тиара, не сводя глаз с необычного судна. Она инстинктивно чувствовала скрытую угрозу, исходящую со стороны чужого корабля, но старалась подавить это внезапно возникшее чувство. И все же где-то в глубине души она ощущала леденящий холод. Когг нес в себе зло, и она тщетно пыталась разгадать, на кого оно будет направлено.
- Капитан Клаус, храбрейший из храбрых, получил свое прозвище отнюдь не за храбрость - храбрыми и безрассудно смелыми были все, трусов на пиратских кораблях не терпели. Но ни один человек на судне, кроме капитана, не мог осушить единым духом шестилитровый кубок новгородских мореходов. А капитан опрокидывал (по-старонемецки - штертет) этот кубок (бекер) прямо в глотку, вот и прозвали его Штертебекер. Морской пират Клаус Штертебекер был могучим, статным мужчиной; он был строгим и требовательным капитаном и хорошим товарищем. Моряки беспрекословно повиновались ему и боготворили его, - длинная тирада, произнесенная обычно немногословным и молчаливым Назарием, заставила всех повернуть головы в его сторону.
- Был? - со вздохом облегчения подхватила Тиара, надеясь узнать у Назария подробности. - Значит, этого разбойника уже нет в живых?
- Он был пиратом, но не был изгоем, напротив, он пользовался огромным уважением, и народ им восхищался, - горячо возразил Назарий, блеснув острым взглядом из-под косматых бровей. - Берясь за свой тяжелый меч, Клаус Штертебекер не знал жалости к врагам. И все же он никогда не убивал безродных моряков или небогатых ремесленников, оставшихся в живых на разграбленных кораблях. Всем предоставлялся выбор: или присоединиться к его команде, или убираться на все четыре стороны. Те, что оставались, становились отчаянными храбрецами и не боялись даже самого дьявола. На пиратском корабле жил мятежный дух, страстная ненависть к властителям северных городов и окрестных земель. Они хотели быть свободными и ничем не связанными. В гаванях, где продавалось награбленное, витальеры брали в обмен только самое необходимое. А бедняков, которые не имели на плечах ни куртки, ни полупфеннига в кармане, чтобы купить себе новую, они часто одаривали собственной одеждой. Так и пошло, что пираты в глазах простого народа были благородными и уважаемыми людьми. И все больше мужчин уходило из городов и деревень, чтобы присоединиться к ним. Недаром говорится: свободную и радостную жизнь знают только князья, попы и пираты.
- Мне кажется, что вы с какой-то тайной симпатией отзываетесь об этом Штертебекере, - проронила Тиара, поражаясь страстным словам Назария. Она хотела добавить, что отнюдь не чувствует себя свободной и радостной, несмотря на высокое положение в обществе, но вовремя прикусила язычок. Ведь для команды она до сих пор была пажом Джироламо...
- Капитан Клаус спас мне жизнь, - просто ответил Назарий. - Как и другим, оставшимся в живых после жестокого шторма, мне было предложено - стать членом команды или погибать на полузатопленном корабле. И я провел девять месяцев на 'Бешеном псе' как член команды.
- А потом? - Тиара, задавая свой вопрос, уже пожалела, что коснулась столь деликатной темы. Желваки на скулах Назария заиграли сильнее, но он все тем же спокойным тоном произнес:
- А потом я сказал Клаусу, что возвращаюсь в Новгород. Ему пришлось меня отпустить.
Все замолчали, пораженные таким искренним признанием. И никто не решился спросить, каким же непостижимым образом капитан Клаус дал свое согласие.
- Значит - 'Бешеный пес' - пиратское судно? - в голосе Маддалены слышался неподдельный ужас. - И они могут напасть на нас?
- Неизвестно, кому сейчас принадлежит это прекрасное судно. Ранней весной 1401 года военная флотилия, замаскированная под торговый караван, вышла из устья Эльбы и направилась к острову Гельголанд. Там, в южной гавани, стояли на якорях корабли витальеров. Пираты клюнули на приманку и бросились в атаку, а гамбургские корабли открыли огонь изо всех замаскированных орудий. 40 человек погибли, 70 попали в плен, в их числе был и главарь Клаус Штертебекер. В следующем походе гамбуржцы взяли в плен второго главаря - Годеке Михеля. Конечно, он также не сдался без боя. Михелю было, что оберегать - среди его добычи были мощи святого Винсента, похищенные в одном из городов испанского побережья. Вскоре он также был казнен. Вот уже три года черепа обезглавленных на острове Грасбург устрашают рыбаков и торговцев, а сам остров пользуется дурной славой. Местные жители утверждают, что в полнолуние оттуда доносятся стоны и проклятия пиратов, и море в эту пору всегда неспокойно, - закончив рассказ, Назарий круто повернулся и отошел от борта, ни разу не взглянув в сторону 'Бешеного пса'.
- Я знаю еще кое-какие подробности об этой истории. Девизом Клауса Штертебекера было 'Богу - друг, всему свету - враг', - добавил Ивэн, прервав тягостное молчание собеседников. - Флагманом гамбургского флота был корабль под названием 'Пестрая корова'. Воспользовавшись сильным туманом, гамбуржцы довольно близко подкрались к кораблю Клауса, после чего на воду была спущена шлюпка, в которую сел штурман 'Пестрой коровы'. Он спокойно приблизился кораблю пиратов и закрепился у кормы. Когда пираты окликнули его и спросили, что он делает, штурман ответил, что он разогревает еду на огне. На самом деле он расплавил свинец и залил им рулевые соединения корабля. Тот потерял маневренность, и гамбуржцы легко взяли его на абордаж. На борту разгорелась горячая схватка, однако, захватить Штертебекера, похожего на большого разъяренного медведя, никак не удавалось. Всех нападавших врагов он валил ударами огромного двуручного меча. И только набросив с реи сетку, нападавшие смогли захватить его в плен. Но самое удивительное случилось во время казни. Каждый обвиняемый имеет право на последнее слово. Когда выступил Клаус, он взял всю вину на себя и попросил помиловать тех пиратов, мимо которых пробежит его тело после того, как ему отрубят голову. Уверенные в том, что это совершенно невозможно, его палачи легко и привселюдно дали такое обещание. Палач Розенфельд поднял острый топор и изо всех сил обрушил его на шею Штертебекера. И после того, как его голова была отрублена, Клаус смог пробежать мимо одиннадцати своих товарищей и лишь ловко подставленная кем-то нога заставила его упасть. Больше он уже не поднялся.
- И все одиннадцать были спасены? - хором спросили Тиара с Маддаленой.
- Нет, - отрезал Ивэн. - Обещание не было исполнено.
- Нарушить клятву обреченному - противно помыслу Божьему, - перекрестилась донна Марта. - У нас во Флоренции такое невозможно. Там народ имеет право требовать от сеньоров исполнения данной клятвы...
- Клаус жил на Севере, там нет городов-республик, как в Италии, - тут же нашелся Анри.
- Ошибаешься, друг мой, - прервал его Ивэн. - У нас на Руси издавна города были свободными. Правда, после татаро-монгольского нашествия многое изменилось, но Великий Новгород, Псков и некоторые другие до сих пор свободны.
- Мои поверенные рассказывали удивительные вещи о Новгороде, - вмешался Анри, снова пытаясь отвлечь внимание дам. - Мы даже собирались послать туда своих агентов. Если Ивэн примет мое предложение, то лучшего представителя нам не сыскать. Думаю, доходы оправдают себя очень скоро...
- Какое предложение? - шепотом спросила Тиара, тронув Ивэна рукой за обшлаг кафтана.
- Анри предложил мне стать компаньоном и вести торговые дела на Руси. Новгород входит полноправным членом в Ганзейский торговый союз. Я почти год жил в Новгороде и знаю многих людей из местной знати и торговой общины. Моя мать оттуда родом, да и отец очень часто бывал в этом удивительном городе. Назарий новгородец и пользуется почетом и уважением его жителей, так что предложение было действительно интересное.
Ивэн нарочно не признался, что Новгородом сейчас правил родной брат его матери Евдокии, Андрей Константинович - Великий Нижегородско-Суздальский князь. Подобное признание могло бы укрепить его положение в глазах окружающих, но одновременно раскрыть то, что он хотел бы утаить от всех.
- Что же такого удивительного в этом городе, если ты собираешься бросить меня ради хорошего заработка? - Янтарные глаза рассерженной кошки с вызовом глянули в серебристые и тут же погасли под его затуманенным взором.

- Что удивительное? Да все! - хотелось крикнуть Ивэну. На мгновение он прикрыл глаза тяжелыми веками, и тут же представил себе Новгород таким, каким он увидал его впервые в жизни. Поморская ладья с гордым названием 'Белый орел', на которой плыл Ивэн, который в то время звался княжичем Иваном Дмитриевичем, удачно достигла берега, так и не встретившись с разбойниками, которые нередко нападали на проходящих мореходов. Скорее всего, они побаивались целого каравана новгородских ладей, шедшего следом. Им надо было как можно скорее добраться до Новгорода до наступления зимы, которая в этих восточных районах была долгая и суровая. В декабре реки и морские заливы замерзали, лед сковывал и воду, и землю - вот тогда вмерзшим судам ничего не оставалось, как дожидаться до весны.
Для плавания во льдах поморы строили особо прочные суда, предназначенные для дальних плаваний. Поморская ладья 'Белый орел' была наборным палубным судном с транцевой кормой и навесным рулем. Корпус разделялся поперечными переборками на три отсека с люками на палубе. В кормовом отсеке находилась каюта кормщика-капитана, который в этот раз предоставил место рядом с собой Ивану. Там же тщательно сберегались мореходные инструменты. В носовом отсеке размещалась команда из 30 человек и стояла кирпичная печь для приготовления пищи. В среднем отсеке был грузовой трюм глубиной метра четыре. На ладье были бушприт и три мачты: первые с прямыми парусами, последняя - с гафельным. Как и на всех больших ладьях, на 'Белом орле' было по два якоря и, кроме того, один запасной. Якорные канаты изготавливали из кожи, и выбирали вручную обычным воротом.
Следом двигались шесть новгородских ладей - каждая под одним прямым парусом на съемной мачте, с большим красным крестом на полотнище. В случае безветрия приходилось использовались весла, на которые садились двадцать крепких воинов.
Плоской и пустынной была земля, которая простиралась перед ними. Ровная, как море, она казалась такой же тусклой, серой и бесконечной. Внезапно ставшая неповоротливой, ладья преодолела водный рукав, стиснутый с обеих сторон сушей, чтобы, наконец, опять выбраться на широкую воду. Затем снова долгие дни продолжался путь далеко вглубь страны, а однажды, когда ветер подул совсем в другую сторону, корабль длинной бечевой потащила ватага бредущих по берегу людей.
'Кто может противиться Богу и Новгороду!' - говорили люди тех мест. И это неудивительно - таким авторитетом пользовался этот город во всем мире. В то время как Киев - важный торговый центр - потерял из-за своих князей самостоятельность, Новгород сумел ее успешно отстоять. Как город, входящий в торговый Ганзейский союз, он был важнейшим перевалочным пунктом Ганзы на востоке. Он связывал торговые пути Северной Европы с далекой Азией, с землями Кавказа. Отгороженный непроходимыми болотами, спрятанный глубоко внутри континента и лишь в течение нескольких месяцев связанный с миром водными путями, он был надежно защищен от врага уже самим своим расположением. Благодаря этой своей особенности ему не было надобности соперничать с городами Балтики за господство на море, зато он играл главную роль в торговле со всем Востоком. Новгород был самостоятельной республикой и пользовался покровительством самого Ярослава Мудрого, которому оказал помощь в борьбе за престол. Город сохранял самостоятельность и поныне, а горожане сами избирали себе князя.
Когда татарские полчища, дикие и ненасытные, напали на Русь, Новгород стойко выдержал их натиск. Когда против Новгорода выступили шведы, их разбил Александр - великий князь Новгородский: за эту победу на Неве он получил имя Невский. Позднее он же разбил на льду Чудского озера рыцарей Тевтонского ордена.
(Тевтонский орден - католический духовно-рыцарский орден, военная организация немецкого рыцарства, осуществлявшая в XIII-XIV веках агрессию в Восточной Европе. Основан в 1190 году в Палестине. В 1242 году был разбит Александром Невским, однако номинально существовал до 1809 года - прим. авт.)
Путь к Новгороду был очень утомительным, но все заботы и волнения были забыты, когда внезапно открылся вид на большой торговый город. Это действительно было нечто удивительное! Иван, знакомый с величественными московскими храмами, все же не удержался от восхищенного вздоха, с любопытством оглядывая величественный Новгород. Почти сотня церковных куполов, каждый необыкновенной формы и цвета - голубых и зеленых, красных и даже золотых - гордо возвышались над домами. В самом центре города, обнесенного мощной, высокой стеной, находилась еще одна крепость поменьше, обнесенная стеной каменной. В этой малой крепости находились самые большие, самые великолепные церкви. Дома же вокруг, большей частью деревянные, были украшены затейливой резьбой и очень искусно построены.
Горожане с длинными косматыми бородами, в красочных кафтанах до пят, воины с роскошно расписанными щитами, в остроконечных шлемах, вооруженные мечами и алебардами, - все было почти как в Московском Кремле - шумно, ярко, красочно. Чужестранцам город казался невообразимо богатым и могущественным. Отсюда шел торговый путь на Черное море, в Персию и Китай, таящие неисчислимые сокровища. Иван стоял на корме и не мог насмотреться на это чудо. Пришвартовавшись возле деревянного мола, 'Белый орел' оказался в компании чужестранца. Рядом с ним борт о борт стоял северный когг. Любознательный мальчик скользнул взглядом по борту чужестранца. 'Бешеный пес', - с трудом прочитали застывшие на ветру детские губы...

Очнувшись от своих ярких воспоминаний детства, Ивэн открыл глаза и вдруг сообразил, что 'Бешеный пес' снимается с якоря. Через несколько десятков минут он скрылся за мысом. Море опять стало пустынным, но чувство тревоги уже не покидало. Предложив женщинам пройти в свою каюту и проследить, чтобы все вещи были упакованы, Анри де Лабордэ подозвал Назария. Тот спокойно повиновался. Ивэн, Джироламо и Анри молча переглянулись. Назарий понял их без слов:
- Если корабль до сих пор в руках витальеров, на рассвете надо ждать нападения. Они будут выжидать всю ночь, чтобы убедиться, что 'Бригитта' - одна-одинешенька в этих водах.
- В таком случае, в первую очередь надо отвезти женщин на берег, - взволнованно сказал Анри. - Как хозяин судна, я не могу подвергать их опасности, даже если нападения не произойдет. Джироламо и Ивэн, я думаю, что вам следует сойти на берег и отвезти наших пассажирок в поместье.
- Но мы, в таком случае, не успеем вернуться к утру, - возразил Ивэн. Джироламо горячо поддержал его.
- Мы не можем рассказать им о наших подозрениях, - мягко пояснил Анри. - А без внятных и разумных объяснений они сами никуда не поедут.
- Зато они с удовольствием поедут с вами, Анри. К тому же, я и Джироламо, судя по его виду - воины, чего, к сожалению, не скажешь о вас. Если дело дойдет до драки, то мы и Назарий будем нужнее, - хрипловатый голос Ивэна звучал просто и убедительно, но Анри де Лабродэ отрицательно покачал головой:
- Мне не простят, если с вами случится что-нибудь.
- Кто-то все равно должен сопровождать дам, - отозвался Назарий, впервые подав голос. - Сеньор Анри, этот бой, если он будет - наш. Если мы не устоим здесь, у берега, прощать вас будет некому - от поместья останутся одни головешки. Сеньор Джироламо волен решать свою судьбу сам.
- Я останусь на корабле, - тут же объявил юноша. - А вместе с сеньором Анри отправлю Тибо - он на всякий случай приготовится к обороне поместья. Женщины заранее ничего не должны знать - скажем, что выгрузим все вещи и отправимся завтра вслед за ними.
Поняв, что спорить уже бесполезно и признав в душе, что Назарий прав, Анри круто повернулся и пошел собираться в дорогу. Через полчаса он уже весело помогал женщинам садиться в шлюпки, шутил и смеялся, как обычно, чтобы ни у кого не закралось ни малейшего подозрения о том, как тревожно и тяжело у него на душе.


Глава 19. Схватка в море
'Для честного человека лучше быть побежденным, чем дурным путем одолеть несправедливость', - ожесточенно цитировал Назарий древних римлян, предчувствуя скорую схватку. Раннее утро будет испытанием для всей команды. Он уже посоветовал капитану заготовить на марсах камни и большие куски полосового железа на боевой палубе, над баком и шканцами; а также позаботиться о стрелках из арбалетов.
- Оставь хоть на сегодня свою латынь, - усмехнулся Ивэн, внимательно осматривая пушки по правому борту. Рядом с ними высились ящики с каменными ядрами. - Смотри, прогневишь Бога, что тогда будем делать? Лучше бы помолился, и на душе спокойнее, и умереть не страшно.
- 'Не обеты и бабьи молитвы обеспечивают нам помощь богов. Бдительность, деятельность, разумные решения, - вот что приносит успех во всем; пребывая в беспечности и праздности, умолять богов бесполезно: они разгневаны и враждебны'.
(Гай Саллюстий Крисп, 'О заговоре Катилины', с. 33 - прим. авт.)
- Жаль, пушек всего шесть, - с сожалением добавил Ивэн, не обращая внимания на красноречие друга. - А сколько их на 'Бешеном псе?'
- Было столько же, - буркнул Назарий, сосредоточенно рассматривая нижнюю палубу, которую занимали гребцы. - Надеюсь, они умеют сплетать весла в 'подушку', чтобы ослабить удар тарана...
- Думаешь, дело дойдет до тарана? - вступил в разговор Джироламо, подошедший к ним. В руках он держал двуручный меч из отличной стали. Глаза юноши, уже предвкушавшего сражение, заранее горели от восторга. Будет потом что рассказывать Тиаре и Лючии! В боевых искусствах турниров он давно не новичок, а вот в морском сражении участвовать ни разу не приходилось.
- Вижу, что в морском деле ты, парень, несведущ. Если завтра придется туго, держись поближе к Ивэну - у него опыта поболее, опять же, два рыцаря вместе - могучая сила. Только не вздумай одеть тяжелые доспехи - будешь неповоротлив на палубе, и тяжел на воде, - предупредил Назарий, одобрительно поглядывая на меч.
- Я еще не рыцарь, - возразил Джироламо, подняв над головой меч. Металл ярко блеснул розовых лучах вечернего заката, - но обязательно им стану!
- И советую вам обоим оставить свои мечи в каюте, - заботливо прибавил Назарий. - Пираты вооружены обычными тесаками. У нашей команды тоже будут тесаки и сабли, капитан уже распорядился их выдать. Единственный, кто мог бы составить вам компанию - Клаус Штертебекер - уже в адовых чертогах. Вот вам два тесака, отличное оружие. Топор, копье и щит - вот и все, что понадобится. Думаю, весь успех завтрашнего сражения будет зависеть от рукопашной, лишь предваренной обстрелом из пушек.
Говоря это, Назарий достал из-под наковальни, на которой правили лезвия сабель, два венецианских тесака. Джироламо и Ивэн одновременно шагнули навстречу и усмехнулись, чуть не столкнувшись лбами. С некоторых пор между двумя мужчинами установилось полное согласие. Тиара больше не стояла между ними, и Джироламо молча смирился с таким поворотом событий. Маддалена была для него чем-то земным и осязаемым, тогда как душа Тиары всегда парила слишком высоко и недостижимо. Жаль только, что став ненадолго знатной дамой, Лючия стала отдавать предпочтение Анри де Лабордэ...
Оба взяли в руки венецианские тесаки, лезвие которых представляло собой пилу с крупными зубьями. Таким оружием, практически не замахиваясь, можно было нанести серьезную рваную рану, от которой не спасут кожаный или суконный колеты.
- Если для вас он тяжел, можно поменять на кортик, - протянув Джироламо еще один клинок, Назарий ловко принялся орудовать молотком по наковальне, выравнивая очередную полусаблю.
Взвесив в руке кортик, Джироламо отметил, что у оружия широкий однолезвенный и слегка изогнутый клинок, достаточно длинный для того, чтобы им можно было рубить. Он был несколько короче сабли и несколько легче тесака, однако вполне годился для скученного боя. А размеры и вес кортика позволяли постоянно иметь его под рукой.
- Возьму оба, - наконец решился он, вызывающе посмотрев с высоты своего роста на кряжистого Назария. Но про себя подумал, что пренебрегать советом не стоит. Тем более, что Ивэн носил под накидкой только легкую кольчугу, а уж он, судя по рассказам Тиары, был в сражениях не новичок.
'Надену шлем и легкую кольчугу, - решил юноша. - Простой кожаный колет не сможет защитить от стрел и обломков камней'.

'Бешеный пес' спешил оправдать свое название. Он напал внезапно, словно выпрыгнул на большой скорости из-за утеса. Но его уже ждали. За пару часов до рассвета 'Бригитта' снялась с якоря и поменяла свое местоположение. Кроме того, команда, отдохнувшая днем, даже в ранний предрассветный час была начеку. Каждый понимал, что от слаженности и согласованности действий зависело многое. Капитан, заранее обсудивший план защиты с друзьями Анри де Лабордэ, был решителен и спокоен. И эта уверенность передавалась команде.
Поняв, что внезапности нападения не получилось, капитан 'Бешеного пса' изменил тактику. Сначала последовало довольно долгое меневрирование, целью которого было нанести 'Бригитте' таранный удар медным зубом, расположенным в носовой части корабля. Зуб находился под водой, но Назарий знал о его существовании. Он заранее предупредил капитана и команду, что если 'Бригитта' не сможет избежать тарана, придется всеми силами пытаться захватить 'Бешеного пса' - в этом было единственное спасение. Главное - не допустить, чтобы он смог отплыть на несколько метров и избежать абордажного боя. Если бы затея пиратов удалась, один удар зуба смог бы решить исход сражения: даже не переходя к абордажу, проигравшим предоставят выбор - тонуть или сдаваться.
Во время маневрирования корабли щедро осыпали друг друга каменными ядрами. По команде капитана моряки 'Бригитты' поднимали специальные щиты, чтобы отражать удары метательных снарядов, стрел и камней, выпущенных из пращей и фустибулов (специальная палка для метания камней - прим. авт.).
- Придерживаться попутного ветра! - громко прокричал капитан рулевому. - Если сейчас будет удар, они пострадают сильнее!
Пираты придерживались больше к ветру и имели теперь меньший ход. Но, судя по следующему маневру, снова попытались направить свой корабль носом прямо в борт 'Бригитты'. Палубы обоих судов уже были сильно обстреляны лучниками и кое-где повреждены ядрами. Казалось, столкновение неизбежно. Но в последний момент корабли проскользнули один мимо другого. Этим сближением воспользовался Назарий. Подскочив к пушке, он удачно послал ядро прямо в упор. Удар был так силен, что верхняя часть мачты неприятельского судна, вместе с находившимися на марсе людьми, упала за борт. Послышались громкие крики людей, барахтающихся в воде. Но это было только началом. 'Бешеный пес' резко потерял ход, и на 'Бригитте' многие вздохнули с облегчением: удара зубом не будет!
Но и 'Бригитта' получила несколько пробоин, поэтому не могла развивать сильную скорость, несмотря на слаженные действия гребцов и лаконичные команды помощника. Расстояние между кораблями все еще оставалось небольшим, обе команды готовили абордажные крючья и якоря, при помощи которых можно будет притянуть осажденное судно к борту.
Джироламо, который, благоразумно следуя совету Назария, держался рядом с Ивэном, уже готовился перепрыгнуть с борта на борт. И тут же его юношеский пыл был резко охлажден чьей-то сильной рукой.
- Мы останемся на 'Бригитте', - прорычал Ивэн, играя лицевыми мускулами. - Здесь мы нужнее!
Первый ряд пиратов шел в атаку с мечами и топорами. Второй действовал копьями, причем особыми, с крючками, которыми можно было также и рубить. Стоящие дальше метали дротики и остроги, а самые последние бросали камни, гарпуны и стреляли из луков.
Теперь исход схватки зависел от стойкости и смелости тех, кто сцепился в смертельной схватке. Бой шел на обоих кораблях. Назарий ожесточенно сдерживал сразу нескольких противников, ловко орудуя одновременно двумя руками. Джироламо, увлекшись поединком, бросился в самую гущу нападающих. Ивэн пробивал себе дорогу, оставляя позади лишь раненых и убитых. Навстречу ему бросился пират, оскалив зубы в жестокой ухмылке. Ивэн отшатнулся от его меча, и удар пришелся плашмя. Вложив всю силу, русич рубанул в ответ, почти раскроив противника до пояса. Но в ту же секунду услышал дикий крик, и вовремя повернулся, чтобы успеть отразить еще один удар. Противником оказался здоровенный детина, чуть ниже его ростом, но такой неимоверной силищи, что будь Ивэн послабее, или менее искушенный в поединках на мечах, ему пришлось бы совсем туго. А здесь сцепились в схватке равные по искусству бойцы. Попеременно нанося друг другу чудовищные по силе удары, они медленно отходили в сторону левого борта, пока один из них не уперся спиной в лодку, подвешенную на талях. Под ударом топора она качнулась в сторону, и после того как противники, увлеченные схваткой, отклонились, ударила обратно, свалив обоих на дощатую палубу. Оба покатились кубарем, но тут же вскочили на ноги и снова бросились друг на друга. Тесаки скрестились еще раз, глаза обоих гневно сверкнули, зубы скрипнули от ненависти. Оба смотрели друг другу прямо в глаза, не отводя взгляда. Внезапно сзади подскочил еще один из пиратов и толкнул лодку, сбив Ивэна с ног. Удар был неожиданным и очень сильным. Рыцарь на мгновение потерял сознание, и этого мига было достаточно, чтобы оба пирата подхватили его за руки и ноги, одним толчком швырнув за борт. Назарий, который прорывался на помощь хозяину, успел заметить краем глаза, что происходит. Он схватил с палубы наковальню, на которой вчера выпрямлял рукоять своего меча. Обрушив ее двумя руками на головы наседавших, он бросился в сторону борта, за которым скрылось тело Ивэна. Но на пути его поджидали еще два противника. Вложив все силы, он ударил кулаком одного, сбил с ног другого пирата и, на ходу срывая с себя одежду, бросился в море на помощь Ивэну.
Джироламо, расправившись с несколькими противниками, на миг оглянулся, все еще дрожа от ярости, но не увидел ни Ивэна, ни Назария среди сражающихся. В это время с борта пиратского судна перепрыгнул огромный детина, яростно размахивая топором. Он бросился к мачте и несколькими ударами обрубил фал. Большой рей, вместе с парусом, неожиданно свалился сверху на палубу, подминая под себя сражающихся. Это и решило исход битвы. Во время возникшей суматохи оставшиеся на палубе пираты бросились назад. Словно раненый зверь, 'Бешеный пес' медленно уходил за мыс, но преследовать его было некому - 'Бригитта' тоже еле держалась воде.

- Сейчас я задохнусь! - промелькнуло в голове, но тело отчаянно сопротивлялось: руки и ноги делали судорожные движения, чтобы поскорее вытолкнуть его на поверхность. Но воздуха отчаянно не хватало, еще мгновение - и сознание оставит ее. - Нет! - наперекор всему крикнула она себе, резко повернулась и тотчас увидела Ивэна. Он медленно погружался в бездну в нескольких десятках метров от нее. Глаза любимого были широко открыты, руки тянулись к ней, но тяжелые доспехи не давали ему никакого шанса.
Сердце, казалось готово выскочить из груди, виски сдавило от нестерпимой боли... Тиара сделала последний отчаянный рывок к нему навстречу и внезапно проснулась, почувствовав резкий толчок. Маддалена, спящая рядом на кровати, перевернулась на бок, ударив ее локтем. Все еще задыхаясь от пережитого ужаса, Тиара сбросила с себя тяжелое и душное одеяло. Сидя на кровати, она медленно приходила в себя.
- Это был всего лишь сон, - твердила она, и дыхание понемногу восстановилось. В горле першило и чувствовался привкус соленой воды, будто она и в самом деле наглоталась ее пару минут назад. Чувствуя легкий приступ тошноты, девушка осторожно встала с кровати и, пробежав босыми ножками по каменному полу, распахнула окно. Огромная луна, словно гигантский светильник, освещала местность вокруг. Серебристый мягкий свет успокаивал и одновременно завораживал. Спальня, в которую поместили Тиару и Маддалену, находилась на втором этаже поместья. Девушка посмотрела в ту сторону, где сейчас должен был стоять корабль, на котором остался Ивэн.
- Эта первая ночь, проведенная без него, стала причиной моих ужасов, - твердила себе Тиара. Но рассудок упрямо подсказывал, что беда совсем рядом. Она уперлась обеими руками в подоконник и приподнялась на цыпочках, стараясь разглядеть море сквозь деревья. Но ничего, кроме серебристой листвы, ей увидеть не удалось. Разочарованная, она решила вернуться в теплую постель, но внезапно схватилась за сердце и поняла...
- Ивэн! - это имя грохотало в ушах и пекло внезапно пересохшие губы. - Ивэн в опасности, он тонет!
Последние слова она выкрикнула вслух, да так громко, что донна Марта, спавшая у входной двери на мягком большом тюфяке, вскочила, протирая спросонья глаза.
- Что случилось? - испуганно вскрикнула она, проворно вскакивая на ноги. - Кто кричал?
- Марта! - бросилась к ней Тиара и разрыдалась у нее на груди.
- Кошечка моя, - растроганно прошептала донна Марта, сама еле сдерживая слезы. - Тебе приснился нехороший сон?
- Марта, это вовсе не сон. Я чувствую, что с Ивэном произошло нечто ужасное - сейчас, в эту минуту, он тонет! Мы должны ехать туда, к морю...
- Успокойся, девочка моя, - ласковый голос Марты доносился до нее словно издалека. - Неужели ты забыла, что сейчас ночь, все в поместье спят. И как мы будем выглядеть, если прервем крепкий сон сеньора Анри и потребуем отвезти нас на 'Бригитту'? Что ты скажешь своему возлюбленному, когда поднимешь такую кутерьму из-за глупого сна? Ты ведь знаешь, что всего через несколько часов моряки отправятся сюда, в поместье. Стоит ли поднимать шум из-за пустяков?
Спокойный и ласковый голос сделал свое дело. Тиара перестала плакать. Вернувшись в постель, она подняла на Марту свои прекрасные глаза, еще полные слез, отчего они казались огромными на ее лице.
- Пусть будет по-твоему, Марта, - обреченно произнесла она, словно вглядываясь в темноту позади своей компаньонки. - Не станем поднимать панику. Но я знаю, что сейчас Ивэн в беде! И мы - тоже...

- Когда пираты скинули сеньора Ивэна за борт, его отважный слуга бросился вслед за ним, - торопливо, словно оправдываясь, рассказывал Джироламо. - Я видел это, но ничем не мог помочь, так как был занят с другими нападающими. А когда мои враги полегли мертвыми, бросился к тому месту, пробивая мечом дорогу. Да только было поздно. На воде барахтались пираты, сброшенные во время сражения, либо сорвавшиеся с абордажных канатов, но ни Назария, ни Ивэна среди них не было видно. Мы подняли на борт несколько своих моряков, а те, кто смог добраться до 'Бешеого пса', карабкались вверх по канатам, спущенным им на помощь. Через несколько минут на пиратском судне прозвучал резкий звук рога, и пираты стали отступать. 'Бригитта' была до того искалечена каменными ядрами пушек, что не смогла преследовать пиратов. Да и к чему? Главное, что им не удалось захватить наше судно. Но они понесли значительные потери, поэтому напасть на поместье уже не посмеют. Думаю, им останется только убираться восвояси, да молить Господа, чтобы в пути их не захватил более сильный противник...
Тиара во время этого рассказа была бледна и молчалива. И хотя Джироламо рассказывал больше для нее, чем для других, она не прервала его ни одним вопросом. Одна Марта знала, почему. Все, что случилось, было известно бедняжке еще ночью. Видение было настолько ясным и четким, что ее воспитанница смогла передать все происходящее, словно присутствовала там сама. После подтверждения Джироламо о гибели Ивэна, сомнений больше не оставалось.
И сейчас донне Марте предстояла чрезвычайно трудная задача - помочь Тиаре справиться с потерей любимого. Зная необузданный и мало предсказуемый нрав своей 'кошечки', которая сейчас демонстрировала полнейшее самообладание, Марта отнюдь не радовалась. Она чувствовала, что вывести Тиару из этого тревожно-спокойного, почти безразличного состояния будет потруднее, чем вызвать вспышку гнева. Застывшее и отстраненное выражение лица девушки вызывало у донны Марты тревогу и отчаяние.
Тиара безразлично выслушала планы сеньора Анри, который собирался заняться починкой 'Бригитты', а затем отплыть в Англию, чтобы не встретиться с погоней короля Владислава. Она отнеслась без малейшего внимания, к тому, что Анри, упорно боровшийся за внимание Маддалены-Лючии, сумел-таки вскружить ей голову. Забыв о Джироламо, она покинула свою госпожу и уехала вместе с Анри де Лабордэ в Англию. Тиара почти не выходила из своей комнаты, и даже отчаяние Джироламо не могло вывести ее из оцепенения, в которое повергла девушку смерть Ивэна. Все ее существо словно застыло от боли и отчаяния, заледенела душа, и уже ничто не радовало и не огорчало. Словно не Ивэн, а она упала за борт, и соленые воды сомкнулись над ее головой.
Она пришла в себя только через месяц, когда весь дом гудел от удивительных новостей - к берегу пристал огромный корабль и прибыл посланец. Адмирал Гаспар Косса срочно хочет видеть у себя на борту графиню ди Корио!
- Сам адмирал? Здесь?! - удивленно переспросила Тиара, когда к ней вбежала запыхавшаяся Марселина и радостно сообщила, что за ними прибыло судно. - Гаспар Косса просит засвидетельствовать свое почтение и умоляет приехать как можно скорее? Неужели произошло что-то ужасное?
- Наоборот, произошло что-то особенное! - донна Марта сразу же оценила происходящее. - Собирайся, кошечка моя, чует мое сердце, впереди нас ждут хорошие новости!
Обрадованная, что наконец-то сможет прояснить их теперешнее положение, а также отвлечь Тиару от скорби по погибшему Ивэну, донна Марта заметалась от шкафа к зеркалу, подбирая одежду и драгоценности.
- Как хорошо, что за это время твои чудесные волосы уже успели немного отрасти! - оживленно болтала она, знаками показывая Марселине, на заколку или шпильку. - Сейчас мы наскоро уложим прическу и можно одеваться! Через пару часов ты увидишь дона адмирала и услышишь от него хорошие новости, я в этом совершенно уверена, моя кошечка!
- И откуда он мог узнать, где я нашла приют? Неужели отец доверил ему нашу тайну, - не обращая внимания на хлопоты Марты, Тиара не могла отделаться от мысли, что случилось что-то из ряда вон выходящее.
- Если сам адмирал Косса открыто пожаловал на Корсику, значит, тебе уже ничего не угрожает. И мы можем смело возвращаться в Гаэту. Не забывай, дорогая, что теперь он - твой супруг, и сможет защитить тебя. Одного не пойму - почему он приехал за тобой так быстро? Неужели король уже нашел себе новую любовницу? Ох, эти мужчины!
- Просто так Гаспар никогда не отправился бы сюда, на Корсику. Еще не прошло и двух месяцев, как я сбежала от Владислава, - грустно возразила Тиара. - Может быть, он затем и приехал, чтобы выполнить волю короля?
- Если твой отец открыл дону Гаспару место твоего пребывания, значит, на то были веские причины. Они оба обожают тебя и никогда не дадут в обиду.
- Гаспар всегда относился ко мне, как к родной, - со вздохом подтвердила девушка.
- Чего не скажешь о вашей матушке, - проворчала донна Марта, зажав в губах несколько шпилек. - Герцогиня Виктория, хоть и принимала Гаспара Коссу в своем доме, всегда относилась к нему с опаской.
- У нее были на это причины, - улыбнулась Тиара одними уголками губ. - Представляешь, когда-то Гаспар считал, что от нее лучше избавиться. И моя мамочка могла погибнуть, если бы за нее не заступился младший брат дона адмирала.
- Ого! - глаза Марты округлились от изумления. - Теперь я понимаю, почему она до сих пор так осторожна с этим человеком. Подумать только - избавиться! Да на ее месте я бы и слова не сказала такому недостойному человеку. И как только ваш батюшка согласился терпеть его присутствие у себя в доме!
- Папу и Гаспара связывают давние связи. Кажется, они вместе устраивали первый брак короля Владислава. Во всяком случае, они уважают силу и прозорливость друг друга. И потом, прошло столько лет, все изменилось с тех пор.
- Хорошо, хоть вас Гаспар обожает.
- Вот уж не знаю, за что. Но я в его обществе всегда чувствую себя прекрасно. С самого детства зову его дядюшкой, а он только улыбается так ласково и загадочно. А вот как теперь его называть - даже не знаю.
- Ну уж, конечно, не 'дядюшкой'! - горячо воскликнула донна Марта и от души рассмеялась. - Хочешь ли ты или нет - перед всем королевством он твой муж, и ты должна хотя бы на людях поддерживать эту видимость. К тому же адмирал такой видный мужчина. И раз теперь больше нет Ивэна, почему бы...
Тиара так стремительно поднялась с кресла, что пряди волос в руках Марты сильно натянулись. Не обращая внимания на боль, она вырвала волосы из рук оторопевшей компаньонки и решительно сказала:
- Я никуда не еду! Отправляйся сама и все объясни Гаспару. Я не могу быть его женой, и я не вернусь в Гаэту!
- А может быть, адмирал настолько любит тебя, что решил провести остаток дней рядом с тобой на этом Богом забытом острове? - Тиара не видела лукавую усмешку, на миг осветившую лицо Марты. Обернувшись, она еще раз твердо повторила:
- Я никуда не еду. Можешь отправляться сама. Если Гаспар задумал увезти меня отсюда, у него ничего не выйдет. Я останусь там, где погиб Ивэн, навсегда!
Донна Марта только тяжело вздохнула. 'Хотя, - честно призналась она себе, я уже исчерпала все возможности уговорить мою упрямую кошечку забыть своего рыцаря. Может быть, это удасться Гаспару Коссе?'


Глава 20. Преждевременная смерть
Ранним солнечным утром Балтазар Косса проснулся в прекрасном настроении. Он лениво потянулся, нежась на мягких перинах необъятной кровати, которая занимала большую часть помещения, приготовленного специально для него в монастыре святого Онуфрия. Монастырь, расположенный на вершине холма, неподалеку от Тибра, прямо напротив Рима, был его излюбленным местом отдыха. Балтазар очень часто бывал здесь. Ему нравилась местность, с высоты которой открывалась широкая панорама Вечного города и его живописных окрестностей. В самом монастыре было чисто, уютно и спокойно. Обитательницы монастыря, преданно ухаживающие за папским легатом, были веселы и ласковы. Еще бы, он был близок почти со всеми, каждая из них чувствовала себя одаренной его любовью и щедрыми подарками. Но самое главное, о чем прекрасно знали все обитательницы - те из них, кто удостоился неоднократно привлечь его внимание и не раз побывать в его крепких объятиях, могли рассчитывать и на более щедрое вознаграждение - они получали места настоятельниц в других монастырях.
Не открывая глаз, он протянул наугад руку, и тут же коснулся женского тела. Сестра Анезия, с которой он провел эту ночь, уже давно проснулась, но не смела пошевелиться, чтобы не нарушить сон самого кардинала. Девушка была молода и лишь недавно стала монахиней. Неделю назад ее заприметил Косса, а сегодня он впервые провел с ней ночь.
Почувствовав, что монахиня уже не спит, Косса лениво приоткрыл глаза и вновь залюбовался бело-розовым пышным телом. Желание снова начало пробуждаться в отдохнувшем теле, Балтазар повернулся к девушке и сорвал с нее одеяло. Встретившись к ее круглыми от удивления глазами, уставившимися на его мужское достоинство, он усмехнулся и грубо рванул красотку к себе.
В ту же минуту послышались торопливые шаги, в дверь тихонько, но настойчиво, постучали. Косса выругался и спрыгнул с постели. Но как бы ни было быстро движение, которым он вновь накинул одеяло на девушку, розовый луч зари, проникший через цветную мозаику узкого окна, успел осветить следы потери невинности на белоснежных простынях.
На Гуиндаччо тяжело было смотреть. Его кривая черная физиономия побледнела от ужаса, а глаза буквально выкатывались из орбит. Увидев крупные капли пота, выступившие на лбу у тяжело дышащего негра, Балтазар вопросительно посмотрел на него.
- Восстание в Риме! Колонна, сговорившись с правителем Прованса, поднял римлян и вывел их на улицы! - сиплый голос перешел в визг. Балтазар, опасаясь истерики, применил простой, но действенный способ. Залепив негру крепкую затрещину, он спокойно и жестко сказал:
- Не скули. Я давно ожидал этого. Римляне снова пытаются отвоевать свободу, но пока я жив, им это не удастся! Глупые людишки, сами не знают, чего добиваются. Власть в Риме всегда будет в руках папы!
- А папа - в руках моего господина! - благоговейно сложив руки, склонил голову Гуиндаччо и тут же торопливо добавил: - Но на улицах столпотворение! Строят баррикады! Того и гляди, возьмут штурмом папский дворец! - толстые губы снова задрожали, еле сдерживая рыдание.
Не выдержав, Косса схватил Гуиндаччо за веревку, опоясывающую невероятных размеров живот, притянул поближе и яростно прошипел:
- Еще один всхлип, и я сам выкину тебя в руки восставших!
Взгляд негра тут же стал более осмысленным, но все еще затравленным. И только поняв, что Гуиндаччо немного пришел в себя, Косса усмехнулся:
- Еще раз говорю, все идет так, как и было задумано. Пускай повеселятся, да порвут десяток трупов! А потом вот где у меня очутятся!
Он с силой сжал кулак и поднес его к носу негра.
- Я только оденусь, все подробности расскажешь по дороге, - Балтазар отвернулся и шагнул к кровати, на ходу обдумывая свои дальнейшие действия. Быстро покончив с сутаной, он бросил испуганной монахине:
- Передашь настоятельнице, что я тобой доволен, она подыщет тебе хорошее место, а сейчас я спешу.
И тут же забыл про девушку.
Торопливо шагая по извилистому коридору, он на ходу внимательно слушал рассказ испуганного Гуиндаччо. А в открытые монастырские окна уже долетал шум восставшего города.
- Свободу Риму! Смерть тирану-папе! - катилось по улицам Рима и эхом отзывалось в предместьях..
Но уже через неделю после того, как Балтазар встал во главе папского войска, с восстанием было покончено. Николло Колонна позорно бежал, народ усмирен, а тридцать римлян-зачинщиков брошены к ногам Бонифация IX.
- Повесить их, - приказал довольный папа, потирая на радостях руки, и обратился к Коссе: - Приготовь самую страшную анафему еретику Колонне!
Балтазар, который успел показать свою силу, но желал выглядеть справедливым в глазах народа, смиренно ответил:
- Святой отец! Эти люди, арестованные мною, всего лишь подчиненные сбежавших правителей, истинных виновников мятежа. Думаю, будет достаточно просто заключить изменников в тюрьму, а свой гнев обратить на подстрекателей.
- Повесить, - упорствовал папа, и Балтазару ничего не оставалось, как подчиниться. Он еще раз попробовал убедить Бонифация, объяснив, что в данное время Рим остался без палача, но папа был неумолим. Он буквально исходил ненавистью и страхом, что подобное может повториться, и поэтому быстро нашел выход из положения. Папа торжественно объявил, что тот из тридцати арестованных, который согласится повесить остальных двадцать девять, будет прощен и помилован. И среди арестованных нашелся один, которому предложение папы показалось заманчивым. Он решил спасти свою шкуру и стать палачом, несмотря на то, что среди приговоренных были его отец и два брата.
Папа Бонифаций IX лично присутствовал на казни, восседая в ложе, возведенной рядом с помостом. Чуть поодаль стоял Косса, сложив на груди руки, а Гуиндаччо Буонакорсо скромно пристроился в уголке. Когда утомленный палач, разделавшись с последним преступником, медленно начал сходить по ступеням, Бенедикт приказал ему остановиться.
- Ты тоже будешь повешен! Думаю, что еще для одного негодяя мы палача отыщем. - Он исподлобья взглянул на Коссу: - Балтазар, твой старый друг ведь может его повесить?
- Святой отец, - запротестовал Косса, - Гуиндаччо - священник!
- Пусть снимет на часок свою сутану и исполнит роль палача, ему не впервой!
Гуиндаччо, отчаянно замотав головой, спрятался за Балтазара, и упав на колени, принялся истово молиться. Как видно, столь горячее обращение к Богу было услышано - спор был неожиданно прерван возмущенной толпой. Насладившись кровавым зрелищем, некоторые горожане вдруг почувствовали угрызения совести и закричали:
- Юношу не могут повесить, сам папа обещал ему жизнь!
Толпа бросилась вырывать палача из рук стражников. Его повели по улицам и выпустили лишь за стенами города. Папа не посмел пойти против воли горожан, опасаясь еще одного бунта.
Успех в борьбе с Колонной настолько окрылил Бонифация IX, что он теперь и слушать не хотел об отречении. Даже намеки на это вызывали дикую ярость. Он считал, что с помощью верного Балтазара прочно обосновался в Риме, и надеялся, что будет до самой смерти сидеть на святом престоле, игнорируя волю светских монархов.
Тем временем второй папа, Бенедикт XIII, будучи более хитрым и искушенным дипломатом, уже в четвертый раз торжественно приносил клятву отречения, но...
- Я отрекусь только в том случае, - заводил он знакомую песню, - если папа-самозванец последует моему примеру. Я подтверждаю преданность идее объединения церкви и доброе намерение осуществить его. Посылаю двух послов архиепископов в Рим! Если Бонифаций считает, что вопрос преодоления раскола должны решать выдающиеся деятели церкви, я согласен и на это. Святейший одобрит любую меру, способную укрепить церковь!
И тут нервы Бонифация IX не выдержали. Чувствуя в своих руках большую власть, чем у французского папы, он накинулся на несчастных послов. Брызгая слюной, словно ядовитая змея, он громко закричал:
- Ни о каких соглашениях не может быть и речи! Законный папа - только я! Бенедикт же - еретик и Антипа! Он безбожник, он...
Не желая передавать дальнейшие оскорбления и ругательства, секретарь папской канцелярии Дитрих фон Ним записал следующее:
'Он присоединил еще множество 'украшающих' эпитетов к характеристике своего врага, без которых можно было бы обойтись, так как они не имели никакого отношения к существу обсуждаемого вопроса'. Согласимся с деликатным выводом фон Нима, но добавим следующее: возмущенные словами Бонифация, послы в ответ обвинили его в перепродаже церковных постов. Не в силах совладать с наглостью французов-послов, папа задохнулся от злобы, и его немедленно хватил удар.
- Папа! - только и произнес Гуиндаччо, в очередной раз постучав в двери спальни хозяина.
- Жив? - в голосе кардинала сквозили стальные нотки.
- Приехали послы, уже в четвертый раз, - захлебываясь от возбуждения, докладывал одноглазый гигант. - Авиньонский папа Бенедикт XIII направил к нашему Бенедикту двух послов архиепископов.
- Знаю, - прервал Коса, - опять настаивали на отречении.
- Да, - утвердительно кивнул Гуиндаччо. - Я по вашему приказу, хозяин, наблюдал встречу и все запомнил.
- Папа, конечно, отказался? - полуутвердительно закончил Косса.
- Ни о каких соглашениях не может быть и речи, - заявил он послам. - Законный папа лишь я! Бенедикт же - антипапа. Он еретик и раскольник, более того - он безбожник, он..., - тут Гуиндаччо запнулся, припомнив множество устрашающих эпитетов, которыми наградил Бонифаций своего врага-француза.
- Можешь пропустить, - отрывисто бросил Косса, уже сбегая вниз по широкой мраморной лестнице монастыря и направляясь к паланкину, ожидавшему неподалеку.
- Послы Бенедикта XIII, возмущенные словами Бонифация IX, в запальчивости ответили: - Что бы вы ни говорили о Бенедикте, он не перепродает, как вы, церковные посты.
Не в силах сдержаться, Косса захохотал. Гуиндаччо, преданно вторил хозяину, но смех у обоих был натянутым.
- Папа рассвирепел, но сделать ничего не мог и только приказал послам немедленно убираться вон, - продолжал Гуиндаччо. - Он задыхался от злобы, не в силах смириться с тем, что ему сказали, и от чрезмерного волнения слег в постель. А сегодня утром не смог говорить, и вся левая сторона тела не двигается...
Размышляя у ложа умирающего папы Бонифация IX, Балтазар удивлялся, как переменчива бывает судьба, и как, в сущности, хрупка человеческая жизнь. Всего лишь полгода назад германский император Венцеслав заявил королю Карлу VI, что Германская империя перестанет признавать Бонифация IX, если Франция и другие страны тоже не будут считать его избрание законным. Но Венцеслава вскоре низвергли, а его место так удачно занял император Рупрехт, сторонник политики Балтазара. И вот теперь умирает сам папа. А ведь еще вчера он считал, что его положение прочно как никогда. И все из-за Колонны. Устало прикрыв веки, Балтазар припоминал недавние события.
В начале 1403 года он спешно выехал в Феррару, чтобы вместе с кондотьерами Малатестой и маркизом д'Эсте организовать и возглавить войско. Целью легата было попытаться снова присоединить к Папской области города и земли, вырвавшиеся из-под гнета церкви и подпавшие под не менее тяжкий гнет местных правителей. Папское войско заняло Болонью, затем Модену, Реджо и Парму. Косса щедро разрешил солдатам грабить население. В этой операции он проявил себя не только как способный военачальник, прекрасно разбиравшийся во всех тонкостях стратегии, но и как отличный политик и превосходный дипломат. Как ловко он использовал интригу, обман и предательство против своих противников! Болонья была покорена в августе, а через месяц Балтазар обнаружил заговор. С помощью нескольких верных людей ему удалось предотвратить переворот и схватить руководителей. Засучив рукава сутаны, он, как в былое время, сам отрубил им головы. Шагая по трупам к власти, не останавливаясь ни перед чем, он обезглавил Чекко да Сан-Северино, кондотьера, служившего у него, за то, что тот неточно выполнил его приказание. Им был схвачен бывший правитель Фаэнцы Астор Манфредди и убит за то, что вновь пытался занять отобранный у него город. Даже кондотьер да Барбьяно ощутил на себе коварство кардинала - тот отобрал у него несколько ранее завоеванных городов, расположенных на границе папской области. Люди уже с ужасом стали произносить имя кардинала Коссы - страх перед ним усиливал уважение друзей и вселял ненависть в души врагов.
И вот теперь, когда почти вся церковная власть была сосредоточена в руках Балтазара, случились две непредвиденные вещи. Первая - Тиара покинула адмирала и не появилась, как был расчет, в Риме. То есть прекрасный крючок, на который можно было поймать короля Владислава, все еще не в руках Балтазара. А вторая...
- Его святейшество только что отдал Господу душу, - тихим голосом доложил подошедший священник.
- Как не вовремя, - пробормотал Балтазар, - повременил бы еще год-два - я был бы следующим папой...


Глава 21. Наследник адмирала
- Когда я вырвал бедную девочку из лап ганзейских пиратов, она была в отчаянном положении, просто отчаянном, - сокрушался адмирал Косса, описывая Владиславу Неаполитанскому ужасы плена Тиары. - И мне пришлось быть постоянно рядом с ней, иначе дело могло бы принять весьма неоднозначный поворот.
- По-моему, ты был чересчур уж близко, - с сарказмом заметил король, покусывая нижнюю губу, что обычно было признаком крайней раздражительности.
- Что поделаешь, ваше величество, я простой человек с обычными слабостями... К тому же, как вы помните, у меня не осталось наследников - двое моих детей от первой жены умерли, не достигнув и двенадцати лет. Проклятая чума унесла остальных моих ребятишек, а также детей моих братьев. После столь разрушительной и смертоносной для семьи жатвы, роду Косса так нужен был наследник! - В голосе Гаспара сквозило раскаяние, и в то же время, невольная гордость.
- Да, ради наследника можно пойти на многое, - со вздохом признал король, и его взор на мгновение затуманился. У самого Владислава детей до сих пор не было. - А ты уверен, что твое имя получит твой отпрыск, а не пиратский кукушонок?
- Что вы, ваше величество, у меня нет ни капли сомнения в этом малыше! Клянусь Господом, в этом ребенке действительно течет кровь моего рода!
Даже если бы у Гаспара и были сомнения, он мог клясться, не кривя душой, так как Тиара была его родной племянницей. И видя, что король явно не в духе и о чем-то напряженно раздумывает, поспешил сгладить впечатление от разговора. Он поспешно продолжил:
- Но как только Тиара узнала, что вы, ваше величество, намерены вернуться в Неаполь, она сделалась прямо сама не своя. Ходила задумчивая, разговаривала сама с собой, и не подпускала больше меня к своему ложу... Так прошел почти месяц, а потом она вдруг заявила, что больше не может жить вместе со мной под одной крышей и сейчас же отправляется в Рим, просить папу о разводе. Тут же придумала совершенно нелепую историю с султанками, которыми я, видите ли, жертвую ради жестокого удовольствия. Но я-то прекрасно понял, что рыбки - всего лишь предлог. Видно, те чувства, которые вы внушили ей за столь короткое время вашего знакомства, гораздо глубже и важнее для нее, чем близость и преданность старика Гаспара.
- Думаю, малышка все же немного поспешила, - произнес король, хотя признание адмирала его явно обрадовало. Глаза Владислава оживились, он встал, прошелся по комнате и обернулся к собеседнику: - Поспешила, - с сожалением повторил он еще раз. - Мне бы хотелось на данный момент оставить все, как есть - она ваша жена и придворная дама моей матери. Кстати, что за история с рыбками? Это что-то новое в репертуаре знатной дамы.
- Все очень просто, ваше величество, невинное развлечение, которое позволяли себе даже наши великие предки. Султанка - это обычная придонная рыбка, и ценна она бывает только в минуты своей смерти. Умирая, она меняет окраску, переливаясь всеми оттенками пурпурного цвета. Я поместил их в сосуд, и мы вместе с Корнелием наслаждались этим невинным зрелищем...
- Припоминаю, что и сам когда-то с восторгом наблюдал смерть этих рыбок. Зрелище захватывает своей простотой и прелестью. Кажется, римский историк Светоний писал, что когда однажды за трех рыбок было уплачено 30 тысяч сестерциев, это шокировало даже римского императора Тиберия.
- Даже Цицерон счел достойным упомянуть о них, называя барабульками... И вот такая пустая забава стоила мне брака. Конечно, я всеми силами старался удержать Тиару подле себя до вашего приезда, но ее ничто не могло удержать!
Лицо адмирала тут же приняло крайне огорченное выражение. Он всем своим видом давал понять королю, что также был бы рад оставить все, как есть. Сокрушенно покачав седой головой, он развел руки в стороны:
- Что возьмешь с молодой женщины, ваше величество? У них на уме одна только любовь. Никто из них не понимает, как важны интересы государства, которые королю иногда приходится ставить выше собственных!
- Ты прав, Гаспар, тысячу раз прав! - эхом отозвался Владислав. - К сожалению, у меня сейчас государственные интересы действительно на первом плане. Королева, как ты знаешь, скоропостижно скончалась три месяца назад, так и не подарив мне наследника. Поэтому я опять должен решать, с кем на этот раз связать себя брачными узами. Неаполитанскому трону нужен наследник...
- Я тоже пытался втолковать это своенравной девчонке, но она Бог знает, что себе возомнила. Хорошо еще, что папе служит ваш преданный слуга и мой любимый брат Балтазар. Думаю, по моей просьбе, он сможет затянуть рассмотрение вопроса о расторжении брака.
- Я и сам напишу папе, чтобы не вздумал спешить, - озабоченно подтвердил Владислав, - не стоит раздражать новую королеву, какой бы покорной она не была. Вот после свадьбы и рождения первенца - другое дело...
- Конечно, ваше величество, вы как всегда очень дальновидны, - тут же польстил Гаспар, - к тому же вы молоды и у вас еще все впереди...
Владислав только что вернулся из Зары, где у него было много сторонников. Несмотря на то, что Бонифацию IX удалось расстроить его союз с Австрией, в 1402 году город и область Зара (ныне Задар) в Далмации отдались под покровительство Неаполя. Преодолев сопротивление венецианцев, неаполитанский отряд под командованием Луиджи Альдеморески занял город. А через год, когда Тиара поспешно покидала Гаэту, скрываясь от цепких объятий короля, он сам уже спешил на Балканы. Собрав приличную армию, король направился в Зару на двадцати кораблях. Неаполитанский корпус был восторженно принят местными властями и населением, а также многочисленными представителями венгерской знати. Именно на ее поддержку рассчитывал честолюбивый король, решивший, как и его отец, завладеть венгерским престолом.
5 августа 1403 года в нарушение всех традиций произошло провозглашение Владислава королем Венгрии. Но Зара - не Венгрия, и положение новоявленного короля от этого не стало более прочным. Военная экспедиция на Балканы не принесла желаемых успехов, а королю хотелось хоть в чем-то взять реванш. Неожиданная смерть королевы застигла его врасплох, но вернуться в Италию заставила просьба о помощи. Тлеющие угли ненависти и раздора грозили разгореться в нешуточное столкновение.
- К разговору о Тиаре мы еще вернемся, - пообещал король. - А теперь рассказывай, почему мое присутствие в Риме так необходимо.
- Но, ваше величество, ваша матушка Маргарита посылала к вам нескольких гонцов с подробным описанием событий...
- Гаспар, - прервал король, - я хочу услышать, что думаешь обо всем этом ты. Сейчас в твоем лице я говорю с Римом - ведь ты неаполитанец, а служишь адмиралом французского флота...
- Флота Прованса, - еле слышно возразил адмирал.
- Так постарайся говорить объективно, я хочу знать мнение обеих враждующих сторон.
- Вы говорите, как мудрый и дальновидный политик, - польстил Гаспар, чуть прикрывая веки. Его пронзительные ледяные глаза на этот раз казались почти бесцветными. Но король ничего не заметил, поглощенный собственными мыслями. - Как только вы уехали в Зару, для отвода глаз в Италию были посланы из Авиньона четыре видных прелата, чтобы покончить раз и навсегда со схизмой. На самом деле в отсутствие вашего величества авиньонец тайно готовил поход на Рим. Французы полгода назад получили контроль над Пизой, оттуда и готовился удар. Мой брат Балтазар, папский легат, своевременно известил меня об этом, и вам был послан сигнал о помощи.
- Я сразу же отозвался на зов папы.
- И мы благодарны вам за содействие. Несмотря на некоторые недоразумения, папа и его кардиналы всегда примут сторону истинного государя Неаполя. Балтазар подготовил оборону Рима, и даже решил, не дожидаясь вашего возвращения, выступить на коварную Пизу, но не успел.
- А переговоры с французами? - перебил король.
- Превратились в пустую перебранку, - с готовностью подхватил Гаспар. - К тому же в дело вмешался случай - месяц назад неожиданно умер папа Бонифаций IX. Во многих городах Италии снова начались народные волнения. Орсини и церковь сейчас на одной стороне, Колонна с народом на другой.
- Вмешалась Флоренция? - догадался Владислав.
- Флорентийская сеньория всего лишь оказала помощь послам Бенедикта XIII. Авиньонцы настоятельно потребовали римским кардиналам не проводить новых выборов папы, а признать Бенедикта XIII законным преемником Святого Петра и тем самым положить конец затянувшейся схизме. Ответа они не получили и, опасаясь за свою жизнь, вынуждены были покинуть Рим ни с чем. Через две недели в Риме собрался конклав, который избрал нового папу. - Гаспар исподлобья посмотрел на суровый профиль короля, который молча выслушал новость. - Архиепископ Болоньи, неаполитанец по происхождению, Козимо Мильорати, принял имя Иннокентия VII.
- А! - только и проронил король.
- Папа через моего брата сообщает вашему величеству, что если вы решите прийти во главе своего войска в Рим, то будете встречены со всеми возможными почестями. Новый папа нуждается в вашей поддержке, а вам не помешает его благосклонность.
Владислав медленно повернул голову, и в его глазах зажегся уже неподдельный интерес. Адмирал тут поспешил закрепить его внимание:
- Иннокентий VII обещает, что если ваше величество наведет порядок в Патримониуме, то он пожалует вам должность управителя Кампаньи и Маритимы, а также ключи от Рима. 'Что делает вас хозяином всей Центральной Италии, - прибавил он про себя. Вслух этого говорить и не стоило. Владислав заглотнул наживку сходу, и Гаспар облегченно вздохнул - Балтазара ожидают хорошие новости. И все-таки, как некстати умер бедняга Бонифаций. Теперь вот пляши перед этим гордецом! Ну, ничего, главное - выиграть время, и не дать провозгласить француза единственным папой, а там брат дотянется и до тиары ... Тиара... Где-то теперь моя маленькая женушка, уже в объятиях Балтазара или только подъезжает к Вечному городу?'
Но Тиара спешила отнюдь не в Рим. Посетив в Гаэте отца с матерью и полюбовавшись на своего брата Энрике, который был всего на две недели старше ее сына Корнелия, она отправилась в Болонью. Так как последние события в Риме внушали герцогу ди Фонди опасения, он и Виктория настояли, чтобы дочь искала покровительства и защиты от Владислава не у папы, а скрылась на некоторое время у Имы Давероны, в Болонье. Поэтому Балтазар тщетно ожидал свою дочь в Риме. К тому же после смерти Бонифация в городе опять вспыхнуло восстание, подавление которого затянулось и отнимало много сил и средств.
Послание Гаспара, пришедшее явно с опозданием, хоть и прояснило кое-что для папского легата, но не решало основной задачи - ослабление власти Владислава и укрепление папы требовало на данный момент временного союза с королем. Поэтому интрига, в которую должна была быть затянута Тиара, откладывалась на неопределенное время.
'Мой драгоценный брат!
Спешу сообщить, что наша затея удалась. Причем я получил от этого предприятия гораздо больше, чем мог ожидать. Убедить Тиару в моей смертельной болезни большого труда не составило, смелая девочка пожертвовала собой, чтобы выполнить мою последнюю волю. В итоге она 'возвратила' меня к жизни и получила любящего и нежного супруга. Но вот что касаемо возвращения в Италию, тут пришлось пойти на уступки. К счастью, мы довольно скоро нашли общий язык с моей маленькой женушкой и в этом вопросе. Условием ее возвращения стало оправдание похитителей - трех французов, на которых кондотьер да Барбьяно устроил настоящую охоту. Мне пришлось написать восторженное письмо королю Владиславу, который всецело занят сейчас в Заре своим венгерским троном, о том, как три доблестных француза спасли мою похищенную жену. Обвинить во всем ганзейских пиратов было весьма просто, тем более, что один из их кораблей действительно подходил к берегам Корсики и принял там сражение с командой 'Бригитты'. К счастью, во время боя двое из французов погибли, а третий, владелец корабля, убрался восвояси. Хотелось бы надеяться, навсегда. По доносам моих людей, уцелевший - не кто иной, как наш племянник Энрике, навязанный братцем Джованни и его рабыней Жозефиной. Сейчас он называет себя Анри де Лабордэ. Да-да, он родной брат твоей драгоценной Виктории, а после моей женитьбы - опять стал нашим родственником.
Поздравь своего старшего брата - я стал отцом прелестного малыша. Корнелий Косса - это славное имя нашего предка будет теперь носить сын Тиары. У него ярко-голубые глаза, совсем как у меня, и чудесные белые локоны. Будешь смеяться, но я становлюсь мягче воска, когда смотрю на это божественное создание. Не правда ли, как переменчива судьба? То, что не удалось тебе, мой мальчик, все-таки довершил твой Гаспар. Наконец-то у меня есть наследник, после всех ударов судьбы! Кстати, вместе со мной отцом стал еще один счастливец - твоя Виктория подарила наследника герцогу ди Фонди. Как видишь, лучше позже, чем...
Тиара еще не подозревает о моем полном выздоровлении, но стоит только намекнуть этой беспокойной душе о том, как ее провели, она, несомненно придет в ярость, и покинет меня. Думаю, месяца через три девочка появится у тебя в Риме, а все дальнейшее - в твоих руках. С таким оружием, как моя дражайшая женушка, нужно обращаться поосторожнее. Если вздумаешь затащить ее в постель - я не буду против, но прошу тебя об одном - не подвергай ее жизнь опасности. И постарайся, чтобы об этом не узнал король - ты обретешь в его лице непримиримого врага. Считай просьбу моей слабостью, но за год я привязался к этой нежной и доброй девочке. Кроме того, не забывай, что она не только твоя родная дочь, но и мать моего наследника - благородная кровь рода Косса течет в ее жилах. Поэтому с ней ничего не должно случиться.
Судя по слухам, король Владислав ранее следующего года в Неаполе не появится, он крепко завяз в Заре. Так что время на раздумья у тебя предостаточно. Обо всем остальном можешь узнать у посыльного - это хорошо известный тебе человек.
Всегда любящий тебя Гаспар.
Написано в замке ди Корио, 14 марта 1404 года от РХ.'


Глава 22. Взбунтовавшийся кардинал
- Има, я так ценю все, что ты для меня сделала, но моему терпению уже приходит конец. Почти пять лет не видела Корнелия, малыш совсем не помнит меня! Я просто в отчаянии - нужно что-то делать, и как можно скорее. Уезжая из Барлетты, окрыленная тем, что Гаспар обещал мне скорый развод, я и не думала, что на целых пять лет застряну в твоем замке! Мне казалось - какой пустяк: прибыть ко двору папы, разыскать Балтазара Коссу, выполнить одно деликатное поручение - и я совершенно свободна! Находясь под покровительством папы и его легата, можно забыть о Владиславе и спокойно жить в одном из отдаленных замков, вспоминая о погибшей любви. Но тот водоворот событий, что не прекращается в нашем несчастном королевстве, приводит меня в отчаяние и лишает надежды. Подумать только! Пять долгих лет я прячусь от короля и от Гаспара, а моего малыша воспитывает Марта, показывая ему вместо матери мой портрет! Чему ты улыбаешься?
Има Даверона, которая с улыбкой на губах слушала страстную речь своей гостьи, только покачала в ответ головой. Все еще статная и моложавая, она блистала какой-то отрешенной, спокойной и невозмутимой красотой. Казалось, время не властно над ее чистым челом, смех не рисует морщинки вокруг все еще ярких глаз, а на щеках все тот же нежный румянец. Она смотрела на Тиару и удивлялась, как эта девочка все еще не могла понять, что была лишь игрушкой в грозных и жадных руках. Жаль, что придется разочаровывать столь наивную душу, но лучше сделать это раньше, чем успеет нанести удар кто-нибудь другой, не столь щепетильный. Поэтому она начала издалека.
- Дорогая, мне вполне понятно твое нетерпение, но ты и сама видишь, что все эти годы обстоятельства складывались против нас. И только теперь, наконец, забрезжила хоть какая-то надежда.
- Думаешь, наконец все изменится? - с надеждой спросила Тиара, кутаясь в теплую шаль. На дворе стоял февраль месяц и, несмотря на разожженный камин, в комнате было прохладно.
- Ты и сама знаешь, что все должно поменяться, - твердо сказала Има.
- Но ты говорила это и три года назад, а папа неожиданно покинул Рим и уехал в Витербо. На следующий день, 21 августа, взбунтовались Капитолий и синьория, управлявшая Римом, похоронив мои надежды...
- Но кто мог предугадать, что папа, нарушив соглашение, не распустит войско и откажется покинуть Капитолий, захваченный им! - воскликнула Има. - Кто мог подумать, что племянник Иннокентия VII, Людовик Мелиоратти, прикажет страже убить уважаемых граждан Рима, отправившихся в качестве послов! Трупы девяти несчастных, призванные устрашить жителей Рима, вызвали гнев и жажду возмездия. Только поэтому папе пришлось бежать в Витербло.
- Но я потеряла два года, пытаясь встретиться с кардиналом Коссой! А когда Иннокентий VII наконец вернулся, он скоропостижно скончался от апоплексического удара, мое дело снова было отложено, - напомнила Тиара. - Но слухи, что к его смерти причастен Балтазар Косса, до сих пор не утихли...
- Смерть Иннокентия VII не была нужна Балтазару, - в голосе Имы сквозила печаль. - Не думаю, что он воспользовался ядом, меч или кинжал - вот его оружие. Все знали, что папа постоянно завидовал политическим успехам своего легата и помышлял о том, чтобы лишить его управления Болоньей. И когда он умер, поползли слухи, что он отравлен Коссой. Население Италии не может допустить мысли, что кто-то из сильных мира сего умирает естественной смертью.
- Может, кто-то из его окружения, но в конце концов мне все равно! Все вокруг обагрено кровью. Семья Сфорца, королевский двор Арагона, правители Венецианской республики, наконец сам король - не стесняются убивать, щедро оплачивая наемных убийц.
- Достаточно лишь знака со стороны, и тут же найдется много желающих послужить господину, - подтвердила Има. - Мне не хотелось бы, чтобы лишь один Балтазар Косса выглядел в твоих глазах кровавым легатом.
- Ведь и я хотела выполнить 'деликатное поручение', чтобы получить взамен желанную свободу, ты это хочешь сказать?
- Ты не так меня, поняла, дорогая, - Има Даверона попыталась смягчить резкость слов. - Я хотела сказать, что несмотря на слухи и сплетни, распространяемые врагами Балтазара Коссы, он, несомненно, один из самых выдающихся людей нашего времени. И методы, к которым он прибегает, хоть и не всегда достойны уважения, но приводят к желаемым результатам. Мне бы хотелось, чтобы со временем ты поняла смысл его поступков. Тем более, что я и твоя мать до сих пор считаем его своим другом.
- Тогда почему ты не отправишься к своему другу и не попросишь его помочь мне расторгнуть этот ненавистный брак?
- То же самое ты могла бы спросить у своей матери, милая. Я не сомневаюсь, что Балтазар немедленно выполнил бы любую просьбу Виктории...
- Има, ты что-то скрываешь от меня, - воскликнула девушка. - Ни ты, ни мать не хотите пролить свет на те давние события, чтобы я поняла...
- Тиара, поверь, дорогая, что иногда лучше не ворошить прошлое, - возразила Има. - От этого никому из нас легче не станет.
- Ты все еще любишь этого человека, - такая простая мысль только сейчас пришла в голову совершенно сбитой с толку девушке. - Ты до сих пор любишь его и боишься встречи с ним...
Има ничего не ответила, лишь устало прикрыла глаза, но Тиара и так знала ответ.
- А... моя мать? Нет! - тут же ответила она сама себе. - Мама любит отца, я это знаю наверняка! Почему же она тоже не хочет встретиться со своим старым другом, который когда-то спас ей жизнь?
- А почему ты ушла от Гаспара и все еще настаиваешь на разводе? - вопросом на вопрос ответила Даверона.
- Гаспар обманул меня. Я действительно думала, что он смертельно болен, и мне хотелось дать хоть чуточку тепла этому одинокому человеку. К тому же... - тут она прикусила губу, чуть не выдав своей тайны, но вовремя опомнилась. - К тому же он хотел отдать меня Владиславу, чтобы заслужить его милость.
- Милая моя, Гаспар Косса никогда ни у кого не просил милости, также как и его брат. Они сами управляют своей судьбой и судьбами других...
Тиара порывисто поднялась и в волнении заходила по комнате. Остановившись у камина, она протянула руки к огню и резко обернулась:
- Има, помоги мне! Это ожидание убивает меня!
Ее призыв заставил вздрогнуть нежное сердце Имы. Она окинула юную красавицу грустным и нежным взглядом:
'Может, и к лучшему, что судьба еще не бросила тебя в руки Балтазара, ты сама не понимаешь своего счастья, девочка', - хотела сказать она, но передумала.
А вслух произнесла: - Теперь точно все изменится. Муж только что вернулся из Болоньи и привез новости. Новый папа Григорий XII окончательно скомпрометировал себя. Он застал папскую казну в самом плачевном состоянии. Денег не было совсем, даже о кредите не могло идти речи, так что папский казначей Леонардо для покрытия самых необходимых из текущих расходов вынужден был заложить папскую митру флорентийскому банкиру Маттео ди Бартоломео Тенальи за 6000 флоринов.
- Ты шутишь?
- Вовсе нет. Кроме того, он поручил своему родственнику Паоло Коррере назначить должностных лиц, которые до этого обычно избирались римской коммуной. Это привело к восстанию в городе, которое Паоло Орсини легко подавил. Руководители восстания казнены, и Орсини стал полным хозяином города. Григорий XII не может до бесконечности затягивать переговоры со своим авиньонским конкурентом. И ходят слухи, что обоих пап вот-вот отлучат от церкви. Будет избран один, и восстания в Риме прекратятся. Страна, наконец, вздохнет с облегчением. И мы сможем уладить твое дело.
- Каким образом? - возразила Тиара.
- Через неделю мы едем в Рим. Если соберется собор для выбора нового папы, ты встретишься с Балтазаром Коссой...
- И стану свободной, - сквозь слезы улыбнулась девушка.
'Или навсегда потеряешь свободу', - подумала Има, глядя на играющие языки пламени.
Но Има ошибалась, считая, что вскоре будет объявлен один собор. Их объявили сразу три!
После долгих колебаний и мучительных размышлений в конце лета 1407 года папа Григорий XII покинул Рим и двинулся на север. Вместо себя он оставил в Риме кардинала Пьетро Стефанески, который не был популярен, и в городе стали опасаться новых волнений. Король Владислав, благодаря Гаспару Коссе, имел в городе множество верных сторонников, что позволяло ему быть в курсе событий.
Долгие переговоры и споры между папами, казалось, подошли к концу, так как было, наконец, установлено место встречи - она должна была произойти в одном из городков к востоку от Генуи, в Савоне. Было также заключено соглашение между представителями обеих католических церквей и французским королем, под властью которого тогда находилась Генуя.
И вот в начале января 1408 года Григорий XII находился уже в Лукке, а Бенедикт XIII - в Порто Венере, то есть их разделяло не более 80 километров. Но на этом сближение пап закончилось, и ни один из них не хотел сделать дальше ни одного шагу.
Папа Бенедикт XIII, готовясь подписать соглашение, в то же время вел тайные переговоры с генуэзским флотом о захвате Рима, надеясь вырвать Вечный город у своего противника и обосноваться там. А Григорий XII, не подозревая, что готовит ему соперник, предательски договорился с неаполитанским королем Владиславом и разрешил ему войти в Рим, чтобы в случае необходимости иметь поддержку сильного монарха. Приближался исторический день встречи двух повелителей западного христианства, и тут Григорий XII заявил, что 'не может выполнить соглашения, так как не имеет в своем распоряжении флота, а противник его имеет'.
Французский король, узнав о вероломстве обоих пап, всячески оттягивавших встречу, повелел в случае, если встреча не состоится, не подчиняться ни тому, ни другому.
'Можно подумать, что папы нарочно ломают комедию перед христианами Европы! - возмущался Карл VI. - Было бы вполне естественным, если бы люди такого преклонного возраста без сожаления оставили свои высокие посты и ушли на покой. Каждому из них более восьмидесяти лет, оба уже на пороге смерти!'
Он созвал собор, на котором присутствовали шестьдесят четыре архиепископа и епископа, сто сорок настоятелей монастырей и докторов теологии и церковного права, а также наиболее знатные феодалы королевства. Под давлением короля и всеобщего народного гнева, кардиналы собрали войско и надели под свои мантии железные доспехи. Во главе с легатом Неокастро они отправились в Авиньон, куда вернулся, избежав встречи, Бенедикт. При штурме дворца папа был ранен и взят в плен. Но когда папе удалось переодетым убежать из-под стражи, кардиналы пошли на попятную, опасаясь остаться без своих постов. Папа простил их, но до конца жизни испытывал ужас перед ними.
Не доверял своим кардиналам и Григорий XII. Он также боялся, что при объединении обоих конклавов он потеряет престол из-за своих кардиналов. Из предосторожности он возвел в кардинальский сан двух своих племянников и вступил в переговоры с Владиславом Неаполитанским, постоянно строящим козни против Ватикана. Воспользовавшись отсутствием Балтазара Коссы, папа продал Владиславу за 25000 флоринов свою столицу и неограниченную власть над ней. Скандальные условия, на которых папа капитулировал перед явным врагом Ватикана, взбудоражили всех христиан Европы. Обрадованный Владислав, который давно и безуспешно стремился уничтожить папскую область и распространить свое влияние вплоть до границ Северной Италии, торжественно въехал в Вечный город.
Как ни старался Григорий скрыть свои тайные планы, - он не смог удержать радостного возгласа при этом известии, так как больше всего боялся, что его противник Бенедикт, (пользуясь поддержкой французского маршала Бусико и генуэзского флота, стоявшего в Остии) захватит Рим.
- Теперь Бенедикту придется иметь дело с могущественным королем! - ликовал папа. Кроме того, получив деньги, Григорий мог смелее отражать нападки и требования созыва собора представителей обеих западных церквей для решения основного вопроса объединения. - Я сам созову собор, - заявил он своим кардиналам. - Когда захочу и где захочу. Я сам буду руководить им, там будут мои люди. Собор будет в Удине!
Григорий направил послания всем монархам, предлагая им прислать представителей церквей для участия в соборе.
Но Бенедикт XIII не мог остаться в долгу. Он тоже разослал приглашения на 'вселенский собор', объявив, что тот состоится в Перпиньяне! Этот город принадлежал Арагону, король которого поддерживал папу Бенедикта XIII.
Оба папы пытались убедить всех вокруг, что ищут пути к прекращению схизмы. Каждый из них надеялся, что собор, созванный им, поддержит 'своего' папу.
В это же самое время Балтазар Косса готовился к новой войне. И не с кем-нибудь, а с самим Григорием XII! Бывший пират стал наиболее могущественным из всех кардиналов западной церкви. Достигнуть такой вершины ему помогли не только недюжинные способности, острый ум и твердая рука, но все увеличивающиеся богатства. За последние шесть лет награбленное во время пиратских разбоев значительно увеличилось в размерах. Крупнейший и самый богатый район Италии - Романья - стал государством в государстве под управлением кардинала и папского легата. Железная хватка и длинные руки Коссы доставали всюду. Он не последовал за папой в Витербо, чтобы выслушивать его жалобы и стенания, а остался правителем Болоньи. Кроме того, Балтазар стал расширять границы своего влияния, проводя собственную политику под прикрытием интересов церкви. Через два года после неудачного нападения на Форли он снова двинулся туда с войском. На этот раз он захватил город, присоединив новую жемчужину в корону папского государства. Такие успехи не могли не встревожить стремительно теряющего власть Григория XII.
Пользуясь тем, что из всех кардиналов лишь папа Григорий все еще считал своим другом, Балтазар решил вмешаться в политику. Он не мог простить ему сдачи Рима в руки коварного Владислава, снова набиравшего небывалую силу. Когда папа направлялся из Романьи в Тоскану, Косса встретил его на дороге и попытался вразумить. Выслушав Балтазара, перечислившего, сколько неверных поступков совершил тот за последнее время, Григорий сделал вид, что друг неправильно его понял.
- Я созову собор в Удине, а не в Савоне, - оправдывался он, - это предложение многие одобряют...
Но Коссу не так-то просто было провести. Зря, что ли, он и Гаспар столько лет боролись против усиления Владислава, чтобы теперь просто так отдать Рим в его жадные руки?
- И это говоришь мне ты, Святой отец? - Балтазар окинул презрительным взглядом Григория. - Ты вздумал обманывать меня? Меня, благодаря кому ты получил папскую тиару? Зачем тебе вздумалось выдвигать новых кардиналов?
Почувствовав животный страх перед своим легатом, Григорий решил взбунтоваться:
- Я папа! Я, а не ты! И Буду выдвигать столько кардиналов, сколько захочу!
Выразительные глаза Коссы потемнели от гнева и едва сдерживаемого бешенства.
- С этого дня советую тебе быть осторожным, Святой отец, - почти спокойно сказал он, и Григорий съежился от страха. Не стоит поступать наперекор мне и старым кардиналам, это не в твоих интересах. Несмотря на полученные от Владислава деньги, ты ничего не решаешь. Мы выбрали тебя как символ. Ты сам пошел на это и подписал соглашение. И если ты нарушаешь условия, при которых мы дали тебе стать папой, то я в долгу не останусь. Твоя глупая и нелепая политика поставила на грань все наши усилия, и отвечать будешь ты!
Григорий посмотрел затравленным взглядом на грозную фигуру Балтазара и внезапно отчаянно и хрипло закричал:
- Карл!
Спутник папы, ожидавший конца разговора за дверью, ворвался в комнату. Это был новый кондотьер святого престола Карл Малатеста, которому папа самолично пожаловал титул правителя Римини.
- Карл, - уже спокойнее повторил Григорий, презрительно выпятив нижнюю губу, - сейчас же арестуй этого недостойного человека!
Новоявленный правитель Римини не успел сделать и шага в сторону мятежного кардинала, как Косса неожиданно резким движением сбросил с плеч красную кардинальскую мантию.
Перед опешившим от неожиданности кондотьером и онемевшим от страха папой предстал пират в доспехах со стилетом в руке.
- Карл, насмешливо обратился он к Малатесте, - надеюсь, из вас двоих ты окажешься умнее своего выжившего из ума хозяина. Против твоих пятисот наемников я привел своих полторы тысячи. Думаю, и ты вскоре поймешь, что нельзя доверять этому коварному венецианцу, недостойному называться папой!
Балтазар резко свистнул, и тотчас в комнату ворвались люди Коссы.
- Гуиндаччо, - обратился он к огромному одноглазому негру, уродство которого невозможно было скрыть даже под широкой сутаной. Гигант криво улыбнулся, держа наготове меч и стилет. Открой пошире двери, пусть эти двое увидят, с кем имеют дело!
Этот эпизод не прошел даром для обоих противников. По Италии поползли слухи, что Балтазар Косса устроил беззащитному Григорию XII засаду, когда тот проезжал через Романью. И папа от спасся только благодаря помощи отважного Малатесты.
На самом деле Балтазар отпустил Григория через пять дней, так как тот покаялся и обещал впредь действовать по указанию Коссы. Но покинув владения своего легата, папа опомнился и предал его анафеме, обрекая вечно мучиться в аду. Кроме того, Григорий XII лишил Коссу звания и прав легата. Жители Болоньи и всей Романьи освобождались от клятвенного обязательства подчиняться приказам Коссы. 'Бывший легат был тираном, мечом его управлял Сатана', - говорилось в папской булле, распространяемой священниками Григория.
Но Косса, вставший на путь войны, только рассмеялся, узнав об этом.
- Этот старикашка еще узнает, против кого вздумал идти! - воскликнул он и приказал: - Сорвите фамильный герб этого старого глупца со всех эмблем на государственных зданиях! С этого дня я становлюсь абсолютным и независимым властелином самой богатой и прекрасной епархии Италии!
Чтобы закрепить власть за собой, Балтазар спешно покинул Болонью и отправился в Луку, где собрались отстраненные папой кардиналы. Увидев Коссу, они воспрянули духом, так как видели в нем человека, способного возглавить движение против папы.
- Не стоит вам оставаться в Лукке, святые отцы, - напутствовал Балтазар. - Кто сможет поручиться, что теперь вас не выдадут папе. Я сам слышал, как он приказал Малатесте арестовать всех вас!
С ужасом вспомнив о судьбе, постигшей кардиналов, попавших в руки Урбана VI и претерпевших страшные мучения до того, как их завязали в мешки и сбросили в Лигурийское море, святые отцы словно очнулись ото сна. Они стали просить совета, как им поступить, и Косса великодушно предложил:
- Приезжайте в Пизу, под мою защиту! Там вы будете в безопасности.
Дело в том, что Пиза всего несколько лет назад была присоединена к владениям Флоренции. А Косса, благодаря связям своего брата Гаспара, тесно сотрудничал с правителем Тосканы. Кроме того, все понимали, что кардинал Косса, располагавший материальными ценностями папской казны, а также собственными огромными богатствами и крепко державший в руках Болонью и всю Романию, теперь их главная опора.
- Мы соберем собор в Пизе! - провозгласил Косса, - и провозгласим единственным папой кардинала Петра Филарга!


Глава 23. Смерть Имы Давероны
Рим, куда отправились Тиара и Има Даверона, кипел, как перегретый котел, в котором воды почти не осталось. Население, издерганное и основательно уставшее, готово было сорвать собственными руками крышку этого гигантского котла и выпустить пар, чтобы его не разорвало на куски. Надо признать, что обстановка в городе была накалена и обострена до предела, и достаточно было любой искры, чтобы полыхнуло все вокруг. И пока толпы народа собирались и недовольно роптали, церковь вновь подлила масла на тлеющие угли гнева. Три собора, почти одновременно объявленные Григорием XII, Бенедикттом XIII и Балтазаром Коссой, породили новую волну недовольства и волнений.
Фактически купив у продажного Григория право на Рим, Владислав приказал неаполитанскому флоту блокировать римский порт Остию. Крепость в Остии защищал Паоло Баттиста ди Гоччио; однако король взял ее приступом, после чего Рим, как спелый плод, сам упал ему в руки. Войдя во главе войска в город 25 апреля 1408 года, Владислав забрал бразды правления из рук Паоло Орсини без всякого сопротивления. Король сразу же занялся укреплением оборонительных сооружений города и за несколько месяцев навел в нем 'железный' порядок. Такую политику восторженно приветствовала Венеция, которая видела в этих действиях заслон от французских притязаний. Однако Григорий XII был уже обеспокоен действиями своего царственного союзника, и на это были веские причины.
Никогда еще западная церковь не была в таком жалком положении. Люди поначалу забавлялись, глядя на бесплодные потуги примирения между двумя корифеями западной церкви. Но вскоре их поведение стало вызывать отвращение. Все западное христианство с нетерпением ждало окончания безнравственной комедии, в которой главные роли играли папы.
Король Карл VI направил письма святым коллегиям обеих западных церквей (Рима и Авиньона). Он призывал высших священнослужителей отречься от своих 'вожаков'. 'Кардиналы! Отрекитесь от них, объединитесь и созовите общий собор в любом городе!'
Балтазар Косса, который дал понять кардиналам, что действует не для собственной выгоды, получал все большую поддержку. Кардинал Петр Филарг, которого Косса прочил на место Григория, был видным деятелем западной католической церкви, человеком широко образованным, не похожим на большинство церковных мужей той эпохи. Родом с острова Крит, он в юности остался полным сиротой. Венецианцы, владевшие этим большим греческим островом, заметили выдающиеся способности юноши. Его отвезли в Венецию, сделали католиком, отдали в школу, а затем для получения высшего образования послали сначала в Париж, а затем в Англию, в Оксфорд. По возвращении он получил сан епископа, а позже стал архиепископом Милана. Правители Милана и Святой престол часто отправляли его со всевозможными миссиями в разные города Италии, а также в Германию, Богемию, Польшу. Он славился своими теологическими познаниями и красноречием, был профессором Парижского университета. И то, что Коссе удалось вовлечь этого виднейшего деятеля церкви, консерватора, в борьбу против Григория XII, считалось большой заслугой.
Откликнувшись на призыв Балтазара, кардиналы собрались в Пизе и разоблачили перед всем христианством ими же выбранного папу. 'Григорий XII совершил и продолжает совершать много незаконных поступков, противных установленным священным канонам. Мы протестуем и обвиняем папу в противозаконных действиях. Чтобы обсудить этот вопрос, мы решили прибегнуть к созыву собора, который должен будет избрать нового папу!', торжественно провозгласили они. Было приказано расклеить на стенах домов Пизы листовки с протестом, в которых Бенедикт XIII и Григорий XII назывались виновниками раскола и последователями антихриста.
В это же время республика Флоренция, союзница Коссы, устами своих ста двадцати виднейших теологов объявила, что 'папа Григорий XII - еретик, раскольник и враг христианской церкви'.
Итак, в марте 1409 года, когда Има и Тиара отправились в путь, должны были собраться три 'вселенских собора' из представителей различных стран, исповедующих одну и ту же религию! Один в Перпиньяне, другой в Удине, третий в Пизе! Конечно, наиболее торжественным и действительно Вселенским был только последний. На соборах в Удине и Перпиньяне должны были присутствовать люди, заинтересованные в продолжении церковного раскола. Собор же в Пизе поддерживали правители и иерархи церкви стран Западной Европы, желавших объединения церкви. Даже многие кардиналы Бенедикта XIII прибыли в Пизу для участия в соборе. Участь обоих пап была решена.
'Не было до сих пор прекраснее и величественнее зрелища, чем открытие собора в Пизе', напишет позже известный историк католической церкви И. Альцог. - В соборе участвовало 23 кардинала от обеих сторон западной церкви, 90 епископов, несколько представителей от 102 архиепископов, 87 представителей от 200 настоятелей монастырей, генералы четырех нищенствующих монашеских орденов, 120 преподавателей теологии, 300 профессоров и лиценциатов римского канонического права, послы Англии, Франции, Португалии, Польши, Богемии, Неаполитанского и Кипрского королевств.
25 марта выступили два выдающихся теолога - Пьеро Д'Эгю и Жерсон - и провозгласили собор Вселенским. Протесты Бенедикта XIII и Григория XII были отвергнуты, а сами они названы злобными клятвоотступниками, неисправимыми раскольниками, еретиками, оторвавшимися от христианства. Ни тот ни другой не имели больше права быть главой христианства.
Среди собравшихся первое место принадлежало по праву кардиналу собора святого Евстафия Балтазару Коссе. Он стал своего рода главной опорой собора в Пизе, так как имел возможность предоставить в его распоряжение войска, землю и защиту. В то время, как Григорий XII был вынужден искать убежища у Карла Малатесты, Косса вел себя как полновластный хозяин в Болонье, Форли и Фаэнце, не обращая внимания на угрозы и проклятия папы. Он помешал войскам неаполитанского короля Владислава вторгнуться в Пизу и разогнать собор. Такой человек не мог не иметь множество друзей и еще больше врагов. По всей Европе ходили противоречивые слухи о личности этого выдающегося человека.
Они говорили, что он происходит из старинной и знатной семьи Неаполя. Что занимался изучением искусства и философии в Болонском университете. Потом увлекся военным делом и весьма преуспел на этом поприще. Косса отличился во многих сражениях. И вот теперь предпочел всему служение Святой церкви, сохраняя от опасности вторжения папское государство.
Другие утверждали, что Косса, будучи еще совсем юным, пиратствовал у берегов Италии и Африки, и с того времени приобрел привычку днем спать, а ночью бодрствовать. Что он всегда вел беспутную жизнь и обманув своего земляка, папу Бонифация IX, стал быстро выдвигаться на церковных постах, одновременно улаживая все щекотливые и грязные дела церкви.
Это полновластный тиран, который ни с кем не считается, никого не уважает и преследует только свои интересы, по собственному усмотрению распоряжаясь имуществом и жизнью граждан, - уверенно говорили третьи.
Но как бы там ни было, голоса друзей звучали громче, кардиналы надеялись добиться выполнения будущих решений собора и открыть двери Рима вновь избранному папе.
Теплым весенним вечером три священнослужителя вышли из здания собора Пизы и направились мимо падающей башни к югу. Едва они миновали дворец архиепископа и спустились по кривой улочке вниз по направлению к Арно, как один из них воскликнул:
- Даже не верится! В Пизе просто столпотворение, сюда съехалось больше десяти тысяч человек по твоему приглашению, Балтазар! Могли ли мы мечтать об этом двадцать лет назад, когда пробирались сюда после твоего освобождения из тюрьмы, чтобы нанять команду пиратов?
- Увы, мой благочестивый Ринери, - отозвался высокий смуглый красавец, шедший рядом. - С тех пор утекло столько воды, что даже вспоминать не стоит.
- А та таверна, где ты сбил с ног Гуиндаччо, все еще на месте! - воскликнул Ринери Гуинджи, указывая рукой на небольшое здание возле реки.
- Та самая! - гордо произнес когда-то мускулистый, а теперь обросший мясом и жиром и отрастивший живот одноглазый пират, ставший священником. Его рябая физиономия лоснилась от пота, а единственный глаз пожирал знакомые до боли места.
- Гуиндаччо, - строго сказал Балтазар, - имей в виду - чтобы ноги твоей не было в этой таверне.
- Неужели я заслужил этот упрек, хозяин, - обиженно засопел третий священнослужитель, - никто тебе не служит вернее, чем я!
- И никто столько не пьет, - оборвал его Косса. - Смотри же, я тебя предупредил! Не тебе говорить о верности! Вспомни день, когда умер Иннокентий... Вспомни женщину, с которой ты был, мерзкий развратник.
- Но с нею были вы, ваше святейшество, - только и произнес побледневший Гуиндаччо и осекся под властным и жестким взглядом.
Недалеко от богатого особняка, в котором Балтазар остановился вместе с Яндрой, толпилось много народу. Гуинджи Ринери, теперь епископ Фано, обратился к своему товарищу по университету и пиратству:
- Смотри-ка, Балтазар! Поистине, ты самая выдающаяся личность в Пизе!
Косса окинул рассеянным взглядом толпу, и вдруг вздрогнул от неожиданности. Память услужливо подсказала ему, чьи глаза сверкнули перед ним так неожиданно и ярко. Нетерпеливо расталкивая удивленных людей, он бросился вперед и через несколько минут схватил ее за руку.
- Има, - воскликнул он, заставив женщину обернуться. - Има!
Оградив ее локтями от любопытных, он настойчиво потащил слабо упирающуюся к дому. По дороге он буквально пожирал глазами свою старую подругу, так неожиданно напомнившую ему молодость и любовь. С удовольствием отметив, что с годами Има мало изменилась, взволнованный встречей не меньше, чем она, Балтазар вдруг отчетливо понял, что все еще любим. Верность и неизменное ровное пламя, всегда горевшее в трепетных глазах Имы Давероны ничуть не изменились. Все еще крепко держа ее за руку, он словно перенесся в годы своей и ее юности.
- Как ты здесь оказалась? Давно ли в Пизе? Одна или с мужем? - засыпал он вопросами смущенную и обрадованную встречей Иму.
- Уже неделю, - робко улыбнулась она. - Мы давно решили приехать сюда...
Легкий румянец, заливший ее нежные щеки, вызвал у Коссы бурную реакцию.
- Ты приехала с мужем, - тотчас догадался он, отпуская руку.
- Да, с ним и еще... - Има не договорила, а в глазах Балтазар уже загорелся хищный огонек.
- Ты сама хотела увидеть меня, или у мужа есть ко мне просьба?
- Нет, я сама, - смутилась Има. - Но просьба есть у одной девушки, которая давно хочет с тобой встретиться...
Не обратив на ее последние слова никакого внимания, Косса увлек ее дальше к широкой мраморной лестнице и резко остановился, почувствовав устремленный на него взгляд. На верхней площадке стояла Яндра делла Скала, наблюдая потемневшими глазами за своим ветреным любовником.
- Има, я буду ждать тебя завтра на Кампо Санто, в левом северном углу, - прошептал сквозь зубы Балтазар, и как ни в чем ни бывало, направился к Яндре.
(Кампо Санто - известное кладбище Пизы, где в семейных склепах и надгробьях находятся скульптурные произведения искусства. Оно расположено по соседству с соборной площадью - прим. авт.).
- Яндра, - громко обратился он к своей любовнице, Это госпожа Джаноби из Милана, мой старый друг. Именно благодаря ей мы остались в живых.
Яндра молча окинула холодным взглядом женщину, которую Косса держал за руку, кивнула и удалилась в свои покои.
Балтазар растерянно оглянулся, и увидев епископа Фано рядом с верным Гуиндаччо, знаком подозвал его к себе.
- Ринери, - тихо приказал он,- сейчас же мчись в палаццо Гамбакорти, - оно находится на левом берегу Арно, - и скажи, что я занимаю его с сегодняшнего дня. Завтра там не должно быть ни единой души, кроме надежных слуг.
Сообразительный Ринери, отлично помнивший Иму Даверону, сразу понял, что дворец будет местом свиданий Балтазара и сеньоры Джаноби. Жена миланского феодала и давняя подруга снова завладела сердцем ветреного любовника.

15 июня 1409 года в Пизе состоялось заседание конклава, призванного избрать одного для всего христианского мира папу вместо двух, отстраненных от престола. Из двадцати четырех присутствовавших кардиналов десять были сторонниками Бенедикта XIII, остальные четырнадцать - папы Григория XII.
Когда большинство кардиналов высказалось за то, что папой должен быть избран Балтазар Косса, бывший пират торжественно поднялся с кресла и скромно обратился к кардиналам:
- Братья! Я не могу принять вашего предложения, и уступаю место наиболее достойному! - Он указал рукой на Филарга. - Никто другой не может возглавить церковь, как сей мудрый церковный муж, как Петр! Весь народ ждет исцеления духовных ран, нанесенных предшествующими папами!
И голоса всех двадцати четырех кардиналов было единодушно отданы греку Петру Филаргу, принявшему имя Александра V.
(Александр V (1409-1410), архиепископ Милана Петр Филарг, грек с Крита, избран собором в Пизе вместо двух пап, Бенедикта XIII и Григория XII, споривших из-за престола. Александр V во всем подчинялся своему преемнику Иоанну XXIII - прим. авт.).
Когда Балтазар, утомленный, но внутренне торжествующий, покинул дворец архиепископа, в котором проходили выборы, епископ Фано с горечью спросил:
- Что же ты наделал, Балтазар! Ведь все были согласны выбрать тебя! Я просто отказываюсь понимать своего старого друга, где товя былая хватка?
В ответ Косса весело рассмеялся:
- Ринери, Ринери, неужели ты хотел, чтобы я согласился стать папой сейчас, когда столь пристальное внимание обращено на церковь со всех сторон? Ты хочешь, чтобы наши враги тут же подняли вой по поводу захвата мною власти? Чтобы они с наслаждением копались в моем прошлом и повсюду порочили меня, сравнивая с двумя предыдущими папами? Да и твое собственное прошлое не выдержит столь пристального внимания!
Бывший пират, Ринери опустил голову в знак согласия. А Балтазар продолжал:
- Пойми, старый мой дружище, в такой ситуации Филарг - самая подходящая кандидатура. Его уважают и те, кто поддерживал Бенедикта, и те, кто стоял за Григория. Англия и Франция тоже будут за него. Польша, Венгрия и Богемия, где он показал себя честным и скоромным папским легатом, также признают его законно избранным папой. А в Италии поддержку Филаргу обеспечу я.
- Так ты предпочел подставить под удар критянина, пока все еще живы два других папы? - только теперь догадался Ринери Гуинджи. - Честный и откровенный Филарг наверняка станет послушным орудием в руках такого могущественного человека.
- К тому же он будет считать себя обязанным мне, - прибавил Косса. - Ты, а также мои три брата занимают теперь главные военные должности в папском государстве. А я ограничусь на время скромным званием наставника и советника папы. Внешняя политика святого престола отныне в моих руках! Тем более, что мне всего сорок восемь, а Филарг стар. И в случае его смерти я спокойно займу Святой престол. Главное, чтобы страсти понемногу утихли.
Через месяц после встречи с Имой Косса внезапно встревожился не на шутку. Возобновившаяся связь занимала теперь большое место в его жизни. И вот теперь эта неожиданная встреча. Его очень беспокоило, что накануне, когда он направлялся на свидание во дворец на южном берегу Арно, на мосту Панте ди Меджо ему встретилась Яндра делла Скала.
- Почему она оказалась в этом районе, - недоумевал Косса, огорченный и встревоженный до крайности. - В последнее время она ведет себя очень странно. Может быть, узнала о наших встречах с Имой? Но кто мог проболтаться? Кроме Ринери и Гуиндаччо никто ни о чем не знает...
Размышления его были прерваны огромной толпой, гудящей на разные голоса возле палаццо Гамбакорти. Бесцеремонно растолкав людей, Балтазар ворвался во дворец. В спальне, служившей любви ему и Име, на кровати в луже крови лежала женщина. Чуть поодаль несколько мужчин держали человека с окровавленным стилетом в руках.
- Убийца нанес ей четыре раны, - охотно пояснил вызванный на место преступления врач. Два в грудь и два в шею.
Косса зарычал от злости и приказал вытолкать всех за дверь. Схватив за горло убийцу, он так свирепо посмотрел на него, что того передернуло от ужаса.
- Кто приказал сделать это? - свистящим шепотом спросил Косса. - Кто оплатил твою работу?
Размахнувшись, он нанес молчащему человеку сильный удар в челюсть. Изо рта преступника брызнула кровь. Выплюнув два выбитых зуба, он ошеломленно посмотрел на священника в кардинальской мантии и пробормотал что-то разбитыми губами. Покачнувшись, Балтазар прохрипел:
- Буонаркосо!
- Я распорядился позвать женщин, чтобы обрядить покойницу, - торопливо сказал Гуиндаччо, тут же открывший двери спальни. Опустив голову, Балтазар знаком велел ему следовать за собой.
Неподвижную Иму обмыли и переодели в чистое платье, чтобы перевезти в дом, где жил Аньоло Джаноби...


Глава 24. Легат Марии д'Энгиен
- Соблазнить короля?! И для этого я ждала встречи с вами почти пять лет?! - смех Тиары перешел в истерический хохот. Не в силах сдержать выплеснувшиеся эмоции, она смотрела на Балтазара Коссу и слезы текли по ее щекам.
- Има просила за вас, графиня ди Корио. И обещала мне, что вы будете готовы выполнить любое мое поручение...
- Простите, Святой отец, - возразила Тиара, упрямо посмотрев на Балтазара. - Но это не поручение, это то, от чего я бежала из Неаполя, покинула своих родных и потеряла единственного мужчину, которого любила! И теперь вы предлагаете мне повернуть время вспять, это не в моих силах. Что угодно, но только не постель Владислава.
- Может быть, вас устроит моя? - Тиара не смогла уловить иронию, прозвучавшую в голосе кардинала. Она потрясенно поглядела на красивого, статного мужчину, сидевшего перед ней на кресле с высокой спинкой. Его смуглое лицо с крупными карими глазами едва напоминало о Гаспаре, но взгляд был теплым и почему-то ласковым. Сморгнув от удивления, она опустила длинные ресницы и едва слышно прошептала:
- Неужели вам больше нечего предложить мне, Святой отец?
Балтазар со смешанным чувством изумления и восхищения рассматривал ее склоненную головку, невольно сравнивая дочь с Викторией. Ему очень хотелось отыскать в ее лице свои черты.
'Волосы темнее, чем у Ви, и такие же роскошные... Глаза матери, а вот улыбка...'
Тиара подняла голову, и Косса про себя возликовал: 'Поворот головы, улыбка, губы - она действительно моя дочь! Храбрая девочка и упрямая, как ее отец!' Вслух же спокойно произнес:
- Предложение было просто проверкой. Не могу же я доверить важное поручение ненадежному человеку, и хотя бедняжка Има ручалась за вас...
Огромные янтарные глаза вмиг наполнились непрошенными слезами:
- Сеньора Джаноби была так добра ко мне. Я до сих пор сожалею о ее страшной кончине.
- Надеюсь, ее судьба послужит вам уроком, дочь моя! Вы должны быть крайне осмотрительны, хотя дело, которое святая церковь поручает вам, относительно безопасно, но довольно щекотливо.
- Да, Святой отец, - послушно произнесла Тиара.
- После успешного возвращения ваша просьба расторгнуть брак с Гаспаром Коссой будет удовлетворена. Я лично попрошу папу Александра V об этом.
Тиара с удивлением отметила, как предательски дрогнул голос кардинала, когда он произнес имя Гаспара. 'Но это же его родной брат, - тут же пояснила она себе'.
- Я дам вам три десятка преданных людей для сопровождения, - сухо произнес кардинал, величественно поднимаясь с кресла. Он подошел к Тиаре и поднял ее с колен. Осторожно взяв девушку под руку, Балтазар проникновенно посмотрел ей в глаза.
- У меня есть верные люди, - в замешательстве произнесла она, смущенная стольбесцеремонным осмотром, - я не нуждаюсь в сопровождении.
- Красивая и одинокая женщина всегда нуждается в защите, - веско ответил кардинал. - Не следует пренебрегать моей помощью. Времена нынче беспокойные, а я должен быть уверен, что ваша жизнь в безопасности...
'Он винит себя, что не смог защитить Иму', - поняла вдруг Тиара, и нежность к этому человеку внезапно затопила ее сердце.
- Джироламо Маттиолли и его отряд, - начала она, но Косса сурово ее перебил:
- Сын Хафры еще мальчишка-молокосос, не спорьте со мной, сеньора Тиара! За вашу безопасность отвечаю я!
'Откуда он знает, что отец Джироламо когда-то носил имя Хафра? - изумилась девушка и сразу же поняла - ведь Балтазар Косса - друг детства ее матери. Он знает о ее прошлой жизни гораздо больше, нежели я!'
- Хорошо, - покорно согласилась она и тут же спросила: - В чем будет заключаться моя миссия?
Балтазар еще крепче прижал ее руку к себе и, глядя в янтарные глаза, веско сказал:
- Герцог Таренто Раймондо Орсини фактически никогда не подчинялся королю Владиславу и всегда проводил самостоятельную политику. Ему удалось сплотить вокруг себя остатки анжуйской партии и получить помощь из Франции. Борьба Владислава с герцогом затянулась на несколько лет. Но три года назад, весной 1406 года, Раймондо Орсини неожиданно умер. Дело его продолжила вдова, Мария д'Энгиен. Эта отважная и честолюбивая женщина нанесла в прошлом году тяжелое поражение войскам Владислава. Он вынужден был прекратить на время военные действия против герцогства Тарентского и заняться поиском денег для дальнейшей войны. Войско Марии возглавил кондотьер по имени Джованни Вольпи ди Мисурат. Именно благодаря ему Мария д'Энгиен выиграла сражение. Поговаривают, что этот Джованни родом из Константинополя. Ты должна больше всего опасаться этого византийца.
- Почему? - тихо спросила Тиара, чувствуя некоторую неловкость от близости Балтазара.
- Потому что больше года он был любовником Марии, а теперь ей вздумалось выйти за него замуж. Мы не можем допустить, чтобы Таренто оказалось в руках выскочки-чужеземца. Твоя задача - как можно скорее расстроить этот брак.
- Каким образом? - также тихо спросила Тиара, уже догадываясь, что ей предложит кардинал.
- Я дам тебе бумагу с моим предложением и подписью Владислава. - Тиара подняла на папу удивленные глаза, и он величественно кивнул: - В данный момент у нас с королем временное перемирие, надо этим воспользоваться. Я, в свою очередь, также попрошу об этом Марию. Она и ее муж всегда были моими союзниками в борьбе против короля.
- А если она влюблена в этого чужеземца и не согласится? - усомнилась Тиара.
- От имени я Владислава ты предложишь Марии д'Энгиен стать королевой. Вместе с моими гарантиями. Она согласится, я в этом уверен.
- Но ведь вы только что сказали, что она выходит замуж!
- Свадьба не должна состояться ни в коем случае. Соблазняй Марию титулом королевы, соблазни Джованни, ты намного моложе Марии и в сто раз красивее! Поссорь их навсегда, каким образом это произойдет - мне все равно.
- А... Владислав, он согласен?
- Дело решено через его советника Джентиле да Монтерано. Неаполитанская корона все еще без наследника, к тому же король не упустит шанса захватить в свои руки Таренто без боя.
- Но в этом случае Владислав увеличит свое могущество, что получите от этого союза вы, Святой отец?
Косса искренне разхохотался, но в его смехе звучала явная угроза. Тиара вздрогнула и поняла, что своей возможности кардинал уж точно не упустит. Не дождавшись ответа, она поцеловала протянутую руку и пошла к двери. Открыв тяжелую резную створку, она оглянулась. Балтазар Косса смотрел ей вслед, и она готова была поклясться, что в его карих глазах блестели слезы.
'Показалось', - вздохнула девушка и шагнула в коридор.
Через неделю Тиара и Джироламо во главе отряда, насчитывающего около полусотни воинов, выехали из Рима в южном направлении. Решено было ехать по суше, хотя первоначально Джироламо настаивал на морском путешествии. И только потом он понял, почему Тиара была так непреклонна в выборе дороги. Видимо, она надеялась, что по пути в Таренто сможет заехать в Барлетту повидать своего сына. Но обо всем этом Джироламо догадался позже, а пока между двумя друзьями чувствовался холодок. Они крепко поспорили, и как всегда, Тиара взяла вверх. Негодуя в душе по поводу несговорчивости подруги, Джироламо Маттиолли, тем не менее, позаботился об обеспечении отряда крепкими лошадьми, оружием и прочими не менее важными вещами. Для Тиары была приготовлена удобная и крепкая коляска, однако большую часть пути графиня предполагала преодолеть верхом.
На исходе второго дня пути пришлось заночевать прямо в лесу, так как до ближайшего поселения было далеко. Проклиная тот час, когда он согласился на этот нелегкий переход, Джироламо сидел у костра, в то время как его спутники уже спокойно спали, завернувшись, кто во что смог.
Волки напали внезапно, перед самым рассветом. И прежде чем часовые успели опомниться то неожиданности, один из крепко спящих воинов распрощался с жизнью. Тиара, спавшая в маленьком шатре одетой, выбежала на крики, но было поздно. Единственное, что она могла сделать - не допустить, чтобы загрызли еще кого-нибудь. Она смело пошла к кустам, где слышался тоскливый вой и сквозь ветки поблескивали в лунном свете свирепые глаза. Джироламо, попытавшегося пойти с ней, она остановила одним взмахом руки. Он замер на месте, дрожа от ярости и тревоги. Девушке хватило нескольких минут, чтобы покорная стая покинула место ночлега, но весь отряд был взбудоражен нападением до крайности. Кроме того, странное поведение графини вызвало всеобщее недоумение. Только после этого происшествия Джироламо удалось уговорить Тиару отправиться в Таренто на судне. Через два дня они вышли к побережью и смогли нанять два корабля, на которых предстояло плыть на юг.
- Рада видеть посланницу кардинала, - приветливо произнесла Мария д'Энгиен, принимая Тиару в своем замке. - Балтазар пишет, что вы прибыли с хорошими вестями...
Мария, судя по виду, была старше Тиары лет на пятнадцать. Крупная и стиатная фигура, темные волосы, тщательно уложенные под кокетливым кружевным чепчиком и полные красивые плечи обращали на себя внимание прежде всего. Балтазар был прав - красотой она не блистала, ее лицо портил крупный нос и близко сросшиеся густые брови, придававшие суровое выражение облику. Руки были очень хороши, даже обилие колец не портило тонкие длинные пальцы с блестящими ногтями, явно не привыкшие к работе. Талия уже расплылась, но корсет утягивал этот недостаток.
Мария со своей стороны также тщательно изучала гостью. Прекрасно зная слабость Коссы к прекрасному полу, она одобряла выбор кардинала, но недоумевала, почему такую женщину Балтазар выбрал в качестве посла.
- Вы неаполитанка, - Мария прервала затянувшееся молчание.
- Да, я родом из Гаэты, - подтвердила Тиара, чуть помедлив с ответом.
- Замужем? - подозрительность вопроса смягчалась обворожительной улыбкой.
- Мой муж - Гаспар Косса, - ответила графиня, подумав, что это - лучшая рекомендация. К ее удовольствию, Мария проглотила наживку. Атмосфера сразу разрядилась, и Тиара порадовалась своей откровенности.
- Адмирал и его братья всегда желанные гости в Таренто. Я рада знаокмству с вами, дорогая моя!
И не упела Тиара ответить, как Мария повернула голову и улыбнулась входящему мужчине. Позвольте представить вам моего друга и верного соратника... - начала она. - Князь Джованни Вольпи ди Мисурат, рыцарь Либри, мой будущий супруг...
Тиара почувствовала, как внезапно пересохло во рту, и пол закачался под ногами. Огромным усилием воли она попыталась справиться с волнением и ухватилась за спинку кресла, в котором сидела Мария.
'Ивзн! - единственная мысль, которая пульсировала в голове, - Ивэн, живой, здесь! Любовник Марии!'
Вошедший был ошеломлен не менее сильно, чем Тиара. Мария сразу почувствовала напряженность и представила Тиару:
- Грыфиня ди Корио, супруга алмирала Коссы и посланница кардинала.
Высокая фигура князя шагнула навстеру, но Тиара не видела ничего, все плыло перед глазами. Он молча взял ее руку и нагнулся, чтобы поднести к губам. Графиня буквально вырвала свою руку и его огромной ладони и, отступив назад, пробормотала:
- Рада нашему знакомству, князь...
- Я тоже, графиня, - хриплый знакомый голос резанул уши и заставил на миг замереть сердце. - Как поживает наш дорогой адмирал?
- Я... мы давно не виделись, - щеки то заливал румянец, то покрывала мертвенная бледность.
- Так вы прибыли не из Барлетты? - вежливо поинтересовалась Мария.
- Нет, в последнее время я проживала в Риме.
- Ну и как там сейчас обстановка? Давно не дышала воздухом Вечного города.
- Рим сильно пострадал в результате последней осады, - Тиара нашла в себе силы и продолжала беседу, не глядя на Ивэна. - Замок Святого Ангела частично разрушен. Запустение дошло до того, что в саду папской резиденции вооруженная охрана одного из папских викариев убила лисицу и пятерых волков.
- Боже мой! - ужаснулась Мария.
- Их туши до сих пор вывешены на зубцах стены рехиденции, чтобы успокоить народ. Люди возмущены тем, что волки и другие хищники постоянно выкапывают покойников на кладбище около собора Святого Петра.
Говоря про покойников, Тиара исподтишка взглянула на Ивэна, но тот спокойно смотрел в сторону и ни один мускул на его лице не дрогнул.
- Какой ужас! - снова вырвалось у Марии. - Надеюсь, что мое герцогство никогда не будет в подобном состоянии. Не правда ли, Джованни?
- Да, дорогая, - учтиво ответил Ивэн и поцеловал протянутую руку. - Не сомневайтесь в этом ни на минуту. Никто не посмеет потревожить покойников на ваших землях...
Последние слова были передназначены Тиаре, и она приняла вызов.
- Кардинал Косса прислал вам важные бумаги, которые я должна буду вручить лично в руки.
- Так давайте же сюда эти бумаги, - нетерпеливо произнесла Мария, вновь одаривая улыбкой своего любовника. - Будет интересно с ними ознакомиться.
- Я взяла с собой только реокмендательные письма, - возразила девушка. - Никогда невозможно заранее предугадать, кого повстречаешь. Мой телохранитель Джироламо Маттиолли привезет их к вам во дворец по первому требованию. Но кроме того, кардинал просил передать кое-что на словах, вам лично, герцогиня.
- Я удаляюсь, дорогая, незачем смущать такого важного посланника моим присутствием, - равнодушно проронил Ивэн, поворачиваясь спиной к Тиаре. - Мое почтение, - словно спохватившись произнес он, отвесил учтивый поклон и спокойно удалился.
- Вы ему явно не понравились, - весело сказала Мария. - Джованни с недоверием относится ко всем, кто приближается ко мне ближе, чем на три шага.
- Он так вас любит? В наше время подобные чувства - большая редкость. Вам следует ценить подобное отношение, - говоря это, Тиара с волнением наблюдала, каким удовлетоврением светилось лицо герцогини.
'Она его любит! - пронеслось в голове. - И никогда не расстанется с Ивэном, даже если сейчас я предложу ей корону всей Италии!'
- Наша свадьба через месяц, - утвердительно кивнула герцогиня. - Надеюсь, вы почтите ее своим присутствием?
- Почту за высокую честь, - отозвалась Тиара.
- Так что же еще просил мне передать Балтазар?
- Он настойчиво советовал вам отказаться от скорого брака и подумать над лучшим вариантом.
- И что за вариант? - чуть помедлив, поинтересовалась Мария д'Энгиен.
- Кардинал просит вашей руки для короля Владислава, - еле слышно прошептала Тиара, наблюдая, как вытягивается от изумления лицо собеседницы.
- Король Неаполитанский просит моей руки?! - недоверчиво переспросила герцогиня, все еще не в силах поверить Тиаре.
- Я привезла официальное предложение, подписанное Владиславом и гарантии кардинала Коссы. Завтра вы получите их, герцогиня!
- Привезите через час, я хочу удостовериться, что не сплю, - вырвалось у Марии...

- Джироламо, он жив! - вскричала Тиара, едва переступив порог комнаты, отведенной ее телохранитель.
- Кто, - в недоумении произнес Маттиолли, соскакивая с высокого табурета. - О ком ты говоришь?
- Ивэн! Ивэн жив, он сейчас здесь, я только что с ним говорила!
- И где же он?
- У... У Марии д'Энгиен, он служит у нее легатом.
- И мы только сейчас узнаем об этом?! Неужели Ивэн выжил в том бою? Но почему он не известил нас?
- Значит, не хотел, - упавшим голосом произнесла Тиара, опускаясь на широкую кровать под высоким пурпурным балдахином. - Он теперь не только командует войсками Марии, он через месяц станет ее мужем.
- Не верю, - отчаянно замотал головой Джироламо. - Ивэн не может, он так тебя любил!
- Вот именно - любил! И с удовольствием променяет меня на титул герцога Тарентского!
- Я встречусь с ним и обо всем разузнаю, - решительно сказал Джироламо.
- Мы сейчас же отправляемся обратно во дворец. Герцогиня ждет письма, которые мы привезли. И если там тебе попадется Ивэн...
- Я знаю, что мне ему сказать!


Глава 25. Зов предков
Вот уже три месяца пытался Джироламо увидеться с Ивэном, но пока безрезультатно. От приближенных Марии он узнал, что рыцарь Либри уехал по поручению герцогини. Никаких подробностей выведать ему не удалось. Тиара была просто в отчаянии. Она не получила пока от Марии никакого ответа. Герцогиня каждый раз отвечала, что ей необходимо время подумать. Лишь вчера пронесся слух, что Джиованни вернулся и держит совет со своей госпожой. А сегодня с утра ко дворцу, в котором поселилась графиня ди Корио, подъехал гонец. Герцогиня назначала ей встречу на вечер. Тиара металась по дворцу в ожидании, как ей казалось, хоть какой-нибудь развязки. Она мечтала, чтобы герцогиня согласилась на предложенные условия и отказалась от брака с Ивэном. Но сам Ивэн не проявлял никакого желания встретиться с Тиарой, тогда какое имеет значение, что решит Мария?

Стремительно взлетев по крутой лестнице, Джироламо почти бежал, стараясь успеть за вертким и быстрым пажом. Переводя дух, он на мгновение замешкался перед дверью, а затем решительно распахнул высокие створки. Ивэн обернулся и улыбка, такая редкая на его бледном, как мрамор статуи, лице, заиграла, освещая странные серебристые глаза.
- Я рад тебя видеть, дружище, - обнял он Джироламо, сгребая в охапку. Тот сразу же почувствовал знаокмые железные объятия друга и также крепко обнял его в ответ.
- Долго же ты откладывал нашу встречу, - с упреком обратился он к рыцарю.
- Раньше не мог, - отозвался Ивэн, и улыбка на его лице так же мгновенно погасла. - Никак не мог. Видеть Тиару и тебя после всего случившегося было выше моих сил. К тому же, Мария нашла мне срочное поручение, и я воспользовался им, чтобы покинуть Таренто. Надеялся, что когда вернусь, вы уже будете далеко. Но какой смысл обманывать себя и других? Поэтому, прежде чем покинуть эту страну навсегда, я решил поговорить с тобой и рассказать тебе все.
- А с Тиарой? Она просто извелась за эти месяцы, тает на глазах...
- Нет, только не с ней. Боюсь, что при виде ее янтарных глаз вся моя решимость улетучится как дым, и я упаду к ее ногам, как прежде.
В голосе Ивэна звучала такая тоска, что Джироламо вмиг почувствовал, как он страдает. Почувствовав предательский комок, подступивший к горлу, он поспешил пояснить:
- Но... Мы были уверены, что ты мертв... Я сам принес эту весть Тиаре, потому что видел, как тебя ударило лодкой, и вслед за тем двое пиратов кинули твое тело в море! Когда я смог пробиться к борту, оставляя за собой только трупы, тебя уже не было видно!
- Меня спас Назарий. Он прыгнул вслед за мной в воду, а когда всплыл на поверхность, уцепился за якорный канат. Я сам ничего не помнил. Удар оказался слишком сильным - лишь через полгода ко мне вернулась память и речь.
- Ну, ты и раньше красноречием не больно отличался, - усмехнулся Джироламо.
- Садись, - предложил Ивэн. Он указал на стол, сервированный на две персоны, и Джироламо понял, что кроме него, других гостей тут не ждали.
Оба уселись и принялись накладывать себе полные миски. Но после второго куска Джироламо почувствовал, что пища не идет в горло. Налив полный кубок вина, он поглядел на Ивэна - тоже полная тарелка. Решительно осушив кубок, он оттер губы рукой и, положив ложку, сказал:
- А как ты очутился здесь, в Таренто?
- Назарий смог уговорить капитана пиратского судна, с которым мы приняли бой у берегов Корсики, взять нас в команду, которая значительно поредела после абордажа. Тем более, что на 'Бешеном псе' нашлись его знакомые, с которыми он ходил под предводительством Клауса Штертебекера. Когда я совсем очухался, и вернулась прежняя сила, меня назначили помощником. А после нескольких неудачных попыток захватить купцов, я и вовсе стал капитаном вместо убитого. Не подумай, что хвастаюсь, но дела сразу же пошли лучше, через полгода мы имели три судна. Еще через год - шесть. Так как король неаполитанский направо и налево торгует титулами, я купил себе новое имя и небольшой замок к нему впридачу. Назарий вместе с тремя судами отправился в Новгород. А я решил, что теперь могу забрать Тиару, и поспешил на Корсику.
- Но мы уехали оттуда через месяц после твоей гибели! - огорченно вскричал Джироламо.
- Я слишком поздно узнал об этом! - тут же возразил Ивэн. - Уже в Неаполе мне сообщили, что моя Тиара - жена адмирала, родила ему сына, счастлива и живет в Барлетте. Что мне оставалось делать? Рушить ее жизнь? Отнимать у отца сына? Я мог только накопить денег и отомстить!
- Тиаре? За что? Если бы ты видел, как она убивалась после твоей гибели! Была полна решимости остаться навсегда там, где ты нашел свою смерть. До сих пор не понимаю, как адмирал смог уговорить ее вернуться на материк.
- Во всяком случае, она быстро утешилась в его объятиях, - криво усмехнулся Ивэн. - К тому же я вовсе не собирался ей мстить. Мой враг - король Владислав. Из-за него разрушено наше счастье. Найдя цель в жизни, я нашел также и союзников. Мария не так давно овдовела и нуждалась в твердой руке и смелом полководце.
- А ты изменился, - Джироламо внимательно посмотрел на собеседника, отмечая новые морщинки, появившиеся на лбу. Суровое лицо рыцаря все также прикрывала небольшая курчавая бородка, светлые пряди волос стянуты позади простой лентой. В этот момент Ивэн с такой силой сжал в руке кубок, что серебро смялось в его пальцах, словно воск, и вино выплеснулось на скатерть.
- Мы все изменились за эти годы, - отрезал рыцарь, и бросил салфетку в лужу вина. - Расскажи лучше о себе.
Джироламо, не отрывая глаз от перстня, блеснувшего на руке Ивэна, пожал плечами. Его брови еще сильнее поднялись вверх, придавая лицу удивленное выражение:
- Служу Тиаре, как и прежде. Она одинока, я - тоже. Моя главная обязанность - быть всегда рядом с ней и Корнелием.
- Мальчика назвали в честь римского полководца Корнелия Коссы? Что ж, достойное имя для наследника старого адмирала. Но ты уходишь от ответа, Джироламо. Каким образом вы оказались здесь? С каких это пор Тиара едит по стране по поручению кардинала Коссы? Неужто Гаспар стал слабоумным безумцем, раз отпустил жену в такое путешествие? Что связывает Тиару и кардинала? Везде твердят о его просто паталогической тяге к разврату...
- Тиара бросила мужа, уже давно, - в голосе Джироламо Ивэн уловил нотку восхищения и гордости за свою госпожу. - Уже пять лет она добивается развода, и кардинал Косса поставил условие - если она сможет помешать вашему браку с Марией, то получит развод от папы. Тиаре пришлось согласиться: она не видела иного выхода.
- Расстроить мой брак с Марией? - Ивэн чуть прикрыл веки, собираясь с мыслями. - Каким образом?
- Хочешь - спроси у нее, хочешь - догадайся сам...
Ивэн вскочил и ухватился руками за столешню. Джироламо поднялся следом. Оба напоминали разъяренных зверей, готовых растерзать друг друга через минуту. Ивэн опомнился первым.
- Завтрая я уезжаю, думаю, навсегда, - глухой хриплый голос заставил Джироламо перевести дух. - Тиара может передать кардиналу, что свадьбы не будет. Она победила.
- Но, - теперь уже Маттиолли пошел на попятную. - Зачем уезжать, если она вскоре получит развод? И теперь, когда вы наконец встретились...
- Я ей уже не нужен. Кроме того, я обещал брату Василию, что приеду в Новгород. Назревают большие события, и я не хочу ничего пропустить. Назарий сообщает, что младший брат польского короля Ягайлы - Свидригайло, оставшийся без трона, при поддержке тевтонского ордена организовал мятеж в Москве. Мой брат, князь Московский Василий, недавно женился на Софье, дочери Великого князя Литовского Витовта. У Софьи весьма жесткий характер - она пытается вмешиваться в княжеские дела мужа и бесцеремонно относится к московским боярам. Того и гляди, в Москве опять будет бунт. И не только там...
- Так ты отправляешься на войну? - только сейчас догадался Джироламо. - При дворе папы ходили слухи, что тевтонский наместник и комтуры соседних земель с тревогой сообщили в Мальборк, что Жемайтию вдоль и поперек проходят литвины, русины и татары, часто одетые купцами, и подбивают население к восстанию. Магистр Тевтонского ордена Ульрих фон Юнгинген просил помощи у папы Александра V...
- Война началась, и уже давно. После переноса в 1309 году столицы Тевтонского ордена из Венеции в Мальборк, набеги рыцарей не прекращались. Витовт четырежды (в 1384, 1390, 1398 и 1404 гг. - прим. авт.) отдавал Жемайтию Тевтонскому ордену! Эта территория - разменная монета в политической борьбе. Теперь Европу заполонили письменные жалобы жамойтов на беспредел, творимый тевтонами. Западноевропейские государства заняли в отношении конфликта выжидательную позицию, что собственно и нужно Витовту и Ягайле. Союзники Витовта - псковичи и новгородцы, собирают силы и готовы в любой момент ударить по Риге. Как самый богатый купец города, Назарий пользуется поддержкой новгородского посадника. На родине я сейчас нужнее. Кроме того, со мной едет несколько сотен наемников, это будет хорошим подспорьем Назарию.
- Но ты же рыцарь!
- Прежде всего, я русич, сын Дмитрия Донского! И только потом - рыцарь Либри... А к тевтонам у меня свои счеты...
- Я завидую тебе, Ивэн, - только и сказал Джироламо, а про себя тут же подумал: 'Что же теперь я скажу Тиаре? Она только нашла его, и снова теряет, быть может, навсегда?'
- Прощай, Джироламо. Возможно, это последняя наша встреча, и мне не хотелось бы омрачать ее дракой.
Через несколько часов оба были пьяны и уже не держались на ногах. Лишь к полудню Джтроламо смог окончательно продрать глаза. Изумленно мигая, он не сразу сообразил, где находится. И лишь увидев стол, сервированный на двоих и заставленный кучей пустых кувшинов и перевернутых кубков, вспомнил о вчерашней попойке. Голова раскалывалась от боли, во рту пересохло, а ноги затекли и онемели. С трудом встав на четвереньки, он дополз до кровати и рухнул на нее. Там его и отыскали посланцы Марии д'Энгиен, когда вечером пришли за Ивэном.

- Уехал навсегда? - в глазах Тиары стояли слезы. - И не захотел даже попрощаться со мной?
- Он боялся, - пояснил Джироламо, облизывая пересохшие губы. Язык с трудом ворочался во рту, словно пытался прирасти к небу.
- Меня?!
- Он боялся, что не сможет уйти навсегда, если прикоснется к тебе. Он все еще тебя любит. И носит твой перстень...
- Если бы он меня любил, то забрал с собой!
- А Корнелий? Ивэн сказал, что не хочет лишать ребенка отца.
- Господи! - охнула Тиара, - Я должна его увидеть! Мы едем следом за ним, я постараюсь все объяснить, и он поймет. Собирай наших людей, надеюсь, ты удержишься в седле?
- Тиара, что ты говоришь? Мы не сможем догнать его! Он опередил нас на двое суток, и уже отплыл в Новгород! К тому же твое дело не закончено. Что толку мчаться за призраком твоего рыцаря-эльфа, если ты - все еще жена другого? Умоляю тебя, возвратимся в Рим, покончим с разводом, а потом я поеду за тобой хоть в Новгород, хоть в ад, если ты этого захочешь!
- Хорошо, - покоряясь неизбежному, вздохнула Тиара. - Только сначала мы едем в Барлетту. Я обязательно должна встретиться с сыном. Потом - в Гаэту, к отцу и матери. Пока Владислав будет занят приготовлениями к свадьбе, мне вряд ли будет что-то угрожать. Как только Владислав и Мария поженятся, мы отправимся в Рим, и я смогу просить кардинала оплатить по счету. И уж после этого никто не сможет мне помешать отправиться за Ивэном хоть на край света! Знать бы только, куда?
- Я пристроил к Ивэну двух наших людей - оруженосец Пино и сынок Теобальдо - Вито в качестве пажа, будут следовать в его отряде и посылать нам весточки. Не волнуйся, мы будем знать, где его искать. Боюсь только, что адмирал Косса не отпустит тебя, вот тогда что будем делать?
- Ты меня освободишь! - твердо ответила графиня. - Я намерена увидеться с сыном, чего бы мне это ни стоило!
- А расплачиваться прикажешь мне? - жалобно произнес Джироламо. - Донна Марта снова примется меня воспитывать...
- Ей достаточно забот с Корнелием. Он похож на отца - такой же упрямый, умный и... красивый.

Картиной, что им открылась, невозможно было не залюбоваться. Маленький ослик, вычищенный до блеска и накрытый разноцветной попоной, шагал по дорожке, щедро посыпанной гравием, и кивал головой в такт движению. На его спине в кожаном седле важно восседал маленький всадник. С обеих сторон шли шесть пажей в синих накидках и бархатных беретах, обнажив в руках золоченые шпаги. Завершали процессию две женщины, в которых Тиара и Джироламо без труда узнали донну Марту и Марселину. Обе почти одновременно всплеснули руками и бросились к ослику, нарушив строй маленьких пажей. Донна Марта схватила на руки всадника и, прижав к себе, что-то с жаром прошептала. Джироламо спешился и помог Тиаре слезть с коня. Едва ее ножки коснулись земли, она, забыв о приличиях, бросилась навстречу сыну. Донна Марта отпустила малыша и он, сделав несколько неуверенных шагов, вдруг бросился бежать навстречу матери.
- Прелесть моя! - только и успела сказать Тиара, подхватив мальчика на руки. - Как же ты вырос, мальчик мой!
Она жадно изучала каждую черточку его лица, целуя и одновременно орашая слезами его розовые щечки и светлые локоны.
- Ма-ма... - неуверенно произнес мальчик и с восторгом дотронулся до ее мокрого лица.
- Корнелий! - крепко прижав к груди ребенка, она повернулась к застывшему от неожиданности Джироламо.
- Познакомься, родной, это мой верный телохранитель и друг - Джироламо Маттиолли.
- Рад служить вам, мессир Корнелий! - Джироламо рухнул на колени и осторожно взял маленькую ручку в свою ладонь. - Можете всегда рассчитывать на преданное сердце и твердую руку.
Подняв голову, он взглянул в лицо малыша и обомлел от изумления: серебристые глаза, почти прозрачные и огромные, с неподдельным интересом изучали его вытянувшуюся физиономию.
- Как вы похожи на отца! - вырвалось у Джироламо, в то время как донна Марта и Марселина уже обнимали его, утирая радостные слезы.
- Адмирал? - спросила Тиара, едва вырвалась из объятий донны Марты.
- Уехал! Прискакал монах от Балтазара, и на следующий день оба отправились, а куда - не знаю. Сказал - возможно, надолго. Может, и так, запасов взяли месяца на три, да воинов две сотни.
- В таком случае, можно позволить себе передышку. Мы остаемся на три месяца, - обернулась Тиара к Джироламо. - Можешь размещать людей в замке, а я займусь сыном. Впереди три месяца счастья, - облегченно вздохнула она, протягивая сыну руки.


Примечание: Те, кто хочет прочитать дальше, пишите в личку vitalena@gmail.com, вышлю архив.
Начало здесь "Тиара флибустьера" Книга 1. Дьяволы Тирренского моря
Начало здесь "Тиара флибустьера" Книга 2. Танец с Дьяволом
Продолжение здесь "Тиара флибустьера" Книга 4. Антипапа

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"