В маленькой детской комнате был выключен свет. На дворе ночь, и холодный ноябрь равнодушно обрывал прозрачными дрожащими руками последние листья с деревьев. Мелкий дождик стучал в окно. Тихо и равномерно тикали часы, равнодушно отсчитывая время до рассвета. В кроватке, свернувшись калачиком, мирно спала девочка. Её светлые волосы разметались во сне по подушке, пальчики сжались в кулачки, губки чуть приоткрылись. Рядом с ней вальяжно развалился толстый рыжий кот. Тихо мурлыча, он время от времени дёргал во сне ухом и потягивал лапы, словно проверяя, хорошо ли выходят острые когти из кожаных чехлов. Больше во всём доме не было слышно ни звука. Родители девочки давно спали в соседней спальне, да у порога, на коврике, сердито дремала лохматая собака.
Между тем, постепенно дождь и ветер за окном стихли. Небо очистилось, полная луна желтым совиным оком заглянула в комнатку. Шторы в детской не были задёрнуты полностью, и вскоре, на полу, появились два расплывчатых серебристых прямоугольника. В комнате послышался едва уловимый шорох. Словно мышка - пискунья завозилась в норке. Кот медленно повел ушами, приоткрыл глаза и внимательно посмотрел на шкаф, что стоял напротив кроватки. Шорох повторился. Глаза у животного опасно заблестели в лунном свете двумя огромными изумрудами. Тело напряглось, окаменело.
Что-то маленькое и расплывчатое в лунных лучах, шмыгнуло от шкафа к кроватке и стало осторожно подниматься по лакированным ножкам кроватки вверх - к изголовью постели. До острого кошачьего слуха донеслись тонкий писк и натужное ворчание. Этого было достаточно. Кот среагировал мгновенно. Быстрый толчок сильного тела и он уже на подушке, рядом с головой девочки. Дальше - приглушенное ворчание, звук борьбы, потом падение на пол, удары лапой по паркету, злобный писк и громкое рассерженное фырканье.
Кот, увлеченный борьбой, громко фыркнул и еще крепче сжал что-то серенькое своими лапами
-Опять этот дурацкий кот! - уже грозно произнес мужской голос. - Ну, я ему задам!
В родительской спальне скрипнула кровать, послышались осторожные шаги. Однако когда родители заглянули в спальню дочери, они нашли Анютку все так же безмятежно спящей, а рыжего кота, этого нарушителя ночного спокойствия, нигде не было.
Поправив на спящей девочке покрывало, родители тихо удалились в свою спальню и снова легли. Но сон, развеянный ночным переполохом, никак не шел к ним.
-Что ты обо всём этом думаешь? - шепотом спросила мама.
-Кот совсем сбесился, - буркнул папа, переворачиваясь на другой бок. - Это уже третий случай за неделю...
-Может, у нас мыши завелись?
-Если бы! Нет, это кот бешеный.
-Ты сам его приволок, - напомнила мама.
-Неправда! - возмутился папа. - Это вы с Анюткой насели на меня. Кто плакал громче всех - "Ой, какой он маленький, какой бедненький!" А теперь я же и виноват.
-Ну, что ты, любимый. Вспомни, как он вцепился в девочку всеми коготками. Еле оторвали.
-Да и Анютка тогда - "Мой Васенька, мой Васенька". Главное - сразу имя подобрала.
-Это не спроста.
-Думаешь?
-Ты заметил, что девочка наша вот уже год, как практически ничем не болеет? Стала веселой, общительной, не то, что раньше.
-Не вижу тут связи.
-Её не нужно видеть. Я просто привожу факты. А факты, как ты знаешь - самая упрямая вещь в мире. Кот этот нам послан...
-Ой, только не впадай в мистику!
-Он нам помогает, а мы ещё на него ворчим.
-Еще бы не ворчать. Завтра вставать в шесть утра, а мы лясы точим.
-Да, иногда он нас будит. Но ты заметь - Анютка всегда спит. Ещё ни разу не проснулась ночью. А как было раньше? Ты вспомни. Она же заснуть спокойно не могла, кошмары мучили.
-С этим я согласен. Но кот же дрыхнет прямо у нее на голове! Это микробы, зараза всякая, а ты потакаешь...
Мама не ответила. Немного помолчав, она сказала. - Зато, к нам Лидия Петровна перестала ходить.
-О, Боже! - застонал папа. - Ну, этот случай... Я до сих пор от кота в шоке. Вот паршивец! Ведь про него даже слова худого не сказали, а он молча подкрался и - цап!
-Ему лучше знать, - заметила мама. - Зато, как отшептало. А то: "Милочка, можно немного соли занять, милочка какие у вас цветочки на кухне красивые". А цветочки потом завяли.
-Поливать цветочки нужно было.
-Поливала. Это глаз такой черный.
Папа в ответ неопределенно хмыкнул.
-Хотя, знаешь, меня от её посещений, то же коробило, - сознался он.
-Мы Ваське спасибо должны сказать, что Лидию Петровну от дома отвадил. Он её еще издалека почуял. Кошки, ведь как экстрасенсы, очень чувствительны.
-А Эрка наша более ласкова. Кота глажу - чувствую, терпит. Отпущу - сразу убегает.
-Сравнил кошку с собакой! Эти животные совсем разной ментальности.
-Эрка, весёлая, общительная, а кот - себе на уме. Меня терпит как старшего, тебя уважает, за то, что кормишь, только к Анютке сам ласкается.
-Да и она без него дня прожить не может. У меня порой складывается впечатление, что они общаются друг с другом. На подсознании.
-Ну-у... - устало протянул папа. - Ты опять за своё...
-Вася, - вдруг позвала мама. - Кис-кис.
-Что, он здесь? - встрепенулся папа.
-Вот сидит, на кресле, - прошептала мама, показывая глазами на кота.
В самом деле, в кресле, рядом с кроватью, сидел здоровенный кот, смотрел на родителей зелеными глазами, словно слушал, о чем они говорили.
-Вот нечистый дух! - возмутился папа. - А ну брысь!
Кот немедленно скатился с кресла и совершенно бесшумно удалился в сторону детской.
-Зачем ты его так, - заступилась мама. - Ты его обидел.
-Ничего, завтра от бабушки привезем ему парного молока и помиримся. А теперь спать давай.
И голоса в комнате постепенно смолкли.
Кот ещё раз внимательно прислушался к тишине в квартире, дернул усом и только потом запрыгнул на кровать к девочке.
Анютка во сне погладила его ладошкой и пододвинула к себе. Кот довольно замурлыкал. Зеленые глаза его некоторое время светились в темноте, как две маленькие искорки, а потом медленно погасли.
Кот уснул, и сознание его, что целый день томилось в теле, наконец, освободилось.
***
Хорошо, я сам расскажу, как все было, хотя даже мне трудно поверить в то, что случилось. Слишком уж невероятно и нелепо выглядит взрослый человеческий разум, когда приходится ему жить в непривычных для него условиях.
Пройдя множество земных жизней и воплощений, я сменил множество тел, имен и национальностей, но вот котом, пожалуй, был рожден первый раз.
Я знаю - это наказание. Хотя, нет. Не наказание, а Путь. Трудный путь к Истине. К новому уровню восприятия мира. К новым дорогам, к новым вершинам. Ведь жизнь - это одно большое испытание, своеобразный экзамен на выявление тех или иных черт характера, склонностей, слабостей. Если что-то не заладилось, но есть горячее желание исправиться, то всегда дается новая попытка, новая жизнь. Снова прокручивается лента событий. Снова идет экзамен, снова будут и радость, и печаль, и боль, и наслаждение. И так, пока, не столкнут лоб в лоб с подобной ситуацией, в которой когда-то была допущена ошибка. И душе человеческой дадут право выбрать, как поступить, какую сторону принять. Пойти светлым путем Прави или опуститься в глубину бездонной Нави. И от правильности выбора будет зависеть её дальнейшее развитие.
На свою судьбу я не ропщу. В моей прошлой жизни многое не заладилось, пошло кувырком, и дорога, ведущая к Свету, вдруг выскользнула из-под моих ног. Что бы снова на неё выйти, нужно было вернуться в Мир Человеческий. Я только никак не ожидал, что исправляться придется в облике животного.
Но это было дано решать не мне.
Пришел назначенный срок, мелькнул молочным потоком связующий Туннель Миров, и вот - я первым своим криком приветствую вас, живущих.
Сейчас так странно вспоминать эти первые свои ощущения сразу после рождения. Ты знаешь, кто ты и кем был до этого. Ты помнишь все свои былые воплощения, но что все эти знания для тебя в данный момент? Пустое!
Ты всего лишь крошечный комочек беспомощной плоти, глухой и незрячей, который едва может открыть рот, что бы напитаться молоком. Помню свой страх и растерянность в первые минуты жизни. Что ждет меня? Для чего стоило вырывать меня из сладкой постели Тонкого Мира, пронести над всей Вселенной, показать прошлые жизни, удачи и поражения? Что бы воплотить в этот ничтожный комок из костей, мяса и шерсти?
Но потом я вспомнил про свою ошибку. Непростительную, глупую ошибку. Она настигла меня из прошлого, как стрела из темноты. Значит ли это, что новое мое воплощение - есть искупление прошлого? Только этим можно все объяснить.
И я смирился, я принял свое новое тело.
Матушка моя была обыкновенной дворовой кошкой, каких много бегает по подъездам и подвалам, вырывая друг у друга гнилые объедки. Жалкое, худое существо с вечной тревогой в глазах. Помню, как она грела нас - меня, и еще троих котяток, моих единоутробных братьев. Помню, как громко и ласково она мурлыкала нам, причесывая по очереди своим шершавым язычком. Домом нам служил темный чулан - закуток в подъезде, а кроватью - мятая, картонная коробка, что постелили для нас добрые люди.
Убогое существование ожидало меня впереди. Голодное и страшное в своей безжалостности. Ежедневная борьба за жизнь, поиски пропитания, страх перед другими существами, более сильными и злыми.
Вот так и я должен был нести свое бремя искупления в кошачьей шкуре, пока не издох бы от голода или от палки живодёра. Однако судьба вдруг снова удивила меня.
Дело в том, что кто-то из жильцов пожаловался, что в подъезде поселилась кошка с выводком котят. Приехали суровые люди в костюмах, насквозь пропахшие смертью, и увезли коробку с котятами. Кошка в это время где-то бегала во дворе, и её не поймали. Однако никого из них я уже больше не видел и о дальнейшей их судьбе ничего не знаю. Сам я, по всей видимости, завалился за трубы, торчащие рядом со стеной и потому, в темноте, обнаружен не был.
Просидев два дня в темном чулане, я в конец обессилел от голода. Порою мне казалось, что сознание моё отключается и потихоньку покидает слабое тело. В тот момент я видел себя как бы сверху, и мысли мои неслись быстрее. "Неужели только для этого?" - вопрошал я Небо. - "Только ли для мук голода и холода я и был вызван сюда?
"Нет! - вдруг ответил мне спокойный, тихий голос. - Твое предназначение в ином".
"Так в чем же? В чем?!" - волнуясь, кричало мое Сознание, но больше не было сказано ни слова.
Значит и мне, оставаться, здесь не следует.
Едва двигая лапками, я все же встал и, пошатываясь, побрел вдоль холодной стены на едва различимое пятно света, часто останавливаясь, чтобы передохнуть.
***
Анютка радостно крутилась перед зеркалом в прихожей.
-Мы идем гулять! - весело пела она. - А мы идем гулять!
-Стой спокойно, - попросила её мама, заботливо поправляя на дочке пушистый шарфик. - Гуляй осторожно, по лужам не ступай. Ноги промочишь - простудишься обязательно. И будешь кашлять
-Я осторожно.
-Никаких "осторожно", и слушай папочку, - тут мама повернулась к папе. - Любимый, пожалуйста, уделяй на прогулке больше внимания своей дочке, чем этому лохматому чудовищу.
Чудовище в ответ громко гавкнуло и попыталось лизнуть маму в нос. Папа поспешно отдернул его за поводок
-Мы будем осторожны, милая, - заверил он и протянул свою большую и сильную ладонь дочке. - Пойдем Анюточка.
Дочкина ладошка утонула в папиной, и вот они втроем - папа, дочка и лохматая собака стали спускаться вниз по лестнице.
Навстречу им, из темного закутка рядом с лифтовой шахтой, выполз маленький котенок и громко, пронзительно мяукнул. Собака тут же заметила его, навострила уши, в весёлых глазах ее заблистал азарт, и резко дернув поводок, она устремилась к рыжему комочку.
-Эрка, фу! - сердито крикнул папа, сильным рывком возвращая эрдельтерьера на место. - Фу, кому сказал!
Но тут же его рука упустила тонкую ладошку дочки, и Анютка, словно зайчик, запрыгала по ступенькам вниз и подбежала к котенку.
-Он не заразный, нет! Он только сильно кушать хочет!
-Все котики кушать хотят. И мы его покормим, вот только Эрку погуляем. Брось его. Брось!
-Нет, нет, нет! Папочка! Котик хочет кушать. Ему холодно и плохо. Давай его возьмем к себе, а?
Дочка с надеждой посмотрела на отца. Но папа смотрел на нее строго.
-Вот ещё! - сказал он. - Это дворовый кот. Они все бешенные и заразные. Он оцарапает тебя, и у тебя будет болеть ранка. Лучше отпусти его, и пойдем гулять. Смотри, как Эрка проситься? Тебе её не жалко?
-Жалко. Только Эрка большая, а мой Вася маленький. Гляди, он весь дрожит! Ему холодно! Ну, папочка! Ну, можно? Я тебя так люблю, так люблю!
И девочка крепко прижала котенка к груди.
-Анютка, ты понимаешь, что нельзя подбирать каждого встречного котика! - уже нервничая, произнес папа. - Да и Эрка его съест. Вот возьмёт твоего Ваську за шиворот и ам... А почему Васька? - вдруг спросил он у дочки.
Анютка серьезно посмотрела на отца.
-Вася сказал, что его так зовут.
Отец удивленно покачал головой. - Да ты у меня просто фантазерка! Вот попрошу маму, не будет она тебе Булычева на ночь читать. Лучше дай-ка мне этого бродягу.
-А ты его Эрке не отдашь?
-Нет, - вздохнул папа, вертя в руках орущий со страха рыжий комочек. - Эрка, сидеть! Сидеть, кому говорю! Вот только что скажет мама?
-Мама скажет: "Боже мой! Только этого нам и не хватало!" - раздалось у них за спиной. Папа с дочкой обернулись - перед ними стояла мама в теплом халате, но в тапочках на босу ногу.
-А я то все жду у окошка, когда они выйдут, - сказала мама, улыбаясь, - их нет и нет. А они, оказываются, котов разглядывают.
-Мамочка, это хороший котик, - торопливо заговорила Анютка, глядя на маму. - Он такой несчастный. Мне его жалко.
-Знаешь, - вдруг задумчиво и тихо сказал папа маме, передавая ей котенка в руки. - Мне его тоже жалко.
-И тебе?
-Да. Ты внимательно посмотри на его глаза.
-Глаза как глаза. Немного больше обычного и зеленые. Обыкновенные кошачьи глаза.
-У него зрачки не двигаются. Не реагируют на свет, - пояснил папа. - Он слепой.
***
То, что я слеп, в привычном понимании этого слова, я понял не сразу. Едва глаза мои раскрылись, вся Вселенная поделилась для меня на чёрные и белые пятна. Большего я различить не мог.
Однако, сознание мое, тем не менее, постепенно, по крохам, впитывало в себя информацию об окружающем мире. И если, поначалу, блуждая по квартире моих новых друзей, я постоянно натыкался на стены, чьи-то ноги или собаку, то это лишь от недостаточного опыта владения телом. Постепенно обживаясь на новом месте, я сроднился с новыми для меня чувствами. И сознание мое стало оттаивать. Словно некоторые способности, обитавшие во мне, дремали до поры до времени, а тут пришло им время проснуться.
В самом деле, кошки - удивительные существа! Например, я слышал запах хозяйки, когда она только подходила к подъезду. Хозяйка едва лишь доставала ключи от двери, а я уже знал, что вкусненькое припасено у нее в сумке. Правда, справедливости ради надо отметить, когда я ковылял к двери, я частенько натыкался там, на большое лохматое существо с неприлично терпким запахом псины. Это существо называлось Эркой, и она, как и я, торопилась встретить хозяев. Лохматая Эрка неоднократно посягала на целостность моих лап и ушей, а посему была мною проучена. Только когда расцарапанный до крови собачий нос зажил, в доме воцарилось относительное спокойствие. Впрочем, чего лукавить - с собакой мы жили дружно, и подчас она мне часто помогала.
Это лишь так говорят - "живут, как кошка с собакой", подразумевая под этим вечные ссоры и раздоры. В жизни всё происходит проще. Вынужденные жить в ограниченном пространстве, животные почти всегда находят общий язык.
Итак, я прозрел. Прозрел не глазами, но разумом. Ведь разум наш, будь он заключен в самые неудобные и непостижимые обстоятельства, всё равно будет работать и развиваться. Правда, тут требуется непременное условие - чистота помыслов. Без этого личность может впасть в регресс и лишь навредить себе и близким. Мой разум стремился к Свету, и мир вокруг меня, постепенно, расширил свои пределы. Включались механизмы переработки информации путём осмысления, и в этом процессе глаза мои участие не принимали. Работал исключительно разум. Поэтому не удивительно, что большинство людей, закрученные суетой жизни, повседневными заботами и хлопотами, не могут освободить своё сознание. Более вдумчиво посмотреть на те вещи и процессы, что кипят рядом и подчас, имеют значительное влияние на них. Они бы постигли, что мир наш многообразнее и ярче чем кажется.
Ведь вместе с нами живут другие, "тонкие" существа. Они - прямые продолжения нас, наших грез, радостей, пороков, мыслей. Они Тени людей давно умерших, а так же зеркальное отражение чувств живущих.
Тени людей такие же разные, как и люди, что породили их. Одни могут быть добрыми и домовитыми - это в основном отражения наших далеких предков, пращуров, чуров. Их еще называют по старинке "домовыми". Они могут реагировать на наши положительные эмоции, радоваться вместе с нами в дни счастья и грустить в дни неудач. Чуры тайком заботятся о нас, помогают вести хозяйство, содержать дом в чистоте, отгоняют хвори от порога. Но живут они только в тех домах, где потомки не забыли о своих корнях - пращурах, где люди стараются не творить зла другим и жить по совести, хотя это самое сложное в нашем жестоком мире.
Другие, наоборот, злые нави. Это - порча, паразиты на чужом горе. Им не дано было ещё при человеческой жизни сострадать, приходить на помощь в трудный час. Всё на что они были способны - завидовать, злорадствовать и творить пакости. После прохождения земного пути, их Душам не дано подняться в Мир Света. Как говорят: "рад бы в Рай, да грехи не пускают". Не заслужили они и новых воплощений, даже в тела животных. Это больше всего относиться к убийцам и лиходеям. Только одно остается их Теням - бродить неприкаянными по свету и медленно таять, как снег на солнце, пока вовсе не испаряться.
И только подпитка энергии от тела живого человека - единственное, что может поддержать их никчёмное существование.
Эти призрачные энергетические вампиры - настоящий бич современных городов. Они, как пиявки, рады подпитаться от любого человека, особенно им лакома энергия порока. Они есть почти в каждой квартире, в каждом углу, где живут люди, щедро расточающие духовную энергию. В большинстве своем это деградирующие личности, пьющие, скандальные, жадные и жестокие люди. Ощущая подсознанием острую нехватку энергий, такие люди сами становятся энергетическими вампирами. В их присутствии становиться "тесно дышать". Они подозрительны, эгоистичны, любят ныть, поплакаться на жизнь, посплетничать о родственниках, позавидовать черной завистью. Это от них летят черные мысли, черные взгляды, засоряя окружающее пространство, отрицательно сказываясь на здоровье людей. Я помню одну пожилую женщину. Она пришла в гости к моим Друзьям. Рот её улыбался, а глаза оставались злыми и настороженными. Черные искры летели из них, словно пыль из сломанного пылесоса! Помню, как она протянула свои жилистые руки к Малышке, желая обнять мою Любимицу. Девочка, очевидно, почувствовала что-то, и отстранилась, а женщина обидчиво поджала губы. Злая, черная река потянулась от неё к девочке. Тогда я подкрался к женщине и неожиданно, что есть силы, ударил её лапой по ноге. Раздались охи, причитания и поспешные извинения моих изумленных Друзей, но река злобы отвернулась от девочки и с силой обрушилась на меня. Но я сумел с ней справиться. Нужно только мысленно представить между собой и злобой сверкающее зеркало, и все худое сторицей вернется к тому, кто его послал.
Больше этой женщины я в нашем доме не видел.
Подобных людей, нави, ценят больше всего. Из их квартир ползут к соседям хуже тараканов, осваивают новые места.
Я этих паразитов научился "видеть" в первую очередь. Произошло это задолго до случая с той женщиной. Я лежал в ногах своей Любимицы, и дремал. Девочка что-то рисовала фломастерами в детском альбоме. На улице был обыкновенный серый, осенний день. Старшие, родители Малышки, гремели сковородками на кухне и о чём-то разговаривали. Всё было спокойно, привычно. Вдруг холодная дрожь пробежала по моей спине. Словно кто-то быстро провел холодной рукой против шерсти. Я открыл глаза, но белёсый туман плотно застилал их. Неприятное ощущение не проходило. Шерсть на холке у меня сама встала дыбом, в сознание плеснула неприятная волна предчувствия.
Малышка моя вдруг отбросила фломастер, и как-то уныло хныкнув, легла рядом со мной. Я всей душою метнулся к ней, на её возглас, и тут по настоящему, увидел всё.
Я увидел девочку. Вернее не её саму, а светлый контур вокруг тела. Биополе непрерывно, мягко пульсировало розовым цветом, в такт дыхания девочки. А потом я заметил серый комочек сидящий у неё на голове. Этот комочек подмял под себя ауру и, словно через трубочку, высасывал энергию моей Любимицы. При этом комочек издавал кряхтение и причмокивание.
Чтобы ни пугать Малышку, я, мурлыча, придвинулся к ней и стал ласкаться. Это заинтересовало девочку. Она протянула ко мне ручки.
-Васенька! Соскучился? Хороший, хороший котик... - Любимица стала гладить меня по шерсти. Я плавно скользнул головой по её плечу и незаметно для девочки ударом лапы смахнул с неё серый комочек. Потом прыгнул на него сверху и прижал своим телом к полу. Навь - вампир заверещала подо мною, словно ошпаренный кипятком, но его яростного предсмертного визга никто, кроме меня, не слышал. Это был ужасный, мерзкий визг, продирающий насквозь. Мне показалось, что шкура моя лопается, глаза выходят из орбит. Я некоторое время, физически, собственной шкурой, ощутил тот жгучий огонь, что пожирал навь изнутри. От боли я потерял сознание.
Очнулся я от ласковых прикосновений Любимицы и тревожных голосов родителей. Им показалось, что я умер. Девочка заплакала, и родители поспешили её успокоить. Они тоже гладили, рассматривали меня. А на том месте, где я придавил серый комочек к полу, образовалось едва заметное темное пятнышко. Вот и всё, что осталось от злобной Тени, когда закончилась его энергия!
Я целый день приходил в себя от шока, полученного в схватке с вампиром. Ночью я забрался к Малышке в кровать и улегся возле её головы, рядом с тем местом, где было повреждено её биополе. Всю ночь я своим внутренним теплом грел это место, к утру биополе восстановилось.
В дальнейшем я научился куда ловчее уничтожать серых вредителей, время от времени проникающих в наш дом. Но главный бой в моей жизни был впереди.
***
На следующее утро, папа и мама, как обещали, собрались в гости к бабушке. Бабушка жила за городом, у реки. Анютку одели тепло - на улице стояла сырая, промозглая погода. Собрали сумки, мама взяла дочку за руку, папа пристегнул к ошейнику собаки поводок.
Слепой кот, почуяв разлуку, крутился у самых ног хозяев. При этом он громко мяукал и дергал от возмущения хвостом.
-А мы Васю с собой возьмем? - спросила Анютка, поглаживая кота по голове.
-Нет, солнышко, - ответила мама. - На улице холодно, Вася замерзнет.
-Мы вечером вернемся, - успокоил дочку папа. - Еда у него в миске есть, вода тоже. Ничего! Пусть за хозяина остается, квартиру охраняет.
И дверь за ними закрылась.
Кот потоптался на одном месте, томимый неясным предчувствием, и улегся прямо на коврик у порога. Там он лежал целый день, не вставая с места, не притрагиваясь к пище.
Входная дверь открылась, как и было сказано, вечером.
Но пришли только папа и собака. Мамы и Анютки с ним не было.
Кот поднялся со своего места, тревожно мяукнул.
Папа, даже не взглянув на него, медленно отстегнул поводок от Эрки, зашвырнул его в угол и, не сняв с себя пальто, прошел в комнату. Плечи его сутулились, губы дрожали. Кот последовал за ним. Папа подошел к бару, открыл дверцу, достал плоскую бутылку, от которой резко и неприятно пахло, налил в стопку, залпом выпил и хлопнул дверцей бара. Потом, обмяк, рухнул в кресло, закрыл лицо рукой. Кот запрыгнул на широкий подлокотник кресла, стал тихо сопеть. Папа растерянно погладил его рукой, потом достал из кармана пальто мобильный телефон.
-Алло, милая, - тихо сказал он, - Как там Анютка? Температура не спала? Нет... Врачи сказали хоть что-то новое? Нет... Значит, кризиса не миновать. Да... Билеты я купил. Выезжаю через два часа. Конечно, я уже со всеми созвонился... Лекарство будет, не беспокойся, лишь бы Анюточка... Да, любимая. Я буду сильным. Целую. Я тебя тоже люблю...
Папа отложил телефон, взглянул на часы.
-Боже, как тянется время, - пробормотал он. - Эх, Вася, Вася. Плохи дела...
Кот шагнул с подлокотника ему на колени и громко замурлыкал.
-Ишь ты, - слабо улыбнулся папа, - значит, правда все чувствуешь. Жалеешь... Хороший мой...
Кот поднял голову и потерся о его холодные ладони. Мурлыканье его перешло в спокойную монотонную песенку. Через некоторое время папа расслаблено откинулся в кресле и задремал. Вместе с ним уснул и кот.
***
Но мой разум не спал. Покинув телесную оболочку, я метнулся к спящему Другу и слился с его сознанием. Весь прошедший день, событие за событием, развернулся передо мной.
Сначала все шло хорошо. Друзья, вместе с Любимицей, благополучно добрались до небольшого домика, стоящего прямо на берегу узенькой речки. Они вошли в дом, и некоторое время были там. Это время было отмечено исключительно теплым и светлым промежутком течения мысленной энергии. Затем из дома вышла Любимица и стала играть во дворе. Потом она спустилась к речке. Возле берега стояли старые, деревянные мостки. Девочка взобралась на почерневшие от времени доски и стала смотреть на воду. Вдруг она поскользнулась, неловко взмахнула руками и упала в воду. Жалобный крик одновременно вырвался из груди у нас обоих. В падении Любимица ударилась головой о доски, прибитые к мосткам, и стала медленно погружаться в ледяную воду. В это время из дома вышли родители. Они позвали девочку, потом стали искать, потом увидели...
Скорая помощь приехала только через полчаса. Все это время папа и мама тщетно пытались привести ребенка в сознание. Ранка на виске, полученная при падении кровоточила немного, но расплывалась страшным синяком. Врачи на месте локализовали рану, вкололи укрепляющее, и увезли девочку вместе с мамой в больницу.
Мгновением позже я снова был уже рядом с Любимицей. Она лежала в маленькой палате под теплым одеялом. Пот стекал по её личику. Рядом сидела заплаканная мама и платочком вытирала дочке лоб. Врач сбоку устанавливал капельницу. Словно тяжелые камни упали его слова: "Состояние критическое. Жар. Возможен кризис..."
Я видел, как биополе девочки постепенно меняло цвет с ярко радужного на темно-зеленый, серый. Оно словно остывало вместе с простуженным организмом девочки. Энергия с жизнью, медленно, капля за каплей, истекали из нее...
Больше я не медлил ни секунды. Собрав все силы, что были во мне, всю энергию, я потянулся к Любимице и накрыл собой её тело. Я словно превратился в светлую, теплую волну и растёкся по каждой клеточке самого любимого и дорогого для меня существа на этом свете.
Растекся полностью, без остатка, ничего не оставляя себе...
***
Через час папа проснулся от жалобного поскуливания собаки. Эрка терлась у его ног и шевелила носом неподвижно лежащего на полу кота. Тот лежал спокойно, но как-то странно, словно поломанная игрушка. Папа отогнал собаку и дотронулся до кота рукой.
-Васька, ты чего? - удивленно спросил он, настороженно щупая рыжую шерсть. - Вася...
Тут резко и громко зазвонил телефон. Папа вздрогнул и оглянулся. Взял аппарат в руки.
-Да, любимая... - растерянно проговорил он. - Что ты говоришь?! - вдруг вскрикнул он. - Анюточка! Милая, я тебя слышу! Дочка моя любимая! Все хорошо? Сейчас, сейчас я к вам приеду... Васю взять? Васю... Нет, Анюточка, Вася пока не может к тебе приехать, он... Он крепко спит. Да, потом, потом. Целую. Я тебя люблю! Скоро буду...
Положив телефон, папа нежно взял Ваську на руки. Голова и лапы кота безжизненно свесились. Папа ещё раз погладил его по взъерошенной шерсти и осторожно закрыл ему большие, зеленые, но уже пустые глаза.
***
Вот на этом, пожалуй, все и закончилось. Жизнь земная пронеслась у меня перед глазами и исчезла. Не важно, в каком обличии она была прожита, важно как она была прожита. Важно, что теперь я смело могу заявить Творцу, что творения его прекрасны. Что Жизнь продолжается. Что смерти нет, а есть Воля и Стремление к Свету.
А теперь мне пора идти.
Куда, скажите мне? Сюда, в эту дверь? Но это же... Это значит я возвращаюсь? Я снова допустил ошибку? Нет? Тогда, что же?
О, я понимаю! Как это прекрасно! Я возвращаюсь...
***
Маленькая девочка сидела на диване в своей комнате. Она рисовала цветными фломастерами в альбоме пушистого рыжего кота с зелеными глазами. У ног её вертелась большая, старая собака и время от времени поскуливала, приглашая девочку поиграть. Лицо у девочки было сосредоточенным и спокойным. Лишь небольшой шрам у левого виска едва заметно подёргивался.
-Не сейчас Эрочка, - серьёзно говорила девочка, отстраняя от себя лохматую морду с печальными глазами, - вот я дорисую, потом...
-Анюточка! - позвала девочку мама. - Что ты делаешь?