вчера смотрел на лампочки в гостинной,
и три из четырёх перегорели, -
на теле стало меньше белых пятен,
где не ступало что-нибудь твоё
твоя расчёска, фен и полотенце,
головоломка трусиков и запах -
всё это просто атрибуты жизни,
необходимый признак бытия
как странно быть за столько километров,
за столько денег, за другого друга,
когда неясно, что случится за год,
и кто за всё ответит, если что
я, например, плевать хотел на время,
на световые годы расстояний
от первой буквы до последней точки
нас заменили временно слова
от А до В - кусочек алфа-вита...
мы по-немецки - все с заглавной буквы,
зачем? как различить теперь заслуги
и важность наших собственных имён?
в начале было слово, знак и цифры,
потом обрывки взглядов и касаний,
мы научились пользоваться светом,
чтоб продолжать наш странный симбиоз
непостижимо, как из неподвижной
вольфрамовой воздушной завитушки,
такой же тонкой, как твоя ресничка,
исходит столько света на меня
секреты этой маленькой пружинки
запаяны в стеклянном хрупком шаре,
и остаётся только ждать и думать,
какие токи сквозь неё бегут
а в это время гаснут дни недели, -
я твёрдой кнопкой выключаю будни,
потом перегорают выходные,
щипящие как уголь под водой
(а под водой я был позавчера...
нырял, плескался, гадкий как утёнок,
и, выбравшись на берег по-собачьи,
отряхивал искрящуюся шерсть)
но в жизни наступает понедельник,
и я, провинциальным копперфильдом,
под близким и до рези ярким светом
из круглых женщин достаю крольчат
вяжу узлы, угадываю карты,
распиливаю дамочек на части,
вытаскиваю ленты и монетки
бесшумно растворяю в кулаке
монет немного, но на жизнь хватает...
тем более, купить её нетрудно,
моя, так та совсем немного стоит,
хоть часто норовит подорожать
издалека помахивая веткой
последний день весны уходит в лету,
а летом может статься что угодно,
с такими непоседами, как мы
жизнь - это ветка, по-латыни vita...
я за неё цепляюсь обезьяной
и, в сумерках прищурившись на небо,
уже хочу, чтоб наступила ночь
но даже самой новолунной ночью
закрыв глаза, на слух, на вкус, наощупь
мы обнаружим много белых пятен,
как будто в мире слишком яркий свет