Я познакомился с ним ранним утром. То есть, действительно ранним, - тогда я только-только ехал устраиваться на работу, а так как ехать из моей глуши было далеко, то я не ложился. Утром заправился несколькими чашками крепкого кофе и благополучно отчалил. Было холодно; порывы уже пахнущего весной, но еще колюче-зимнего ветра трепали мои волосы, заставляли меня недовольно хмуриться. Пришлось поднять воротник пальто и закутаться поплотнее в шарф. Я что-то ворчал под нос и переминался с ноги на ногу - все-таки я слишком люблю тепло, зима для меня становится воистину смертельным этапом жизни.
Я приехал на трясущейся электричке в город: народа почти не было, а с теми неудачниками, которым, как и мне, пришлось ехать так рано, мы разделили скромный водянистый кофе с крепкой сигаретой на вокзале. Понимающе-сочувствующе, с зевками, посмотрели друг на друга и разбрелись кто куда.
В метро было не лучше. Засыпающие и вечно норовящие упасть зомбо-люди, которые смотрят сквозь тебя, спутанная дрема под звуки металлического голоса, объявляющего станции. Хорошо, что редакция находилась недалеко от станции. Сев прямо на поручень перехода и сонно смотря на здание, я лениво курил, когда почувствовал на себе его взгляд.
Спросонья я сначала даже было и не понял, кто на меня смотрит - вокруг прибавилось людей, они стояли в таком же затяжном затупе, как и я, не понимая, что они, собственно, делают тут в такое время. Наверное, проще было бы подумать, что это хиппи - по крайней мере, его длинные русые волосы были стянуты кожаным шнуром на лбу, а сам он переминался с одной на другую босых ноги. Так странно. Будто по велению кисти какого-то художника-сюрреалиста тут появился этот совершенно персонажный человек.
Именно, что персонажный - парень словно сошел со страниц какой-то книги, про цветы, мир и любовь, расту и прочие радости вольной от окружающих жизни, я, кажется, даже на миг позавидовал ему - так невозмутимо он смотрелся.
У него были необыкновенные глаза. Полупрозрачные и пронзительно-голубые, как горная вода, наверное. Странные глаза. Снова что-то нечеловеческое, нереально-персонажное. Я вздрогнул, когда понял, что эти глаза с внезапной внимательностью наблюдают за мной. Ведь не каждый же день, да еще и с самого раннего утра, вы вдруг обнаруживаете, что кто-то пристально, внимательно-педантично, с большим упорством наблюдает за вами, не правда ли?
Он тоже курит - я приметил это с почти удовлетворением, когда его натруженные, узловатые пальцы поднесли самокрутку к губам, в очередной раз. Пальцы, эти пальцы. Я слишком привык обращать внимание на глаза и руки, порой меня даже больше ничего не волнует, словно только два этих признака определяют внешность человека. И голос, наверное.
Мне сразу же представилось, какой у него может быть голос. Глубокое сопрано? Соловьиная трель? Бархат?
Какая у него жизнь? Как его зовут? И, черт побери, почему он смотрит на меня так пристально?
Я начал беспокоиться и нервничать. Неловко облизал пересохшие губы, снова закурил, поправил мешающий воротник - сдвинуться с места было невозможно, я словно бы прирос, просто напросто примерз к этому месту! Вдруг парень резко-плавно так, практически незаметно, сдвинулся с места в мою сторону, в какие-то несколько шагов преодолев расстояние между нами.
Его руки легли на мое лицо, а сухие губы мимолетно коснулись щеки. Он улыбался.
- Иисус любит тебя, - его голос был шелестом осенних листьев.
После встречи с ним мне порой казалось, что он мне то ли приснился, то ли он сам и был этим Иисусом. Сам я атеист, человек сугубо неверующий. Но чем-то этот странный парень заставил меня верить. Во что - сам не знаю.