Этот ресторанчик выделяется из себе подобных. Он затерян во дворах старой Москвы, но его знают. Столики здесь заказать очень просто и недорого, но в один из дней месяца он открыт только для "своих".
Я - "своя".
Не могу не придти.
В такие вечера чувствую себя мазохистом, посыпающим рану солью.
Боль...
Только боль и память помогают еще как-то справляться с дурным сердечком.
Боль и память...
Память и боль...
Две сестрички.
Когда близняшки, когда антагонисты. В этом ресторанчике можно найти обеих. Кто сегодня?
Неброская вывеска, тяжеленная дверь. Пружину намеренно затягивают до упора.
- Простите, но ресторан сегодня закрыт. - передо мной вырастает охранник.
- Знаю. Вечер.
Он замечает темный значок на лацкане пальто и отступает в сторону: - Здравствуйте. Помочь?
- Нет. - спускаюсь вниз, в зал. Сегодня здесь нет яркого света. Здесь полутьма. И свечи... много свечей. Музыка тихая, легкий фон, чтобы не дать гробовой тишине подавить. Вежливо помогают снять пальто.
- Столик?
- Меня ждут. За тринадцатым.
- Хорошо.
Тринадцатый - темный столик в самом дальнем углу. От лестницы разглядеть его нереально, но я знаю, что она там.
Она меня ждет...
Идешь туда и инстинктивно ступаешь мягко, чтобы шагов не было слышно, чтобы не взорвать эту тишину диссонансом стука каблуков.
Нельзя...
- Привет.
В ответ легкий кивок, мол, привет. Она никогда не отвечает на приветствие. Она одна, но воспринимаешь по-разному.
Каждую встречу.
Усаживаешься...
Перед ней рюмка водки, в тонких пальцах зажата сигарета.
Молча двигает к тебе пачку с зажигалкой и ты закуриваешь. Ведь не куришь, но сегодня и сейчас можно.
Крепкие.
Только зеленые глаза внимательно наблюдают. Каждый раз так наблюдают... Не поперхнусь ли.
Не поперхнусь.
То, что не курю, не значит - не умею.
Она чуть улыбается в ответ. - Пришла.
- Не могла не придти, Мори. - стряхиваю пепел в пепельницу.
Ясно кто из них сегодня.
Наше странное знакомство продолжается так давно, что уже и не помню откуда взялась эта женщина. Откуда взялся этот ресторанчик. Хорошо знаю почему стала "своей".
Только вот остальным не желаю стать "своими".
Она одевается всегда только в черное. И всегда приходит раньше меня.
Всегда.
Как бы рано не пришла, она уже здесь.
Неторопливо курит сигарету за сигаретой и пьет водку, не закусывая.
И не пьянеет.
Всегда трезвая.
- Я знаю.
- Выпьешь?
- Да.
Передвигает рюмку ко мне. Себе наливает вторую.
- Как обычно.
Молчаливый кивок в ответ.
Мой...
Да.
Выпью.
Две рюмки поднимаются одновременно.
И не чокаясь...
Гадость.
Она пьет за убитое счастье, я - за несбывшуюся любовь.
Приплюсовать одно к другому и за знаком равество получится "недоверие".
За все это пьют молча.
Надо бы стоя, но хватит того, что мы никогда не чокаемся.
Память не чокается.
Рюмки "дзынькнут" только при последнем тосте - за одиночество.
Ибо это - постоянство.
Это величина константа...
Ее.
Мое.
Каждого из присутствующих сегодня.
Одиночество...
Остывшая душа...
Мерно бьющееся сердце...
В такие вечера возникает мысль, что ты давно мертва. Живешь по привычке. Радуешься.
Общаешься...
И только боль, боль прошлого доказывает тебе обратное.
Но душа остывает.
Притупляет боль...
И что остается?
Помнить?
Верить?
Ждать?
Зачем?
Все это - зачем?
Чтобы раз в месяц придти сюда. Выпить водки в странной компании, выкурить полпачки сигарет. Разговора как такого нет... но он есть.
Чувствуешь.
Слышишь.
Другим не дано.
Дата постоянна и не зависит от дня недели.
За эту дату - не выпить - грех.
При любом раскладе за знаком равенства будет "недоверие".