Пусть гаснут лампы, пусть мне говорят:
"Окончился спектакль", пускай со сцены
Сквозит беззвучной серой пустотой,
пусть предки молчаливые мои
Меня покинут. Женщина. И мальчик
С косыми карими глазами, пусть...
Я остаюсь. Тут есть на что смотреть.
Райнер Мария Рильке "Дуинские элегии. Элегия Четвертая"
Глава 1. Мулсантир и друзья с сомнительным прошлым.
Зеркала - довольно загадочные конструкции. Это только кажется, что они отражают то, что есть на самом деле. Какое оно вообще "это самое дело", разве такое, какое видится в зеркале?
В первую очередь оно отражает отношение, которое всегда можно изменить.
Изнутри зеркала с насмешливой ухмылкой смотрела высокая молодая девушка с глазами цвета морской волны. Они не были голубыми, но они и не были зелёными. Четко очерченные линии лица, изящные форменные губы и небольшой нос. Бледная кожа фарфорового оттенка - в детстве девушка случайно перепутала яд с парным молоком, с тех пор и получила неплохое сопротивление ядам и бледную кожу. И ещё волосы цвета заходящего солнца.
Эта девушка ненавидела стереотипы и потому, будучи от природы зеленоглазой и рыжей, делала всё, чтобы сместить эти оттенки в другую сторону.
Звали её Ласса Блэйк. Ласса - имя, похожее на просвистевший хлыст.
В театре "Вуаль", где Ласса зеркальная и Ласса настоящая изучали друг друга, кипела жизнь. Когда-то им заведовала Белая Леди - Лиенна, загадочная и грустная женщина. Но Блэйк так и не смогла с ней познакомиться - когда они пришли туда, Лиенна была уже мертва. Но обо всё по порядку.
Девушка путешествовала не одна. Первой, кого она встретила на своем пути, была Сафия - красная волшебница из Тэя. Ну и её, эмм, летающий шедевр-гомункул по имени Каджи, который выполнял в партии роль вора. Для Лассы, очнувшейся в кургане с ужасной болью в груди, Сафия всегда была загадкой - смуглая кожа, миндалевидные глаза, редкие улыбки и зачастую сосредоточенное выражение, как лица, так и разума. Впрочем, любопытной Лассе, умеющей непостижимым образом добывать информацию у кого-угодно, не стоило большого труда склонить волшебницу на свою сторону.
Ганн-из-Грёз. Брошенный на произвол рашеменских духов каргово отродье из города "в котором по камням течет вода". Эти камни - всё, что он помнил. Как он выжил, как он рос - всё этого оставалось за кулисами того великого спектакля одного актёра, который он играл. Когда викларан (ведьмы, правящие в Рашемене. Ласса имела дело с ведьмами, которые заведовали Мулсантиром. Этакие градоначальницы) дали ей право вызволить любого узника из местной тюрьмы, то её выбор остановился на Ганне из-за того, что остальные предпочли отсидеться в опасные времена. Ганнаев как раз "погрузился в расслабляющий сон", а она "пришла и всё испортила". Заставить его идти было невозможно, потому чернокнижнице пришлось включить всё свое женское обаяние, чтобы заставить высокого пройдоху с серовато-синей кожей сдвинуться с места. Не то чтобы она испытывала к нему симпатию - скорее ей просто были необходимо любые союзники. Однако это не помешало Ганнаеву ломать голову над тем, что же больше привлекло в нём героиню с Запада - аристократичное( по его собственному мнению) лицо, обрамленное длинными, казавшимися чуть влажными волосами, томный взгляд, претендующий, но недотягивающий до похотливости, или же высокий рост и своеобразный оттенок кожи.
И, конечно, Каджи, который так и любит стянуть что-нибудь у "безмозглых созданий".
Ласса усмехнулась, вспомнив про каждого из своих компаньонов, накинула черный плащ, ею же зачарованный, и незаметно выскользнула на улицы Мулсантира. Она не знала, куда идёт и зачем, ей просто хотелось пустоты. И тишины.
Рашеми поглядывали на неё с недоверием и даже каким-то презрением. Они были суровы и консервативны, она же одним своим присутствием вносила дисгармонию в природу их тихого городка. Экстравагантная аасимарка любила выделяться - не рыжие и не красные волосы непостижимого оттенка из спектра кроваво-кораллового цвета, бирюзовые глаза, броня-мантия, сделанная из материала, смахивающего на драконовую кожу и открывающая ноги в тяжелых горгулевых сапогах. Строго одетые викларан не взлюбили её сразу же, хотя и нелюбовь проявлялась у всех по-разному. Казимика Вадой говорила о ней так, как о девице легкого поведения и лишь взгляд главной ведьмы Шевы запрещал потоку ругательств выплеснуться наружу. Шева же... Скорее мирилась и терпела, за неимением лучших вариантов. Ссориться с чернокнижницей, от которой исходили лучики опасности, она не имела никакого желания.
- Эй! - откуда-то взявшийся нервный мужской голос вывел Лассу из размышлений. И из себя тоже.
- Меня зовут по-другому, - зло ответила она.
- Простите, чужестранка. Викларан хотят видеть тебя, - появившийся пред ней объект был берсерком, совершенно ничем не выделяющимся из основной массы народа. Кажется, он охранял самую вспыльчивую из викларан - Казимику.
- Так тому и быть. Скажи им, что я приду завтра.
- Они требовали сегодня, - настаивал берсерк. - В противном случае мне придется доставить тебя силой, чужестранка.
Ласса глубоко вздохнула, подавляя желание спалить его ужасающим ударом серы, и пошла по направлению к храму Троих, где и был штаб викларан.
Ни Шевы, ни Кати не было. Лассу поджидала Казимика с уже приготовленной физиономией, демонстрирующей отвращение и презрение.
- Вы хотели видеть меня? - с холодным выражением глаз спросила Ласса.
- Добрый вечер, милочка, - начала Казимика. - Я не хотела тебя видеть, просто в нашу первую встречу, - лицо Казимики под маской исказилось и стало ещё более некрасивым, - не были обговорены сроки твоей...кампании. Я выражу волю своих сестер и жителей, если скажу, что у тебя есть неделя, чтобы разобраться с богом медведей у наших ворот. В противном случае, мы сами тебя выставим ему на съедение! - в последней фразе слышалось даже какое-то ликование, словно Казимика совершает великий подвиг, спасая если не целый Фаэрун, то его половину.
Прекрасно. И так прошёл день с их первого предупреждения, и знакомства, если это, конечно, можно так назвать
Ласса приподняла бровь и сделала реверанс:
- Вы удивительно любезны, миледи. Приму к сведению особенности вашего гостеприимства. Я так полагаю, это всё. Я могу идти?
- Да, и поскорее! - почти выкрикнула Казимика. - Егор, проследи за ней.
- К чему такое беспокойство? Я прекрасно могу постоять за себя, спасибо за заботу, - парировала Ласса.
- И не надейся, чужеземка. Я беспокоюсь о жителях, а никак не о тебе, - фыркнула ведьма.
"Вот тебе и тишина с пустотой", - подумала Ласса.
- Извините, но я хочу сказать, чтобы ты не обижалась на Казимику. Она не любит чужеземок. Особенно таких, как ты.
- Таких красивых? - усмехнулась Ласса, пока Егор по пути охранял жителей от неё. Впрочем, все жители давно сидели по домам, забаррикадировавшись.
Берсерк был очень молод, наверное, поэтому он чуть покраснел, что дико развеселило аасимарку.
- Ну что же, хоть это был скорее конвой, но спасибо, что проводил слабую беззащитную девушку, - улыбнулась Ласса, вспоминая про моргенштерн на поясе, серп и цепь в рюкзаке, два коротких ножа в сапогах, кукри в рукаве...
- Ннне за что, - ответил Егор, запинаясь. - Если ты хочешь получать помощь, можешь прийти в нашу резиденцию - Дом Ледяного Тролля, это около храма Келемвору.
- Понятно. Я учту. Прощай, - и Ласса скрылась за дверью "Вуали", оставив берсерка стоять и думать, что было для него непривычно.
Всё же хорошо быть чернокнижницей. Одна заклинание - и берсерк не поймет, что с ним случилось и почему-то его так тянет к опасной чужеземке. Правда, день потянет - перестанет, чары имеют свойство рассеиваться спустя 24 часа. Но один день, вырванный из жизни телохранителя викларан - что может быть приятней этой маленькой победы.
Сафия пыталась уснуть. Недавние события совсем не укладывались в её привычный распорядок дня. Всё началось с того, что Нефрис - глава академии Тэя и по совместительству мать Сафии дала дочери в довольно краткой форме важное задание - отправиться в курган бога-медведя Окку в Рашемене и проводить лежащую там девушку к Лиенне - тёте Сафии. С чего инструктор Сафия должна бросать все дела, спасать какую-то чужестранку, вести её к Лиенне, для чего и зачем - на эти вопросы Нефрис ответить не могла из-за того, что была слишком занята. Как обычно. Потому Сафии пришлось молча и без колебаний выполнить то ли просьбу, то ли приказ матери.
Корчащаяся от боли аловолосая аасимарка немного удивила волшебницу, у которой не было таких студентов. Да и сами её страдания - даже в медицинской части академии не было ничего подобного. Что-то вроде сострадания внезапно проснулось в красной волшебнице:
- Я здесь. Лежи спокойно, сейчас всё будет хорошо.
- Кто ты? Где я?.. - прошептала аасимарка проникновенным голосом.
- Меня зовут Сафия. Ты находишься в Рашемене, в кургане бога-медведя Окку.
- Рашемен? - девушка с коралловыми волосами попыталась встать. - Это же в сотнях километрах от Берега Мечей. От Невервинтера.
- Я не знаю, как ты тут оказалась, наверняка вмешалась магия. Но я знаю, кто может дать ответ на твой вопрос, я провожу тебя к этому человеку.
- А почему я должна тебе верить?
- Хотя бы потому, что у тебя нет другого выбора, - Сафия повела бровью.
- Ты права, - вздохнула незнакомка. - Я не представилась - Ласса Блэйк. Но прежде чем мы отправимся, ответь. Кто послал тебя?
- Ты упрямая, - улыбнулась тэйка. - Это был мощный заклинатель из академии. Вернее, моя мать.
- А...
- Вот и погорим, как выберемся, - Сафия всучила Лассе короткий меч и они отправились искать выход.
Всё бы ничего, но по пути Ласса непостижимым образом поглотила дух волчицы, охранявшей курган. На вопросы о том, как она это сделала, чернокнижница, казавшаяся столь искушенной в своем ремесле, пожала плечами и растерянно обмолвилась, что испытывала какой-то разворачивающий внутренности голод.
Сафия поняла лишь одно - уходить надо быстрее.
- Что за...Выход заблокирован! - выругалась волшебница.
- Чудно. А что если попробовать его разрушить?
- Я понимаю, что мы с тобой владеем магией разного рода, но, видишь ли, выход заблокирован духами. Они поглотят любую магию и любое повреждение любым оружием.
- И что же ты предлагаешь?
- Их надо как-то умилостивить...
- Хозяйка! Смотрите, что я нашёл! - из темноты показалось существо, похожее на глиняного бесенка.
- Ух ты! Что это за существо? Твой фамильяр? - удивилась Ласса.
- Это Каджи, мой, хм, конструкт. Я сама сделала его из глины и дала ему жизнь.
- Симпатичный, - заметила Ласса, погладив довольного Каджи по голове. - А что ты принёс?
- Это из той части пещеры! Это мешочек и пара светящихся камушков!
- Каджи! Это же... Звездный сапфир и синий бриллиант! У кого ты их украл?
- Это был летающий ураган, но он был слепой и не заметил Каджи!
- Элементаль, - предположила Ласса. - Каджи молодец!
- В мешочке какое-то подношение. Возможно, если мы сожжем его, то умиротворим духов. Ласса, можешь это устроить? - не то чтобы Сафия не могла сама, но магам надо беречь энергию, в то время как у чернокнижников её в избытке.
- Легко!
Путь был свободен, до тех пор, пока...
- Кто отравляет воздух моей пещеры?! - прямо на выходе из кургана, как раз там, где начали появляться корни деревьев, говорящие о том, что поверхность близка, стоял полупрозрачный огромный медведь c ужасающим гребнем на спине и шкурой, которая переливалась, словно чешуя Лосося Мудрости.
- Это бог-медведь Окку, хозяин этого кургана, - только и успела прошептать Сафия.
- Мы пришли с миром, грозный дух, - тут же выдала Ласса. - И мы выражаем тебе своё почтение.
- Хорошее же почтение вы выражаете, убивая моих духов и грабя могилы! - прорычал Окку. Голос его резонировал с самим воздухом кургана. - И смерть будет достойным ответом вашему почтению.
Завязалась битва. Ласса призывала в неограниченных количествах темную энергию и белокостных скелетов, Сафия метеоритный дождь, а Каджи... А Каджи поддерживал их морально.
Окку не был убит, а всего лишь изгнан - когда его силы, сдерживающие урон от смертоносной магии, иссякли, он превратился в столп света и исчез.
Сафия и Ласса поспешили выбраться.
- Ах. Свет. Никогда не думала, что буду так рада ему, - очень тихо произнесла чернокнижница. - Сафия, что ты ищешь?
- Я же красная волшебница, а рашеми не особо уважают мою профессию. Позволь мне сменить своё одеяние.
- Да, конечно.
Теплого приёма в "Вуали" тоже не было - вместо него были лишь агрессивно настроенные коллеги Сафии.
- Это что, все твои ухажеры? - усмехнулась Ласса.
- Шутишь?! - возмутилась Сафия.
От Лиенны остались лишь дотлевающие останки. Впрочем, гнев Сафии и женская солидарность Ласса испепелили и тех, кто это сделал.
- Но зачем... - непонимающе шептала Сафия около останков своей тёти. - Для чего... И как они вообще нашли Лиенну, кто их направил?..
- Сафия, я сожалею о твоей утрате. - Очень тихо произнесла Ласса. - Обещаю тебе, что мы узнаем, кто это сделал. И его смерть будет в разы мучительней!
Красная волшебница выдавила улыбку:
- Спасибо. Мысль о мести будет греть, но всё же... Я хочу побыть одна.
- Понимаю.
Так Сафия и осталась наедине с останками Лиенны и своими мыслями, пока не услышала какой-то грохот и не почувствовала... какую-то угрозу.
Около выхода из "Вуали" стояла Ласса, окруженная тремя ведьмами в масках - викларан. Сафия подоспела лишь к концу разговора и поймала фразу Шевы Белого Пера:
- Но мы даём тебе привилегию выбрать любого из узников в нашей тюрьме. Если он поможет тебе отвести опасность, то получит свободу. Прощай, Ласса Блэйк. И постарайся разобраться побыстрее, иначе Мулсантир не станет укрывать тебя.
И они тут же исчезли, используя телепорт.
- Что это было?
- Окку возродился и пришёл мстить. Он за стенами этого города, ведьмы требуют разобраться с ним как можно быстрее, иначе они нас с тобой ему скормят. Но они сказали мне... нам "спасибо" за то, что мы избавились от их врагов - красных волшебников.
- Да уж, Ласса, с тобой не соскучишься... - протянула Сафия.
- А то! - подмигнула аасимарка с плохой репутацией. - Ладно, пошли в тюрь...
- Простите, милые дамы, мы случайно услышали ваш разговор! - к ним подбежало два странных планетара - мужчина и женщина. Женщина была с черными, как вороньи глаза волосами и такими же крыльями, мужчина был очень высок и крепок, крылья его были сероватого оттенка. Но больше всего его внимание привлекал шлем - это были два огромных оленьих рога.
- Подслушивать нехорошо, - проворчала Ласса.
- Но вы ведь ищите любых союзников в борьбе против бога-медведя! Мы поможем вам, - гордо заявила женщина. - Если вы поможете нам. В теневом плане Мулсантира находится наша сестра - Каэлин Голубка. Она в храме Миркула, он находится на том же месте, что и храм Келемвора здесь!
- А что вы сами не пойдете за ней? - осведомилась подозрительная Ласса.
- Это противоречит нашей вере! - прогремел мужчина. - Мы верим в Келемвора, а это не подразумевает паломничества в храмы богов смерти, которые были до него.
- Келемвор вовсе не такой кровожадный, как его предшественники, но зачем вашей сестре понадобился храм Миркула? - поинтересовалась Сафия.
- Понимаете, Каэлин... - вздохнула женщина. - Она отреклась от своей веры. Но не засыпайте нас вопросами - вам лучше спросить об этом у неё.
- Ладно, чего не сделаешь, чтобы получить союзников, - выдохнула Ласса. - Но это мы сделаем чуть позже.
Сафия не один раз прокручивала в голове события этого дня и пыталась, прежде всего, понять многое. Но один вопрос мучил её больше всего: что за человек, то есть аасимар эта Ласса?
"И что же в ней вообще такого?" - задавал тем же вечером себе вопрос Ганн.
Он не ожидал никаких перемен. Хождения по снам деревенских дочек от откровенной тоски привязали к нему роль рашеменского Дон Жуана, за которую пришлось платить определенными последствиями. А именно - тюрьмой Мулсантира.
История того, как он в ней оказался, была очень прозаичной. Старый знакомый Джанек, у которого он попросил ночлег, выдал его за пару золотых. Впрочем, главной целью была месть - старик считал, что из-за Ганнаева его дочь Аня повредилась рассудком.
С тех пор вернулась былая тоска. Обереги в камере Мулсантира не выпускали его за пределы собственного сознания. С одной стороны это было не так уж и плохо - можно было наконец разобраться в себе. Но куда девалось мужество покорителя девичьих сердец? Он был властен над своими снами, но всё же они были слишком туманной завесой, не подпускающей его разум к его душе.
Оставалось путешествовать в собственных снах, есть ту скудную еду, которую приносила тюремщица, изредка ругаться с ней и тосковать...
Что бы он ни думал, как бы себя ни убеждал - Ганнаев из грёз жаждал того момента, когда это заточение закончится. Ведь как такой вольный ветер может сидеть в каменной клетке?
И тогда пришла она. Романтическая половина Ганнаева изнутри запела что-то про комнату, озаренную светом, идущим от неё, а вторая...
- Ах. Кому ещё вздумалось трясти мою клетку?
- Я не ваш палач. Но могла бы стать вашим благодетелем.
- Моя благодетельница. И что же ты собираешься мне предложить?
- Свободу, - при этом слове Ласса заманчиво улыбнулась.
- Ты думаешь, что я здесь не по своей воле? - он пытался состроить полное равнодушие к этой девчонке с её предложениями, насколько только хватало артистизма.
- И тебе здесь нравится? - девушка повела бровью.
- А с чего ты взяла, что мне интересны твои дерзкие предложения?
- Тебе нравится...дерзость. Тем более женская. Иначе бы ты давно попросил меня уйти, - включилась в игру Ласса. Её начинал забавлять серокожий незнакомец.
- Ахх, осторожно, леди, иначе вас бросят в клетку за ваше обаяние и остроумие.
- Если и бросят, то я сделаю вот так, - Ласса слегка повела ножкой около начерченного символа, меняя его. Что-то чуть щёлкнуло, и энергия перестала щекотать нежную кожу аасимарки.
- Я мог бы и сам, - фыркнул он.
- Но ты же ничего не делал.
- Скажем так, у меня не было мотивации...
Старуха Тирзах тут же завопила, когда они показались из его камеры:
- Ты будешь проклята за то, что взяла его с собой!
- Не стоит так убиваться, что я ушёл с более очаровательной ведьмой. Надо было лучше следить за собой.
- Ты! - Тирзах ткнула пальцем в грудь Лассы. - Береги свой разум от этого отродья!
"Лучше бы он свой берёг от меня", - про себя подумала Ласса.
- Это тюрьма станет гораздо спокойнее без тебя, каргово отродье, - старуха не унималась.
- Ну-ну. Останешься без поцелуя!
Спокойную Лассу это немного вывело из себя и она "случайно" наступила Ганнаеву на ногу. Тот еле удержался, чтобы ничего не вымолвить.
Вот так был установлен характер их отношений. Прошли сутки, они почти не разговаривали. Сафия, увидев его в "Вуали", коротко кивнула в знак приветствия и больше интереса не проявляла, отдав своё внимание книгам. Ласса где-то пропадала целый день. А он всё не мог отделаться от той же навязчивой мысли.
Пока в дверь не постучали...
- Ганнаев, я хотела обсудить с тобой кое-какие тактические моменты, - Ласса не ждала, пока ей разрешат войти. Она просто стучала из вежливости и делала так, как хотела.
- Чем же может помочь знатной леди каргово отродье?
- Ты можешь помочь тем, что помолчишь и выполнишь то, что я скажу.
- Никакой демократии! - притворно всплеснул руками Ганнаев.
- Извини, - девушка пожала плечами. - Когда я тебя вытащила...
- Я сам пошёл с тобой.
- Хорошо, - выдавила чернокнижница. - Каким оружием ты владеешь?
- Коротким луком и копьем. Немного.
- Отлично. Я нашла в кургане Окку вот это, - Ласса извлекла из своей безразмерной сумки копье с металлическим древком и светящимся наконечником, от которого по кожу начинало пробирать холодом.
Ганн, взял его из её рук, про себя удивившись, что руки чернокнижницы были горячими, несмотря на ледяное копье.
- Холодный гарпун. Я слышал о нём. Благодарю, Ласса.
- Да что там, - она улыбнулась. - С броней сам разберешься, так? Касательно дистанции - держись как можно ближе.
- Я так очарователен, что тебе не хочется терять меня из виду? - просиял Ганнаев.
- Пф. Да мне просто надо, чтобы меня кто-то прикрывал, пока я колдую, - прыснула Ласса.
- Хороший ответ, - он казался несколько обиженным. - Мне подвластна магия природы. И она отнюдь не слабее твоей, чернокнижница.
- Но ты же не собираешься доверить защиту меня хрупкой Сафии. Ты же у нас самый мужественный, - а в глубине души Лассы пылал огонь, огонь безудержного смеха, так что ей чудовищным усилием воли приходилось свой ужасный хохот сдерживать, глядя на выражение лица Ганнаева.
- Уговорила.
- Как завидишь врагов, сразу же атакуй. Можно и магией, главное прикрывай меня. Завтра отправляемся в теневой план Мулсантира.
"Это ещё зачем?" - хотел было возмутиться Ганн, но Ласса его опередила:
- Поэтому надо набираться сил. Спокойной ночи, Ганнаев.
От того, как она произносила его имя, Ганну становилось немного не по себе. Было в этом что-то... Что-то саркастичное. Она недооценивала его, а что уж было ужаснее всего для его надутого самолюбия (которое скорее было обратной стороны медали огромной неуверенности) - не воспринимала как телохранителя, защитника. И уж тем более как мужчину.
"Думает, не справлюсь. Что же, на это мы ещё посмотрим", - подумал Ганнаев с небольшой долей злобы. И гораздо большей долей азарта.
"
- --
выбраться из кургана
- --
поговорить с Лиенной
- --
навестить тюремных узников
- --
разыскать Каэлин
- --
выяснить, где ведьмы держат Магду и остальную труппу
- --
поговорить со жрецом Келемвора
- --
разобраться с Окку
- --
..."
Ласса пощекотала пером, которым писала, верхнюю губу.
А что делать дальше?
Ей нравилось составлять списки дел, а потом гордо всё вычеркивать. Она также вела дневник, скрупулезно занося туда все события.
Вот только личные переживания она никогда никуда не записывала, зачастую не испытывая такой потребности. Но зачастую - не сейчас.
Было почти одиннадцать часов вечера, и она, переодевшись в легкую тунику, смахивающую на одеяния жриц Шаресс, как обычно писала что-то перед сном. Ей хотелось спать, глаза её словно кто-то насильно смыкал. Но её разум - он не хотел засыпать, словно ожидая чего-то.
Пустота и какой-то голод, едва утихший, но всё же существующий - она чувствовала его... Ей словно не хватало воздуха, но не такого, которым дышал весь Фаерун. Ей не хватало другого воздуха. Воз-духа. Духа. Дух...
"Аргх..." - громко выдохнула она и закашлялась, обхватив левой ладонью гортань.
Голова не просто кружилась, казалось, что спрессованный пепел забил её сосуды. Ласса впервые в жизни пожалела, что совсем не владеет навыками целительства. А ведь надо было...учиться.
Но уже слишком поздно.
"Поздно", - тупо повторила она и начала терять равновесие. Последнее, что она почувствовала - боль от удара головой о грубый деревянный пол.
***
"И где же Ласса?" - недоумевала Сафия с самого утра.
Ганн, стоявший рядом с Сафией, также недоумевал, что произошло с казавшейся им пунктуальной Лассой:
- Может у чернокнижниц так заведено - опаздывать?
- Вряд ли, к ней это никогда не относилось, - протянула красная волшебница. Внезапно её глаза широко раскрылись. - Ганн, а если с ней что-то...
Шаман и волшебница, больше не говоря ни слова, кинулись в комнату их лидера.
Лидер - это слово не очень подходило к аловолосой девушке, лежащей в так мало скрывающей тунике на холодном полу. Хоть в Рашемене и было лето, чужестранцам оно всё равно казалось холодным. И без того светлая кожа аасимарки стала ещё более бледной.
Но одно радовало Сафию и Ганна - грудь Лассы чуть вздымалась.
- Ласса! Проснись! - начала тормошить её Сафия. Аасимарка не реагировала. Она не реагировала на звуковые взрывы, булавки, иголки и даже на шоковый захват.
"Ей же холодно, если она ещё может чувствовать", - скользнула серебряной змейкой мысль в голове Ганнаева. Он, мягко отодвинув Сафию, поднял Лассу на руки, уложил на кровать и отправил Сафию поискать что-то тёплое.
Волшебнице не понравилось, что ей указывают, но, поймав себя на мысли, что это на благо Лассы, она скрылась за дверью.
Ганн же, мгновенно заставив себя уснуть, брёл к тайным уголкам сознания чернокнижницы.