Глава 2. Битва с Окку: до и In momento.
- Проснись, дитя моё, - слова, слышимые будто сквозь бархат, превращались в изящных кошек и ластились к лодыжкам и запястьям. С трудом открыв глаза, Ласса почувствовала, что лежит на такой мягкой постели, на которой она разве что не тонула. Напротив кровати стояло шикарное кресло, на котором, закинув ногу на ногу, сидела женщина, окутанная аурой чувственности и сексуальности, с роскошной фигурой и кошачьей головой.
- Я теряю ценную последовательницу, - покачала она головой.
- Шаресс, - тут же догадалась Ласса. - Зачем ты вызвала меня?
Полубогиня грациозно потянулась и промурчала:
- Чтобы отчитать тебя, плохую девочку.
- Но что я сделала не так?
- Ах, Ласса, тебе надо было поклоняться менее страстному божеству, - Шаресс тут же очутилась рядом с чернокнижницей и взяла её за подбородок. - Потому что я не прощаю такого. Ты отвергла таких мужчин, которые встретились на твоём пути. А в обоих было столько первобытного желания, хоть один из них этого и не скрывал.
- А я виновата, что я не представляю физического удовольствия без любви? - запротестовала Ласса. - А любовь если и существует, то...
- Нет, нет, за рассуждениями и знаниями иди к Огме, - отмахнулась полубогиня. - Милая моя, ты олицетворение чувственности. И стыдно в твоём возрасте и с такой внешностью до сих пор быть девственницей.
- Я думала, что это никогда не стыдно, - гордо заявила аасимарка. - Шаресс, я могу получить удовольствие и от флирта.
- Чем больше я наблюдаю за тобой, - задумчиво протянула полубогиня, - тем больше убеждаюсь, что ты подаёшь большие надежды. Даже твой голос ласкает мой слух тем, что напоминает мне мой тембр. - С этими словами Шаресс прищурилась.
- Но...
- Ах, дитя, если бы ты знала, что предстоит пережить тебе и что узнать о себе... Я не имею права тебе рассказывать, но хочу сказать, что чаша страданий так и жаждет быть тобой испитой. Но ты должна знать, что страдания - неестественны и они противоречат нашей природе. Ты всегда должна получать удовольствие от всего, что происходит.
- И с головой в него погружаться? - повела бровью Ласса, чувствуя, что что-то здесь нечисто.
- Не всегда, - кивнула Шаресс. - Получая удовольствие, ты можешь делать всё, что не мешает это делать другим. Милая, жизнь должна быть праздником, а когда всё слишком невыносимо - сожги что-нибудь. Или сыграй на лютне. Давно ты играла в последний раз?
- Не знаю, давно ли это в настоящем времени, но я ощущаю, что это было в прошлой жизни... Шаресс, может, хоть ты мне скажешь, что со мной произошло?
- Я бы хотела, милая. Но я не имею права тебе раскрывать то, что мне известно.
- Понятно, - усмехнулась чернокнижница. - Я бы не сказала, что я страдаю...
- Но праздника тоже не чувствуешь.
- Жизнь не может быть праздником, - отрезала Ласса.
- Что? - возмутилась Шаресс. - Ты хоть представляешь, скольким людям твоя жизнь кажется праздником? Ты довольно сильная чернокнижница, чуть ли не в идеале владеющая моргенштерном. Спасибо Гробнару, он научил тебя играть на лютне. Ты искательница приключений, за которой наблюдают многие божества и не только я, которой ты поклоняешься. Посмотри на этих рашеми! Ведьмы и женщины смотрят на тебя с ненавистью, а мужчины с недоверием, но огромным интересом. Ты удивительно смела, и я горжусь тем, что ты выбрала меня своим божеством, - закончила Шаресс, наслаждаясь произведенным эффектом. Несуществующие, но реальные крылышки аасимарки явно воспряли.
- Я подумаю над твоими словами. А сейчас разве мне не...
- Да, пора, я и забыла, что у вас время течет иначе! - всплеснула руками полубогиня. - Ой, а кто бы это мог прийти за тобой? - она вгляделась во внезапно появившийся серебряный шар.
- Ганн!? - воскликнула Ласса. - Что он делает в твоем шаре?
- Тебя ищет. Фактически мы в твоем сне, но на самом деле ты сейчас в моих владениях. Я бы хотела задержать тебя подольше, - Шаресс царапнула длинным ногтем, больше похожим на кошачий коготь щёку Лассы, - но ты нужна там. Да и этот очаровательный ведьмак без тебя уже не может. - Шаресс хихикнула. Даже это она умудрялась делать грациозно.
- Ну он же... - начала было Ласса.
- Он явно к тебе неравнодушен, девочка. Рассмотри этот вариант, возможно, он и не самый плохой.
- Шаресс! - и прежде чем Ласса успела что-то ещё сказать, Шаресс промурлыкала и щелчком коготков телепортировала Лассу за пределы своего мира прямиком в комнату в "Вуали".
Богиня-кошка хмыкнула, просчитывая в голове, насколько же увеличится её авторитет и сколько новых последователей у неё появится, если история Лассы закончится хэппи-эндом. А уж она постарается, в своих же целях.
Ласса рывком встала, глотая воздух. Удушье прошло и она, наконец, могла вздохнуть свободно. Нет, это была не Шаресс. Несмотря ни на что, богиня-кошка никогда не вызывала её таким мучительным образом. Это было что-то ещё... Что-то, на что только предстояло найти ответ. Может быть, жрец Келемвора ей поможет.
Всё это промелькнуло в голове чернокнижницы за несколько секунд. Но какого же было её удивление, когда около своей постели она увидела спящего Ганна, держащего её за руку!
От такой наглости ей захотелось тут же вырвать руку и применить ужасный удар негативной энергией. Но... Но эхом в ушах стояло мурлыкание Шаресс и его небольшое проявление заботы и беспокойства...
В своё время о ней пытался заботиться Касавир. Но для Лассы, привыкшей нарушать порядок и радоваться устроенному хаосу, забота паладина, а позже его любовь были... не то непривычны, не то некомфортны, не то вообще не нужны.
Потому она аккуратно вывернулась и, краснея, взяла свою кольчугу, скрылась за ширмой, где стояла бадья с механизмом, позволяющим быстро нагреть воду с помощью магии. Горячая вода была ей просто необходима - она чувствовала, что горло начинало першить.
- Я нашла! - Сафия, усилив силу Каджи заклинанием, распахнула дверь перед гомункулом, тащащим медвежью шкуру, не очень удачно перекроенную в плед.
Ганн от этого возгласа тут же очнулся, но Лассы видно не было. Словно прочитав в воздухе их недоумение, она крикнула:
- Я в бадье!
У Сафии от радости и неожиданности округлились миндалевидные глаза, и она воскликнула, сама себе удивившись:
- Слава... - тут волшебница задумалась. Обычно после "славы" вставляли имя божества, которому поклонялись, а Сафия была ученой, следовательно - атеисткой. И потому она, тут же перестроившись, сделала попытку обрадоваться, - это просто прекрасно. Мы переживали за тебя.
- Я вижу, - донеслось из-за ширмы. Ласса уже нежилась в горячей воде и про себя думала, что сделать, чтобы не заболеть. Простуду и холод она переносила очень плохо. - Спасибо вам.
- В какой-то степени мы беспокоимся за своё время, - зло бросил Ганн и направился по направлению к сцене.
- Сафия, что с ним? - состроила недоумение Ласса.
- Наверное, ему с утра не удалось принять ванную. Боялся опоздать к тобой же назначенному времени, - умело подколов обоих, Сафия также поспешила оставить комнату их лидера.
Ласса вздохнула, поймав себя на том, что у неё в груди ворочается какое-то доселе неизвестное чувство, которое щемило и заставляло душу ныть. А ведь она искренне верила, что все укоры в её адрес в духе: "Бездушная! Бесчувственная!" были правдивыми.
- Я всё ещё не понимаю, зачем нам идти в храм Келемвора, - проворчал Ганнаев, пока трое чужеземцев, не считая Каджи, ступали по земле Мулсантира. - Может, лучше сначала изучить город?
- Изучить-изучим, но в храм пойдём всё равно, - отчеканила неумолимая Ласса.
- Вообще я согласна с Ганном. Лучше было бы исследовать город, а потом идти в храм, - вмешалась Сафия.
Ласса закатила глаза. Она не любила уступать.
- И всё же, мой вопрос звучал несколько по-другому. С какой стати нам идти в храм вашего, - Ганн выделил это слово, - божества?
- Затем, что мы с Сафией нашли в кургане вот это, - аасимарка достала из сумки старый фолиант из кожи персикового цвета. Возникали сомнения, а животному ли она принадлежит? Буквы, казалось, были сделаны из пепла, а после резко заморожены, чтобы не рассыпаться. Заглавие гласило "Война предателя".
- Позволь мне взглянуть? - Ганнаев протянул руку.
Ласса неохотно уступила.
- Духи что-то говорили о предателе... - задумчиво проговорил он. - Но я никак не мог понять, имеет ли это какое-то отношение к реальности, или же это чей-то кошмарный сон.
- А духи ничего не говорили про обменный курс мехов? - невинно спросила Сафия.
Ганнаев сделал вид, что ничего не слышал.
- Сафия сказала, что это имеет какое-то отношение к легенде о предателе. А жрецы знают об этом лучше меня, - Ласса огляделась. - Хм, вы хотели сначала исследовать город? А у меня такое чувство, что мы уже пришли.
- А что это за резьба, похожая на огромное орудие пыток? - спросил Ганн.
- Вот у жреца и спросим! - Ласса чуть ли не летела в храм, будто это был храм Шаресс, а не Келемвора. А может роль сыграло заклинание ускорения, наложенное на её кольчугу.
Атмосфера внутри была монументальная. В храме веяло смертью, но не страхом к ней. Интерьер был выдержан в одновременно дорогом и строгом стиле. В центре огромной комнаты, в которую вошли Ласса, Ганн и Сафия (вместе с Каджи!), стоял пьедестал с золотыми весами. Очевидно, что они были не в хозяйственных целях, а символических... и устрашающих.
По спине Лассы, хоть она и была чернокнижницей, прошли мурашки, когда к ним подошёл жрец Келемвора. Не было видно лица мужчины, лишь потрескавшиеся губы и огромная борода черного цвета с вкраплениями седых волос. И взгляд, больше напоминающий рентгеновские лучи.
- Чем могу служить, Ласса? - вымолвил главный жрец.
"Его обо мне предупредили ведьмы. Точно"
- Доброго дня, служитель воли Келемвора, - начала она. - Я хотела расспросить тебя о войне предателя.
Капюшон мужчины пошевелился. Может, это огни отбросили тень, а может он, удивившись, непроизвольно приподнял брови:
- Давно меня не спрашивали об этом. Это старая легенда, которую пересказывали много раз. Но не смотри так на меня, как ребенок, ожидающий продолжения. Эта легенда противоречит нашей вере.
- Может ты расскажешь хотя бы то, что знаешь? - попросила Ласса, незаметно складывая пальцы так, чтобы убедить жреца было проще.
"Легкая цель", - констатировала чернокнижница про себя, видя, как жрец всё-таки ей уступает.
- Этот храм служил храмом троих богов смерти. Когда-то давно...
"Звучит как сказка. Чувствую, конец будет злым", - подумала доселе молчавшая Сафия.
"Какая глупость верить в эти молчащие статуи", - заключил Ганнаев, оглядывавший храм.
"Это точно как-то связано с курганом, где я очнулась - иначе не было бы книги. Но связано ли это со мной?" - думала Ласса, пытаясь параллельно думать и вслушиваться в слова жреца, чтобы всё подробно потом записать.
- ... когда богом смерти был Миркул...
"...которого убила Мистра", - подумал жрец, но говорить не стал.
" Каджи здесь не нравится ", - очень тихо себе под нос прошипел Каджи, чтобы не услышала хозяйка и не шикнула на него. Каджи не любил её расстраивать.
-...главным жрецом тогда был Акачи. Но он пошёл против воли своего бога.
- Каким образом? - спросила Ласса.
- Он попытался разрушить Стену Неверующих.
- Стену кого?..
- Удивительно, что тебе ничего неизвестно об этом, Ласса. Стена Неверующих окружает город Правосудия Фуги, куда попадают все души после смерти. Те, кто верил и служил, те попадают в родной мир своего божества. Неискренних ждёт наказание, в зависимости от слабости их веры. А Неверующие отправляются в Стену. Её цемент - души, она вечно голодна и вечно пожирает новые.
"Загробная жизнь с кошками. Плакать или смеяться?" - подумала Ласса.
"Конечно радоваться, дорогая! Ты же не хочешь попасть к неискренним?" - кошачий глаз мельком промчался перед взором Лассы и подмигнул ей.
- Это полная чушь! - вставил Ганнаев.
- Ты не веришь? - поинтересовался жрец.
- Я верю в духов, а вот в эти ваши каменные статуи - нет.
- Что же, шаман, это твой выбор. Но знай, что после смерти тебя ждёт незавидный удел.
- О чем ты? - прищурилась Ласса.
- Да он просто угрожает мне, вот и всё, - хмыкнул Ганн.
- У меня нет такой цели - угрожать. Я просто предупредил.
- Так значит... душа перестает существовать? - предположила Ласса.
- Не совсем. Энергия души никуда не девается, она превращается в цемент Стены. Есть ли у цемента любой стены мысли и чувства? Душа становится частью вязкого вещества и теряет то, что так ценится после жизни - свою личность, свои воспоминания, способность чувствовать...
- А если человек при жизни не делал ничего плохого, но не верил ни в какого бога, - Ласса глянула на Сафию, - или верил во что-то другое, - взгляд в сторону Ганнаева, - тогда что?
- Стена, - отрезал жрец.
- Я в это не верю, - отмахнулась Сафия.
- Вы вольны верить в то, что хотите, - также ровно отчеканил жрец. - От этого мироздание не изменится.
- Я не знаю, насколько это правдиво... Но это несправедливо, - произнесла Ласса.
- Ласса! Только не говори, что ты поверила в эту чушь! - возмутился Ганн.
Девушка сказала ему глазами: "Поговорим потом. Когда ты будешь пьяный" и обратилась к жрецу:
- А с Акачи? Он преуспел с разрушением этой Стены?
- Конечно нет, к счастью.
- А что тут счастливого?
- Стена является одной из тех нерушимых констант, на которых стоит этот мир. Если её разрушить, это будет равносильно тому, чтобы уронить небо на землю, а в жерло вулканов влить океаны.
- А из-за чего, согласно легенде, - Сафия подчеркнула: "легенде" - он решил разрушить эту Стену?
- Говорят, что это была месть Миркулу.
- В кургане неподалеку отсюда я нашла наполовину сожженную книгу о войне Предателя. Там что-то говорилось о фолианте "Стоны погребенных". О нём что-то известно?
- Его можно найти в хранилище Миркула - в плане теней оно стоит на месте того храма, в котором ты стоишь. Но я бы не советовал...
- Спасибо, вы очень нам помогли. А почему вооон в той комнате столько мертвецов?
- Сюда приходят, чтобы спокойно умереть. Мы помогаем в этом людям. Нас называют проводниками смерти. Я так полагаю, у вас на сегодня вопросов больше нет?
- Вы правы. Удачного дня...
- Моё имя Даровик.
- ... Даровик, - повторила Ласса.
- И вам того же. Приходите, если возникнут вопросы или одному из ваших компаньонов понадобится обряд прощания.
"Похоже, у жрецов Келемвора особое чувство черного юмора", - подумала Сафия, когда они проходили сквозь тяжелую дверь с изображенными на той весами.
- Сафия, мне надо поговорить с тобой, - торжественно объявила Ласса, беря волшебницу за локоть и отводя её в сторону от Ганнаева.
"Женские разговоры, куда нам с тобой до этого", - подумал Ганнаев, глядя на Каджи.
- Что у тебя на уме?
- Я... Случилось столько всего, а ты по-прежнему со мной. Почему?
- Такова была просьба моей матери и её последняя воля, - отрезала Сафия, но Ласса про себя решила, что вернется к этому позже. - Это всё?
- Нет, - невинно похлопала Ласса глазками. - Я хочу больше знать о тебе.
- А что именно?
- Ты была близка со своей матерью?
- Моя мать, - вздохнула Сафия, - была директрисой академии. Иногда она была слишком внимательной, а иногда совсем не обращала на меня внимания. Скорее, она относилась ко мне как к ценной вещи, чем как к своей дочери. Но она любила меня...по-своему.
- Директриса академии? Я могла бы предположить, что ты пользовалась определенными привилегиями, - Ласса успела заметить, что в миндалевидных глазах Сафии что-то недобро блеснуло. - Но судя по тому, какой ты маг, я уверена, что ты добилась всего без её помощи.
Сафия не показала виду, что приятно удивлена. Лишь голос стал мягче:
- Приятно, что ты заметила.
- Ещё бы, - Ласса подмигнула. - Как мы тогда сделали красных волшебников в театре? Да, кстати, о красных волшебниках говорят, что они...
- Редкие тираны, - покачала головой Сафия. - Отчасти это так. Но неужели и среди жрецов нет тиранов? Да и не все чернокнижники такие добрые, как наша лидер.
- Ох, спасибо, - улыбнулась Ласса. - Ты больше ученая, нежели тиран.
- Я преподаю магию изменения и превращения. Другими словами, учу вдыхать жизнь. Например, Каджи - моё раннее и удачное творение. Самая же популярная у красных волшебников магия довольна могущественна, но и настолько же ужасна - это магия преобразования душ.
- Другими словами...
- Да, материал добывается довольно кровавым способом.
- Как хорошо, что со мной путешествует специалист по изменению...
Сафия засмеялась:
- И я рада этому. Согласись, что тебе бы не очень хотелось путешествовать с последователем Арамана.
- Я слышала это имя в той битве. Кто он?
- Араман - довольно распространенное имя в Тэе. Но я знаю только одного - преподавателя некромантии. Если те щенки, убившие Лиенну были от него, и это он затеял переворот, то... это слишком удивительно для того, чтобы быть правдой. Я не помню, чтобы он ссорился с кем-то, интриговал и вообще вылезал из своей библиотеки.
- Сафия, а ещё был кто-то в академии, кто помогал тебе или был заодно с тобой?
- Да, - девушка улыбнулась. - Мастер Джафи. Он вырастил меня вместе с матерью. Всегда говорил, что я - копия её в молодости. Но скорее всего, у него к моей матери были романтические чувства...Не смотри так на меня, это только предположение.
- А что насчет твоей разведки, где ведьмы могут держать Магду?
- Это мощная магия, Ласса. Поодиночке эти ведьмы не так сильны, но вместе даже мне не одолеть их. И даже нам троим - тебе, мне и продавцу снов.
- Продавцу? - Ласса повела бровью.
- Да. Обычно те, кто говорят про сны туманными фразами, те просто хотят впихнуть тебе какой-нибудь не самый лучший товар.
- Но он ценный союзник в борьбе с духами.
- Не спорю.
- Эй, вы скоро? Кто-то ещё собирался на рыночную площадь. А я знаю, как женщины любят это, - Ганн был легок на помине.
Подходя к нему, Ласса произнесла:
- До сумерек около пяти часов. Как на счет исследовать город?
- Пфффаа... - с этим звуком Каджи рухнул на землю.
- О нет, - начала сокрушаться Сафия. - Ласса, у тебя эссенции силы остались?
- Есть немного. А что?
- Я покину вас до сумерек. Надо починить Каджи. Если что, я буду в "Вуали". Вы ведь не ввяжетесь ни в какую историю без меня?
- Красная волшебница жаждет крови? - поинтересовался Ганнаев.
Сафия выпучила глаза и подняла руку то ли чтобы его ударить, то ли чтобы заколдовать, но оказалось поздно...
- Красная волшебница! - глаза маленького мальчика, проходившего мимо, превратились в два переполненных блюдца с козьим молоком.
- А ну тссс, - Ганнаев в глубине своей черной души прекрасно понимал, что расхлебывать результаты собственной болтливости придется ему самому. Шаман подхватил ребёнка на руки и начал качать. - Малыш, ты знаешь старую сказку старого света? Жила-была...
- Но красные волшебники... - пролепетал мальчик.
- Это люди в красном, которые приносят подарки на новый год! - продолжал Ганнаев. Ласса и Сафия переглянулись, гадая, что за чушь он несёт. Но ребенок успокоился в руках Ганнаева и тут же уснул.
- Дай-ка мне, - очень тихо попросила Ласса. Не хватало, чтобы рашеми это увидели. Сафия, можешь телепорт сделать?
- Легко. Только я чиню Каджи и немного отдыхаю перед битвой, идёт? - подмигнула Сафия.
"И зачем я с ним пошла..." - мысленно простонала Ласса.
- ... вот так я оказался в той тюрьме, где ты меня и нашла, - закончил Ганн свою длинную эпопичную речь.
- Мог бы просто сказать, что попросился на ночлег к лесорубу, пофлиртовал с его дочкой, она немного сошла с ума, и он тебе отомстил.
- Но я это и сказал!
- Конечно! Со всеми этими подробностями в духе "от моего пламенного взгляда её невинный цветок настолько раскрылся, что..." - начала передразнивать Ласса, рассчитывая его позлить. Однако реакция была совсем не такой:
- Но если так и было! Я такой, - гордо заявил Ганн.
- Другими словами, ты совратил невинную девочку, а сейчас хочешь, чтобы я восхищалась твоими подвигами! - прошипела Ласса.
- Я не совращал её. Другими словами, с каких пор считается совращением соблазнение во сне и то по её инициативе?
- Хочешь сказать, что ты настолько неотразим?
- Удивительно, что ты это так и не заметила.
- Я жалею об одном. Как жаль, что Окку не медведица...
- Что?! Ты бросила бы меня на её растерзание? - он казался обиженным.
- А то! Ты же так неотразим, вот и пожертвовал собой бы ради великого дела! - Ласса притворно и трагично всплеснула руками.
- Ради великого дела по имени "жизнь Лассы Блэйк"? Я бы и пожертвовал жизнью ради тебя, но для этого тебе пришлось бы выполнять определенные условия.
- Дай угадаю...
- А вот это пока что останется при мне, - сказал Ганн, а мысль "Почему ты не подколол её?" - выжигала его изнутри.
- Что же, не слишком обязывает к откровенному разговору. Ты так и будешь носить этот доспех из шкур?
- А что не так?
- Предлагаю его продать и купить тот, который зачарован сильнее. Я доплачу.
- Нет, спасибо, я сам в состоянии заплатить за себя, - гордо заявил Ганн, думая о том, что бы такое продать, чтобы "заплатить за себя самому". А продать пришлось бы копье (не ледяное) и стрелы. Что же, это вполне можно устроить. Когда Ласса отвернется.
- Вот как. В таком случае, сам разберешься с доспехами.
- Если хочешь что-то мне купить, то пусть это будет, во-первых в качестве подарка, во-вторых, без меня, - мягко и одновременно колко заявил шаман.
- А с чего я должна дарить тебе подарки, дорогой? Обычно бывает наоборот.
- Незнакомец! - их окликнул какой-то полурослик. - У меня есть великолепная накидка для вашей дамы!
- Спасибо, сударь, мы к вам обязательно вернемся, когда будем выбирать накидку для неё!
"И когда твои карманы будут не такие дырявые", - усмехнулась про себя Ласса.
"И когда ты будешь более сговорчивой", - также усмехнулся про себя Ганн.
- Я мог бы купить эту накидку.
- Что? Егор?! - Ласса попыталась не выдавать волнения. - Что ты делаешь тут?
- Он прогуливает службу, - ответил за берсерка Ганн. - У них мода такая.
- Отойди от меня, ведьмино отродье, - поморщился берсерк.
- Заметь, парень, это ты подошёл к нам.
- Я подошёл к Лассе, а не к...
- Стоп! - громко сказала Ласса. - Егор, я зайду в Дом Ледяного Тролля после того, как разберусь с Окку. Спасибо за заботу, мы уже уходим, - она утянула Ганна за рукав в другой конец площади.
- Не ссорься с местными, Ганнаев, они и так не особо к нам расположены.
- Этот расположен, причем очень даже близко. К тебе, - это он подчеркнул, показывая всё свое отвращение то ли к Егору, то ли к Лассе, то ли к ним обоим.
В теневом плане стоял грозный храм Миркула. Так бы пусть себе и стоял, пока до него не добрались Ласса, Ганн и Сафия. А, ну и Каджи.
Архитектура поражала. Если храм Келемвора был выдержан в строгом стиле, то храм Миркула был сплошным кричащим пафосом - черные витые колонны с ужасающими рисунками пыток и огромный купол, которым служила фигура скелета, тянущего руки к тем, кто собирался войти в храм.
У этого скелета даже было прикосновение - стоило Лассе открыть дверь, как что-то настолько сильно ударило её, что она отлетела прямо на Ганна, который успел подхватить.
- Ты в порядке? - поинтересовался он, заглянув в глаза чернокнижнице. В мире теней цвет бирюза померк, потому её глаза казались потухшими. А может это от того, что она так и не отдыхала, в отличие от бодрой Сафии.
- Кажется, да... - Ласса попыталась оттолкнуть его, но пошатнулась, и Ганну пришлось подхватывать её во второй раз.
- Спасибо... - тихо сказала Ласса, всё же пытаясь высвободиться.
Сафия, до этого изучавшая рисунок на двери, подошла к ним и заключила:
- Ласса, у тебя понижен иммунитет к негативной энергии. Это слишком плохо, потому что это место, - волшебница обвела рукой храм Миркула. - Генерирует её в огромных количествах.
- И давно...это? - еле проговорила Ласса.
- Когда ты коснулась этой двери. Я пойду вперед - ещё в академии я защитила себя от негативных чар. Ганн, ты поможешь нашему лидеру?
- Похоже, что выбора прекрасные дамы мне не оставляют, - притворно пожаловался Ганн и сделал попытку поднять почти бессознательную Лассу на руки.
"А может, ну его? Вроде он меня удержит", - подумала аасимарка.
- Она совсем плоха, - покачал головой Ганнаев. Не то чтобы ему было тяжело её держать... Вообще-то да, немного было. Помимо того, что у неё было хорошо развитое тело, так ещё и средние доспехи с тяжелыми сапогами.
"Надо прокачивать силу", - заключил Ганн про себя.
- А заклинание восстановления не поможет? - спросил он вслух.
Сафия, подумав, ответила:
- Тут нужно что-то другое. А именно - магия жреца. Надежда на то, что эта Каэлин им и является.
И, о счастье, их надежды оправдались.
Каэлин Голубка - полу-ангел, жрица Ильматера, отправившаяся в паломничество к храму бывшего бога смерти Миркула. Будь Каэлин мужчиной, то была бы рыцарем в белых доспехах, кавалером ордена всех униженных и оскорбленных. И правда, было странно видеть прелестное небесное создание взявшим тяжелый боевой молот и отправившимся крушить нечисть в теневом плане, в котором всё было черно-белым. Впрочем, небесной деве это не мешало - её черные глаза без зрачков видели мир только в черных и белых тонах. Это наложило отпечаток на девушку с крыльями - она не видела "промежуточных" вариантов, четко отделяя "правильно" от "неправильно". Она была мудра по-своему, неравнодушна и порой слишком наивна.
Впрочем, нашим пришельцам только предстояло это узнать.
От прикосновения руки в светлой перчатке с изображением Ильматера, Ласса мгновенно пришла в себя и чуть ли не спрыгнула с рук Ганна. Казалось, что её былая устойчивость к заклинаниям не только вернулась, но ещё и удвоилась, а глаза, несмотря на царивший мрак, светились, как фосфорицирующая бирюза.
- Как удивительно видеть здесь кого-то. Теневой план пугает и отталкивает от себя. Смелая ты или нет, но ты пришла, - задумчиво проговорила жрица. Её голос зачаровывал - он лился подобно ручейку в горах. - Позволь своим глазам расслабиться в темноте, и впредь не будь так неосторожна.
- Спасибо за помощь. Меня зовут Ласса Блэйк, а это мои...компаньоны, - Ласса чуть было не поймала себя на том, что не сказала "друзья". - Ганнаев и Сафия.
- Можно просто Ганн-из-Грёз, - вставил Ганн.
- И Каджи! - подал голос гомункул.
- И Каджи, - поправилась Ласса. - Твой брат с сестрой ищет тебя.
- Ефрем и Сьюза? Не похоже, чтобы они отказывались от своей охоты, а тем более - на меня. Я - Каэлин, изгнанница Зверинца и жрица Ильматера, ранее принадлежавшая к дому Триады.
- Триада? Ильматер?
- Ильматер, - пояснила Сафия, - утешает тех, кто страдает... и чувствует, что несовершенен.
"Все несовершенны", - подумала Ласса про себя, но ничего не успела сказать вслух.
- Так и есть. Даже здесь я чувствую его присутствие, и это придает мне сил.
- Присутствие Ильматера в проклятом храме? Брось, жрица, кто может страдать и просить искупления здесь? Мумифицированные крысы? - съязвил Ганн.
Каэлин внимательно посмотрела на него и изрекла:
- Ты пытаешься кидаться словами, Ганн из Грёз, чтобы я не могла увидеть твоей настоящей сути.
- От чего же, дорогая? Ты можешь разглядывать меня сколько угодно... Я привык к такому вниманию.
- Тебе тяжело передвигаться по земле, видимо твои ноги привыкли ходить только по снам. И твоя боль, я чувствую её... И эта боль меня удивляет - мало у кого я встречала такую тлеющую незатягивающуюся рану.
- Это...так? - запнулась Ласса.
- В глазах жрецов всегда больше надуманной трагедии, нежели голых фактов. Они опираются на чувства, но никак не разум, - добавила Сафия.
- Что вы, я думаю, что эту голубку просто ослепила моя яркость, - тщеславно заявил Ганн.
- Я мало знаю о яркости. Мои глаза видят только черное и белое.
- Необычная родовая черта... И что же привело полу-ангела в храм Миркула? - Ласса вернула разговор к теме, с которой всё и началось.
- Это часть моего паломничества, я хочу проникнуть в нижнее хранилище. И меня ничто не способно остановить.
- Разве что ворота, которые до сих пор закрыты, - снова съязвил Ганн.
- Это означало бы, что я признала поражение. Но нет. Они откроются, - твердо сказала Каэлин.
- О да, конечно. Давай, концентрируй свою волю и спустя сто лет её накопится столько, чтобы повернуть воображаемый ключ...
- Ганн, не слишком это вежливо, - вмешалась Сафия.
- Может быть, он просто сломал ноготь и теперь сожалеет об этой потери... - ухмыльнулась Ласса.
- Единственное, о чем я сожалею - о том, что всё-таки пошёл с тобой, - хмуро парировал Ганнаев.
- И что же тебя держит? Ты волен уйти.
- И уйду.
Следующего поворота событий не ожидал никто. Ганн повернулся и... под всеобщую тишину растворился в тёмных объятиях храма.
- Не слишком умно с твоей стороны было отпускать его, даже не поговорив о том, как одолеть Окку, - прошептала Сафия.
- Простите, я услышала, что вам надо кого-то одолеть? - спросила Каэлин.
- Да, - Ласса старалась говорить твердо, но не только её настроение, а что-то ещё подрывало её дух и тело - хотелось отделиться ото всех и долго думать... Но даже тут она понимала одно - анализ её действий не выдаст ничего положительного. Ни одного плюса и привилегии. Она не просто повела себя "не слишком умно", а чудовищно глупо.
Видя, что чернокнижница в замешательстве, Сафия попыталась договориться с Каэлин:
- Ты бы не хотела присоединиться к нам?
- Я буду рада компании, - улыбнулась жрица. - Но всё же моё место здесь. И ворота никак не поддаются.