Кривега Татьяна Ивановна : другие произведения.

Планета из провинции

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 4.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Астрономы утверждают, что наша планета находится на краю галактики, между звёздными рукавами, короче, в глубокой провинции. Тот факт, что Жизнь течёт не только в столицах и метрополиях, а везде, куда только сможет проникнуть, вряд ли можно оспорить. Так что нравится это столицам или нет, но в провинциях есть своя прелесть и радости, недоступные скученным "в самом центре", существование которого оспорить вполне можно.
  
   ПЛАНЕТА ИЗ ПРОВИНЦИИ
  
  
  
  
   Оглавление
  
  Незамысловатая история.
  Встреча в пути.
  Тихий вечер.
  Не замыкающийся круг.
  Объяснение.
  Экстренная экспертиза.
  Время перемен.
  Отложенный визит.
  Уточнение позиций.
  Прогулки по городу.
  Маленькая отсебятина.
  Командировка с удобствами.
  Форс-мажорные обстоятельства.
  Разговоры.
  Весенний полустанок.
  Аккуратная разборка.
  Секретная операция.
  К вопросу о вечности.
  Долгий путь.
  История выздоровления.
  Реплика.
  
   Первым делом приношу глубокие извинения Марие Семеновой, Владимиру Свержину, Вадиму Панову, а также другим авторам, у которых я слямзила имена героев, вторым делом выражаю свою глубокую благодарность авторам научной фантастики и фэнтези прошлого и этого столетия, которые вдохновили меня натворить что-нибудь от себя. Поскольку вдохновивших намного больше трёх, я не в состоянии всех перечислить, а просто приношу всем благодарность.
  
   Астрономы утверждают, что наша планета находится на краю галактики, между звёздными рукавами, короче, в глубокой провинции. Тот факт, что Жизнь течёт не только в столицах и метрополиях, а везде, куда только сможет проникнуть, вряд ли можно оспорить. Так что нравится это столицам или нет, но в провинциях есть своя прелесть и радости, недоступные скученным "в самом центре", существование которого оспорить вполне можно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   НЕЗАМЫСЛОВАТАЯ ИСТОРИЯ.
  
   Бледный лучик света проскользнул в щель между дверью и притолокой. То, что на улице шумит дождик, ещё не значит, что не надо вставать. Родители говорят, что дождик с утра к солнечному полудню. Им виднее, они старше и мудрей. А если не вставать самой - всё равно из их нового домика выйдет мама и придёт в сарай будить старших детей.
   Они недавно перебрались из окрестностей столицы в эти места, за реку, на север королевства, на земли между рекой, горами и болотами. На старом месте живет уже много людей, и земли стало не хватать. По жребию двадцати семьям из их селения выпало перебираться. Здесь тоже когда-то давно жили люди, но древние истории не очень интересуют родителей. Теперь это пустошь у реки и болот. Понадобилось много труда, чтобы здесь устроиться. Девочка и два её младших брата родились ещё в окрестностях столицы, а вот самый младший - уже здесь. Он с родителями в домике - там мало места, поэтому по теплому времени старшие дети ночуют в сарае. Будет возможность - построят большой, хороший дом, как на старом месте.
   Скрипнула дверь домика и стало ясно: вставать окончательно пора. Дети зашевелились, старшая девочка поднялась первой, открыла дверь пошире, чтобы было светлее. Мать зашла, потрепала мальчишек по лохмам и строго позвала девочку за собой.
   Мама огорчается: дочка у неё несерьёзная. Конечно, она умеет и делает всё, что надо по дому: прядёт, ткёт, но рвения к домашней женской работе у неё нет. То, что она любит строгать и пилить ещё ладно - умения нужные, мало ли что в жизни может случиться, но лучше бы она сидела дома за домашними делами. Вот теперь мать дала кудель прясть, дочка, конечно, выпряла и тонко, и ровно, но нет, чтобы ещё взять, ведь до вечера далеко, но она о чем-то шепчется с младшими братьями. В двенадцать лет надо быть серьёзнее, кто её такую замуж возьмет?
   Дочка и в самом деле сделала всё, что было сказано и, нет, чтоб ещё что-то сделать, пошла куда-то с мальчишками.
   Пошли они на берег реки. Сосед нашёл в склоне настоящий меч. Ну, не весь меч - сквозь траву и землю проглядывало что-то блестящее и сосед попробовал разгрести грязь руками. Оказалось, что это рукоять, наверное, серебряная, раз не проржавела. Просто так вытянуть не получилось. Сосед похвастался друзьям. Дети посоветовались и хотели было оставить это дело, чтобы родители не рассердились, но девочка предложила взять лопаты и попробовать откопать. Лопаты мало помогли, потому что лезвие было зажато камнями. Решили попробовать разгрести камни сверху. Камни поддавались сначала с трудом, а потом всё легче. Вдруг девчонка испуганно закричала. Компания отбежала от медленно поехавшей груды камней и земли. Часть склона сползла вниз и накрыла рукоять меча. Но когда и где такие мелочи останавливали мальчишек, особенно, когда девчонка засомневалась в реальности задуманного? Поехавшую землю стали раскапывать. Откуда-то появилась вода. Девочка предложила на время передохнуть и подумать. Компания уселась в сторонке, как оказалось, вовремя. Вода сочилась сквозь склон там, где поехали камни. Она сама обнажила рукоять, даже часть лезвия меча выглядывала из камней. Девочка предложила зацепить за рукоять ремни и потянуть всем вместе. Меч медленно и плавно вышел из камней. Лезвие было целым, не ржавым, одного цвета с рукоятью, только грязное. Дети побежали отмывать меч от глины в большой реке. Когда утолили первое восхищение находкой, прикинули, что там может быть что-нибудь ещё, но поискать на том же месте уже не получилось. Вода не просто сочилась сквозь камни, а бежала мутным ручьем, унося землю и мелкие камешки. Поток воды становился сильнее, размывал склон, нес мусор и землю. Дети сначала отошли подальше, но вода размыла часть каменной осыпи, поток больше не рос. Всем ясно, что недалеко болото, склон не сплошная скала, а каменная насыпь и, обсудив это, дети пугаться не стали. Недалеко были ещё ручейки, правда, не такие большие, но они тоже просачивались сквозь камни.
   Дождь увеличил промоину, образовалось русло от болота к большой реке.
   Через время поселяне заметили, что сырость отодвинулась от поселка, исчезли мокрые пятна. Только тогда, посоветовавшись, дети показали найденный меч и рассказали о происшествии.
   Взрослые осмотрели промоину и решили, что ушла часть воды из болота, и ещё больше расчистили русло. Мокрые места отодвинулись ещё дальше. На освободившемся от воды месте нашли оружие. Оно было и совсем чистым, нетронутым ржавчиной, и основательно поржавевшим, и проржавевшим так, что выглядело бесформенным куском окалины.
   Намного позже после того, как сообщили наместнику провинции о происшествии, из столицы приехал седой мужчина в строгих, богатых одеждах (библиотекарь короля!). Он рассказал о битве людей, эльфов и гномов против сил тьмы и полчищ орков больше трех тысяч лет назад. До того в этих местах плодоносила земля, цвели сады. После той победы некому было хоронить погибших, они остались здесь ждать лучших времен. Тела запрудили речку на поле битвы, река нанесла ила и камней, долина между холмами превратилась в болото, в котором погибшие ждут погребения. Похоже, это время пришло, раз эльфийский меч показал себя и с помощью людей открыл дорогу воде.
   Наместник издал указ, по которому поселяне, жившие у болот, освобождались от податей взамен на обязательство расчищать открывшееся русло и, если обнаружатся тела, устраивать для всех погребальный костер. Слишком много времени прошло с тех пор, чтобы различать, кто ждет погребения: эльф или орк. Три тысячи лет достаточный срок, чтобы свести счета и простить обиды.
  
   С тех пор несколько поколений сеет и пашет, растит сады и собирает урожай там, где отступило болото. Уже не первый раз горят общие погребальные костры. Не один воз ржавого железа переплавили кузнецы на плуги и ножи, в арсеналы королевства ушло оружие и доспехи, кованные эльфами и гномами.
   Хотя болота ещё большие, никто не боится умерших потому, что всё знают: время их успокоения наступило.
   В королевстве много детей умных, умелых, доброжелательных, всем им находится дело, жилье и пропитание.
   История эта и имена тех, кто нашел меч, записаны на долговечном пергаменте, хранятся в королевской библиотеке в столице Гондора Минас-Тирите. Короли из рода Элендила и Исильдура возрожденного Арагорном Телконтаром, взошедшим на престол как Элессар Эльфинит и правившим Гондором и Арнором, должны знать какими путями и из чего складывается величие страны. А вот поселяне, которые сеют, пашут, продолжают расчищать болото, их не очень то вспоминают - дел много, жизнь продолжается. До Ясного Леса, где живут эльфы, и Пустошей за Бурыми землями доберутся их дальние потомки.
  
  
   ВСТРЕЧА В ПУТИ.
  
   Резкая боль скрутила все тело, забралась в каждую клеточку, вывернула наизнанку и куда-то швырнула.
   Ветер, как при прыжке с парашютом пока он не раскрыт. Сознание задним числом фиксирует происходящее, тело само сжалось в комочек, маленький-маленький, хорошо бы в точку. Удар! Вода вокруг и удушье. Спокойно!!! Где верх, куда всплывать? Открыть глаза! Ага, свет. Тело рванулось к свету. Волны, ветер. Спокойно! Тело болит, но слушается. Я в воде, плыву. Куда? Хорошенький вопрос. Оглядеться! Берег недалеко, километра не будет. Плыву туда. А эти волны - шторм, ветер к берегу, хорошо. Сознание гаснет и только тело куда-то плывет ...
   Чье-то прикосновение и голос.
   - Живая. Понесли.
   Подняли и понесли. Господи, хорошо, как в детстве. Никаких желаний, тихое мерное покачивание, боли нет, только абсолютно никаких сил двигаться.
   ---
   Женщину в необычном наряде, найденную на берегу, уложили в избе у рабынь. Не молодая и не старая, с волосами ниже плеч, ростом вид повыше девушек-рабынь, но пониже жены воеводы.
   Она то говорила что-то на неведомых языках, то её била дрожь, то замирала как неживая и приставленная к ней рабыня прислушивалась к дыханию. Только через седмицу она пришла в себя, открыла глаза. Рабыня обратилась к ней и по-словенски, и по-весски, и по-корельски, но та не ответила.
   ---
   Наконец-то удалось вырваться из вязкой серой массы, открыть глаза. Сразу чувствуется - дом деревянный, топится начерно, запах не спутаешь. Наряд у девушки, что сидит рядом, тоже вполне идентифицируется, а вот наречия, на которых она говорит, специфические. Я понимаю, но сказать с таким произношением сразу не смогу.
   Строю легенду. Я не местная. Хорошо, что надела любимый комбинезон, лён - ткань натуральная, не подозрительно, ни к чему пугать людей синтетикой. Шаровары и рубашка сойдут за наряд кочевников, куртка тоже без выкрутасов, ботинки, скорее всего, потерялись в воде. Откуда я - соображу по ходу дела. Воды было много - значит озеро, а какое? Интересно, чем это меня шандарахнуло? Опять эти институтские железячники организовали переход синхронно с каким-нибудь природным фейерверком? Ладно, это потом, Старшие опознают. Можно приблизительно прикинуть, куда меня выбило с маршрута. Максимум недельки через три меня найдут. Эт-то мне крупно повезло материализоваться где-то в воздухе и не сильно высоко, и над глубоким озером, и близко к берегу. Интэрэсненько, я просто ударилась о воду или ещё сломала что-нибудь? Надо бы пошевелиться. А-а-у!... Боль во всём теле и тошнота. Ну, и сколько я так лежу? А какая разница, если я хочу спать? ...
   ---
   И жена воеводы, и Хаген заглядывают часто. Им не первый раз выхаживать раненых. Они самого воеводу на ноги поставили. Никто не был уверен, что Мстивой выживет и наберёт прежнюю силу, только они, да может самые старшие гридни, а вот теперь и не скажешь, что его кормили с ложечки и водили под руки. А на этой женщине и ран нет, замерзла, да Нево её потрепало. Видать Хозяину Морскому она без надобности, людям отдал. Рабыня задумалась о своём.
   ---
   Строю легенду дальше. Какого я племени - не помню, девочкой привезли в Киев, жила у богатых купцов пока была моложе и шустрей, а потом они меня дальше продали. В шторм корабль разбило. Я за что-то ухватилась, и меня выкинуло на берег. Говорю с акцентом своего племени. Возраст около тридцати. Всё, хватит. Люди такие создания, что сами все додумают правдоподобно. У меня сил никаких и голова кружится. Сотрясение мозга было серьезное ...
   ---
   Женщина, которую нашли после шторма, приходила в себя, пыталась вставать, но видно много сил потеряла. Зима Желановна распорядилась хорошо её кормить. А что, не жалко, не голодные. Под защиту крепости собираются люди, поселение растёт. Сам воевода в крепости не часто. Его корабли несут княжью службу на море. В крепости жена хозяйка, попробуй ослушаться. Руки у неё крепкие - и детей качает, и оружие держит. Она с той женщиной поговорила и велела, как поправится, определить стряпать. А куда её ещё - старую рабыню?
   ---
   Последний раз я готовила на кухне за неделю до перехода туда, куда ещё так и не попала. Честно говоря, продукты не сравнить: эти экологически чистые, генетически не модифицированные, прямо с огорода, дичь из леса, свиней комбикормом не кормят, никаких консервантов. Ей-богу, в поварах мне нравится. Как говорил в детстве один известный в нескольких мирах поэт: "блажен муж, иже сидит к каше ближе". Оклемаюсь, а потом буду думать под каким соусом отсюда уходить, чтобы прилично было. Это у свободных людей принято уходить, не попрощавшись, а я сама себя на больную голову в рабыни записала. А куда ещё? В побочные дочери франкского короля? А что её сюда занесло? Да и есть ли уже здесь у франков короли? Открываю себе больничный лист по производственной травме. Жизнь на природе, отличное питание, на привязи не держат. Я тут начала в свободное от работы время изучать окрестности: край нахальных медведей и не пуганных ягод. Отъедаюсь!
   ---
   Рабыни на новую соседку не жалуются. Пока слабая была, помогала понемногу, окрепла - работает как все, ещё и улыбается. Соседки спросили, чему она улыбается. Она ответила, что хорошо мол, не только живая, но и здоровая. А чему радоваться? Старая, в жены кто возьмёт? Гридням молодые по душе, так и будет век доживать в рабынях.
   ---
   Какое место я тут нашла! Полянка-мечта. По центру лежит ровный камешек метра два на два, от крепости и селения достаточно далеко, чтобы люди не шлялись, и достаточно близко - километра четыре за болотом. Я на том камешке посидела - спинным мозгом слышу, что это станция, правда, ещё не открытая. В следующую прогулку организую там маячок, пущу по пространственному каналу известие. Комбинезон и снаряжение мне отдали полностью, проблем нет.
   ---
   От князя Рюрика прилетел голубь с известием, что в море Нево вошли корабли викингов числом девять, в Ладогу не пожаловали, значит пришли не с миром. Жена воеводы распорядилась разослать гонцов по побережью с известием, чтобы дозоры выставили, береглись. На пятый день беда пришла. С полночной стороны дымами известили - в сторону Нета-дуна идут шесть кораблей. Жители тот же час ушли в лес со скотом и скарбом. Крепость заперлась.
   Корабли викингов шли ровным строем, красиво развернулись и пристали к берегу. Сразу же над кораблем хозяев, что стоял на катках у берега, подняли свой знак - добыча. Крепость молчала. Часть гридней в дозоре в море и неведомо, что с ними. Жители помогут, но они не воины, их трех-четырех человек на одного викинга мало. О чем говорить?
   ---
   Всё! Больничный лист закрыт! Слов нет. Господи, ну когда людям расхочется воевать?! И никаких подручных средств, даже греческий огонь не из чего сделать, только смола. Защитников крепости мало, шесть кораблей придурков, помешанных на войне, - много. Дальнобойного оружия тоже нет. До пушек ещё столетия. Что есть? Луки и копья. Есть! Я тут, когда убирала у воеводы, классный лук видела, во всяком случае, дальнобойнее средне-статистических. Кузнеца в охапку, будем делать мини катапульту смолой стрелять. Тише! Я здесь не хозяйка. А что делать! Стоять сложив ручки?! И долго? Я здесь живу, по эту сторону частокола! Как объяснить хозяйке крепости, что не испортить хочу, а для дела использовать? Попробую, она женщина разумная.
   ---
   Старая рабыня удивила соседок. Сначала она взобралась на крепостную стену, смотрела в море пристально, а то вдруг кинулась к Зиме Желановне что-то говорить. Хозяйка крепости сначала отмахнулась от старой женщины и её слов, но чужачка не отступила, а стала что-то медленно говорить, глядя жене воеводы в лицо. Та прислушалась, видать поняла и согласно кивнула головой. Старуха резвее иных отроков кинулась к кузнецу, что-то ему объясняла, нарисовала что-то на земле. И кузнец её понял. Пока викинги неторопливо шарили по оставленным домам селения, ловили специально оставленную скотину и готовились к любимому развлечению, чужая женщина и кузнец смастерили нечто необычное. Мощный лук Мстивоева отца, который никто в крепости натянуть не мог, укрепили на дереве, приделали к тому рогульки и установили это на крепостной стене. Двое дюжих отроков потянули за рогульки, и лук натянулся!
   ---
   Викинги серьезного сопротивления не ждут, подтянули корабли на берег, значит, сразу их с места не сдвинуть. Частокол высотой метра четыре плюс высота скалы и покатость берега - есть хороший шанс. Пробуем. Перелёт! Подвинем. Достали! До парусов долетает!!! Огня! Что стоишь? Быстрей, пока викинги грабят! Раз! Два! Три! Четыре! Паруса горят! Пять! Шесть!
   ---
   Одноногий воин хлопнул неведомую женщину по спине так, что та непременно слетела бы со стены, если бы не поддержали. Гридни не удивились, когда она дала сдачи, правда, сил у неё поменьше. Дальше она уже не стояла среди рабынь. В сече у каждого своё дело: отроков оставили помогать. Огнем кидали и на корабли, отвлекая часть викингов на тушение огня, и на нападавших. Когда морские бродяги двинулись к крепости, из леса полетели стрелы. Это охотники из местных прореживали незваных гостей. Кровь не водица, пустых слов не любит.
   ---
   Получите! Я вас сюда не звала! Плевать, если Старший опять скажет, что я влезла не в свое дело! Могла бы вписаться в роль и дать себя убить или умереть вместе с другими рабами, или тоже рабыней плыть с ними куда-нибудь дальше. Почему не моё дело?! Эти люди подобрали меня, дохлую, и выходили. Откуда им знать, что наших сотрудников нужно убить много раз и в разных мирах, чтобы не вернулись, а родились заново? Они дали кров, пищу, и никто меня не обидел. Откуда им знать, что при необходимости, в здоровом виде я могу практически любого здесь сама хорошенько обидеть? Они приютили одинокую, затерявшуюся в мире беззащитную женщину. Откуда им знать, что ребята найдут даже тень от моего пепла, будь в этом необходимость? Они помогали, не требуя взамен ничего особенного. Живёшь в доме, делай часть общей работы. Что такое по-настоящему рабская работа, я знаю.
   В конце концов, я сюда попала с дикого запада Стреляющих Штатов Америки! В мою комнату не входить без стука и разрешения! Стреляю!
   ---
   Поближе к вечеру показались ещё корабли. Два Мстивоевы и два Рюриковы. Сеча разгорелась пожаром, но теперь викинги просто отбивались, они знали, что пощады не будет. Их сюда никто не звал.
   ---
   Ну и что мы имеем на сегодня? Набег отбит и даже уничтожен. Отставшие в тумане корабли викингов отыскали. Общими усилиями объединенной эскадры города Ладоги и Нета-Дуна агрессор уничтожен. Всё это плюс, но под каким видом мне отсюда уходить? Моя специализация - акушер-гинеколог, костоправ и травница - вторая специальность, третья - реаниматор скорой помощи. Там, куда я ещё не попала, должны родиться пара-тройка детей, которые необходимы тому миру. Одна мамаша, не могу посчитать, сколько поколений аристократка, но роды от этого легче не будут, другая - беднота, третья - молодая дурёха. А ведь надо ещё войти в доверие, чтобы в дом пустили. Если я здесь задержусь, то необходимо будет посылать кого-то другого, а сотрудников даже при делимости сознания не много. Если уйти "по-английски", то кто-нибудь обязательно заполнит информационный пробой дикими выдумками.
   ---
   Неведомая гостья зашивала и перевязывала раны, складывала кости, молилась, положив руки на ожоги и они затягивались новой кожицей, отмаливала лежавших без памяти и они оживали. Вставала до рассвета, ложилась затемно, спала замертво.
   ---
   Что скажет мне Старший? Вмешиваюсь. Я уже и так стараюсь не демонстрировать технику посттравматической реабилитации. Кто убит, тому судьба такая, но уметь помочь и просто смотреть безучастно? И вообще, по агентурным данным, он сам не может не вмешиваться, а говорит это всё только чтобы я соблюдала приличия и минимально выделялась на местном фоне. Он прав: всему своё время.
   ---
   Как навели порядок после не званых гостей, кого определили лечить, кого похоронили, хозяева крепости позвали дивную гостью к себе. Воевода посадил её за стол напротив себя и спросил, не хочет ли она что сказать? Та ответила, что не сказала его жене правду. Родом она из племени малочисленного, здесь не знаемого. Труды её племени с заботами волхвов и жрецов схожие. Сказала, что благодарит их за помощь и доброту, а время ей продолжать свой путь дальше. Хозяин задумался и спросил только, не надо ли ей чего в дорогу. Гостья улыбнулась:
   - Дикого зверя мне бояться нечего, людей тоже. Боги, которым я служу, помогут, когда надо.
   - Так ли?
   - Не твои ли люди нашли меня на берегу, когда мне нужна была помощь, воевода?
   Посеченное шрамом лицо смягчилось улыбкой.
   - И то верно! Иди, коли надо.
   Женщина поднялась со скамьи, низко поклонилась хозяевам, спокойно вышла из терема во двор, поклонилась на четыре стороны и вышла из крепости.
   ---
   Ну, вот и всё! Теперь на станцию. Забыть я ничего не могла - всё снаряжение в карманах, на месте встретят. Можно идти спокойно, подышать воздухом, поблагодарить мир, который был ко мне добр.
   Вот и полянка. Настраиваюсь. Десяток минут для наводки на цель. Накануне Старший говорил, что специально выясняли: на неделе в этом дурацком институте, который нам мешает своей техникой, командировок нет. Можно посидеть перед дорогой.
   ---
   Высокая, красивая женщина, хозяйка крепости бегом догоняла гостью и догнала, когда та сидела на своей полянке на камне.
   Гостья встала. Женщины посмотрели друг на друга.
   - Заходи, коли будешь в наших местах, ждать буду.
   - Мои дороги не в моей власти, но раз встретившись, будем встречаться ещё, скоро или через много лет. Ты знай - встретимся непременно.
   В сознании зазвучал голос: - "Начинаем вытягивать".
   Гостья забеспокоилась, не испугалась бы хозяйка, но та спокойно помахала рукой растворявшейся в воздухе фигуре.
  
   ТИХИЙ ВЕЧЕР.
  
   Пламя свечи едва вздрагивает, огонь в очаге горит ровно, в трубе где-то высоко гудит осенний ветер. У окна упала монетка, звякнула об каменный пол, подскочила и окончательно улеглась. Человек в кресле у камина слегка повернул голову к окну. Так и есть! В нише окна стоит она. Длинное простое платье, уложенные в скромную прическу волосы, с головы на плечи сполз огромный платок с цветным арабским узором. В этих местах не принято так одеваться, однако живёт она неподалёку, в доме в лесу по дороге на перевал.
   - Я не помешала?
   - Давно тебя не было.
   - Две недели.
   - А в город ты приходила.
   - Я принимала роды.
   - Ко мне ты приходишь только когда мне нужно подумать.
   - Это плохо?
   - Нет. Сегодня эти хитрые святоши загнали меня в угол.
   - А что в том углу?
   - Один шарлатан-убийца и куча монахов.
   - Ну, убийца, наверное, попался, а что нужно людям, которые взяли на себя право вещать от имени Бога?
   - Они требуют милосердия.
   - К кому?
   - К этому жулику, который называет себя моим родственником.
   - А он в самом деле родственник?
   - Да я на каждой ферме в майорате отца могу найти таких братьев. Папочка перестарался с правом первой ночи, очень уж он любил свадьбы.
   - В чём вина того человека?
   - Разбой на большой дороге, убийство трёх баронов, которые ему попались, несколько поджогов ферм.
   - Есть доказательства?
   - Два года назад я своими руками снимал с дерева тело племянника, сына сестры, а этот выродок смеялся мне в лицо и кричал, что придет время, когда он сядет в моё кресло. Тогда я не смог его догнать.
   - Можно твое кресло спалить, тогда ему некуда будет садиться, но можно поступить как-нибудь иначе.
   Мужчина поднялся из тяжелого дубового кресла инкрустированного слоновой костью, золотом и драгоценными камнями, снял с головы герцогскую корону, положил на столик у камина, на котором уже стоят кубок и блюдо с кусками жареной оленины, подошел к гостье ближе.
   - Ты смеёшься надо мной? - в его голосе начал зарождаться гнев.
   - Я думаю. Если в результате у меня будет повод посмеяться - обязательно тебе расскажу. Зачем этот разбойник людям, присвоившим себе право толковать законы Жизни?
   - Ты посоветовала разрешить бежавшим от войны ремесленникам поселиться в городе. Я тебя послушал и стал богаче: на рынок стали приезжать соседи, доход в казну увеличился. Это хорошо, но сейчас святошам здесь нравится. Когда-то они подбили деда идти в крестовый поход. Да, он привёз много денег, часть отдал монастырям, остальную добычу растранжирил, хвастаясь добычей. Отец был настолько беден, что его владения никого не интересовали, а теперь, когда у меня есть постоянный доход, за которым не нужно никуда идти походом, они решили заменить местного правителя.
   - Я тебя предупреждала, что деньги приносят хлопоты.
   - Я не жалею, мне не нравится быть нищим правителем нищих подданных.
   - Так монахи решили сменить тебя на того разбойника?
   - Они его назвали святым, он даже двух человек вылечил при свидетелях.
   - В самом деле?
   - Этих двоих никогда раньше в городе не видели, и теперь их здесь нет. Если я не помилую родственничка, они грозят отлучить меня от церкви.
   - А что тебя смущает?
   - Я не буду горевать, если они не станут меня отпевать, мне тогда будет уже всё равно, но они могут отказаться венчать моего сына, это значит, что не будет законных наследников.
   - Да, это они хитро закрутили. Ты у нас какой правитель: милосердный или жестокий?
   Мужчина отошёл к огню, присел на край кресла, последней оставшейся от деда ценной вещи. Женщина подняла монету, подбросила, поймала, посмотрела, которая сторона сверху, и тоже подошла к огню, села на табурет с другого края камина, взяла в руки кубок, отпила.
   - Эта свора называет меня самодуром.
   - Даже так? Очень хорошо, значит можно делать всё, что придёт в голову, лишь бы мысли были умными. Что ему положено по местным законам?
   - Четвертование.
   Женщина помолчала, глядя в огонь, взяла с блюда кусок, съела, запила.
   - Слушай, а у тебя нет застенка погрязнее и помокрее? В здешнем подвале вода на голову не капает.
   - Предки тюрьмы не строили. Кого там держать? Народ здесь тихий, горы, от больших дорог далеко. Только последнее время сюда зачастили торговцы. Когда дед вернулся из крестового похода, он лично для племянника построил замок, где его и держал, пока тот не умер.
   - Замок для племянника?
   - Ну, не замок, а башню со стеной и рвом вокруг, повыше в горы.
   - Почему твой дядюшка не ушёл оттуда?
   - Дед посадил в ров медведей и кормил их редко.
   - Ясно. И никто не мог из подкармливать?
   - Дом высоко в горах, в глуши, в лесу, в лесу волки и медведи, которых дед не кормил совсем, охрана тоже была.
   - А что, медведи умерли от старости?
   - Можно посадить в ров молодых, из моего зверинца, но какой в этом смысл?
   - Если он святой, то медведи его не тронут, а если разбойник - съедят. Этим способом свершится божий суд. Как тебе нравится такое решение? Ты его не казнишь, а заодно можно выяснить святой он или нет. Горожанам, которые не видели первое чудо, тоже хочется увидеть что-нибудь чудесное. Можно было бы устроить старинное испытание огнём, но оно меньше впечатляет.
   - Хотел бы я знать кто из нас двоих больший самодур и кто ты на самом деле: ангел или дьявол?
   - Для ангела я ещё слишком обычный человек, мне даже до настоящего святого очень далеко. А если подумать, то разве я предлагала что-нибудь дьявольское? Может быть, твои владения обнищали? А, может, крестьяне подняли бунт?
   - Согласен, твои слова разумны.
   - Значит, есть смысл подумать, как это решение высказать, какой формы нарезать лапшу на уши.
   - Я не понял тебя.
   Женщина улыбнулась, хмыкнула и объяснила:
   - В детстве мы с братом баловались, пробирались на кухню. Когда повариха делала лапшу, мы с ней игрались, одевали её на шею и уши как украшения. Добрая женщина ругала нас, но родителям не рассказывала.
   Я думаю, какими словами лучше говорить. Можно сказать, что ты очень хочешь его смерти, но можно сказать покрасивее: ты подумал, помолился и Господь тебя надоумил отдать решение в его руки, и пусть будет так, как решит Он ибо судьбы человеческие в Его руках, а милость и справедливость Его безмерны. Так, кажется, говорил отец настоятель на прошлой неделе? Подумай. Можно сходить в церковь, посидеть, там тихо, никто не мешает, исповедоваться не обязательно.
   - А если медведи его не поломают?
   - Тогда он святой, а ты не прав. Честно говоря, я по дороге сюда заглянула в подвал, мне он тоже не понравился.
   - Кто тебя туда пустил?
   - Подумай. Кто открывал мне дверь в этот зал?
   Мужчина вынужден согласиться. Дверь не открывалась. Эта женщина появляется в разных местах и никогда не спрашивает разрешения. Её советы разумны и помогали не раз, а взамен она ничего не просит, разве что поест за его столом. Однажды она сложила сломанную руку его дочери, обычно она принимает роды в городе. Живет она повыше в горы в замке человека, который привез её из крестового похода, того самого, откуда кресло, на котором сидит хозяин. Она до сих пор ходит в нарядах, которые привез вместе с ней из похода хозяин, а вот зачем ей понадобился кинжал деда? Герцог подумал и решил не доискиваться ответа. Какая разница?
  
   НЕ ЗАМЫКАЮЩИЙСЯ КРУГ.
  
   Лунный свет заливал лес вокруг каменной лысины на вершине холма. Тихий ветер шевелил кроны деревьев. Воздух дышал запахами трав и сосен. На гладкой площадке проявились двое - высокий худой мужчина и маленькая женщина. Прозвучало приветствие, на которое ответила женщина. Она огляделась, начала медленно спускаться вниз по тропинке. Со ствола давно упавшего дерева встал встречающий, поравнялся, пошел первым. Мужчина задержался на вершине, оглядывался.
   - Моника, ты смогла его привести!
   - Было трудно, но наша фирма проворачивала и не такие авантюры. Главное, что существенно облегчило дело - тот факт, что он может стать нашим, правда, ещё не знает об этом.
   Встречавший улыбнулся: - в этом виде ты болтушка, никак не привыкну.
   Моника оглянулась. Ее спутник все еще стоял на вершине.
   - Лис! У тебя еще будет очень много времени, чтобы все увидеть! Идем в дом!
   Мужчина вздрогнул от неожиданности - Моника назвала его так впервые - и неуверенно двинулся вслед. Зоркие днем глаза не сразу привыкли к лунному свету и дорожке, прятавшейся в траве.
   Встречавший шел первым, его глаза видели в темноте немногим хуже, чем днем, его простой старинный крестьянский наряд, явно не с юга Франции, и седые волосы, заплетенные в две косы, хорошо видны. Шагал хозяин легко и красиво, бесшумно скользя по тропе. Лис попытался прикинуть его возраст и не смог.
   Красный лес светился насквозь, играл тенями, шорохами. Тропинка полого спустилась к ручью, перебежала по мостику на другую сторону и вскоре привела в долину между холмами. Там стояли несколько низких деревянных домов, крытых поросшими травой земляными крышами. Дверь самого большого и длинного была открыта, в освещенном проеме стояла хозяйка, встречая гостей. Внутри горели светцы и очаг, большой стол накрыт, за столом сидело десятка три человек. Лис попробовал по виду людей определить куда попал, но так толком и не смог - славянская крестьянская одежда, как на провожатом, на молодежи сидевшей на ближнем конце стола и полный разброс между сидевших на почетных гостевых местах - такого он еще не встречал.
   - Добрый вечер!
   Голос Моники вполне соответствовал ее занятию - хрипловатый, простуженный на свежем воздухе.
   Молодые парни и девушки, сидевшие за столом, чинно поздоровались, люди постарше ответили вразнобой. Парочка студенческого вида помахала руками. Крепкий пожилой мужчина в охотничьем наряде и его соседка просто улыбнулись, сухонькая шустрая старушка, которая в другом месте внешностью сошла бы за бабу Ягу, подмигнула и цыкнула зубом, старцы в зеленом и белом кивнули, лохматый паренек в рабочей одежке громко сказал: "Наконец-то вы пришли!".
   - Сэм, ты?
   - Он самый!
   Хозяйка усадила пришедших, подали еду.
   - Волкодав! Начинай, сегодня твой день рождения и гости пришли к тебе! Им некуда спешить, дела будут в другой раз. Сэм сегодня снова с нами, Фродо занят, ему не досуг отвлекаться, Хума в пути, Винитар еще слишком мал, Эврих по другую сторону. Все кто смог прийти - здесь.
   Трапеза текла медленно, молча и торжественно. Молодежь с крайнего конца стола обслуживала гостей, убрала посуду и потихоньку исчезла.
   - Сэм, в этот раз ты совсем не похож на хоббита!
   - Зато я снова садовник. А вот Тилорн с Ниилит снова вместе и на одном факультете астрофизики Принстонского университета!
   - Ты так и остался любопытным, болтливым хоббитом! - возмутилась студентка, - я хотела похвастаться сама!
   - Настаиваю на амнистии, - громко заявила Моника, - повышенным любопытством отличаются и многие другие граждане: я, например.
   Гости зашумели, заговорили одновременно. "Мастерлинг" не справился с десятком языков зараз.
   - Оленюшка, гостям пора укладываться, а то они опять устроят шуточный диспут до утра, а наши ученики не поймут, что же здесь происходит, и снова навыдумывают чудес.
   Густые, седые, аккуратно подстриженные усы и борода хозяина скрывали улыбку, любовью и лаской светились глаза.
   Хозяева, соблюдая традиции своего племени, развели гостей кого в мужской, кого в женский дома.
   Лису не хотелось о чем-либо думать, прожитый день казался слишком длинным, голова слегка кружилась, усталость брала своё. Компания очень странная, я сам из странной компании, здесь явно все свои, меня ждали, пахнет сосной и домом... Он заснул сразу, как только лег.
  
   Смех. Здоровый, дружный, несколько человек. Смеются, а не издеваются. Снаружи. Никакого чувства опасности. Спать уже совсем не хочется. Тело отдохнуло, голова не болит, легкая. Странно. Пора открывать глаза. Вокруг большое, вместительное помещение, стены и потолок деревянные, лавки, жерди для одежды, пара сундуков, солнечный свет из раскрытой на улицу двери. Лис встал, оделся, вышел.
   На просторном дворе вчерашняя молодежь стояла в рядок, выслушивая замечания хозяина дома, большинство из них мужчины, несколько женщин. При ближайшем рассмотрении оказалось - здесь не только молодёжь, есть люди и постарше. Разнообразная внешность собравшихся на площадке заставляет думать, что люди из разных краев. Одежда у мужчин - широкие, свободные штаны, обнажены по пояс, кое-кто со шрамами на теле, женщины одеты в дополнение к штанам в свободные куртки. Люди разбились по парам, поклонились друг другу. Обычный ритуал начала тренировки в уважающих себя школах восточных единоборств. Лис сам не заметил, что тихонько пристроился неподалеку от общего строя, однако хозяин увидел его перемещение, подозвал одного из парней, что-то сказал, тот быстренько принес и подал Лису такой же, как у всех, наряд. Наставник поставил его в пару.
   Обедали опять все вместе, чинно и молча.
   После обеда - кузница. Мастеровой из Лиса посредственный, "не то образование", однако, на мехах большого таланта не нужно. Про учеников Волкодава такого не скажешь - это мастера высокого класса. Такую красоту Лис видел крайне редко, ну в королевских дворцах, разве что. В жаре огня, звоне металла он почувствовал радостное восхищение делом, которое руководило людьми, и позавидовал им, захотел такого же единства и взаимопонимания, спросил, а что же делают женщины, и получил ответ - занимаются ткачеством, учатся вправлять кости, лечить травами.
   - Бездельников здесь нет, - сказал мужчина постарше, напарник на мехах: - селение живет своим трудом.
   Вечер был как на севере долгим и тихим.
   Лис уже убедился, что вчерашние гости здесь действительно свои люди. Они переоделись, работали во дворе, разговаривали, отличить их от местных жителей было непросто. Моника была одета в длинную, просторную льняную рубашку, подпоясанную широким поясом, босая, волосы не под чепчиком, а заплетены в косы, лицо живое, с хитринкой. Даже заметил ее Лис не по наряду, а по долгому взгляду требовавшему внимания, подошел, присел рядом на завалинку.
   - Как тебе тут нравится? Ты бывал в разных мирах, а здесь место особенное - Перекресток.
   - Как мы сюда попали?
   Моника была явно настроена поговорить.
   - Ты же видел - пешком и за руку. Шучу. О том, что есть сопредельные миры, ты хорошо знаешь, есть еще дальние, и, скажем так, очень дальние. Сопредельные - это слои или сферы нашей Земли-матушки. Попадают из мира в мир по-разному. Ваша фирма рубится напролом, строя генераторы, искривляя поля и тому подобное, наша проходит путями и дорожками более дальними, но зато без применения техники, а скорее метафизики. Если хочешь объяснений более подробных - спроси Тилорна. Он прочтет курс лекций, года на три-пять, примет зачеты, проведет коллоквиумы, семинары - знать ты будешь куда как больше, но не в этом суть дела. Мы здесь для того, чтобы наша фирма начала переговоры с вашей о взаимовыгодном сотрудничестве. Извини, ты не главный в этом деле, мы можем и просто так, типа привидения, заявиться к ее величеству королеве, но руководство предпочитает приличную процедуру. Погостишь, вернешься назад, подумаешь. Время есть. Назад я отведу тебя, когда захочешь, ты пока по-нашему ходить не умеешь. На "лысую горку", например, удобно приходить и уходить куда сможешь, а просто так, именно пешком, можно попасть в несколько миров, на которые распался с момента космической катастрофы единый когда-то здешний мир - надо только постоянно помнить, куда хочешь попасть, иначе будешь плутать по кругу. А вообще, ходить можно по-разному - сознание переходит из мира в мир, иногда забирая с собой тело, иногда рождаясь, бывает и иначе. Миры наши очень уж разные, ваша фирма проломилась не везде.
   Кстати, мы очень даже земляки, из одного мира, ты с Полтавщины, я одесситка.
   - То-то мне твой прононс знаком до боли, по-французски у тебя хуже.
   - Ну, нет у меня в этом рождении ни способностей к языкам, ни вашего "Мастерлинга", работаем по-простому - учим.
   Там, в ином мире, это была забитая крестьянка, скромно жавшаяся в угол, здесь разговор вела спокойная, уверенная женщина, разговаривать с ней можно было только на равных, на ты, да и язык полузабытой юности звучал тихой музыкой. Тело отзывалось на звуки и запахи, мозг вбирал впечатления, а шевелиться не желал. Однако разговор надо поддерживать.
   - Здесь не плохо, но в замке я не могу просто так потеряться - пора возвращаться.
   - Мы вернемся в ту же точку, почти. Не переживай. По тебе видно как ты соскучился по тренировкам. У Волкодава есть чему учиться - он "штатный наставник". Говорят, тутошний стиль известен не только здесь, но эти занятия для местных жителей. А вот побеждать вооружённого чем угодно - для сотрудников нашей фирмы.
   - А если вооружить танком?
   - Чтобы остановить танк, достаточно усмирить водителя на расстоянии поглотив и растворив его агрессивность.
   - Ну, и кто это может?
   - Волкодав и ещё несколько человек.
   - А ты?
   - Учусь.
   Лис помолчал.
   - Еще три дня.
   - Как скажет добрый господин.
   Слово вырвалось само собой: - Мымра!
   - Есть такое. Отдыхай, кстати, алкоголь тут не держат.
   - По-моему, я знаю хозяина.
   - Вполне возможно. В свое время он немало походил по мирам, сперва по своим, потом подальше, а теперь вот здесь, на Перекрестке, осел прочно.
   - Сколько лет хозяевам?
   - Она на тринадцать лет младше мужа, а ему сегодня в этом мире без двух десятков четыреста, сам прикинь.
   - ???
   Быстрый взгляд и довольная улыбка продемонстрировали - Моника удовлетворена эффектом.
   - Объяснять можно и долго, а если покороче - они Хранители, им это по штату положено.
  
   Возвращались солидно, с сидением на дорожку, провожанием, приглашением Лису приходить ещё. Говорилось это серьезно, как нечто вполне естественное.
   Вершину холма продувал свежий ветер, по вечернему небу плыли роскошные облака, собирался дождь.
   - Поехали!
   Лис прислушался к ощущениям - перемещение не мгновенное, чувство времени отключилось, а рука Моники успела нагреться и напрячься.
   Снова яркий день, лес, полянка, с которой его так бесцеремонно умыкнули. Женщина начинает горбиться, склоняет голову.
   - Добрый господин, вас провести обратно? - интонация, просящий голос - все правильно, только по-русски.
   - Нет уж, спасибо, сам дойду.
   В комнате все так же. Вещички на местах, бутыль на столе и плесень на стенах - нижний ярус. Кто решил, что замок - это прекрасно? Пожил бы сам в средневековом замке. Никаких удобств. Холодина и сырость, не натопишься. О какой продолжительности жизни можно говорить в таких условиях? По меркам своего мира сорок пять - зрелость, здесь считай - старик. Сын Вальдара вырос, стал таки королем, и теперь ему совсем не нужны те, кто помнит, на кого он похож, а языки, желающие напомнить этот факт королю, не переводятся. Когда-то давно Лис круто рассорился с начальником отдела, Отпрыском, пошумел, оказался персоной нон грата, только благодаря другу Вальдара не вылетел из института. С тех пор утекло много воды. За это время Лис научился сначала думать, а потом что-то делать или говорить. Он даже смог вернуться в оперативники, помотался по мирам, с годами стал тяжелее на подъем, снова осел в этом мире стационарным агентом. Но ему не повезло - принц Эдуард стал таки королем, но имел характер и замашки матери, и мало что унаследовал от отца - такое часто бывает. Бродячего трубадура шевалье л"Арсо д"Орбиньяка, Гайренского менестреля, приняли при дворе, но король Эдуард (может, по совету королевы-матери) предложил ему службу с жалованьем в провинции. Д"Орбиньяк согласился - времена могут измениться - и уже третий год живет в этом замке то ли помощником коменданта крепости (по совместительству хозяина замка), то ли поднадзорным оного же. В институте трагедии в этом не видели. При необходимости шевалье мог уехать хоть на все четыре стороны одновременно (надо только вразумительно сказать коменданту куда именно) - его не сторожили, наоборот, он действительно исполнял обязанности помощника коменданта, обучал латников. Похоже, если он совсем исчезнет, как в былые свои появления, король будет только рад. После гибели стационарного агента, который одиноким отшельником присматривал за камерой перехода, в институте завели порядок: кто-то иногда инспектировал точки. Лис делал это в своем районе. Монах числился поэтом, шевалье д"Орбиньяк - тоже, он даже выступал дважды в Тулузе на турнирах трубадуров и был призером.
   Среди окрестных баронов шевалье был любим. Его память не удерживала математические формулы, зато хранила множество стихов разных времен и народов, он прекрасно переводил и исполнял - в краю трубадуров это любят. Свои стихи не складывались уже давно.
   - Ладно, все перемелется, - подытожил Лис: - отсюда ушел с воинством Тора Вальдар. Я здесь жду его возвращения. Вот и живу себе стационарным агентом в этой глуши континентальных владений Англии.
   Моника сконденсировалась неожиданно и тихо.
   - Пусть добрый господин простит, но мне эта жидкость в знахарском деле нужнее будет.
   ...И исчезла с початым бутылем самогона...
   ...И через пару минут проявилась с уже пустым ...
   - Склопосуд повертаю.
   Поставила посудину на полу у ног и снова тихо и эффектно растаяла.
   В голове, наконец, зашевелилось, пора всё это обдумать.
   Эта тетка приходит в замок со своим сыром, вправляет вывихи, лечит травами. Ничего особенного - знахарка местного значения. Она вчера вправляла вывих мне, накладывала какой-то компресс с резковатым запахом. Пришла сегодня утром, - или три дня назад? - снова сделала компресс, посмотрела на доброго господина, маявшегося от переизбытка выпитого, дала ещё чего-то выпить, безалкогольного и невкусного, предложила сопроводить его на прогулке по лесу, свежий воздух поможет голове. Я пошел. Почему? Голове в самом деле полегчало. Воздух в лесу без сырой затхлости. Стоит начало сухого, прохладного и солнечного августа. По дороге она что-то говорила об отваре мяты и шалфея, о том, что надо будет еще раз сделать компресс на вправленную руку. Потом вышли на ровную поляну, тетка взяла меня за руку, чтобы добрый господин не споткнулся, и - привет. Чужой холм, луна, ветерок с запахом сосны.
   С Волкодавом мы определенно знакомы, вспомнил, где встречались. Ладно. При первой встрече мне и в голову не пришло бы, что буду у него гостить.
   Дальше. Сегодня утром или три дня назад? Когда возвращался в замок, никто ничего не сказал, значит сегодня.
   Ваша фирма, наша фирма, удивляться нечего - мы уже встречались с ребятами из Департамента координации исторического процесса Имперского научного общества Северо-Римской империи - могут быть и другие.
   Дальше - предложение взаимовыгодного сотрудничества, такого еще не было и это самое интересное. Стоп! Не надо обманывать себя. Это не самое главное. Мне там понравилось. В институте вроде все свои, но такого ощущения дома, семьи просто нет, а вот на куличках Волкодав с Оленюшкой хозяева, а не начальники. Что я теряю? Надо поговорить с Моникой после ночного дежурства.
   Как же давно мне не было так легко! Может, с детства?
  
   Шустрый парень, приставленный к шевалье для услуг, не удивился. Знахарку знают и охотно пользуются ее услугами. Она вправляет переломы и вывихи, принимает роды, лечит разные болячки. У шевалье побаливает временами спина. Да, она лечит и это. Где живет? Неподалеку - по дороге к реке, мост переходить не нужно, поверните направо, там уже совсем недалеко - в доме молочницы. Знахарка года три назад пришла пешком с узелком в руках неизвестно откуда, в дождь, промокшая, заболела. Хозяин трактира пожалел, не выгнал. Она у него потом работала, старуха молочница была уже при смерти, когда она к ней перебралась, присматривала, похоронила честь по чести, теперь живет там. Делает сыр, вкусный.
   Слушать дальше стало неинтересно.
   Дорога заняла меньше часа.
   Обычное крестьянское жилище, овцы-козы, загон, лужок, лесок в отдалении. Хозяйка была дома. Нервы сдают, возраст, ну куда она могла деться? А самогон? А мое собственное путешествие?
   Моника нисколько ему не удивилась, продолжала доить козу.
   - Почему именно мы с тобой ведём переговоры о сотрудничестве? - спросил Лис не здороваясь.
   - Не ведем, а инициируем процедуру. Мы земляки, я довольно хорошо знаю, по своей шкуре, какие бывают последствия взаимодействий ваших камер перехода с геологическими катаклизмами. Хранители знают свои миры - землетрясения, тайфуны и извержения вулканов предчувствуют задолго до начала, можно планировать наши путешествия. А ваша контора для нас непредсказуема. Меня, например, разок в результате единовременного извержения вулкана и перехода кого-то из ваших, заметь - в соседних мирах, шмякнуло совсем не туда, куда я направлялась.
   Падать мне никогда не нравилось, повезло - материализовалась над глубоким озером, от неожиданности едва успела сгруппироваться, грохнулась, думала - не выплыву. Очухивалась довольно долго, благо местные жители приняли меня за жертву шторма. А могло впечатать в скалу, даже внутрь, такое бывало. Это не окончательно смертельно, но тяжкие телесные или психические повреждения надолго, дело страдает. Нас далеко не так много, как хотелось бы.
   - Большой проходной балл?
   - Экзаменов нет, нужны некоторые способности и взгляды на жизнь.
   - А что вам надо от нашей конторы?
   - Взаимовыгодное сотрудничество. Мы вам перемещение внутри миров на манер твоего самогона, вы консервируете свои камеры перехода вне баз (заметь - экономия бюджетных средств), а переходы ведете по расписанию, которое согласовано с нами. Мы иногда перевозим между мирами некоторые относительно крупные предметы вашими камерами.
   - Почему, все-таки, не сразу к королеве?
   - Могут таки принять за привидения. Кому понравится встретить в личном кабинете явившуюся без приглашения неизвестную особу? Мы люди культурные.
   - А воровать нехорошо.
   - А я взяла во временное пользование.
   - Да?
   - Попользуюсь до тех пор, пока не использую.
   - Мы явно из одного мира.
   - Поэтому именно мы с тобой и начинаем процедуру переговоров. Да! Еще идея - попроси на Базе, чтобы они твоими глазами просмотрели хорошо иллюстрированную книгу о выдающихся полководцах второй Мировой войны.
   - Зачем?
   - Я говорю очень глупые вещи? Да просто ради разнообразия.
   - Я подумаю.
   - Думай, Федя, думай.
   - Не хами.
   - Я подумаю.
   Разговор мог продолжаться таким манером еще долго.
   От лесочка по тропе бойко скакал молодой малый. Моника заторопилась.
   - Мне пора, его жена собралась рожать. Это одно из моих дел здесь.
  
   Можно поспорить, что все провинциальные гарнизоны всех миров похожи друг на друга. Никакой войны на много дней пути вокруг, делать толком нечего, гарнизон потихоньку разлагается, комендант и солдаты не знают, чем бы еще заняться, кроме "боевой и политической подготовки". Людям мастеровым легче. Лис вспомнил, что свой агрегат довел уже до максимально мыслимого на данном техническом уровне совершенства. Жаль, заняться больше нечем. Да? Хорошо размятое и слегка ноющее тело возразило и, впервые за много месяцев, Лис провел свою ежедневную тренировку. Обычно ночное дежурство заканчивалось выпиванием для согревания изготавливаемого лисовским аппаратом напитка и укладыванием спать до рассвета. Что-то изменилось. Лис вспомнил совет Моники посмотреть иллюстрированную книжку на Базе. Отношения с дежурными оставляли желать лучшего, но может, и им нечего делать?
   Голос был незнакомый, низкий, грудной, с акцентом. Стажерка. Ей действительно нечего делать, книга нашлась быстро - хорошо иллюстрированная, с портретами. Страницы медленно переворачивались, девушка читала подписи. В общем, это тоже неплохое занятие, Моника права.
   Голову сжала боль - лицо было слишком знакомым.
   Лис постарался не сразу отключиться от связи, ляпнул, что его зовут, смог сказать вежливо спасибо, было очень интересно.
   - Не стоит, обращайтесь еще.
   - Обязательно.
  
   - Ты знала, кого я увижу в книге?
   - Конечно. Это одно из моих дел здесь. Вальдар сюда не вернется. Такие как он движутся по своей линии жизни, и проследить ее очень непросто. Его дело воинское - солдат, командир, полководец, стратег. Это был его выбор не на одно рождение. Он сделал свою работу в той войне, теперь ему снова выбирать путь. Причем, в нашем с тобой мире. Вопросы есть?
   - Но ведь он родился после войны! Все уже произошло до него!
   - В материальной Вселенной нет ничего окончательного. Картину мира у нас с тобой дома уже описывают системой интегро-дифференциальных уравнений с одиннадцатью (или уже больше?) переменными. По тем уравнениям уже можно просчитать наши переходы по времени, пространству и мирам. В нашей фирме, видишь ли, принято экономить силы и средства.
   Лицо Лиса поскучнело.
   Моника ехидненько улыбнулась и продолжила.
   - Ладно. Говоря короче: пути Господни неисповедимы для полных дилетантов, а для тех, кто охраняет и бережет миры, они ведомы, наша фирма тоже пользуется ими. Прикинь, для проведения аварийно-восстановительных работ на нашей планете необходимы разные точки опоры, Вальдару нужно было вернуться назад, что он и сделал через вашу контору, потому как, если не ставить дорожные указатели в прошлом и будущем, свободную волю прогрессивного человечества заносит на поворотах. Например, не будь Нюрнбергского процесса, великие державы с удовольствием уже переписали бы историю второй Мировой войны во славу себе или Гитлеру и с ещё большим удовольствием поливали грязью наших предков, победивших в той войне.
   Сказанного было многовато для первого раза. Лис сменил тему.
   - А как легенда об Аннабель?
   - Как все легенды. Смерть это прерывание сознания, по сути - глубокая потеря памяти, а если человек помнит себя, то все рождения - просто смена тела как одежды. Вальдар победил забвение.
   - Так они встретятся?
   - А ты как думаешь? По-моему, они и не расставались. Я встречала их на Перекрёстках.
   - Как мне его найти?
   - Для начала нужно вернуться домой. Твои дела здесь закончились.
  
   Щось у лiсi здохло. Или в тундре. Или откопали живого мамонта.
   Каждое ночное дежурство шевалье д"Орбиньяк тренировался несколько часов. Тело требовало движения. Помаявшись пару раз он стал уходить на охоту, иногда приносил добычу, обошел окрестности, нашел полянку, с которой уходил на перекресток, стал заходить к Монике.
   Знахарка была постоянно занята: козы, овцы, хозяйство хлопотное, часто заходили за помощью. Лис для приличия попросил чего-нибудь от ревматизма.
   - Тебе физиотерапевтического лечения или просто терапевтического?
   - Массаж.
   - Выбирайте, шевалье: вам веником, шваброй или рогачём?
   - Лучше мазь.
   - Солид.
   - Что?!
   - У меня цены монопольные, до ближайшей аптеки пятнадцать лье, средневековье.
   - А если как знакомому?
   - Дешева рибка - погана юшка. По большому секрету могу сказать, что цена зависит от покупателя, что он может заплатить.
   - А что ты туда кладешь на такую цену?
   - Пчелиный яд, травы, нутряной жир. Все продукты экологически чистые.
   - И все!?
   - Вообще-то, все порядочные знахари добавляют еще кое-что. Молитву, добрые пожелания.
   - Ты серьезно?
   - Если бы ты не валял дурака, когда охранял разных начальников, то знал бы, что работы по изучению энерго-информационных образований в нашем мире ведутся давно, - тётка хмыкнула, - даже в популярных журналах были упоминания о фотосъемках этих самых образований. Мысль человеческая вещественна и может быть очень мощной.
   Ты думаешь, как мы вас заметили? По структуре мыслепередач. Обычно думают образами, а вы передаете привязанные к конкретным точкам потоки слов и картинку тем же методом, что в компьютере.
   Стиль у тебя, надо сказать, солдафонский. Как ты стихи пишешь?
   - Откуда ты знаешь, какой у меня стиль?!
   - Ты посылал доклад по начальству о нашем предложении? Мы в этих переговорах заинтересованы - вот и проследили. Обычные мысли похожи на туман, на этом фоне видны и гении, и мыслители, есть и такие как ла-Рошельский епископ. Если бы фанатичка мать отдала его в монастырь попозже - из него получился бы большой начальник, может быть даже папа римский, а так у меня голова болит, когда он по большим праздникам читает проповеди в кафедральном соборе. Вулкан ненависти и жестокости.
   Знахарка говорила и доила козу, вылила молоко в чан, вернулась, прислушалась.
   - Извини, если у тебя еще есть дела, говори, а то ко мне скоро будут гости.
   Лис не поверил, но на дорожке к мосту встретил крестьянку.
   Может, Моника не сочиняла?
  
   Погода выдалась не лётная, с вечера дождик. Хлюпать в темноте по лужам, чтобы изображать проверку караулов, Лис не стал. Вызвал Базу поинтересоваться последними новостями. Новостей не было. Дежурила стажерка. Девушка заметно поколебалась и выпалила: - я про вас все прочитала в вахтенном журнале - тут даже фотография есть.
   - А как выглядишь ты?
   - Рост сто девяносто пять, вес восемьдесят пять, лицо вот: поднесла зеркало.
   Лис никак такого не ожидал - круглощекая девчонка с пышными светлыми волосами, никакой косметики. Собеседница не комплексовала по поводу внешности.
   - Меня зовут Берта. Если вам будет интересно, давайте, почитаем вместе.
   - Что?
   - Я люблю Шекспира и Мольера. Можно читать одну книгу, я женские - роли, вы - мужские.
   Получилось интересно и смешно.
   - В следующий раз поменяемся, я женские, ты мужские.
   Можно не бродить по замку в ночное дежурство. Расписание дежурств на базе и в замке, оказывается, совпадает.
  
   За время своей ссылки шевалье устал петь местным баронессам и их дочкам, тем более, что женихом он не значился - ни кола, ни двора. Походы к знахарке оказались весьма кстати. Нельзя сказать, что разговоры с этой грубоватой теткой доставляли удовольствие, но говорила она логичные, занятные вещи похожие на правду. Сам он однажды в отпуске начал по пьяни рассказывать о том, где работает. Его собутыльник сначала смеялся, считая это трепом вроде охотничьих рассказов отпускника-коммандос, а затем заподозрил в "белочке".
   Шевалье д"Орбиньяк - поэт, трубадур, автор и исполнитель песен, приходил на ферму заради разнообразия.
   - Ты косить умеешь?
   - Что?!
   - Я имею в виду, траву косить умеешь? Возом заехали!
   - А приличия?
   - Тебя никто сейчас не видит!
   - Вдруг гости зайдут?
   - Вокруг и до моста никого.
   - Откуда ты знаешь?
   - Чувствую.
   - Это что, талант?
   - В общем, этому можно научиться.
   - А ты где училась?
   - Слушать себя и мир? - на Перекрестке у Геда с Тенар. Ты их у Волкодава видел.
   - Популярнее. Чему?
   - Сосредоточению, медитации и слиянию с Абсолютом.
   - А еще популярнее?
   - Вибачайте, пане добродiю, бананiв немає.
   - Ты умеешь говорить нормально?!
   - Не знаю, не пробовала. Если ты такой культурный и образованный - поправь изгородь у коз - правый ближний угол.
   Старший лейтенант Сергей Лисиченко, один из лучших в своем элитном подразделении, по причине гораздо менее непочтительного отношения к своей особе довел дело до того, что ему сломали нос, перевели в обычный спецназ и откомандировали в институт с глаз долой. Сорокапятилетний Лис в очередной раз назвал Монику мымрой и пошел поправлять изгородь.
  
   Ему повезло - сено выкосил кто-то другой.
   - Натуроплата?
   - Не совсем. Его жена тяжело рожала. Мальчик здоров, жена тоже, так он за половину цены выкосил лужок.
   - Может, тебе еще какую-нибудь изгородь поправить?
   - Изгородь сегодня не надо, надо входную дверь в доме.
   - Ты говорила о писателях.
   - Продолжим. Есть миры, где суть человека отражается на его лице сразу, надо только уметь видеть. Кто тебя поил "слезой Саурона"? Расплывшийся от обжорства трактирщик? А Толкин видел не только людей, но и их астральные оболочки одновременно. В астрале и твой трактирщик, и войска СС второй Мировой выглядят точно так, как гоблины в кино про властелина колец. Физическое тело человека начинает разлагаться намного позже, чем начнет разлагаться душа.
   - Ты что, сама видела?
   - Да, могу при желании. Между прочим, у алкоголиков и наркоманов тоже разлагаются астральные оболочки, а ла-Рошельский епископ в астрале натуральный назгул.
   - Научилась на перекрестке?
   - Нет. Получилось как-то само собой, у меня тогда было слишком много нерешенных вопросов и срочных дел, даже не осознала сначала. Благо мы не одни, есть ведущий - наломала бы дров по первое число.
   - А кто такие ведущие?
   - У нас дома индусы называют их гуру.
   - Не интересовался.
   - Тогда так. Кто такой ведущий в военной авиации, знаешь? Добавь, что этот человек прошел по дороге жизни гораздо дальше, видел намного больше, согласен, в пределах свободы воли, руководить тобой.
  
   В этот раз Бэрта выпалила две новости: институт заключил контракт с какой-то фирмой на транспортные перевозки внутри миров, представитель как раз приехал, ее стажировка окончилась. Надо отдать ей должное - девушка сразу предложила Лису посмотреть на представителя фирмы, подошла к стеклянной стене, отделявшей дежурку от холла, довольно долго рассматривала этого самого представителя.
   Лис рассмотрел его: чуть выше среднего роста, коренастый, темноволосый, аккуратно подстриженный, улыбается, одет в деловой костюм, обсуждает что-то с базовским начальством, техниками.
   - Зовут Сэм, кажется, Ганди, сообщила Берта.
   - Это потом. Ты ведь уезжаешь? Не жаль?
   - Не очень. Дежурить действительно скучно. Спасибо вам, иначе я бы померла с тоски.
   Лис был ей благодарен и за Шекспира с Мольером, и за новости, и за то, что она сразу согласилась просмотреть книгу о полководцах старой войны, пожелал ей от сердца:
   - Счастливого пути, хорошего мужа и много-много счастья.
   - Ну что вы, вам спасибо, здоровья вам и настоящих друзей.
   Они расстались как добрые попутчики.
  
   - Это тебе.
   Моника протянула ему грабли.
   - Зачем?
   - Поможешь поворошить сено.
   - Навязалась на мою голову.
   - Знала бы, какой ты зануда - на пушечный выстрел не подошла бы!
   - Пушки еще не изобрели.
   - Ничего, я сама это сделаю!
   - Почему я тебя терплю?
   - Это возраст змеи. С сорока двух до пятидесяти пяти, так что пройдет со временем.
   - Какой возраст?
   - Змеи. В этом возрасте мужчина перестаёт изменять мир и начинает разбираться с самим собой. Окрестности его интересуют меньше.
   - А почему я должен батрачить?
   - Честный труд должен быть оплачен, я тебе лекции читаю, надрываюсь, так что ты не батрачишь, а оплачиваешь мой труд натуроплатой. Это с одной стороны, с другой - ты говорил о ревматизме. Лечение работами на свежем воздухе - моя последняя разработка, эксклюзивная, только для тебя.
   - Ну, спасибо!
   - Всегда пожалуйста.
   - Труд сделал из обезьяны человека, но я не хочу превращаться в лошадь.
   - Глупости, это миф для бездельников. Дела обстоят с точностью до наоборот. Обезьяны, монстры и многое другое произошли от человека. Вспомни Высоцкого: "хорошую религию придумали индусы". Начала душа человека разлагаться - вот тебе страшилище в иных мирах и рождениях, а чтобы снова стать человеком, нужно сначала привести в порядок душу. Есть, конечно, и другие ветви эволюции, драконы там, например, или те же йетти, но они не рода человеческого выродки, а сами по себе. Образованному человеку надо знать - разные линии эволюции часто смешивают и путают, даже названия дают одинаковые. Йетти и толкиновских выродков называют гоблинами. Писатели и художники такие вещи не различают, рассказывают каждый по-своему, даже один и тот же мир описывают по-разному.
   - Почему?
   - Каждый человек сам по себе мир. Различаются они взглядами, возможностями, тем, что считают допустимым, что отрицают, богами в которых верят, мечтами. Люди видят только то, что могут увидеть, что способны осознать, как-то образно или словесно сформулировать. Это как подглядывать в замочную скважину: "чего не вижу, того нет". Знаешь, что такое "роза ветров"? Так вот, люди и миры тоже имеют каждый свою "розу ветров": неповторимый набор мыслей, чувств, свойств. Если их нарисовать в виде кругового графика, то получатся ободранные ромашечки или пышные розы. Замечал, звездное небо в разных местах свое? Это потому, что плотность у миров тоже разная.
   - Плотность чего?
   - Материи. Представь кадушку с набросанными кирпичами, засыпанную гравием и песком, залитую водой. Разница в соотношении ингредиентов - могут быть почти одни кирпичи с пылью слегка прибитые дождиком или почти одна вода, как в горном ручье.
   - Ты стихи случайно не пишешь?
   - Я чиню руки-ноги, принимаю роды, зубы заговариваю.
   - Не скучно? Одно и тоже каждый день, движение по замкнутому кругу.
   - Видел пружину? Сбоку это прямоугольник. Проволока скачет вверх-вниз. Удачи и неудачи, взлеты и падения. Если смотреть вдоль оси - увидишь замкнутый круг, а на самом деле этот круг не замыкается. Важно не только, что мы делаем, а и для чего, и какие мы стали. Во Вселенной вообще нет двух одинаковых мгновений. Это сказал человек, которому я полностью доверяю.
   - И кто же это?
   - Мой Ведущий. Не мешай, мысль потеряю. Вообрази казнь еретика. Если вся площадь беснуется от восторга - это трагедия для ближних и дальних окрестностей. Наше дело - чтобы на этой площади нашелся хоть один человек, пусть даже ребенок, который посочувствует несчастному. В "розе ветров" этого мира появится маленький лепесток терпимости. Появившись, он сможет расти. А лет через сто, двести или триста какой-нибудь папа римский скажет, что если еретик платит повышенные налоги, то он уже и не еретик, а иноверец. Понастроенные фанатизмом и ненавистью границы будут размываться, а миры сливаться.
   - Ты это видела?
   - Да, один раз. Сначала они становятся более похожими, богаче красками, цветами, идеями, возможностями, а потом в один миг возникает единый мир со всеми красками, мечтами, жителями прежних миров. Жаль, замечают это далеко не все - очень уж заняты своими делами.
   - А что потом?
   - Планета Земля станет одним большим прекрасным цветком вместо веника уродцев.
   - Один? Не мало?
   - Земля не единственная населенная планета. Край цветника Вселенной я не видела - умные люди говорят, что его нет.
  
   В конце сентября стало заметно холоднее. Скоро зачастят дожди, чем заняться, когда бродить по окрестностям станет невозможно?
   Занятие пришло само собой, вернее приехало, а если еще точнее, то в замок приехал сын соседа. Мелкие бароны при всех своих амбициях должны содержать свои гарнизоны, семьи, так что приезд был по делу. За ужином соседский сын продегустировал прозрачный напиток, который выпаривали из перебродивших овощей, проспался и уехал. Через неделю приехал сам барон, тоже продегустировал, остался доволен и намекнул хозяину, что и себе хотел бы иметь такое. Таким образом, на инициации этих переговоров Лис не присутствовал, дежурил, зато все остальное без него не обошлось. Его артистическая натура развернулась во всю ширь. Переговоры проходили в несколько этапов, груди ломились от ударов, лились слезы по поводу бедности и сиротства, обнищания, повышения стоимости овса и жизни, цена скакала от смехотворной до баснословной. Через неделю договорились к общему удовлетворению. Сосед уехал, пошел процесс изготовления. Получили заказы кузнец и бочар, рабочая площадка разместилась в самом светлом углу кордегардии, развлекались все кому не лень. Брагу для испытаний выделили из местных запасов, устранили недоделки. Отметили успешное завершение производственного цикла. Для транспортировки готовой продукции барон выделил в эскорт половину гарнизона. Торжественный въезд к соседу состоялся в полдень.
   Лис гордо возглавлял отряд. Во дворе соседского замка он даже не взглянул на конюха, принявшего поводья.
   - Загляните, пожалуйста, завтра на закате в конюшню.
   Лис взглянул на конюха. Полномочный представитель транспортной фирмы вежливо улыбнулся.
   Работы по установке оборудования проходили без особых проблем в специально выделенном для этого производственном помещении. На ужин не торопились. Всем скорее хотелось увидеть, что же это за чудо-печь, работали с одним перерывом - на сон и завтрак. К обеду следующего дня запустили производственный процесс, выдали первую партию готовой продукции. Первое испытание прошло на материале изготовителя - вполне успешно.
   Отмечали долго.
   Перед закатом Лис вышел на свежий воздух по нужде, прихватив для гостя приличный кусок окорока. Парень ждал в конюшне. Поздоровался на хорошем литературном английском языке двадцатого века, изложил условия работы его фирмы, способ оперативного вызова в случае необходимости, улыбнулся и передал привет от Волкодава ему и Монике. Только тогда Лис его наконец узнал - садовник Сэм. Правда, внешне он был не очень похож на себя, узналась открытая, хитроватая, чуть застенчивая улыбка. За знакомство не пили. Сэм кинжалом Лиса аккуратно поделил окорок, который они съели на двоих.
  
   Персональный надзиратель захотел плату за пользование дорогой, углом в кордегардии, повозкой, на которой везли печь. Похоже, он не знал, за что бы еще захотеть плату. Что-то в мире изменилось. Лис таки отдал коменданту крепости положенную за проезд по дороге пошлину. Себе он объяснил это тем, что не хочет портить отношения с начальством.
  
   Моника стригла овец.
   - Стричь шерсть я не умею.
   - Ладно, собери уже остриженную, сложи в чан, залей отваром мыльнянки из ведра, добавь воды из колодца - надо отмочить и постирать.
   - Стирка не мужское дело. И вообще, я поэт.
   - По моим наблюдениям это предрассудок. Мужчины лучше всего реализуют себя в простом физическом труде, а женщины практичнее мужчин. Императрица Мария из династии Рюриков-Тюдоров сразу поняла свою выгоду, а шеф имперской безопасности Северо-Римской империи принял нашего представителя за галлюцинацию, за привидение, за агентов иностранной разведки, за диверсантов - в порядке перечисления. Пришлось в нашем мире вести обычные переговоры по всей форме. Ведущий был как всегда прав - как только запахло карьерным ростом Джозеф Рассел пробил аудиенцию с такой энергией, что ее можно было бы использовать на освещение Большого Лондона в течение недели, а с королевой Объединенного Королевства Великой Британии и Северной Ирландии проблем не было - она практичная, разумная женщина.
   - Вы нашли ребят из Департамента координации исторического процесса?
   - А как они, по-твоему, путешествуют? Мы их засекли, как только они начали эксперименты по перемещению с помощью физических устройств, явились к ним по-простому - в кабинет императрицы. Который год разгребаем последствия мужской истерики.
   Мужские истерики Лис обсуждать не захотел.
   - Откуда же, по-вашему, взялись границы миров?
   - В твоем военном учебном заведении, как я понимаю, метафизику не проходили, хорошо ещё, что ты в курсе факта множественности миров. Когда их творил первоначальный архитектор, миры были вполне проходимы. Затем, согласно всех древних религий (это очевидно, если не придираться к именам, языкам и деталям), объявился экспериментатор с группой граждан, которые никому не товарищи, они решили внести свои коррективы в изначальный проект и такого понавытворяли, что пирог миров разбился на куски разного размера и качества. Теперь для перехода нужно плутать в пространстве, искать проходы - точки согласия, перекрестки. Так что Перекрестки - это точки, где покореженные миры таки соприкасаются. Для местных жителей это заповедные края, в которых постороннему человеку очень неуютно - такие уходят сами, постоянное место жительства там для тех, кто свой во всех соприкасающихся мирах. Можешь оценить, ты сам пытался попасть к волхвам на Путоран.
   - А как насчет моей бутыли?
   Моника почти натурально застонала.
   - Мне в этом рождении легче расцарапать кому-нибудь морду или сложить двойной перелом, чем умничать. Ты хочешь, чтобы я на комбинации из трех пальцев изложила методику извлечения информации из торсионных полей, иначе именуемых свитками акаши, и использования ее для "материализации". Не технарю, а поэту! Имей хоть какую-нибудь совесть, можно гражданскую. Лучше я запишу тебя в очередь на посещение Пифагорова Перекрестка, пусть они мучаются.
   - Почему в очередь?
   - Переходить не так уж просто. Вселенская погода бывает разной. Возьмем, например, такую простую вещь как кометы: где сгорит в атмосфере, а где, как у Волкодава, покрошит мир. Кроме того, нужно уметь держать направление. У Челны на куличках хозяин нас не просто встречал, он держал другой конец "путеводной нити", возвращаться обратно было гораздо трудней: нам помогали, но у тебя чувства и мысли скакали, как эти козлята.
  
   После битвы под Монсегюром институтские теоретики оказались в затруднении. При всех допусках и предположениях последствия оказались больше, чем просчитывались. В этом мире начали бурно проявляться явные признаки Высокого Возрождения. Число поэтов, художников, талантливых ремесленников и алхимиков возросло сверх аналогичных графиков иных миров. Увеличилась относительная скорость локального хронопотока!! Этим фактам не наход0илось научного объяснения. Другой факт - отсутствие религиозных войн в Европе - можно было объяснить чисто шкурными соображениями. Оказаться без лучших военачальников с остатками перепуганной небесным вмешательством армии? Нет уж, упаси господи, себе дороже разбираться в таком случае с не воевавшими соседями. Тела лучших полководцев так и не нашли на поле боя. Свидетели утверждали в один голос, что они уходили с небесным воинством независимо от вероисповедания. Французская королева и сарацины, как самые активные борцы за веру, остались практически без армий. Явление грозного языческого бога Тора "со товарищи" и то, что осталось после него на равнине, стало лучшим аргументом в пользу веротерпимости. Под Монсегюр стеклись грозные армии, растекались ручейки людей, ощутивших на себе силу небес, которые не считают нужным оказывать предпочтение ни одной из земных церквей. Даже коронованные особы требовали найти место в библии, где Иисус говорил о необходимости крестовых походов и преследований еретиков. Римский Папа распалившись в гневе пообещал французскому и английскому королям очередной интердикт, если те срочно и деятельно не покаются, но сам срочно заболел воспалением легких и скоропостижно умер. Новый папа предпочел заняться хозяйственными делами церкви.
   Вся Европа занялась хозяйственными делами. Его величество император Священной Римской и Византийской империй Оттон II Гогенштауфен успел подавиться и умереть до битвы, иначе имел бы повод помереть с горя, глядя на то, что происходило теперь с его империей. Его сыну, Йогану Арелатскому, сюзерену, можно сказать, метрополии не спешили принести вассальную присягу: тщеславный, взбаламошный, и не очень умный, Йоган, даже не счел нужным обратить серьезное внимание на тот факт, что его армия вернулась не только существенно поредевшей, но и без полководцев.
   Первым проявился император Византии. Он с помпой принял послов с известием о кончине Оттона II, месяц кормил-поил, развлекал и ублажал их в своем дворце, а потом отправил назад с наилучшими пожеланиями Йогану Арелатскому, но без вассальной присяги. Немцы и прибалты были скупее, обещали принести присягу лично, однако сроки не называли. Возможно, они ждали, когда король прибудет к ним сам, что было не очень вероятно. Наследникам великой империи было что делить.
   Английской и французской короне тоже было что делить. В своё время герцог Нормандский Вильгельм (Завоеватель) переходя на должность короля Англии, прихватил с собой свое герцогство Нормандию. Попозже Алиенора Аквитанская не просто ушла от первого мужа короля Франции Людовика VII ко второму мужу, будущему королю Англии Генриху II, а забрала с собой свои собственные владения (Аквитанию) цветущий край виноделия и трубадуров, мощных замков, удобных гаваней и богатых городов на юго-западе Франции. Генрих II имел наследственные права на Мен и Анжу. Есть о чем спорить, и спор этот может растянуться на столетия. По законам о наследовании тех времен континентальные владения принадлежали Англии, фактически на этих землях говорили по-французски, как и при английском дворе тех времен.
   Кто-то заметил, что дети гениев и великих людей - обычные люди. Герцог Оттон Лейтонбургский был жесток, циничен, безжалостен и так далее, но при этом личностью огромного масштаба. Он подхватил у брата империю, расширил, укрепил, собрал у себя лучших полководцев. "Команда" императора была лучшей в Европе. Сын из упрямства и честолюбия потерял её под Монсегюром. Увы, каков поп - таков и приход, по Сеньке и шапка.
   Король Франции Людовик VIII оказался умней - он оставил у себя советников Филиппа II. Ради того, чтобы быть у дел, они забыли о разночтениях в политике (и их последствияхиях) между Филиппом II Августом и его женой, хотя и учитывали эти факты, в своих советах. Делами Франции было кому заниматься. Филипп II отобрал у короля Джона кусок фамильных владений Плантагенетов - Нормандию, Мен, Анжу и Турень. Людовик VIII не собирался отставать.
   Все это Лис знал по сводкам новостей с Базы и местным слухам, ходившим по стране. Воевать ему не хотелось. Может, права знахарка - он вошел в возраст, когда переделывать мир уже не рвутся? Недаром в армии, где он получил в положенный срок капитана, майора и подполковника, в этом возрасте уходят на пенсию?
   Тот факт, что шевалье Рейнар д"Орбиньяк был причастен к появлению на базе представителя транспортной фирмы, послужил делу улучшения его отношений с дежурными. Его статус повысился - шевалье стали охотно рассказывать институтские сплетни и местные новости. Сэмюэль Гэмджи, так звали представителя фирмы, (Берта говорила с акцентом), оказался не только корректным и деловым. Он выпил на спор больше пива, чем механик гаража, посадил розы и кучу других цветов на пустой площадке перед главным корпусом, приводил на Базу вне расписания мужей без умничанья и длинных расспросов.
   Чужая слава Лиса не волновала. Первое дело, которое он сделал после повторного знакомства с Сэмом - написал рапорт в часть и заявление в институт. Теперь ему было, зачем возвращаться. Сэм забрал бумаги и ничего не сказал.
   О назревающей войне говорили не только на Базе. К Рождеству местный граф собрал на праздник своих вассалов. По возвращении барон сказал, что надо набрать новых латников и всех обучать. Воевать Лис не хотел, но по глупости пропасть в первом же бою тоже не хотел. Зиму и начало марта он упорно тренировался сам и до потери сознания гонял латников. Тяжело в учении - больше шансов выжить в бою. Выжить нужно было. С учетом искривления хронопотоков, сжатия-растяжения времени и особенно скорости прохождения бумаг по бюрократическим каналам, ждать можно было долго: пару лет. Прецеденты были.
   В середине марта по просыхающим дорогам пришел приказ - выступать на соединение с южной армией английской короны.
  
   Лис зашел попрощаться. Моника уже знала, что он уходит, не стала приставлять его к хозяйству, сказала просто:
   - Счастливого пути. Не лезь на рожон, думай о жизни.
   - Я хочу вернуться живым и здоровым. У меня есть новые вопросы.
   - Записывай. Заявка на посещение Пифагорова перекрестка принята. Мои дела в этом мире заканчиваются, как и это рождение, ты можешь меня не застать.
   - Не понял.
   - Человек потенциально существует во многих, если не всех, мирах, пусть даже "тенью", а осознает себя и мир, т.е. именно живет, далеко не везде, с рождениями много своих сложностей. В нашем с тобой мире у меня, скажем так, базовый лагерь. В других мирах мы проявляемся как бы в другой одежде, осваиваемся, иногда долго, а осознав себя сотрудником нашей фирмы узнаем зачем, по каким делам пришли. Я здесь не родилась, а пришла. Как только все сделаю - уйду. Мои дела дома тоже заканчиваются. Мы можем встретиться не скоро, где-нибудь в другом месте.
   - Что для этого нужно?
   - Пожелать. Все желания исполняются, это мы не хотим или не можем узнать свою мечту, ведь для ее осуществления происходит и то, чего нам совсем не хочется.
   - Тебе не было здесь одиноко?
   - Я не одна, я чувствую своих - Хранителей, сотрудников. Твое чемоданное настроение я услышала от моста. И потом, у меня были дела - здесь родились возможные будущие реформатор церкви, ученый, военачальник.
   - Вы воюете?
   - Мы не развязываем войны, но пока в мирах этот вид безумия не перевёлся, мы помогаем тем, кто впереди века.
   - Не жаль уходить?
   - Нет, жалость останавливает. Когда помнишь много жизней, даже таких мимолетных как здесь, просто ценишь каждый день - и те, что были, и те, что будут. Они как камушки в ожерелье. Будут новые дела, жизнь продолжается. До встречи!
   - До встречи!
   Моника провела его до ворот.
   Лис ушел не оглядываясь.
  
   Сражение длится уже долго. Драка всегда драка, это не рыцарский турнир со зрителями, нет трибун с дамами, некому и незачем глазеть как бьются и умирают по-настоящему. Бой начинает утихать по причине уменьшения числа сражающихся. Похоже, сегодня ничья, думается Лису. Но нет, у английских войск есть резерв. Свежий отряд латников вступает в бой, французы теснятся из центра в сторону. И тут оказывается, что и у французов есть резерв - конный. Рыцарский отряд заходит глубоко с фланга, отряд латников зажат между свежими конными и основной массой битвы. Рыцари вклиниваются в пеших, еще немного и отряд англичан рассеется, разнося с собой панику. Лису надо выжить. Он кидается в толпу латников, орет своим трубным голосом, собирает в отряд и ведет прорываться.
   В этот раз прорвались, а результат таки ничейный - ни тем, ни другим, как и вся эта кампания.
   Лис отделался относительно легко - резаной раной на левой руке и несколькими ушибами. Он никогда не любил лечиться и здесь обходил лазарет по большому кругу. В этот раз заглянуть нужно. Командующий английской армией собрал лекарей вместе, приставил в помощь людей, выделил палатки. Во всяком случае, раненые не лежали по всем углам лагеря, не ухудшали и без того не самое радужное настроение войск. Конец лета, армии топчутся почти по одной местности, скоро начнутся перебои с продовольствием.
   Перед большой палаткой лежат те, кто не может ходить, ходячие заходят сами. Шевалье д"Орбиньяк шагнул в тяжкий воздух лазарета, огляделся. Среди лекарей была Моника, этого Лис никак не ожидал.
   - Ты что здесь делаешь?
   - Лечу, уже два месяца.
   - А как твое хозяйство?
   - Не знаю. Я оставила там семью беженцев и ушла. Думала насовсем, да вот новое дело нашлось. Видишь парнишку, что помогает тому высокому седому? Встретила на дороге. Хороший парень.
   Лис оглянулся - худой подросток подавал что-то лекарю командующего.
   - Щуплый он какой-то.
   - Ничего, если не будет воевать - вырастет, окрепнет. У него талант врача. Сейчас этому миру лекари нужнее латников.
   - Слушай, я все-таки никак не пойму, чем занимается твоя фирма.
   - Да нет никакой фирмы с офисами, банковскими счетами и прочей шелухой. Есть просто дорога жизни и те, кто идет по ней. Я попробую понятнее. Вспомни, о Шекспире много слухов и версий - то он сам благородный господин, то нищий, которого подобрали актеры театра. И то, и другое верно, только в разных мирах. Бывает же так, что обеспеченные люди не хотят еще одного ребенка, отказываются - человек рождается там, где может. Мое дело - принять роды, взять на Перекрестке у алхимиков денег и отдать матери.
   - Так вы что, ангелы-хранители?
   - Да нет, ангел у каждого свой. Его дело шептать матери - возьми, дама не обеднеет, а твоему ребенку они пригодятся. Дело матери взять деньги или не взять. Есть места, где Шекспир не родился или мать не взяла деньги и отдала его в церковный приют. Он писал не пьесы, а псалмы для монастырского хора. Гениальные, но псалмы. Думаешь у нас все, кто приходил, смогли реализоваться?
   - Так кто же вы?
   - По дороге жизни идут все без исключения, только основная масса идет большой толпой, толкается локтями, наступает на ноги, ругается. Просто, такие как я или Сэм, мы зовём себя походниками, уже выбрались из толпы и по мере сил помогаем другим, тем, кто хочет и может выбраться.
   - Обязательно хочет и может?
   - Обязательно и хочет, и может. Это не просто объяснить, все относительно, человек должен сам наработать силы. Важно не только то, что человек делает, но и для кого. Занятия асанами в благоустроенной городской квартире, чтение умных книг, хождение в общества на умные беседы, занятия медитацией и левитацией сами по себе значат не много. Если человек замкнут на себя - он движется с толпой.
   Рассмотрим пример: крепкий, трезвый, разумный мужик, хозяин небольшой фирмы, который платит в силу необходимости и в меру возможностей налоги, знает свое дело, требует от работников качественной, добросовестной работы, относится к ним по-человечески, платит по-божески. При этом не швыряется деньгами по казино и ресторанам, а заасфальтировал разбитую дорогу к многоэтажной хрущевке, в которой живет, вносит приличную сумму на ремонт школы, в которой учатся его дети. Он движется быстрее толпы. Он живет и для себя, и для людей. У него есть шансы обогнать толпу - дело его выбора.
   - Откуда ему знать, каким может быть выбор?
   - Подумай, разве ты не знаешь?
   - Знаю, в общем-то.
   - Будет выбор - будут и новые знания. Каждый раз, когда кто-то делает над собой усилие и поступает не так, как требуют предрассудки, приличия, соседи, лень, а так, как говорит его совесть, в мирах возникают новые возможности, происходят счастливые случайности.
   Хранители ушли дальше. Кстати, ты кое-кого из них и раньше знал или читал о них - волхвы, друиды, жители всяких там заповедных мест. Есть основатели религий. Есть те, кто ушел еще дальше - они берегут нашу планету, отыскивают пути между мирами, руководят приведением в порядок первоначального проекта Творца. Ломать - не строить, аварийно-восстановительные работы дело долгое и трудоемкое.
   - Как же общаются между собой на этой дороге? Кричат?
   - Какой ты нудный! Мысль человеческая такая мощная вещь, что проникает сквозь все границы миров, надо только уметь услышать. Это и есть одно из умений, которые нужны, чтобы стать нашим сотрудником.
   - Зачем тогда куда-то ходить? Почему бы просто не приказать мирам? Раз - и все везде хорошо!
   - Есть у меня подозрение, что ты был явно не первым в своем ВУЗе. Уж кто-кто, а военный человек должен знать - чем мощнее оружие, тем реже и аккуратнее его следует использовать. У нас считают, что мысль должна прорасти в мире, тогда она будет изменять его, а не крушить. Главное - чтобы люди мысль восприняли, это очень не быстрый процесс, по большому счёту Вселенная не переделывается иначе, чем методом переделки себя в целом и частностях.
   - А ты откуда все это знаешь?
   - Горизонт и дорога становятся различимыми, когда выберешься из толпы. А у нас на Перекрестках можно и поучиться. Я тебя удовлетворила?
   - Вполне.
   Женщина кончила зашивать и перевязывать рану, устало присела на табурет.
   - Какой бред все эти войны! Всё кончается - перевязочный материал, травы, даже мох, руки промыть нечем. Похолодает - начнутся болезни от переохлаждения и плохой жратвы.
   Замерла.
   - Сережа, сделай для лазарета самогонный аппарат!
   В первый миг Лис опешил (с какой стати надрываться?), глянул на раненых, которые лежали в ряд на земле, пересилил себя, ответил: - ладно.
   В армиях с подпорченными овощами проблем не было. Проблемы были с доброкачественными продуктами. Засеянные весной поля некому было убирать. В дело пошел артельный котел, кое-какие личные вещи, посуда, помог армейский кузнец. Отмечание окончания работ не состоялось. Моника недрогнувшей рукой отобрала хорошо горевшую жидкость и унесла в лазарет. Спорить Лис не стал, там, в самом деле, нужнее.
  
   Осень началась рано бесконечными обложными дождями. Речки поднялись, дороги раскисли и потекли. Короли, будь на то только их воля, могли бы воевать без конца. Однако и в их резиденциях капало на голову и хлюпало под ногами. В армиях стало больше больных, чем раненых. Война выродилась в стычки фуражиров. Английский командующий посылал отряды конных рыцарей навстречу обозам в охранение.
   Разведчик доложил, что впереди по ту сторону речки навстречу движется вереница английских возов. Отряд Лиса поспешил вперед, но опоздал - у моста французы устроили засаду. Из оврага, который спускался к реке, выбрались французские латники, окружили обоз, сопровождавшие защищались. Английские конники понеслись отбивать добро. Французы, увидев численное превосходство рыцарей, побежали. Их никто не догонял, не до того. Повозки и мешки целы, среди сопровождения раненые и убитые. Раненых рассадили на повозки, для убитых выделили уголок, погрузили.
   Среди убитых была Моника. Хлипкий пацан из лазарета размазывал слезы, не забывая сгребать в кучу какие-то горшки и торбы. Под усиленной охраной обоз благополучно добрался в лагерь. Продукты поделили, лекарства и раненых сдали в лазарет, убитых похоронили. Лис маялся, бродил по лагерю, вышел за цепь охранения и увидел Сэма. Разговаривать даже с ним не хотелось. Парень подошел, крепко взял его за руку и сказал: Моника приглашает к себе...
  
   Пошел дождь. Стильное окно с тройным стеклопакетом надежно глушит шум. Хозяйка открыла окно, чтобы впустить звуки и свежесть в тишину комнаты, медленно села в кресло, прислушалась. Хорошо... В любой поре жизни есть своя прелесть. Даже если знаешь, что будет продолжение, именно в это время особенно остро чувствуется неповторимость каждого мгновения. Можно вспоминать, не торопясь подвести итоги, подумать о пути, спокойно доделать дела.
   В этот раз была хулиганистая пэрэсыпская девчонка, несдержанная на язык, независимая, мымра с запасом дурацких словечек и выражений. Ну и что? Благодаря ей удалось многое, значит все хорошо.
   На паркете в центре комнаты объявились двое в нарядах по моде очень даже не этого века.
   - Добрый день, Сэм! Добрый день, Лис!
   Парень помахал рукой, сказал: "Понадоблюсь - зовите", - и исчез.
   Рыцарь, правда, без доспехов, оглядел комнату. С удивлением он заметил старенький стол у окна, перекошенный шкаф, потертое кресло, полки на стене, тощую кровать, обшитые деревом стены, дубовый паркет, стильное окно и уставился на хозяйку.
   - Лис, не стой памятником в сквере, садись в кресло, поговорим не торопясь.
   - Моника, это ты?!
   - Здесь меня зовут Галиной Павловной, а для старинных друзей-сотрудников есть совсем другое имя на многие миры и жизни.
   Закрой варежку, не пялься, это наш с тобой мир и мне здесь весьма много лет. Это дом престарелых, до меня в этой комнате жила другая женщина, именно для нее сын отремонтировал жильё. Я здесь живу потому, что соседки после нее передрались за шикарное жилище, а у меня в корпусе на верхнем этаже прорвало отопление, отчего облезла до бетона штукатурка на потолке и вздулся линолеум на полах во всем крыле здания - вот нас, потопленников, и расселили куда попало на время ремонта.
   Женщина, похожая на Монику в старости, хмыкнула.
   - Мебель - инвентарь дома, мои здесь книги, правда, я их уже пристроила - подарила директору, завтра заберет оставшиеся. Я не спихнула их, кому попало: Павлович уже перечитал половину. Директор сам попросил их у меня, а его сыну они понадобятся. Хороший парень.
   Тебе могу подарить, если хочешь, те, что на нижней полке. Это не философия и религия запада и востока, даже не единая теория поля в изложении для рядовых граждан. Это хорошее фэнтези - почитаешь на досуге в ночное дежурство, там есть и о тебе, сам решишь, что автор подсмотрел в свою замочную скважину, а что добавил от себя.
   Да! Тут мне сорока на хвосте принесла, что тебе есть смысл помириться с женой. Лично. Можешь этого не делать, хотя разошлись вы нелепо, но иначе тебе будет труднее встретить Вальдара. Как поступить - решать тебе.
   Мужчина, наконец, пошевелился в кресле.
   - Эти ваши переходы несколько неожиданны.
   - С какой стати ты перешел на высокий стиль?
   - Я видел твое тело там.
   - Ясно. Боль - вещь временная, пойми, какой бы она ни была - все равно пройдет. Труп, конечно, зрелище не из приятных. Но я ведь тебе говорила - впечататься внутрь скалы не окончательно смертельно для тех, кто живет не одну жизнь. Пока человек жив в мире рождения, он может жить и в других мирах. По большому счету, существенно, что я ухожу отсюда, дней осталось немного, в эту минуту все мои дела во всех мирах, где я была, сделаны. Понятия не имею, где снова появлюсь по эту сторону жизни.
   Сэм тебе ещё не сказал, что ты можешь научиться ходить по-нашему? Ничего, еще скажет. Теперь он твой куратор до других времен.
   - Каких времён?
   - Тебе решать.
   Помолчали.
   - Странно думать, что можно встретится совсем другими, и узнать друг друга.
   - Предрассудки. Что в этом странного? Большое дело - другое лицо или фигура! Добрые знакомые всегда узнаваемы, ты же узнал Сэма. Тело как одежда, меняет внешнее впечатление и поведение, но не суть.
   - Я бы предпочел встретить тебя мужчиной.
   - Не-а, знакомая астрологиня сказала, что я прожила только первую жизнь в серии женских воплощений.
   - Жаль.
   - Ничем не могу помочь.
   - Внешность не меняет твой характер.
   - Наконец-то ты это понял! Ничего, изменюсь постепенно. Тебе пора... Сэ-эм!
   Тот деловито сгреб книги с полки, увязал в скатерть со стола, подхватил руку растерянного Лиса, и они исчезли.
   Маленькая сухенькая старушка с прозрачным венчиком коротких седых волос плотнее завернулась в старый плед, почувствовала, как соседки обсуждают кандидатуру следующей обитательницы комфортабельной комнаты, улыбнулась. Все дела сделаны. Можно послушать дождь, помолчать, собрать воедино прожитое в этой и иных жизнях, с достоинством уйти по ту сторону жизни. Такой спокойный переход достается не всегда.
  
   ...Высохшая старушка с пергаментной кожей...
   Какая разница как уходит друг? Он просто уходит очень надолго.
   ...Он мне спать не давал,
   Он с рассветом вставал,
   А вчера не вернулся из боя...
   Она сама говорила, что все имеет свое продолжение, совершенно не боялась смерти - будет новое рождение, будет что-то другое, это Лис уже знал. Еще он узнал и прочувствовал всей шкурой, всем нутром, что лечебно научно трудовых лекций больше не будет.
   Нигде и никогда...
   На рассвете впервые за несколько лет у него сложились свои собственные стихи, светлые и спокойные.
  
   Одному таланту Сэма Лис завидовал лютой белой завистью: тот умел общаться с чиновниками и бухгалтерами. Лисовские документы прошли отдел кадров института с рекордной скоростью. В своей части, в которой Лис числился, он никому не был нужен. Там процедура выхода на пенсию прошла ускоренным темпом. По традиции Советской Армии, и её правопреемниц, он получил полковника, теперь должность срочно требовалась следующему кандидату на пенсию. Главная трудность состояла в исчезновении из этого мира. Войска, наконец, возвращались на зимние квартиры, а точнее грузились по колено в грязи. Спектакль по уходу был тщательно продуман. Без Сэма это дело не обошлось.
   На привале вечером в воскресенье они разложили пожитки Лиса на две кучи. Казенное имущество института (оружие, доспехи), книги, свиток пергамента с вопросами, кое-какие мелочи положили в сундук поменьше. Сэм исчез с ним и появился. После этого в сундук положили камни. Остальное имущество шевалье сложил в сундук ёмкостью побольше. В понедельник утром на переправе меньший сундук съехал с воза в воду. В холодную мутную жижу никто не полез. Во вторник к вечеру сам злополучный шевалье поскользнулся на очередном мосту и полетел в реку. Паренек, который прибился к обозу за пару дней перед этим, кинулся в реку помочь доброму господину, даже догнал его и ухватил, но оба не выплыли. Оставшееся имущество досталось соратникам. Комендант-командир был и огорчен, и обрадован - с одной стороны продажа новой чудесной печи сорвалась, с другой - от шевалье остались некоторые деньги (Лис не захотел их забирать), это несколько компенсировало убытки. Дополнительным поводом к удовлетворению была возможность написать королю последнее донесение об опальном поэте и забыть о нем.
   Триумф Сэма трудно было описать. Народ на базе был в восторге. Лису было уже все равно. На прощание Сэм пообещал зайти, как только Лис устроится. В отделе кадров института отдали бумаги. На вежливый вопрос о том, можно ли будет вернуться гражданским лицом, ему ответили, что стационарные агенты всегда нужны. Что-то изменилось. Лис вежливо поблагодарил, положил лист с контактными телефонами в одну папку с документами. Вещей в камере хранения в институте минимум, набрался один чемодан.
   Рейс Хитроу-Борисполь. За последние годы он только однажды прилетал на родину. Родственники его не ждали. Отпуска он проводил в Европе с приятелями, завести которых не составляло труда - "ты меня уважаешь, я тебя тоже". В институте работали люди из разных стран, но мужские замашки везде одинаковые.
   Киев праздновал свой день рождения. Полк поэтов замусолил киевские каштаны до тошноты, но в натуре это было здорово, наверное, потому, что натуральный продукт и суррогат - две большие разницы. Таксист вычислил - клиент давно не был в этом городе, имеет здесь дело, в кармане у него лежат крупные купюры, текущие цены на транспортные услуги ему не знакомы, поэтому он честно подождал пассажира у адресного бюро. Бывшая жена фамилию не меняла. Лис поехал на Русановку и отпустил шофера - тот немного огорчился - нашел нужный дом, посидел для смелости на скамеечке и поднялся на третий этаж. Дверь открыла Анжела при полном параде.
   - Вот уж не ожидала.
   Что-то изменилось.
   - Я просто хотел попросить у тебя прощения. Ты была права во всем.
   В коридор вышел плотненький мужчина тоже при параде.
   - Толя, это мой бывший, пришел просить прощения.
   Хозяин посмотрел на гостя и пригласил в дом, на балкон. Там он постарался что-то объяснить, типа тебе здесь делать нечего, Лис сказал, что очень рад за Анжелу. Муж предложил посидеть за столом, раз уж пришел к застолью. Напротив сидела женщина лет где-то немного за тридцать. По меркам первого тысячелетия где-нибудь у викингов она была бы красавицей, по последней моде - грубовата. Что поделаешь - спортсменка в прошлом, медали мирового уровня по легкой атлетике. Сергей напросился проводить. Оксана пригласила к себе.
   Лис устал. За последнюю неделю он промчался сквозь миры и страны. Оксана постелила постель и тактично ушла.
   Утречком был завтрак.
   - Вы, Сергей, вполне можете хорошо устроиться. Для отставников в службе занятости есть специальная программа по трудоустройству. Для начала можно поработать у нас в фирме охранником, есть вакансия. Извините, я позову сына, ему четыре.
   Мальчишка уселся за стол, посмотрел на гостя и четко заявил:
   - Можешь остаться, если хочешь.
   - А я никуда и не собираюсь.
   Так выглядел кронпринц Эдуард в четыре года.
  
   Катер береговой охраны четко идет своим курсом. После тайфуна с очередным ласковым женским именем в океане много пострадавших, береговая охрана прочесывает свой квадрат. Команда помалкивает, увидеть кого-то в океане после шторма не просто.
   Жалкие остатки нарядной, но какой-то несерьезной яхты замаячили по курсу. Еще почти девчонка в спасательном жилете болтается в воде привязанная к притопленному борту.
   Обычные действия по спасению пострадавшего. Команда вместе уже не первый год, движения выверены - океан шуток и неумех не терпит. Мисс на борту катера. Судовые документы у капитана.
   Обычная процедура по опознанию. Мисс Елизавета Хоуп. Всё как обычно: вызов на связь родственников на берегу. Ее ждет отец. Очень рад, выйдет навстречу. Богатый человек, экстримщик, как и его дочь.
   Кто-то из команды предположил, что эта сумасшедшая полезла в центр тайфуна специально. С этой семейки станется, их тут хорошо знают.
   Девчонка постепенно приходит в себя. В голове совершенно пусто, мечутся мысли, слова не складываются во что-либо разумное: папа, спор с Гарри, какие-то люди, незнакомые места.
   Отец мисс Елизаветы действительно вышел на встречном катере. Крепкий мужчина за пятьдесят, он ловко перебрался с борта на борт, сразу узнал у судового врача о состоянии дочери, подсел к ней, улыбается, приглаживает лохматую голову своей девочки, подошел к капитану поговорить, - кэп выразил надежду, что мистер Хоуп окажет спонсорскую помощь бюджетной организации - береговой охране. Счастливый папаша согласен - да, конечно.
   Елизавета уже все понимает, очень устала, хочет спать и есть, спать больше. Веки едва поднимаются. Папа рядом. Хорошо. Кто еще? Команда катера, кто-то из пострадавших. Чего этот тип так пристально на меня смотрит?
   Стоп! Обрывки мыслей, картин, слились в единое целое.
   - Привет, Хума, давно не виделись.
   - Привет от всех, всех, всех, Таис!
   Все встало на свои места, мысленный разговор продолжается.
   - Таис, ты будешь у Волкодава на дне рождения?
   - Я еще не освоилась.
   - Ясное дело. Я зайду за тобой. Юбилей круглый - четыре сотни, будет человек шестьдесят. Много новых, как предсказано о перемене космических эпох. Тебя будет ждать твой крестник.
   - Который из них?
   - Бродячий менестрель из институтского спецназа. Он еще плохо держит направление, но многому учится. Живет на старом месте в Киеве, учится у волхвов, а у Арагорна, как бы поточнее выразиться, работает завхозом на осушении и рекультивации болот у северных ворот бывшего Мордора. Они хорошо сотрудничают с Сэмом. На место большого братского кладбища возвращаются сады. Запруженные трупами речки, которые образовали это безобразие, уже расчищены полностью.
   - Я работала там в самом начале, посмотреть бы на результат.
   - В этом рождении из запасов твоих прошлых жизней сложилась натура широкая до полного безрассудства.
   - Не надо быть таким тактичным, дружище! Задание по рихтованию собственной личности - свернуть чересчур широкую натуру до пределов, четко выверенных целесообразностью. Так?
   - По первому приближению - да. Вальдару десять, ему необходимо будет помочь, мальчишка все схватывает на лету - Лису одному не справиться.
   - Это мне?
   - Да.
   - Я уже слышу Хранителя и Ниилит!
   - Ведущий передал: нужно учиться математике, физике, навигации, астрономии, пройти курс боевых единоборств.
   - Понятно. Пока?
   - Отдыхай, экстримщица. Пока!
   Девушка отвернула голову. Пожилой человек, отец мисс Елизаветы, сидит сгорбившись, подумать есть о чем.
   - Пап, хочу тебе сказать, я за эти дни сильно изменилась. Прости, тебя это огорчит, ты звезда первой величины, но мне лезть неизвестно зачем и ради кого неведомо куда больше не хочется, я решила сдать в школе оставшиеся экзамены и учиться дальше. Сначала навигации, а потом еще чему-нибудь нормальному.
   Мистер Хоуп облегченно улыбнулся.
   - Я тоже изменился, понял, почему мама всегда плакала, когда я влезал в очередную сумасшедшую авантюру.
   - Па, давай купим ей дом на соседней улице, там такие маленькие дома с деревьями и цветниками. Она жалуется, что мы редко приезжаем на ее побережье - так будет ближе и нам, и ей.
   - Ты повзрослела, дочка, спи.
   Мистер Хоуп поправляет одеяло, отходит.
   Мисс засыпает, мысли текут плавно.
   Мне повезло с отцом, даже с бабушкой, а вот мать... Не судите, да не судимы будете... Она просто очень молодая душа и хочет объять необъятное. В детстве она сама возилась со мной, кормила, купала, игралась, не подпускала няньку, а потом сбежала из дома с капитаном папиной яхты потому, что отец уделял ей меньше внимания, чем бизнесу и своему экстремальному хобби. Еще три дня назад я обижалась на нее, сегодня нет. Тело она дала классное, спасибо, с прежним не выдержать не только двух суток, а и двух часов в такой переделке.
   Через три часа катер причалил. Судовой врач передает пострадавших скорой помощи. Елизавета спускается по трапу, опираясь на руку отца. Их ждет у машины старший брат. Они поедут домой.
   - Лиза, проверь свое зрение, - не унимается Гарри.
   - Нет проблем.
   Девушка рассмотрела значок на форме капитана - надпись "береговая охрана" на английском языке стильной кириллицей, номер подразделения, большой государственный герб - трехглавый орел, средняя голова эмалевая, белая.
  
   В кафе на набережной молодая, но уже растолстевшая официантка говорит капризным голосом такой же брюзгливой клиентке:
   - Вы правы мэм, жизнь ужасная штука, никакой радости, никаких развлечений, крутишься как белка в колесе по замкнутому кругу - одно и то же, одно и то же.
   - Да-да, дорогая. Никому ничего нельзя доверить, поручить, все сплетничают, всё приходится делать самой, а так хочется чего-нибудь для души, чтоб позволять себя любить, чтоб поменьше работать, побольше денег...
   Какую чушь несут эти курицы!!!
  
   Можно ли свести вместе начало и конец круга на бесконечной спирали?
  
  
   ОБЪЯСНЕНИЕ.
  
   - Тётя Валя, ты читаешь фэнтэзи?
   - Читаю.
   - Как ты думаешь, почему в ней эльфы то добрые, то очень похожи на злобных уродов?
   - Я думаю, это зависит от авторов.
   - Но ведь это же одни и те же эльфы!
   - Дай мне ту чашку. Она какой формы?
   - Цилиндр.
   - С ручкой. А если повернуть чашку так, ручку видно?
   - Нет.
   - А если я возьму лампу, и буду держать чашку между ней и стенкой, то какой формы будет тень?
   - Круг с хвостиком.
   - А если поверну?
   - Прямоугольник.
   - А так?
   - Прямоугольник с ручкой.
   - А ведь это одна и та же чашка.
   - А какие же, по-твоему, эльфы на самом деле и можно ли их встретить?
   - Я думаю, что там, где мы с тобой живём, их не встретить.
   - А где?
   - Я думаю, наша планета похожа на слоеный пирог и эльфы, гномы, лешие, русалки, сатиры и нимфы живут в другом слое.
   - И туда нельзя попасть?
   - А можно просто так попасть в соседнее государство? Ты только что слышал по ящику: МИД Грузии выразило глубокое возмущение МИДу России в связи с нарушением военными самолётами России воздушной границы Грузии. Если пограничные столбы ещё можно потрогать, то как потрогать воздушную границу, а ведь она есть? Есть и другие границы, вспомни выражения: "это выходит за границы моего понимания", "это не укладывается в моём сознании".
   Слушай, а это правда, что твои морские свинки сожрали целый пирог с капустой?
   - Не-а, не весь, только четверть. Отчим пришёл первым и разогнал их. Мама и не узнала бы, если бы мы догадались сразу вынести мусор, а так она увидела обрезки погрызенного края.
   - Сильно влетело?
   - Нет. Это мама не закрыла дверцу клетки, когда наливала воду.
   - И что, пирог пропал?
   - Нет, конечно, мы с отчимом съели.
   - А мама?
   - Она сказала, что после свиней доедать не будет. Я думаю, это она напрасно, пирог был вкусный.
   - А смогли бы они съесть такой большой кусок, если бы в пироге были натыканы все эти ножи и вилки-ложки?
   - Нет, конечно!
   - Вот я и думаю, что земляне не могут увидеть свою планету целиком и попасть во все её части из-за напридуманных границ разного качества. Есть смысл учиться понимать других людей. В этом случае вполне вероятно, что эльфы, русалки, нимфы на самом деле одно и то же, только называются по-разному.
   Вовка, стой! Положи ножи на стол, наполеон тоже слоеный, но он сладкий. Свинки нажрутся и передохнут! Не забывай, сегодня у тебя день рождения. Торт и ножи для людей. Если уж очень хочешь увидеть, как твои грызуны будут себя вести то настругай им овощей и тыкай железо туда.
   - Если я буду крошить овощи, мама увидит и мне всё равно влетит.
   - Но это самый безвредный вариант.
   - Ладно, я и так тебя понял.
   - Мама сегодня попросила меня зайти за тобой в школу, не просто так. Она хотела, чтобы мы заранее перекусили и расставили посуду. Самое время раздвигать стол и доставать скатерть.
  
   ЭКСТРЕННАЯ ЭКСПЕРТИЗА.
  
   Опять этот папенькин сынок куда-то торопится. Зачем генерал пихал его в техники? Это несчастье не увидит даже сквозную дыру, не то, что микротрещины. Взять детектор у него, видите ли, времени нет. Папаше следовало бы пристроить его охранником в какой-нибудь ночной клуб - морда подходящая, зарплата приличная, вреда меньше. Что же делается в армии, если в отдельной части, специально выделенной для научных исследований, такой бардак? Было бы такое у моего прежнего частника - не протянул бы и пары месяцев, прогорел.
   Не знаю, какие тут стандарты на микротрещины, лично мне левый двигатель очень не нравится.
   Проследить, чтобы парашют и скафандр напарника были в отличном состоянии! Хоть в этих подразделениях порядок, есть с кем говорить. Как много все-таки зависит от начальника.
  
   Взлетели. Приборы в порядке, научное оборудование тоже. Вообще, оно меня как-то мало интересует. Без железяк знаю, что они покажут, а вот парень, к которому я набилась в напарники, этому миру ещё понадобится.
   Десять.
   Пятнадцать.
   Восемнадцать тысяч метров. Научные приборы в порядке, даже слушать не интересно, их делали Люди. Левый двигатель поплыл! Трещины растут!
   Собраться!!
   Двадцать тысяч метров.
   Пять минут.
   Десять.
   !
   - Беру управление на себя!
  
   - Почему так сделала? В инструкции сказано - полёт прерывается, как только возникают осложнения. Мы летели против солнца, у меня стало темнеть в глазах. Полёт с одним пилотом запрещён.
   - А где в инструкции сказано, что нужны именно такие очки? На эту высоту раньше не поднимались. Ещё, знаете, самолёт как-то по-новому задрожал. Вот я его и посадила.
   - Это откуда?
   - Из чёрного ящика и послеполётного осмотра? Левый двигатель в трещинах?
   - Поставлю свечу в церкви. Кроме шуток.
  
   Это обкуренное несчастье техника буду бить, сильно. Подловлю у бара и буду бить без свидетелей и без следов. Да ещё внушу, чтобы срочно сбегал из армии, пока не посадили. Чтобы духу его не было у машин!
   Алиби у меня легированнее стали. Никто здесь не знает, что я могу практически мгновенно перемещаться в пространстве. Пятнадцати минут на воспитательную работу мне хватит, а от части до города час пути. Я кто? Так, помешанная на авиации сумасшедшая девочка от гражданских учёных. Подумаешь, большое дело - у полиции будет одним нераскрытым преступлением больше!
  
  
   ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН.
  
   (Хроника начала ещё одной новой эпохи.)
   "А шоб ты жил во время перемен" -
   китайское проклятие, очень серьёзное.
  
   Лиловое свечение на юго-востоке понемногу тает. Припортовый завод ушел из этого мира, а если где и остался, то только в памяти людей переживших катастрофу. Для тех, кто рождается сейчас, планета уже мало меняется, только иногда Хранители убирают непонятные нагромождения камня, мусора и покореженного ржавчиной металла, которые не под силу остальным.
   Когда-то на этом месте стоял большой город с полутора миллионами жителей, шумел машинами, подвывал рекламой, поглощал массу продуктов, шмоток, сил и здоровья людей. Сегодня в степи тихо, травы по грудь взрослого человека, перелески, птицы уже есть, а зверье еще толком не развелось.
   Лесные люди сюда стараются не заходить. Может, потому что место открытое? Правда, непонятно чего здесь бояться. Смотрительница никого не трогает, станция подкачки водопровода - это всего лишь небольшое здание, не шумное, даже не освещаемое в темное время, ветряки, небольшой сад закрывает жилье, соседи тоже народ мирный. Другое дело, что в чем-то это уже не люди. Они держатся всегда вместе, не любят открытых мест, перестали что-либо выращивать, язык, на котором они разговаривают, упростился до лексикона Фимы Собак, правда, эту литературную героиню никто из них не знает. Читать и писать, а может, уже и считать лесные люди перестали - зачем, если и так можно жить?
   Смотрительница помнит еще сам город. Она здесь родилась и прожила много лет прежде, чем началась история, изменившая планету.
  
   I
  
   Предсказатели, астрологи и так далее, и тому подобное, в разных видах предсказывали человечеству крупные неприятности на рубеже тысячелетий. В сроках они слегка ошиблись, а по сути - нет. Начиналось это незаметно, без знамений и явлений кого-либо народу.
   Сначала синоптики и экологи отмечали изменения в климате и общем состоянии биосферы планеты. Затем заговорили о "потеплении климата" и, как обычно, ввели людей в заблуждение, кое-кто даже размечтался о тропиках на всю планету, но становилось не теплее, а катастрофичнее. Красивая научная терминология скрывала правду - ледники на планете стали таять, уровень океана поднимался. Сначала на миллиметры, потом на сантиметр, затем на два в год. Это ведь мелочь, правда? Но процесс набирал скорость и мощность. Три сантиметра в год означали уже заметную площадь. Правительства зашевелились, заговорили об экологическом кризисе, необходимости уменьшить загрязнение атмосферы и прочее в том же духе, вот только все хотели сделать это за чужой счет. Пришло время, океан за год поднялся на пять сантиметров. Грызня правительств пошла активнее. Большие государства типа США, Китая, ЕЭС дошли на демонстрации военной и экономической силы, чтобы заставить страны помельче сворачивать свое промышленное производство. В России, как всегда, врали, занижая показатели загрязнения, и воровали деньги, выделяемые на экологически чистые производства. Тем временем океан поднялся на восемь сантиметров и пошел еще один процесс - перераспределение масс льда и воды нарушило равновесие земной коры. Заговорили потухшие вулканы, дополняя загрязнение атмосферы. Тут бы в самый раз принимать самые крутые меры по сворачиванию механической цивилизации, но дальше программ по распространению подходящих по климату растений и животных дело не шло. Климат заметно изменился: ливни шли там, где дождей по несколько лет раньше не видели, сохли тропические леса.
   Никакая экономика не в состоянии спокойно вынести такое. Жизнь людей переворачивалась. Впервые за всю историю НАТО их стратегические запасы продовольствия уменьшались не за счет чистки залежалого методом спихивания по дешевке в страны третьего мира, а за счет реального потребления этих самых стратегических запасов, иначе голодные толпы праздных людей готовы были на все - буйство, убийство. В благополучной Европе, наконец, вспомнили, что беда может стать общей, что любая идея, особенно бредовая, подхваченная толпой на улицах городов, способна сокрушить всё окрест. Уличные беспорядки прокатились по миру, это были не разноцветные фруктово-цветочные революции в далёких краях, дирижируемые дядями и тётями из спецслужб заинтересованных стран, это была настоящая беда в собственном доме. Правительства пытались для уменьшения числа бездомных и безработных организовывать выезд мигрантов на родину - в Африку, Азию. А что делать Азии и Африке? Планета и океан на ней одни на всех, остающимся без занятий людям плохо везде. Ни одна программа новостей не обходилась без сообщений о митингах и погромах. Люди хотели хлеба и зрелищ, а не трудной и неблагодарной, но абсолютно необходимой работы по строительству нового мира. Желающих отказаться от личного комфорта во имя будущего находилось маловато.
  
   В тот год, на день рождения Марии в квартире на пятом этаже хрущевки собрались её знакомые. Праздновать было совершенно нечего, но четыре супружеские пары и одинокая женщина собрались вместе потому, что оставаться поодиночке было жутковато. Присутствовавшие уже пережили не одну эпоху перемен. У них на глазах разваливался Советский Союз, новая Украина мучительно училась жить самостоятельно, разбегались на заработки по чужим странам друзья и знакомые, строилось "демократическое общество европейского образца". Тогда впереди были надежды на будущее, а сейчас?
   Украину не затапливало водой как Нидерланды, но любые колебания в мировой экономике трясли экономику и этой страны, а в Европе сейчас было просто плохо. Люди старались перебраться с опасных мест подальше на континент, срывались с мест, усиленно забирали деньги из банков, страховые компании уже не могли выполнять свои обязательства.
   Домбровские рассказывали о своих знакомых, которые после пятнадцати лет в Бельгии вернулись домой. Национализм и расовая ненависть расцвели буйным цветом, всем, кто приехал или был некоренной национальности, указывали на дверь: самим бельгийцам плохо. Во времена кризисов индустрия развлечений и услуг глохнет первой. Этот кризис зависел от экологии, развивался, а значит, усилия правительств по обеспечению занятости ничего не могли дать. В городах Европы гасли рекламы и яркое уличное освещение, города погружались в сумерки.
   В Одессе гости тоже сидели за столом со свечами, но не из любви к экзотике, а потому, что шли веерные отключения электричества.
   Поговорили о ценах на базаре, неплатежах, цене на бензин, задержках зарплаты, ухудшении условий жизни, о том, что новые времена не похожи даже на первые годы самостiйностi или "построения демократии для стран третьего мира по-американски".
   Саша Домбровский радости не добавил:
   - По большому счету и нас ждёт все, что есть в Нидерландах, попозже, конечно, береговая линия у нас повыше, чем там, но даже если совсем свернуть промышленность, то с точки зрения геологии, вулканы ещё не скоро успокоятся, а значит, ледники будут таять ещё долго. В результате метра на три уровень океана поднимется обязательно.
   - А на сколько сантиметров причалы порта сейчас выше уровня воды? - спросил Гришка.
   Никто не знал, да это не так уж и важно. Порт, которым живет торговый город, раньше или позже уйдет под воду, об этом подумали все присутствующие.
   Чтобы развеять гнетущее настроение Саша попытался заговорить о другом.
   - Есть кое-что необычное: знакомые ребята с физического факультета, которые работают в обсерватории, говорят - недавно на подступах к Солнечной системе обнаружили две кометы. По просчитанным траекториям, они пролетят плоскость нашей солнечной системы насквозь, парой, зрелище должно быть красивое.
   - А их будет видно?
   - Хотя бы одну - обязательно.
   - А когда?
   - К концу будущего лета они максимально приблизятся к Земле.
   Помолчали.
   - Одна моя старая пациентка сказала, что в правительстве собираются проводить программу переселения желающих в сельскую местность. На днях должны быть перечислены деньги на счет областной администрации, люди для комитета уже есть, буквально послезавтра эта контора должна начать работу, - попытался поддержать разговор Валера.
   - Где? - снова встрял Гришка.
   - В Белом доме на проспекте Шевченко.
   - А что дают? - опять Гришка.
   - Подъемные, и, вроде, будут обеспечивать первые два года семенами и горючим.
   - Очень сомнительно, что все это будет. Мы позавчера приехали из Измаила, там в райотделе "сгорел" компьютер, заменяли, устанавливали программы, а заодно посмотрели как выглядит в цивилизованном мире организованный выезд мигрантов. "Поездка по Дунаю на комфортабельном транспорте", - Виктор горько усмехнулся, - Люди на судах как рыба в банке, еды чуть-чуть, воды тоже, в порт не заходят, а сразу гонят судно дальше, куда-то в Азию или Турцию.
   - Тогда тикаем в село, там лучше.
   - Люди бегут из Европы, а ты предлагаешь и нам бежать? Куда?
   - А что хорошего нас здесь ждет? У кого такая нужная профессия, что в любом случае выживет?
   Возразить было нечего.
   - А жить где?
   - На строительство кредит, а до того - как получится.
   - Значит надо перебираться в готовое жилье.
   - И кто его подарит?
   - Ну, вообще-то есть же заброшенные в последние годы дома.
   - А появятся хозяева?
   - Нужно гарантировано ничье.
   - Где умерли хозяева, и нет наследников?
   - Вроде того.
   - А у нас на работе думают выживать за счет дач, мне, как ученому, даже интересно посмотреть как это будет выглядеть, - задумчиво произнес Владислав Григорьевич.
   - Можно утверждать априори со сто процентной точностью, не нужно быть ученым, достаточно быть здравомыслящим человеком, что будет очень голодно и холодно, - отреагировал Виктор, - Ученым, между прочим, тоже что-то кушать надо. У тебя есть подпольные источники? Поделись.
   - Дачи всегда обворовывали, и потом, нужна вода, печь, топливо. Реально жить там невозможно, а наезжать накладно. Если уж жить, то в настоящем доме подальше от города, - вздохнул Саша.
   - Почему? - Владислав Григорьевич не понял.
   - Голодный город вещь очень опасная, - Виктор смотрел в окно.
   - Ну и куда податься бедному еврею? - съязвил Гришка.
   Никто не заметил когда, именно началось реальное обсуждение возможности сбежать из обреченного города. "Потепление" климата уже четко себя проявило. Начало зимы, а на дворе сезон дождей какой-то, смерчи и ураганные ветра вперемешку с почти летними потеплениями и настоящими зимними заморозками. Многие перебирались на дачные участки поближе к земле и надежде на пропитание. Эта компания таких надежд не строила. Ясно, что уходить надо подальше, в глухомань и бездорожье. Хорошо бы в реальное жилье.
   У Марии родители приехали в город издалека еще до ее рождения. У них на родине в большом селе были родственники, но очень дальние и уже не дом, а покосившаяся развалюха. Добираться надо было бы за несколько областей. Контейнер может дойти до Гадяча, а дальше - своим ходом. Две легковушки надо заправлять бензином, что очень дорого по новым ценам.
   У Валеры с Людмилой родственники живут в райцентре близко к Одессе, если примут, то только их, к тому же реального земельного участка для хозяйства у них нет, так, двадцать соток огорода.
   Елена и Александр горожане далеко не в первом поколении, но с опытом дачного участка и зарабатывания строительством. Этот самый участок над лиманом уже подтапливало.
   Виктор и Марина потомственные горожане без дачи.
   У Владислава и Ларисы был вариант. Её родители жили в советской глубинке: двадцать километров от трассы по разбитой грунтовке. Когда-то вполне нормальное село с барской усадьбой, тремястами хозяйствами с барских пор неуклонно хирело: то революция, то коллективизация, то война, то укрупнение и реорганизации с последующим построением капитализма оставили в селе пенсионеров и брошенные дома. Андроновка была всего в двухстах километрах от города, в старых лесопосадках.
   На разведку решили отправиться как можно скорее и на велосипедах: бензин надо беречь. В село отправились мужчины, в областную администрацию - женщины. Чиновник не очень ожидал появления посетителей, но собралась небольшая очередь. Все были деловиты, оформляли документы, сразу пошли за деньгами.
   С разведкой и сборами управились за неделю. Через десяток дней после дня рождения, уехали все, с детьми и стариками. Перед отъездом переговорили ещё с несколькими знакомыми, соседями, но без успеха. Стесняясь самих себя и посмеиваясь, сбросились на мешок соли, ящик мыла и несколько мешков крупы.
   Шмотки везли на машинах и прицепе, люди втиснулись с багажом в рейсовый автобус. До грунтовки в село добрались благополучно. На повороте у указателя пассажиры с удовольствием выгрузили обременительных попутчиков. Машины уже давно всех поджидали. За три ходки вещи перевезли в село.
   Компания была не самой первой из возвращенцев. Посмотрев на дела в Измаиле и прочие перспективы, три брата Чухрия ещё пару месяцев назад собрали семьи, детей и стали первыми, кто вернулся.
   Компания Марии поселилась рядом со стариками Ларисы в брошенном, но целом доме. Размещались по принципу общежития: женская комната, мужская, детские. В тесноте, да не в обиде. Если получится выжить в расползающемся мире - были бы кости, а мясо нарастет.
   Вскоре появились новые соседи: за несколько недель в село вернулись еще несколько семейных компаний из тех, кто когда-то уезжал учиться и жить в город. Возвращение было безрадостным.
   Построенные предками дома были ещё целы, но заброшены. Требовалось основательно приложить руки, чтобы вернуть им жилой вид, наладить быт. Вещей, привезенных из города в первый раз, оказалось явно недостаточно. Посуда, мебель типа кроватей, тазики и многое тому подобное тоже нужны для обживания заброшенного дома. Решили через несколько дней съездить в город меньшим количеством, только взрослые.
   Знакомились с соседями. Те, кто здесь родился, знали друг друга, но теперь было много новых людей. Среди вернувшихся были и ученые, и рабочие, всего семей двадцать пять-тридцать с детьми разных возрастов, но крестьян - только старожилы.
   Дед Сергей Кущенко созвал собрание односельчан. Повестка дня : "Как жить будем? Каждый за себя или колхозом?" Само слово "колхоз" вызвало насмешки, но деда поддержал Стас Шабатин - не старый мужчина из недавно демобилизованных военных. Он подсчитал количество здоровых взрослых людей, стариков, детей и задал простые вопросы.
   - Кто уверен, что выживет сам? Кто у нас гений сельского хозяйства? Кто умеет строгать и пилить? Коров всего три штуки, а кто умеет их доить? И какие такие основания есть у кого либо думать, что в одиночку легче? Село неплохо бы охранять от людей и мало ли от кого ещё. Есть смысл подумать.
   - Все вокруг колхозное, все вокруг моё, запишусь в колхоз, а работать не буду, - пропел Гришка.
   Его оборвали - выбери другое место для трепа.
   Решили всё обдумать.
   В райцентр ездили уже на телеге Дуженков. Те завели лошадь скорее из принципа, чем по необходимости, но по теперешним ценам на бензин лошадь с телегой оказались в несколько раз экономичнее, так что Буланка стала звездой сезона. Не все возвращенцы приехали по программе переселения и не сразу добрались до райцентра, а зря. В поселке работала какая-то общественная организация по распространению растений и правительственная контора по тому же делу. Начали работать эти конторы ещё несколько месяцев назад - старики брали семена и саженцы, что-то высаживали, но без особого энтузиазма. Среднее поколение поняло, что без дела конец, и принялось за дело. В райцентре набрали всего, что удалось.
  
   За мебелью и вещами в город собрались Мария, Саша, Виктор, Валера и Владислав. Одолжили у Чухриев в дополнение к своему прицепу трейлер для вещей. Поближе к отьезду Гришка тоже навязался в компанию. У него, видите ли, дело там. Вдоль дороги продавали продукты. Приценились - подорожало немного, но продавцов стало меньше.
   Как только приехали, Гришка куда-то завеялся. Вечером он пришел не один, а привел с собой свою невесту, точнее он так назвал Оксану когда привел домой, где они собрались ночевать. Раньше это была просто знакомая, оказалось, её родители не хотели перебираться к черту на кулички.
   Надо было передохнуть перед дорогой после трудов праведных по разборке последних остатков имущества. Мария оставляла телевизор и холодильник, электронику - остальное могло пригодиться, упаковала книги у себя и Домбровских. Все вместе разобрали и подготовили кровати к перевозке, забрали даже табуретки, швейную машину.
   Особенно теплых отношений с соседями у Марии не было - кто намного старше, кто намного моложе, (Гришка, тот знал весь дом) но с одной семьей дружила ещё её мама и после дня рождения Мария заходила к ним переговорить об отъезде. Теперь она зашла снова. Соседи ходили в областную администрацию, но теперь там была уже длиннющая очередь, деньги в банке задерживали, а просто ехать так, средств нет, сами они уже не смогут. Гришка завопил:
   - Да зачем вам эти деньги! Поехали так! - "завел" внучку и они стали вдвоем складывать вещи посреди комнаты. Софья Павловна заохала и попыталась их остановить. Гришка срочно перезвонил мужчинам, переговорил, и через час соседи укладывались в трейлер. Наконец, все сборы завершены, вещи уложены.
   Напоследок Мария зашла в свою квартиру. До сих пор она не была до конца уверена в том, что все это по-настоящему, а теперь затосковала по дому, в котором прожила почти всю жизнь, по людям, которых, скорее всего, увидит не скоро, по Антону. Она присела на порог балкона, стала вспоминать. Мария с родителями переехала сюда с Пересыпи когда ей было всего пять с половиной. Здесь прошла жизнь, сюда приходили её друзья, здесь умерли её старики, здесь родился и вырос сын.
   Гришка был поздним ребенком, как и она сама. Её родители пережили детьми голод тридцатых, помнили Великую Отечественную, знали на себе, что такое сталинский Советский Союз, помнили и многого боялись. Старики учили её бояться, баловали и ограждали от реальности. Так и получилось, что только в университете она начала учиться жить, решать проблемы, брать на себя ответственность. Ей говорили, что у неё мужской характер и не очень любили. Замуж она вышла поздно за крепкого хозяйственного мужчину, родила сына и думала, что будет, наконец, и у неё семья и счастье, но через пяток лет муж ушел к другой: красивой, молодой, стильной, женственной. Мария осталась с родителями и сыном, вместе и жили. Потом муж стал наведываться, помогать по хозяйству и деньгами, учить сына мужским ремеслам. Мария ни о чем не спрашивала и не заводила разговор о возвращении - там уже тоже были дети, близнецы. За чужой счет счастливым не будешь.
   Они говорили с бывшим мужем о переезде. Он как всегда отвел глаза. Его жена категорически дальше дачи ехать не хотела, дети тоже. Антон сказал: "Вы с Гришей крепкие, сильные, самостоятельные люди, а они - как дети малые, я не могу уйти".
   - Прощай, Тоша.
   - Прощай, Маша.
   Что ещё они могли сказать друг другу? ...
   Пожилая женщина встала, забрала последний пакет, заперла дверь и расплакалась. На лестнице, слава Богу, никого не было.
   По дороге в Андроновку Саша рассказывал о визите к друзьям астрономам. Он активно их уговаривал, рассказал о селе, о том, что там уже есть переселенцы. Друзья отвечали просто:
   - Мы попробуем пережить здесь. Куда мы без обсерватории? Мы не умеем ничего в селе, ты знаешь, Лёша инвалид, не хотим быть в тягость никому, даст Бог - выживем. Кометы очень интересные, неясно с траекториями.
   Прощались как навсегда.
   На обратном пути увидели на дороге патруль. Парни рассказали, что появились любители пограбить переселенцев.
  
   Пока были в городе, приехало ещё две компании. Дома в селе оживали. Конечно, возвращенцев уже нельзя было назвать крестьянами, это были горожане, которым не хватало электричества, водопровода, ванн, газовых плит, и так далее, и тому подобное, но это были люди, решившие выжить своим трудом, а это очень много.
   На новое общее собрание сходились охотно, с предложениями и вопросами. Там, в городе, их пути никогда бы не пересеклись, тут после недолгих раздумий пришли к выводу о необходимости быть вместе.
   Дед Сергей составил список жителей, кто что умеет делать, список работ, необходимых материалов, инструментов, успел обойти всех и теперь вел собрание.
   Денег было уже не много, но, кто мог, сбросились без пререканий на шифер, стройматериалы, с Буланкой в очередной раз отправилась в райцентр молодые ребята, шустрые и сообразительные. Гришку и Толика Чухрия решили оставить на время в поселке разнюхивать "что, где дают и почем". Телефон пока работал. Решили охранять по ночам село - молодежи, пока зима, занятие - будут осваивать окрестности и "мало ли что". Решили снять дорожный указатель на Андроновку: свои и так найдут, а не прошенных гостей не надо. Подросткам задание - разведать старую дорогу до райцентра. Пятьдесят лет назад по ней ездили пока не заасфальтировали трассу на Одессу, по старому до райцентра на пятнадцать километров ближе.
   Мария Демьяновна Кривошея, бабушка пяти внуков, заявила, что по старой агрономской памяти берёт на себя руководство сельхозработами, посевом и посадками, затребовала постоянную команду помощников и получила её. Строительными работами занялись Нечесы и Голотюки, Борис Степанович, сосед Марии. Добычу разного рода решили складывать в клубе.
   Дней через десять после собрания заработал телефон. Толик Чухрий орал: "Удобрения дают". Орать было от чего, удобрения продавали до изумления дешево. Через время Гришка разнюхал, что в районной администрации было какое-то странное собрание, без посторонних, выставили даже секретаршу! Именно после этого продавали удобрения, стали давать переселенцам зерно с государственного элеватора. Андроновцы брали все, что давали и не очень давали.
   Электричество в селе и раньше было роскошью, теперь - тем более, но среди вернувшихся были и ученые, и рабочие, так что велосипед быстро стал источником электричества, радио работало постоянно. Брат жены Шабатина привез тёщу. Пожилая учительница страдала и от бездеятельности, и от отсутствия новостей. Дед Сергей не без подковырки предложил ей стать "информбюро". Может он и шутил, но Лидия Сергеевна честно высиживала перед приемниками, составила расписание программ - среди дурацких развлекательных передач попадались очень интересные и полезные вещи.
   Мария Демьяновна привлекла стариков, и они решили начинать работы раньше, чем обычно - зима только подходила к концу, а на дворе тепло, земля сохнет. Древнее чутье земледельцев - вещь великая, его слушаться надо.
   Само село не было древним, оно появилось благодаря щедрости императрицы Екатерины: она раздаривала новые земли на юге империи. Обживать их предполагалось инициативой владельцев, но ехать сюда, естественно, никто не торопился, хозяйством занимались управляющие. У местного барина, так до конца жизни здесь и не появившегося, был в управляющих вроде грек: Питер Николаидис. Правда, на вид он был больше похож на воронежского мужика, сбежавшего от барина, но его деловых качеств это не умаляло. Питер собирал сюда тех, кто так или иначе пришел на новые южные земли Российской империи, никого не спрашивая о месте рождения и прежнего проживания. Васильевка появилась раньше. Андроновка стала местом нового поселения запорожцев, решивших вернуться из-за Дуная. Старшина Карп Супрун договорился с Николаидисом о "статуте" села: мы живем и платим, но нас здесь вроде бы и нет, мы сами по себе, барин сам по себе. Деловой человек из воронежских греков честно придерживался договора. Конечно, жизнь повернула все по-своему, но Андроновка отличалась от соседей: те не очень старались помнить о своем происхождении, а потомки запорожских казаков помнили предков, традиции, уклад жизни. К череде революций посторонний человек особой разницы между соседями уже не увидел бы, все считали себя свободными людьми и передавали эту память детям.
   Прослышав о грабежах, как в трудные времена революции и годы первых пятилеток, соседи договорились о взаимопомощи: в случае чего оповещать друг друга сигналом - повесили железяки побольше на центральных площадях сел. Старики ещё помнили рассказы родителей о том, как извещали соседей о всяких бандах и отрядах, наезжавших в глубинку в былые времена.
   Хозяйству Питера Николаидиса когда-то то ли не повезло, то ли повезло - захолустье во все времена, до приличной трассы двадцать километров, разбитый проселок, неперспективное село, в котором остались одни старики, хотя когда-то это было большое село с господским домом от которого остались стены и провалившаяся крыша колхозного клуба.
   На еженедельном общем собрании Лидия Сергеевна огласила результаты работы информбюро - уже вторую неделю о кометах говорят очень мало - музыка, глупые передачи, а о климате, землетрясениях, и т.п. - очень мало и вскользь. На военных и милицейских частотах прошли сообщения о передислокации частей к стратегическим объектам. Зная партизанские замашки разнообразных правительств и с давних времен умея читать между строк, слышать между слов, решили, что надо срочно выбраться в город: во-первых, может так больше узнают, во-вторых неплохо было бы срочно добыть гвоздей, крепежа, клея, и другой строительной мелочи, соли, мыла, спичек. Отправились на велосипедах, с прицепами, большой группой, в основном мужчин, на случай беспорядка на дорогах. Машин на трассе почти не было, рейсовые автобусы ездили по несколько штук с милицией в сопровождении. Посмотрев на это, Стас на первой же остановке потребовал разработать план действий. Разбились на три группы по концам города, прикинули маршруты, чтобы побывать и по домам, и по магазинам, и по базарам, где у Ляшенки, Сопильняка и Драпуна были запертые контейнера.
   На въезде в город стоял вооруженный патруль - проверили документы и заглянули в прицепы, много не разговаривали - дела всё хуже, беспорядки.
   Разделились на группы, как договорились, и по окружной дороге разъехались. По телевизору они уже видели нечто подобное, а вот в своей жизни встретились впервые. Последний раз митинги буйствовали на выборах президента. Тогда это все оформлялось на центральных улицах и площадях, красочно, ярко, в виде праздника, на центральной площади нон-стоп концерт, лотки, транспаранты, раздача какой-то яркой агитационной литературы, мельтешение флагов, ленточек и специалистов по "заводке масс". Предвыборный спектакль был очень хорошо оплачен, отрежиссирован, яркие, цвета "вырви глаз", тряпки и плакаты лезли в глаза со всех сторон, шли постоянные трансляции по телевидению и радио, поддерживалось чувство радостных ожиданий "раздачи слонов и пряников", милиция поддерживала порядок и выдворяла расшумевшихся или мешавших действу. В день оглашения результатов выборов основательно разогретые яркие толпы бурно праздновали победу непонятно над кем - реальных конкурентов в этот раз уже не допустили. Сейчас митинговали везде, люди были злые, голодные и безработные. На митингах люди почему-то требовали от каких-то "ИХ" навести порядок, изменить ситуацию, обеспечить всех работой, зарплатой и продовольствием в достаточном количестве, иначе "МЫ" их переизберем, выгоним, накажем и так далее, и тому подобное. Ораторы матерились, орали и накручивали себя. Мария за месяцы жизни в Андроновке совершенно отвыкла от людей, которые постоянно чего-то требуют от других, а сами только ждут манны с неба. Новые соседи собрались строить свою жизнь своими руками, а здесь как огромный пылесос, бушевали желания взять ничего не отдавая взамен. Она вдруг ощутила себя чужой в городе - "у нас в Андроновке совсем не так" - мелькнуло в голове. Вот так - у нас в Андроновке!
   Мария порадовалась, что едут группой - было страшно смотреть на происходящее. Первым делом заехали на рынок строительных материалов на Малиновского. Ограда была не заперта. Какой смысл? Людей мизер, брали разве что строительные мелочи, а не шикарную сантехнику, большинство контейнеров и магазинов заперты. Пока шли к магазинчику Ляшенки увидели на контейнерах следы ударов чем-то тяжелым. Посмотрев на это дело, выгребли из склада и контейнера все, что там оставалось - и цемент, и шпатлевку и вообще всё. Хозяин мрачно сказал вслух: "Как я посмотрю, это место будет пустое, возвращаться незачем".
   Людей на улицах немного, все куда-то торопятся. Удалось на базаре выменять золотые кольца на мешок соли. Рабочий с масложиркомбината предложил заглянуть прямо на завод за мылом. По ещё полгода назад аккуратной территории ветер гонял целлофановые обрывки. Цеха пустые, заперты. Павел влез в окно склада, но без толку - пусто. Без особого энтузиазма прошлись вдоль магазинов в своем районе: там, где открыто, цены непроизносимые. Решили все-таки заглянуть по своим квартирам, там ещё оставались инструменты и разная мелочь, которая, как оказалось, вполне может пригодиться. Шабатин выразил общее настроение, когда сказал: "Тут впереди не два года на переселение. Через полгода здесь будет как во время войны". Заночевать решили все вместе в парке, чтобы с утра группой поехать по квартирам.
  
   Условия выдачи денег на переселение в обычных условиях были бы драконовскими. Переехать нужно было обязательно, квартира в городе переходила в залог, если возвращаешься необходимо вернуть деньги или отдать жилье. Но прошло всего ничего, а жизнь заметно изменилась, за время, что прожили в селе, никто так и не выразил желание поселиться в отданных в залог квартирах.
   Мария спокойно отперла дверь и зашла. Всё как было. Диван, телевизор, холодильник на месте, пыль, холодная вода еле течет, газ едва горит, свет отключен. Они с сыном забрали пакет с мылом, забытый в прошлый раз, остававшиеся инструменты, короче всё, что могло хоть как-то пригодиться.
   Уже повернули уезжать, когда увидели разбитую витрину магазина спортивных товаров и решили заглянуть на всякий случай. Их охватило странное состояние: набрать всего, что может пригодиться. Впервые в жизни Мария украла три пары туристских ботинок, палатку и полог, штормовку, рюкзак, спальник и прочее - комплект шмоток и снаряжения для походов, о которых мечтала много лет. Она понимала, что ворует, что это все чужое, но чье? В магазине никого. "Для голодных людей эти вещи ни к чему, а в нашей глуши пригодятся", - утешала она себя. Сложила все в рюкзак и надела на спину.
   Возле районного отдела милиции Мария попросила остановиться. Здание стояло разгромленным. Разбиты входные двери, окна. Года два назад они с сотрудниками перекладывали тут компьютерную сеть, работали в помещении дежурной смены. Ни о чем особенно не думая она зашла в здание, прошла к дежурной смене. Там был такой же разгром, как и везде, экраны мониторов разбиты, дверь в оружейный склад били чем-то тяжелым, но она осталась цела. Женщина подошла к столу старшего по смене, выдвинула полочку для клавиатуры и увидела в глубине ключи. Она знала ещё с того времени, что это ключи от сейфа, а в сейфе справа лежат ключи от оружейной комнаты, взяла их и пошла открывать. Дверь открылась легко. Большинство полок было пустыми, но в дальнем углу лежало несколько пистолетов, коробки с патронами. Мария стояла молча. В дверь за ней заглянул Гришка и тут же бросился к полкам, загреб пистолеты, коробки с патронами и не знал, как их нести.
   - Зачем? Ты что, не понимаешь?
   Бегом поволок в прицеп. Мария сообразила, тоже потянула коробки с патронами. Гришка готов был выбрасывать свои вещи, но ему не позволили, разложили по двум прицепам, прикрыли понадежнее. Не понимая зачем, Мария закрыла двери оружейной, сейф, аккуратно положила ключи на место. Сумерки скрывали возню, но и людей возле здания практически не было, никто не задерживался, пробегали мимо.
   Выбрались из города благополучно.
   Группа с поселка Котовского точно так же привезла остатки домашнего имущества и содержимое ещё одного контейнера, слава Богу, с моющими средствами и мылом. К вечеру собрались все, усталые, голодные, расстроенные. Никто не ожидал и не хотел того, что увидели.
   По дороге назад никто не приставал. Ехали днем, большой группой. Милицейские патрули велосипедистов с прицепами и тремя женщинами опасными не посчитали. Тех, кого андроновцы посчитали бы за опасных, тоже не встретилось на полупустой дороге. Правда, раздражали уже начавшие ветшать рекламные щиты с нелепыми рожами, которые то пялились в лицо, то улыбались во всю ширину зубов, а то и орали что-то во славу рекламируемого барахла.
  
   Странное это дело для горожанина - собирать урожай, зная, что собранное - всё чем будешь жить. Раньше можно было просто купить на базаре свежих огурчиков, поесть в сезон, а зимой по желанию купить на том же базаре уже солений. Или в магазине.
   Какими же дорогими и даже родными кажутся теперь эти огурчики и кабачки, морковка и бурячки, и вообще всё, что уже выросло.
   Село уже привыкло решать хозяйственные вопросы вместе на общем собрании. Если кто-то хотел что-то обсудить, то вывешивал свой вопрос на доске объявлений, "докладывали" ответственные, обсуждали, решали тут же или попозже. С урожаем вопросов была тьма. Старые погреба необходимо привести в порядок, построить новые. Тару - банки, бочки, ящики, и так далее, и тому подобное - ещё надо было где-то достать. Если бы не колхоз, все эти дела в одиночку не провернул бы никто.
   Новый урожай и амбары были ещё впереди, в плане работ.
   После поездки в город Шабатин категорически потребовал организовать настоящую охрану, пусть из подростков, держать постоянных дежурных в гнёздах со стороны дороги на трассу. Ездившие в город были все "за".
   А ещё через несколько недель вечером на околице появились четверо парней в военной форме. Охрана забеспокоилась, позвали взрослых, трое старших вышли навстречу и начали выяснять, кто пришел. Рыжий парень заявил, что он Максим Нестеренко. Оказывается, родители перед отъездом в село побывали у него в части. Дед от радости не знал, куда девать дорогих гостей. Он даже не позволил расспрашивать ребят, пока не накормил их до отвала. Оказалось, командир, части в которой они служили, самолично отпустил их, выделил продуктов и даже пистолеты с патронами, армейский передатчик. То ли это было в результате каких-то распоряжений свыше или он сам так решил, но мальчишки были дома и оказались очень даже нужны: сильные молодые руки. Они сразу же выкопали остатки дорожного указателя на село, перекопали дорогу метров на сто, до поворота, чтобы она быстрее заросла, натаскали бурелома и листьев. Их поняли не сразу, но ребята объяснили, что в городе уже появились банды грабителей, а тут они не нужны.
   Парни были последними, кто пришел в село мирно и спокойно. Слухи поползли самые разные и нелепые.
   Из того, что услышали по армейскому и обычному радио поняли, что при приближении комет правительства принимали аварийные меры - останавливали ядовитые производства, химические заводы, АЭС, пытались как-то уменьшить последствия, срочно ликвидировали отраву, какую возможно. Похоже, на АЭС, химзаводах, в армии остались самые здравомыслящие люди на планете - там кто-то еще поддерживал какую-то организацию
   В последнюю попытку в Одессу, на всякий случай с оружием, поехала компания мужчин. Вернулись злые и почти ни с чем.
  
   Шабатина носило по делам службы по Союзу и на юг, и на север. Он опознал северное сияние когда оно было ещё слабенькое и просто бледно зеленое. Сияние становилось сильнее, а по радио словили сообщение о первых падениях спутников связи. Дальше - больше. Собаки и прочая живность начала беспокоиться. Собаки исчезли, но, побегав пару дней по окрестностям, вернулись в село и жались к людям, которые уже привыкли к тому, что впереди только неприятности и просто ждали. Сияние усиливалось, некоторые люди тоже почувствовали подавленность и угрозу, которая шла отовсюду, кое-кто стал ночевать на улице и не напрасно. Постепенно все услышали, что земля вздрагивает. Ночами видели падающие спутники. По радио ещё смогли уловить - кометы приблизились к Земле очень близко, возможно столкновение. Уже все ночевали на улице, Землю трясло сильнее, в небе полыхало. В принципе, кометы - зрелище в других условиях даже красивое.
   За три недели вдоволь и очень надолго насмотрелись на северное сияние. Спать по ночам было трудно и страшно, сидели на улице, разговаривали, обсуждали происходящее - так было легче, чем в одиночку в постели. Именно во время таких посиделок кто-то заметил, что сияние слабеет, только тогда стали обсуждать будущее. Геолог Саша предположил, что в отдельных местах кора планеты укладывается по-новому, этот процесс может затянуться на несколько месяцев, а местами лет, но постепенно всё должно затихнуть. Местный кусок земли и раньше лежал вне сейсмических зон. По-новому, должно быть, укладываются Карпаты и Кавказ, Урал, Турецкие плоскогорья и Балканы, но поскольку на тутошнем куске земли землетрясений, которые зашкаливали за шкалу Рихтера не было, то уже и не будет, остальные сейсмические зоны подальше. Честно говоря, это очень всех обрадовало.
   Армейское радио оказалось как нельзя кстати. Именно военные, как сила сама по себе организующая катаклизмы, дольше других сохраняли подобие организации - их связь просуществовала на несколько недель дольше, чем государственные и тем более частные станции. На военных частотах ещё было что-то даже когда падали спутники связи. Именно от них андроновцы узнали, что землетрясения прошли по всей планете несколькими волнами. Что-то ломалось, погружалось и всплывало в океанах.
   Во время землетрясений как-то не очень обращали внимание на часы, как стало затихать, увидели, что на всех электронных часах разное время. Это означает, что были сильнейшие магнитные бури! А по механическим часам - в сутках не ровно двадцать четыре часа, а то больше, то меньше на минуту. Такие вот дела.
   Ночи со свечением на небе ещё продолжались. Всем было и без того страшно и тоскливо, а тут ещё по ночам стали выть собаки, нет, не свои, которых привезли хозяева, а какие-то другие, явно те, чьим хозяевам было не до них. Вот и пришлось думать андроновцы о том, как быть. Чужие собаки были голодные, злые. Стайку штук в пять удалось отогнать только огнем, значит, село необходимо охранять очень серьезно: готовить дрова для костров, гнать самогон для того чтобы в любой момент зажечь костер, совсем не лишними показались вышки для сторожей, решили, что идущим в лес можно ходить только с готовыми факелами.
   Весёлого мало, а тут ещё ученые пошли обсуждать возможные последствия прохождения комет исходя из того, что сами видели. Возможно, пара комет сдвинула ось вращения земли, может быть, изменила её наклон, да даже если ось вращения земли просто меняет направление как у детской юлы - в любом случае этого достаточно, чтобы разрушилась вся цивилизация. Геолог Саша предположил, что новые напряжения земной коры рвут шахты, рудники, корёжат стволы газопроводов, меняется направление линий магнитного поля - поэтому падали спутники связи. Цивилизация - вещь очень хрупкая. Кто же будет спускаться под землю за углем и рудами, если шахты могут схлопнуться в любой момент и, без всяких сомнений, схлопываются?
   На военных частотах радио ещё говорилось нечто совсем невразумительное, но понять слабые сигналы среди треска было уже крайне сложно. Люди не появлялись, даже из соседних сёл, лесное зверье притихло и тоже не появлялось. Что творится в мире? Кто знает?!
  
   II
  I
   Прожили так две недели и на общем собрании решили: надо думать, надо что-то делать, иначе одичаем.
   В андроновской глуши в самый страшный месяц, когда раскачивались дома, а люди ночевали на улицах, рухнули пару старых домов и сараев, но более серьезных вещей не случилось. Земля перестала качаться, животные и малые дети стали успокаиваться, сияние гасло. По здравом размышлении собрание жителей решило, что неплохо бы разузнать о событиях, которые произошли если и не во всем мире, то хотя бы в окрестностях. Все станции радио молчали, на военных частотах ещё что-то говорили, но разобраться в происходящем было все равно невозможно. Новости от ближних и дальних соседей были вкрай неутешительные. От села к селу ползли слухи о нападениях горожан, оставшихся без нормального жилья, воды и света. Водопровод пострадал, электричество окончательно исчезло с началом землетрясений - останавливали электростанции. Похоже, в больших городах власти вообще нет, каждый сам за себя, или что ещё хуже - толпами, а впереди зима и голод.
   Неизвестность казалась страшней видимой опасности, собрание жителей решило, что неплохо бы разузнать что делается если и не во всем мире, то хотя бы в дальних окрестностях. В разведку пошли четверо. Самый младший, Олег Ушаков, пришедший с Максимом Нестеренко, был родом из-за Николаева, идти туда далеко, но узнать хоть что-либо парню хотелось. Неказистый на вид, он был лучшим в части по борьбе. Самый старший, дед Сергей Кущенко пасечник лет шестидесяти, всю жизнь прожил на хуторе в лесу, был ещё силен, бодр и подвижен, никто из его родных в село не вернулся. Мария имеет большой опыт туристских походов, женщина - тоже пригодится, чтобы люди за бандитов не приняли. Четвертый, Стас Шабатин, бывший десантник или вовсе из каких-то частей особого назначения (он не распространялся). Его жена категорически отказалась ехать в село: "Умру, но в эту "дэрэвню" не вернусь", - и он приехал в село с семьей её брата, его сын оставался с дядей. Подробной карты местности не было, решили идти по дорогам, составлять по пути схему.
   Сначала разведка обошла соседей, там тоже ничего не знали, потом ушла подальше - нигде ничего никто не знал. Тогда решили идти, куда глаза глядят, и уже десяток дней уходили всё дальше. Заблудились, не так чтобы очень, но в тумане куда-то свернули или не свернули - пошли ведь без карты, компас утром и вечером смотрел не совсем в одну и ту же точку, а идти по трассе побоялись - мало ли что. Спасло их это или нет, сказать трудно. На рассвете с холма они увидели совсем рядом дорогу и нечто совсем непонятное на первый взгляд. По дороге, а подальше и по полям, медленно текла какая-то масса. Андроновцы не сразу сообразили, что это огромная толпа людей, именно толпа, а не колонна.
   - Попадать под толпу ещё хуже, чем под трамвай, - заявил Стас.
   С ним согласились. Решили обогнать толпу по трассе, раз уж она есть, и по какой-нибудь боковой дороге уйти в сторону.
   Как назло, нормальных боковых дорог, уходящих в лесок или к речке, не попадалось. Они хотя и обогнали толпу, но уйти в сторону не смогли, зато увидели впереди узнаваемые корпуса и поняли куда их занесло. Дорога вела прямиком к АЭС. Решили идти туда, как-никак здания, бетон, может, удастся спрятаться. Наивно, но не стоять же на месте.
   Как ни странно, их впустили в ворота в ограде. Один из дежурных побежал в глубину территории. Довольно быстро появились полковник в форме, пожилой штатский и ещё несколько человек. Гостей быстро и четко расспросили. Кто-то из сопровождения сказал, что если будем живы, кое-что сами расскажем. Мария осматривалась. Территория чистая, здания АЭС устояли, разве что кое-где пошли трещинами и облупились. Видны гражданские и военные, женщины и дети, боевая техника. Военные готовились к бою.
   На дороге появился поток людей и начал растекаться в стороны. Из того, что скандировала толпа, можно было понять: требовали запустить станцию.
  
   АЭС стояла в чистом поле. Это выглядело бы даже красиво, если бы это поле не занимала обезумевшая толпа, которая что-то кричала, требовала, волновалась и напирала на ограждение. Охрана не знала, что делать: открыть огонь - пожаром загорится бешенство, открыть ворота - и толпа сметет все: себя, станцию, окрестности на пол-Европы. Кровь смывает все запреты, разговаривать с накрученной толпой невозможно, заводилы мелькали перед воротами, но было видно - они просто подогревают себя и других, играют в вождей. Внутри ограды молчали: впереди виделась смерть дикая, страшная, абсолютно нелепая и бессмысленная.
   Тогда Мария впервые увидели лиловое свечение. Оно появилось незаметно, залило станцию. На глазах людей земля, строения стали, как бы окутываться туманом, терять очертания, сияние стало ярче. Мысли и эмоции притупились, все смотрели на здания и только много позже кое-кто обратил внимание на четырех совершенно спокойных мужчин, которые расположились по углам ограждения станции. От корпусов АЭС в небо поднялись величественные столбы лилового света, закрутились в спирали, стали высоко в небе вырисовывать подвижные узоры, ушли в немыслимую высоту и растеклись где-то там, на высоте, по всему небу в тонкий светящийся слой, который гигантским зонтиком раскрывался, уходил за горизонт. Отчетливо пахло озоном. Молчание, тишина и танец света длились долго, до рассвета.
   На рассвете к директору станции и командиру полка охраны подошел один из четырех и сказал:
   - Вы можете все уходить. Здесь больше нет ничего, что бы серьезно угрожало жизни на планете. Идемте, посмотрите!
   Строения АЭС стояли целыми, электронное оборудование выглядело как после пожара, в зданиях реакторов, а теперь это были просто здания, пусто: ни ядерного топлива, ни оборудования, ничего, просто стены.
   - Мы вас выпустим из оцепления, через время можете вернуться в городок, в нем можно будет жить, время от времени мы будем снова приходить.
   Что мог сказать директор?
   Уходили сквозь проход, который понемногу образовался в толпе. Странный молчаливый человек шел впереди колонны, перед ним одичавшие люди расступались как вода перед кораблём, толпа осталась далеко позади. Впереди была новая, непонятная, но жизнь.
  
   Из четырех незнакомцев, которые ликвидировали атомное топливо, с энергетиками задержался один, его назвали за глаза Янг, потому, что выглядел он моложе остальных и разговорчивее, ещё трое ушли сразу, незаметно. Янг представился как представитель "общественной неправительственной организации, которая занимается охраной планеты от неразумия её жителей". От чего нужно уберечь планету можно было понять по уже увиденному. Словечко "Хранитель" всплыло само собой и осталось. Янг отвечал на вопросы, посоветовал вспомнить голодные годы двадцатого столетия и чем тогда поддерживали себя. Стебли кукурузы, листья деревьев, лебеды и трав могли помочь энергетикам выжить и пережить зиму. Про свет над станцией он сказал, что энергию ядерного топлива они используют для утолщения озонового слоя атмосферы. Загрязнение еще будет сохраняться много лет, но утолщенный озоновый слой уменьшит парниковый эффект, а значит планете полегчает. Нечто подобное происходит на всех опасных объектах. Андроновцам Хранитель посоветовал несколько месяцев не выбираться из глуши и охранять село.
   Военные выделили разведчикам, как товарищам по переделке, оружия и патронов, поделились сведениями о том, что произошло в мире: армии всегда были пушечным мясом для войн и трагедий, а в этом случае оказались последними, у кого были автономные источники энергии. Они знали, что нефтяные и газовые месторождения пострадали практически все, что шахт и рудников нет, из-за землетрясений остановлены гидроэлектростанции и АЭС, остался без топлива транспорт, не работают заводы, нет связи с правительственными резиденциями. Проверять всё это разведчики не пошли, вернулась домой.
  
   Когда дошли слухи об огромных толпах, которые как плугом подчищают окрестности городов, андроновцы договорились с соседями о взаимопомощи. Васильевка капитальными строениями похвастаться не могла. Решили, что когда охрана сообщит о толпе - детей и женщин при возможности прятать в барский дом за гранитные стены, мужчины отбиваются. Вообще-то это всё звучало дико и нелепо, но практичные и не очень рефлексирующие бывшие военные, настояли и были правы. Конечно, до глуши действительно большие толпы так и не добрались. Двести километров пешком дано не каждому, особенно тем, кто больше одной остановки городского транспорта не ходил, но были и такие, кто добрался - были это не бабушки и изнеженные дамы, а публика покрепче, из Одессы: Кировоград и Винница подальше, Кишинев за Днестром. Районные центры и придорожные сёла оказались на пути горожан первыми.
   Сначала мародеры добрались в Васильевку, она ближе к трассе, дорога асфальтовая, наскоро не замаскируешь. Их было десятка три крепких мужиков с охотничьим оружием, тележками и несколькими тетками на подхвате. Они шли от трассы днем, открыто, как к себе домой. Васильевские сторожа сообщили в село и там забили в набат. В соответствии с планом, слабых отправили в Андроновку - быстрым шагом минут двадцать, а из Андроновки бегом понеслись мужчины с оружием. Пришлось отстреливаться, помогло. В следующий раз был форменный бой. В Васильевке потеряли крепких мужчин, способных к разной работе, отцов. Армейские решили оставить трупы мародеров на повороте с трассы на дорогу. Теперь никто, собственно, не возражал. "На войне как на войне".
   Селам поменьше или не сумевшим организоваться не везло - их громили вчистую, с большими жертвами. Малые села опустели. Вести хозяйство горожане не стремились, а просто грабили. От ближнего райцентра, считай, почти ничего не осталось из жилья. Школа, здания администрации никого не интересовали, а жилые дома и хозяйства притягивали как магнит.
   Ещё несколько недель из городов и городков волна за волной растекались люди в поисках жилья, еды, какого-нибудь пристанища. Толпы гоняли все, кто мог, и отовсюду, но горожан было слишком много. В Андроновке приняли несколько многодетных семей, которые пришли с миром, музыканта с семьей - из жалости.
   А потом и это прошло, поток людей иссякал. Зима в тот год долго не начиналась, потом всё засыпало снегом, к Новому году развезло, потом снова приморозило, опять развезло, грунтовки поплыли, но самое тяжкое было не это. Холодная слякоть добивала бездомных, земля словно вымерла, люди, сумевшие сохранить себя, прятались по углам и дырам, только в глуши ещё можно было встретить живые селения. По измученной, политой кровью земле гуляли злые ветры, долгие дожди оплакивали погибших.
   Что дальше? Бог весть!
  
   Ребенок не спал уже вторые сутки. Славик Козолуп хныкал, вертелся, отказался есть. Мать измучилась. Он и недели две назад вёл себя беспокойно - перед набегом кабанов и тогда, когда завалилось дерево во дворе, но тогда он беспокоился недолго. Теперь даже на руках у матери малыш не успокаивался. Село привыкло знать всё и про всех, соседи тоже беспокоились: не хватало только какой-нибудь эпидемии. К обеду мальчишки из сторожей сообщили, что видели в стороне трассы группу людей. Те не хотели быть заметными, пробирались по посадкам не по андроновской грунтовке, а чуть в стороне, до села не добрались, увидев на дороге с пасеки деда Семена Дуженко собрались вместе и ушли в сторону трассы. Подняли тревогу. Мужчины с дубьем, оружием и газовыми баллончиками с седьмого километра остались дежурить в ночь. Малыш не успокаивался. Ходившие в лес вернулись не все, не хватало стариков Нетудыхаток. Ночные поиски ничего не дали, на крики старики не откликались, а наутро в лес пошли молодые ребята по трое-четверо и скоро вернулись. Стариков нашли мертвыми, их тела были изуродованы - мясо с костей срезано. Звери такого сделать не могли. Женщины и дети собрались в общинном доме, мужчины заняли оборону. В слухах, ходивших по оставшимся в живых сёлам, упоминали людоедов. Перед рассветом на околице со стороны пруда появилось человек тридцать. Если бы не ждали, чужаков никто не заметил бы. Собак придерживали, в селе их было всего три.
   Всполошились куры в доме Сопильняков. Заблеял козел у Патоки. Не выдержал Толгар, залаял громко и зло, его поддержал Грэй и Миледи. Пришельцы быстро собрались в одну группу, но не ушли. Просто выгонять их из села нет никакого смысла - вернутся. Рельс загудел, оповещая ближних соседей. Бывших военных в Андроновке всего восемь человек, остальные сугубо штатские, но когда "мы или они" силы и решимость появляются сами собой. Драка есть драка, особенно, если она не на жизнь, а на смерть.
   Сейчас андроновцы оценили, насколько хорошая вещь в смертельном бою - огнестрельное оружие, стреляли прицельно, по максимуму используя своё преимущество. На ногах пришельцев осталось человек пять. К тому моменту, когда из Васильевки буквально прибежало два десятка человек с дубинками, они забаррикадировались в доме. Чужаки дико смеялись, матерились, чувствуя свой конец, рассказывали какое оно вкусное - человеческое мясо. Раненых связывали и оттаскивали на площадь. Васильевский староста (бывший омоновец) взялся с Максимом, Олегом и Стасом выкурить забаррикадировавшихся выродков из дома, с газовыми баллончиками им это удалось. Один рванул к лесу. Толгар догнал. Никто не ожидал от холеной домашней овчарки, что та перегрызет горло человеку.
   Среди андроновцев все были живы, но многие серьезно пострадали: ушибы, раны, переломы. Без оружия итог был бы совсем другим. Вместе с васильевскими подвели итог: из незваных гостей девятнадцать убитых, восемь раненых, одни мужчины, крепкие, рослые, сильные, одеты кто во что, была на них и разнообразная форма, оружие - железные дубинки из труб и арматуры, цепи. На одежде, как ордена навешены женские побрякушки, броши, цепочки, кольца, зубы.
   - Зачем это? - спросил пространство Максим.
   Детина двух метров расхохотался:
   - Это сколько завалили. С кого побрякушки, с кого зубы.
   Оставлять в живых этот кошмар нельзя, но и убить просто так - кто сможет? Драка кончилась. Собаки рвались на привязи, люди, не зная, что делать, решили сначала перевязать своих, оставив охрану. Разбрелись по домам. Лай не прекращался. Сами ли сорвались собаки или кто-то из женщин испугавшись спустил собак с привязи, никто не выяснял. Тётки, оставленные присматривать за связанными, не смогли ничего толком рассказать. Соседи смогли понять только, что один освободился, а собаки сорвались и пошли грызть и самого ловкого, и всех остальных. После этого все начали успокаиваться, а Славик Козолуп сразу мирно уснул. Только много времени спустя родители Славика сообразили, что малыш беспокоился, когда вокруг бродила опасность. В следующий раз, когда Славик стал беспокойным, сторожа были более, чем бдительными, в тот раз обошлось относительно легко - стаю одичавших собак прогнали огнем.
   После этого на собрании, не особенно задумываясь над разумностью и элегантностью проекта, единодушно решили строить ограду вокруг села из старых заборов, а не хватит материала - разобрать пустующие сараи, подчистить лес от сухостоя. Село огородилось забором с башенками. Во всяком случае, от лесных зверей оградит.
   Васильевка тоже огородилась.
  
   Тревогу поднимали ещё не раз, слава Богу, только из-за одичавших собак и обнаглевших кабанов. Жили насторожившись. Подростки и мужчины регулярно обходили окрестности. Выходить к сёлам вдоль дорог перестали сразу - разгромленное жильё, не погребённые тела погибших, запустение. Куда там всякой чуши вроде фильмов ужасов с неизменным happy end'ом! Ранняя весна особенно не обрадовала. На общем собрании восьмого марта говорили не о празднике, а о том, что нужно для полевых работ, тогда же подняли вопрос, оказавшийся очень болезненным. В окрестностях уцелевших людей совсем не много, погибших множество - говорили о достойном погребении. Более осторожные считали, что уходить далеко от села опасно, особенно маленькими группами, более отчаянные, что всех не перехоронишь. Пра-...-правнучка Николаидиса высказалась по-женски мудро:
   - Нам отсюда никуда не деться, разве что умереть. Делать это я пока не тороплюсь, значит надо строить будущее. Всех сейчас, действительно, не похоронить, но делать это придётся. Отсеемся, будет какая-нибудь возможность - будем обходить окрестности группами побольше, двум-трём такое не под силу.
   На том и остановились.
   Весна выглядывала изо всех щелей, кричала о себе голосами птиц, развезла все окрестности, даже дорогу к трассе захватила трава. Только людям было невесело. Того, что произошло, никто даже в кошмарном сне не видел. После посевной по десять-пятнадцать человек обходили окрестности. Нашли в лесничестве стайку детей, грязных, перепуганных. Вспоминать кто они и откуда, малышня начала не сразу. Трое из них были детьми романтика фермера, который построил свой хутор с коровником у бетонки, что плавно переходила в просёлок и вела к старым заброшенным домикам лесников. Когда появились первые мародеры, отец с дядей отбились. Отбились и во второй раз. На третий отец уже не понадеялся отбиться от двух десятков человек и отправил детей в лес, приказав на глаза чужим не попадаться, выгнал скотину из коровника и подпалил его. Мальчишки не возвращались домой несколько дней. Заглянули один раз, поняли - возвращаться туда незачем, но неопытные в маскировке привели за собой ещё троих - двух девчонок и совсем маленького мальчишку. Третьими или пятыми были их родители, дети выяснять не стали. На бывшей ферме, кроме тел погибших, не было уже ничего. Прожили зиму в заброшенном погребе в лесничестве на том, что давал лес и нашли ещё в одном погребе рядом, отощали, выглядели насмерть перепуганными, но к андроновцам вышли сами. Нашли по лесам ещё детей, которых родители из придорожного села отправили на пасеку в лес. Эти тоже остались живы. Нашли даже нескольких фермерских коров и двух бычков.
   Поднялись озимые, попозже и яровые, лезли из земли овощи. Старики осторожно говорили, что урожай, может быть, будет. Среднее поколение мучительно думало о будущем. Какое-то время по разгромленным сёлам можно будет найти инструменты, лопаты, грабли, но это не навечно. Что дальше? Что происходит в мире, да хотя бы за сто километров?
   Снова общее собрание постановило провести дальнюю разведку, ушли те же, да ещё Максим Нестеренко, он хороший стрелок - совсем без оружия село своих не отпустило. На этот раз пошли в сторону Одессы, взяли с собой совсем одичавшего Толгара. Пёс отказался жить в доме, дневал и ночевал на улице, превратился в настоящего сторожа. Кто-то пошутил, что их со Славиком Козолупом вдвоем одновременно из села отпускать нельзя, опасность чувствовали и тот, и другой.
   Стас предложил деду Сергею остаться, но тот, не объясняя зачем, упорно стремился в город. Армейские, посовещавшись, решили идти не по самой трассе, а полями, на которых уже поднялись бурьяны, так, чтобы трассу видеть, обходить придорожные сёла потому, что смотреть там не на что.
   Первые три дня шли так - утром и вечером скрытно, так чтобы никто не увидел. На четвёртый день шли днём, а потом вышли на дорогу. Вдоль дороги встречались указатели, облезшие рекламные щиты, бензоколонки и вообще всё, что вдоль дорог и раньше было. Не было людей. На мелкую живность, вроде сусликов, Толгар внимания не обращал, останки мёртвых обходил молча, ни разу не подал сигнала о людях. В пригородных сёлах и дачных посёлках никого не увидели. Ушаков предположил, что если и есть кто живой, то прячутся.
   На окраинах безлюдно, частное жильё стоит пустым. Можно спокойно входить во дворы, заглядывать в дома. Там, где начались многоэтажки, капиталистический новострой и хрущевки, дома были в трещинах, с вылетевшими стеклами, местами рухнувшими лестничными пролетами, обвалившимися балконами. Коробки стояли, но жить в них могли бы только крысы, если бы у них была пища. А с пищей были проблемы. Походники прошли от окраины до пляжа рядом с центром города никого из людей не встретив, так что обычных когда-то объедков в мусорных контейнерах не было ни для чаек, ни для собак и котов, ни для крыс. Только деревья, трава на газонах, мелкие птицы и рыба в море.
   - Не хочется верить, что в таком большом городе никого нет, - Олег Ушаков был расстроен.
   - Ничего удивительного, - Максим сидел на пирсе, смотрел на с детства знакомый пляж, с которого зимние шторма слизали песок до камней.
   - Неужели так везде? - дед Сергей уселся на камни.
   - Окраины мы уже видели, можем посмотреть в центре, на Дерибасовской, заглянуть на Слободку или посёлок Котовского, но надежды, что там кто-то живёт, у меня нет, - Мария опустила уставшие ноги в воду.
   - Надо бы посмотреть по магазинам, зайти на базары, могли остаться одежда, инструменты, нам нужна тара для продуктов, банки, ящики, гвозди, нитки-иголки, - Стас был настроен по-хозяйски, может потому, что видел в своей жизни войну и то, что после неё остается? Он никому не рассказывал, где именно служил: - завтра осмотрим центр и базары.
   Ночевать устроились в палатке у водостока берегозащитных сооружений. Система наверняка пострадала, воды было меньше, чем несколько лет назад.
   Утреннее солнце вылезло из тумана над морем, посветило на палатку, выгнало всех наружу на свежий ветер. Молодежь полезла в воду. Парни плескались, заплыли подальше, выбрались. Тогда Максим предложил заглянуть в Гвардейское, туда, откуда ушел с благословения командира. Ребята никогда не говорили, что жалеют об этом, но в части остались их друзья. Хотелось надеяться, что всем вместе и с оружием им тоже удалось выжить.
   Прошли по самому центру со старыми домами, которые местами обвалились, местами устояли. Некоторые новострои стояли коробками, с иных до бетонного каркаса облетели кирпич и пеноблоки. На мостовых, по которым шли, чтобы не перелезать через обломки зданий, асфальт потрескался. Заглядывали в устоявшие здания. Везде пусто, людей нет, квартиры где брошены, где заперты, продовольственные магазины разнесены до мусора, остальные грабили не сильно, так, окна побиты, товар разбросан - еды никакой, а домашние кинотеатры и несколько лет назад были излишеством. К вечеру добрались до Крыжановки и там заночевали в саду у колодца, не торопились, кто знает, что увидят в военном городке?
   Снова шли по шоссе, снова видели разгромленные села, за несколько километров от городка Стас опознал на дороге и в полях снарядные воронки не успевшие зарасти травой, похоже, военный городок защищался, но сейчас на дороге был порядок. На домах видны следы погромов, но в завалах разобраны проходы, бурьяны уже полным ходом стараются укрыть пустую землю. К центральному входу в городок подбирались почти ползком, бурьянами. Ворота приоткрыты, стоит дежурный. Всё тихо, мирно. Максим встал в полный рост, вышел на дорогу и пошел прямо к воротам. Дежурный обернулся и завопил:
   - Макс!
   - Жорка!
   Пацаны кинулись обниматься, остальные ходоки потихоньку подтянулись. В ворота выглянул ёще кто-то и рванул внутрь с криком:
   - Нестеренко вернулся!
   Подбежали ещё несколько человек.
   Андроновцев пригласило к себе командование части. Дед Сергей захорохорился вот мол какие мы важные. Остальные восприняли этот факт спокойнее. В кабинете у начальства собралось человек десять, в приоткрытую дверь время от времени заглядывали, и Мария поняла, что система устного оповещения работает на полную мощность. Первый вопрос:
   - Вы откуда?
   На подробной карте области нашлись и Андроновка, и Васильевка, и Перевоз, который был поменьше и ещё дальше от сгинувшей цивилизации. Чуть-чуть торжественно командир отметил их флажками.
   - Вы первые, кто здесь появился с миром.
   - Были и без мира?
   - Были и горожане, и соседи из Молдавии, и свои армейские, а вот Максима с Олегом не думал снова увидеть. Вспоминать не хочется, что тут началось, когда люди искали возможности прокормиться. Мы оказались на пути тех, кто уходил из города. Пришлось не только себя защищать, но и людей из соседних сёл, кто сообразил в первое время прибиться к нам, людей на территорию городка забрали, жили тут все вместе, огромным общежитием. Первое время не выходили с территории. Никакого боезапаса не хватит, чтобы отбиться от тысяч людей, сидели за оградой, арматурой дрались. К зиме полегче стало, так нет, пришлось вести войну с гостями из Молдавии. "Коллеги" из соседнего государства почему-то решили, что нам жить не хочется, и оружие мы просто так отдадим.
   - Это у них артиллерия была? - поинтересовался Стас.
   - Была, поначалу. Кто когда думал, что будем вести настоящую войну? Вели, с разведкой и диверсиями, военными хитростями. Отбились, но пахали и сеяли под охраной и теперь держим посты в окрестностях, сёла охраняем. Мы вас видели, но решили проследить для начала. А вы как?
   Вряд ли рассказы выживших сильно отличались бы, если бы вдруг собралась конференция по обмену опытом, но конференций не предвиделось на очень много лет вперед.
   Военный городок стоит на берегу моря, соседние сёла рыбачили и пахали-сеяли сколько существуют и теперь тем же занимаются. Парни помогают, чем могут, учатся на земле жить, они ведь в большинстве горожане. Живут в казармах, как привыкли, но это не может быть надолго, слишком много молодых мужчин, надо не просто занять их, а организовать жизнь.
   Мария осознала, что командир части советовался с гостями. Ситуация совершенно неуставная, никем никогда не жданная, но она есть, на плацу за окном занимаются физкультурой молодые парни, доверившие ему свои жизни не по закону, а по праву старшинства и авторитета, это ответственнее и важнее, чем на войне.
   - Я раньше не верил в Бога, но сейчас надеюсь, что на Страшном Суде зачтут не только погибших, но и тех, кто остался жить.
   Стас поделился соображениями:
   - Знаете, мы, пока сюда шли, думали: в селах вдоль дорог вряд ли есть сейчас кто-то живой, а вот подальше от трасс вполне могли уцелеть люди. Мы вокруг своих сёл нашли таких. Тем, кто остался в одиночку или в несколько человек, очень трудно. Нас больше двух сот и, знаете, полегче, колхоз не колхоз, община или как хотите, но умения у людей разные, полных универсалов в природе нет, а взаимопомощь - великое дело: детей со стариками можем содержать. Нас вроде много, но отдельными семьями интеллигентным горожанам в сельской местности не выдержать. Карты у вас есть? Ребят у вас много, могли бы обходить окрестности, помогать людям собираться вместе, какое-то жилье налаживать. Возможно, и жены им нашлись бы?
   Хозяин кабинета сначала посмотрел непонимающим взглядом, а потом протянул:
   - Может быть, может быть.
   Максим тоже встрял:
   - По большому счету, в городе навалом нужных вещей: инструменты, стройматериалы, седьмой километр со шмотками, остались какие-то магазины.
   Дед Сергей тоже сказал свое.
   - Могли бы ремеслу учиться, столярному делу, кузнечному. И теоретически, и на практике. Книг в городе много по домам, в библиотеках, а будут людям помогать - всему научатся. У нас в селе есть классный столяр, может поучить.
   - Я планов наших люблю громадьё, - улыбнулся хозяин кабинета.
   - А чего мелочиться, если мы не просто выживаем, а жизнь строим? - спросила Мария.
   Разговор получался конструктивный.
   - А у вас какие проблемы?
   - Собаки заедают! - выпалил дед.
   - Собаки?
   - Да. Те, что остались без хозяев. Они ничего не боятся кроме огня. Они даже наших лесных кабанов гоняют. Село можно огородить и костер на ночь развести, но с собой по лесу забор и костры не поносишь.
   Дед замялся, но спросил:
   - А патронов у вас одолжить можно?
   - Что-нибудь придумаем, боезапас беречь надо.
   Дед огорченно вздохнул.
   Благодаря Максиму и Олегу прием был на VIP уровне, ужинали в столовой - рыба, салат из редиски с зеленью. Рыбу ходоки не ели уже давно. Ночевали в медицинском изоляторе потому, что место уютное, а больных нет.
   Утром комендант городка пришел к гостям:
   - У меня есть предложение по собакам. Я своих ребят выделю на охоту, стреляют они хорошо. Думаю, недели за полторы разберемся. Не бойтесь, не объедим. Продовольствие у нас есть - море рядом: рыба вяленая, копченая, картошка. Так что ждите.
   В целом договорились.
   Дома поход посчитали удачным, особенно после того как строем под пение "Прощания славянки" из Гвардейского явились молодые парни и таки перестреляли бродячих собак в ближних и дальних окрестностях. А поначалу был большой переполох потому, что охрана перепугалась, рельсовым радио оповестили соседей, те прибежали с оружием и дубьём чтобы как раз успеть увидеть как ходоки торжественно провели солдат в село.
   Три недели армейские охотились на одичавших собак, хорошо ещё, что не успела появиться помесь волков с собаками, кто-то вспомнил, что такой "гибрид" не боится всяких там охотничьих флажков, шума и крика в отличие от волков, а с домашними собаками, да ещё стаей, легко справляется. На радостях андроновцы не знали, как благодарить, но командир уже знал чего хотеть. На воскресном общем собрании капитан напомнил об обещании учить парней ремеслу. Старший Чухрий полушутя пообещал не только научить столярному делу, но и женить, и в селе оставить. Остались пятеро.
   Недельки через две у забора заскулили две большие, красивые, крупные восточно-европейские суки, беременные и измученные. Малышня сразу разобрала их по домам, а взрослые прятали глаза и не очень помогало, что "на войне как на войне" - это выродкам убивать нравится. Собаки простили.
  
   Жизнь незаметно набирает скорость или становится полноводнее? Тоска и неизвестность первой зимы после Парада Комет вспоминались редко, времени не было на тоску. Пока живы помнящие заводы, шахты, самолёты и авианосцы, пока не одичали потомки, нужно как можно больше помнить, как можно больше применить, чтобы не вернуться в каменный век, не начать поклоняться останкам цивилизации как остаткам того, что сделали боги. Нужно попытаться запомнить уроки истории, чтобы не начать вновь продавать рабов и крушить чужую жизнь только потому, что она "не наша". Феодальную раздробленность разводить тоже ни к чему. А как лучше? Вопрос! От ответа зависит многое.
   Есть-пить что-то надо. Значит, будут сев и уборка, будут поиски путей в человеческое будущее. А пока весна, все взрослые пашут в поле не в переносном смысле, а в прямом. Лошадей, коров, быков на пальцах пересчитать можно, овец два десятка. Такой вот идёт бой за урожай, и совсем это не смешно, потому что цена победы - жизнь.
  
   Несколько раз отправлялись в город рыскать по домам и складам в поисках тары и инструментов, в соседние села все ещё трудно заглядывать, не всех погибших похоронили, а в Одессе людей практически нет, встречали таких же сельских, как и сами. Каждый такой раз дед Сергей, один из тех к кому никто не вернулся: ни сын, ни дочь, ни трое внуков, обязательно уходит на поиски. Попав в город, он жадно и тревожно заглядывает в остатки престижного дома на Французском бульваре, в лица людей, встречаемых в развалинах. В третий раз он твердо решил побывать в дачном поселке, где стояли дома детей, ушел от компании и пообещал прийти не позже трех дней. Пришел на второй со стайкой одичавших подростков, счастливый и помолодевший лет на двадцать. Он привёл внучку!
   В стайке была лохматая, истощённая девчонка в лохмотьях, Оля, еще одна девочка и трое мальчишек. Выглядели они страшно и жалко - грязные, оборванные, в ссадинах, царапинах и язвах, до смерти перепуганные. Подростки тринадцати-четырнадцати лет, дети вели себя так, как будто на них кто-то охотится - прятались, постоянно следили за окрестностями, держались от Толгара подальше. Только на второй вечер они рассказали, что боятся диких собак, тех самых, что повыгоняли с дач их соседи и мародеры. Собаки охотились в окрестностях на мелкую живность, а заодно, когда зимой стало совсем голодно, бывшие друзья людей обратили внимание на них. Дети прятались в разгромленных домах, жгли огонь, не выходили из укрытия поодиночке, но все равно отбиваться от одичавших животных было очень трудно, мародеры не обращали на детей особого внимания, сами помрут, зато зимой от собак и простуды погибли малыши. Летом собаки ушли в окрестности, но осенью могли вернуться.
  
   Неожиданно в село пришёл поп из церкви, что была когда-то в райцентре, со всей семьёй и дьяком. Он рассказал, что пересидели в лесу, ели коренья, топинамбур на старом хуторе, крупу, которую сообразили увезти с собой из дома. Мало религиозное население села было весьма озадачено, ведь именно андроновцам принадлежала идея снять колокола с колокольни. Священник объяснил - вы живете по-человечески, общиной, помогаете друг другу. Были и другие люди, просившие убежища, рассказывали, что им пришлось уйти из своего села в Карпатах, потому, что попы перессорились - униатский и православный ещё при советской власти не любили друг друга, а тут натравили друг на друга людей - властей нет, можно и счеты свести. Православных гнали, чтобы они не объели и не вытеснили римо-католиков! С первого раза андроновцы не поняли в чём суть дела, а потом, как сообразили о какой дури шла речь, оставили людей у себя.
   Как становилось полегче с полевыми работами, хоронили погибших в окрестностях, собирали всё, что только могли найти полезного на хозяйстве. Находили живых людей, прятавшихся поначалу как от пожара. Разведчики никогда не навязывались, оставляли письма о том, что в окрестностях происходит, и уходили, чтобы прийти попозже, заходили в другие уцелевшие человеческие поселения. Появилось даже новое село из тех, кто сумел спрятаться, но хотел жить дальше вместе с другими людьми!
   Осенью, когда начала облетать листва, случился настоящий праздник. Его виновники - Оксана и её мальчишка, первый ребёнок родившийся в селе. Валера и Люда квохтали над роженицей, разгоняли любопытных. Когда малыш закричал, начал возмущаться поведением взрослых Люда вышла на крыльцо и торжественно объявила соседям:
   - Мальчик! Здоровый и шустрый! И вообще, нечего шуметь, людям покой нужен!
   По большому счету, врачи волновались больше роженицы, за месяц до родов они постоянно экзаменовали друг друга, спорили, готовилась, чемоданчик с инструментами стоял на самом видном месте, не важно, что опыт работы в роддоме у них больше двадцати лет. Слава Богу, ничего особенного не понадобилось!
   На рождество родилась девочка у Ларичевых. На новогоднем общем собрании дед Сергей, завместо Деда Мороза, подвел итог прошедшего года:
   - Живем!
   - И будем жить! Какие могут быть вопросы?
   Хотя строить жизнь заново не то же самое, что крутить рекламу по телевизору.
  
   Зимой никаких слухов о бандах мародеров и людоедов ни в ближних, ни в дальних окрестностях не было, зато стали появляться люди из городка энергетиков, из Одессы от военных. Выжившие люди друг друга не забывали, приходили с новостями про то, что в мире делается, как другие живут, приглашали приходить за книгами, инструментом, опытом обмениваться. Персонал АЭС и охрана смогли отбиться от толп и мародеров, по-человечески пережить первое время, наладить хозяйство. Теперь они по двое-трое ходили по окрестностям, как они выражались "за передовым опытом", разносили новости, рассказывали, что знали о том, что происходило во время прохождения комет и после, пока работала армейская связь. Сначала им не очень доверяли, неодобрительно называли смотрителями, но привыкли, тем более, что вернувшиеся в села имели смутное представление о сельском хозяйстве. При отсутствии телевизоров, радио и газет все хозяйственные и технические новости кстати. Смотрители приглашали к себе в городок. Так и получилось, что как только потеплело немного, ходоки пошли к энергетикам посмотреть как там дела. Пошли те же четверо, в этот раз с картой, которую нашли в городе.
   АЭС стояла пустыми коробками. Очнувшись, та толпа таки устроила погром. Ломали двери, били окна, в нескольких местах снесли ограду, но от городка, что стоял в двадцати километрах, толпу отвёл Янг.
   Указатели стояли новенькие.
   Первые этажи домов, даже многоэтажных, заселены, вокруг поля, поднимаются молодые деревья. На большом здании бывшего управления станции надпись: "Исполком городского совета". Дед быстренько выдал: "А у нас будет сельский совет". Спорить не стали. На первой же двери в коридоре надпись: "Прием ходоков". Хохотнули Мария и Стас, дед и молодёжь. Вождя мирового пролетариата не оказалось - за столом сидел пожилой мужчина с буйной седой шевелюрой. Он поздоровался первым и сразу рассказал чем городок может поделиться и какая литература есть в библиотеке. Предложил сначала заглянуть в гостиницу, расположиться, а потом задавать вопросы.
   Городок энергетиков пережил кометы относительно удачно. Малоэтажные здания выстояли, просто пошли трещинами, облупились. Несколько мелких мастерских по ремонту бытовой техники практически не пострадали. Котельная со столярно-токарно-слесарными мастерскими оказались более чем кстати, водопровод удалось оживить. Теперь это был центр техники и науки. Энергетики и военные организовали несколько экспедиций по окрестным городам за литературой и инструментом, смогли построить кузницу. На улицах городка виднелись ветряки и даже "чудо!" - радиовышка. Оказывается, в мире есть радио! Ловить что-то очень трудно, но мы не единственное место в мире, где от цивилизации что-то сохранилось.
   Уходили из городка насмотревшись и прихватив карту железных дорог страны, мысль возникла.
   Вернулись к очень важному моменту. На общем собрании голосовался большой вопрос. Старшие дети учились когда-то в школе, читали, писали, имели представление о мире, его размерах, разнообразии. С тех пор прошло время, что-то забылось, но грамотность была в ходу. Собственно, вопрос подняли сами дети потому, что они хотели школу. Мария улыбалась, вспоминая себя и сына. Она не припоминала такого шума "за" то, чтобы учиться. Однако пяти-семи-десятилетние думали иначе. Книги есть, люди есть, а мы читать не умеем! Как так, кто-то умеет читать, а я нет?! Кто-то знает, что такое Китай, а я нет?!! Короче, шло бурное общее собрание по этому вопросу. Ко времени голосования малышня успела залезть на забор и голосовала двумя руками за включение астрономии в программу школы. Шестилетний Игорёк Волох кричал, что дети в этом вопросе должны иметь по два голоса, как самые заинтересованные люди. Пожилых и грамотных было достаточно. Софью Павловну выбрали старшей по школе, как бывшего завуча. В программе школы математика, письмо, география, физика, биология, химия, история и вытребованная астрономия.
  
   По весне в первый же поход в город были приятно удивлены потому, что на подходе к окраинам с рекламных щитов сорваны всякие морды. Свежая реклама гласила: "Приглашаем посетить вещевой склад на рынке "Седьмой Километр". Серая улица - одежда в ассортименте, Оранжевая улица - инструменты, Центральная - бытовая химия и краски". Отдельно и крупнее: "Публичная библиотека имени Горького - учебные пособия".
   При таком раскладе хозяйственных Стаса и деда Сергея потянуло сразу же туда зайти. Они заглядывали в контейнера, щупали, обсуждали, втянули Марию и молодёжь. Оказалось, что сотня ребят из Гвардейского перебралась поближе к рынку, в дома работников аэропорта, и теперь они занимаются разборкой того, что есть в контейнерах, а ещё одна часть ВЧ 2708 работает в городе. В военном городке людей совсем мало потому, что часть ребят ходит по области рейдами против одичавших собак.
   А ещё довольные собой парни рассказали, что у них есть обсерватория, настоящая, которая работала раньше, они там живых людей нашли! Три семьи с детьми. Астрономам удалось выжить благодаря зданиям обсерватории - подвалы использовали как погреба ещё до комет. Когда народ хлынул из города, на обсерваторию внимания не обращали, сотрудники жили первую зиму старыми консервами и картошкой, весной бродили по полям выискивая что-нибудь съедобное, а вода у них в колодце во дворе. Так на работе и жили, просчитывали траекторию комет. Представьте себе, траектории менялись по мере приближения к Земле, кометы как бы притягивались к планете, а, пролетев её, заметно разошлись подальше, будто оторвались от неё. Все-таки у комет есть магнитное поле, и оно взаимодействовало с магнитным полем нашего шарика. Ближе к осени астрономов с детьми нашли парни из Гвардейского и помогают обсерватории, сами учатся.
   Подальше в степь, на взлётной полосе аэродрома палили кучи всякого хлама - искусственных цветов, пластиковых игрушек, всяких якобы украшений для дома и прочее, прочее, прочее никому не нужное, заодно уничтожая бесполезную химию. Дым стоял столбом, уходя в небо, расползаясь тучей. Вся эта гадость воняла, хлопцы из Гвардейского работали в противогазах. Это занятие они называли ликвидацией последствий цивилизации.
  
   Ходоки не просто так брали у энергетиков карту автомобильных и железных дорог Союза. Была у них идея пойти в Николаевскую область разузнать, что сейчас в родном селе Ушакова. Решили пойти по железным дорогам, ведь мосты через реки и сами дороги должны быть целыми или хотя бы пригодными для пешеходов. Это была идея Стаса:
   - В Союзе строили с расчетом на большую войну, основательно, с запасом прочности в три-четыре раза больше расчетной потребности. Подвесной пешеходный мост в Киеве мог пропустить танки, правда, не обычной маршевой колонной, а если пойдут с интервалами побольше. С моста Патона могли облететь украшения и перила, но не пролеты - никто не бомбил его прицельно, были только землетрясения не вышедшие за шкалу Рихтера, а времени прошло не много. Только оно справляется со всем и со всеми.
   - Попытка не пытка, сами всё увидим, - Ушаков изо всех сил хотел узнать как дела дома.
   Пошли не через Одессу, а напрямую. Олег с Максимом собрали коллекцию карт: географических, железных и шоссейных дорог, срисовывали что-то у военных. Ребята запланировали идти сначала по киевской трассе, потом по прямой на Березовку и дальше по железной дороге до Южного Буга. Там, после моста (они крепко наделялись на мосты), уже совсем по проселкам до села Олега. У опытных ходоков ушло немного больше четырех дней, чтобы выйти на колею за станцией, которую по привычке постарались обойти. Небольшие городки оставались безжизненными. Шли по шпалам второй час, когда Стас заметил:
   - Смотрите, рельсы не совсем ржавые.
   Присмотрелись, дед даже потрогал. Действительно, рельсы выглядели иначе, чем там, где вышли к колее. Посовещались и решили поосторожничать, сойти с путей, но пока обсуждали этот вопрос, Стас расслышал новый, металлический звук. Срочно залегли в кустах и увидели, как по рельсам катится тележка, которую двигали два человека активно работая рычагами вроде как на инвалидной коляске. На платформе сидели ещё двое: мужчина и женщина. Оружия Стас не увидел, встал и закричал. Его увидели, остановились. Дед Сергей тут же побежал рассматривать чудо техники. Мария с ребятами задержались, не желая понапрасну беспокоить людей.
   - Ребята, вы откуда?
   Двигательная сила платформы на колесах гордо именуемая "железнодорожная дрезина кустарного исполнения" обрадовалась чужим людям. На обратной дороге, после того как отвезли врачей, транспортное средство забрало с собой походников. Разговорились быстро и обо всём сразу.
   Пётр и Василий на дороге работают постоянно. Район большой, а врачей мало, добираться к людям сложно, транспорта мало, в страду лошадей на скорую помощь давать трудно. Так что скромная колёсная телега на железном ходу родом из прошлого столетия активно используется. Смотрители организовали эту помесь прошлого и настоящего через пару лет после Парада Комет. Если в первое время среди разрухи и недостач идея показалась нелепой, то теперь местная железнодорожная связь предмет гордости жителей.
   Дрезина останавливалась у старых станций и полустанков, везде, где встречались люди голосовавшие средству связи. Забирали почту, приветы и новости, мелкие передачи. Ещё на одной бывшей станции разъехались со встречным транспортом! Дед Сергей разговаривал про всё на свете с хозяевами. Стас расспрашивал о порядках. Мария просто радовалась движению и дороге. По мере приближения Южного Буга Олег становился всё печальнее и печальнее. Максим помалкивал вместе с ним.
   Перед мостом через реку дрезина остановилась.
   - Конечная остановка, дальше проехать невозможно. Ветка у нас коротковата: от одного прохудившегося моста до другого.
   Попрощались с ребятами, которые с удовольствием показывали свою дорогу.
   - Жаль, когда-нибудь рельсы придут в негодность.
   - Зато тогда лошадей и врачей будет больше.
   Старый мост таки выдержал, не рухнул в землетрясениях, хотя пролеты сильно пострадали, светились провалами, рельсы были не пригодными к использованию, но пешеходы прошли спокойно.
   На той стороне моста оглянулись. Ребята с дрезины махали на прощание.
  
   Пытаясь скрыть свою боль и ожидание, Ушаков рассказывал.
   Он жил с родителями в большом селе, растянувшемся вдоль дороги. До комет дома стояли в глубине садиков, выглядывали вечерами глазами окон на дорогу. Шоссе как река несло машины и людей, соединяло село с окрестностями. Жители выходили к дороге с корзинами и посудой, торгуя всем, что росло на земле, не жадничая выпитым молоком и съеденными яблоками. Селом гуляли свадьбы и провожали детей в город, надеясь на лучшее. В армию Олег уходил вместе с компанией односельчан-одноклассников и даже не думал, что возвращаться будет так долго.
   Пришли. Увидели всё то же самое, что и раньше в других местах. В глубине души только Олег на что-то надеялся. Для него этот поход был прощанием с прошлым, с детством, родными и близкими, которых унёс водоворот космической катастрофы. Ушаков прошёл по селу из конца в конец, зашёл в дома дедов и друзей, в школу и только после этого решился заглянуть в свой дом.
   Трава и деревья милосерднее одичавших людей. Сейчас, через несколько лет, двор дома зеленеет спорышом, пастушьей сумкой и одуванчиками. Ни пятен крови, ни костей уже нет - здесь тоже кто-то хоронил погибших, а ветры, дожди и время стерли следы. Распахнутые двери и выбитые окна заплёл вьюнок. Внутри листья, остатки побитой мебели. На стене все ещё висят старые фотографии.
   Олег прикасался к оставшимся вещам, снял со стены фотографии, поднял брошенный кем-то в угол альбом, снял с помутневшего зеркала бабушкино вышитое полотенце, приласкал руками русскую печь, нашёл отцовские инструменты. Ему не мешали. Устроились ночевать во дворе в сарае. Стас куда-то пошёл, он увидел следы людей, забрался на водонапорную башню и через время забрал с собой Максима и они снова ушли. Стас различил в гаснущем свете дня дымки где-то дальше в поле.
   Олег сидел в доме на последнем целом табурете, в комнате, в которой его семья собиралась вечерами, и молчал. Всё время в Андроновке он был самым живым и шустрым из друзей Максима, с которыми тот пришёл в село. Здесь, в доме родителей он не сказал и десятка слов. Что говорить? Он так и остался в доме на ночь.
   Утром деда с Марией разбудил густой голос на вид не очень солидного мужчины, который пришёл со Стасом и Максимом. Пришедших было пятеро.
   - Где тут Ушаков-младший?
   Мария подумала, что пришедшие тоже, пожалуй, Ушаковы. Фамильные уши говорили сами за себя. Олег вышел навстречу, но радоваться у него уже не было сил.
   - Дядя Вася?
   - Он самый. Мы за тобой. Стариков твоих не вернуть. Останешься или погостюешь, пошли.
   Младший Ушаков позволил себя увести.
  
   Олежкины родичи, пусть дальние, виденные раньше, может пару раз в год, обрадовались гостям по настоящему. В новый хутор Останкино, спрятанный от дороги рощицей акаций и зарослями кустарника, собрались люди, сумевшие пережить после кометный разгром. Жить в старом селе вдоль дороги не хотел никто, может когда-нибудь потом, не сейчас. Новые дома стояли просторно, чтобы было, куда обрастать хозяйством. Андроновскую разведку накормили, расспросили, что да как у них. Вопросов и рассказов хватило на три дня. Вечером третьего дня Олег сказал своим, что хочет домой. Дядя Вася с сыновьями были бы рады оставить у себя младшего Ушакова, но он уже рвался в свою новую жизнь, к тем, кто стал новой семьей.
   - Родичи дальние, я их редко когда видел, жить всё равно в другом месте, а в Андроновке я уже как дома, людей знаю, у Бориса Степановича учусь. Сюда можно в гости приходить, к родичам.
   - Леночка ждёт, - добавил Максим, - нехорошо девушек обманывать.
   - Не буду.
   Так вот и решили зайти за подарком невесте, будущей. Невеста должна быть красивой и в белом платье!
   Шли по шоссе на Одессу, торопясь в новый день с новыми заботами, стараясь оставить в прошлом память о разрушенном и погибшем. Прошлое изменить невозможно, но оно плыло за ними, тяготило душу, а ведь жизнь-то продолжается!
   Стараясь распрощаться с ушедшим всегда молчаливый Шабатин осторожно рассказывал о краях, в которых побывал. Пришли в Коблево, прошли по посёлку и снова неведомая сила увела их из остатков человеческого жилья на дорогу.
   Заночевали в виноградниках. Максим с Олегом нарвали на компанию торбу разноцветных гроздьев, разложили перед костром.
   - У нас дома росли такие сорта, - Ушаков не смог не вспомнить.
   - Нарежем лозы, попробуем в Андроновке приживить.
   Стас медленно, по одной отрывал ягоды и кидал их в рот.
   - В Ферганской долине множество виноградников. Мне там понравился такой виноград, что без косточек, из него изюм делают. Я, когда возвращался, черенков привёз, на даче посадил.
   - Растёт?
   - Рос, а теперь не знаю. Надо будет как-нибудь зайти, посмотреть.
   - Почему раньше не заходил? - Дед возмутился.
   - Не к кому было приходить. Корина всегда спокойно обходилась без меня, а тогда прямо сказала, что у неё есть с кем решать житейские вопросы, я, беднота, со своим селом ему в подмётки не гожусь. Мне и сейчас не хотелось бы её увидеть. Посидели молча. - Мама пекла хлеб сама, в печке. У нас такой нет.
   Олег смотрел на море. На его лице уже не было черноты, только печаль. - Ту печь в Андроновку не унести, но попробуем сообразить.
   Дед уже обдумывал, как это сделать.
   На подходе к Одессе, там, где дорога огибает заросшую камышом низину возле Южного, увидели совсем странную вещь. Обычное шоссе, серое, без полос от колёс автомобилей, прочно пропылившееся, с обочин тихонько подъедаемое травой и кустами, кто-то раскурочил! Большие пласты асфальта размером метр на метр лежали стопочками в сторонке. Гравий и прочее, что укладывалось под покрытие дорог, лежало неизвестным образом сдвинутое на сторону, открывая грунт. Дальше на месте прежней дороги неширокой полосой, такой, чтобы свободно разъехаться двум большим машинам, лежал толстый слой какой-то массы по цвету похожей на куда-то исчезнувший гравий. Через сотню метров они увидели, как обычный на вид человек не прикасаясь, только дирижируя руками, поднимал в воздух и плотно укладывал на подстилку аккуратные шестиугольные плиты, сложенные на месте пластов асфальта. Мужчина, не обращая на них никакого внимания, занимался своим делом. За его спиной лежала ровная, красивая лента дороги, сложенная одним человеком!
   Разведка стояла и разглядывала всё это, пока мужчина не уложил на подстилку все шестиугольники. Только тогда он вернулся к окружающему миру, увидел походников, улыбнулся.
   - Нравится?
   - Вы кто?
   - По должности один из местных Хранителей, а по имени Лель.
   Максим сначала обошел этого человека со всех сторон, а потом спросил:
   - Это вы всё сделали?
   - По большому счёту, когда-нибудь так смогут все.
   Дед восхитился, долго и размашисто жал руку Лелю, хлопал по спине своих. Всю дорогу через город он вспоминал и дорогу, и Леля, и свои впечатления. Может это и странно, но его никто не перебивал. В радостном и приподнятом настроении прошли на Седьмой километр подбирать подарки Леночке.
  
   На околице своего села чуть не пострадали: с шумом, улюлюканьем и явным удовольствием толпа малышни гнала прочь старого матерого кабана-секача, который из любопытства зашел в село поглазеть. Вернее, гнал один Лёша Новиков, он молчал, просто шёл за животным с сосредоточенным лицом мысленно направляя зверя, а остальные ото всей души шумели по вполне достойному поводу. Пришлось срочно уступать зверю дорогу, а то ведь могли не попасть на спектакль школьного театра.
   Софья Павловна организовала на оформление сцены и мужа, и женщин, так что декорации всем понравились, был даже занавес из тяжелой ткани, которую специально привезли из Одессы. Полотнища были украшены аппликацией, вышиты. Для начала поставили "Морозко".
   Было шумно, спорили, обсуждали игру детей. Мамы то пытались хвалить своих чад, то обсуждали костюмы, то строили планы на будущие спектакли. Галина Чухрий вела дочку домой как триумфаторшу, дома Зина по такому поводу съела малинового варенья столько, сколько смогла, а ночью мама расплакалась потихоньку ото всех. Она не хотела ехать в село, надеялась вернуться, понабирала потихоньку нарядов и косметики. Только теперь Галина осознала, что прошлое ушло безвозвратно, воспоминания ветшают и для её вечерних платьев, которые ушли на украшение занавеса, это было самое лучшее применение, а для грима, как только закончится косметика, дети найдут замену, фантазии им хватает. Дочка две недели назад потихоньку утащила всё это в клуб, рассудив, что красивый занавес нужнее. Зина права - эти вещи ерунда по сравнению с пережитым, они потеряли свою власть.
  
   Родители молча смотрели, как Леночка портит консервную банку. Трехлетний ребенок водил руками по жести, надавливал пальчиками, и жесть поддавалась. Ну, гнулась бы и гнулась просто так себе, но девуля протыкала жесть пальчиком, скатывала, сжимала, мяла, превращая банку в кусочек смятого железа. Защитный лак осыпался пылью, а металл потихоньку превращался в бесформенный комочек. Малышка мяла его и лепила собачку как из глины. Родителям стало ясно, куда делась предыдущая банка: она лежала рядом с кроваткой еще одним комочком железа. Телепаты и ясновидящий в селе уже есть, ладно. Но это что? И как с этим быть?
   Кстати, именно благодаря соседскому телепату, скоро стали заглядывать соседи. Мальчишка учуял что-то необычное и созвал свидетелей. Набралось человек пятнадцать. Леночкины родители достали обломок ножа. Малышка только спросила: "Можна?". Обломок металла стал терять форму и вскоре вслед за двумя банками стал частью собачки. Общее обалдение прервал Сенька Дуженко. Он схватил Леночку в охапку и побежал в лес, остальные за ним. Коллектив бежал к легковушкам, сиротливо ржавевшим без дела. Леночка обрадовалась такой куче железа и примерилась к дверце. Семен срочно выдрал из двери первую поддавшуюся ручку. Малышка заявила: "тажолая", - "я подержу". Ребенок начал мять и лепить толстую железяку. У вполне взрослого Семена не было никаких особенных талантов, кроме одного: хозяйственного. Он сообразил, что Леночка может заменить кузницу. На следующий день её папа, бывший инженер-технолог, и бывший токарь высшего разряда старший Немиров рассказывали на общем собрании Андроновки о феномене. Железо оставалось железом. Оно только лепилось и текло в руках ребенка, значит, мучительная проблема обработки металла отодвигалась на время. Ребенок подрастает, пока можно будет с помощью девочки чинить разные нужные вещи. Следующим всплыл вопрос посевной. Бензина нет, трактор - просто железо для Леночки Нестеренко. Пахать на себе радость не большая, нужны лошади или быки. В Перевозе большое стадо, которое хозяйственные соседи собрали по полям после погромов. Нужно выделить что-то из общественной собственности для обмена. Были и другие вопросы.
   Андроновка свыкалась с необычными детьми.
  
   Не первый раз уже ходоки уходили в разные стороны. Как-то уж так получилось, что компания оказалась прочной. Дед Сергей говорил, что во все времена были люди больше других любившие посмотреть на мир, может он и прав - за последнее время дед перечитал массу исторических книг. Каждый раз, как компания приходила в Одессу за чем-нибудь нужным на хозяйстве, он уносил у военных из городской библиотеки рюкзак книг. Дед успевал их прочитать до следующего похода весной пораньше или осенью до уборочной.
   Лошадей всё ещё было мало, так что на помощь ходоки брали кого-нибудь из молодежи везти прицеп велосипедами, а то бывало возили односельчан в областной центр к военным или в городок на школьном аэродроме, который появился как-то сам собой то ли для ребят с Седьмого километра, то ли ещё как-то. Однажды они увидели там старого знакомого, одного из тех странных людей, что превращали в свет ядерное топливо на АЭС, и были немало удивлены, когда и он их узнал, стал расспрашивать о жизни в селе. Мария вдруг поняла, что рассказывать есть о ком: был с ней интересный случай. Сосед шести лет от роду как-то её спросил:
   - У тебя зуб болит?
   - Даже не один.
   - Давай полечу.
   Но зуб был совсем дырявый и просто крошился.
   - Тогда давай я этот уберу, а новый вырастет. Ты не бойся, он долго болеть не будет, ты только горячее не пей.
   Насчет вырастет не известно, а в таком виде зуб не нужен совсем - ноет, не даёт есть нормально. Терапевт и гинеколог у них в селе, слава богу, есть, а стоматологов на ближние окрестности нет и в помине. За пару дней дырявые зубы всплыли в деснах, и Мария просто вынула раскрошившиеся пеньки практически без боли. Это счастье для тех, кто знает, что такое дыры в зубах.
   А потом незаметно, за пару месяцев "потери" снова отросли.
   - Что ты хочешь?
   - Возьми меня в город.
   Мария поняла - новые дети тянутся к таким же, как они. Об этом она и говорила со старым, оказывается, знакомым.
   - Да, новая раса прорастает как трава сквозь асфальт. Вы ещё очень многое увидите.
   Правда, видели.
  
   В школе мальчишки подрались и поспорили где чей карандаш. Учительница арифметики не могла понять:
   - Они же одинаковые!
   - Нет! Они были из одной коробки одинаковые, а когда мы их в руках подержали, заточили и порисовали, они уже у каждого свой. Они нас помнят.
   Завуч, Софья Павловна, отношения долго не выясняла.
   - Ладно, разобрались с карандашами, а как явление квалифицировать?
   - Чтение информации с предметов, - выдала Маша Волчек.
   - На этом и остановимся, чтение с предметов, так чтение с предметов.
  
   В этот раз походники собрались за льном. Запасы Седьмого километра ещё были: и одежды, и белья, собранного там, хватит лет на десять. Но эти десять лет пройдут и что тогда? Из конопли нитка получается жестковатая, носить шерсть летом слишком тепло. Собрались севернее, туда, где льном занимались и раньше. В Одессе в городке на школьном аэродроме рассказывали, что в Белоруссии по глухим местам выжило даже больше людей, чем в степной Украине.
   Урожай уже собран. В Одессу за книгами и необходимыми мелочами вроде ниток и иголок с пуговицами съездили. Общее собрание решило, что самое время сходить за семенами льна, посмотреть, что да как, поинтересоваться деталями выращивания, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Лошадей не дали - дефицит.
   У Марии во дворе проверяли снаряжение, проветривали и сушили палатку, собирались. Услышали, что постоянно бурчащий Семен Дуженко куда-то поспешил, бурча громче обычного. Оказывается, он полез снимать с крыши Генку Васильева. В результате перекрестного опроса выяснили - тот зачем-то лазит по окрестным крышам.
   Привели разбираться.
   - Ты зачем лазишь по крышам?
   - Смотрю!
   - На что?
   - Они не плоские.
   - А почему ты решил, что они должны быть плоскими?
   - Я так вижу!
   - Как?
   - Ну, дома с плоскими крышами, дорожки, а люди и коровы с очень короткими ногами и руками.
   - И когда ты такое видишь?
   - Когда смотрю на птиц!
   Шабатин почесал в затылке:
   - Вообще-то так видно землю с высоты птичьего полёта.
   Дед Сергей громко возмутился:
   - А ты откуда знаешь?
   - Я же был десантником, с парашютом не раз прыгал, видел.
   - А где ж ты сейчас видел самолеты, Гена?
   Стас улыбнулся:
   - Так ведь именно птицы летают на высоте птичьего полета!
   Пацан упрямо стоял на своем.
   - Я не знаю, я просто так вижу, когда смотрю на птиц.
   Дед Сергей закудахтал.
   - Так что ж это такое делается, а?
   Мария уселась на землю, и себе почесала в затылке, посмотрела на Генку, спросила:
   - Может, это он такой телепат особенный? Читает мысли птиц?
   Сенька как-то внимательно и задумчиво осмотрел соседа.
   - Так ты, значит, все видишь сверху? А не врёшь?
   Стас разрядил обстановочку.
   - Можно и проверить, выложим что-нибудь на земле, например, полотенцами, чтобы Гена не знал, пусть увидит через голубей.
   Дед Сергей снова забеспокоился:
   - И что ж теперь с этим делать?
   Сенька выдал:
   - Коров будет пасти.
   На что Генка завопил:
   - Не буду, они бодаются!
   Мария прикрикнула:
   - Ша шуметь! Семен, умерь запросы. Вон вчера две коровы не вернулись, а вон голуби Лешки Ляшенко. Пусть Гена попробует, может коров увидит.
   Гена внимательно и пристально смотрел на голубей, а потом вдруг довольно улыбнулся.
   - Да гуляют они за ставком.
   - Мы там смотрели, - возразил Сенька.
   - За ставком кусты. Вы в кустах смотрели?
   Семён всполошился (в самом деле, за ставком среди кустов есть полянка), пригрозил на всякий случай Генке кулаком (ну смотри у меня, если коровы не там) и побежал в сторону ставка.
   Сие произошло после обеда, а через часок коровы с независимым видом и никуда не торопясь, как их ни подгонял Сенька, пришли таки домой.
   О происшествии доложили на общем собрании.
   Никто уже не удивлялся, ну есть у ребенка необычные способности и хорошо. По теперешним временам не поймешь, что обычные, а что необычные способности. Это Славик и Леночка были большим событием, а теперь, что ни происходит, всё к лучшему, можно и без техники окрестности осмотреть.
   Даже поп, более всех мучившийся вопросом от бога эти способности или нет, пришел к выводу, что все от бога, а от человека зависит, как он эти способности будет использовать.
   До похода за льном больше никаких неожиданностей не случилось.
  
   Из Белоруссии вернулись через два месяца, наслушавшись рассказов о "новых викингах" разбойничавших по побережью Балтики. Стас загрустил, даже стал кое-что рассказывать о своей службе. Дед Сергей долго смотрел на это, а потом они начали что-то горячо обсуждать у деда на пасеке. Они могли бы спорить и дольше, но неразлучная парочка из Веньки Румянцева и Саньки Тягнирядно положили этому конец. Мальчишки услышали спор Кущенко с Шабатиным, сообразили на двоих по дороге с пасеки домой и, не откладывая дело в долгий ящик, провели опрос среди детей. Многим идея понравилась, частью потому, что у пацанов бывали разногласия с соседними сёлами по отдельным вопросам, частью из-за красоты. Мальчишки не стали выносить вопрос на общее собрание, а обратились напрямую к Стасу. Сомнения разрешились. Шабатин после уроков в школе учил рукопашному бою в том варианте, в котором его учили в армии в его специальном подразделении. Аргументы пацифистов оказались слабыми. Мальчишкам, и не только им, понравилась строгая дисциплина, физические нагрузки и торжественность, которую Стас сумел поддерживать на занятиях.
   Мария как-то тоже пришла просмотреть.
   - И ты осуждаешь? - Стас был готов спорить.
   - Да нет, детям нравится. По-моему, мальчишки стали у тебя собраннее. Ты их учишь двигаться?
   - Двигаться плавно, бесшумно, точно. Мне всё равно, что нет войны, мне жаль искусства.
   - Так я же не спорю, просто подумала, что для других надо бы попробовать танцевальные занятия проводить. Им жить дальше, красота и здоровье не помешают. Конкуренции не боишься?
   - И мне, и тебе будет занятие для души, дети ведь разные.
   Так и оказалось.
   Воевать не пришлось, но за наукой к Стасу приходили издалека, кто за красотой, кто за пользой. На берегах Балтики "новые викинги" угомонились только через много лет, на востоке страны у "новых" моджахедов чесались руки побороться за распространение истинной веры. О боевых действиях рассказывали Смотрители.
  
   Осенью Мария решилась уйти одна. Она с детства помнила огромные, красивого желтого цвета яблоки из бабушкиного двора. Они были гладкие, жёлтые, изнутри возле косточек прозрачные и сладкие, а все яблоко тверденькое и очень сочное.
   В год, когда родился третий внук (может, он тоже будет какой-нибудь экстрасенс), эти яблоки ей даже приснились несколько раз. Хорошие сорта были и здесь: рядом Молдавия с её садами и виноградниками. Всё равно, Марие хотелось побывать на родине родителей, и она пошла. Жизнь устоялась, никаких банд уже не было, старые трассы сохранились и вдоль них снова стояли указатели, сколько километров до ближних сел. Можно заночевать в плохую погоду и продуктов дадут.
   Принесла семена, привитые саженцы и посадила в саду Гришкиного дома. Пусть в этом дворе зреют золотые яблоки её детства, правда, в бабушкином дворе дом уже заваливался, но в когда-то большом селе в сосновых лесах жили люди и сорт этот сохранился, теперь будут и в Андроновке такие расти.
   Старший внук сравнил яблоки, когда созрели первые плоды, не с золотом, а с солнцем. Вообще-то золотые вещи сохранились, но куда и зачем их носить? А вот солнышко всегда актуально!
  
   Последнее время реже вспоминали о прошлом. Нет, никто не стремился забыть прошедшее, но в ежедневных заботах теряла остроту боль утрат, подрастали дети, родившиеся после комет. Появились новые праздники, праздновали старые, строили новые дома. Из лоскутного одеяла выживших человеческих поселений складывалась новая страна. Незаметно Хранители и Смотрители заменили собой и власть, и государство. Вместо многочисленных выборных должностей и структур именно Хранители, зарекомендовавшие себя наилучшим образом сразу после Комет, возглавили устройство жизни. К ним приходили за советом, разрешать споры, разбираться в конфликтах. В сёлах научились пахать и сеять, растить и убирать всё, что необходимо для жизни. Люди с удивлением и восторгом присматривались к своим детям. Недаром политики из прошлого называли народ Украины мирным и рассудительным. В обезлюдивших больших городах работали те, кто собирал остатки полезных вещей, оставленных исчезнувшей цивилизацией. Местами этой цивилизации осталось больше. Там, как на одесском школьном аэродроме или на АЭС, образовались средоточия науки и образования. Энергетики смогли у себя даже сообразить на окрестности радио. Строить ничего не требовалось, приспособили то, что было.
   Андроновская разведка приходила в аккуратный, чистый городок за наукой и умениями. Дороги от АЭС Хранитель, которого за глаза назвали при первой встрече Янгом, постепенно покрывает новым покрытием. Андроновцы сразу узнают, когда выходят на его участок: он делает крайние ряды плит светлее центральной части. Идти по такой дороге - сплошное удовольствие. Старые деревья вдоль прежних трасс прикрывают плиты тенью. Поля потихоньку заросли степной травой и кустами. Развалины придорожных сёл разбирают люди, так что только старые сады напоминают о бывшем жилье. Дорога гладкой лентой ведет вперед, обходит корпуса атомной станции и течёт к городку. Старая телевышка стоит себе как прежде, являясь средоточием культуры и информации в окрестностях. Ветряки в полях радуют глаз своим движением и элегантностью внешнего вида. Хранители специально занимаются радио. В поселках тоже есть ветряки, которые позволяют иметь самые свежие новости.
   Ходоки из окрестностей приходят по делам часто. Для них в городке есть общежитие, но андроновская компания редко там живёт. За те дни, что они провели вместе с энергетиками в первый свой приход сюда, они подружились с военными и рабочими станции. Максим и Олег почти свои среди Смотрителей. Они нашли тут любителей борьбы, так что у Стаса теперь есть коллеги. Воевать вроде не с кем, но детям нравится красота поединков, дисциплина и собранность тела. Года три, как радио собирает любителей этого занятия на фестивали. Собираются три бывшие области! Ходоки, а таких любителей дорог оказалось не мало, осваивают новую карту мира. Правда, карты, составленные Хранителями из разных стран ещё не очень нужны. У себя на месте дел много.
  
   Компания мирно шла по трассе. Растрескавшийся асфальт нагрелся под солнцем, Мария сняла ботинка и пошла босиком с удовольствием чувствуя кожей неровную дорогу. За поворотом увидели парня, который сидел на дороге и что-то разглядывал. Подошли поближе. На дороге сидел Андрей, знакомый Смотритель из городка энергетиков, и разглядывал пятно на асфальте. Выглядел этот кусочек дороги интересно: поверхность была как оплавленная. Андроновцы подошли и тоже стали разглядывать за компанию. Парень поднял голову и с гордостью сказал:
   - Моя работа!
   - Что твоя работа?
   - Это я плавил!
   - А какой с этого толк?
   - Вы видели, как Хранители дороги ремонтируют? Со временем я тоже так смогу!
   - Не факт, что это сделал ты, а не молния. - Шабатин был настроен скептически.
   Андрей сосредоточился, уставился в одну точку, молчал довольно долго. Стас начал было улыбаться, но остановился - по поверхности дороги пошел как бы легкий туман. Асфальт потемнел, поверхность начала расплываться, плавиться. Приученные детьми к чудесам андроновцы не стали бурно удивляться, а просто поздравили Смотрителя. Парень изобразил смущение и заявил:
   - Вы тоже не такие простые, как кажетесь: аура у вас заметно больше, чем у большинства людей. Вы не просто так практически всегда выходите мне навстречу на дорогу.
   Разведчики задумались. В самом деле, кто-нибудь из них выходил прогуляться на дорогу, когда приходили Смотрители.
   В этот раз, кроме всего прочего, Андрей рассказал, что в городке Хранители открыли "школу для взрослых". Ещё в "до кометные" времена знали экстрасенсов, врачей, у которых больные выздоравливали быстрей, чем у коллег, многие люди могли предчувствовать неприятности или природные безобразия. Сейчас людей сравнительно немного, но процент "анормальных" намного больше. Для них у энергетиков открылись "курсы повышения квалификации". Там учили чувствовать себя, свои ощущения, развивать свои способности. Можно пожить в городке, там все работают в поле или в мастерских первую половину дня, а после - занятия. Сам Смотритель там уже занимается, сейчас вот "ходит с рекламой своего учебного заведения". Посмеялись нелепости самого понятия "рекламы" и задумались.
   На общем собрании села Андрей заявил, что глупо не развивать свои таланты и перечислил тех, у кого даже он видит необычную ауру, а значит, у этих людей есть возможность развить в себе новые способности.
   Парень уговорил родителей Леночки Нестеренко отпустить её в школу для детей в Одессу. Она первой ушла туда, следующим был Славик Козолуп, дальше больше - многие из малышни, родившейся после комет, оказались талантливым, а остальные просто умными. Осознать и оценить это оказалось непросто, никто не думал, что все дети, именно все, способны петь, слагать стихи, рисовать, очень быстро считать в уме, да мало ли что оказались способны делать дети!
  
   Преподаватель экономического лицея (раньше, а теперь андроновской школы) проверяя домашние задания по арифметике, как-то заметила, что классической экономики в этих местах пока нет. Город не торгует, а раздает всё, что может как-то пригодиться. Денег тоже нет. Вон на востоке бывшей Украины обменная валюта с "заграницей" - металл, а внутри и такого нет. Учительница литературы задумалась, но не огорчилась. Она недавно родила и потому на земле, на тяжелой работе пока совсем не работала. Может по молодости, может по легкомыслию, а может дочка занимала её мысли больше, чем отсутствие денег как таковых, сказала, что так ей больше нравится, а то потом бедные, богатые, переживания, ссоры. Хватит того, что в Запорожье на Хортице снова военный лагерь понадобился, защищать территорию от набегов борцов за истинную веру. Большой семьей при натуральном хозяйстве жить легче, чем поодиночке. Вон дети литературу изучают, не то, что фанатики всякие. Может и будет когда-нибудь экономика с деньгами, а пока без них справляемся. Надо будет, Смотрители с Хранителями что-нибудь придумают. Экономист вспомнила экзамены, зачеты, родителей с конвертами, в которых лежали эти цветные бумажки, жестокие слова о том, что всё продается и покупается, и согласилась, что может и будет какая-нибудь другая система, только бы хуже не стало. Вон ведь в Европе с их культурой, цивилизацией и дорогами жителей горстка осталась. Сами себя извели. Учитель истории присоединился к разговору.
   - У них и не могло быть иначе. Хорошие дороги, транспорт, оружие у тех, кто не умеет работать на земле, прожил всю жизнь в городах, с одной стороны, а с другой стороны крестьяне, пашущие землю, по фермам, в одиночку. Кто через пару лет окажется выжившим? Даже в нашем бездорожье и захолустьях выжили только те, кто смог спрятаться или имел силу отбиться. - А как же те, что в России не севере в колониях для преступников выжить смогли? - С кем там воевать? С белыми медведями? Там цивилизация с экономикой только для вида были. Эвенков сейчас больше, чем всех западных европейцев вместе взятых. В Китае с Индией та же история: цивилизованных людей по городам было слишком много. Они и не пережили, только в горах, да там, куда трудно добираться, людей осталось больше.
   Такие вот бывали обсуждения мировых вопросов. В селе было радио: полчаса новостей, украинских и мировых - работа Хранителей.
  
   III
  
   Петух орёт во всё горло, переполненный сознанием своей значимости. Пора вставать. Мария старается не шуметь и не будить домашних - ни к чему, вещи в дорогу собраны, список их на всякое время года давно сложился, походное имущество сложено в особом шкафу, на улице август, солнечно и свежо. Гришка провёл мать до околицы, пожелал доброго пути. Дорога давно известная - Мария идёт учиться к энергетикам.
   Старое шоссе возле Андроновки Хранители пока ещё не ремонтировали, но идти пешком удобно, Мария размеренным шагом отмеряет километры, отдыхая в тени разросшихся старых посадок или в домах вновь поселившихся у шоссе людей. Настоящие деньги так и не завелись, а Хранители и не искали им замену, никто не чеканит монет. Странно, но Марие это нравится, она согласна отдавать для прохожих часть урожая, никто не обеднеет, а путешествовать можно без тяжеленного рюкзака - накормят и с собой дадут. Можно идти, вспоминать, смотреть на украшенное прозрачными облаками небо, на поля, рощи, дорогу, чувствовать, как сладкий ветер проветривает душу и тело, можно ни о чём особенно не думать, радоваться жизни и свету, ощущая себя лёгкой и прозрачной. Тихие мысли и воспоминания текут спокойной рекой.
   Если бы в Андроновку зашел кто-либо не видевший её лет двадцать - ни за что не узнал бы. Давно никто не строит капитальных каменных домов. "Новое поколение выбирает "Пепси"", на минутку заскочила в голову древняя чушь. Ничего подобного - новое поколение выбирает деревянные дома, крытые черепицей. Вокруг домов просторно, детям можно свободно поиграть с соседями в то, что изучали сейчас в школе, в древние истории или просто погонять на свободе, хозяйственные постройки не лезут в глаза, густая трава толстым ковром покрывает землю, улиц уже нет, только тропинки. Люди селились так, чтобы видеть другие дома, но на свободе. Старый общинный дом сияет новизной и свежестью. Барин, для которого его строили, вряд ли думал, что его дом будет когда-нибудь так выглядеть - он его вообще никогда не видел. Здание не просто отремонтировано, а отреставрировано. Построенное в стиле греческого храма из серого гранита, оно крыто красной черепицей, в нишах у входа стоят статуи богов, львы у подножия лестницы выглядят как новенькие - дело рук Леночки Нестеренко. Однажды Лена приехала к родителям и при стечении соседей рассказала о занятиях по развитию способности размягчать металл, а потом случайно сказала, что жаль старый обветшавший дом. Этого оказалось достаточно для вдохновления местной молодежи. Соседка начала упорно экспериментировать и, в конце концов, смогла размягчать камень. Остальное - дело времени. Правда, латки на стенах и мордах львов немного другого цвета потому, что гравий для ремонта брали на обочине старого шоссе устроив ради этого экспедицию всей школой - зато стены, колонны, статуи сияют как отполированные.
   Нет, не стали дикими, не потеряли память соседи, а построили мир, в котором теперь живут так, как им нравится. Марие, кстати, тоже нравится так жить.
  
   В городке на АЭС она сразу прошла в школу, где новичков ждали к началу учебного года. Смешно подумать, сколько лет назад она сдавала вступительные экзамены в университет, а тут и экзаменов нет, просто тем, кто может учиться, говорят об этом, а человек сам решает надо ему это или нет. Своё приглашение Мария получила два года назад, долго думала, а потом махнула на всё рукой и ушла учиться с жадным любопытством ожидая последствий.
   Сначала были обычные лекции по математике, астрономии и физике, вполне понятные, не важно, сколько лет назад она это всё учила в первый раз, дальше уже нечто необычное: наша планета не просто планета, а целая куча разных миров. Математику вполне понятно, что миры являются гиперплоскостями многомерной информационной Вселенной, а ограниченность органов чувств не позволяет видеть все слои одновременно. Приходится человеку реализовывать расширение восприятия жизни, рождаясь в разных мирах, а ограниченность ума сдерживает возможность сознания переходить из мира в мир. "Этого не может быть потому, что не может быть никогда". Точка. Вот вам и сила, которая разделила, пошматовала планету на отдельные миры.
   Практика оказалась гораздо интересней, правда, не сразу. Для начала перебрались в Одессу потому, что там, оказывается, есть одна из удобных точек перехода. Выглядит эта точка совсем не замечательно: так, пятачок твердой земли в степи. Когда "студентусы" первый раз пришли на место, кое-кто посмеивался, особенно Василий Нечипуренко, молодой парень семнадцати лет, из местной школы. Одно дело читать фантастику, совсем другое - самому оказаться перед лицом чуда. Пять человек учащихся и два преподавателя немного постояли лицом к площадке и получили возможность увидеть, как в чистом морозном воздухе проявились ещё трое. Ничего особенного: двое мужчин, одна женщина, одеты не так, как принято здесь, но вполне обычно.
   - Добрый день. Все готовы? Будем переходить по одному.
   Дальше было само чудо. А, может быть, чудесами называется то, что казалось нам раньше невозможным?
   Новое место было похожим и не тем, на котором они стояли пять минут назад, потому, что вдали, за зеленой лесополосой стояли городские дома. Издалека Мария признала хрущёвки, а когда подошли поближе, не узнала их. Разница с прошлым её мира большая: от степи дома отделяет полоса ухоженного парка, чистые дорожки вливаются в тротуары, здания отремонтированные, их меньше, чем во времена её молодости, красивые балконы с цветами, газоны. В широких промежутках между пятиэтажными коробками детские площадки, кафе, люди одеты просто и удобно, машин на дороге очень мало, зато много троллейбусов и велосипедов.
   - Мария, узнаете? - спросила преподавательница.
   - Что?
   - Одессу.
   - Это Одесса?
   - Да. Только в другом мире, парном. Вы на которой улице жили?
   - В юго-западном районе, на Филатова.
   - Вот и пойдём, это рядом.
   Преподаватели и те трое, кто встречал практикантов, разобрали гостей и разошлись. Две женщины, молодая и пожилая, прошли несколько кварталов, и Мария увидела свою улицу, заросшую огромными платанами, вспомнила высотки на углу, сосны в микроскопическом скверике перед домом бытовых услуг, который таковым и остался!
   - Как же всё так получилось?
   - Долгая история, может, сначала просто погуляем?
   По программе они до вечера будут ходить по гору, смотреть, отдыхать в кафе.
   Мария поинтересовалась именем хозяйки.
   - Имя? Непростой вопрос. Настоящее имя это не просто набор звуков, это нечто отражающее самую суть человека. Кто может сказать, что знает свою суть? Наши анкетные данные, которые записывают в документах, это всего лишь этикетки, ярлыки на одно существование, в разных мирах разные. Есть молодой человек, который называет меня тётей Валей, есть пожилой человек, мой отец в этой жизни, который назвал меня Елизаветой, кое-где называют Белкой, а кое-где Еленой Николаевной. Как будет удобнее?
   - Пусть будет Елена.
   Мария шла по своей улице, узнавала и не узнавала её - чисто, зелено, спокойно. Ей захотелось подойти к своему дому, увидеть остался он или нет. Остался. На густо заросшей спорышом детской площадке играет малышня, рядом с парой старых, знакомых на вид, платанов растёт ряд молодых, прямо напротив её подъезда есть свободная скамейка. Сели. С катка вприпрыжку уходят дети, неся за плечами ярко вышитые торбы с "обмундированием".
   - Почему мой мир не стал таким как этот?
   - Потому, что развели эту пару миров разные желания, - ответила Елена.
   - Какие же это желания смогли просто взять и сотворить разные миры?
   - Здесь живут те, кто хотел найти свой путь, не играть по чужим навязанным правилам, а построить свою страну для себя по своим, а не чьим-то меркам. Там оказались те, кто соглашался быть послушным исполнителем воли хозяев финансовых океанов, которые ради власти жертвовали кем и чем угодно.
   - А когда это произошло?
   - В момент принятия решения, а если точнее - выборов президента. Помните последние выборы? На самом деле выбирали не президента, а будущее.
   - Совершенно не верится, что выбор между несколькими конкурентами решил судьбу целого мира!
   - В момент выборов в одной единственной стране думало об одном и том же тридцать пять миллионов избирателей. Это очень много потому, что мнения людей по вопросу "как жить дальше" разделились практически пополам. Соседи решили, что все пути уже испробованы и реально только то, что предлагают мировые финансовые пирамиды - пусть они решают и руководят, а мы люди маленькие. Этот мир сформировали те, кто так или иначе, но видел свой вариант. Одновременно выбирали не людей, а способ думать, определяли своё собственное отношение к жизни тридцать пять миллионов человек.
   В вашем мире выжили только те, кто переступил через бессилие, озлобление и покорность. Здесь выбрали в руководители страны сверх не простую, но яркую личность. Единственное, что в нем было бесспорно - наличие твердого желания стать хозяином именно в этой стране. Его команду во время выборов называли бандитами с большой дороги все конкуренты, все те, кто хотел подчинения страны чужим деньгам. С формальной точки зрения этот титул был не такой уж неправдой. В начале была вовсе афера: правительство взяло очень большой кредит на реконструкцию тяжелой металлургии. Им дали потому, что финансисты в любом случае были бы не в накладе - страна в кабале в любом случае. А жулье из правительства честно поменяв несколько доменных печей образца девятнадцатого века на современное оборудование, грохнуло все что им дали, всё, что можно и не очень можно из бюджета на то, чтобы внедрить как можно больше разработок по энергосбережению вообще и в частности по повышению качества этой самой стали. Ученые и изобретатели, ошалев от возможности применить, наконец, себя к делу, за несколько лет довели качество стали (самого стратегического экспорта) до заоблачных высот и при этом снизили ее себестоимость.
   Экономию нефти и газа заметили все, даже те, кто не желал видеть. На руководителей отрасли и предприятий устраивали настоящую охоту заграничные конкуренты. Мозговитых очкариков пришлось беречь лучше золотого запаса. Сверх качественный металл продавали уже совсем не по демпинговым ценам. Никакой дешевки: - сверх высокому качеству достойную цену, существенно превышающую себестоимость! Брали! Тут президент со своим правительством провернули еще одну аферу. Они отобрали пятьдесят процентов сверхприбыли у металлургов под будущие льготы, выплатили долги государства. За три года! Все! За это их тоже обзывали бандитами с большой дороги, опять таки, все кому не лень: от ООН до последнего продажного журналиста. Двадцать пять, а потом и тридцать пять процентов роста экономики не прощают! Под конец второго срока Президента таки застрелили во время его визита в уважаемую западную державу. Побыть на вершине власти ему удалось чуть меньше десяти лет. За это время он получил немыслимое количество кличек и проклятий, тонны оскорблений и анекдотов, угроз и ненависти, а уж обвинений в не демократичности и вовсе не меряно! Но говорят, Бог любит смелых. Быть свободными людьми, строителями своей жизни понравилось очень многим. Нет, не большинству, просто многим. Именно сила их желания, их труд были сильней ненависти и проклятий. Кроме того, как ни крути, а пример привлекательный: нефтегазовая зависимость не велика, промышленность обеспечивает страну необходимым базовым минимумом и кое-чем крутым на экспорт, село кормит себя и страну всем свеженьким и экологическим чистым. А если еще добавить, что этот мир творили желающие найти свой собственный путь, то ничего удивительного, что нашлись желающие и себе попробовать прорваться в лидеры. Таких же масштабных финансовых афер уже не получилось, а вот экономия нефти и газа, сил и ресурсов планеты пошла грандиозная, заметно уменьшился парниковый эффект.
   - В голове не укладывается. Неужели никто не пытался помешать? Никто не обвинил страну в экономическом терроризме, нарушении правил, несоблюдении демократических норм?
   - Как же без этого? США попытались в очередной раз ударить долларами и авианосцами, но высокие технологии это тебе не ломом по башке. Я здесь работала, когда это было. Не люблю ломать и портить, но мне понравилось, когда нечто невидимое аккуратно так, слоями, метр за метром срезало антенны, мачты и надстройки наглухо замолчавших железяк, как распадались на части самолеты на палубах. Ещё по телевидению показали, как рассыпалась на куски верхняя треть купола над Капитолием. Штатовцам предложили, цитирую слово в слово, именно так как говорил министр иностранных дел: "Забрать свои авианосцы и сдать в металлолом, потому, что купол здания заседаний американского конгресса вещь не самая нужная в экономике, мосты, трубопроводы для нефти и газа нужнее". Чтобы ни у кого не возникло сомнений в серьезности намерений нахального государства, опоры одного из Нью-Йоркских мостов были этим "нечто" аккуратно так украшены зубчиками по два метра длины. Когда полиция перекрыла проезд, и мост освободился, из центрального пролета оказалась вырезанной часть пяти метров длиной и грохнулась в реку. На мой взгляд, более убедительного предупреждения о бессмысленности попыток решать проблемы войной ещё не было. Говорят, разработчики этой штуки плясали, пели и матерились от радости не один день. Я бы тоже радовалась!
   Правда, ругались не только они, ведь изменился стратегический баланс сил - эта штука покруче ядерного оружия, экологически чистая и реально применимая без особого вреда для жизни планеты. Через время государства договорились больше так не играться, а для большей уверенности и спокойствия демонтировать самое тяжелое вооружение, ядерное в том числе. Зачем тратить бешеные деньги, если баллистическую ракету, авианосец, а тем более танк, можно просто аккуратно порезать на куски? Даже просто рассказывать сплошное удовольствие: толщина слоя аннигиляции минимально достаточная, чтобы твердый предмет поделить на части, соизмерима с диаметрами атомов, точка приложения задается с точностью плюс-минус один метр на другой стороне земного шара. Площадь резания тоже по желанию: от одного квадратного метра до одного километра. Театральность эффекту придает свечение, которое появляется в результате освобождения энергии. Аферы "Большого Жулика" оказались гениальными. Дело сделано, чего теперь руками махать?
   - Он и его команда стали национальными героями?
   - Ничего подобного, всем не угодишь. Стремление жить своим умом не обязательно значит работать, думать, напрягаться. Есть те, кто упорно не желает отказаться от попыток жить за чужой счёт или уничтожать себя развлечениями и бездельем. Для таких любителей есть свобода выбора, каждый решает за себя. Этот мир даже даёт им возможность жить на пособие, правда, они не имеют права участвовать в делах стран и государств. Живёшь на пособие - не имеешь права решать что-либо в общественных делах.
   - Хорошо, есть те, кто ничего не делает и ничего не решает, но ведь это же откровенные паразиты. Как можно такое допускать?
   - Знаешь, они долго не живут, безделье сжигает жизнь. За счёт таких людей население этого мира сокращается. Планета входит в зону повышения активности космических излучений. По сути дела, именно они сокращают жизнь никак не работающих.
   - Кого же теперь выбирают в руководители?
   - Учёные занимались не только сталью, нефтью и газом. Здесь научились различать не только отпечатки пальцев, рисунок радужной оболочки глаз, индивидуальный набор частот голоса, неповторимость состава крови. Тут могут фиксировать набор частот электромагнитного излучения, излучаемого человеком, диагностировать болезни и даже пороки характера по излучениям человека, умеют фотографировать структуру полей, формируемых телом, в древности это называлось аурой. Явно не способных разумно руководить по характеру и здоровью отсеивают медики и физики, выбирают из способных, так что здесь не все могут избирать и не каждого можно выбрать.
   - Как-то это совершенно непривычно. Я согласна, порядки логичные и даже интересные, но как здесь живут? Человеку нужно есть, пить, одеваться, нужна крыша над головой как самый минимум.
   - Что я буду рассказывать, лучше погуляем.
   Но Мария не услышала. Из подъезда вышли трое: бабушка, мужчина с девочкой. Елена улыбалась, глядя на соседку, но молчала. Мария не могла понять своих чувств, но эти люди казались ей знакомыми так, как будто она знает их целую вечность. Женщина из другого мира не могла быть знакомой! Елена прикоснулась к руке соседки, отвлекла её, заговорила о погоде, возвращая спутницу из её состояния.
   - Лена, извините, я отвлеклась.
   - Это я Вас отвлекла. Вы ещё не готовы встретиться с собой.
   - С кем?
   - С той частью себя, которая существует здесь. Человек слишком сложное явление природы, чтобы умещаться в одном мире. Встречаются ещё, конечно, совсем убогие, не способные дорасти до понимания даже одного какого-то места, но большинство людей реально может жить в разных мирах и живёт, иногда мучаясь непонятной тоской, радуясь беспричинной радостью, вспоминая или придумывая что-то, чего вроде бы быть не должно, удивляясь необычным желаниям.
   Давайте не будем брать непонятное в голову, а тяжелое в руки, пошли, у вас практика по теме "математическая модель системы миров планеты Земля".
   Мария стала успокаиваться и позволила себя увести.
  
   Елена как экскурсовод повела подопечную по городу. Они не встречали грандиозных дворцов, культурных центров и музеев - в этой Одессе живут скромнее. Здесь отказались от ненужного: гигантских сооружений, курения, наркотиков, алкоголя, индустрии развлечений, погони за модой и прочих растрат времени и ресурсов.
   - Как же так, ведь если нет целых отраслей промышленности, то должно быть множество безработных!
   - Это если работать по восемь часов в день, а если по пять, то работа есть для всех, у всех есть время для отдыха, семьи, образования, даже "людей с пособием" общество в состоянии содержать. Другое дело, что ночные клубы, притоны, наркотики и проститутки есть только в районах этих убежденных бездельников.
   - Мы туда пойдём?
   - А надо?
   - Не хочется.
   - Вот и я так думаю. Трущобы они трущобы и есть, всё равно как они выглядят, в каком веке и стране находятся. Куда приятнее посидеть в приличном кафе.
   Они устроились за столиком в дальнем конце скверика, в котором в тени деревьев разместилось кафе-мороженое с напитками, легкой едой и небольшой эстрадой, на которой время от времени распевала малышня. Сидели, прислушивались к разговорам. За соседним столиком дедушка беседовал с внуками.
   - Деда, почему соседи ругались на нового жильца? - интересовался мальчишка лет шести.
   - Потому, что он намусорил в парадном, обертки бросил, здесь ему не Европа. О том, что у нас есть работа для всех, он из новостей знает, а что чистоту надо самому поддерживать так забывает.
   - Он говорил, что всё-всё про нас из газет и журналов вычитал.
   - Плохо читал и главного не понял. Думать надо своей головой и беречь то, что имеешь, а не бегать по миру выискивая, где легче жить. Такие везде за собой мусорят, полиции на них не наберёшься. Нужно потрудиться пару поколений, построить свою страну - тогда и живи по-своему.
   - Тётя Женя ему полицию заменит. Она уже сказала, что если сам сюда приехал, никто за уши не тянул, значит, должен будет к нормальным порядкам привыкнуть, не в Нью-Йорке живёт, - взрослым голосом добавила внучка.
   Женщины мужественно сдержали смех, быстро расплатились и исчезли, чтобы не мешать воспитательному процессу, но, выбравшись из кафе в сквере на Дерибасовскую, они всё-таки долго смеялись. А почему нет, если есть повод!?
   Улица встретила их тенью огромных лип. Мария вспоминала знакомые дома и улыбалась им как друзьям детства, которые ничуть не постарели. Лепка отреставрирована, нелепых пристроек нет, вычурные стекляшки ушли, их заменили дома со старинными фасадами. Людей не много.
   - В моё время здесь была масса туристов и просто гуляющих. Городские власти твердили, что хотят превратить Одессу в туристическую столицу и заставить миллионный город, студенческий и промышленный, стать сплошной сферой обслуживания.
   - И как, удалось?
   - Нет, миллиону людей без промышленности не прожить. А тут туристов что-то не видно.
   - Миллиона жителей в Одессе сейчас нет, многие предпочитают жить в небольших посёлках и городках, а промышленность высоких технологий есть в большом количестве, для неё народ в большую кучу собирать не обязательно. Туристы? Мало их у нас. Какой смысл ездить по миру, если человек как был мурлом, так и остался? Помню выражения: "новые русские", "новые грузины". А что в них нового? Невежество и транжирство вещи такие же древние, как падение Атлантиды. Ездят, конечно, люди по другим странам, но по делу, а не просто глазеть. Для здоровья намного полезнее отдыхать в той же местности, где живёшь. Структура воды и почвы ближе человеку, по-настоящему восстанавливают силы.
   Кстати, ширпотреба здесь нет. Можно сказать, процветает эксклюзив: индивидуальный пошив одежды, обуви, проекты жилья. У людей есть время придумывать своё, неповторимое, делать свой дом своими руками. Техника на грани фантастики в глаза не бросается, электронные системы связи и информации на высоте, но люди предпочитают есть, пить и одевать на себя натуральные продукты и вещи, а перед этим посмотреть на мастера, потрогать всё своими руками.
   Они шли самой старой частью города, разглядывая вывески в стиле девятнадцатого века - булки, сапоги и пальто, имена мастеров над входом в магазины, меню на окнах.
   - Так везде?
   - Этот район в старинном стиле, на Слободке или посёлке Таирова стиль другой, мы поедем туда, посмотришь, но везде живут реальными потребностями. Здесь кометы не покромсали мир, но усилили эффекты потепления климата и необходимость менять образ жизни. Появилось несколько свеженьких больших вулканов, заметно истончился озоновый слой, волны землетрясений потребовали срочной реакции, хотя, как ни смотри, этот мир был крепче на излом. Люди предпочли брать на себя ответственность и жить самостоятельно. Энергия мыслей укрепила этот мир, поэтому таких бед как у вас кометы не натворили. Уничтожить цивилизацию катастрофа не смогла, просто смела лишнее. Местный государственный жулик, надо отдать ему должное, был среди тех, кто первым это осознал. Недаром его команда с самого начала предпочла строить жизнь этой страны по-новому.
   - Что же отсюда вымели кометы?
   - Многое. Начать можно с индустрии развлечений, например.
   - Даже театры и кино?
   - Театр вещь неуничтожимая, а кино предпочитают документальное и учебное. Жаль тратить время на ежевечернее сидение перед телевизором и смотрение бесконечных, наивных баек, живые дела интересней.
   Просторные троллейбусы свозили их в район элегантных зеркальных стекляшек на юг по побережью, на Слободку с маленькими домами и садами во дворах, на север, где обосновались любители многоэтажек. Казалось, что проехали несколько городов, потому, что районы отделяли друг от друга широкие полосы ухоженных парков. В район "людей с пособием" не заглядывали. Мария видела в своей жизни разное, так что ничего нового там для неё нет.
  
   Солнце начало клониться к земле. Практиканты с преподавателями съехались на базу. Никаких надписей, просто большой дом с садом в степи в нескольких километрах от Ильичевска, в котором люди живут так, как им нравится.
   - Местные жители знают кто вы, чем занимаетесь?
   - Нет. Зачем? Мы тут живём как все остальные люди.
   - Почему? Если у нас много необычных людей, то вы ведь тоже не обычные?
   Хозяева смеются.
   - Если можно что-то сделать самым простым способом - надо делать именно так, а не с помощью сверх обычных в этих местах возможностей. Если нужного человека заболевшего в силу чьей-то глупости, злости, подлости невозможно вылечить обычными средствами, мы применяем свои способности, то за это приходиться расплачиваться своей болью, а уж ненависть и проклятия в таком случае - вещь совершенно обычная, здесь тоже бывает. Почему ему да, а мне нет? Хочу и себе самое-самое лучшее. Минимум отрицательных последствий это когда действуешь в рамках того, что обычно для мира пребывания, чтобы возбуждать как можно меньше отрицательных эмоций, чтобы беречь мир от злобы и зависти.
   Ужинали в большом зале. Гости постарше спокойно отнеслись к экрану телевизора размером два на три метра, скрытым лампам в потолке и электрическим выключателям, но Васька Нечипуренко при всей своей талантливости вел себя как в пещере Алладдина и постоянно что-то путал. Во время Парада Комет он свободно ползал под столом, так что к светофорам был непривычен и теперь приводил своего проводника то в смущение, то заставлял улыбаться. Вот и теперь он потрогал выключатель, и комната оказалась в темноте.
   - Ой, извините, я не хотел!
   - Ладно, несчастье, не переживай, к этому быстро привыкают.
   - Будет ходить по мирам - всему научится.
   - Может его сразу в средневековье?
   - Пропадёт, там такая куча условностей, что чёрт ногу сломит и поллитра не поможет.
   - А куда же ему лучше всего для начала?
   - В каменный век, там народ без предрассудков, но с дубинами. Василий, справишься?
   Парень смутился.
   - Смеётесь?
   - Да, шутим.
   - Я думаю, он, как все наши новенькие из нецивилизованных мест, сначала будет приходить рождаясь, какое-то время жить в новом мире не помня себя, а как станет взрослым, будет вспоминать зачем пришел.
   Василий понял, что подшучивать больше не будут и, впечатленный другой жизнью, продолжил расспросы.
   - В чем проявилось влияние мыслей на развитие мира. Во что превратились мысли?
   - В дела. Это к теме "влияние мыслей на развитие мира". Обычное, бытовое желание большой части населения государства построить свою жизнь на более здоровой основе привело к тому, что здесь стали активно заниматься энергосбережением, чтобы уменьшить зависимость от импортного газа и нефти. Совсем ведь земная, приземлённая мысль! Но в ранге государственной политики, широко пропагандируемая, постоянно повторяемая, она потянула за собой и другие. Высокие технологии в энергетике подняли всю промышленность гораздо быстрее, чем это делают электроника, космические программы и военная промышленность. Темпы экономического роста этой страны оказались небывало высокими. "Что вы нам мешаете? Мы же вам не мешаем делать то же самое! Догоните и перегоните", - правительство и жители этой страны повторяли повсюду, где только возможно. Эта простая приземлённая мысль заставила действовать аналогично другие страны. Сначала в этом мире за десять лет просто существенно сократилось потребление энергии.
   - Если сократилось потребление энергии, то за счет чего? - старшим практикантам такие проблемы ближе.
   - К власти пришли даже не "зелёные" партии, а партии здравого смысла и пошла активная пропаганда отказа от всего лишнего: начиная с избыточного веса, непомерной жилплощади, курения, погони за модой, искусственных украшений, покрасочной косметики. Реклама двигатель торговли, а пропаганда формирователь образа жизни. Даже денежная власть чтобы сохранить себя и свою страну (лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме) заказывала кино и книги, строили рекламу товаров в стиле здорового образа жизни, простых и естественных радостей. Сознание людей стало намного чаще обращаться к истокам существования. Стало модно думать самостоятельно, учиться, уметь делать многие вещи своими руками (шить, вязать, строгать, строить). Для этого нужно время и оно появилось за счёт общего уменьшения производства ненужных товаров и сокращения рабочего дня. Люди переезжают в села, города уменьшаются.
   - Неужели хватило только кино, книг и рекламы для того, чтобы провернуть работу по изменению образа жизни?
   - Не в том дело, чтобы всех "перепрограммировать". Когда у тебя перед глазами люди живут счастливо, это убеждает совершенно естественным путём, особенно если для счастья не нужно прилагать каких-то сверхусилий. Интересный момент - безработицы нет, работники нужны.
   - А ещё, как поумнели, поняли, что значит "разом i батька легше бити", так что живём мы теперь в Евро-Азиатской имперской федерации - языки, законы разные, традиции и народы - тоже, а границы, армия и полиция общие. Федеральную (а кому больше нравится - имперскую) столицу построили на чистом, хорошем месте в западной Сибири. Сначала там был просто узел связи, потом одна из резервных баз управления, а после на конкурсной основе архитекторы изгалялись, у кого лучше получится. Жителей там немного - имперский парламент, федеральные министерства, медики, коммунальщики. Стойкое неофициальное название - Нью-Васюки - совершенно неистребимое и произносится с гордостью, ничуть не меньшей, чем у одесситов Дерибасовская. Федеральных государственных языков два - русский и разговорный санскрит, чтобы никто не был в преимуществе, научных столиц несколько, каждый областной город - мощный культурный центр.
   - А ведь получается, что у вас практически нет всеобщего избирательного права!
   - И не будет. Демократия как система власти с буйной и беспредельной саморекламой уже полностью себя изжила, как и все остальные системы власти, что когда-либо существовали. Было время, когда эта система поднимала сознание людей, но с развитием технологий психического воздействия польза сошла на нет, а вред пропорционален количеству помороченных. При демократии, имея команду психотехнологов и большие деньги можно протащить на вершину власти кого угодно, хоть дрессированную обезьяну, хоть полуразложившегося зомби. А сколько денег улетает на ветер! Даже просто подсчитать трудно. Демократия - самая транжирящая система власти. Прежний "европейский" путь развития полностью исчерпал себя.
   Вопросам и ответам нет конца.
   Мария слушала разговоры в зале, смотрела и понимала, что раз увидев другой мир, будет снова и снова о нём вспоминать, будет вспоминать этих людей. На занятиях уже сказали, что из их группы только Василий сможет в этой жизни научиться самостоятельно переходить границы миров, она вполне может научиться различать инородные предметы в земле. Всё понятно и логично, но желание видеть всю планету не уходило. Её кураторша наблюдала не вмешиваясь. На следующий день, когда они снова были на пятачке земли в поле за парком, откуда должны были возвращаться домой, она сказала Марие:
   - В ваших местах организуют тренировочные лагеря для походников, если учесть разницу в скорости мышления, то в этой вашей жизни мы можем уже не встретиться, но это не значит, что наша компания больше никогда не соберётся, нужно время.
   - До встречи!
   - Обязательно!
   Мария оглянулась на свой родной город (бывший, будущий, иной?). За деревьями парка виднеются ухоженные дома Черемушек. Аэродром вынесен дальше в степь. Они стоят на пятачке земли, заросшем высокой степной травой. Взялись за руки, сосредоточились. Несколько мгновений и они оказались дома. Тоже степная трава, только вдалеке нет живого города, есть развалины и команды по "ликвидации последствий цивилизации", которые заодно с наведением порядка находят в разрушающихся домах что-нибудь полезное на хозяйстве. Она осознала, что оба эти мира - её. Она живёт в обоих, и вообще - вся эта планета её дом, большой и разнообразный.
  
   Мария проводила свои последние каникулы дома в Андроновке. Она сидела в плетеном кресле во дворе своего дома и вязала. На огромном, заросшем спорышом и розами, дворе в разных углах разместились бабушка, внук, "лiпший друг" детей Толгар IV и прочая живность. Внук Мишка стоял в позе оратора времен конца прошедшей эпохи и с апломбом говорил что-то козе. Мария удержала смех, но пацан оглянулся (уже давно его способность читать чужое настроение и мысли донимала соседей) и возмущенно заявил, что ничего смешного нет. Пришлось объяснять, что он сейчас очень напоминает государственных деятелей, которые довели свою цивилизацию до катастрофы, к тому же совершенно понятно, что человек говорит не искренне. Мишка уперся взглядом в землю.
   - Зато их слушали и делали так, как они хотели.
   - Это было бы хорошо, если бы они предотвращали катастрофу, но они только красиво лгали и обещали, а на самом деле пытались что-то выгадать лично для себя.
   - Ты хочешь сказать, что выгадывать лично для себя - плохо?
   - Я говорю, что это не выгодно. Чем больше возможности и права человека управлять другими людьми, тем больше ответственность. Ни один президент, ни одно правительство не пережили последствий Парада Комет. Оружие и деньги значили что-то в самом начале, а потом нужны были знания, умения и много-много труда. Стоит запомнить, что человеку, который склонен врать, перестают верить.
   По лицу пацана побежали следы размышлений.
   - Значит, для выживания и просто жизни - всё равно - важнее знания, умения, доверие и сотрудничество, чем временная выгода?
   - Да.
   Мария почувствовала глубокое удовлетворение преподаванием логики в мишкиной школе, захотела дать внуку поощрительный подзатыльник в целях укрепления в сознании пацана только что сделанного ценного вывода, но сделать движение не успела. Внук учуял её намерение и со своей повышенной скоростью реакции успел отскочить подальше. В легкость подзатыльника он не поверил. Но взбучка ему таки грозила. Коза Контрибуция пристраивалась к цветнику с розами. Вряд ли розы сильно пострадали бы, а вот коза - да. Козел Сидор Сидорыч попробовал их прошлым летом и с тех пор обходил стороной - шипы поранили ему рот, он долго болел. Мишка проследил взгляд главы рода и кинулся отгонять козу, чтобы не влетело от матери. Правда, с Мишкиной точки зрения пусть бы коза попробовала, потом сама обходила бы. Его мнения на этот счет не спросили потому, что мнение матери имело приоритетное значение. Мишка надеялся, что когда ему исполнится двенадцать лет, он уедет учиться в учебный центр как телепат, а там его мнением будут интересоваться чаще.
   Бабушка не стала продолжать лекцию, вспомнила, что узнали о судьбах правительств через несколько лет после катастрофы. Резиденции не могли быть убежищем - толпы их разносили вместе с охраной, с другой стороны, запасы в них были не бесконечны, а значит нужно было бы когда-нибудь их пополнять. За счет чего? Вот и получается, что пробившиеся на самый верх государственной власти ничего не выиграли в той ситуации. Много десятилетий надо было думать в масштабах планеты и держать свои желания в узде, ведь человеку для жизни нужно не так уж много, остальное, за что столетия дрались толпы - шелуха.
   Всё вроде просто - Андроновка и Васильевка живут общиной. Школа, колхоз, медпункт, бригада по строительству, бригада по сельскому хозяйству. На большие работы собираются вместе, овощи и фрукты выращивают те, у кого лучше получается. Уже давно нет любителей жить за счет чужого труда потому, что не дожили. Особенных законов тоже нет. С трудными вопросами, спорами обращаются к старшим Смотрителям. Строить дом соседям, собирать урожай, чинить мост или, к примеру, мостить дорогу собираются общиной, радуются чужой радости, вместе растят детей и присматривают за старыми и немощными. Считается диким и нелепым громоздить в доме вещи, выряжаться в разукрашенные наряды. Дети подрастают очень разные: и те, кто явно принадлежит новой расе и прежние, но всех вводят в мир трудом и ответственностью. Руководит и решает мелкие дела совет села, председатель, потомок Николаидиса и кошевого атамана явно унаследовал способности предков, а вот его дети прекрасно общаются с животными. Его, может быть, потом и переплюнет Семен Дуженко, но не сейчас.
   Сейчас андроновские девчата "найкращiє". Вчера в школе учительница истории на уроке говорила первоклашкам, что их родное село изначально пошло правильным путем практически ни разу не сбившись с этого магистрального направления. В результате Андроновка считается самым культурным селом в районе. Мария, сидя на задней парте, подслушала то, что говорили сидящие перед ней дети.
   - Мы считаем себя или нас считают? - рыженькая девчушка весьма заинтересованно обратилась к соседу.
   Светлая макушка недовольно обернулась.
   - Наверное, все-таки нас, раз наших девушек активно сватают из других сел.
   Девчушка удовлетворённо обернулась к тетрадке.
  
   Сразу после выпуска Марие захотелось увидеть дом, в котором прошло её детство и юность. Она не заглядывала туда с самых комет.
   Сейчас в старом городе живут несколько сотен людей, они обслуживают порт, библиотеки, склады добра, которое ещё осталось, маяки в порту. Для них есть водопровод и электричество с поля ветряков на чистой территории. На школьном аэродроме живёт учебный городок. От старого города остались коробки домов, дороги, бетонные берегозащитные укрепления. Вот, пожалуй, и всё.
   Пожилая женщина не могла заблудиться в развалинах города, он ведь свой, да ещё с детства знакомый. Старый дом устоял, не сложился как карточный домик, сварные железобетонные конструкции лестничных пролетов удержались до пятого этажа. Мария вспомнила, что хотела ставить бронированную дверь. Сегодня старая вывалилась от лёгкого нажатия руки. Никакого сожаления о прошлом. Квартира стоит отсыревшей и облезлой развалиной, как и множество других домов, устоявших в землетрясениях. Пятна плесени и хлопья осыпавшейся штукатурки покрывают стены и пол, бетонные панели устояли, не сложились в кучку, но щели и дыры светятся насквозь сквозь стены, крышу и полы, окон нет. Дождевая вода промыла себе дороги в бетоне, линолеум протрухлявел, газовую плиту и холодильник ржавчина проела насквозь, оставленная мебель осела на пол кучами гнилых обломков. Мария отчётливо почувствовала: связь с прошлым истончилась и растаяла. Прежняя жизнь ушла, новая проросла в другом месте. Гришка построил уютный и простой деревянный дом в Андроновке. Подрастают деревья в саду, правнуки благородной собачни гоняют по двору и окрестностям вместе с внуками людей. Надежды выжить стоили труда, боли, потерь и смертей, но новая жизнь нравится Марие гораздо больше старой.
  
   Странная вещь жизнь, столетиями люди говорили о свободе выбора, а как только она встала перед лицом - миллиарды перепугались, растерялись и не смогли принять всю ответственность, которую она несёт с собой.
   Несколько лет выжившие в катастрофе люди искали и находили крошечные поселения на месте разгромленных когда-то сел, иногда собирали одиноких людей, сводили тех, кто хотел жить вместе, обходили дальние окрестности. В селах жили по-разному, где семьями, кланами, где - общиной.
   В общинных селах были школы, старались помнить кто они такие и почему здесь оказались, праздновали праздники, занимались ремеслом, хранили и читали книги, работали вместе.
   Жившие иначе потихоньку опрощались, забывали прошлое, бывало, дичали. Таких стали называть лесными людьми. Вначале бывало так, что из общинных поселков уходили к одиночкам, бывало и так, что от лесных людей приходили в общинные села.
   В Андроновке Владислав Григорьевич сначала сам ушел к лесным людям заниматься йогой, потом увел жену и старшего сына - там можно жить не особенно напрягаясь, школа - это для взрослых не интересно. Компьютеров, телевизора, развлечений нет, а работает село много. Можно и так прожить - зачем напрягаться, если пахать и сеять не обязательно? Одно время они заходили в гости, потом как-то потерялись. Дочь осталась, но уже пару лет как не зналет где они.
  
   Уже не первое десятилетие после окончания "школы для взрослых" Мария работает смотрителем станции водопровода и окрестностей. По меркам прежней эпохи обязанности у неё странноватые: контролирует работу своего участка водопровода, обходит территорию и, по возможности, собирает разнообразный мусор. Если она не в силах что-то убрать сама, то зовет коллег. Она присматривает за лесной публикой, обосновавшейся в лесочке за прудами, там, где были дачные массивы с садами, и продолжает учиться.
   Больше тридцати лет назад на её территории поселений "опростившихся" было два, теперь от домов остались хижины типа землянки, а то и просто ямы крытые ветками. Климат в этих местах сейчас установился мягкий, без сильных морозов, так что в этих жилищах уже не топят и вообще хомолесусы уже не сажают ничего, а только собирают по лесам всякое разное, охотятся. Восемнадцать лет назад Мария впервые нашла в лесочке малыша. Ребенок был вполне здоров, крепенький, светловолосый, подвижный и любопытный, на вид лет шести. Он говорил бойко, хотя об "общем развитии" говорить не приходилось. Его выгнали из селения за любопытство и страсть задавать вопросы. Пока был жив дедушка, который разговаривал и занимался с ним, родители терпели малыша, а когда дед умер, ребенка выгнали. Он не вписывался в рамки поведения. Хомолесусы опростились до того, что жили практически стадами, говорили коротенькими предложениями, без склонений и спряжений. Мария уже тогда с трудом могла с ними говорить. Дальше - больше. Нормальных, разговорчивых и шустрых могли выгнать, как нарушающих законы стаи. А после даже просто очень светленьких младенцев отбраковывали, выносили в лес, кое-кого Марие удалось найти и отдать в Университетский городок на школьном аэродроме. Детей забирали без разговоров, и теперь, выросшие они, считали её приемной мамой, часто навещали.
  
   Сегодня годовщина её прихода на это место. Хороший повод обойти свои владения: трассу водопровода, землю, которую вычищала от всяческого мусора, заглянуть в поселение хомолесусов, проведать оставшиеся строения, поприветствовать соседей.
   Тропинки ведут по степи, вдоль посадок, в лесочки, вдоль оставшихся строений, рядом со старой радиовышкой. На ржавой металлической конструкции ещё держатся лестницы. Ого! На верху кто-то есть! Мария присела на землю в стороне от железяки и стала ждать, что будет делать существо на вышке. Скорее всего, это ребенок, одетый в какие-то лохмотья из шкур, нечёсаный, цепкий. Он забирается по хлипким перекладинам все выше, на смотровую площадку, на самый верх. Марие пришлось подождать, пока ребенок спустится.
   - Здравствуй!
   Мальчишка не ожидал увидеть чужого человека, сжался, оглянулся, но Мария снова уселась на землю и не двигалась. Он оказался лет пяти, светловолосый и светлокожий. Удивительно, но при слое грязи на ногах, лицо было умыто. Он смотрел на женщину пару минут, а потом ответил.
   - Здрасьте.
   - Ты кто?
   - Кир.
   - А меня зовут Мария. Ты что делал наверху? Подниматься туда опасно, лестницы могут обвалиться, они уже старые и ржавые.
   - Что значит ржавые?
   - Ты не знаешь?
   - Скажи!
   - Ты знаешь, что такое железо?
   - Скажи.
   Мария вздохнула.
   - Пошли со мной, покажу и расскажу. Тебя ждут?
   Малыш долго колебался.
   - Я плохой. Там что? - он вытянул руку в сторону.
   - Там тоже живут люди, дальше степь и живут животные. Пошли, увидишь.
   Ребенок вздохнул и решился.
   - Да.
   Этот мальчишка оказался последним. Прошло уже пять лет, но больше никого не удалось забрать к нормальным людям. С лесными племенами происходит нечто недоброе: говорят неразборчиво, собирают еду по лесам и садам, воруют, охотятся в лесах, появились уродцы. Похоже, пошли генетические изменения, которые приведут к новому виду живых существ. Как их тогда назовут?
  
   Недавно заходил Ник с сыном. Юрик сразу, чтобы не задавали глупых вопросов, сказал, что похож на папу и на маму, любит все подряд, но лучше вкусное и совсем не сладкое, и тихонько стал оглядывать окрестности. В свои четыре года он просто не в состоянии усидеть на месте больше пяти минут. Глаза задерживаются на предмете, чуток расширяются, будто он вбирает в себя видимое всеми фибрами души, по лицу пробегает улыбка - здравствуй, горшок с цветком, добрый день, яблоня, а что там за углом? Вопросы возникают по всем поводам.
   - Почему птицы летают?
   Папа ещё не успел до конца высказаться, а мальчишка уже обдумывает очередной вопрос, на лице отразилась глубокая задумчивость. Мария тихо отошла в сторонку, пусть папа сам отвечает.
   - Птицы крыльями поднимают для себя ветер, который их держит, только они маленькие, им такого ветра хватает, а люди гораздо тяжелей.
   Мария срочно оглядела окрестности. Из чего можно сделать крылья? Откуда свалиться? Бдительность совсем не помешает!
  
   Ветер несет над степной дорогой запах молодых трав. Компания гостей возвращается к Марие в дом из учебного городка. "Все окрестности" отмечают завершение расчистки порта. Школьный выпуск подготовил сюрприз - аппарат голографического "кино". Показывали юг Африки.
   В этот раз у Марии особенно много гостей. Дети остались в городке на второй сеанс и вообще там всегда интересно, а взрослые едут ночевать к бабушке Марие. Солнце потихоньку тонет в дальней посадке, и суслики с прочей живностью обнаглели. Они шастают через дорогу с явной неохотой пропуская возки с людьми. Ник свистом подражает сусликам и добился успеха - ему отвечают. Мария едет последней, разглядывает окрестности и чувствует себя лёгкой, свободной, даже прозрачной. Она вспомнила сплошные окна в освещённом фойе театра. За ним была дождливая темнота, сквозь стекло улица выглядела не очень реальной, отражение освещённого фойе тоже нереальное, как и улица за окном, различить, кто и где находится, не просто. Люди в нарядной одежде и люди с зонтиками проходят друг сквозь друга, кажется, что они могут заговорить, но нет, одни здесь, другие там. Нужно отойти от стекла, грани - тогда можно поговорить с пришедшими на спектакль или выйти из театра и заговорить с прохожими. Только когда стоишь у грани, можно увидеть как те и другие идут рядом. Это игра законов физики, всё правда, всё реально, нужно только осознать. Почудилось, что она перед окном, и там, по ту сторону, идет своя, полузабытая жизнь, куда ей уже пора. Вспомнилось старое китайское недоброе пожелание: "Жить тебе во время перемен", но когда ещё, кроме времени перемен, можно распрощаться с таким количеством отживших вещей, чувств и мыслей? А, значит, как ещё посмотреть! Может быть, наоборот, это очень доброе пожелание!? Расплатившись по долгам сразу сдыхаться от своего прошлого, подвести черту и начать жизнь сначала!
   Тут Ник обернулся и сказал:
   - Мама Маша, ты улетаешь, погоди немного, когда и где еще встретимся?
   Он прав, нехорошо так, не попрощавшись, надо будет провести их, навести порядок в доме, а уже потом уходить туда, куда я только что заглянула, туда, куда мы уходим, что бы прийти в жизнь новым человеком.
  
  
   ОТЛОЖЕННЫЙ ВИЗИТ.
  
   - Тётя Валя, может, мы лучше пойдём во Дворец спорта смотреть чемпионат по борьбе? Что нам делать здесь, в гидропарке?
   - Вовка, я понимаю, ты уже взрослый, просто загорать и купаться уже не интересно, но мы обещали маме гидропарк, хотя я бы тоже посмотрела чемпионат. С другой стороны сегодня только четвертьфинал, а погода портится. Кто из нас выгуливает дальнюю родственницу?
   - Ладно, но завтра во Дворец спорта.
   - Хорошо. Сегодня надо загореть, чтобы мама не спрашивала, почему мы белые.
   - Договорились.
   - На общем пляже людей многовато, пошли дальше?
   - И долго мы будем так бродить?
   - Вовка, учись быть галантным кавалером, дай даме руку, я вытряхну камушек из обуви.
   ...
   - Что это?
   - Ты когда-то хотел увидеть эльфов. Смотри. Теперь считай вслух до пяти, медленно.
   - Один, два, три, четыре, пять.
   - А здесь живут гномы.
   - Здорово!
   - Считай ещё, и увидим дракона.
   - Один, два, три, четыре, пять... Ничего себе! Подожди, давай посмотрим.
   - Что молчишь? Гоблинов увидеть хочешь? Тут недалеко, можно пешком сходить.
   - Таис, у меня есть хорошие знакомые среди йетти, как раз в этих местах, но встречу отложим до другого раза. Я на себя не очень похож: не солидный рыцарь, а тинейджер.
   - Вальдар, так может, вернёмся в гидропарк?
   - Тебя сейчас никто не называет лисой? Погоди, я немного освоюсь со своим состоянием. Посидим, полюбуемся. Горы мне нравятся.
  
   УТОЧНЕНИЕ ПОЗИЦИЙ.
  
   - Знаешь, Белка, я к тебе присматриваюсь. У меня возник вопрос.
   - Какой?
   - Я летал на месте второго пилота.
   - Ну и что?
   - На том азимуте, по которому мы шли, солнце в глаза не светит.
   - А какое это имеет значение, если всё равно в инструкции нужен пункт про специальные очки на такой высоте?
   - Все технари и лётчики говорят, что с таким двигателем, как у нас, не смог бы сесть никто. Случайность? Чудо? Божья милость? Как ты думаешь?
   - Почему никто? Мы же сели.
   - С тех пор как тебя ко мне прикомандировали, с самолётом не было ни одного серьёзного сбоя, я проверил по журналам в диспетчерской. Полёт всегда нормальный, посадка мягкая. Что скажешь?
   - Дуракам всегда везёт, умным намного реже, но тоже бывает. Ты какой вариант предпочитаешь? Ещё говорят, Бог ничего не делает своими руками, для физической работы он находит людей.
   - Почему?
   - Что сказал один товарищ, из слов которого потомки выкроили целую религию? Цель человека - стать как боги. Именно этим мы и занимаемся каждую жизнь.
  
  
   ПРОГУЛКИ ПО ГОРОДУ.
  
   Тихий дворик с кирпичным домом, конюшня, птичник, толстый газон с аккуратно подстриженной травой и в центре его - площадка, ровно выложенная тёсаным камнем. Ясный осенний вечер. С высокого дерева в углу двора шлёпнулись орехи. Шустрая сорока шмыгнула подбирать, ухватила один, поднялась повыше, уронила на камни и, довольная, спустилась есть. Хозяйка отсчитала нужное количество петель в вязании, отвлеклась и строго выговорила умнице:
   - У нас будут гости, не занимай, пожалуйста, место.
   Сорока доела, подхватила второй орех и скрылась за живой изгородью. Хозяйка подмела каменную площадку и снова взялась за вязание.
   На камнях появились двое: высокий худощавый юноша и седоволосый старик, оба в зеленых плащах.
   - Добрый день этому дому.
   - Проходите, вы сегодня первые.
   Следующей деревянное кресло рядом с хозяйкой заняла девушка в спортивном костюме и вязаной шапочке, за ней близнецы и пожилая тетка, одетые как обычно - мужчины по индейски, женщина по лапландски.
   - Пошли в дом, все уже есть.
   В зале потрескивают дрова в камине. Гостей провожать не надо, они здесь каждый месяц - бригады контроля приходят дня на три, работают и уходят домой.
   Огонь собрал гостей и хозяев. Пожилая женщина с лицом лапландки сегодня рассказывает сказки и легенды своего народа, в лицах показывает, как выгоняла злого духа из вождя рода. Старик в зелёном делает замечания со знанием процедуры. Молодежь просто греется. Здесь поздняя осень, а у них дома тепло, даже зимой без морозов. Рыженькая тихонько обсуждает с хозяйкой огородные проблемы. Наконец, хозяин зовёт к столу, раскладывает карту. На ней город.
   - Последние новости: в западном секторе обнаружилась какая-то аномалия. Я пока чувствую только напряжение грунта. Думаю, туда пойдёт Кастор, он самый опытный и подготовленный. Тебе, Кас, только этот участок на холме - когда строили Пирамидки, его сровняли, но ты почувствуешь. Где-то здесь между Пирамидок, не дальше Овала, - аномалия. Остальные по обычным маршрутам.
   Хранители, Кай и Герда, встречают и провожают дозорных не первое десятилетие, с тех пор как в древней столице, ставшей одним из мегаполисов, рухнул, обломившись практически у основания и задев ещё два небоскрёба, "Подсолнух", породив волну ужаса и сорвав серию катастроф у сопредельных соседей. Конструкции не выдержали вес строения, которое наклонилось на поплывшей под его весом и весом соседей земле. Эти здания не пирамиды, которые египтяне строили как монолиты со скалами, на которых те стоят. Искусственные стройматериалы стареют во много раз быстрей гранита и базальта. Именно после этого в городских службах появились управления по надёжности конструкций. Служба Надежности работает, туда идут физически и психически здоровые, разумные жители городов, но раннее предупреждение им недоступно. Дозорные не из их штата, но они следят за конструкциями качественнее сотрудников управления, им не нужны приборы. Утром они уйдут в город, чтобы спокойно, молча и сосредоточившись пройти улицами и ярусами живой части города прислушиваясь к земле, домам, воздуху. Сейчас они просто сидят у огня, в котором пляшут то ли огненные саламандры, то ли воспоминания, то ли видения будущего. Правда, представить будущее этого мира не берется никто из присутствующих - слишком непросто то, что есть сейчас.
  
   Петух кричит громко, честно выполняя свои служебные обязанности, в доме гости и есть перед кем покрасоваться, потому что ничего другого ему не остаётся: все уже встали. Шестеро готовы в дорогу, одеты по местной городской моде ярко, неудобно: какая-то уж совсем клоунская мода пошла в мегаполисах.
   Хорошая каменная дорога ведёт через простой, без излишеств, посёлок. Тех, кто не захотел перебираться в городские лабиринты совсем немного, они принципиально живут по-своему, а тех, кто уходит из дома старейшины в сторону бывшей столицы, в поселке считают просто работниками и не пялятся вслед.
   Компания вышла за околицу, но ушла не далеко - на чистое, ровное, открытое место и привычно растворилась, чтобы снова проявиться далеко от посёлка. Пока мегаполисы были островками в государствах, они привлекали всех. Теперь этих "всех" нет - их втянули города. Можно пройти сотни километров и при этом встретить развалины прошлого, обветшавшие мосты и дороги в большом количестве, сколько захотите остатков заводов и рудников, а людей - нет. Сотню километров до цели можно было бы пройти пешком, но никто не живёт вдоль старых трасс, поэтому дозорные не тратят время на дорогу и переходят на место своим способом.
   Сейчас в километре впереди виден хребет городских построек. Отсюда дозорные разойдутся дальше по маршрутам. У каждого на сегодня своя территория. Друиды пройдут в дальний конец, шаманша налево в старые постройки. Рыженькой сегодня достался центр. Кастор будет работать в Пирамидках, Поллукс - направо, в новых районах, там сейчас строятся новые здания, хотя, какие они новые - в них уже второй год идут внутренние работы, спешить особенно некуда, население не растёт, а сокращается, самые старые здания пока считаются не аварийными, а проблемными.
   - Пока, Таис, - говорит шаманша и ещё раз растворяется.
   - Пока, - отвечает рыженькая и направляется к ближайшей конечной станции городской надземки.
   Худенькая рыжеволосая женщина ежится на вечном сквозняке, входя в чащу каменных коробок, хотя так можно говорить с большой натяжкой, камня в телах высоток не так уж много, да и тот искусственный, больше металла, стекла и пластика, а чаща строений - окультуренная. Башни стоят в порядке, напоминающем расположение фигур на шахматной доске, вот только на этой шахматной доске на краю города разных фигур не наблюдается. Одинаковые колонны растут, начиная с окраины, ни грани, ни пригородов, ни улиц, ни скверов. Тротуаров и дорог нет, их заменили линии городской надземки, переходы между башнями, эстакады, переходящие с уровня на уровень, скоростные линии мобилей, нависающие посадочные площадки для аэромобилей. Всё это висит высоко над землёй, а на земле осталась в лучшем случае чахнущая в вечной тени убогая травка, измученная отсутствием солнечного тепла и ласки, а ещё вечные, жестокие сквозняки, в которые превращается тёплый ветерок с поля, заблудившись в лабиринте коробок-крепостей. Нижние ярусы небоскребов почти без окон, только аварийные выходы, внешние лифты. Лишние отверстия в конструкциях только уменьшают прочность, понижают безопасность. Старые здания теряют прочность на нижних этажах.
   Сегодня у Таис не самая старая часть города, теперешний центр - это просто геометрический центр городских секторов, в котором сейчас стоят несколько зданий, построенных по персональным проектам, по персональным проектам построены и центры развлечений, каждое такое здание имеет своё имя, стандартные башни - номера. Сейчас рыженькой ехать надземкой до башни восемь в секторе Ф-25. Походница поднимается аварийным лифтом с земли до платформы надземки, переходит на крытую стеклом платформу. Солнце уже поднялось, но сквозь пыльное стекло пробивается пятном без четких границ, впрочем, это не очень интересует людей. Те, кто свободен от работы, спешат за удовольствиями. Стариков не видно: молодёжь, средний возраст, одежда яркая, бестолковая на взгляд Таис, яркая косметика на бледных, нездоровых лицах мужчин и женщин. Они могут прожить всю жизнь, не выходя на открытый воздух: в башнях всё есть - и еда, и одежда, и развлечения.
   Поезд надземки забирает всех. Радом с Таис на скамейках усаживаются компании. Девушки громко разговаривают:
   - Не хочу в "Голливуд", там сегодня только стриптиз шоу и гонки на ослах! Я хочу крови! - капризничает молоденькая девушка с подобием перьев в закрученной узлами прическе.
   - Тю, дура, сегодня среда, боёв нигде нет, выходной, - кривится подружка с ярким разноцветным гримом на лице, - оторвёмся на дискотеке, словим мальчиков, ты что, мозгами тронулась?
   - Девочки, - обращается к ним ещё один пассажир, - хотите на любителей в зал иллюзий? Пьешь таблеточки, лежишь себе и делать ничего не надо!
   Девчонки жмутся и кокетничают. Таис отворачивается к окну. Слышать разговоры скучно - всегда одно и то же. В городе хорошо продуманная система дорог и связи, но обычно люди живут и работают в одном месте, разница невелика. Редко кто из горожан хочет тратить время на настоящую учёбу, работа обычно простая, не требующая ума и квалификации: научиться - пару часов, нижние зоны башен - производства, из здания выходить не нужно, ехать никуда не надо, всё на месте. Ездят в большие магазины и в развлекательные центры, гладиаторские бои и разные гонки - только там, где места больше.
   Поезд останавливается на очередной остановке, и договорившиеся компании крытым переходом переходят на перпендикулярную линию. Поезд идёт дальше, проезжает ярко освещенный днём сектор с вычурными строениями "Голливуда". Центр напоминает кратер среди гор. С линий надземки по трубам закрытых стеклянных галерей стекаются люди. Эстакады, ведущие со средних зон, заполнены мобилями. Таис остается в пустом вагоне. На её маршруте будет ещё "Палладиум". Среди возбужденной толпы работать особенно трудно, поэтому городские службы вытребовали в центрах выходной день раз в три месяца и походники этим тоже пользуются. Сегодня Таис проходит только по башням, ажурная сеть переходов будет в следующий раз. Она выходит на своей остановке и по крытым стеклянным галереям мостов направляется к началу маршрута.
   На эстакаде с болидами затор - откуда-то с верхнего яруса прыгали с парашютом, есть такой способ развлечения или сведения счетов с жизнью, один парашют не раскрылся и человек упал прямо на конструкцию. Посмотреть на кровавое месиво поспешили застрявшие водители и пассажиры. Яркая дама в меховом манто из искусственного меха броской расцветки, явно из средних зон, пролезла вперед, посмотрела, скривила зелёные губы:
   - На гладиаторских боях интереснее, там хоть знаешь, что жертву действительно растерзали, а тут тело целое, подумаешь, много крови.
   Стоящий рядом мужчина недоволен.
   - Где служба технического обслуживания? Почему до сих пор не открыт проезд?
   - За такое безобразие надо строго штрафовать обслуживающий персонал и этих придурков, если останутся живы.
   Одетые в зелёные комбинезоны служащие не реагируют на толпу, их дело - быстро привести всё в порядок, убрать тело, застеклить галерею.
  
   Башня номер восемь в секторе Ф-25 ничем не отличается от остальных стандартных высоток, просто с неё начинается сегодняшний участок пути. Со стороны может показаться, что дозорные просто поднимаются на самый верх башен и медленно спускаются вниз по внутренним лестницам и лифтам, но это не всё: на пути они сканируют здания, определяя их состояние, прислушиваются к оборудованию в промышленных зонах. До полудня Таис прошла половину маршрута и решила посидеть на очередной смотровой площадке на верху башни подольше, отдохнуть, отпустить мысли на свободу, хотя какая тут свобода? Таис не любит большие города, а здешние особенно, она старается не гулять внутри башен, напоминающих ей о других мирах, где пришлось посидеть в крепостных тюрьмах, кроме того, она не хочет оказаться у какого-нибудь местного супермена на пути. Городские власти не способны контролировать порядок во всём городе, нет людей, а в каждой башне есть свои "короли на час", которые постоянно выясняют отношения между собой, доказывают свою исключительность соседям и ведут себя как царьки, пока какая-нибудь другая стая не перережет конкурентов. Служба Безопасности время от времени отправляет какого-нибудь слишком высоко всплывшего главаря в гладиаторы, но на большее у них нет сил. При крайней необходимости Таис легко может справиться с двумя-тремя нападающими, но безопаснее делать так, как принято у местной публики: быстрее уйти с дороги. Поэтому она старается не заходить в бесконечные коридоры жилых этажей, с их поцарапанными и перепачканными разными красками стенами, мусором, лавочками и забегаловками на всех углах, в которых сидят скучающие продавцы, с витринами, от которых в глазах бегают цветные пятна. С электричеством в городах проблем нет. Ещё когда в этом мире были страны и государства, а автономные самоуправляющиеся территории городов были средоточием передовой науки и технологии, возможностей, предпринимательства, простых законов, свободы, именно в этом городе были разработаны новые способы получения энергии. Тогда жизнь в мегаполисе казалась верхом мечтаний жителей ближних и дальних окрестностей. Благодаря технологиям и науке города стали независимыми даже от земли - они сами синтезировали продукты питания. Вроде бы всё так и осталось, только выцвело и обветшало.
   Таис задумалась и не обратила внимания на человека в униформе, который тоже вышел на смотровую площадку. Она не чувствовала опасности.
   - Добрый день. Вам нравится смотреть на город?
   - Нет, я греюсь на солнце.
   Незнакомец улыбнулся.
   - Я прав, а мой молодой напарник сомневался - вы не из города.
   - Да, я даже не из Москвы. Как вы поняли?
   - У вас здоровый цвет лица, аккуратный грим и походка человека, привыкшего много ходить.
   - Неужели это так заметно? А я думала, что для города выгляжу обычно.
   - В городе я работаю в службе охраны и обучен присматриваться к людям. Горожан различать труднее, несмотря на разную внешность, пеструю одежду и грим. Вы любите читать старинные книги?
   - Да.
   - Помните: "печать мыслей на лице"? Если мысли у человека свои, то они обязательно разные и выражение лиц разное, другое дело, если своих мыслей одна в неделю, да и то о еде или развлечениях, а остальное чужое, тогда и лица стандартные.
   Таис приятно удивила способность этого человека видеть различия в аурах, хотя сам он это и не осознает. Разговор показался интересным, и она спросила:
   - Неужели вы видите мысли?
   - Нет, конечно. У меня в семье уже пять поколений психологов работают в городе, только я и самая младшая сестра здесь в охране, а в посёлке - мы учителя истории. Вы интересуетесь историей?
   - Очень!
   - Когда в городах занимались психологической обработкой жителей, редко кто мог подумать, что многие понятия вроде чести, совести, патриотизма, ответственности, любви намного сложнее инстинктов, передаются от поколения поколению, изменяются, растут или хиреют. А как их хранить и передавать, если эти понятия разрушены у подавляющего большинства? Кто будет их передавать и воспитывать следующее поколение?
   - Вы хотите сказать, что искусственно внушить эти понятия невозможно?
   - Да. В массовом порядке хорошо ломать, а вот восстанавливать в массовом порядке изначально разнообразные личности невозможно. Всё, что вливают в сознание, остается кусками сведений, не связанных между собой - это уже не личность, а сам собой переключающийся аппарат, и что его переключает с программы на программу предугадать невозможно. Можно, конечно, использовать такой аппарат в своих целях, вложив человеку в подсознание ключевые слова и ситуации, когда он будет реагировать вполне определенным образом, но эти же слова и ситуации могут возникнуть случайно, тогда поведение и настроение оказываются непредсказуемыми: не спровоцированная агрессивность, резкие перепады настроения, оценки без полутонов: "да" или "нет" даже по очень спорным утверждениям, неприятие чужого мнения. Вам не скучно?
   - Наоборот, очень интересно, у меня немного другая специализация: хирургия, - честно призналась Таис, - получается, что разрушенную психологической обработкой личность нельзя восстановить?
   - В массовом порядке это невозможно. Получаются не цельные личности, а склады не связанных между собой сведений. Способность сочувствовать и сопереживать в принципе не восстанавливается массовым внешним воздействием, только в индивидуальном переживании, в похожих ситуациях. Способность самостоятельно расширять своё представление о предметах и явлениях восстанавливается только при длительной работе с конкретным пострадавшим. Даже при индивидуальном внушении возродить все грани личности невозможно, особенно это касается доброго и светлого восприятия жизни, доброжелательного отношения к окружающему миру.
   - Мне кажется, вы работали психологом.
   - Работал и сейчас иногда работаю с детьми тех, кто только пробился в верхолазы или согласился отдать ребенка в посёлок.
   - В Чикаго я о таком не слышала.
   - Мы первые, - горько усмехнулся пожилой человек, - на всех горожан нас никак не хватит, вот и пытаемся работать с детьми тех, кто выбился наверх.
   Таис не новичок в психологии, но ей интересен сам этот человек и она задает новый вопрос.
   - А с какого возраста можно работать с детьми?
   - Лучше всего, если вы будете думать о своём будущем ребенке ещё тогда, когда только захотите его иметь. После семи лет личность уже сформирована, можно только кое-что подкорректировать.
   - И много у вас учеников?
   - Гораздо чаще я дежурю в охранниках. "Новые" появляются редко, их интересуют развлечения и наслаждение властью, большинство или спивается, или убивает себя наркотиками. Это совсем не весёлые истории. Если не секрет, что вы делаете в Москве?
   - Прогуливаю занятия по математике, - чтобы не врать, Таис вспомнила свой выпускной класс школы в "базовом мире".
   - Не интересно? - улыбнулся собеседник.
   - По второму разу. Я второгодница, осталась на повторный курс из-за химии. В этом году я её уже сдала и решила, что лучше посмотреть на мир, чем сидеть на месте до конца учебного года.
   - Поэтому, дорогая незнакомка, вы сидите лицом к древней части города?
   - А её можно отсюда увидеть?
   - Нет, конечно, далеко, древний центр в развалинах, а судя по вашему поведению, я не советую забираться туда в одиночку. Кротов там уже не встретить, зверей тоже нет, а вот провалиться в старые катакомбы и покалечиться очень даже просто.
   - У меня есть компания, - сообщила Таис.
   - Будет очень правильно, если ваша компания станет гулять по городу в полном составе, так поступают горожане, в одиночку они выбираются только в ближайший магазин.
   - Это я уже поняла, - вздохнула Таис, - а зовут меня Елизавета Хоуп.
   Охранник улыбнулся.
   - Доберётесь в Подгорное - заходите, у нас, Фроловых, большой дом и сад. Скажете только, что познакомились с Артёмом, вашей компании будут рады.
   Таис смутилась. Такого оборота она не предполагала.
   - Честное слово, не знаю. Мы не хотели бы, чтобы нас заметили.
   - Хорошо, - улыбнулся Артём, - но мне бы хотелось узнать, что вы добрались домой благополучно.
   - Я напишу, - пообещала Таис. Сделать это не сложно. Кто-нибудь занесёт письмо в посёлок, может быть, на будущее такое знакомство пригодится, - скажите, а как вы оцениваете то, что есть сейчас?
   - Какому психически и физически здоровому человеку могут нравиться миллиарды покалеченных людей? В молодости мне тоже хотелось побывать в других мегаполисах, а потом стало просто тоскливо. В городах всё похожее, только лица немного разные. В бывшем Китае больше китайского, в Европе больше европейского, в Африке у горожан кожа темнее, а в остальном разница стерлась. Исчезли государства, страны, народы. Я часто думаю о том, как это произошло.
   - Расскажите, мне не всё кажется логичным в школьном курсе.
   - В мегаполисах государств не было со времени их организации, но был беспредел национальных общин с разделом территорий и сфер влияния, были постоянные между усобицы на уничтожение конкурентов и завоевание жизненного пространства. Противоречия только обострились когда государства и страны начали умирать. Город не может жить в постоянной войне - он деградирует, старинные части городов обезлюдели за несколько десятилетий, превратившись без людей в развалины. Новые небоскребы, самодостаточные крепости, повырастали на новых территориях и города, подобно улиткам, поползли прочь с древних мест, стянулись в плотный лес высотных зданий. Свобода предпринимательства и взлёт науки? - пожалуйста, новые способы борьбы за власть, за прибыль. Свобода слова? - и изощренная реклама, способная всучить не только раззяве, но и умнику что угодно, любую еду, одежду, образ жизни, мысли.
   Свобода, полная и неограниченная, ничем не ограниченная. Красиво: мы в космосе развлекаемся, под водой - развлекаемся, мы можем поднять в воздух сотни тонн благодаря новым технологиям и там тоже развлекаться, были бы деньги. Доход, прибыль - магические слова, и если не всё сразу, то хоть присоседиться, пожить в раю обетованном, где не нужно вставать с рассветом, много и тяжело работать на земле, ждать дождя и снега, дружной весны и доброго лета. Можно нажать кнопку, и будут готовы еда и одежда, а жильё тебе дадут в кредит, живи, наслаждайся, развлекайся.
   Её величество Прибыль сыграла с нами одну из самых своих жестоких шуток. В борьбе за её благосклонность "отцы" городов одержали победу, полную и безоговорочную. А потом пришла расплата. Сельские жители в большинстве перебрались в города, а в огромном городе, как ни старайся себя сохранить в многомиллионной толпе, она обтешет, поставит клеймо стандартности, не помогут ни одежда, ни манера себя вести, ни язык. А уж после того, как окончательно умерли государства, исчезнув от истощения количества граждан, смешались расы, народы, языки, привычки, традиции, как отходы борьбы за власть появились "homo urbanos". И ничего хорошего из этого не вышло. Новый вид человека оказался болезненным, нервным. Наследственные болячки, прятавшиеся среди малых народов, пошли гулять по городам, межрасовые сочетания генов давали иногда гениев, иногда людей феноменально сильных и живучих, но намного чаще - больных, слабых и (чего вряд ли желали "отцы" городов) не желающих самостоятельно думать, даже мало способных на это. Возвращаться на землю эти люди совсем не хотят. Уже полсотни лет серьёзно наукой не занимаются - просто некому. Наука не бизнес, не живые деньги, это полёт души, о которой горожане забыли. Жизнь на прибыль оказалась большой западней. А ведь есть другая жизнь - для того, чтобы был дом, семья, друзья, работа, достаток, уважение друг к другу. У Шекспира "быть или не быть", у нас - для чего жить. Я уже не пытаюсь рассказывать об этом горожанам, невозможно объяснить что-либо людям, которые не желают слышать, у них другие интересы - в городах сияют огнями этажи с развлекательными заведениями, именно туда спешат получить свою дозу удовольствий жители нижних и средних зон.
   Мужчина махнул рукой, помолчал, глядя на осеннее солнце, пробивающееся сквозь городскую дымку, продолжил.
   - Лиза, берегите себя в городе.
   - Вы не волнуйтесь, я не хочу рисковать, - ответила Таис совершенно искренне, - мы тут недалеко собираемся, мне пора.
   - Вас провести?
   - Спасибо, мне просто вниз.
   Они вместе ушли со смотровой площадки, охранник на своё место, где его ждал молодой напарник, Таис сначала лифтом, а потом лестницами продолжила путь, чутко прислушиваясь к зданию.
  
   На самый верх стройной свечки, построенной в виде сильно вытянутой вверх ступенчатой пирамиды рыженькая походница не пошла, решила посидеть на верхней смотровой площадке. Дверь, выходящая на неё, редко открывается, сдвинулась с места не сразу. Таис привычно оглянулась и так же привычно отметила, что любоваться здесь нечем - с этой стороны виден центр теперешнего города. Таис прошла на другую сторону, откуда видна на горизонте лента далёкой реки, уселась на скамейку. Уже вечер, можно ещё раз присесть передохнуть, тем более, что в этом здании размещены центральные офисы корпораций и городских служб, здесь не шумно, люди не мешают сосредоточенности, можно прислушаться к конструкциям здания просто посидев тут. Она достала из яркой, больше напоминавшей торбу с побрякушками, сумки яблоко, которое захватила в дорогу у Хранителей, съела, не стала выбрасывать огрызок, а спрятала в сумку, посидела, отдыхая, и перешла к делу. Сознание заскользило вверх по стенам, перекрытиям, добралось до самого верха, прошлось по стеклянному куполу верхних этажей, сделанному в виде египетской пирамиды.
   Таис сказала себе, что подслушивать и подсматривать неприлично и продолжила наблюдение. Картина происходящего виделась четко. Стеклянное помещение под куполом не пустое. Несколько человек расположились в креслах. Из лифта под прозрачную крышу вышла худощавая высокая женщина, на ходу сбрасывая цветастые одёжки, парик с загогулистой прической, туфли. Она кинула всё на пол и упала в кресло с расстеленным полотняным халатом. Секретарша подкатила столик и стала снимать с её лица косметику, с рук - искусственные ногти. Остальные присутствующие никак не реагируют. У стеклянной стены стоит ещё одна женщина, очень молодая, маленькая и хрупкая, смотрит вдаль на реку. Она дождалась, когда старшая успокоится, и нарушила молчание.
   - На мой взгляд, ты говорила о выходке Службы Безопасности недостаточно резко. Нас, верхолазов, не так уж много, чтобы позволять себя отстреливать!
   - Может быть и так, а может быть и нет! Конечно, эта толпа любит, когда отстреливают "верхолазов", но Гоффман совсем новый, он не хотел признавать никаких рамок.
   - Он сам виноват. Это даже не дурной тон - напиваться в борделе на нижних ярусах и сдуру лезть в силовую подстанцию вместо туалета, не хватало ещё, чтобы он устроил короткое замыкание на всю башню, - спокойно возразил ей молодой человек, одетый в мягкий тёмный свитер ручной вязки и простые брюки.
   - Охранник действовал строго по инструкции, - невозмутимо произнёс единственный человек из присутствующих, одетый в яркие тряпки, в которых ходят горожане.
   Из инвалидного кресла подала голос грузная величественная старуха:
   - По подслушке был зафиксирован в разных вариантах вопрос: будут ли наказывать охранника? Об этом надо подумать!
   - Я с вами согласен, мадам Жозефина, это вопрос, - мужчина в свитере развернулся к креслу и продолжил: - если не реагировать, у низших чиновников служб будет повод ещё больше чваниться, они и так уже чувствуют своё превосходство над остальными горожанами. Средневековые бароны и графы, короли и тираны двух последних тысячелетий лютой завистью позавидовали бы власти обычного дежурного управленца, контролирующего жизнь города. Он ещё не бог, но вправе приказать убить нарушителя, если действия того угрожают жизнедеятельности подчиненной территории. Я вижу в этом серьезную угрозу, хотя и потворствовать нарушениям тоже нельзя.
   - Я настаиваю на том, что у горожан не должно быть даже мысли о возможности покушения на верхолаза. Мы боги, мы важнее богов!
   - Маргарита, это не обсуждается. Вопрос другой, как не провоцировать такие ситуации, как в этот раз расставить акценты.
   - О каких акцентах ты снова говоришь, Пётр?
   - Наши дедушки и бабушки навластвовались всласть. Они сотворили этих наших homo urbanos, а нам теперь с ними возиться. Тебе, Марго, надо чаще бывать внизу, можешь ходить с Чангом, он там каждый день работает. Положение дел ухудшается. Марк, расскажи.
   Пожилой мужчина в мягкой шерстяной блузе и свободных штанах стоял до этого момента у элегантного стенда с картиной старинного автора.
   - Я уже не первый раз приношу эти материалы, но как-то не к слову приходилось. Я согласен с Петром. Ситуация меняется.
   Он подошел к своему креслу и, взяв со столика папку, стоя зачитал текст.
   - По данным медицинской службы, за последние десять лет в состоянии горожан произошли следующие изменения: снизилось количество желающих иметь детей на два процента; население сократилось на восемь процентов, теперь в городе на самом деле восемнадцать миллионов семьсот тысяч жителей. Вымирание снова набирает силу; злоупотребляющих медицинскими препаратами стало больше на два с половиной процента, в том числе наркотическими на два; количество психических расстройств увеличилось на пять процентов. Среди горожан нет здоровых людей. Тут длинный список. Очередной виток физической деградации налицо. Я предлагаю вам посмотреть эти цифры.
   Он обошёл остальных и раздал листики.
   Пётр продолжил.
   - Сейчас у меня нет цифр, если хотите, секретарь принесёт через десяток минут. С психическим состоянием дела обстоят ничуть не лучше. Горожане, наши дорогие homo urbanos, чаще оказываются с шизоидной психикой, их можно подбить на что угодно и трудно остановить, промывания мозгов, которыми так увлекались наши деды-прадеды, сейчас дали людей, не желающих и менее способных самостоятельно думать, традиции отсутствуют, моральные устои - тоже. Да, наши предки навластвовались всласть, но постепенно шальное вино всевластия прокисло, а нам достался горький и кислый уксус. Чанг, ты хочешь что-либо сказать?
   - Да, - поднялся и начал ходить вокруг кресел мужчина в ярком, - конкурс на место работников Службы Надёжности уменьшается. Пока это проценты, но если смотреть на все тенденции в комплексе, то можно увидеть: нас ждут очень большие трудности. Элина выступала перед этой толпой и теперь сидит молча, как выкрученная тряпка. Специалистов по оперативному физическому и психическому управлению массами надо долго и серьёзно учить, кандидатов на это, не просто желающих, а способных, больше не становится, а потребность растёт. Прошлогоднее буйство в "Колизее" это подтверждает: после того как толпа уже завелась, ничто другое кроме отключения электричества и расслабляющего газа не давало заметного результата.
   Мужчина в ярких тряпках сел в кресло и нахохлился. Марго нервно передернула плечами.
   - А что, собственно, изменилось?
   - Люди, - старик, до этого молча сидевший в дальнем, обращенном к далёкой реке конце зала тоже вступил в разговор, - изменились люди. Я не обижаюсь на "дедов-прадедов", хотя и сам дед, потому, что помню своего отца. Он действительно получал удовольствие, когда по его решению возникали и рассеивались толпы, формировалось большинство на выборах, сметались конкуренты и умирало государство, на чьей территории мы выросли. Торжество мегаполисов!
   Отозвалась до сих пор молчавшая Элина. Она уже надела свой халат, намазала лицо и руки, отмытые от грима, кремом и, усевшись в кресло, наблюдала.
   - Мне нужны тезисы, а ещё лучше уже подготовленный текст заявления. Пётр, я надеюсь на тебя. Надо гасить эмоции и на что-то их переключить. Эти, с промытыми мозгами и отсутствием своих мыслей, как пыль: какую идею ни подбрось - всё с восторгом подхватывают. Нельзя оставлять их без жвачки, никто не предугадает, какой бред рождается в голове наркомана, мы не можем допустить повторения прошлогодних беспорядков. Мне всё больше кажется, что они уже не способны анализировать и обдумывать. Как хотите, но я уверена, что миллионы жителей этого города - зомби. Их чересчур много. Всего одно поколение глубокой психологической обработки - и мы имеем планету с пятью миллиардами биороботов, которые вымирают.
   - Я сделаю, - спокойным голосом ответил Пётр, - но тебе нужно отдохнуть. Извини, я вызову массажиста.
   Элина, яркая, красивая брюнетка из тех, которые нравятся многим, вспыхнула, запахнула у шеи халат, но справилась с собой.
   - Да, конечно.
   Из лифта вышел крепкий мужчина и вывез с собой кушетку. Элина устало улеглась, и массажист принялся за работу.
   Старик прервал молчание.
   - Наши предки торжествовали, когда девятнадцать миллиардов человечества планеты оказались у них во власти, но нам-то видно, что власть - это не радость, а тяжкая ноша, если думать не только о сегодняшнем дне. Пора отдать себе отчёт о положении дел.
   Таис с ним согласилась почти во всём, кроме одного - их предкам удалось захватить власть не на всей планете, а только в этом мире.
   Под куполом снова установилось молчание, которое не скоро прервала Маргарита. Она снова подошла поближе к наклонному стеклу венчающей здание пирамиды, прикоснулась к нему.
   - Интересно, что думали наши предшественники, когда выбрали это помещение для зала советов?
   - Они сравнивали себя с фараонами, - ответил старик, - а теперь пора спускаться на землю, резервы исчерпаны.
   - Поменяем резиденцию? - хмыкнула Элина.
   Чанг ответил.
   - Если дела будут идти так и дальше, то придётся это сделать.
   - Объясни, что-то со зданием? - встревожился Пётр.
   - Ещё нет. Суть в другом. Здесь трудно думать. Там, за городом, в посёлках думать легче. Замечали?
   - Строить новое здание?
   - Просто собираться там, а в городе работать, там легче думать, тут виднее ситуация.
   Отозвалась Жозефина.
   - Давайте не отвлекаться. Сначала сформулируем задачи, а потом будем обсуждать этот твой вопрос, Чанг, к тому же, в твоём ведомстве очередная проблема.
   Чанг присел перед монитором, оценивая ситуацию.
   - Обычное отключение электроэнергии, в казино перестарались с освещением номера. Происшествие локализовано, эвакуация не нужна.
   Он откинулся на спинку кресла, потер рукой лоб.
   - Предлагаю подобрать цифры, аналитические справки служб и уже завтра собрать Большой Совет.
   - На сегодня закругляемся?
   - Пожалуй, да, - ответил за всех старик.
   Собеседники спустились из зала заседаний городского совета, разошлись по своим рабочим местам, а Таис осталась на смотровой площадке посидеть, подумать. Ещё бы! С тех пор как города, поглотив окрестное население, стремительно росли, а людей в этом мире было девятнадцать миллиардов, среди руководства городов первый раз зафиксирована такая реалистичная оценка ситуации. По меркам истории прошло не много времени, а событий хватило бы на несколько столетий: и массовое умопомрачение, и вымирание горожан из-за того, что у нижних и средних ярусов вода из замкнутого цикла, еда и одежда синтетическая. А ещё жесткая конкуренция за места наверху, за вкусную еду, настоящую воду и одежду, косила жителей, плюс полное нежелание жить за пределами города. Жить на земле для homo urbanos это ещё ниже, чем нижние ярусы. Плюс к этому мода не больше, чем на одного ребёнка - и так вполне достаточно, его ведь надо вырастить, лечить, учить. До старости доживают редко - наркотики, праздная жизнь, все магазины рядом, ходить далеко не нужно, хорошо продуманная система городского транспорта доставит в любое место города - всех забот: пересесть в другой поезд. Даже если кто-то доживает до старости, то система социального обеспечения работает - дети о родителях не заботятся. Таис ещё раз согласилась с точкой зрения хозяев на состояние дел в этом мире и продолжила путь по маршруту.
   К вечеру она прошла свой участок и снова села в поезд надземки. Яркие окна нижних и средних зон, режущая глаза реклама развлекательных заведений плывут за окнами, а вверху, на верхних зонах, светятся редкие окна. Их хозяева в большинстве своём просто держат апартаменты за собой, иногда остаются там ночевать, если дела задержат в городе, но живут в посёлках, чтобы ходить по земле и дышать свежим воздухом, оставаться умными и здоровыми.
   Сегодня Таис в нескольких местах наслоила энергии вызывающие повышение внимания. У хозяев, только выбившихся повыше, на производствах плюют на технику и безопасность, оборудование стареет быстро, хорошо, если не трогают стены зданий, но есть и такие, кто решает трогать сами башни - там рыженькая походница основательно потрудилась, чтобы в Службе Надёжности быстрее обратили внимание. Бывает, Таис наблюдает, как техники задерживаются у отмеченных мест и по несколько раз делают замеры приборами. В обелиске с шаром - в средней зоне на этажах с развлекательными заведениями дышат на ладан водопровод и трансформаторы: там намного больше электрических кабелей, водопроводных труб, вечный грохот от музыки и аттракционов. В таком соседстве конструкции стареют быстрей. Таис здесь работает особенно активно - сотрудники службы надёжности обычные люди, отвлекаются, коробка уже в пожилом возрасте, сочетание материалов в конструкции не самое удачное, много пластика. Рядом с грохочущими казино они лет на сорок старше, чем на верхних зонах. День выдался напряженным.
   Поезд надземки остановился на конечной станции, Таис выбралась на перрон, спустилась на землю и пошла на перекресток старых дорог, где уже ждали остальных друиды. Говорить не хотелось. Сколько раз сюда ни приходи, всегда возникает ощущение тупика. Таис уже не первую жизнь приходит в этот мир, на её глазах превратились в человеческие муравейники города, разрослись плотные ряды небоскребов, а теперь города уползают со старых мест, оказавшись не в силах прибрать за собой остатки отживших своё зданий.
   Рыженькая вспомнила, что спрятала остатки яблок в сумку, отошла в сторону, где трава уже отобрала у цивилизации кусочек земли, разворошила землю ножом и закопала кочерыжки. Она делает так уже не раз и не напрасно, не все семена прорастают, но рядом уже есть деревья.
   Последними появились близнецы. Все прошли маршруты без приключений, зато у Кастора и Таис были новости.
  
   Камин в доме Хранителей отогрел дозорных, но разговаривать не хотелось. Кай собрал их за столом. Кастор рассказывал первым.
   - Я обследовал эту аномалию. Она ощущается размытым пятном. Это не изменение магнитного поля, не наведенное электричество, вообще, известными понятиями оперировать трудно. Самое первое ощущение - чувство собственной чужеродности. Я поработал с полями и вывод у меня неожиданный: в этом месте в спектре частот фонового гравитационного поля появились изменения говорящие о деградации структуры материи.
   - С какими-то отдельными частотами или всеми сразу?
   - Теряют мощность самые грубые и самые тонкие.
   - Город превращается в привидение? - поинтересовался младший из друидов.
   - Вряд ли, если теряют мощность тонкие слои, то из чего будет состоять это привидение? - высказал свое мнение старший.
   - Скорее материалы становятся более хрупкими, - заметил Поллукс.
   Кастор продолжил.
   - На мой взгляд, аномалия связана не со срытым холмом, а с центром развлечений "Мир грёз", который размещен в Пирамидках.
   - Это ещё надо проверить, но ощущение чужеродности возникало легкой пеленой и у меня. Есть смысл обследовать на этот счёт весь город, - высказалась Таис, - а ещё я сегодня подслушала очень серьёзный разговор среди руководства города.
   Она передала сотрудникам мысленную картину, представившуюся ей на смотровой площадке Большой Пирамиды.
   - Хорошо бы это был не просто разговор, а начало действий, - облегченно вздохнула шаманша.
   - Важно, что они решат, что будут делать. Думаю, завтра Поллукс подежурит у штаб-квартиры. Я вижу необходимость лучше знать, что предпримут хозяева города. Они представляют только Москву, это всего лишь один из мегаполисов, но, возможно, это начало чего-то большего. Глубокий застой, царящий в этом мире, не может быть бесконечным. Во что он перейдёт? Они жители этого мира, они по собственному желанию встали у руля, им решать, им брать на себя ответственность за решения.
   Обсудили работу на завтра, разобрали маршруты, ещё посидели у камина.
  
   С утра Поллукс крутился возле Большой Пирамиды. Под стеклянной крышей шли приготовления. Внесли дополнительные кресла, большой экран, несколько экранов поменьше, пюпитры. Обслуживающий персонал переговаривался, тихонько обсуждая будущее собрание, они ощущали себя причастными к большим делам. Может быть, служащие не так уж не правы? От них тоже кое-что зависит.
   В зале собирались руководители служб, корпораций и банков. На смотровую площадку пришли Кас и Таис, остальные, как и Хранители, останутся на своих местах, где их застало начало заседания. В зале тихонько переговариваются приглашенные.
   - Я не понимаю, почему меня отрывают от дел из-за неврастеника, которого позавчера пристрелили? Я с ним знаком и не вижу в действиях службы охраны ничего особенного. Не надо улыбаться, друг мой, он был конкурентом не только мне, но и вам.
   - В извещении написано: "Обсуждение общего положения дел, проявившееся в происшествии с убийством верхолаза". Наш Координационный Совет что-то мудрит.
   - А мне интересно послушать, я давно не выбирался на люди.
   - У вас нет других дел?
   - Пока что они не собирали нас просто так, значит, есть что-то новенькое.
   Разговоры в зале под куполом пошелестели ещё некоторое время, пока не собрались все приглашенные.
   Даниил Морозов, вчерашний старик, патриарх городского Координационного Совета, огласил первоначальный список докладчиков и тем, сообщил, что указанный повод - только начало обсуждения, а начнём с докладов служб. После медиков, психологов, обслуживающих город технарей и службы безопасности высказался от Совета Пётр Марковский.
   - Вопрос простой: какие у нас перспективы? Очередной виток ухудшения средних показателей физического, психического и интеллектуального состояния наших дорогих homo urbanos отрицать невозможно, а значит у нас всех, нянек, новые проблемы. Не мы промывали мозги этим толпам, но на сегодняшний момент мы ими руководим. Поколение подкрепленной техникой массированной психологической обработки дало отсутствие традиций, национальных различий, моральных ценностей, религии. Что в результате? Вырождение. Даже процент жителей стремящихся подняться вверх уменьшается. Служба психологической поддержки более чем обеспокоена. Прошу высказываться.
   На большом экране начали появляться строчки:
   "Пусть себе мрут, их слишком много";
   "Вопрос не в этом, вопрос в том с какой скоростью";
   "Что у соседей?";
   "Какое отношение имеет отстрел Гоффмана к состоянию дел в службах?";
   "Нужно усилить мотивации успеха, хватит либеральничать";
   "Недоумков надо отбраковывать!";
   "Службы добиваются дополнительного финансирования?";
   "Они становятся тупее и ленивее!".
   Мнения постепенно заполняли большой экран, получали оценки важности от остальных присутствующих. Обычно по тезисам высказывались в порядке полученных оценок.
   Мадам Жозефина открыла прения.
   - О том, кто мы, владыки или няньки городских жителей, спорить не будем. Мы вынуждены это делать, иначе они нас сожрут. Не мне вам рассказывать о хищности и агрессивности того, что получилось в результате многолетнего промывания мозгов, однако я напомню, что пришлось отказаться и от технических, и от гипнотических методов воздействия в силу их крайней разрушительности. Во всех городах ситуация аналогичная. Только в Пекине и Шанхае рождаемость выше, но они меньше занимаются здравоохранением и у них выше детская смертность. Остальные показатели на общем уровне.
   Я думаю, меня не заподозрят в альтруизме. Налицо новые тенденции. По моей службе сложно проводить цифровой анализ, но в разговорах уменьшается число тем, касающихся продвижения по службе, изменения места жительства что-то на три-пять процентов, причём и в нижних, и в средних зонах. Верхние зоны - это мы с вами. Они всё больше говорят о развлечениях, модах, алкоголе, еде. Просматривается наличие тех, кто вообще никуда не стремится, не говорит о работе, о конкуренции, для них достаточно того, что уже есть в их жизни: сыты, одеты, есть развлечения и хорошо. Больше ничего этой новой категории не нужно. Мы проверяли - эти горожане плохие рабочие. Как заставить их работать хорошо? Чанг, говори.
   Начальник Объединенного Управления Городских Служб одет сегодня в черный комбинезон с нашивками службы надёжности, архитекторской, электриков. Он мог бы по праву носить и другие знаки профессии, но уже давно не обращает внимания на такие мелочи.
   - В городе растёт число мелких аварий, вызванных наплевательским отношением к правилам безопасности. Виновники отговариваются тем, что поломки мелкие, они заплатили штраф. Предлагаю повысить штрафы и меры ответственности. Хватит играться в гуманизм. Homo urbanos должны помнить о порядке. Эта безответственная толпа способна развалить всё.
   После Чанга говорили ещё несколько человек. За это время на большом экране появились предложения:
   "Дифференцировать доступность развлечений. Сделать их более или менее доступными в зависимости от зоны проживания";
   "Организовать элитарные клубы развлечений";
   "Повысить цены на вход в развлекательные заведения в средних зонах";
   "Ограничить перемещение между зонами";
   "Плюнуть на этих уродов и всем перебраться жить за город".
   После этого заявления снова взял слово Чанг Ли.
   - Я сам часто думаю об этом же, но в городе очень много производств с ядовитыми химикатами. Если горожан оставить без руководства, они срочно всё развалят, а химикаты отравят не только ближние, но и дальние окрестности.
   На большом экране появилась строка:
   "Надо свернуть эти производства".
   Чанг продолжил:
   - Среди этих производств значительная часть пищевых, тех, что делают витаминные и вкусовые добавки. Всё не так просто, нас никто не поймёт.
   Экран запестрел выражениями презрения к нижним зонам.
   Даниил Морозов уже некоторое время посматривал на часы.
   - Сегодня мы подняли этот вопрос не для того, чтобы в очередной раз принять скоропалительное решение подобно тому, как это делалось в прошлом. Мы все хотим жить, желаем того же детям и внукам. В моём лице Координационный Совет города предлагает всё хорошо взвесить и просчитать. Мы уже обратились в другие мегаполисы. Полное прекращение массированной психологической обработки полсотни лет назад не дало желаемого результата. Homo urbanos способны вести автономное существование без непрерывного управления, но восстановления способности к самостоятельному интеллектуальному развитию не произошло - одичание усиливается, вырождение налицо. Можем ли мы остановить процесс? Нужно ли нам это? Если процесс не остановим, а я думаю, что это так - в промытых мозгах собственные мысли не проросли, то какой путь мы выберем? Предлагаю на сегодня закрыть совещание.
   Глав концернов и руководителей финансовых потоков постепенно уносил лифт. Под стеклянной пирамидой задержались члены Координационного Совета. Даниил вздохнул и с тоской произнёс:
   - Они ничего не поняли.
   - Вы обратили внимание, кого это меньше всего заинтересовало?
   - Да, "новых", тех, кто первое или второе поколение наверху.
   Пётр ответил своим спокойным голосом:
   - С первого раза такие вещи ни до кого не дойдут.
   - Стучите, и вам откроется, - процитировал Чанг.
   Помолчали, наблюдая, как аэромобиль Махмуда Гори сделал круг над Большой Пирамидой и, немного отлетев, стал кругами снижаться к персональной посадочной площадке на соседней высотке. Махмуд занимает самый верх здания, на его плоской крыше специально для себя он выстроил подобие средневекового замка. Чанг наблюдал не отрываясь. Машина приземлилась, из неё вышли Гори, секретарь, водитель захлопнул дверь и машина начала медленно всплывать. Затем у всех на глазах площадка медленно пошла вниз, потом быстрее, унося с собой и Махмуда, и секретаря.
   - Так я и думал, - вырвалось у Чанга.
   - Ты о чём? - удивился Марк.
   - Он не пускал к себе техников, не хотел, "чтобы эти черви ползали под ногами", а у меня была навязчивая мысль, что эту площадку необходимо обследовать. Я был прав.
   - Почему ты не настоял? - вскинулась Маргарита.
   - Он пообещал выкинуть с площадки и меня, и техников, - хмыкнул Чанг.
   - Ты должен был настоять!
   - Хочешь посмотреть его дом? Я возьму тебя с собой.
   Даниил бросил:
   - Выскочки все такие.
   - Похожие, но не одинаковые. У Махмуда очень высокая степень психической неустойчивости и буйный характер. У Гоффмана, которого позавчера устранила охрана, обычный алкоголизм.
   - Homo urbanos, - констатировал Марк.
   - А что у тебя? - к Петру резко обернулась Марго.
   - Заторможенная физическая реакция с повышенной склонностью к анализу, - тем же голосом ответил психолог.
   - Это детали. Что будем делать дальше? - Сегодня Элина отдохнувшая и спокойная.
   - Стучаться, - подвёл итог патриарх.
   Обсудили, с какими городами будут связываться, какую информацию запрашивать. Чанг Ли поделился ещё одной неприятностью.
   - Не хотел говорить при них, но для работы в энергетических цехах мы берём двух-трёх человек из сотни желающих. Там нужны только умеющие и желающие думать. Необходимо решение Большого Совета об укреплении энергетиков жителями посёлков. Я не представляю, как им сказать об этом, но иначе мы дождёмся перебоев с электроэнергией.
   - Дай им переварить сегодняшнюю информацию. Ближняя проблема рассказать в новостях о Гори.
   - Нельзя пренебрегать безопасностью ни наверху, ни внизу.
   - Для первого сообщения подойдёт, а дальше служба психологической поддержки доработает.
   Рабочий день Координационного Совета продолжается. Руководитель Объединенного Управления Городского Хозяйства, включающего в себя службы Надёжности, Безопасности, Технического Обслуживания, Связи, Охраны, Контроля Качества, собрался лично инспектировать здание, в котором произошла авария.
   Даниил, старший в многочисленном роду Морозовых, согласился отпустить с ним внучку, после того как Жозефина твёрдым голосом заявила:
   - Она уже не ребёнок, ей пора понять, почему ты забрал её у матери.
   Старик нехотя согласился.
   Начальник управления городского хозяйства пошёл не один. Из недр управления появился десяток человек одетых в неброского серо-зелёного цвета униформу с трикотажными масками на лицах. Марго не поняла кто это и зачем, Чанг воспринял их как нечто само собой разумеющееся. Их большой аэромобиль сел на плоской крыше высотки, на которой лежали обломки посадочной площадки. На расстоянии строение, возведённое для Махмуда, напоминало средневековый замок, внутри фантазии главы концерна по производству продуктов питания хватило только на подобие обычного жилого блока: коридоры, комнаты на нижних трёх этажах для слуг и себя и ещё три этажа для гарема. Дед забрал Марго у матери, когда девочке было два года и с тех пор она жила в его сельском доме, тихом, уютном, светлом и простом, где можно было бегать босиком по траве и шлёпать после дождя по лужам, жевать яблоки, сидя на дереве. Блестящие металлические стены, пластиковые ковры, тёмные комнаты и голые тела женщин, разрисованные яркими красками, ошеломили её.
   Техники, прилетевшие следом, обследовали строение, остатки и обломки посадочной площадки, Чанг обсуждал что-то с инженером-строителем и в результате согласился с ним, что того, кто строил это, следует лишить архитекторского диплома. Марго в сопровождении двух неброских серых фигур потерянно бродила по апартаментам. Начальник управления городского хозяйства говорил с ней не много:
   - Махмуд вообразил себя арабским шейхом, твоя мать играет в царицу Клеопатру, разница невелика.
   Пытаясь закрыться словами от увиденного она уже не очень уверенно произнесла:
   - Он верхолаз, он выше других, он заработал право жить так, как хочет.
   - А ты не хочешь посмотреть на цеха, которые ему принадлежат? Увидишь, как он это заработал.
   - Да, посмотрим, - решительно заявила Марго.
   Подчиненные начальника управления городского хозяйства считают шефа умным, резким и невозмутимым человеком, посторонние - жестким и даже жестоким. В этот момент он подумал, что посторонние правы. Кроме техников в апартаментах уже появились чиновники, строители, похоронная команда, родственники, с ними смешались женщины из гарема, слуги, охрана дома. Маргарита в сопровождении Чанга и серых теней выбралась на крышу башни, где уже убирали обломки, на аэромобиле спустилась на землю, в сквозняки и бесконечную тень от зданий. Здесь было ещё неуютней, чем в замке Махмуда, очень холодно и пусто: глухие стены нижних зон глаза не радуют. Группа поднялась на аварийном лифте до административного уровня, до первых окон. После долгого рассматривания сквозь стекло их впустили внутрь. Маргарита оглянулась, увидела, как взлетает из транспорт, увидела стену серых башен и почувствовала себя не такой уверенной, как в зале заседаний Совета, но, пересилив себя, пошла радом с Чангом и тут же осознала, что серые спутники уже окружили и прикрыли их собой, оттеснили местных.
   - Внеочередная инспекция городских служб.
   Лица местных охранников и служащих выразили отнюдь не удовольствие. Кто-то рванулся внутрь по коридору и очутился на полу. "Группа инспекторов" за несколько секунд оказалась у дверей управляющего, распахнула их. Для привычных людей внутри не было ничего особенного, ну грязно, ну бутылки с выпивкой, ну экраны с видами на цеха и ближайший бордель, парочка его сотрудниц в натуре. Один из спутников Чанга повторил:
   - Внеочередная инспекция городских служб.
   - Как вы мне надоели, - и короткое движение своим.
   Ещё более короткое движение одной из серых теней и охранник изгибается на полу.
   - Злостное препятствование работе инспекции тянет на полное отключение электроэнергии для предприятия и занятие гладиаторскими боями для виновных.
   Управляющий замер. Знатоки развлечений считают гладиаторские бои развлечением грубым, но реальным, без дураков. Мнение по этому поводу тех, кто получил наказание в виде пожизненного гладиаторства, никого не интересует.
   Вслед за серыми тенями на этаже появились люди в комбинезонах других цветов. Инспекция началась. Маргарита в сопровождении Чанга и нескольких его помощников решительно спустилась ниже и пошла по цеху. У Махмуда явно не было желания облагодетельствовать кого-либо. Плохо работающая вентиляция, блеклый свет, грязь, дребезжащее оборудование. Перед Марго прошмыгнуло мелкое животное бурого цвета с длинным хвостом.
   - Это крысы, - прокомментировал Чанг.
   Девушка прошла этаж и спустилась ещё ниже. Ничуть не лучше. Бледные лица людей, без выражения, без эмоций, какие-то черные насекомые по углам.
   - А это тараканы.
   Маргарита смогла пройти ещё один этаж и попросила Чанга: - "Хватит". Тот тут же повернул к лифту. Внучка Даниила Морозова переходила из лифта в лифт, пока последний из них не остановился под крышей здания. Потомок Ван Ли не стал ничего говорить, взял её за руку и повёл к ближайшей посадочной площадке, вызвал аэромобиль, подтолкнул Марго, сел сам, подождал когда усядутся серые тени. За всю дорогу до кабинета Морозова Маргарита не сказала ни слова.
   - Дед, почему ты мне обо всём этом не рассказывал?!
   - Прости, девочка, я хотел, чтобы у тебя было детство. Именно поэтому я забрал тебя у матери.
   - А зачем ты настоял на разводе моих родителей?
   - Твоя мать была уже взрослой, когда её отец всплыл наверх. Она отказалась жить в поселке.
   Чанг не уходил, он решил помочь старику.
   - Хочешь, я проведу тебя в её "дворец Клеопатры"?
   - Нет, не хочу, - торопливо ответила Марго, подумала, продолжила, - не сегодня. Неужели среди них нет нормальных людей?
   - Встречаются. Они могут бесплатно учиться после начальной школы, работать в городских службах, было бы желание.
   - А поэты, музыканты, философы, те, кто не может быть инженером или охранником?
   - И как их различать? - Морозов не вставал из-за широкого стола, сидел, подпирая голову подставленными жилистыми кулаками.
   - У тебя есть возможность этим заняться. Придумай что-нибудь вроде курсов натуралистичного грима, выставок живописи в стиле реализма, диспутов о качестве развлечений...
   Чанга прервала, появившись в дверях, Жозефина. Её коляску везла незнакомая девушка.
   - Прошу любить и жаловать: Евгения. Маргарита, это твоя троюродная сестра.
   - Верхолазка в слугах?!
   - Мадам Жозефина умеет делать то, чего не умею я. Зато я могу помочь ей справляться с бумагами и успевать туда, куда ей нужно попасть. Не вижу в этом ничего особенного, множество жителей посёлков работают в городе в качестве рядовых служащих, - пожала плечами девушка.
   Маргарита отвернулась к большому окну, выходящему на далёкую реку.
   - Я по делу, - сообщила своим обычным голосом Жозефина, - Чанг, в городе созрел заговор.
   - Что?
   - Представь себе, заговор. Три банды из сектора С-15 сговорились дать взятку представителю городской службы охраны, чтобы он не мешал им разбираться с аналогичной компанией из сектора С-16.
   Чанг вздохнул и уселся перед экраном коннектора.
   - Герхард, по данным службы прослушивания нашему представителю в секторе С-15 собираются дать взятку за невмешательство в драку. Предупреди Мануэля, пусть торгуется. И ещё, если будут хоть малейшие нарушения строительных конструкций, кого-то из тех, кто останется в живых, отправят к гладиаторам. Пусть предупредит.
   - Так вы действительно берёте взятки?! - голос Маргариты взлетел до крика.
   - Тебе следует знать, что взятки составляют заметную часть городского бюджета.
   - Вы не берёте их себе!?
   Ответил дежурный:
   - На самом деле денег для того, чтобы жить по-человечески, нужно не так уж много, в посёлке мне вполне хватает зарплаты. Шеф, вызываю Мануэля.
   Экран отключился.
   Марго спросила с вызовом:
   - Он тоже из верхолазов?
   - Нет, его отец пробился в среднюю зону как предприниматель и отдал сына учиться в высшую школу. После смерти отца Герхард продал дело и переселился в посёлок. Он у нас один из лучших, - терпеливо объяснил Чанг, - ты тоже можешь заняться делом.
   - Каким?
   - У тебя художественные способности, хороший вкус. Займись модами, внешностью. Ты же спрашивала, как отличать философов.
   - А что, если ввести новую моду для особенных извращенцев, которым интересно думать самостоятельно. В таком освещении это не вызовет агрессии со стороны совсем покалеченных. Например, аккуратно подстриженные некрашеные волосы, - предложила Евгения.
   - И штаны в зеленый горошек, чтобы не быть похожими на работников городских служб, - добавила Жозефина.
   - Вы что, смеётесь?!
   Дед, не вмешивавшийся в обсуждение, попытался объяснить.
   - Никто не смеётся. Мы пытаемся найти приемлемую для homo urbanos форму, которая не вызовет агрессии к тем, кто хочет думать. Вспомни, что ты учила в школе: когда наши предки рвались к неограниченной власти, им было все равно, во что превратятся люди, на плечах которых они поднимутся на желанные вершины. Правители городов "разрушали устаревшие стереотипы", внушали простые мысли. Для размывания психики в ход пошло всё: кино, телевидение, радио, реклама, книги, игры, гипноз, технологии психического воздействия. Использовалась даже специальная техника. А потом стало очевидно, что высокие идеи и сложные понятия существуют в умах людей не сами по себе, а только вместе со способностью самостоятельно мыслить, анализировать, управлять сложной техникой. Одно без другого не существует. Тогда пришлось забросить подводные поселения, топить в океанах космические станции, сбивать спутники, чтобы они сами собой не падали на города. Управлять всем этим homo urbanos не в состоянии - простые мысли, простые действия, простые эмоции, развлечения, еда, убогая одежда. Достижения науки и техники пошли коту под хвост. Сумевших сохранить себя слишком мало.
   Марго попыталась закрыться от этих слов.
   - Мама мне говорила: всё, что я учу в школе, это ненужные сложности, надо смотреть на жизнь проще, - Маргарита резко обернулась к деду, - да, ты запретил ей встречаться со мной, но не можешь помешать нам разговаривать.
   Голос у Жозефины сухой и резкий.
   - Тебе необходимо увидеть своими глазами как можно больше, а тогда уж решишь сама как тебе жить, что делать и думать.
   - Твоя мать могла бы быть умной женщиной, если бы у неё сверх инстинктов были ещё какие-нибудь желания кроме желания развлекаться, - Даниил не смог смолчать.
   - Я устала, я пойду к себе, - Марго выбежала из комнаты.
   - Я боролся за неё, но я не могу выключить городскую связь!
   - А как иначе мы узнаем, что очередная банда собирается дать нам взятку? - в голосе Жозефины нет насмешки, а только горечь.
   - Она сильная, она может преодолеть влияние матери.
   - Кто знает, каким будет её выбор? - у деда есть надежда, но нет иллюзий.
   Вызов коннектора. Чанг глянул на экран. На нем появился лохматый мальчишка с загаром на лбу и щеках, царапиной на носу.
   - Папа, ты занят?
   - Что-то случилось?
   - Зацвел гиацинт в маминой комнате. Удачи.
   Экран погас.
   - Твои мальчишки сообщают тебе только хорошие новости, - отметила Жозефина.
   Начальник объединенного управления городских служб не ответил, он улыбался. О том, что мальчишки разбили окно, они не сообщили ему, даже когда он был дома, а тихо вставили стекло, чтобы он не увидел и не расстраивался по мелочам.
  
   В этот день спокойно вернуться к месту встречи с остальными дозорными Таис не удалось. За несколько остановок до конечной станции в вагон с руганью ввалились две компании. Они ещё покричали и повыражались на сохранившемся в неприкосновенности, в отличие от других языков, вульгаризованом древне-татарском, а потом в ход пошли ножи. Вместе с остальными пассажирами походница сползла на пыльный, замусоренный обертками пол и сунулась под скамейку. Только когда поезд окончательно остановился, а драка закончилась, в вагон вошли служащие, пассажиры стали вылезать из убежищ. Обычное дело - драка. Не обращая внимания на тела, горожане заспешили по жилищам. Не попал под горячую руку - очень хорошо, мало ли что будет завтра. Служащие не торопились вынестли убитых и раненых. Прилетят медики - заберут. Людей в городе много, документов нет, никому не нужно разбираться, кто здесь выяснял отношения.
   Таис тоже не стала задерживаться.
  
   Вечером у живого огня камина собрались дозорные. Сегодня на маршрутах дополнительно проверяли предположение, что чувство отчужденности возникает в разных частях города. Более опытные сотрудники согласились - ощущение возникает не только в "Мире грёз". В других местах оно слабее, а не отмечалось раньше и потому, что слишком слабое, и потому, что никому не нравятся здешние города, так что отчуждение - чувство естественное в этом мире. Да и кому эти скопища людей могут нравиться? Младший из друидов, Ларри, дома в своём начале двадцатого века так активно восхищался достижениями науки, техники, предпринимательства, демократии и свободы, что его наставник посчитал нужным показать совсем новенькому (первая жизнь) и очень талантливому сотруднику, во что вырождаются идеалы, когда из них уходит душа и любовь. Они ходили по городу вместе. Обучающий эффект сказался очень быстро. Ларри попытался съесть чудо биотехнологии - синтезированный белок сдобренный вкусовыми, витаминными и минеральными добавками, который продается во множестве пищевых магазинчиков. Плод цивилизации разочаровал её поклонника, он с недоумением констатировал:
   - Это невозможно есть!
   - Проголодаешься - съешь, нижние и средние зоны едят только это, - заметил Дионис.
   С этого момента Ларри присматривался к городу пристально, с недоумением и обидой, молчал прошедшие два дня, а вечером его прорвало. Он возмущался, предлагал планы действий и методы борьбы, пока Королева Виктория, как называют сотрудники лапландскую шаманку в своём кругу, не прошла к нему и положив руки ему на голову не спросила:
   - Лариосик, ты предлагаешь их всех скопом снова заставить что-то делать, во что-то чуждое им верить, снова слепо выполнять чужую волю? Это здесь уже было. Имеем ли мы на это право? Единственное, что мы здесь и сейчас можем - это предупреждать большие катастрофы. Каждый человек проживает свою жизнь сам, учиться всему сам, сам может проанализировать чужой опыт, чужие слова, сам должен делать свои выборы. Если хочешь жить не думая, если ждёшь того, кто будет всё решать за тебя, то не следует обижаться, когда этот кто-то использует тебя в своих целях.
   - Ты считаешь, что этот мир не нужно спасать?
   - Я думаю, будет хорошо, если мир рабов обезлюдеет. Обрати внимание, я с тобой не спорю. Ты у нас недавно и забываешь, что миров много. Последнее столетие здесь рождаются и те, кто желает безраздельно властвовать, и те, кто сам выбирает путь раба. Пойми, человек, который не хочет сам решать свои задачи, кто считает себя только "винтиком" от которого ничего не зависит и хочет, чтобы нашёлся кто-нибудь на кого можно "возложиться", а на самом деле переложить свои дела по сути своей раб, не нужны надсмотрщики и кнуты. Человек хочет, осознает он это или нет, быть чьим-то рабом. Желание благостного бездействия и покоя, или сплошных развлечений - только верхний слой болота, на котором растёт травка, а попробуй стать на него ногой, опереться - уйдёшь в трясину. Такие люди рождаются в нижних зонах, жаждущие власти - повыше. Этот мир вымирает потому, что на всей планете, во всех остальных мирах люди умнеют, уменьшается число стремящихся на халяву поблаженствовать. Здешние города съедают сами себя, их жители хотят только получать, ничего не отдавая.
   - Стоп! "Мир грёз" - центр развлечений, "Колизей", "Палладиум", "Голливуд" - тоже. Именно там зафиксировано чувство отчуждения, которым проявляется деградация структуры материи. Это места, куда приходят развлекаться, получать удовольствие. Получать! Виктория, королева, ты права, они съедают свой мир! - Поллукс даже встал от возбуждения, - материя деградирует, значит, аварий и поломок в этих заведениях будет всё больше!
   - Здесь есть о чём подумать. Хозяевам города это пока ещё не заметно, а нам необходимо быть готовыми, - подвёл итог совещания Кай.
   В зале запахло свежим молоком и хлебом. Герда позвала всех ужинать.
  
   Чтобы не морочить себе голову переходами по эстакадам Таис в очередной раз спустилась на землю, собираясь пройдя пешком до следующей башни подняться на небоскреб внешним аварийным лифтом. Через здание она увидела обычную картину: изо всех дверей, лифтами и аварийными лестницами вниз, на землю стекаются ручейки людей. Несколько человек в яркой красной униформе руководят эвакуацией. Прекращение подачи электроэнергии хотя бы в один жилой узел означает прекращение жизни в буквальном смысле: в нижних зонах естественной вентиляции просто нет, находящихся там нужно срочно эвакуировать. В таких случаях башня похожа на развороченный муравейник.
   Таис понаблюдала за работой службы эвакуации, собралась подниматься на следующее здание, когда увидела неподалёку в сторонке ещё одного человека, одетого в чёрный комбинезон инженера городского хозяйства, высокого, подтянутого, русоволосого, в меру смуглого, с чертами лица усредненного типа: ни Европа, ни Азия, ни север, ни юг. Чанг Ли не вмешивался в работу подчиненных, он просто наблюдал. Об этой его привычке появляться на месте аварии и наблюдать, в городских службах знают и не обращают внимания. Его дело не наказывать и командовать, его дело думать и решать. Таис невольно заинтересовалась, о чём думает один из "отцов" города.
   Облеченный огромной властью начальник вспоминал, как отлупил сына, когда тот поленился выпалывать сорняки на огороде. Мальчишка нахимичил, полил сорняки напалмом. Сгорели и сорняки, и капуста, и земля, на которой они росли. Сын уже третий год перекапывает и удобряет участок, но на нём смог вырасти только чахлый бурьян.
   Чанг собрал у себя в загородном доме великолепную библиотеку, его дети образованнее любого жителя города, жену, умницу и красавицу, он уговорил как можно реже появляться в каменных трущобах, он отличный мастер и сделал в своём доме всё своими руками, он распоряжается хозяйством всего города (как же он гордился своей должностью пятнадцать лет назад, когда предыдущий начальник управления городского хозяйства сам выбрал и рекомендовал его на это место!). Сегодня он стоит перед развороченным человеческим муравейником и вновь осознаёт, что он самый бесправный раб из всех городских жителей, дело ведь не в кандалах. Другие могут плюнуть на всё и сигануть вниз с эстакады. Родственниками займутся районные социальные службы. Рядовой житель города может просто взять и покончить с жизнью устав от неё, а Чанг Ли не может, он лучше других знает, что произойдёт, если город хотя бы на время останется без присмотра. Есть миллионы горожан и мизер людей, способных думать и руководить. Не просто так Чанг нарушил семейную традицию и назвал детей древними русскими именами: Павел, Кирилл, Олег, Надежда, Юрий: десяток лет назад он снял со стены и спрятал портрет предка, Ван Ли, руководителя крупнейшей в мегаполисе корпорации. Именно на деньги основателя династии и таких же как он появилось то, что верхолазы называют homo urbanos. Даже глобализация экономики не смогла стереть расовые и культурные различия, а промывание мозгов смогло. Дед гордился собой и даже оставил потомкам назидательное письмо. Теперь потомки расплачиваются за деда. В промытых мозгах, как на сожженной грядке, ничего само собой не растёт. С Петром и Марком, тоже потомками, они часто говорят на эту тему и не видят выхода из тупика. Промыть мозги можно всей толпе сразу, а заново учить мыслить можно только каждого человека в отдельности, где взять ещё восемнадцать миллионов учителей, чтобы хватило каждому горожанину? Сейчас даже на верхних этажах средних зон предпочитают не думать, не проявлять инициативу, не брать на себя ответственность. А на самом верху боятся будущего. Как пройти туда и провести с собой хотя бы близких и любимых, как уберечь их от бездумия толпы?
   Таис согласна с Чангом. В мире рабов все рабы, и те кто, на самом верху, и те, кто внизу, не важно есть ли ошейники, кандалы и надсмотрщики, или только желающие жить без мыслей, забот и тревог. Она отошла прочь, поднялась лифтом до жилой зоны с окнами, транспортной эстакадой и людьми, совершенно безучастными к тому, что происходит рядом: их не интересует окружающий мир, не интересует погода, время года. Их жизнь внутри каменных башен.
  
   Вечером перед возвращением походники сидели в зале с камином. Лариосик (иначе его уже не называют) на имя не обиделся, не до того. Парню есть что обдумать: слишком уж этот мир похож на жестокую карикатуру на его мечту. Королева Виктория пела длинную песню-легенду, близнецы рисовали график деградации частот гравитационного поля. Герда попросила рассказать о впечатлениях, может быть есть ещё что-то увиденное с близкого расстояния. Таис поделилась:
   - Я видела пару разборок местных банд, и мне показалось, что городские службы имеют приказ не вмешиваться. Охранники и техники уходят сразу, как только начинается драка, не дожидаясь поножовщины и парализаторов, возвращаются, когда всё уже закончилось, медики тоже не спешат.
   - Ты права, - подтвердил Дионис, - я слышал, как охранники этот приказ обсуждали и соглашались с его разумностью. "Стаи растут как грибы после дождя, стоит одну перестрелять, как появляются две следующие", - это их слова, они явно из посёлков, из тех, кто живет там, а работает в городе. Я бы не назвал постановку вопроса гуманной, но чем занять людей. которые вообще не способны к труду?
   Поллукс отложил готовый график.
   - А чего можно ждать от людей с психологией пещерного человека? Делят территорию как первобытные племена. Может быть, через тысячу лет горожане дорастут до чего-то большего, чем разборки, но пока это верх их мышления. Во времена Римской империи восставшие рабы громили всё подряд, здесь только страх быть замурованным в недрах обесточенного здания удерживает разгулявшихся мальчиков от погромов оборудования. И без их буйства аварии случаются часто. Я думаю, Координационный Совет пытается сохранять жизнь своих людей, а поскольку безбашенных здесь более чем достаточно, таким способом самые буйные из homo urbanos сами себя сокращают по численности. Они даже в кроты не годятся.
   - А кроты, это кто? - встрепенулся Лариосик.
   - Нарушение строительных конструкций карается работой на разборке зданий в старой части города, - объяснил Кай. - Там не нужно никакой квалификации, работа - ломать, есть техника, аэрокраны, хорошее питание, спецодежда, зарплата такая, что после месяца работы можно год не работать, но добровольно туда идут единицы: это работа за пределами зданий, на земле, на открытом воздухе, самая презираемая. Ты ещё не был в старой части города, это огромный склад материалов: когда небоскрёб признают аварийным здание не разбирают, оборудование не демонтируют - некому, это работа квалифицированная. Через время придут кроты и разломают что поценнее на металлолом и вторичное сырье. Рудников и нефтяных скважин давно нет и местность здесь всё более экологически чистая потому, что города живут на полном самообеспечении: вода, продукты, одежда, стройматериалы - высокие технологии позволяют всё использовать по замкнутому циклу.
   - Но ведь это же кошмар какой-то! - передернул плечами Лариосик, вспомнив свою попытку поесть в местной забегаловке.
   - Представь себе, идеалы и мечты могут воплощаться в реальность и таким образом.
   Больше вопросов у Лариосика в этот вечер не появилось.
  
   По традиции дозорные уходят утром, переночевав в доме Хранителей.
   Молодой друид не смог успокоиться и продолжал возмущаться.
   - Они не просто готовы бросить своих граждан на произвол судьбы, они готовы сознательно их убивать!
   - А сами жители городов не убивают себя своим образом жизни, неуемным стремлением к бездумности и развлечениям? - Королева Виктория сочувствует парню, его мечта обернулась к нему своей уродливой стороной.
   - Это же люди!
   - Если они живые люди, им следует хотя бы уважать друг друга.
   - Неужели нельзя это внушить?
   - Промыть мозги в другую сторону? Ты можешь назвать меня жестокой, но этих людей не надо жалеть. Этот мир за столетие создали для себя рабы по духу, поэтому здесь всё как у рабов. Тут нужны няньки, надсмотрщики и хозяева до тех пор, пока местные жители сами захотят, сами научатся жить ответственно, захотят сами строить свою жизнь. Абсолютно никто не может сделать человека внутренне свободным и ответственным, это невозможно. Есть люди, которые по неразвитости или нечистоте души учатся только на своих ошибках, ничей опыт, никакие рассказы им не помогут. Они должны всласть побыть рабами, до тошноты, до отвращения. Человек может делать себя сам - нужно захотеть и терпеливо строить самого себя.
   Можешь увидеть повод для радости в том, что жители здешних городов всё чаще рождаются в других мирах, вымирание этого мира значит, что рабов по духу на планете становится меньше. Вопрос в том, чтобы этот мир не калечил соседние.
   Юноша в зелёном не выразил ни согласия, ни возмущения. Он глубоко задумался.
   Наставник позвал его. На каменной площадке друиды не задержались. Дозорные уходят в свои миры, у них там тоже немало дел.
  
   МАЛЕНЬКАЯ ОТСЕБЯТИНА.
  
   Большие прохладные мужские ладони накрыли горячие и влажные ладони женщины, лежащие на столе. Дрожь в руках постепенно утихает. Толпа на площади, перекошенное лицо епископа, крики, пламя медленно отпускают сознание.
   Здесь четверо сидят в небольшой комнате с окном на холмы, поросшие редкими деревьями, вдали за которыми города и заводы, океан, люди занятые своими делами.
   Там, в том мире, ещё догорает костер, на котором в этот раз сожгли ведьму, вылечившую тяжко больную дочь герцога. Никто не мог, а она смогла, значит - ведьма. Епископ доволен, плохо только, что ведьма не кричала, не просила, не проклинала, а только вслух молилась, пока пламя не подобралось к ней вплотную, и только стонала, пока горела. Он ещё отчитает подручных палача за то, что она смогла себя так вести.
   В толпе молча стоят вылеченные знахаркой люди. Дочь герцога, которую та избавила от мучительных болей в боку, ещё придёт на площадь поискать на пепелище - может, от знахарки осталось хоть что-нибудь. Она подберёт обгоревший железный крестик, поставит свечу в церкви за упокой души сгоревшей женщины и не расскажет об этом духовнику, из-за которого знахарку отдали инквизиции. За упокой души сожжённой будет гореть ещё не одна свеча.
   Попозже, став уже не невестой, а женой короля, дочь герцога надоумит своего мужа написать Папе Римскому с предложением не жечь такое количество еретиков, а облагать их особым налогом в пользу церкви потому, что в некоторых местах из-за многочисленных аутодафе население заметно уменьшилось. Вместе с населением уменьшилось количество людей платящих церковную десятину. В Риме об этом задумаются. Король, конечно, блюдёт свой интерес, сумма налогов в королевскую казну зависит от количества подданных, которое равно количеству прихожан. Но! Епископы уже не раз докладывали о неуклонном уменьшении доходов, а власть и могущество церкви напрямую зависят от поступления этих сумм. Надо что-то решать. Сделать обычную десятину одной пятой не получится, власти церкви на такое уже не хватит.
   В этом мире друзья помогают знахарке вернуться. Там горела её часть, в каком-то смысле копия. Правда, это не значит, что она ничего не помнит, и не чувствовала. Её сознание и тело хранят всё, что было с ней во всех мирах, все ощущения, все мысли, всю боль. Это плата за возможность что-то изменить не планете.
   Все четверо долго сидят молча, до сумерек. Хозяйка накрыла на стол, приготовила чай из трав, только тогда гостья заговорила.
   - Я, честно говоря, не понимаю, почему дым был такой белый, дрова всегда специально берут сырые.
   Сидящий напротив отвечает:
   - Это моя идея. Раз уж мы помогали формировать твоё тело в том мире, то почему бы, в то время как его уничтожали, не сделать ещё что-нибудь от себя? Во всяком случае, так красивее - не чёрная копоть под мелким унылым дождём, а белый столб, уходящий в небо и в нём радуга. Мы всего лишь высушили дрова и немного разогнали тучи.
   Хозяин дома улыбается:
   - Может статься, что когда церкви будет недоставать святых, именно епископа объявят отступником, а знахарку канонизируют. Как-никак дробить камни в почках и выводить песок там не умеют, сойдёт за чудеса. В каком монастыре тебе вместо платы за лечение дали подранный монашеский плащ?
  
   КОМАНДИРОВКА С УДОБСТВАМИ.
  
   - Yes!
   - Прибыли.
   - Ох! Грехи наши тяжкие.
   - Ша!
   - Ориентируемся! Не профанерили?
   - По мне так ошибиться крайне трудно! Красота вокруг, лесостепь классическая, дышится как в храме, до белых куполов рукой подать. Травка зеленеет, солнышко блестит!
   - Порядок есть порядок.
   - Ну, поехало! Опять a la guerre comme a la guerre, окапываемся и так далее, и тому подобное. Война войной, а обед по расписанию! Расслабьтесь, граждане! Тут вам не жисть, а курорт!
   - Не курорт, а тренировочный лагерь высшей категории с прекрасными инструкторами!
   Худой высокий седоволосый мужчина метров двух ростом скорчил рожу плотному крепышу среднего роста:
   - Этих двоих пора останавливать, а то будут трепаться всю дорогу.
   - А што, и отдохнуть душой нельзя? - возмутилась шустрая молодая особа: - мы ж не на работе.
   - Вы тут можете продолжать соображать на троих, а я пошел, - заявил четвертый, молодой парень.
   - Наш принц, герцог, опоясанный рыцарь и маг обиделись.
   - Или проголодался.
   - Последнее вероятнее.
   Разговор в том же духе длился всю дорогу до куполов. Хотя нет, классической дороги не было. Компания бодренько топала по дорожке, вымощенной камнем цвета светлой охры, от круглой площадки на холмике к учебному центру. Только новенькие прикалывались по поводу дороги, вымощенной желтым кирпичом, потому что скоро узнавали - это был вовсе не кирпич, а материал человеческого происхождения. Уже достаточно давно, чтобы не слишком считать сколько лет назад, в этих краях произошли большие неприятности: парочка комет поколебала ось вращения планеты. В результате произошло столько всего разного, что рассказывать будет очень долго. Вот и есть здесь то, что есть. Среди всего того, что есть, здесь работают несколько учебных центров. Компания прямиком топала в один из них.
   Особа по имени Арина и титулованная особа по имени Владимир здесь второй раз, Сергей и Семен - первый.
   Вообще-то имена у них могли бы быть другие, но в фирме принято именоваться в стиле страны пребывания. В Китае надо было бы именоваться по-китайски.
   Детали пребывания в целом простые. Пройти тесты, определиться и учиться чему-нибудь полезному: заживлять раны, читать информацию с предметов, творить кирпичи вроде тех, с дорожки от "станции", или ещё чему-нибудь нужному на хозяйстве к чему обнаружатся способности. По этому поводу местный Хранитель, он же начальник учебного центра, категорически и авторитетно заявлял, что в фирме малоспособных нет. Эти самые способности, которые в здешних местах проявляются, при некоторых условиях доступны всем нормальным людям. А здесь они проявляются сильнее просто потому, что эти места уже прозрачнее многих других. Есть в принципе и прозрачнее, но туда тело уже не потянешь. Четверке, которая прибыла сегодня, нужны и тело, и способности: работа у них такая.
   Новоприбывших никто особенно не встречал. Дежурный ученик поздоровался, показал, где зафиксировать личности, выдал местную униформу, расписание и план городка, провел в спальный корпус, предложил осваиваться. Вся процедура. А чего канителиться, если тут хозяева читают информацию с предметов, мысли из головы и пространства, могут отобрать энергию у смерча. Нет, конечно, здесь не все и всё могут, а уж заплатить в прошлом и постоянно платить за это необходимо высокую цену. Здесь впервые среди материальных миров лечат свою планету от крайне тяжелого заболевания под названием "механическая цивилизация". Окончание лечения уже просматривается, но не в этом веке. Процесс идет. Дышится здесь уже как нигде легко, а секрет прост - воздух, наконец, чистый.
   Территория учебного городка невелика: жилые корпуса, столовая, учебные залы, бассейны, фонтан, парк, театр, музеи, библиотека книг и фильмов, стадион, конюшни, хозяйственные постройки. Мощеные дорожки в густой траве сплетают это всё в изящный узор. Рай, но все в курсе, что этот рай выращен человеческими руками сквозь асфальт большого каменно-цементного, грязного, продымленного и отравленного города.
   Надо сказать, что дежурный не ошибся в габаритах униформы. Парень только окинул командированных взглядом и сразу, не спрашивая, пошёл в кладовку, даже обувь была по размеру. На хозяйственное бурчание Сергея он ответил, что тот ещё не самый высокий из прибывающих, а Семену предложил на выбор сандалии и туфли, но тот предпочёл "не терять форму", а ходить босиком. В общежитии, одноэтажном деревянном здании стиля "удобно и практично", им достался блок на четырех человек: холл, комната на каждого, кладовка для личной одежды.
   Привыкшие к очень разным местам четверо быстро сориентировались с жильем.
   Первым слинял Владимир искать старых знакомых. Арина молча, склонив голову к плечу, посмотрела ему вслед и заявила:
   - Если хотите, могу показать окрестности.
   Заблудиться тут трудно, но послушать байки тем более интересно, что Арина отличается повышенным любопытством и наличием в её голове всяких сведений разнообразного характера о самых разных местах. Сергей и Семён согласились - на троих может быть интереснее.
   Арина изображала из себя экскурсовода.
   - Первым делом исторические достопримечательности.
   - А что, таковые сохранились?
   - Театр. Когда-то он считался вторым по красоте в мире.
   Сейчас стиль барокко отличается от невесомых полупрозрачных куполов общественных зданий и одноэтажных деревянных строений общежитий, но как-то непонятно гармонирует с ними.
   - Лет двести пятьдесят назад здание окончательно отреставрировали. Строение красивое, но построено было на оползневом грунте у обрыва берега моря. После того почти двести лет норовило расползтись или развалиться пока выпускники местной школы во главе с Хранителями не перенесли театр подальше от моря и на лучший грунт, да ещё и фундамент сделали не плоский, а в виде параболического монолита. Театр небольшой: всего восемьсот мест с ложами и ярусами, но учебному городку хватает, к тому же здесь проходят только инструментальные концерты - здание само по себе резонатор, слышно на все окрестности. Спектакли идут в бывшей балке у моря в амфитеатре, построенном по древнегреческим пропорциям. Там и мест больше - смотреть спектакли приходят из окрестностей.
   Семен вдруг усмехнулся:
   - Здесь все дороги желтые?
   - В прошлый раз в городке были серые.
   Долговязый Сергей влез вслед за подростками по ступенькам фонтана на самый верх и оглядел окрестности.
   - Нет, возле самого театра они разноцветные.
   Пацан на ступеньке пониже объяснил:
   - Их два года назад переделали выпускники к юбилею реконструкции.
   - Спасибо, друг.
   - Всегда пожалуйста.
   Пацаны не баловались, а чистили фонтан.
  
   Столовая оказалась небольшим зданием в том же стиле, что и жилые корпуса: деревянное, изнутри оно оказалось уютным, просторным и хорошо освещенным благодаря большим окнам со светлыми витражами и гирлянде небольших светильников в виде стеклянных цветов на покрывавшей потолок резьбе и мебели. Деревянные столы разного размера, стулья, всё резное, раздача с меню, окно для посуды - в этом отличия от других столовых небольшие, кассы не было.
   Сергей поинтересовался:
   - А что, здесь вообще нет денег?
   - А зачем, если все работают в меру своих сил и талантов, а любители взять себе побольше давно перевелись?
   Сергей не стал отвечать - его представления о будущем человечества не включали в себя такой ситуации.
   Арина облегчила его страдания:
   - Это не значит, что тут добром швыряются, просто идёт реальное четкое планирование необходимых затрат и рабочего времени в натуральных величинах, а не денежных, и стимулы к труду здесь другие, а если хочешь чего-то особенного - сделай сам.
   Сергей пожал плечами. Он уже побывал в разных мирах. Везде свои странности.
   Пообедали, Семён выяснил, что можно брать продукты и что-нибудь соображать у себя дома, там есть кухня. Торопясь посмотреть учебный городок, они её не заметили.
   Белые полупрозрачные купола, которые они увидели издали, покрывали учебные корпуса, спортивные площадки, стадион, бассейны (большой и маленький, мелкий), библиотеку, кинозал и музеи. На расстоянии и снаружи они были белые, изнутри разного оттенка. В первый момент казалось странным соединение добротности дерева и высокой технологичности ажурных конструкций, а затем это сочетание показалось уютным.
   Обошли всю территорию, поглазели и на поля в окрестностях, и на сад, и на конезавод. Особого внимания на них никто не обращал, здоровались, улыбались, продолжали своё дело.
   В конюшнях мужчины задержались. Не все кони стоили бы на вес золота, но на манеже была тройка и таких.
   - Это чьи?
   - Городка.
   - И все могут на них ездить?
   - Нет, только те, кому эти кони сами позволят. Тот, что поближе к нам, покладистее, всю малышню катает, а молодые допускают к себе далеко не всех.
   Сергей направился к покладистому. Конь внимательно посмотрел на него, тряхнул головой и величественно отошел, в том смысле, что не маленький, перетопчешься.
   Конюхи сделали вид, что ничего не заметили.
   Сергею пришлось вернуться. Друзья сделали вид, что тоже ничего не заметили.
   - Сенечка, а что если мы сообразим что-нибудь на ужин у себя дома, раз уж мы его прогуляли?
   - Ладно, пусть сегодня будет моя очередь, но без графика дела не будет.
   Арина сделала вид, что огорчилась.
   Пока они гуляли экскурсией, начало вечереть и на дорожках появилось освещение. Это были не высокие фонари, а гирлянды низеньких светильников, которые освещали саму дорожку. Свет в окошках домов, подсвеченные солнцем облака и начавшие обозначаться звезды, звук ветра, тихие звуки скрипки из какого-то домика.
   Семен восхитился вслух:
   - Я помню только у эльфов такую тишину и покой. А откуда здесь свет?
   - Электричество. Ты же видел за конюшнями в поле такую большую темную чешую как у дракона-акселерата. Это солнечные батареи. Есть ещё ветряки, они и муку иногда мелют, и электричество вырабатывают.
   - И хватает? Здесь немало вещей заводского изготовления.
   - Для высоких технологий много энергии не нужно, главное человеческий фактор - что умеют люди. Тратиться и швыряться добром здесь не любят, даже фонтан служит не только украшением. В обычные дни это маленький фонтанчик в "сквере размышлений" на японский лад. Только в те дни, когда меняют воду в бассейнах, фонтан работает на полную мощность, да ещё в праздники.
   Владимир уже был дома и плескался в душе.
   - Что мне нравится в цивилизации, так это горячий душ. На работе в этом всём специальном снаряжении вши могут завестись.
   - Не прибедняйся, - возмутилась Арина: - уж со вшами ты справляешься. Имей в виду - уборка в доме, прачечная и мытье посуды - по графику, что бы как в прошлый раз не пришлось никого вдохновлять на эти подвиги, - и нырнула со своим специальным снаряжением в кладовку пристраивать, чтобы оно не помялось.
   - Готовка на кухне тоже по очереди, - громко заявил Семен и ушел по коридору на кухню. Сергею осталось оглядеться, взять на столе в холле бумагу и нарисовать график.
  
   С утра подъем, завтрак в столовой и тесты - просто беседа с приемной комиссией из семи человек. Они ничего особенно не спрашивали, так, где родился, чем любишь заниматься. Присматривались неясно к чему, а под конец выдали списочек того, чему человек может на данном этапе научиться. Под первым номером у Сергея числилась способность неконтактным методом обрабатывать твердые материалы, вторым - поднятие тяжестей неконтактным же методом, третий пункт - различать в земле инородные предметы, читать память земли. Телепатии он учится по месту основной работы. Там это занятие проходит как развитие наблюдательности и внимания, проницательности, а вот ворочать камни взглядом считается колдовством, под горячую руку и сжечь могут, случись мор, пожар или завистливый монах на пути. Сергей молчал всю дорогу до домика и только там возмутился.
   - Как тяжести таскать, так я!
   Арина уселась в резное кресло-качалку у окна и наблюдала с интересом.
   - Ты что, в детстве не читал книжек про тайну построения египетских пирамид? По агентурным сведениям, во всем древнем Египте было меньше рабов, чем нужно по описанным так технологиям. А кормить такую ораву? - попытался урезонить его Владимир.
   - Ну?
   - Не всем же с растениями разговаривать. Ты будешь учиться той технологии, по которой пирамиды на самом деле строили. Подумай как это эффектно когда глыба в несколько тонн висит в воздухе.
   - Так что, все маги здесь учились? А мы будем?
   - С магией вопрос не простой. Вот я сейчас этот веник подвину своим взглядом.
   Щетка из угла передвинулась в центр комнаты и там, постояв, упала.
   - Это что? Магия? Нет, это моя способность, это моё по праву, я научилась владеть своим взглядом, энергиями своего тела, я управляю своим, а не чужим. А вот если человек без способностей, не умеет владеть своим телом, не понимает движений своего сознания, пользуется искусственными методами, зазываниями-завываниями, ритуалами, насильно используя силы природы - это уже магия, а если ещё и в разрушительных, эгоистических, корыстных целях - то уже магия черная.
   - Арина, а ты случайно, не магиня?
   Лицо женщины потемнело, стало строже и неведомо на сколько старше.
   - Нас в школе при Храме Всех Наук учили многому - в первую очередь радостному творчеству жизни. Я его помню, того, кто первым среди нас захотел попробовать сделать вопреки законам сердца, ради бессердечного любопытства, нарушив главное правило: "не навреди". Ощущение власти и силы пьянит, лишает рассудка. Я очень советую тебе в данном случае учиться на моих ошибках и не делать таких вещей.
   Человечество существует не три-четыре тысячи лет, а существенно больше. Атлантида существовала. Именно тогда мне пришлось осознать - способности сами по себе не благо, а испытание, тяжкая ноша. В первую очередь "не навреди", а потом таланты, иначе можно натворить бед. Эксперимент ради эксперимента - сначала сделаем, а потом будем любопытствовать, что из этого получится - это уже грань преступления. Внутри у нас есть своя точка отсчета, абсолютная мера и эту меру компания экспериментаторов норовит затемнить, сломать.
   Сергей помолчал, осторожно спросил:
   - Тебя понесло под уклон, тебе пришлось расплатиться, а другие? Они до сих пор в компании "экспериментаторов"?
   - По разному. Можно очень долго неправедно использовать силы природы, даже растягивая воплощения на многие тысячелетия. Можно убегать от обратного удара, подставлять вместо себя дурачков, которые от жадности или по недомыслию лезут в магию, всё равно, раньше или позже, через множество лет, так или иначе, то, что человек причинил другим, Вселенной догонит "автора". Так что выгода высоко морального поведения с этой точки зрения очевидна. Расплачиваться лучше пораньше, сумма долга оказывается меньше, без процентов. Жаль, в других мирах множества людей не смотрят дальше одной, зачастую вяло текущей, жизни.
   Я помню пожилую, мудрую женщину и её укоризненный взгляд, после того у меня пошла полоса "неудач". Сейчас я ей очень благодарна за то, что у меня уже не было прежней уверенности в своей правоте. Старший говорит - потом была серия жизней, когда мне пришлось принять на себя последствия своих действий и полоса забвения для восстановления энергий. Я только сейчас вспоминаю те жизни, поверь - это не легко. Забвение прошлого это возможность изменить себя, милость Творца.
   Прикинь, каннибалы практически не могут избавиться от этой своей привычки, а ведь есть племена, где обедать побежденными врагами - доблесть. Просто так такую привычку не забудешь. Нужно забыть вкус человеческого мяса, перейти на другой рацион, полюбить что-нибудь другое. Вспоминать такую жизнь можно только очень сильному человеку. Так что и знание, и забвение могут оказаться и злом, и благом.
   В холле воцарилось молчание. Арина встала и ушла к себе.
   - Сколько же жизней она прожила? - тихонько спросил Сергей.
   - Много, - строго ответил Владимир.
  
   В первую же субботу ветераны посовещались на кухне на троих и решили в воскресенье с утра всем вместе пойти по гостям. Семен принёс бидон молока из столовой, особенно вкусный местный хлеб, меда, орехов и все пошли наносить визиты по блокам общежития. В их корпусе семь блоков, как раз для командировочных из фирмы. Каждые две недели сюда "на повышение квалификации" приходят по четыре человека. Время командировки - три месяца. Всё четко по графику.
   В первом же блоке младших по возрасту узнали сразу, с пожилым и солидным Сергеем вначале вполне респектабельно познакомились. На этом официальная часть закончилась. Маленький тип, похожий на гнома, несмотря на вполне человеческую прическу и одежду местного, спортивного образца, сразу поинтересовался у Арины:
   - Таис, ты где это такую фигурку отхватила?
   - Папа с мамой подарили. Очень даже хорошие люди.
   - Так это твоя базовая модель на этот раз?
   - Да, - протянула та низким грудным голосом, изображая из себя томную даму.
   - Просто так такое не складывается. Ты куда готовишься?
   - Ещё точно не знаю, но шеф говорит о глубокой разведке новообразований.
   Поболтали ещё и с полегчавшими бидоном и торбой пошли с визитами вежливости дальше.
   На полпути к третьему блоку Сергей спросил:
   - А почему, собственно, Таис?
   - При всей нашей скромности фирма у нас не хухры-мухры. След после нас всегда остается. В настоящие времена писатели такой народ, что улавливают эту необычность и время от времени кто-нибудь из нас оказывается в какой-нибудь книге. Такое случается со времени начала книгопечатания в периоды расцвета литературного творчества. Правда, писатели очень редко бывают точными, узнать себя бывает не легко, могут из нескольких человек сделать одного, но если получилось похоже, то засветившееся там имя становится вроде подпольной клички: ясно кто и можно не использовать всуе истинные имена.
   - Шоб не сглазили?
   - Ну не ходят же голыми по улице в мороз, не распахивают душу перед первым попавшимся алкоголиком. Истинное имя - это одна из нот божественной симфонии, в которую суждено слиться человечеству. Стоит ли распыляться по пустякам? Всему свое место и время.
   С соседями из последнего блока общались дольше всего. Семен углядел на стене рисунок тушью, удачно оттененный акварелью: русалки.
   - Девочки, это вы?
   - Да. Мы тут местной молодежи из художественного класса позировали. Все остались довольны.
   Арина тут же загорелась: - дайте костюмчик померить.
   Старшая и самая крупная из женщин критически оглядев её, заметила:
   - На тебя такую даже самый маленький будет великоват.
   - Ну не всем же быть широкими.
   Сергею почудился запах женской разборки, но тетки только посмеялись. В самом деле, даже самый маленький костюм был широк. Арина поглядела в зеркало и выразила вслух общее мнение, что специальное снаряжение не помогает, и она выглядит не пышнотелой русалкой, а изнуренной селедкой.
   - Н-да, в этот раз мне русалкой не бывать.
   По дороге домой Сергей задумчиво спросил:
   - Ну и что это за визиты? Прямо как в Западной Европе двадцатого века: каждый со своим и все трезвые.
   - А мы, между прочим, тебя представляли коллективу, как в приличных фирмах положено.
   - Меня?
   - А кого ещё? Мы их всех знаем, встречались в разных местах, работали вместе, за многие жизни чего только не было, а ты у нас новенький.
   - Свежий экспонат?
   - Тебя увидели, ты увидел, руки пожал, а как ты уже узнал у волхвов, прикосновение - уже знакомство и в других обстоятельствах тебе будет легче узнать своих, особенно после курса чтения ауры. Теперь ты их узнаешь без паспорта и официального представления только по этой самой ауре. Недоволен?
   - Н-нет, об этом я не подумал.
   - Это, конечно, не официальный ритуал, но почему бы и не воспользоваться возможностью?
   - Арина, ну откуда в твоём характере столько вредности? Нельзя было сказать раньше?
   - Спасибо за замечание, а вредность эта не из одной жизни, а из нескольких. И вообще, я пошла посидеть на свежем воздухе у фонтана, а вы с Сенечкой можете сообразить что-нибудь на ужин, что-то не хочется идти в столовую.
   И подхватив Володечку под руку, увела его к фонтану. Насчет столовой она слукавила, готовят там весьма вкусно.
  
   На выходные, последовавшие после визитов по общежитию, Арина прочно устроилась в сквере у фонтана. Владимир затерялся в конюшнях.
   Посмотрев на это дело, Семен с Сергеем решительно направились в библиотеку. Они решили поинтересоваться историей и географией.
   Библиотекарша, выпускница школы, посмотрела на них, задумалась и повела к двум шкафам.
   - Для начала есть смысл просто посмотреть карты. Места залегания полезных ископаемых, конечно же, не изменились, горы остались на месте, но карты мира имеют заметные отличия. Краткая история последних четырехсот лет написана так, что её можно читать и пользоваться именно этим атласом. Желательно вернуть их до ухода. Если хотите, можно заказать копии на вынос в другие миры, но я думаю, в этом не будет необходимости.
   - Почему вы так думаете?
   - Обычно командированные быстро справляются с местной историей и географией. Живая жизнь интереснее. Гораздо чаще у нас берут методики расчета объёмов работ и материалов, методические пособия по различным специальностям. Это полезнее на хозяйстве.
   - А какая у вас вообще литература? Например, журналы мод есть? Беллетристика? Стихи? - возглавил расспросы Сергей.
   - Журналы мод? - пожала плечами библиотекарша, - нет, только рисунки и описания нарядов прошлых эпох. Зачем миллиону женщин быть похожими на одну топ модель? Тысяч сто из этого миллиона могут сами быть хорошими модельерами для себя и близких. Остальным из миллиона можно предложить сто тысяч вариантов. Стихи есть, особенно любят древнюю классику, это как знакомство с жившими прежде людьми. Современных поэтов издают редко, разве что автор гениален. Видите ли, у нас стихосложением занимаются очень многие, изучают этот предмет в школах, на манер героев древних пьес, которые писались в стихах, разговаривают между собой в рифму. Это развивает способность владеть словом. Но для того, чтобы проникнуть во внутренний мир другого человека уже есть иной способ. Это просто для новых людей - увидеть чужую ауру, прочитать мысли, которые человек обдумывает, увидеть образы, которые человек рисует в своём воображении.
   - Это что же, лезть в чужую душу?
   Библиотекарша терпеливо улыбнулась.
   - Вы забыли, что ауру, мысли и образы очень тяжело увидеть в более грубых мирах. У нас это может подавляющее большинство: если не точно знать, так серьёзно оценить. Поэтому у нас не нужна полиция. Открытость - лучшая защита. Поэтому же у нас не пишут женских романов, детективов или триллеров - это всё уродства, появившиеся от желания получить что-либо без труда, за деньги.
   - А фантастика?
   Милая девушка легко засмеялась.
   - А вы, уважаемый, - она обратилась к Сергею, - читали в фантастике о чём-то подобном нашему миру?
   - Нет, пожалуй, - честно признался Сергей.
   - У нас жизнь и мечты людей давно обогнали фантастику начала вашего двадцать первого века. Способность читать чужие мысли, добавлять своё, привычка продумывать последствия, формировать, таким образом, общее будущее - это наши реальные достижения.
   Тут Семён перевёл разговор в более приземлённое русло.
   - Многие посещают библиотеки?
   - Обратите внимание - книгам на полках совсем не тесно потому, что ими пользуются.
   - Мощной промышленности здесь нет, значит и с книгами трудно? - не отступил Семён.
   - Здесь можно заказать любую литературу, не важно, что получишь её не так быстро как по древнему интернету - у нас живут долго. И вид у книги будет попроще - сшивка листов в минимальной упаковке, зато ты сам, твои родственники, дети или соседи сделают роскошный переплет из красивого материала, украсят. Прочитанную и изученную книгу чаще всего отдают в библиотеку.
   - Все равно, любителям читать накладно! Заказ, переплёт, - не успокоился Семён.
   - Часть урожая, приплода скота, и вообще в принципе, национального дохода, таланты молодёжи четко идут на общественные нужды. Статьи расхода - высоко технологичная техника, средства обучения, голографическое кино, издание книг, поддержание в порядке дорог и коммуникаций. Есть специализированные группы, которые занимаются только ремеслом. Тем, кто попадает к нам, в первое время кажется, что мы живём в замедленном темпе, но это не так. При внешнем спокойствии и размеренности этот мир очень динамичен в идеях и отношении к жизни, поддерживает и развивает чёткую структуру взаимодействия жителей.
   Библиотекарша, лукаво улыбнувшись, добавила:
   - Скорость хронопотока у нас одна из самых высоких: она напрямую зависит от интенсивности мышления жителей.
   Через время, оставшись в городе один Семен активно зачастил в библиотеку и насадил в солнечном углу джунгли, которые нравились библиотекарше.
  
   Арину разбудил непонятный шум в холле. Кто-то негромко стучал и двигал предметы. Любопытство заставило её подняться и выглянуть в дверь.
   Прямо напротив, у окна, Семён пристраивал на подоконнике что-то довольно большое, завернутое в ткань. Арина почувствовали растение. Сенечка опять "принес работу на дом". В его комнате окно занято полностью. Самые любимые и самые трудные - здесь, под присмотром. Владимир твёрдо заявил, что свой подоконник не отдаст. У Арины и Сергея окна на северную сторону и Сенечка на них пока не покушается. Бороться с садовником от Бога принципиально бессмысленно - он дорвался до любимого дела и днём и ночью пропадает у своих детищ. Собственно говоря, учить его разговаривать с растениями нет особенной необходимости - это так, промежуточный этап к общению с животными. Вечером он обещал, что амарилис полностью расцветет к утру. Сто процентов из ста, что это именно её Семён пристраивал на подоконнике. В первые же дни его взяли в группу, которая восстанавливает землю в городе. Вернее города уже давно нет. Землетрясения времен Парада Комет начали, время, дожди и ветры продолжили, и теперь на территории бывшего города уже не было ни одного сколько-нибудь целого здания, только поросшие травой руины. Завалы постепенно расчищали до уровня открытой земли, извлекали из земли всякую всячину. Задавленная столетиями почва превратилась в грунт, оставленная сама по себе, она десятилетиями не зарастала, поэтому расчистку вели узкими полосами в стороны от скверов, парков и газонов, где земля была живее. Потом старшие соученики Семена выращивали на освобожденной земле хоть что-нибудь, чтобы закрепить обессилевшую почву, удобряли, поливали и лет через двадцать на ней уже сами вырастали всякие бурьяны. Чтобы земля ожила требовалось не одно десятилетие труда, поэтому развалины больших городов ещё пятнали лицо мира. С малыми язвами справились раньше.
   Арина понаблюдала за товарищем и решила не портить ему сюрприз, тихонько закрыла дверь и улеглась досыпать.
   В шесть часов Семён не выдержал и пошёл всех будить. Ну, не всех. Для северных комнат достаточно сунуть голову в дверь и сказать: "Доброе утро", - а вот с южной стороной в лице Владимира проблемы. Здесь, в командировке, нет необходимости работать день и ночь, не замечая времени и усталости, чтобы к утру, когда просыпается большинство людей, всё было продумано и решено. В городке четкое расписание занятий, но от старых привычек за недели не избавиться, да и не нужно. Самый действенный и гуманный способ побудки предложил Сергей - стянуть с головы напарника простыню и зеркальцем пустить по глазам солнечный зайчик. Несмотря на изощренную заумность, методика работает существенно эффективнее, чем просто трясти за руки, ноги или плечи. А ещё для полноты успеха желательно, чтобы умывальник был свободен. В первый раз Сенечка изобразил боевой армейский горн, но от этой методики побудки тогда же и отказались. Все единогласно решили, что подъем и одевание за сорок секунд в местных условиях явление избыточное и пользоваться им следует во время пожара. Пока пожара и войны нет, Владимира будят солнечным зайчиком. Главный побудчик - Сеня, у него на работе режим жизни с подъемами по ночам, поэтому он сам вызвался следить за расписанием.
   После инструктажа и тренировок в городке под руководством одного из экзаменаторов их распределили на практику. Сенечка остался на месте: в оранжерее, на полях и в городе. Он, похоже, врос в эту землю и выбирается только в библиотеку.
   Владимир оказался дальше других - на месте порта Южный, это гораздо дальше, там один из опорных пунктов для тренировок в передаче мыслей на расстояние. Он учится передавать мысли и образы тем, кто не владеет этим искусством.
   Сергей отрабатывает на практике пункты программы по неконтактной обработке твердых материалов и неконтактной транспортировке тяжестей. Арина это умеет, её профиль - различать в сложных конструкциях составляющие. У Сергея и Арины практика на развалинах города на разборке домов. Приятное с полезным: учишься, быт изучаешь, планету чистишь. Живут там в палатках школьников.
   На выходные все собираются у себя в общежитии, с удовольствием заглядывают в манеж, библиотеку, чинно обедают в столовой, уже слушали Эврипида и Мольера в амфитеатре. В понедельник с утра разъезжаются по тренировочным площадкам, они далеко от дома.
   Сегодня утро понедельника. Сергей и Арина едут обычно вместе, Владимиру гораздо дальше. В прошые разы он уезжал с другой компанией, в объезд. Сегодня договорились, что он заглянет в город посмотреть, а потом сам догонит своих. Едут большой компанией вместе с учениками школы верхом на лошадях с ветром, пением птиц и неведомо откуда взявшейся радостью в теле. Двое школяров вернут лошадей в городок.
   В этот раз Арина слезла с лошади на полпути и побежала рядом, Владимир последовал за ней. Сергей вел лошадей в поводу и любовался. Бегуны напоминали рисунки с греческих ваз - спокойные широкие движения, ровное дыхание, мерный шаг.
   На разлом-площадке они пошли пешком до своего участка. Отдохнуть пристроились посидеть в полу расчищенном доме на большой мраморной плите с природным рисунком, который напоминал большую пышную хризантему, каждый лепесток которой и сам выглядел цветком.
   Арина одним движением улеглась на спину и засмотрелась в небо.
   - Слушайте, это же жаворонки.
   - Ну и что?
   - Их здесь множество.
   - Ничего особенного, в средние века их наверно тоже было много, а сейчас развелись на просторе, - пожал плечами Сергей.
   - Ты не понял, я с прошлого раза это помню, их тут очень много. Я их даже во сне потом видела. Синее-синее небо и откуда-то сверху голоса жаворонков.
   - Ты просто в этот раз родилась в городе в период буйства цивилизации: впечатления последнего детства перевешивают прошлую память, - спокойно заявил Владимир.
   Он уселся лицом к солнцу и поднял к нему лицо:
   - Я вот присматриваюсь к этой новой расе, которая здесь формируется. Эти люди другие не потому, что у них гены другие. Они никогда не чувствуют себя одинокими, живут в очень большом мире, чувствуют его: зверей, птиц, погоду, землю, соседей. Мы у себя в фирме тоже общаемся телепатически, но все равно, в среднем не так мощно.
   Арина лежала на спине на плите головой к центру, сгруппировалась, качнулась, развернулась на пятой точке и уселась скрестив ноги лицом к коллективу.
   Сергей с интересом на неё посмотрел.
   - Такое впечатление, что тебе доставляет удовольствие играть новым телом. Развлекаешься?
   - Развлечения - это убогий суррогат счастья, - четко выдала Арина: - любители кофе знают разницу между кофе и всем прочим. Если сварганить напиток из заменителей - искусственных ароматизаторов, вкусовых добавок, даже кофеина добавить - настоящий ценитель легко почувствует разницу. А по цене такой суррогат может оказаться дороже. Искусственный мир не превзойдет настоящий. Зачем дурью маяться наворачивая мудрёные прибамбасы, если можно быть счастливым в настоящей жизни?
   - Слушай, а к тебе мужчины пристают? Очень уж у тебя спортивная фигура, - ляпнул Сергей.
   - Какой ты деликатный. Я не спортивная, а неженственная. Ничего, очень даже удобно и для спорта, и для драки.
   - А зачем для драки?
   - Шеф говорит, что планируется глубокая разведка "нарыва Хичкока" для целей стабилизации этого образования.
   - А что это такое?
   - Новообразование. Такое случалось со времён Атлантиды уже не раз, но возникала в таком случае поначалу пара очень похожих друг на друга миров, а уже после породившая причина разводила их дальше. Тут пары нет. Никакой космической катастрофы, вроде здешней, нигде не было. Есть у этого новообразования и другие странности. Меня туда занесло первый раз случайно, прямо со студенческой вечеринки. После того, что я увидела, порнографические фильмы показались детским лепетом. Даже границы и интенсивность у этого новообразования непостоянные.
   - Да. Мешает ходить только так, - подтвердил Владимир.
   - И ничего нельзя сделать?
   - Есть надежда, что само помрет, такое тоже бывало, нужно только время, а сейчас разведка и стабилизация.
   Арина вдруг широко улыбнулась:
   - Я тут в прошлую командировку отрабатывала навыки формирования защитного кокона, уплотнения астрального тела до степени телесной чувствительности, а потом у себя в университете развернула бизнес - кое-кого свозила в этот самый нарыв. Сергей, твоя школа!
   - Ну и как?
   - Учатся, спортом занимаются, по телевизору и Интернету смотрят только новости, передачи о природе и истории, не пьют, не курят, не гуляют по бабам, объелись всей этой прелести за один визит туда, иногда приводят ко мне новых клиентов из очень уж бойких и эмансипированных. А самый первый проходу мне не давал, всё на вечеринки с групповухой заманивал. Я обозлилась до предела, завернула его в кокон, и свозила туда, в нарыв.
   - Жёсткий вариант, - оценил Владимир.
   Посидели ещё немножко на тёплой мраморной плите.
   Сергей вдруг спросил:
   - Ребята, а почему всё-таки в нашей фирме (всё никак не соберусь спросить у кого-нибудь) принято называть себя в каждом новом месте по-разному?
   Владимир пожал плечами:
   - А какой смысл в одном и том же имени? Мы, как ни крути, умудряемся наследить в том месте, где живем. Бывает, даже легенды сочиняют. К примеру, кому какое дело, что великомогольский император был ещё и греческим философом? А один и тот же человек не раз рождался на исторической памяти мира известным скульптором и художником? Живописная манера, методика скульптора менялись в зависимости от века и господствующей технологии. То, что в его работах общее, просто так и не увидеть, это не материал, а идея. С другой стороны, обычаи у разных народов настолько своеобразные, что нормальное в одном месте будет бредом в другом, а жить нам как-то надо везде.
   - Вот станет когда-нибудь наша крайне сложно проходимая система миров нормальной планетой, тогда и будет смысл в одном имени. А сейчас "пересiчний громадянин" способен выдумать любую чушь и противоречия в поведении там, где их нет и в помине, лишь бы самому не брать на себя никакой ответственности и никак не меняться. Сколько времени прошло с тех пор, как впервые услышала это выражение, а так и не пойму, кто кого пересёк, по какому поводу и кто кого до такой степени не уважает.
   - Работники невидимого фронта получаются, - сделал вывод Сергей.
   Арина возразила:
   - Ты ещё мало работаешь в фирме. Слава - особа капризная и гнусная, если надо, к примеру, расплачиваться за неё горением за компанию вместе с дровами на костре инквизиции. Пуля в лоб хоть быстрее. Это здесь уже можно благородно мыслить и честно жить, не боясь расплаты.
   - Кстати, интересная деталь, обрати внимание (я это ещё в прошлый раз заметил): в школе, да и вообще, не говорят "ты должен", "человек должен". Они тут народ прагматичный, что старая раса, что новая. Здесь постановка вопроса другая: жить честно, благородно, по-человечески выгодно. Обрати внимание - выгодно с точки зрения экономики, здоровья, оптимистичного восприятия жизни.
   - Выгодно! Какая-то в этих краях другая выгода, - Сергея это как-то не убедило.
   - Я бы не сказала. Тут очень не любят делать дурную работу. Сколько и что ты отдал миру столько и тем же тебе воздастся. С этой точки зрения плохо работать или переделывать работу - бред сумасшедшего. Нужно очень серьёзно обдумать, найти оптимальный вариант, делать хорошо и надолго. Выгодно жить и работать честно, красиво, качественно. Принцип какой? Как ты, так и тебе.
   - Ну, так уж и "что отдал, то и получил". Что-то я не часто видел королей, которые становились нищими, - выдал свои соображения Сергей.
   - А сколько на свете нищих и просто бедных? Прикинь, они все когда-то были в "большом начальстве". В одну жизнь все возможности не умещаются, но тот, кто сказал "раз живем", был придурком.
   - Может, он был из компании "экспериментаторов", - задумчиво произнёс Владимир.
   - Какая разница?
   - Большая. "Экспериментаторы" руководят придурками, - ответил Владимир.
   Арина уселась удобнее:
   - Тут тонкость. Каждое состояние в котором приходится побывать человек вынужден осознать, прочувствовать, принять за своё, законное, сделать выводы, а тогда уже идет естественный переход дальше. Можно рвать подметки на ходу и толкаться локтями, но за такой успех и цена не хилая. Рассмотрим пример: прёшь в политику. Находишь спонсоров, неважно кто это - основные конкуренты твоей страны на мировом рынке или сотрудники, берешь чужие деньги, пользуешься методиками охмурения дураков и халявщиков, влазишь в кресло, скажем, президента страны. Сидишь в нем. "Да здравствует король"! Но кресло не твоё, ты никакой руководитель, ограниченный догмами "свободного мира" экономист, ты, по сути, шавка своих спонсоров и делаешь то, что они велят. На этой волне можно удержаться всю жизнь. Но жизнь-то не одна и не последняя!!
   - И дальше?
   - Следующие жизни - нищим. Столько раз, сколько замороченных дураков и халявщиков голосовало "за".
   - Так это ж может быть целая вечность! - возмутился Сергей.
   - Ага. Прикинь количество нищих на одного президента. Обрати внимание: демократия втягивает в ответственность миллионы, а не только заговорщиков, как при абсолютизме или тирании. А эти миллионы осознают её, эту самую свою ответственность!? К тому же не все короли, правители и президенты сволочь. Есть толковые, о своем государстве тоже пекутся, не только о себе.
   - Арина! Не пугай ребенка!
   В этих жизнях на данный момент Сергей старше по возрасту, чем Арина и Владимир вместе взятые, но в фирме они на много рождений раньше и легонько прикалываются над "зеленкой".
   Женщина смягчилась:
   - Ладно, есть выход. Если такого недоумка припрет до предела и он научится думать, разбудит свою совесть, осознает, посчитает, и выжжет из себя дерьмо, то тогда он обретёт возможность разомкнуть круг, который сам замкнул.
   - Свободная воля, говорите? И выгода? Да это сплошное насилие!
   - Можно, конечно, с помощью магии убегать или подставлять других, но сделанное тобой всё равно тебя догонит когда-нибудь. Не нравится - сотвори другую планету, где правила игры будут другими, а пока мы живем здесь, на этой планете. В этой системе миров такие законы природы. В каждой школе, как и в школе жизни, свой устав, - Владимир не шутил.
   Вдруг Арина встряхнула головой, быстренько поднялась, пошла что-то рассматривать в развалинах, к чему-то прислушиваться.
   Сергей только в этой жизни пришел в фирму и его ещё удивляет сочетание высоких идей с житейской простотой и сметкой в одних и тех же людях. В фирму его привела Арина, но так уж получилось, что с Владимиром они знакомы на пару десятков лет больше, задавать ему вопросы легче, да тот и сам иногда пользуется умением читать мысли, видя недоумение на лице приятеля. Вот и сейчас он ответил на непроизнесенный вопрос.
   - Ты не смотри, что она при необходимости спокойно пролезет первой в очереди. Если дело требует - вперед. Это не та простота, которая "хуже воровства", это как раз одно из проявлений свободы, представь себе. Вряд ли она будет когда-нибудь в будущем президентом, у неё министр и "теневая" правительница герцогства уже позади. Не коси на меня глазами. Для развития человека от животного к творцу вселенной, эти должности в принципе не ахти как много дают: в человеке должно быть ещё слишком много жесткости, чтобы считать чужие жизни штуками, не обращая внимания на то, что каждый человек уникален и в этом смысле бесценен. Она уже просто не сможет, не пройдет в эту узкую дверь. Ты можешь назвать святого в должности? Даже игуменство в монастырях они передают другим. Она, конечно, не святая, но может со временем перейти в Хранители.
   - Она?
   - Манера себя вести ещё не всё. Таскать камни Хранителям не обязательно. Зато она умеет многое другое. Ты думаешь, что она делает в "сквере раздумий" у фонтана? Смотрит на небо? А потом рассказывает, где побывала и что видела! В мире чистых мыслей все способности обостряются и развиваются очень быстро.
   Лицо Сергея стало очень серьёзным.
   - Вовка, почему ты не говорил мне этого раньше, когда мы только встретились?
   - А ты захотел бы слушать?
   - Вряд ли, - Сергей улыбнулся.
   Арина махала руками. Мужчины подошли. Среднего роста, сухощавая, она в этот момент занимала много места за счет жестикуляции.
   - Вот как назвать мурло, которое швырнуло в канализацию контейнер с ртутью? Руки оборвать мало. Володя, очень рада тебя видеть, но у меня уже руки свербят разобраться с этой гадостью, а преобразовывать вещество я ещё не умею, надо звать старших Смотрителей, контейнер уже проржавел, трогать нельзя, а три кило ртути - слишком много.
   Владимир хмыкнул:
   - Тому мурлу ничего отрывать не надо. За триста лет у него не только руки отвалились, но и весь скелет рассыпался. Тем более, что здесь есть ещё остатки чего-то большого и железного, возможно, в канализацию контейнер попал позже, а тогда просто присыпало обломками машину, которая это перевозила, по тем временам очень просто было забыть об отраве. Я, между прочим, заговорился, до порта в Южном далеко. Лошадь у меня умница и добрая, грех погонять. Пока.
   - Пока.
   - Пока.
  
   В первую встречу после её последнего рождения Сергей узнал Арину не сразу: прощался он с маленькой, очень старой женщиной.
   На Перекрёстке, где смыкаются несколько миров, на широком дворе селения собрались друзья, чтобы поздравить хозяина Перекрестка с юбилеем, днём рождения по местному времени. Никаких торжеств не было, в фирме этим не балуются, просто такие даты - это точка во времени, в пространстве и мирах, где можно встретиться, когда есть возможность оторваться от дел по месту работы. Иногда это очень нужно - прикоснуться к руке друга. Сотрудники часто работают в одиночку, в местах, где просто поговорить нормально не с кем. Вот во дворе и разговаривали, узнавали, кто где, провели что-то вроде турнира по борьбе с учениками хозяина. Почти всех учеников победила девушка, на первый взгляд не очень заметная. Чуть выше среднего роста, узкобедрая и широкоплечая, она пришла в наряде двадцать первого века, перездоровалась с большинством, представилась новеньким, двигалась резко и быстро, борцовский наряд даже несколько смягчил её внешность, а в поединках лицо раскрепощенной студентки из престижного университета стало собранным, строгим и красивым. Победителей не чествовали, а разбирали ошибки побежденных. Сергей предложил ей поединок, но та сморщила нос и заявила:
   - Во-первых, я притомилась, во-вторых, первыми положено здороваться мужчинам, в-третьих, меня сейчас зовут Елизаветой.
   - Моника?
   Эта молодая особа крайне мало походила на знакомую ему знахарку из глубокой провинции средневековой Франции, но это была она, её улыбка, её манера говорить, замаскированная внешностью и акцентом.
   - Я сейчас родилась в другом мире и специализация в этот раз немного другая.
   - Ты не можешь себе представить, как я рад тебя видеть.
   - Не жалеешь, что пришел к нам?
   - Я что, выгляжу дебилом?
   С того дня рождения Волкодава они ещё несколько раз встречались на Перекрестках, у Старших, по работе.
   В эту командировку Сергей присматривался к ней, незнакомому знакомому человеку, узнавал старое, воспринимал новое. Он сам сформулировал, что продолжает учиться узнавать друзей в разной телесной упаковке. С Владимиром было проще. Тот даже внешне был похож на себя прежнего, а за несколько лет совместной работы в институте Сергей привык к нему в разных нарядах, странах и ролях. Моника же в виде Елизаветы на первый взгляд была другим человеком, на второй, третий и так далее взгляд оказалось, что есть в человеке нечто вполне узнаваемое, неизменное, а всё остальное - только мелкие штрихи к истинному портрету.
  
   Один из дней на разборке завалов ознаменовался ЧП. Арина была в одном конце участка, Сергей в другом, когда раздался глухой шум и звук падающих камней. Обычно шума не было. Среди школяров считалось особым шиком поддерживать тишину, чтобы был слышен ветер и пение птиц. На грохот сбежались с соседних участков. Сергея не было видно. Поискали, нашли. Оказалось, он провалился. Колодец от каких-то коммуникаций был во дворе дома. Во времена землетрясений, организованных Парадом Комет, люк присыпало каким-то мусором, а теперь провалилась бетонная плита, которая прикрывала колодец, и часть стенок. Сергей особенно не пострадал, так, ушибы, царапины, небольшие раны. Он, собственно, выбрался из провала самостоятельно, пошутил, что проваливаться в канализацию ему ни в институте, ни в фирме ещё не приходилось. На этом инцидент был бы исчерпан. Арина собралась спокойно подлечить травмы, но не тут-то было. Её оттеснили подростки и с азартом принялись за это дело сами. Пришлось отбирать у них напарника, так как парочка девчонок, затянув раны и разгладив синяки со ссадинами, уже обсуждала какие ещё из обнаруженных у него болезней изничтожать в первую очередь, а какие во вторую.
   - Девочки, наша группа будет здесь ещё не меньше двух месяцев, время есть, а сегодня у нас практика по уборке в городе. Отпустите пациента на покаяние. Я думаю, что если вечерами после разборки он будет в вашем распоряжении по часу в день, вы сделаете его как новенького.
   Старшая девочка заявила вполне серьёзно.
   - Зубами, как я поняла, занялся Семишапка, седина и внешность пусть остаются, вам ведь возвращаться, шрамы, как особые приметы тоже останутся, а с болезнями внутренних органов разберемся.
   Сергей сначала молча и не без интереса смотрел, как на глазах исчезают травмы, но при упоминании о внутренних органах попробовал запротестовать. Младшая девочка возмутилась:
   - Как вы можете отказываться, мы же все на практике.
   - Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Вопросы есть? Нету! Все по местам, - решительно прекратила базар Арина.
   Вскоре на площадке возобновилось тихое баловство - школьники переносили штабеля камней сложив их красивыми фигурами, это всё медленно и тихо плыло в воздухе.
   Девчонки-ведуньи забегали ещё не раз и с азартом приводили организм Сергея, как они говорили, "в приличный вид". За шестьдесят пять лет жизни у него накопились болячки в количестве, достаточном для того, чтобы привести в восторг школьников из класса лекарей. Местные жители болеют намного реже.
  
   Лошадей выделил конезавод. Все гнедые, только у Арины с лёгким золотым отливом на солнце, под цвет её волос. Они, конечно, не лидеры породы, но хорошо выезженные, доброжелательные. Семён остался. Он может в городке общаться с животными - это у него в плане.
   Цель поездки - учиться читать память земли. Наставник выдал карту пути - большой круг на две недели. Для этого умения полигоны не нужны, путь проложен по старому шоссе, вдоль которого когда-то стояли сёла, поселки и города. На весь путь составлено подробное описание.
   Сначала проехали два часа, обменялись впечатлениями, прочли описание, сравнили. Потом начали различать места старых поселений сразу.
   Сергей удивился, что у дороги практически никто не живёт:
   - Какая же здесь численность населения?
   - Сейчас раз в десять меньше, чем до Парада Комет, а сразу после него ещё в несколько раз меньше.
   - А где люди?
   - Ближайшие пригороды ещё считаются плохим местом, земле дают отдохнуть, набраться сил. Для полного восстановления плодородия нужны столетия, - Арина как всегда, отвечала, Владимир вставлял реплики.
   - Мы едем уже пятый час, а посёлков не видно, только несколько домов в стороне от дороги!
   - Посёлков в старом понимании нет. Люди селятся поблизости, но на расстоянии. Ты же видел дорожки, уходившие в стороны. Близко к дороге живут те, кто взял на себя обязанность помогать проезжающим.
   - Вроде гостиниц?
   - Вроде.
   Ближе к вечеру хозяин такого дома вышел на дорогу им навстречу.
   - Добрый вечер! Я решил вас встретить, кажется, вы не знаете, что дальше, часа на четыре пути, лес, жилищ нет, вам лучше заночевать здесь.
   Они в самом деле не смотрели наперед в описание пути.
   Хозяин пояснил:
   - Я не большой специалист, но все обитатели гостевых домов слышат людей издалека и способны различать намерения.
   - А почему вы это объясняете? - поинтересовался Сергей.
   - Вы в униформе командированных, значит, можете не знать.
   Сергей почесал свой длинный нос.
   Изнутри дом оказался просторным, светлым, с удобной деревянной мебелью, большой полкой книг. Сергей сравнил его со множеством трактиров и гостиниц, в которые он попадал, и не нашёл сходства. Хозяйка уже накрывала на стол. За столом у окна дети делали уроки. Ужин оказался обычным домашним, просто в доме гости, специально для которых есть несколько комнат.
  
   С утра поехали дальше лесом. Нормальный лес, разве что встречаются в нём деревья, которым расти в северном Причерноморье не положено: эвкалипты, бамбук в балке у речки, а так всё путём. Было дело - кабанье семейство перебежало дорогу, не обращая внимания на едущий транспорт. Пришлось пропускать полтора десятка поросят во главе с мамашей. Животные людей не боялись. К полудню остановились перекусить на полянке под специально сделанным навесом. Солнце разогрело сосны, запах хвои стоял в воздухе. Но что-то было не так, это почувствовали, хоть и в разной мере, все трое. Арина быстро определила направление:
   - Оттуда очень дурно пахнет.
   Владимир согласился:
   - Надо наводить порядок.
   Все быстро двинулись прочь от дороги, привязав забеспокоившихся лошадей на полянке. Навстречу попался заяц, потом косули. Они не обращали внимания на людей, а просто проскочили сквозь них.
   - Кто-то охотится ради охоты, - определил Владимир.
   - Не кто-то, а стая одичавших, - уточнила Арина.
   - Что делать будем? - спросил Сергей.
   - Может быть, они и не боятся огня в костре, но лесной пожар никому не нравится.
   - Ты хочешь зажечь лес?
   - Нет. Я хочу им внушить, что впереди пожар и надо спасать свою шкуру.
   Пришлось остановиться.
   Навстречу драпали уже кабаны и волк. Владимир стоял молча и сосредоточенно, Арина тоже собралась. Сергей почувствовал уже не просто беспокойство, а мерзкий запах: то ли его нёс ветер, то ли он появился в голове. А ещё в той стороне, откуда шел запах, стали различаться звуки вроде человеческих голосов. Сергей разглядел среди стволов первые фигурки загонщиков. Вроде люди, но без нормальной одежды, низкорослые, длинноволосые, в подобии обуви и набедренных повязок из шкур. Они остановились на расстоянии, к ним подобрались новые. Сергея затошнило от запаха. Владимир и Арина сильнее напряглись. Существа в отдалении собрались вместе, пообщались, дождались остальных. Мерзкий запах ослабел и исчез, а двуногие создания начали отходить прочь, сначала медленно, а потом и бегом.
   Догонять их не стали. Хватит того, что на сегодня их дикая охота ради убийства не задалась.
   Возвращались молча. Есть расхотелось, посидели немного и двинулись дальше. Тягостное чувство отпустило только тогда, когда увидели недалеко от дороги мирно куда-то направлявшегося волка.
   Уже после этого Сергей сказал:
   - А ведь я недавно чувствовал что-то похожее, когда оказался на пути графской охоты.
   - Здесь одичавшие вымирают. Но ведь жизнь то не одна! Любовь, ненависть, месть, долги, да мало ли что ещё притягивают к определенному месту, но если этот мир их окончательно отторгнет, куда их занесет река жизни?
   Сергей поежился. Он уже понял, что такие существа могут оказаться не только в совсем диких местах, но и во вполне цивилизованных.
   Очередные нарушители дорожного движения в виде ещё одного кабаньего семейства показались ему улыбкой Творца.
   А когда между деревьев засветилась опушка, его осенило:
   - А от графской охоты звери так не бежали. Так что, здесь и животные особенные?
   - Да, - ответила Арина, дожевывая сорванные у дороги орехи.
  
   Старые человеческие места сильно отличались друг от друга. На пятый день уже сразу различили железнодорожную станцию и животноводческое хозяйство. Сергей ощущал запахи. Владимир чувствовал места строений. Арина могла описать, из каких материалов были построены дома, сколько было этажей, где проходила железнодорожная ветка.
   Занятие понравилось, увлеклись настолько, что чуть не проехали место, в котором по плану нужно было свернуть в новый посёлок. Хорошая дорога увела в сторону от трассы, и только минут через двадцать увидели первые дома. Между ними было метров двести-триста, никак не меньше, а до сельсовета (по старому стилю) ехали минут сорок. Это оказалось хорошее, просторное здание с большим актовым залом, хорошей библиотекой и одним единственным человеком.
   - А где администрация? - в очередной раз удивился Сергей.
   - Это я, - пожилая женщина улыбалась. Она отвернулась куда-то в сторону и помолчала несколько секунд: - вас отведут в дом.
   Минут через десять неспешной беседы прибежал мальчишка.
   - Бабушка, ты звала?
   - Отведи гостей домой, они будут у нас дня два.
   Пацан критически осмотрел гостей и затараторил:
   - Вы из каких миров? У вас драконы водятся? Какие-то вы цивилизованные, вот на прошлой неделе были гномы, это интереснее. Ну не гномы, их так называли писатели и сказочники, но всё равно интересно. А вы во многих мирах бывали? Вы расскажете?
   - Если ты будешь иногда молчать, мы сможем это сделать, - сумела вставить Арина.
   Дом, куда они пришли, оказался даже проще, чем придорожный. Просторный, светлый он напоминал скорее бунгало.
   - Вот ваши комнаты, коней я отведу в конюшню, мама с лошадьми, папа у пшеницы, Максим в школе, Галка у соседей. К обеду все соберутся.
   - А ты, почему дома, а не в школе?
   - У нас практика - домашняя индивидуальная работа по дереву. Если хотите, я вам покажу окрестности.
   - Хотим, - первым откликнулся Сергей.
   Рядом с домом был только цветник и толстый травяной газон, погреб и комора оказались за рядом густых высоких кустов, там же кухня, столовая, душ в доме, хлев за садом. Всё, что надо на хозяйстве, было: две коровы, несушки, лошади, сарай с инвентарём, просто всё это не сгрудилось в кучу, не создавало впечатления тесноты. Хозяйка угостила свежим молоком.
   - Вам не трудно принимать гостей? - поинтересовался Сергей.
   - Скорее интересно. У всех в посёлке какие-то общественные обязанности, а раз уж в семье все телепаты, то нам это удобнее, чем другим.
   - А продукты?
   - Муж у меня специалист по зерновым, соседи за три дома - по овощам. Мы работаем на весь поселок. По фруктам у нас почти все. Деревья более чуткие, они отзываются даже на маленьких детей.
   Женщина внимательно посмотрела на Сергея, добавила:
   - У нас обычных людей, можно сказать, нет. Так уж получилось, что сначала люди со способностями старались селиться вместе, только попозже, когда нас стало больше, стали оставаться с родителями рядом. Стась! Поводи гостей по посёлку!
   - Сейчас, я только загоню Лёшкиного кролика к ним домой.
   - Какого кролика?
   Хозяйка пояснила:
   - Лёшка просто телепат, а Стась ещё и видит то, что видят другие живые существа. Вот Лёшка и выпустил голубей, чтобы Стась поискал Белого. Тот любит погулять, а у нас в овраге живёт лиса, будет жаль, если она съест красавца.
   - Ясно, - только и ответил Сергей.
   Стась гонял кролика долго, тот никак не хотел идти домой, пока не позвали ещё одного соседа, Петра, постарше. Того гуляка послушался сразу.
   - Почему?
   - Пётр умеет разговаривать с животными.
   - Так это и наш Семён будет уметь?
   - Да, - подтвердила Арина.
   Удивлялся в основном Сергей. Арина и Владимир опытнее, многое они сами могут.
   За время уговаривания собралась вся семья. Обед оказался вкусным, но скорей вегетарианским, из животных продуктов только молочное.
   Хозяин ответил на не прозвучавший вопрос.
   - Вы можете убить живое существо, с которым разговаривали?
   - Ясно, - снова ответил Сергей.
   До вечера Стась как профессиональный экскурсовод (даже интонации похожие) водил гостей по посёлку. Школа как школа, внешне ничего особенного. Учителями соседи. Столярные мастерские. Общественные амбары.
   - А чего-нибудь вроде радио нет?
   - В семьях, где не все телепаты, есть, а нам не надо. Есть служба новостей, если захотел, то вечером можно узнать новости местные и по планете. Короче, всё путём.
   - А кузница?
   Стась таинственно улыбнулся и потянул в дальний конец посёлка. Он не стал ничего рассказывать. Эффект его удовлетворил. Это действительно впечатляет, когда тонкие девичьи пальцы мягкими движениями придают форму железу. Мальчишка не отказал себе в удовольствии добавить:
   - А её брат работает с камнем.
   Однако конец терпению Сергея наступил тогда, когда по дороге домой они увидели у школы на траве стайку малышни. Кое-кто из них уже парил над газоном, остальные учились.
   Сергей перестал удивляться.
   К утру впечатления улеглись, и он отыгрался стихами Высоцкого, Окуджавы и Шекспира, всё на языке оригиналов. Арина с Владимиром смогли рассказать только о своём общении с драконами.
   А по большому счёту, все трое наслаждались атмосферой посёлка.
   Уезжали с лёгким сердцем. По карте маршрут закруглялся.
   Прекрасная дорога, хорошая погода, человеческое жильё в отдалении. Чем не жизнь?
  
   Ехали, слушали окрестности, сверялись с описанием. На остановках разговаривали обо всём подряд: об этом мире и других, прошлом и будущем. Сергей жадно расспрашивал. Это его первая жизнь в фирме.
   - Какие-то наши способности средневековые, не цивилизованные.
   - Конечно, технических полигонов здесь нет, но если умеешь распознавать принципы работы техники, то и в двадцать первом веке можно стать всеядным технарём, экспертом по аварийным ситуациям и остаться при этом самим собой. Влияние техники на окружающую среду очень мощное и грубо разрушающее, но можно стать сильнее её, и быть ведущим, а не ведомым. Особенно это касается вычислительной техники и сложных технологических комплексов. Вон Володя как раз учится сейчас мягкому влиянию на человеко-технические комплексы, для этого внушение, передача мыслей и образов, чтение памяти земли.
   Владимир тоже высказался:
   - Можно сформулировать иначе: зачем людям со способностями механическая цивилизация? Она им не нужна. Зачем сложные станки тем, кто формует камень и металл руками? Зачем средства связи тем, кто слышит мысли живущих на другом континенте? Зачем аэрофотосьемка тем, кто видит то же, что и птицы? Зачем сельхозтехника и удобрения тем, кто растит необычно вкусные зерно и фрукты руками и словом? Зачем обувь на шпильке той, что умеет парить над землей? Ты сам уже можешь носить тяжести и дробить камни не напрягая руки. Такие люди были и раньше: экстрассенсы всякие, просто очень хорошие врачи, но цивилизация ими не интересовалась, а то и забивала их способности, уж во всяком случае, не развивала.
   - А что, тренировочные лагеря были всегда?
   - Нет, в фирме людей не так уж много, были, правда, всегда такие, кто не в фирме, но помогают осознанно. Раньше хватало Перекрёстков. Последнее столетие тех, кто может к нам прийти работать становится больше, но и потребность в людях растёт. Мы меняемся вместе со Вселенной. Проявляются и уходят в невидимость галактики, возникают новые излучения, нужно торопиться. Планета вместе с Солнечной системой летит в космосе, а впереди зона мощных новых излучений. Если не собрать миры воедино, они по слабости и разрозненности своей будут сгорать один за другим. У планеты есть шансы рассыпаться в пыль. Возможно, этот мир сгорит последним, но в одиночку ему не выстоять.
   - Как-то трудно это представить: планета и пыль.
   - Что такое пояса астероидов, метеориты, пылевые туманности?
   Сергей надолго замолчал.
   - А было ли так, что кто-то из сотрудников захотел здесь остаться?
   - Пока нет, наши понимают, что общая судьба зависит от каждого жителя планеты, что называется "корпоративный интерес". Слишком многое успели натворить "экспериментаторы".
   - Ты вот говоришь, что у тебя способности развиваются здесь очень быстро, так почему тут остались обычные люди, они что же, совсем ни на что не годятся?
   - Таланты и способности малая часть дела. Для развития умения понимать свои чувства, впечатления, замечать предчувствия, различать ощущения этот мир подходит больше всех. В этих местах искусственных помех очень мало: радио минимум, телевидения нет, нет кабелей, проводов, трубопроводов, железных дорог, которые меняют ощущения, деформируют поля. Тут нет толп людей, которые отвлекают, нет никакой индустрии развлечений, которая не дает думать и чувствовать самостоятельно. Во много раз важнее, даже самое главное, другое. Зачем человеку эти экстра способности? Важнее его выбор, те самые моральные качества, которые категорически не хотят применять к себе наши политики из двадцатых и двадцать первых веков. Ножом можно нарезать хлеб или убить соседа. Чем больше человек может, тем жёстче ответственность за сделанное.
   - Интересно получается. Народ избегает ответственности?
   - Скорее здесь делают более разумный выбор: как известно, жадность фраера сгубила. Здесь, если люди не готовы принять на себя ответственность, то не торопятся гнаться за обладанием силой.
   Человек существо изначально свободное - от бога ему дана свобода выбора из множества вариантов. По мне, так честнее рассчитать свои силы, не хвататься за непосильные дела, а сначала развить душу. Хорошо пораньше узнать какие последствия могут быть от применения экстра способностей. Ты часто раскручиваешь электрические розетки, чтобы сунуть туда два пальца? Так что мудрость ближе не к трусости, а к честности, экономии и следованию своим путём.
   - И часто тебе такие разумные люди встречаются?
   - Здесь абсолютное большинство - такие. Но в мирах многим людям хочется утвердиться за счёт ближнего своего. По воле реальных хозяев очень больших денег рядовым жителям вбивается в голову, что они не свободны, но станут свободными, если будут соответствовать стандартам, определенным кем-то чужим. Нужно быть одетым как герои модных мыльных опер, купить последнюю модель фирмы, захватившей первенство на рынке по производству автомобилей. Женщина должна быть накосметичена так, как модно на этой неделе, должна пользоваться только престижными товарами. Граждане должны выбрать в президенты человека, который нравится кому-то (кто, между прочим, в рекламу не лезет) из стран иногда очень дальних. Надо знать, что такие люди совсем не свободны, именно абсолютно не свободны, до тех пор, пока не выкинут всю рекламную чушь из головы. Долги образуются не из рекламы, а из дел каждого человека. Они у всех разные и нечего брать на себя чужие страсти и пороки, своих хватает.
   - Ты против рекламы?
   - В природе есть две большие разницы: одно дело информация, она честно говорит, что не является исчерпывающей и всеобъемлющей, хотя бы потому, что мир бесконечен и постоянно меняется. Совсем другое дело реклама, которая делает человека абсолютно несвободным потому, что в категорической форме, не приводя разумных доказательств, навязывает как абсолютную необходимость что-то своё. Информация - это одна из граней Истины, которую ты постигаешь в данный момент, реклама - узкая щель, куда тебя впрессовывает кто-то другой, в подавляющем большинстве случаев - в своих эгоистических интересах.
   - Не нравится, не слушай. В чём проблема?
   - В настырности. Человек существо любопытное, красивая упаковка привлекает его даже больше, чем содержание. Подозревать в надувательстве всех и всегда не может никто. Специальные эффекты, умение заинтриговать - не лучшие приобретения цивилизации, как на мой взгляд.
   Почувствовать себя на свободе, узнать, что есть я, а что лапша на ушах, увидеть различие между информацией и рекламой в мирах, где наступил или закончился двадцатый век очень трудно. Новая жизнь дает возможность принять, противостоять и выдержать силу грядущих излучений, но она ещё совсем не видна. О ней только мечтают, живут по-новому пока очень немногие, значит, насущная потребность для планеты - изменить жизнь, чтобы выдержать и продолжать жить. Кто же разумный захочет растранжирить то время, которое есть? Поэтому здесь мы не гости, а сотрудники, и убежища от трудностей наши люди не ищут.
   - Может ли одичавших отторгнуть вся система миров?
   - Теоретически да, а практически ещё существуют миры уродств и жестокости.
   - А вдруг так случится, что выгорят только они?
   - Пока что они тяжкие язвы планеты. Прикинь, как легче защищаться: здоровому, или тяжко больному? Какие шансы? Сколько надо приложить сил, здравого смысла, чтобы жизнь перевесила разложение?
   - Какими же нужно быть, чтобы планета выжила?
   - Человек меняется как биологический организм, развиваются возможности органов чувств - например, у кого медведь на ухо наступил, а кто обладает абсолютным музыкальным слухом. Нас же не удивляет, что первые телевизоры двадцатого века показывали тени, а в двадцать первом веке создают эффект присутствия. Кто может определить предел развития уже известных органов чувств или категорически заявлять, что в развивающемся биологическом объекте под названием "человек разумный" уже развились до степени проявления все чувства, заложенные в него по проекту Творца? Кто возьмёт на себя глупость дать гарантию, что человеку некуда больше расти?
  
   На пути была запланирована остановка ещё в одном посёлке, по описанию там жили и новые люди и прежние, посёлков без новых людей вообще нет.
   Самым заинтересованным был Сергей, он хотел расспросить обычных людей о том, как им живётся рядом с их необычными детьми.
   Попали в разгар общего собрания. Не мучаясь словами, здесь пользовались старыми определениями. Староста посёлка, он же председатель сельсовета, с секретаршей пристроились за столом. Жители были и зрителями, и участниками. Они расселись кто на табуретках из дома, кто на скамейках, в сквере у школы в центре посёлка. Список рассматриваемых вопросов мелом написан на вынесенной из школы доске.
   У пунктов "постройка нового жилого дома семье Пушкаревых" и "заготовка материалов для столярной мастерской" уже стояли галочки. Обсуждался запрос швейной бригады на изготовление ткачами ткани для нового навеса в детском саду. Никто не спорил, просто воспитательница рассказала о состоянии навеса, его маловатых размерах, бригады столяров, швейников, ткачей предоставили расчёты объемов работ, материалов. На гостей не сразу обратили внимание. Люди интересовались делами посёлка, проезжие не редкость, чуть-чуть подождут. Четвёртый, последний вопрос - жалоба бабушки Немченков на соседскую скотину. "Докладывали" бабушка и парень лет двадцати пяти. Бабушка изложила претензии, парень объяснил присутствующим, что после общения с козами выяснил: соседская капуста в этом году посуше, они её посадили выше по склону у речки, у Немченков ниже, следовательно, она сочнее. В силу того, что козы на уговоры не поддались, есть смысл оградить капусту временным плетнём. Доклад сопровождался шутками и замечаниями из публики. Докладчик выдал расчёт материалов, предложил произвести указанные работы в кратчайшие сроки, поскольку родители Немченки в гостях в другом посёлке, а старшие дети в студгородке, соседям надо помочь. Возражений не последовало, бабушка была удовлетворена, старший "по переулку" тут же собрал соседей, выяснил, кто будет и, взяв с собой двух парней, пошёл за материалом.
   Председатель закрыл собрание и уже после этого подошёл к гостям.
   - Вы в какую семью хотите: обычную или новую?
   Сергей предложил в обычную. Вопреки его ожиданиям в теперешних, обычных семьях тоже жили не по-старому. Вещей и мебели немного, дом просторный, светлый, радио в столовой, в окне красивый витраж сплошного стекла с цветным рисунком, на стене генеалогическое дерево, нарисованное на плотной ткани, двор большой, чистый, хозяйственные постройки за зеленью, до соседей достаточно далеко, чтобы не слышать о чём там разговаривают. Радио работает не постоянно. В определённое время передают учебные программы, хорошую музыку и новости, развлекательных программ нет. Зачем попусту тратить время?
   С утра пораньше Арина первой собралась на экскурсию по мастерским.
   - Ты куда торопишься?
   - Здесь работают известные мастера по стеклу.
   - Ты почувствовала!?
   - Нет, вычитала в нашем "путеводителе".
   Сергей настоял на кузнице в первую очередь. Ладно. В принципе ничего чересчур особенного. Светло, просторно, по возможности чисто.
   - Откуда металл?
   Кузнец пристроился на скамеечке, пока подмастерье работал с заготовкой.
   - Это серьёзный вопрос. Первое время после Парада Комет даже кузница была большой проблемой. По сёлам тогда мастеров, умеющих работать в кустарных условиях, днём с огнём искали. Даже заводские конструктора и писатели встречались чаще. Разный металлолом был ещё долго - автомобили, трактора, арматура. Когда это подчистили начерно, могли бы быть трудности, но славяне народ в глубине души иерархический, так что Хранителей восприняли хорошо. Теперь именно они занимаются материалами: при чистке городов, коммуникаций, трубопроводов получается достаточно металла, Хранители распределяют. Новых людей всё больше, им металлов нужно совсем мало. Нашим стеклодувам нужна только трубка, остальное они руками делают. Обязательно зайдите, не пожалеете.
   Мастерская стекольщиков без выкрутасов, только большой, сплошной, без свинца витраж в окне.
   Молодой парень, который уже пришёл и работал с печью, пояснил:
   - Такие витражи делают пока только у нас.
   - А где остальные?
   Парень засмеялся:
   - Мы же не на древнем заводском конвейере. У нас каждая вещь единственная. Мастера приходят, когда есть идея. Я печью занимаюсь. Сегодня дядя Паша будет работать. Вы посмотрите на готовое.
   На открытых стеллажах стояло десятка два игравших на солнце разными цветами изделий: бутылки, вазы, подсвечники, большое блюдо с выпуклым рисунком.
   Пока любовались, пришёл дядя Паша, полюбопытствовал на гостей, предложил:
   - Вы берите, если что понравилось, у нас так - свои заказывают что надо, а гости выбирают из готового. Если надо будет, своим ещё сделаем.
   Арина не удержалась, взяла в руки маленький изящный подсвечник густо-синего цвета.
   Дядя Паша отвлёкся:
   - Мне нравится, тёмно-синее и золото.
   - Какое золото? - не понял Владимир.
   - Волосы у девушки с золотистым отсветом.
   Поставить вещь на полку Арина не смогла.
   - Возьму с собой. Подсвечник маленький, по большому счёту, перевозить вещи между мирами не запрещается.
   - На счастье, - хитро улыбнулся дядя Паша и начал священнодействовать.
   Он выдул объём, а дальше под его руками стекло ожило и будто бы само собой стало приобретать форму.
   - Прямо колдовство какое-то! - не удержался Сергей.
   - Да какое это колдовство! Просто можно серебряным кубком забивать гвозди, а можно топором вырезать деревянные кружева. Пока что в мирах топором уродуют кубки. Человек такое может! Колдовство и магия?! Есть предназначенные человеку способности, а с другой стороны есть желание "экспериментаторов" оставаться главными и единственными, ведь люди идущие путем морали, любви и долга обязательно их обгоняют, конкуренция, соревнование - не от Творца, а от дури человеческой, - проговорил дядя Паша, не отрываясь от работы.
   Вернулись в дом до обеда. Вскоре быстрые шлепки босых детских ног по крыльцу известили, что все уже дома.
   Вообще в этом мире предпочитают ходить босиком до похолодания. Зачем тратить лишний материал, если ноги здесь мусором не поранить, а босиком для здоровья полезнее? Здесь и в чиненой одежде ходят, особенно дети. Починить тоже можно красиво.
   Перед отъездом Сергей поинтересовался названием посёлка.
   - Весёлый Угол.
   - Действительно, так жить весело.
  
   От отличной дороги и доброго занятия настроение только улучшается.
   На подъезде к городку Сергей поделился:
   - Мы здесь живём только несколько недель, а у меня такое чувство, что мы едем домой.
   - Не только у тебя, - улыбнулась Арина.
   - У всех, - уточнил Владимир.
  
   Вершина лета, древний, ещё языческий праздник, когда сословие воинов принимало в свои ряды новичков. Здесь это был фестиваль по борьбе, выездке и владению различным холодным оружием.
   - А зачем им здесь оружие?
   - Воевать никто, конечно же, не собирается, но как орудие совершенствования умения владеть своим телом железяки подходят, как и нормальные орудия труда.
   Чтобы ничего не пропустить наскоро поели в столовой и устроились в первых рядах на стадионе. В отличие от иных миров, никаких украшений типа шариков, флагов, плакатов, групп поддержки не было, только купол над стадионом был подсвечен всеми цветами радуги, зрители были одеты ярче, чем в другие дни, да кони красовались с ленточками в гривах и хвостах.
   Зато было что посмотреть!
   Кроме трёх породистых красавцев-производителей на стадионе одновременно блистало ещё десятка два лошадей, стоивших того, чтобы ими любоваться. Местный конезавод один из старших, порода успела сформироваться, славилась не только внешностью, но и сообразительностью, пригодностью к обычному труду и выездке.
   Здесь Сергей увидел, кого лучшие кони допускают к себе: Хранитель, руководящий округом, его помощники. Этих людей красавцы слушались беспрекословно.
   Семен удивился:
   - А как же управляют лошадьми, ведь никакой сбруи, ни седел, ни уздечек?
   Подростки из переднего ряда удивленно оглянулись, но увидев униформу, охотно ответили:
   - Кони понимают мысленные приказы, это высший класс выездки, когда всадник и конь стараются сделать одно движение. Вы из командированных, а из какого мира? Мы в школе проходим историю и географию системы миров "планета Земля'.
   Второй, постарше, остановил товарища:
   - Не мешай смотреть, поговорить можно и потом.
   Вторая часть выступлений - художественная гимнастика, третья - борьба и фехтование.
   Поединки проходили без привычных ринга и судей. Был один рефери на поединок, наставники и друзья участников.
   Сергей удивился:
   - А что, команд нет?
   Тот же парнишка объяснил:
   - Нету, всё по жребию: и в одиночных, и в групповых выступлениях. Команды это когда кто-то кого-то хочет победить, а у нас ведь фестиваль, значит, главное - почувствовать радость движения, радость от ощущения ловкости и силы. Наш школьный наставник говорит, что боевые искусства являются тренировкой собранности, сосредоточения, расширением возможностей по управлению собственным телом. Мы в школе проходили, что в других мирах принято определять победителей, чествовать их, называть чемпионами. У нас лучше, правда?
   - Правда, - согласился Владимир. За свои жизни он навоевался и намахался оружием, но просто радоваться красоте поединка ему не приходилось, слишком однозначной и жестокой была цена победы.
   Арина помалкивали, что ей не очень свойственно, а под конец сказала, что её здесь кое-что заинтересовало и надо будет подойти к наставникам, перенять, время ещё есть. В работе всё пригодится, "умения не торба, на плечах не нести". Мужчины, помня о том, куда она готовится, подначивать не стали.
   В четвертой части выступлений участвовали все желающие: музыка, пение, хороводы растеклись по городку и ближним окрестностям.
  
   Компания и себе решила попраздновать на свежем воздухе. Пока остальные ездили, Семён разведал с помощью своих соучеников хорошее место. Подальше в степь на краю рощицы школьники устроили места для костров. Семен смотался за продуктами и повёл всех туда. Для хозяев и гостей фестиваля такие праздники не новость. Для командированных непривычно - воспринимать хорошие впечатления и настроение тоже, оказывается, надо уметь. Обычно сотрудники фирмы работают в совсем не радостных местах, поэтому, насмотревшись на праздник, большинство из них ушли в степь, за рощу на кострища. Радость жизни не обернутую в фантики железячных суррогатов в таком количестве нужно принять не расплескав.
   На кострищах были и девушки-русалки и только прибывшие ребята. Поленья для костра захватил Семён, веток набрали по дороге в роще. На дальнем конце среди редких деревьев уже светились огни. Лишних разговоров не хотелось, поэтому ушли подальше, на самое дальнее кострище, впереди степь и вечер.
   Пока не зашумел костёр, особенно разговаривать не хотелось. Праздник не был суетливым, наоборот, радость рождала торжественность. Сидели возле огня, переговаривались легонько о картошке и чае. Солнце тихо опустилось за горизонт.
   Наверное, темнота и живой огонь специально созданы Творцом для разговоров.
   Семен торопливо и бестолково, по-мальчишески стал рассказывать о том, что понравилось. Все видели то же самое, но ведь вспоминать хорошее хорошо. Сергей признался, что ничего подобного никогда раньше себе не представлял.
   - Все-таки у моих современников убогое представление о счастье. Ну обеспеченность, ну вещи, одежда, дом, машина, развлечения, счета в банке, власть - дальше этого не идёт ни литература, ни кино, ни политика. А здесь всё совсем иное. Живут на природе, со зверьём общаются, с растениями, сообща строят своё общее будущее, приводят в порядок свой мир. Тем, кто ещё остается таким как мы, нужны техника, радио, ветряки, солнечные батареи, производства. А новые люди тебе сто процентной химической чистоты серебряную пластину на старой свалке по атомам за полчаса соберут. Заметь: не на себя повесят, а в какой-то аппарат для концентрации энергии пристроят, будут с помощью этого аппарата уплотнять и делать монолитным камень ракушечник, на который мы здесь дома разбирали и в старые катакомбы сносили для восстановления грунтов. Лель сказал, что почистил от драгоценных металлов только восемь процентов самой большой городской свалки.
   Вода в котелке закипела. Сергей снял его с огня, Арина бросила туда пахучих трав, прикрыла крышкой, расставила глиняные кружки.
   - А ты посмотри на это дело ещё с одной стороны. Они здесь строят нецивилизованный мир. Что это значит для системы миров "планета Земля"? Это значит, что буйство цивилизации смягчится и в других местах.
   - А осознанная с раннего детства абсолютная необходимость высокой порядочности влияет на всю систему. Такие мысли имеют высокую мощность и сами проникают сквозь границы миров, - добавила Арина.
   Сергей согласился:
   - Да, им даже медитировать не нужно. Здесь детям в школах преподают умение мыслить - в школьном расписании прочитал. Я в городке на аппарате у психологов видел, какой энергии бывают коллективные мысли. Я как будто вспышку света почувствовал.
   - Вспышку света он почувствовал! Умный мужик старшина психологов. Он тебя не агитировал, а дал почувствовать и через время ты сам к ним придешь, заинтересованный, почувствовавший и осознавший! - хмыкнула Арина.
   - По себе знаешь?
   - Сейчас дошло.
   - Обидно?
   - Нет. Каждому свое и в положенное время. Я не жадная.
   - А вредного характера.
   Хотя Владимир в этой жизни и здесь по возрасту младший, вредность в его характере тоже имеется.
   - Деточки, не ссорьтесь и не спорьте. Вы заметили, здесь практически не спорят? Обсуждают, взвешивают, просчитывают, думают много, а треплются минимум, в отличие от нас.
   Семен прожевал картошку со свежим огурчиком и возразил.
   - Не скажи. По-твоему они унылые зануды? Вон в этом городке на бывшем аэродроме в день, когда меняют воду в бассейнах и фонтан работает на полную мощность, в том фонтане успевают повизжать, побрызгаться и пошуметь все ученики школы. Это вроде местного лихачества - найти время среди дня, чтобы поплескаться.
   - А ещё они любят петь хором и в одиночку, играть на музыкальных инструментах собственного изготовления, танцевать, заниматься спортом, улыбаться и хорошо работать. Я не про то. Агрессивности нет, нет дурного желания настоять на своём.
   - Тут ты прав. Даже завидно и себе так жить хочется, - задумчиво произнёс Сергей.
   Арина допила кружку, налила ещё из котелка, взяла следующую картошину, усмехнулась.
   - Я тут к Семену в оранжерею заходила. Вот кто в своей стихии. Недели прошли, а на его участке всё вымахало в рост и норовит зацвести.
   - Ага, а самое цветущее - Сенечкина физиономия, - обронил Владимир.
   Семен не отреагировал на замечание.
   - Здесь даже лучше, чем у Галадриэли. Там был закат старой эпохи, а здесь рассвет новой.
   Арина опечалилась, в глазах отразилось пламя затухающего костра.
   - Ты таки романтик. Тот мир глушили мысли порожденные нашей железячной цивилизацией. С этими твоими талантами на теперешнем месте работы и в колдовстве обвинить могут.
   Семен вздохнул, не выпуская картошку и кружку из рук.
   - Да нет, там так не получится. Очень уж место загрязненное. Слишком много желающих поэкспериментировать на чужой шкуре, - вздохнул ещё раз и сунул картошку в рот.
   - Все равно планеты "Железяка" у них уже действительно не получится. Чем чаще здесь будут восторгаться живой жизнью, тем меньше будут восторгаться цивилизацией в других местах.
   Арина улыбнулась.
   Сергей задумался.
   - Не уверен в прямой зависимости.
   - Конечно, живущие в пространстве мысли рождают в голове человека не такие же, а окрашенные его личностью, житейским опытом, но подобную, абсолютной идентичности нет и быть не может. Сохраняется суть - радость настоящей жизни.
   - Умные вы очень, - буркнул Сергей. - Это что же, где-то нашей цивилизации совсем не будет? Типа в отставших частях системы?
   - Хорошо бы, а то от неё слишком много мусора. Вспомни хотя бы пол, на котором мы лежали в городе, когда Володя заезжал. Тем роскошным каменным узором украшать храмы, театры или галереи, а какой-то крутой моральный урод лет триста назад запихнул его себе в ванную комнату.
   Владимир поставил на землю пустую кружку.
   - Жаль. Такую большую плиту просто так не отодрать.
   Тут уже Сергей довольно улыбнулся.
   - Мы не отдирали, а сказали Старшей, она придумала, что сделать. Любава преобразовала строительный клей в воду. Я слышал, начальник городка способен и вовсе вернуть камень на его место в каменоломни, где добывали, ведь в пространстве существуют информационные поля, а значит и память, что где лежало. Плиту отделили, молодёжь, когда сюда ехали, несла её в воздухе над собой из озорства. В городке плиту расслоили на тонкие пластины и украсят ими оранжерею.
   Семен добавил:
   - Первые плиты уже установили, выглядят, между прочим, замечательно. Каменные пластины полупрозрачные, так что кажется, будто каменный узор сам излучает свет.
   Костер догорел, луна уже поднялась и освещала пустевшую рощу.
   Посидели ещё в тишине. Семен принёс из ручья воды и залил оставшиеся угли. Они зашипели и погасли. На каменную чашу для костра и брёвна для сидения вокруг неё осталась светить только луна.
  
   Несколько дней проходили в городке инструктаж и обучение по следующим пунктам программы. С утра дома, днём на занятиях по своим инструкторам, вечером собирались на ужин.
   - Сенечка, ты у нас главный специалист по перемещениям, возьми в столовой завтрак.
   - А ты сама не умеешь? Очередь чья?
   - Меняемся, я мою посуду.
   - Ладно, идёт.
   Семен дематериализовался в блоке и материализовался в столовой - этот аттракцион в его исполнении нравится девочкам, которые там работают. Вернулся в общежитие с бидоном и торбой.
   - Мне сказали, что это наш, но наш был без рисунка и прозрачный.
   - Это наш, - сказала через плечо Арина. - Кто-то из учеников по местной традиции улучшил и украсил вещь, которая попала ему в руки. На неделе пока нас не было в городке, бидоном воспользовался кто-то другой. С этим узором цвета морской волны и золотой солнечной рябью он мне больше нравится. Между прочим, ручку тоже подправили, так действительно удобнее.
  
   Как-то вечером за домашним ужином Сергей рассказал, что у него есть вопрос.
   - У нас дома сейчас много говорят о поддержании равновесия. Политики - о равновесии политических сил государств, экологи об экологическом равновесии, военные - о военном, даже писатели фантазюшники о том же - равновесии сил света и тьмы. У меня сердце не лежит им верить.
   - А ты верь своему сердцу, - Арина не улыбалась, - если на чашках весов лежит равный груз - то это равновесие, груз менять не надо. Суть дела в том, что равновесия на планете нет. Оно более, чем нарушено в сторону разрушения и разложения. Особенно это проявляется в мирах, где цивилизация расцвела по максимуму, где наступил двадцатый, двадцать первый век. Там это бросается в глаза всем разумным, людям. Поддерживать это состояние, называя его равновесием, могут только выродки рода человеческого и те, кому абсолютно всё равно какие у них деньги: честные, грязные или кровавые. Сами по себе купюры, конечно, не очень сильно пахнут, запах есть у дел.
   - Что-то у нас разговоры очень серьезные пошли, - осторожно вставил Семён.
   - Время смерчей. Планету слегка разворачивают. Она ещё тогда не улежалась. Кометы придали свой импульс оси вращения планеты, гасить его очень сложный процесс. Всё не удержать под контролем. Сбросы энергии, избыточная разбалансировка, другое всякое разное переводят в смерчи, а то и тайфуны. Сейчас городок готовится переводить стихию в полезное русло.
   Слова Арины очень скоро подтвердил мальчишка-посыльный. Он заглянул в блок с листом бумаги, на котором был план расположения людей при переводе энергии смерча в другой вид.
   - На что пойдёт смерч в этот раз? - спросила Арина, которая в прошлую командировку этим уже занималась.
   - Камень в катакомбах уплотнять до монолита. Я не знаю, чему вы конкретно учитесь, но в старые разработки уже вернули много камня. Одного смерча на всё не хватит. Нужно будет ещё.
   - Кто ещё будет? - поинтересовался Семён.
   - Весь городок, - парень ответил очень серьёзно: - в нашем мире рождаются те, кто осознаёт свою ответственность за прошлое, настоящее и будущее. Наше прошлое и настоящее - наших рук дело, значит, порядок наводят все. Хранители руководят. Они могли бы и это, но людям нужно отдать долги, научиться. Мы были среди тех, кто породил катастрофу, нам и справляться с её последствиями. Ну, я побежал, - добавил паренёк уже не по-взрослому, а совсем по-детски.
   Ближе к рассвету стали собираться далеко в поле за городом. Ещё на плане Сергей увидел, что-то похожее на параболическую антенну. Здесь эту антенну составляли люди. В фокусе встал Хранитель. Что делать новичкам объяснили ещё по дороге.
   Когда в рассветной мгле обозначился силуэт кривой трубы смерча, прошла команда, люди собрались, сосредоточились, повторяя одну мысль, представляя одну картину. Воронка смерча оторвалась от земли, начала сжиматься, превратилась в гигантскую, чёрную юлу, замерла на месте, а затем послушно поплыла от одной человеческой группы к другой, туда, где энергию используют по делу.
   Возвращались уже по свету. Сегодня учебные занятия начнутся после обеда, все отдыхают.
   Как обычно, по дороге разговорились. Сергей неплохой организатор, предприниматель, психология рядового жителя иных миров ему знакома хорошо, но здесь многое по-другому.
   - Я смотрю, как управляется городок. Демократии здесь нет, выборов тоже, а люди добровольно подчиняются руководителям. В городке, да что там в городке, в посёлках, где мы были, мощные хозяева, порядок, чистота, красота и так далее, залюбуешься. Где они таких руководителей понабирали?
   - Выдвинули из своих рядов, - съехидничала Арина, - а кроме шуток какие мы - таких руководителей и выбираем. В свое время местным жителям, чтобы выжить, пришлось очень сильно измениться. Нет, это вполне люди. Просто они не только человеки разумные, мудрые, но много трудящиеся. Господь, чье терпение лопнуло по поводу местной цивилизации, провел мероприятия по вразумлению и научению, чистку. Из разных выродков рода человеческого здесь только одичавшие.
   С учетом вышесказанного, как только в мире процент людей честных, порядочных, тружеников умеющих ценить жизнь во всех её проявлениях достиг определенного уровня, так сразу дела стали налаживаться. Государств, в прежнем виде, нет. Придурков, горящих желанием воевать, в этих местах коллективными усилиями повывели, никому не нужна полиция: здесь читают мысли, однако управленцы здесь лучшие в системе материальных миров. Так что, Сергей, твои таланты по развешиванию лапши на уши лохов тут не пригодятся, потому что лохи здесь не водятся. Чем мудрее народные массы, тем качественнее у них руководители. У хорошего народа не бывает плохих вождей (на фиг хорошему народу выродки во власти, не допустят). А вот если народ не сапиенсы, а дураки дураками, халявщики и крадут все, что, по их мнению, плохо лежит, - ни под каким видом не выберут толковых руководителей, а обязательно какой-нибудь гембель на свою голову, ну разве что толковый руководитель прорвется в диктаторы.
   У Владимира по этой проблеме тоже достаточно большой опыт - как-никак три тысячи лет в руководстве при разных правителях.
   - При демократии крайне высокий процент негодяев гарантирован. Это закон природы. Основополагающий. Подобное притягивает подобное. Понравиться толпе гораздо легче, чем быть вождём народа.
   Никакая система власти, законы, партии ничему не помогут, если люди в своей массе не хотят менять лично себя, любимых, в лучшую сторону - ещё один основополагающий закон природы. Кроме общефилософской стороны дела, есть и практическая: если здесь человек хочет руководить другими людьми, он долго и много учится, стажируется у опытных, признанных организаторов, проходит "тесты" по состоянию ауры, вроде тех, что прошли мы, ему привселюдно, хотя и доброжелательно, говорят всё, что о нём думают. Не характеристики пишут в тишине кабинетов, а именно говорят вслух, обсуждают решения, то есть идёт очень сильная "обратная связь". Если не научился, не прошел экзамен на людях, то до следующего курса обучения подождёт лет пятнадцать - живут здесь долго.
   - Есть у меня подозрение, что в этих местах я экзамены пока не сдам, - невесело улыбнулся Сергей.
   Арина поделилась своим:
   - Я тут на эту тему в библиотеке обнаружила потрясающий набор литературы по так называемому менеджменту, психологии. Есть методики расчетов объемов работ, расхода материалов, сроков, трудозатрат по всем мыслимым видам работ. Руководителей - старост, младших Смотрителей здесь учат намного лучше, чем в лучших университетах двадцать первого века во всех мирах, где меня носило.
   - Сколько же у тебя высших образований? - поинтересовался Семён.
   - Честно говоря, не считала. Я не только училась, но и учился. Первое моё высшее образование при Храме Всех Наук в Атлантиде мне на пользу не пошло. Пришлось за пределами всех учебных заведений не одну жизнь в рабах осознавать главное - "не навреди". На Перекрёстках бумаги не выдают. Дипломы за последнюю тысячу лет у меня были Миланского, Московского университета, из Сорбонны, Гейдельберга, Принстона, Массачусетса. Другое дело, что диплом и жизнь - две большие разницы. Жизнь и учит, и требует, и проверяет. Вон, Владимир без дипломов три тысячи лет в руководстве и по военному делу, и вообще остаётся по экстремальным ситуациям. В аудиториях этому не научишься, нужна практика.
  
   Семён по сути своей садовник и земледелец. Его программа сплошь про это, но на полигон учиться слушать землю поедет он, а Арина останется в городке. Никакой дискриминации, она это уже умеет. Теперь её дело - собрать в единое целое свои "слышания" и "чувствования" чтобы видеть картину в целом. Среди остальных объяснений инструктор сказал, что она подошла к новому уровню восприятия - уметь переходить от ощущения себя конкретным, ограниченным телом, точкой к расширению себя на весь мир. Свободно переходить от корпускулярного к волновому состоянию сознания. Сеня будет учиться на лозоходца - различать в его любимой земле инородные предметы - воды, руды, трубопроводы, заодно дефекты конструкций. У Сергея скорее уклон в геологоразведку, составление карт подземных многоуровневых коммуникаций, определение мест, требующих расчистки. Владимиру это тоже нужно, его теперешняя специализация (мягкое непрямое предупреждение техногенных катастроф) включает в себя не только внушение, но и определение слабых мест, и организацию мелких поломок. Если бы в одном из миров вовремя сгорели блоки питания или кое-какие трансформаторы, то за время ремонта изменилась бы геомагнитная обстановка и аварии на Чернобылльской АЭС просто не было бы. Хорошо ещё, что там пожарные ценой своей жизни смогли предотвратить взрыв. Радиоактивное заражение не зачищается, оно будет длиться, пока радиоактивные элементы не распадутся. В фирме не швыряются человеческими жизнями, ни сотрудников, ни других людей. Во всех смыслах, безусловно, дешевле предупреждать техногенные катастрофы. Хранители их предчувствуют, но для определения и ломания выключателя, который должен отказать с минимумом вреда в максимально полезный момент, формируется оперативная группа, в которую входит Володя.
  
   Компания из трёх мужчин ехала на полигон, по работе с искусственными объектами в почве, по отличной дороге аккуратно и плотно выложенной одинаковыми шестиугольными плитами. Семен специально пошёл пешком, чтобы почувствовать насколько кладка ровная. Владимир сказал тихо:
   - Сеня, садись на лошадь, эту дорогу не нам инспектировать. Междугородние трассы дело Хранителей. Им почти столько же лет, сколько этому новому миру. Щели в кладке смогут появиться через несколько столетий. Жители, конечно, тоже принимали участие, но плавить асфальт, щебень и гравий, превращая их в многослойное, сложное инженерное покрытие могут немногие. Эти дороги уже бывших автомобильных трасс, на месте которых они легли, только разъехаться встречным, но качество покрытия намного лучше. Трассу не ремонтировали со времени преобразования и ещё столько же не будут.
   Семен полюбопытствовал:
   - А зачем им вообще такие хорошие дороги?
   - Я думаю, чтобы реже тратить на них время и силы. Мне хорошие дороги всегда по душе. Какой нормальный человек откажется от хорошего? - высказался Сергей.
   Владимир поехидничал:
   - А вдруг они все научатся левитировать?
   Сергей покосился на бывшего воспитанника. Владимир не улыбался.
   - Пусть себе летают. Мне до этого далеко. Я пока пешком или на каком-нибудь транспорте.
   Громкий смех на троих - тоже хорошая штука.
  
   Ехали быстро, но всё равно пришлось останавливаться в гостевых домах. Теперь уже Семён жадно расспрашивал хозяев об этом мире. Раз зашёл разговор о том, что осталось от прошлого. Хозяин рассказал:
   - В этих местах обитают "лесные люди". Бояться их незачем, на людей они не нападают, еда в лесу есть. Они сами пугаются, когда с ними заговариваешь. Живут они кланами до десятка человек, иногда больше, ночуют в старых медвежьих берлогах. Раньше их было больше, но ось сдвигают, климат возвращается к норме, зимой примораживает, так они постепенно откочевывают южнее, к Средиземному морю.
   - А что это за живность такая, обезьяны? - полюбопытствовал Семён.
   - Нет. Одичавшие люди. После Парада Комет множество людей из городов погибло, ведь цивилизация разрушилась. В сельской местности приспосабливались по-разному. Многие собирались общинами, вели совместно хозяйство, учили детей, за пару десятилетий обустроили общество, чтобы существовать по-человечески, а были такие, кто выживал собирательством. Многие поля и сады одичали, но и тогда, и теперь дают им пищу. Вы можете их увидеть - невысокие, практически без одежды, шерсти, конечно же, нет, но в основном просто сильно волосатые. У нас это племя вымирает, но в других мирах они могут рождаться.
   - Чтобы стать бомжами, - хмуро сказал Сергей.
   - Или теми, кто никак не может привыкнуть к необходимости работать и живет за чужой счет милостыней или грабежом на дорогах, или обиранием подданных, - добавил Владимир.
   - Мы их здесь видели, когда в прошлый раз ездили.
   - Я понимаю, что на вас не только отдельная семья одичавших не нападёт, но и большая стая, которая собирается из нескольких кланов для охоты, но медведи или кабаны, за которыми они охотятся, могут к вам пристроиться ради безопасности. Есть трудный и сложный вопрос: правильно ли мы делаем защищая зверей от одичавших? С одной стороны мы не даем этим стаям убивать зверей больше, чем нужно для пропитания, не даем охотиться ради охоты, с другой - звери привыкают и совсем уж спокойно относятся к людям. В поселках ещё не все умеют с лесным зверьём общаться. Был тут недавно у нас курьёз, когда молодая медвежья семья попыталась на жительство устроиться практически в центре поселка, в сквере у школы. Пришлось их долго уговаривать, что это место занято, в лесу жить тоже правильно. Медведица поняла раньше, что лесная мелочь вроде белок делится территорией с такой же мелочью - собаками, кошками, а крупным животным следует делиться территорией с человеком. Она повлияла на медведя, ну а медвежатам соседство со школой быстро надоело - шумно.
   - А как вы узнаёте, если одичавшие охотятся не для пропитания? - поинтересовался Семён.
   - Ну, вы, может, не знаете ещё, что старостой у нас можно стать, если имеешь хотя бы зачатки ясновидения - сильно развитую интуицию, чувство предвидения. Звери у нас за последние столетия пошли более умные и тикают в поселки к людям, тогда приходится разгонять стаи выродков.
   - Вы тут нескучно живёте, - отреагировал Сергей.
   - Там, где обитают одичавшие, никому не скучно. Если живое существо обладает интеллектом повыше животного, а моральные устои отсутствуют, то заботы обязательно будут. Хорошо ещё, что в нашем мире их становится меньше. Вам, наверное, лучше знать, где они рождаются.
   - Да уж, есть миры, где такие инстинкты в почёте. Сень, тебе лучше знать, у Арагорна их одно время было более, чем достаточно.
   - Знаю я, может быть, лучше, а вот вспоминать к ночи не хочется. Нам в тогдашнем Мордоре досталось не мало.
   - А теперь куда их заносит? - поинтересовался хозяин.
   Семен вдруг поежился и похолодевшим голосом произнёс:
   - Давайте не будем. У меня на месте работы этого добра хватает.
   Девчонка, всё время сидевшая на коленях у хозяина, быстро заявила:
   - Правильно, расскажи лучше, о чём ты с розами разговариваешь, - и деловито перебралась к Семену на колени.
  
   Планировали добраться до полигона засветло, но целый день шёл дождь, ехали медленнее, решили заночевать в гостевом доме, чтобы ещё до полудня прибыть на место. Наутро туман стоял как молоко. Видно было только метров десять дороги и кусты по бокам. Ехали, как плыли, в неведомое. Только часа через два в небе обозначилось солнце и начало проявлять окрестности. Удлинилась дорога, показались деревья в отдалении, а где-то впереди начали прорисовываться какие-то необычные для этого мира и, тем не менее, знакомые очертания. Из тумана проглянули силуэты высоких корпусов, тонкие, высокие трубы, нечто в виде огромных усеченных конусов. По мере приближения всё это становилось выше и темнее. Ни одного огонька, никаких звуков. Новички ощутили пустоту и запустение.
   - Что это? - спросил вслух Семён
   - Бывшая атомная электростанция, - ответил Владимир, который это всё уже видел, - всё-таки АЭС проектировали и строили основательнее других объектов. Вблизи видно, что они уже начали осыпаться, а на таком расстоянии, да ещё в туман, всё это выглядит неприятно целым. Возможно, в том, что здания ещё стоят, есть доля участия Хранителей. Они сразу после землетрясений по всему этому миру занимались зачисткой самых опасных объектов - атомное топливо преобразовывали и аннигилировали, используя энергию на восстановление озонового слоя атмосферы, почти полностью исчезнувшего в катастрофе. За месяц зачистили все АЭС, химические заводы, склады разнообразной отравы, восстановили озоновый слой. Тогда тут работали практически все Хранители системы миров.
   Семен задумался.
   - Конечно, я работал не здесь, но это было действительно жутко - миры без Хранителей. Как специально, изо всех дыр полезла всякая гадость, эпидемии чумы и холеры прошлись по средневековым мирам, серии крушений и катастроф встряхнули цивилизованные. На благо эта катастрофа пошла разве что в доисторическом слое: там, наконец, окончательно вымерли монстры рода динозавров и совсем уж уродливых хищников.
   Владимир продолжил:
   - Чтобы ни говорили о религиях, но в более религиозных и терпимых странах Хранителям, во всяком случае, не мешали. Зато в цивилизованных Европе и Северной Америке им приходилось буквально прорываться к этим самым опасным для жизни объектам. Люди в существование Творца не верили, а колдовством занимались, нелепо, но были те, кто цеплялся за иллюзию власти. И безумие человеческое, и хорошие дороги, кстати, тоже сыграли свою роль, так что в Европе и Северной Америке населения теперь в сотни раз меньше, чем до Парада Комет.
   - Нам сюда?
   - Нет, мы сейчас на станцию не поедем, сначала в учебный городок.
   АЭС осталась в стороне, а вскоре впереди засветились ставшие уже обычными легкие белые купола городка.
  
   Междугородная трасса в городок не заходит, наоборот, дорога, выложенная разноцветным рукотворным камнем, ответвляется в сторону. По правилам дорожного движения стоит указатель: "Учебный городок "Светлый путь"". Сергей вспомнил дорожные указатели своей родины, светившиеся в темноте в свете фар.
   - Похоже, эта краска светится.
   - И отражает, и светится в темноте, и цвет меняет в зависимости от температуры - студенческая курсовая работа. Городок молодёжный, большинство - обычные люди, с такими же, как во всех мирах и временах замашками и традициями, студенческий кампус с общежитиями и аудиториями.
   Чуть ниже указателя, явно из озорства, на другой доске, краской другого цвета, красивым шрифтом: "Проход и проезд свободный, летать аккуратно".
   Поехали.
   Дорога нырнула в аллею огромных платанов. По сторонам от деревьев ухоженные полосы газонов, ещё дальше похожие на каменные, одно-двух этажные дома, окон десять-пятнадцать на этаже, сады, спортплощадки, цветники. Семён обратил внимание, что этот городок не похож на посёлки. Он же обратил внимание, что стены стоящих вдоль дороги домов одинаково белые. Их расцвечивали окна, ставни и двери по правую руку голубые, по левую зелёные. Походники выехали на площадь с толстенным газоном. На краю площади - единственное действительно высокое здание метров тридцати высотой, похожее на колокольню.
   Владимир предложил со смотровой площадки оглядеть окрестности. Когда поднялись наверх, отсчитывая полдень откуда-то сверху, раздались удары курантов. На площадке они оказались не одни.
   С колокольни и жилье, и окрестности видны как на ладони. Этот учебный городок намного больше, чем на школьном аэродроме. Центральную часть занимают жилые корпуса. Дороги, разбегающиеся от центральной площади, делят территорию на сектора. Не мудрствуя лукаво сектора различают по цвету: фиолетовый, синий, голубой, зелёный, жёлтый, оранжевый, красный, белый. От реки в город тянутся высокие, длинные, красивые арочные дорожки.
   - Что это? - спросил Сергей.
   - Водопровод, как в Древнем Риме? - предположил Семён и оказался прав.
   - Да, это виадуки водопровода, - подтвердила стоявшая невдалеке девушка: - зачем закапывать его в землю? Выглядит красиво. Наш студгородок большой, к тому же вода, пусть и немного, нужна производствам.
   С северной стороны, под крышами из крупной драконьей чешуи солнечных батарей, расположены несколько красивых зданий, которые похожи на спортзалы с огромными, в разноцветных стёклах, окнами. С противоположной стороны городок окаймляют уже знакомые белые купола учебных корпусов. Семён обратил внимание, что на улицах много людей и все молодёжь. Девушки, рисовавшие виды на реку, дальний лес и поля, пояснили:
   - Сегодняшнюю субботу и завтра мы отмечаем окончание ремонта биологического корпуса. Городок студенческий. С шестнадцати до двадцати трёх у нас возраст обязательного высшего образования. Вся молодёжь учится и работает в таких вот учебно-промышленных городках.
   - И обычные люди, и новые? - полюбопытствовал Семён.
   - Обычные все, новым такое образование не обязательно, многие их них уже знают больше, чем наши выпускники, но пожить в таком городке, поработать на производствах, посмотреть своими глазами, пообщаться, найти новых знакомых приезжают практически все.
   Одеты девушки-собеседницы по-разному: в греческом стиле, китайском, украинском. Одна из них смотрела чуть в сторону несколько секунд и добавила:
   - Одеваемся мы так разнообразно, чтобы найти свой стиль, почувствовать привычки других народов, - и стрельнула глазами на Семёна, это был его вопрос.
   Снизу девушек позвали.
   Мужчины остались одни и ещё какое-то время разглядывали этот разноцветный, учебный, промышленный и молодёжный городок.
   Здание администрации стоит с другого края площади. В большом помещении несколько столов, занят только один, остальные пока пустые. Во время приёма и разъезда студентов за ними тоже работают дежурные, а так - только один, он записал прибывших в журнал, выдал "путеводители", помолчал чуть отвернувшись:
   - Вам в фиолетовый сектор, корпус восемнадцать, там у нас живут командированные из фирмы.
  Лошадей оставите в конюшне в том же секторе, за ними присмотрят. Сегодня и завтра выходные и студенческое шумство. Осматривайтесь, рекомендую посмотреть на производства, они у нас непрерывные, люди там всегда есть, покажут, расскажут.
   Парень смотрел на Сергея и Семёна.
   - Почему вы говорите только с нами, а с ним, нет? - Семён кивнул на Владимира.
   - Пока вы шли от колокольни мы уже пообщались.
   Оказалось, нужно постараться, чтобы заблудиться в этом городке. Мало того, что "местные жители" расстарались с указателями, так они ещё и с удовольствием указывали дорогу к конюшне и нарядному дому, расписанному по стенам разноцветными украинскими петухами. Как понял Сергей, жилье и на школьном аэродроме, и в посёлках, и здесь без шика, простое, удобное и практичное, в домах уютно, чисто, просторно. Ни дворцов, ни замков, ни особняков в сто комнат на одного человека тут не осталось. По-настоящему большие тут только общественные здания, на которые не жалеют ни фантазии, ни сил.
   Решили сразу посмотреть, по поводу чего будет студенческое празднование. Улиц в городе нет, сектора эти скорее микрорайоны со столовой, залами для занятий, библиотеками. Дорожки из рукотворного камня уложены по кратчайшим расстояниям. Там, где в других мирах ходили бы по газонам, здесь ходят по дорожкам, а трава буйно разрастается на свободе.
   В чём состоял ремонт биологического корпуса, стало ясно уже на подходе. Белые стены здания покрыты совсем свежим цветным узором из рукотворного камня. В буйстве украинского барокко легко угадываются подсолнухи, пшеница, мальвы, виноград и вообще всё, что здесь растёт. В вестибюле в больших окнах сплошные, без свинца витражи из Весёлого Угла с рисунком подобным каменному. Мастера, похоже, договаривались. Оранжерею просто расширили в два раза.
   После обеда на центральной площади начался студенческий капустник и концерт. Собиралась туда молодёжь в самых разнообразных нарядах. На месте узнали - всё это были костюмы. Прямо на газоне устроился оркестр, для танцев и сценок устроены специальные площадки. Песни, музыка, стихи, танцы, зарисовки из жизни преподавателей и студентов - капустник высокого уровня.
   Приезжие смогли оторваться от молодёжного шумства в силу своего житейского опыта и того, что на чужую жизнь можно смотреть со стороны. Сергею и Семёну хотелось увидеть местную промышленность.
   Огромных заводских корпусов они не ждали, но всё-таки! Промышленность, как они уже насмотрелись во многих местах, не обходится без грохота, рядов станков или многоруких автоматов, множества людей и чувства усталости и отчужденности в атмосфере. Они уже опознали радиостанцию, выпускающую учебные программы для школ. Радиовышка виднеется подальше в поле, в нескольких километрах от городка, она выше труб АЭС, не уродует вид, а скорее украшает пейзаж светлой ажурной конструкцией и стройным силуэтом. Сергей высматривал заводские корпуса и не видел. Спросил случайного встречного:
   - Парень, заводские цеха у вас где?
   Тот сообразил не сразу, оглянулся и указал на здания под крышами из солнечных батарей, которые старшие товарищи проигнорировали.
   - Там.
   Сергей смутился.
   - Вы из командированных? Не думайте, просто заходите.
   Зашли. Увидели. Решили расспросить кого-либо из присутствующих, настолько не похоже это чистое, просторное и тихое помещение с царящей доброй атмосферой на привычные для них цеха. Несколько человек сидели у пультов, проходили вдоль практически бесшумного оборудования. Рыжий кучерявый парнишка возле ближнего пульта оглянулся на них, улыбнулся, подошёл.
   - Вы у нас первый раз? Это цеха производства по разделению металлов. Солнечные батареи, радиопередающую и принимающую аппаратуру делают в других корпусах. Показать?
   Владимир предложил походить, посмотреть. На внешний взгляд не много и поймёшь, лучше ещё и послушать. Компания пошла по помещению. Добровольный экскурсовод говорил сам, не спрашивая.
   Работают тут студенты. Система такая: курсы обучения перемежаются несколькими месяцами работы на предприятиях. После окончания учёбы большинство возвращается домой, только некоторые учатся дальше в большом научном центре, севернее, там же остаются работать в лабораториях.
   Есть другие промышленно-студенческие городки. Книги, например, делают южнее, там, где был когда-то большой торговый, а рядом военный порт, там же занимаются лабораторным оборудованием для школ. Тамошняя радиостанция специализируется на музыкальных передачах, у них под боком хороший оркестр.
   Городки есть рядом практически со всеми бывшими большими городами. Разборка развалин, оживление земли - дело учащейся молодёжи. Жители посёлков справились с наведением порядка в окрестностях лет сто - сто пятьдесят назад. Города старше и больше.
   Сергей тихонько улыбался себе под нос и покачивал головой.
   Семен на выходе не удержался и спросил:
   - Ты чего улыбаешься?
   - Давно не чувствовал себя школьником на экскурсии.
   Командированным интересно всё, следующие дни они всё свободное время проводили в цехах. Высокие технологии завораживают.
  
  
   Через недельку, когда Сенечка заявил, что переполнился знаниями и впечатлениями так, что они уже больше не влезают, пришло время перебраться на полигон.
   Из учебного городка, заросшего зеленью выше крыш, АЭС не видна, впечатление такое, что про неё и не помнит никто, однако дорога, туда ведущая, прямая и наезженная.
   Хозяйкой общежития, больше похожего на большой семейный дом, оказалась моложавая женщина лет не более сорока. Она к ним присматривалась и, когда компания устроилась пообедать, задала вопрос.
   - Вы из разных мест и специализация у вас разная?
   - Да.
   - Поправьте меня, если я ошибаюсь. Самый молодой - самый большой начальник, военный и долго работал в Средневековье. Средний из вас большой любитель земли, а в цивилизации ни жить, ни работать не любит. Старший вообще-то человек простой, однако тоже военный разных родов войск, но всё-таки больше своими руками воюет и по ремёслам мастер. Правильно?
   - Правильно. Вы здесь Смотрительница?
   - Нет, - женщина смеётся, - я комендант общежития и повариха, - постояльцы разные и как-то так по виду, манере себя вести чувствуется занятие человека, ну и по ауре, конечно, и ещё по чему-то не могу объяснить чему.
   Первую недельку они жили одни, Олеся хозяйничала по дому и по хозяйству. В её владении сад, огород, книги, холсты, документация по полигону. Для практических занятий территория АЭС подходит идеально: строилась она на пустом месте, планы и чертежи сохранились. Ранних влияний минимум, можно по описаниям с точностью до сантиметра определить, где что. Водопровод, канализация, кабеля в земле остались на местах. Структура и материал зданий и конструкций точно описаны в строительных чертежах. Из дома под огромными липами мужчины уходили с утра, могли заглянуть на обед и возвращались под вечер.
   В месте, где давно никто не живёт, хорошо думается. У Семена знания и впечатления улеглись к вечеру третьего дня.
   Перед административным корпусом на когда-то заасфальтированной, а теперь проросшей травами и мелкими кустами площадке было тихо, солнечно и прохладно от кучерявых тучек и свежего ветра.
   - Здесь хорошо думается. У студентов вроде не шумно, толпы нет, музыка не громкая, а мне как будто мысли сбивает, - признался Семён.
   - Тут мощность мыслей явно чувствуется. В городке живёт всего десять тысяч студентов, которые заняты не поисками жены или мужа, развлечений и приключений. Студенты заняты наукой, вопросами своего мира, делами ликвидации последствий механической цивилизации. Здесь считают, что долгой жизни на личные дела хватает с избытком, можно всё успеть. Так что такой городок много думает. Ощущать чужие мысли совсем не просто, если их мощность большая.
   - Ничего себе "просто-непросто". У меня на работе, оказывается, мощность мыслеобразов невелика и мой Старший, получается, может вдохновить армию силой своей мысли?! А если об одном и том же думают сотни тысяч? У нас дома, когда смотрят одно и то же кино или слушают одного и того же политика, что получается? Выходит, мысль коллективная, продуманная многими людьми может отключить собственную способность слабого человека к размышлению!?
   Этот вывод ошеломил Сергея - цивилизованные миры захлёстывает реклама всех видов, жёсткая, наглая.
   - Какие же силы терзают планету!
   - Планетарного масштаба, вполне способные её уничтожить, - ответил Семён.
   К вечеру в дом пришли новые практиканты, не из походников, а из местных, им ведь ещё долго приводить в порядок свой мир.
   В Одессе на школьном аэродроме экзаменов не было, здесь был отчёт и беседа со Смотрителями полигона. Замечания внесли в планы занятий, маленькие открытия в описание полигона. Дипломов не выдавали. Студентам тоже дипломы не выдают, уехать можно в любое время, другое дело, что отсюда никто не уезжает, не освоив необходимого минимума знаний, такая традиция.
   Командированные уезжают по расписанию, их время ограничено. Компании даже в голову не пришло возражать, надо поддерживать форму, помнить, откуда пришли и куда отправятся. Сергей даже сказал об этом вслух:
   - Я здесь почувствовал, что такое жить по-человечески. Как много времени, сил, возможностей теряются в других мирах! Ведь если не финькать силы по пустякам, жить оказывается неимоверно интересно.
   - Ты не очень обольщайся, - урезонил его Владимир, - вспомни себя, ты стал бы слушать об этом и верить лет тридцать назад своей жизни?
   - Нет, - согласился Сергей после некоторых раздумий.
   - Обычный рядовой человек похож на спящую красавицу, которая никак не хочет просыпаться, пока сама жизнь не даст по голове - не захочет не то, что думать, а даже что-либо изменить в своей жизни, - печально добавил Семён.
   - Всё-таки есть надежда. За время, что я в фирме, многие люди уже заметно изменились, шансы на лучшую судьбу планеты повысились. Если человек дорос до определенного уровня, дальше он уже способен двигаться сам, - вслух подумал Владимир, - наша планета настолько настрадалась, что нет абсолютно никакой необходимости ещё и ещё раз повторять прошлые ошибки, умножать боль. Я уже встречал тех, кто это понимает и хочет просто жить счастливо. Нет таких противоречий, которые невозможно было бы разрешить или развести мирно, уравновесить. Нет задач, которые невозможно решить без драки. Было бы желание. Здесь такое желание уже есть.
   Замолчали надолго. Командировка подходит к концу, пора думать о возвращении. Каким бы гостеприимным ни был этот мир, нужно помнить - живём не раз, не в одном месте.
  
   Приехали в городок на школьном аэродроме после обеда, поближе к ужину. В домике порядок, чисто, двери - настежь. Зашли, посмотрели по комнатам. Дверь в комнату Арины тоже открыта.
   - Ты что делаешь в кровати? Приболела? - спросил Семён.
   - Я? Библиотеку местную изучаю и себя заодно. Так, как здесь, я себя ещё нигде не чувствовала. Эти самые способности сами себя проявляют как грибы в дождик, мне аж немного не по себе. Никак не могла представить себе раньше, что библиотеку можно так проглатывать, шкафами. Я с библиотекаршей пообщалась, она показала, где что у них. Теперь получаю удовольствие, не выходя из дома.
   - А чья очередь убирать в блоке? - поехидничал Владимир.
   - Твоя. Я мою посуду, - четко ответила Арина.
  
   Попозже вечером забежал знакомый Сергея сообщить, что завтра, в субботу в театре большой концерт.
   - Играют наш оркестр и гости из соседнего учебного городка. У нас известный конезавод, а у них очень хороший симфонический оркестр. Не уезжайте, такие большие концерты бывают не часто, уже приезжают люди из окрестностей, а завтра будет ещё больше.
   Арина улыбалась. Парнишка слегка смутился и исчез.
   - Ты чему улыбаешься?
   - Он вчера приходил и спрашивал где вы, огорчался, что можете не успеть. По-моему он вас "выглядывал".
   - Почему?
   - Во-первых, командированных слегка опекают. В городке нас считают не гостями, а сотрудниками, которые работают в худших условиях. Люди приходят сюда не для того, чтобы бродить по райским кущам, а учиться. Во-вторых, он тут кое с кем знаком. В-третьих, он в группе первых скрипок.
   Так вот, я в театр не иду, буду слушать в парке на воздухе. Будет сухой тёплый вечер, а здание театра я уже видела в прошлую командировку и тогда, когда этот мир только обособился, за несколько лет до Парада Комет.
   - От чего обособился? - не понял Сергей.
   - От своей пары. Они разошлись в результате выборов президента. Избиратели разделились пятьдесят на пятьдесят, и равные силы разорвали тело мира. Вообще, именно политики и священники главные строители границ и ограничений. Разные идеологии в случае непримиримости раздирают материю на части. Ты уже работал в парном этому мире, кстати, если дела там будут идти путём, они догонят эти края.
   - Как я не понял этого раньше?
   - Володя! Ты почему человеку не сказал?
   - Виноват, исправлюсь. А с другой стороны, так ли уж это важно по сравнению с тем, что нужно чтобы миры снова слились?
   - Не увиливай и не ленись, твоему отчиму нужен курс занятий по географии системы миров типа того, что читают в здешних школах.
   - Что не люблю, так это преподавать, это твое хобби, а я предпочитаю действовать.
   - Какой ты был, такой ты и остался! Сергей, тогда запишись на этот курс на Пифагоров Перекресток. Мне знание географии, истории и архитектуры миров только помогало.
   - Да уж лучше на Перекресток, чем пытаться застать моего приемного сыночка на месте. Я уже подумываю, не прописаться ли у Пифагора на постоянное место жительства. Астрономию тоже, оказывается, надо учить.
   Концерт слушали в парке у театра. Людей было много. Кто устроился на скамеечках, кто на земле, кто пришёл со своей мебелью. Семен смотался за одеялом, чтобы сидеть на земле. Его исчезновение и появление никакого особенного впечатления не произвело, концерт хорошего оркестра интереснее. Сергей и Семен ещё в общежитии недоумевали, как можно будет что-то услышать без усилителей и громкоговорителей. Оказалось, что слышно отлично. Само здание хороший резонатор-усилитель, недаром проект переноса, реставрации и преобразования был коллективным проектом всего выпуска школы, да ещё под руководством Хранителей. Музыка звучала в воздухе, заполняла пространство и затихала далеко в полях. Исполняли Моцарта.
   Закончился концерт с заходом солнца.
  
   В графике дежурств и занятий последняя неделя не заполнена. В эту неделю командированные вроде бы предоставлены сами себе, но это не совсем так. Пока работаешь или учишься под чьим-то руководством всё вроде понятно и просто, но это совсем не так в одиночку. Самостоятельно - всегда трудней. Поэтому в последнюю неделю дается время разложить всё по полочкам, побыть одному, собраться в преддверии возвращения на работу. Чтобы снова окунуться в суету и жестокость миров, в которых работают сотрудники фирмы, нужны сила воли и готовность. Возвращающиеся сами стараются остаться наедине с собой, надолго уходят из городка в степь. Никто не спрашивает, чем они заняты, о чём думают.
   В эту неделю застать всю четвёрку в доме оказалось практически невозможно. Утром и вечером вместе, в остальное время - куда глаза глядят и сердце просится: были в учебном городке, на полях, на развалинах бывшего города, разговаривали с людьми, советовались с инструкторами. Раз только собрались вместе в степь послушать жаворонков, их здесь действительно много.
   Шли по тропинке вдоль бывшей лесопосадки, которая разрослась в рощу, разговаривали, Арина остановилась, взяла Сергея за руку и стала счищать с подошвы что-то невидимое. Пока она это делала, толстая, сухая ветка с дерева пошла медленно вниз и, с треском отломившись, легла впереди поперёк дороги. Владимир на этот момент придержал Семёна. Когда ветка улеглась, Арина оставила в покое пятку и двинулась вперед. Пока убирали преграду в сторону, Сергей промолчал, спросил через время:
   - Ты что, знала, что ветка упадет?
   - Не то чтобы знала, а почувствовала. Дождь её намочил, она стала тяжелее и собралась падать как раз сейчас, - ответила Арина, отряхивая с рук кору.
   Разговаривали обо всём понемногу: о родившемся вчера у лучшей кобылы жеребёнке, его перспективах. Родители, конечно, высокий класс, а каким будет малыш? О разных смешных случая, которые были на работе, о привычках известных королей, замашках рядовых граждан разных миров.
   Сергей, гладя в степь, сказал:
   - Интересно, как дела дома.
   - Это где?
   - Ну, откуда каждый из нас сейчас. - Да так же как мы их оставили. Ты забыл, по тамошнему времени мы вернемся через три - семь секунд.
   - А мне кажется, что мы живём здесь очень долго. Всё никак не привыкну, что река жизни широкая и много струйная. Я ведь уже побывал в очень разных местах, а всё равно каждый переход - событие.
   Сенечка сказал с иронией:
   - Первое время я тоже очень радовался, когда меня никуда в сторону не заносило. Стоит расслабиться или отвлечься - тут же сквознячки мыслей унесут с пути.
   Владимир сегодня настроен миролюбиво.
   - Это проблема не только начинающих. Буйные завихрения мысленных потоков беда общая. Компания "экспериментаторов" основательно вредит. Даже с экологией, геологией, загрязнением атмосферы легче справиться, чем с завихрениями мышления. Здесь очень следят за собой в этом смысле. Насколько легче было бы нам, нет, не только нам, а всей планете, если бы её жители знали настоящее положение дел, а то ведь даже в одном мире не желают понимать друг друга, уступать, норовят выстраивать какие-то ещё границы, вешать таблички "моё, прохода нет".
   - Не переживай, если дела в системе будут идти по-хорошему, через время можно будет переносить местный опыт на иные миры. Вот тогда можно будет везде пошляться - и к Арагорну, и к Волкодаву, и к Геду, и к Пифагору, и куда захочешь.
   - Шутишь над коллегами? - и себе спросил Сергей.
   - Она всегда найдет занятие на свою голову, - хмыкнул Владимир.
   - На что ты намекаешь?
   - Тебя застать на месте не легче, чем меня.
   - Поклеп, я друзей не забываю и даже в гости хожу.
   - Иногда, в основном по работе, а можно будет чаще.
   - А в чём проблема? Шлёшь мысленную посылку: ждите в гости, встреча у фонтана.
   Дорожка ушла от деревьев, сбежала в балочку с ручьём на дне, забралась на холм. Самое место улечься на землю послушать небесные колокольчики.
  
   На графике дежурств остались не заполненными два последних столбца. Сергей ставит крестики на субботе и задумывается.
   - Командировка подходит к концу, пора уходить. Дела зовут, заботы, люди, которые там, тут другое, эти места не забыть, сюда хочется возвращаться. Доброе место к себе притягивает. Или чтобы и другие места были похожи на это.
   Арина выглянула из кладовки:
   - Нельзя сказать, что место уже очень доброе. Теперешнее состояние планеты ещё очень хрупкое: ось вращения надо вернуть на место, чтобы не дергалась, утихомирить недра, помочь растительности и животным уравновеситься, ведь климат ещё будет меняться. Работы хватит надолго. Ещё здесь будут рождаться люди из других миров. Им тоже надо будет многому научиться. А здешние жители со своими талантами и памятью будут уходить рождаться и работать туда, где мы сейчас.
   - В систему нашей фирмы?
   - Ты против?
   - Я что, дурак? Но со всеми не перезнакомишься, как их узнавать?
   - Проще простого. Чуть-чуть прищуриться, сосредоточиться и увидеть ауру. Лучшего паспорта не придумать, а если близко не подойти - по делам.
   Семен спросил невпопад:
   - Так это курорт типа учебки или учебка типа курорта?
   - Одно время этот мир был индустриальным, "цивилизованным" и "свободным", потом именно такой "передовой", мир разнесли кометы, и он стал самым разрушенным и вымирающим. Теперь эти места подают пример того, что надо делать и в других краях системы: типа провести в натуре генеральную уборку. Эту часть системы, что называется "жареный петух клюнул", но вовсе не обязательно другим мирам дожидаться комет, катастроф и кризисов, погибать большинству населения тоже вовсе не обязательно, дешевле уразуметь что действительно нужно человеку, всей планете для жизни и проводить ликвидацию последствий цивилизации методом её разумного демонтажа по возможности осознаннее и планомернее.
   - А может нужно что-то вроде рекламы? - подумал вслух Сергей.
   - C определённой точки зрения мы именно этим и занимаемся - живем не так, как другие. Скажешь, нет?
   - Скажу да.
   - А что дальше?
   - Сеня, ты торопыга. Этой работы по расчистке завалов хватит надолго.
   - А вот потом и поживем по-человечески. Будем строить свои планеты.
   - Ну и много же их разведется! - засомневался Сергей.
   - А за счет чего Вселенная расширяется?
   - А потом? - настаивает Семён.
   - Один знакомый сказал, что мы вернемся к Богу, чтобы и самим стать как боги.
   - Вы и в апостолах побывали? - удивился Сергей.
   - Не так круто - проповеди слушали в порядке повышения квалификации. Он очень доходчиво и правильно с точки зрения методики преподавания строил лекции. Ненавязчиво, образно. Лучшего лектора я пока не встретил, - поддержал тему Владимир, пока Арина вернулась к снаряжению - у неё оно самое сложное.
   - Даже здесь?
   - Представь себе!
   Арина, наконец, окончательно выбралась из кладовки.
   - Слушай, а почему ты пришла сюда в рабочем костюме?
   - С одной стороны хотела покрасоваться, с другой: на летном поле вполне удобное место для перехода - ровный асфальт, можно просто зайти за автобус пока мужики перекуривают. Пятисекундное отсутствие никто не заметит.
   - Полётное задание не забыла? - подначил Владимир.
   - Ребята перекуривают перед инструктажем, а не после. Слушайте, есть идея - давайте напоследок просто погуляем по окрестностям, помечтаем, что из увиденного здесь уже можно прорастить там, где работаем.
   - Ты права, хорошие мысли тут рождаются легче, значит, на место работы будет что принести.
   - У меня уже есть одна, для моего мира: если политик или политическая партия хотят участвовать в выборах - они вносят не залог типа пятьсот тысяч чего-то денежного, а на эту сумму производят ремонт или обустройство территории. Если партия хочет иметь приличный вид - пусть сделает свою работу как игрушечку. Будут жители довольны - допускать к выборам. Остался мусор, грязь, в одном месте починили в другом поломали, плохое качество, халтура - послать куда подальше и деньги не возвращать.
  
   В последний день позволили себе с утра поваляться в постели, даже Семён проспал своё обычное время, пропустили время завтрака.
   Арина скомандовала и мужчины, посмеиваясь, приготовили поесть. Она сегодня моет посуду.
   Сергей оделся с подъемом в "своё рабочее" и чистил картошку подвернув рукава потертого камзола, который пошил сосед портной лет семь назад. Хозяйка его мастерской выдала лучшему сапожнику ткань для пошива. А что ей оставалось делать, если на его рост старой одежды не находилось во всем Ольденбурге? Другие переоделись перед уходом.
   На Владимира костюм одевали компанией. Без оруженосца это весьма сложное занятие, поэтому Семён подавал и прилаживал железяки, меч, Арина завязывала на нем шнурки и ремешки. Сама она уже влезла в свой скафандр летчика сверх высотника, неопытный человек не сразу смог бы опознать в ней женщину. Она сегодня в группе, которая уходит в стратосферу на высоту свыше двадцати километров - это основная часть полётного задания.
   Семен подсмотрел, как Сергей разглядывает свои зубы в висящем на стене коридора зеркале. Вместо стёртых и потемневших выстроились красавцы с рекламного щита.
   - Как я вижу, ты воспользовался местными условиями.
   Сергей слегка смутился, не ответил. Ему, шестидесятипятилетнему, непривычно чувствовать себя помолодевшим и здоровым.
   - Моё хозяйничанье! Он ходил с кислой физиономией, пришлось поинтересоваться. Я же и сама рождалась мужчиной, но всё равно не могу понять, почему некоторые люди страшенно не любят лечить зубы. Я ему врача нашла и обоих вдохновила. Но мой ему совет: не улыбаться пока не начнётся война, которая у них назрела, а то кто-нибудь позавидует и накатает донос. Можно отпустить усы. А уж на войне его зубы инквизицию интересовать не будут, зато здоровье понадобится.
   Семен выглянул из-под капюшона рясы монаха бенедиктинца и поинтересовался:
   - Расскажи.
   - Сделала запрос в администрации школы, мне лекаря обрисовали, я поискала мысленно рекомендованного специалиста и нашла подростка, который сидел у фонтана. Ну, прямо "место изменить нельзя"! Юный эскулап с явной радостью обнаружил у Сергея больные зубы и все их заменил. Ну не заменил, а сначала они выпали по очереди и без боли, а потом выросли новые. Лекарь даже приносил спецпитание богатое нужными микроэлементами. Всех делов. Могу познакомить, он через три домика живет, это тот парень, который приглашал на концерт. А вы что, не видели, как наш высокий друг ест на одну сторону и только мягкое?
   - Не все же такие любопытные как ты.
   Арина тяжело вздохнула:
   - Не лишено логики. Все готовы?
   - Пошли.
   Компания вышла из домика, заглянула в дежурку, приложив руки к гранитной плите "убывших" отметилась как уходящие, сдала местную униформу и по дорожке, мощеной изящным узором из плит цвета светлой охры, направилась к площадке на холме. Там они одновременно пожали друг другу руки на манер туристов и растворились в воздухе.
   До следующей встречи где-нибудь и когда-нибудь!
  
   ФОРС-МАЖОРНЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА.
  
   Встали спиной друг к другу, чтобы обзор был лучше, сосредоточились, взялись за руки.
   - Поехали!
   Мгновения непроглядного ничего и яркое солнце.
   Все трое увидели одно и то же: пустыню, барханы, пустынные колючки.
   - Приехали, - озадаченно произнесла молодая, худощавая женщина чуть выше среднего роста, - здесь в пустыню меня ни разу не заносило. Я попадала или в средние широты, или прямо в города.
   - У тебя была конкретная цель в прошлые попадания? - спросил мужчина повыше, среднего телосложения.
   - Да. Я притаскивала сюда соседей из общежития, чтобы макнуть их в высшую степень того, чем они восхищались и куда тянули меня. Наркотики и секс меня не интересуют, а их тянуло на это как муху на мёд.
   - Возможно, намерения работали как магнит.
   - В таком случае нас притянуло в эпицентр событий, - улыбнулся высокий, атлетического сложения парень с лицом американского индейца, осветлённого русыми волосами и серыми глазами.
   - Чук, а где события? - поинтересовалась женщина.
   - Лиз, не переживай, в моём секторе обзора они уже начались.
   - Рис, а ты что видишь?
   - То же, что и я - из земли что-то лезет. У этого что-то тела людей, а головы животных, кажется собак.
   - Не собак, а шакалов.
   Группа быстро осмотрелась. Да, со всех сторон одно и то же. Существа вставали из земли и направлялись в одну сторону. Людей они не замечали.
   - Защита работает, можно двинуться за ними, - предложил Рис.
   Между собой существа не разговаривали, они просто шли пустыней. Что-то изменилось, только когда впереди показались строения.
   - Похоже на древний Египет, - удивился Чук.
   - А я попадала в двадцатый век, - протянула ошарашенная Лиз.
   - Винегрет получается, - сделал вывод Рис.
   Существа оживились и задвигались быстрей. Впереди возник шум, человеческие голоса, звон.
   - Помочь никому и ничем мы не можем, пора уходить, - скомандовал Чук.
   - Если это Египет, что вполне вероятно, ориентируемся и выходим к Нилу.
   Люди осторожно выбрались из толпы странных существ. К вечеру удалось выйти к воде вдали от селений. Существа-завоеватели сюда не заходили.
   Подкрепились продуктами из рюкзаков, вода в реке была никакая на вкус, но пригодная для питья, улеглись прямо на землю - тепло, огонь не зажигали. Обменивались впечатлениями.
   - Эти существа похожи на фрески в храмах - на слуг Анубиса, - сказал Рис.
   - Но ведь это всё древние символические изображения, а нарыв совсем свежий. Пятьсот лет назад его ещё нигде и в помине не было.
   Женщина перевернулась на спину, заложила руки за голову.
   - Ну и как древние символы умудряются бегать наперегонки с автомобилями "Дженерал Моторс"? Да ещё в таком количестве! На всех фресках Египта их столько не наберётся.
   - Нас они вообще не замечают.
   Рис улыбнулся:
   - Меня это вполне устраивает.
   - Мужики! Небо!
   Мужчины уставились вверх. Солнце опустилось за горизонт, вставала луна, а звёзды не просматривались.
   - Подождём.
   Дождались полной темноты. Луна была, облаков и звёзд не было. Спали с дежурным.
   Наутро двинулись вдоль реки вниз по течению. Часов через пять пути по ровной каменной пустыне Рис с чувством сказал, что так идти можно долго. Вскоре попали в неведомо откуда взявшуюся бурю. Был ветер, серая мгла, песка не было, хотя песчаные пустыни рядом. А по окончании бури (или не бури?) оказались на берегу реки, но другой и по ширине, и по растительности, и вообще в тропическом лесу, на хорошей, утоптанной широкой тропе. Рис, рисовавший карту пути, поинтересовался, часто ли будут такие номера. Решили продолжать путь вниз по течению. Прошли недолго, когда из леса начал раздаваться шум. Свернули, вышли на прогалину. Картина была душещипательной - огромная горилла защищала молодую, красивую женщину от динозавра неопределённого вида.
   Рис потащил всех назад.
   - Такого вида динозавров в природе нигде не было, я эту живность специально изучал.
   - Комедия, да и только, - хмыкнула Лиз, - как их всех занесло в одно место?
   - Или кто? - высказался Чук.
   Почему-то не возникло даже малейшего желания помогать горилле принципиально нежизнеспособного формата.
   По поводу жизнеспособности, особенностей холоднокровности и теплокровности, скорости нервных импульсов, функций организма и его размеров Рис прочёл по дороге целую лекцию. Нигде в мирах нашей системы нет, и не было змей длиной тридцать метров. Максимальные экземпляры двенадцать - пятнадцать метров. От пятнадцати до тридцати метров змее просто не вырасти, потому, что на этом промежутке (от пятнадцати до тридцати метров) змея должна стать заторможенной настолько, что её без труда придушит любое мелкое животное, это законы системы миров "планета Земля".
   - Так мы видим нарушение законов или мы недостаточно знаем законы?
   - Есть ещё вариант - мы что-то не так видим или не так понимаем, - предположила Лиз.
   - Любопытно побывать в тех широтах, куда заносило Лизу, - подвёл итог Рис.
   И подул ветер, снова серая непонятность и возникло уже поле в средних широтах. Нет, не поле, а военный полигон.
   - Этого нам только не хватало, - пробормотала Лиз.
   И пейзаж изменился на парк в центре города.
   - Вы что-то понимаете?
   - Пока нет. Мы-то умеем перемещаться в пространстве, но делаем это не так, ветер тут вовсе ни при чём.
   - Серое ничто напоминает мне окраины локальных миров, и ощущения похожие, - Чук вознамерился прислониться к дереву и отшатнулся: - оно не живое!
   - А выглядит как вполне живое, - продолжила Лиз и поднесла руку ладонью к стволу: - но это только видимость. В нём нет жизни, вернее прошлого, настоящего и будущего, оно не выросло, а есть и не изменяется.
   - И звёзды здесь есть.
   - И привидения. Это не парк, а кладбище, - Рис изобразил глубокую печаль.
   - Ты не прав! Это вампиры, - бодро вставила Лиз.
   Из неприметных холмиков земли вставали личности в нарядах эпохи каких-то королей и торжественно шествовали в одном направлении.
   - У них что, общий сбор? Пойдём?
   - Не хочу. На берегу Нила мне нравится больше, - заявила без энтузиазма Лиз.
   Ветер, серое ничто и снова берег Нила.
   - Есть предложение посидеть, подумать.
   - И больше ничего не желать.
   - Ага.
  Уселись на старом месте, помолчали.
   - Есть будем? - первой подала голос Лиз.
   - Необходимость не желание.
   Поели продуктов из рюкзаков. Лиза сожгла упаковку, а пепел растёрла руками, как и в первый раз.
   - А пепел, между прочим, нормальный, - сообщила она.
   - Пора прикинуть что мы имеем: новообразование без географии, со смешением времён, нарушением законов природы, существующих во всех остальных мирах системы. Так что по первому пункту плана глубокой разведки этого самого новообразования полный нуль. Дальше - больше. Мы готовились к дракам и перестрелкам в многомиллионных трущобах больших городов, куда попадали наши сотрудники, когда сюда случайно проваливались. Ты, Лиз, оказывалась в цивилизованной местности или городах. Всех очень скоро выносило обратно. Все утверждают, что проваливались в состоянии волнения или возмущения. Лиза могла притащить сюда однокурсников тоже в состоянии возмущения. Мы переходим, сосредоточившись и успокоившись. В этот раз, сосредоточившись и успокоившись, специально желая попасть в известные места, мы попали не в трущобы и гангстерские перестрелки, а на природу. Такого ещё не было, что бы от настроения зависела точка попадания. Есть смысл разобраться сначала, что же такое этот "нарыв", а уже потом выяснять историю, причины его появления, пределы распространения. Что мы имеем с этой точки зрения? Полное невнимание к нам со стороны местных жителей. Про слуг Анубиса нечего сказать - они символы, а не изображения чего-то конкретного. Вампиры различных модификаций по самой своей сути живут за счёт живых, в других мирах они не смогли бы преодолеть защитный энергетический кокон, но увидели бы обязательно.
   - Неправильные вампиры.
   - Не только вампиры, небо тоже - то звёзды есть, то нет.
   - И всё-таки здесь чувствуется что-то вполне знакомое, ощущение déjà vu, - удивилась Лиз.
   - А бури с серой мглой?
   - Мне они напоминают вощёную бумагу между страницами альбома с фотографиями.
   - Лиз, ты можешь чётко вспомнить хоть одно место, куда ты раньше попадала со своими однокашниками?
   - Целиком и полностью нет, а какие-нибудь чёткие детали смогу вполне.
   - Попробуем провести опыты с попаданием, с эпохой. Что такое новообразование? Это целые, жизнеспособные миры, разорванные на части или глобальной катастрофой, или по причине непримиримости отношений между различными частями его жителей. Здесь целостности нет. Может быть, это обломки разных слоёв и времён?
   - Давайте проверим. Каждый из нас бывал в разных мирах. Можно представить какое-то место и попытаться попасть в созвучное здесь.
   - Миров не так уж много, их только видят по-разному, я бывала во всех больших и большинстве локальных. Странно, но здесь ощущается нечто общее, какое-то единство.
   - Короче, проверяем всё, что надумали, - твёрдо решил Чук.
   До заката солнца составляли план работ, пока на небе не появилась луна в той же фазе, что и в прошлый раз.
   Наутро отходили от облюбованного места и формулировали желание, стояли на месте - без разницы, эффект был один: ветер, буря, серое ничто и какое-то новое место. Возвращались, обсуждали и уходили дальше. Нигде не было настоящей жизни с прошлым, настоящим и будущим. Тем не менее, все эти места были кривыми и страшными отражениями настоящих миров, это опознавалось и по ощущениям, и по чётким деталям вроде предметов обстановки, марок машин, оружия. Нигде на них не обращали внимания, пытались пройти сквозь них, исчезали на грани защитного кокона и появлялись за его пределами все и всё: люди, звери, привидения, вампиры, нечистая сила всех марок, предметы и растения. Лиз провела группу по куче притонов и борделей, по полям копошащихся голых тел, попойкам, куда она попадала, когда возила сюда обозливших её однокашников. Риса заносило в эпицентры ядерных взрывов, концлагеря, пожары, лаборатории с уродами, Чука по полям сражений всех со всеми, даже в космосе. Впечатление от увиденного было безрадостным. Такого количества гнили, уродств, подлости и насилия не увидеть нигде в системе миров, а то, что на походников никто не обращал внимания, ничуть не радовало, даже наблюдать за всем этим было тошно.
   Продуктов заметно поубавилось. За это время луна поднималась несколько раз, всегда в той же самой фазе.
   - Это не настоящий мир, и не обломки материальных миров, - заявил, наконец, Рис.
   - А что?
   Тут Лиз прорвало.
   - Я вспомнила! Я вспомнила, где видела луну в Египте в этой фазе. В кино!
   - Ну и что?
   - Ощущение déjà vu от этого. Я не фанатичка кинофильмов, особенно страстей-мордастей и ужастиков с порнухой, но некоторые места я явно видела в кино. Есть идея, пошли проверять.
   - Куда?
   - Где пострашнее, якобы в мистику.
   - Почему якобы?
   - Потом.
   Схватила мужчин за руки. Стандартное ничто, ветер. Бал в замке с вампирами.
   Лиз убрала защитный кокон и пошла в толпу. Мужчины дернулись следом и замерли. Вокруг тела напарницы заискрило там, где она касалась предметов, тел. За ней, как за резинкой, оставалось чистое пространство.
   Ошарашенная троица спешно ретировалась на берег Нила.
   - Ни фига себе, - подвёл итог Чук.
   - Выходит, не эти места опасны для нас, а мы для этих мест. После тебя, Лиз, оставалась как бы чистая бумага.
   Лиз переживала результат пробы молча, вытянула, что нашлось, из рюкзака, сжевала, выплюнула кусок обертки и только тогда обрела дар речи.
   - Я ничего не чувствовала, никакого сопротивления. Передо мной не было ничего по-настоящему материального. Рис, что скажет наука?
   - Что это была видимость, фантом, энергетические поля, не дошедшие до мощности материи. Глазами уже видно, а руками ещё не чувствуется.
   - А что такое бумага, с которой эта видимость стирается?
   - Хороший вопрос.
   Прошлись по разным местам. Везде их живые тела, не прикрытые защитным коконом, работали как резинка.
   - Ну хорошо, эффект стирания проверили, что дальше?
   - В самом деле, что происходит после стирания?
   Проверили. Картина в целом не менялась. Части фигур и предметов не распадались, а на пустом пространстве легонько проступали изображения.
   - Откуда берётся изображение?
   - И действие, обратите внимание, повторяется.
   Получилось вернуться в тот же момент действия. При этом в картине уже были стёртые места.
   - Это не эффект резинки, а скорее эффект грязи на стекле.
   - Стоп. Мысль убежит. Действие повторяется, значит, есть где-то источник этого действия, этой видимости! - выдал Чук.
   - Так сказать, кинопроектор. А проявляется стёртое из-за притока энергии, - добавил Рис.
   - Ну и где эта гадость?
   - А что, если захотеть попасть именно туда?
   - Давайте сначала посидим и успокоимся. Продуктов уже нет. Поесть чего-то местного мы вряд ли сможем, сколько-нибудь материальные здесь только вода, земля и воздух, они общие для всей системы миров, но и в них нет настоящей жизни, так, базовый вариант. Гулять по картинкам можно до бесконечности. Со всех точек зрения пора возвращаться, а перед дорогой прямой смысл посидеть.
   Посидели, помолчали, стали кругом, спинами вовнутрь, взялись за руки. Вперед!
   Вот она, эта конструкция, вполне материальная, сложная, всунутая между мирами, стягивающая к себе все отбросы мыслей, страстей и пороков, работающая на этих энергиях и их же плодящая.
   - Получается, что кто-то придумывает, скажем, ужастик и дает ему видимость в виде кинофильма, а зрители и люди с созвучными эмоциями питают эту видимость здесь. Аппарат и конденсатор, и проектор.
   - Не только кино, тут есть реклама, картины, комиксы, коллективные фантазии. Нас притягивало то, что более всего возмущает, а значит, отбирает больше энергии.
   - Надеюсь, у всех было хоть одно детство, когда родители были нами недовольны?
   - Чук, что ты имеешь в виду?
   - По-моему, эту игрушку надо ломать.
   - Логично.
   Собрались, сосредоточились, напряглись, и вполне материальная конструкция стала оплавляться, терять форму, превращаться в лучи света, уходящие в разные стороны. Ничто приблизилось, сгустилось, начало твердеть.
   Сплошная серость.
   - Шарманка сгорела без остатка, - хотел сказать Чук, но смог только подумать.
   - Ага, а мы оказались внутри грани миров, - подумала Лиз.
   Погодя Рис сделал вывод:
   - Иначе и быть не могло. Мы ничего не продумали, а действовали по первому сердечному побуждению. Нарыв был организован в стыке миров и схлопнулся до точки в этом самом стыке. Мы вмурованы и растворены в неструктурированной материи границы миров.
   - Мальчики, а ведь я знаю, чья это игрушка. Его уже нет в системе, планета его отторгла, а вот игрушка, оказывается, осталась. Узнаю древнего знакомого, мы учились в Храме Всех Наук.
   - Зачем ему это?
   - Откуда мне знать?
   Помолчали. Через время Рис сформулировал:
   - Это типично для компании "экспериментаторов" - попробовать сотворить свой собственный мирок. Что бы получилось, если бы видимость набрала силы материальности?
   - Оно же всё равно не живое само по себе, без тех, кто это всё придумывал и тех, кто переживал.
   - Да, но какое-то время оно всё же существовало бы и влияло на другие миры.
   - Я представляю себя сантехником, который только что починил дыру в канализации.
   - Очень востребованная профессия.
   - Любопытно, что мы ещё существуем.
   - Мы не существуем, а думаем, это разные вещи.
   - Интересно, долго это продолжится?
   - Пока Старшие не разберутся.
   - А дома как?
   - Мы уходили сюда прямо из "базового лагеря", так что это может выглядеть, например, как молния, от которой машина взорвалась, а наши тела сгорели. Придётся очередной раз рождаться.
   - Ещё одно бессознательное детство, - вздоха не последовало.
   - Кто ж нам виноват, что мы ещё не доросли до того, чтобы с раннего детства осознавать себя?
   - А как быть с сознанием?
   - Подумаем, время есть.
   Долго думать не пришлось. Компания выпала на место отбытия. Пляж, машины Риса и Чука невдалеке, мотоцикл Лиз ближе к берегу, ветер несёт запахи океана, рюкзаки на плечах, непонимание на лицах походников. Они посмотрели друг на друга, помолчали, сложили в кучу рюкзаки, подошли к пляжу на грань песка.
   - А чего думать, разберемся потихоньку, - кулачок Лиз устремился к солнечному сплетению Чука, тот изящным движением уклонился и нарвался на шлепок по заднице с другой стороны.
   - Ах, вы так!
   "Куча мала" со смехом покатилась по пляжу вниз к воде и распалась, когда волна их хорошенечко намочила.
   - А здесь лучше, чем там.
   - Конечно, - прозвучал в сознании у троих голос Хранителя, - поздравляю, в этом мире есть те, кто вас по-настоящему любит. Без ваших близких вытянуть вас было бы намного трудней. Вам нужно отдохнуть, большое дело сделано.
   Вдоль берега солидная породистая собака тянула за поводок мальчишку, которому пора было возвращаться домой. Она подошла к троице, лизнула каждому лицо и пошла дальше.
   - Она права, пора приводить себя в порядок, - сказала Лиз и не сдвинулась с места.
   На берегу в сумке рядом с мотоциклом заверещал мобильник. Лиз вздохнула, протянула руку - сумка поползла к воде и остановилась у кромки мокрого песка. Русоволосый индеец, сидевший ближе других, потянулся и открыл змейку. Из сумки выплыл телефон и приземлился на руку Лиз.
   - Да, Гарри, это я, - остальным пришлось слушать её и созерцать выражение лица.
   - Чего вы переживали?
   - Ничего не делаю, сижу в воде на пляже.
   - Какое землетрясение? Я же сижу в воде.
   - Двадцать минут назад? Сильное?
   - Гарри, если землетрясение в четыре балла уже было, а я сижу на пляже и разговариваю, то беспокоиться обо мне, честное слово, больше не нужно. Скажи это папе и бабушке или передай трубку.
   - Звонил Дэнис? Он тоже очень беспокоится? Честное слово, беспокоиться больше незачем.
   - Чем занималась, пока не брала телефон? Ну, - тянет девушка, - трое вполне взрослых человек поломали одному нехорошему человеку игрушку. И всё. О чём тут теперь беспокоиться? Ты же знаешь, не только Чингачгук, но и профессор вполне спортивные люди, а значит обидеть нашу компанию не очень просто.
   - Нет, ни полиция, ни скорая помощь не нужны. Мы не ломали ему руки-ноги, а только железку. Всё в порядке. Поцелуй бабушку, передай привет папе. С Дэнисом я сама поговорю. Всё, целую.
   Свободная рука Лиз потянулась к затылку.
   - Вот и ответы на вопрос, кто и как вытащил нас оттуда, - улыбнулся господин Тилорис, профессор кафедры астрофизики факультета физики Принстонского университета, автор многочисленных публикаций и двух монографий по астрофизике, лауреат международных премий.
   - Какое землетрясение двадцать минут назад? - удивился новый центровой баскетбольной команды того же университета Корней Сименс, прозванный друзьями Чингачгуком за то, что отлично стреляет из разнообразных видов оружия: луков, арбалетов и всего огнестрельного оружия, какое только можно достать.
   Мисс Елизавета Хоуп, дочка известного промышленника Хоупа, студентка выпускного курса того же факультета того же университета, щёлкнула мобильником и сказала:
   - Мы там были не обычные три-семь секунд, а сорок минут.
   Профессор подвёл итог:
   - Как я понимаю, землетрясение произошло потому, что высвободилась энергия. Насколько я могу судить, не только здесь, но и во всех мирах, откуда она стекалась в нарыв.
   - Ребята, а может, мы поспешили ломать?
   - Можно посмотреть на дело с такой стороны: энергии вернулись к первоисточникам, тем, кто выдумывал эту гадость, значит, их ответственность будет меньше во времени, без "процентов".
   - Может ты и прав, "пути Господни неисповедимы", но принять на себя последствия искусственного землетрясения, скорей всего, придётся, - тяжело вздохнув, подвела свой итог Елизавета, отправила телефон в сумку, встала, разделась, выкрутила комбинезон и повесила на куст просушиваться на свежем океанском ветру.
   В похожем на боксерскую перчатку автомобиле Сименса нашёлся пакет со сладкими сухарями и большая пластмассовая бутыль воды, у профессора в строгом "форде" обнаружились ириски, у мисс в багажнике "Харлей Девидсона" были инжир и финики.
   Ни о чём не разговаривали, купались, загорали, отдыхали. Попозже оделись в своё обычное, упаковали подсохшее снаряжение, рюкзаки, выбрались на дорогу, ведущую от старого маяка, который мистер Хоуп переоборудовал под загородный дом с видом на море, к посёлку рыбаков и направились в город. Визит на берег океана в уютный дом отца мисс Елизаветы был приятным. Надо будет выразить ему благодарность за приглашение. Мистер Хоуп ценит знакомых дочери с хорошей репутацией.
   Баскетболист и профессор уехали сразу, студентка осталась в баре рыбачьего посёлка, чтобы в очередной раз объяснять Дэнису Клинову, который встретил её на дороге, что она не годится в домашние хозяйки. Характер у неё не тот, готовить она не умеет, дома не сидит, а любит дорогу, скорость, мотоцикл, яхту, путешествия, научные исследования и вряд ли будет когда-нибудь похожа на жену и мать в отличие от Клэр, которая глаз с него не сводит и будет отличной женой и матерью.
  
   РАЗГОВОРЫ.
  
   Первый.
  
   - Чинганчгук! Тилорн! Таис! Вы на каком Перекрёстке учились ломать чужие вещи?
   - Дома, в детстве. Мне очень не нравилось игрушечное оружие брата, - отпарировала Таис: - Волкодав, ты солидный человек, я могу понять Лиса и Сэма, они поэты, романтики и хулиганье, - но как можешь прикалываться ты?
   - С большим удовольствием.
   - Если кто из нас хулиганье, так это вы. У меня дома землетрясение не заметили, слабое, зато практически в один день погорели шесть крупнейших киностудий в разных частях света, масса хранилищ кинофильмов, вышли из строя несколько десятков телецентров, перестали читаться сотни миллионов компакт дисков с фильмами, - заявил Сэм, - а на работе наш отец-настоятель собственноручно попалил свои писания и ушёл босиком в зиму просить у прохожих прощения.
   - Как он?
   - Здоров, проповедует, к нему идут каяться и просить совета.
   - Фу, хоть тут не навредили.
   - Вовсе вы не навредили. Местные землетрясения самое большее в четыре балла это осыпавшаяся штукатурка, жертв нет, а что погорели производители развлекательной продукции с их продукцией, так атмосфера чище, а что у кого-то в сознании посветлело, так это и вовсе к добру, - улыбается Волкодав.
  
   Второй.
  
   - Дочка, я хочу с тобой поговорить.
   - Да, папа.
   - Я по тебе вижу, ты снова куда-то собралась.
   - В Скалистые горы на лыжах покататься.
   - Лисичка, я вижу, когда ты едешь просто так, а когда возвратишься с глазами старыми-старыми и станешь обычной не сразу.
   - Ну, па ... - тянет девушка.
   - Я тебя ни о чём не спрашиваю, едь. Иногда я кажусь себе маленьким рядом с тобой.
   - Папа, ты у меня самый лучший.
   - Лисичка, - укоризненно качает головой отец, - я говорю серьёзно. У меня есть к тебе серьёзный разговор. Дэнис тебе не пара. Он тянется к тебе как скрепка к магниту, но это не любовь, а детская привязанность. Тебе нужен другой человек, гораздо более сильный. Мне нравится семья профессора Тилориса, но такие отношения складываются очень редко. Честно говоря, я не могу мечтать о таком для тебя. Ты другая. Сильные люди как большие драгоценные камни, подобрать пару очень трудно. Мы тут с бабушкой посоветовались и решили, что надо приглашать в дом этого вашего Чингачгука.
   - Папа, он высоченный и на первом курсе.
   - Это имеет значение в ранней молодости, но даже если вы останетесь просто хорошими знакомыми - будет правильно. Он тебе гораздо больше подходит, а с Дэнисом я поговорю сам. Согласна?
   - Па, ты не представляешь себе, как я тебе благодарна.
   - Лисичка, я очень люблю, когда ты так улыбаешься. Жаль, кроме нас с бабушкой, это некому оценить.
   - Ты не совсем прав, у меня много хороших друзей, если будет возможность, я познакомлю тебя с ними.
   - Я тебе верю. Ты едь и постарайся вернуться.
   - Ну что может со мной случиться?
   - Тебе лучше знать. Тройняшки Гарри тебя не заменят.
   - Па, на подходе четвёртый.
   - Лисичка, мы с бабушкой всегда тебя ждём.
  
   Главный.
  
   - Господи! Я счастлива, что у меня есть эти люди! Благодарю тебя ныне, присно и вовеки веков. Дай им счастья сейчас и в будущих жизнях.
   - Это зависит не только от меня, но и от тебя.
  
  
   ВЕСЕННИЙ ПОЛУСТАНОК.
  
   Женщина осмотрелась, переступила с ноги на ногу, оглядела себя и вслух возмутилась:
   - Ну на кой фиг нужна эта цивилизация? Куда ни ткнись - везде пыль и грязь. Этим мотоциклетным оболтусам лишь бы насвинячить. В пути можно только подождать пока подсохнет и оттереть!
   На дорожных полотняных штанах красовались брызги грязи из-под колес мальчишек, которые после дождя гоняли по лужам, норовя обляпать идущих по обочине шоссе людей. А уж достать даму, выбравшуюся из хорошей машины, так и вовсе крутизна!
   Женщина вздохнула и пошла по тропинке, которая медленно поднималась вдоль земляного вала вверх по склону. Тень и шум сверху не обеспокоили ее даже тогда, когда впереди над дорожкой зависло в воздухе нечто похожее на очень большую ящерицу с тремя головами и непомерно раздутым брюхом.
   - Привет, Горыныч!
   - Привет, коли не шутишь!
   - Ты шо? Своих не узнаешь?
   - Почему не узнаю? Я тренируюсь, а узнал сразу, хотя сейчас у тебя другая внешность.
   - Шо, добрых молодцев дефицит?
   - Не сезон, они обычно после посева озимых появляются, если помну, они до весны успевают оклематься и снова работники!
   - Ну дают! Это даже не хозяйственная арифметика, а высшая математика!
   - По-моему, правильно! Убьют они Змея Горыныча, вражину, или нет, а работников терять нехорошо!
   Женщина оглядывает собеседника, замечает:
   - А у тебя чешуя другого фасона стала, имидж меняешь?
   - Совершенствую. А ты рождалась?
   - Ага. А что ты теперь ещё делаешь в свободное от основной работы время?
   - Кочевников стращаю.
   Дракон не разговаривал, женщина тоже не трудилась открывать рот. Зачем? Эти старые знакомые понимали мысли друг друга.
   - Играть в конфликт я с тобой принципиально не собираюсь, не дождешься, настроения нет. Кстати, я недавно у писателя какого-то вычитала - таких как ты, он обозвал метаморфами, так что будь добр, освободи какой-нибудь метаморфозой проход.
   Местный житель испустил немного света, изображая удовольствие, пыхнул огнем и трансформировался в человеческую фигуру. Лишняя масса осела ниже по склону. Фигура была условной, костюм бездельника из высшего света составлял единое целое с телом, а лицо напомнило женщине кого-то очень знакомого.
   - Ты с кого внешность скопировал?
   - Кумиров масс не узнаешь?
   - Уши бы тебе надрать, так ведь не настоящие, смысла нет - не прочувствуешь.
   - Обижаешь молодежь, я еще юноша, в этот раз даже до тысячи лет ещё не дотянул! Эти ваши специалисты по рекламе умудряются не только своим соотечественникам головы задурить, они еще делают ее такой пробивной, что этот мусор сквозь границы миров просачивается.
   - Не переоценивай наших специалистов. Этот парень чемпион мира по боксу в какой-то там категории, числится интеллектуалом и секс символом, а недавно под конец спортивной карьеры попёр в политику. Это не специалисты по рекламе, а обожательницы-поклонницы одаривают его облик такой пробивной силой. Что умеет реклама, так это развести лохов и вытрясти их карманы.
   Лицо и фигура дракона слегка изменились, стали похожи на карикатуру.
   - Так лучше, - согласилась женщина.
   - "И это пройдет", - процитировала карикатура, - мы с тобой знакомы не первую мою жизнь, и не такое видели. На мой взгляд, все кумиры толпы лопаются как мыльные пузыри.
   - Это на твой драконий век скоро. Вреда от них масса, а мусор из голов поклонников лысый номер выгребешь, иногда столетия проходят, пока само развеется, - ворчливо возразила женщина.
   Карикатура возражать не стала потому, что дракон, наконец, спохватился, пропустил гостью вперед и стал рассказывать, как стращает кочевников.
   - Есть мне что-то надо, хотя бы для приличия. Как я им объясню, что у меня другой источник энергии? Вот я и ворую у них скот и отношу подальше на север, так что у меня теперь персональное стадо имеется. Пасти их не пасу, времени особо нет, но присматриваю, с больными и слабыми веду себя как хищник, отбираю и утилизирую вместе со старыми.
   - Как утилизируешь? Тебе же человеческая пища ни к чему.
   - Пихаю себе в живот, сама видела, какие у меня размеры, приходится умерщвлять, формирую ферменты, расщепляю биомассу. Получаю кислород, метан для топлива и немножко напалма для зажигания, полыхаю пламенем.
   - Что делает с мыслящим существом одиночество!
   - Зато очень зрелищно! А еще за счет внутреннего объема с водородом можно ведь не только бегать и ползать как динозавры, а еще и летать как дирижабли.
   - Скажешь еще, что дирижабли пользуются твоим ноу-хау, ты что, раньше не летал?
   - Летал по принципу птеродактилей, это менее зрелищно. Патентных бюро здесь нет, права качать не с кого и изобретение не мое - сейчас я пользуюсь технологией метаболизма драконов, а они, как тебе известно, почти во всех мирах вымерли попозже динозавров, но пораньше мамонтов.
   - Главное, что твоя линия земной эволюции в этом не повинна. Они таки на редкость неуклюжие, мамонты продержались дольше.
   - Знающие существа ни в чем нас не заподозрят. Мы - племя огненной стихии, своей постоянной формы не имеем, живем солнечной энергией непосредственно, живыми существами, тем более разумными, не питаемся!
   - Зато ходите в их виде и всех подряд шугаете!
   - А ты будто не знаешь, что договариваться с вашей ветвью эволюции - пустой номер? Распугивать надежнее. Нам тоже территории нужны!
   - А зеленые человечки? Ну, заносит их космическим ветром в разломы защитной сети ноосферы Земли раз в пару тысячелетий, вы же их и выпроваживаете, транспорт помогаете чинить, а потом в их виде по Земле разгуливаете!
   - А сколько по этому поводу разговоров?! - карикатура подбоченилась, приняла гордый вид.
   - Может быть, вы и неэмоциональное племя, но приколисты без сомнения, а ты еще и мысли эмоциями окрашивать научился!
   - Мы же разумные существа, изучаем мир, осваиваем, и людей тоже изучаем, не только вам это дано. Это мое, можно сказать, основное хобби.
   - Зачем?
   - В работе очень даже нужно знать психологию и физиологию тех, с кем работаешь!
   Горыныч окрасил свои сентенции в цвета назидания, а фигура сделала соответствующий широкий жест указательным пальцем. Женщина расхохоталась.
   - Нехорошо воспитанному существу дразниться!
   Так они поднялись на гребень вала, прошли еще немного и остановились на краю большой площадки на плоской вершине кургана, составляющего единое целое с валом. Карикатура сделала изящное движение, предлагая гостье присесть на аккуратно уложенное перед кострищем отполированное долгим употреблением бревно, трансформировалась в нечто очень длинно-много- ногое по типу паука, смоталась за остальной массой. По возвращении фигура сообразила строение в виде массивного навеса со стенкой от ветра и снова сформировала подобие человеческой фигуры, но уже совсем абстрактное, как манекен.
   Гостья спокойно сидела, любовалась видом, который расстилался до горизонта. По одну сторону вала лесостепь плавно переходили в далекие леса, синевшие и темневшие поближе к горизонту, по другую - та же лесостепь уступала место мареву над степью. Весна разошлась по полной программе - и трава из земли лезет, и листья на деревьях, и половодье прошло - первый день мая. Воздух еще совсем свежий, разреженный, насквозь пропитанный пьянящим запахом чего-то цветущего.
   - Горыныч, а почему ты сейчас принял облик человека, а не чего-нибудь экзотического, ты же все можешь?
   - У воспитанных существ принято быть приблизительно одного роста и веса, желательно подобной внешности.
   Женщина засмеялась.
   - Помнится, когда мы встретились первый раз, ты думал несколько иначе!
   Лицо собеседника не изменилось, но мысли окрасились в цвета печали и улыбки.
   - С кем поведешься, от того и наберешься. Я сам замечаю, что изменился с тех пор как начал общаться с местными жителями. Они меня на поединок вызывают, а сами так и ждут, чтобы я их в нокаут быстрее отправил, чтобы все пораньше закончилось, а мне не интересно - приятно иметь как равного соперника, так и равного себе друга. Правда, за последние сто лет пару раз мне здесь путевые попались: один дрался вполне прилично, а второй мне даже одну голову отрубил! Но в массе народ здесь пока слабоватый. Когда они, наконец, научатся смелости, этот полустанок будет уже не нужен.
   - А подробнее?
   - Все течет, все изменяется. Из-за изменений в соседних мирках, да и в этом тоже, путь становится стабильнее, надежнее. Ты прошлый раз, сколько шла пешком?
   - Километров пять.
   - А сейчас один! Скоро канал будет непрерывным!
   - Хвастаться ты тоже у людей научился?
   - С кем поведешься, от того и наберешься, - на лице Горыныча сформировалась улыбка.
   - Есть у меня подозрение, что это местное население у тебя набирается: - возразила гостья, - доведешь этот мир до путя и куда подашься? В политику? Очень уж ты хорошо изучил людей.
   - Нет, Лабиринт еще есть, Хранителей на все эти огрызки не набрать, а то чего бы вы ходили дозором по этим закоулкам?
   Собеседники вслух не говорили. А зачем разговаривать? Гостья вполне способна увидеть и понять фейерверк мыслей разного цвета и качества, которые представитель иной линии земной эволюции излучал сейчас по всем направлениям. Его соплеменники сами эмоции не производят, они существа разумные, но не эмоциональные, они трансформаторы энергий, усилители мыслей. Горыныч подтвердил.
   - Да, Таис, сами не базарим, а базар фильтруем.
   - И ты туда же, как мальчишка, дразнишь меня Таис. Да я у Македонского в том мире не в гетерах, а в лекарках состояла и внешность у меня тогда была проще среднего, а гетерой была другая, не из наших. Интересно, кто мне это прозвище первым приклеил, ты не знаешь? Мне лично предыдущее вполне подходило.
   Горыныч изобразил улыбку.
   - Не понимаю я вас, женщин. Вам же новенькое и красивое нравится!
   - Так ведь та гетера по имени Таис была глупышка, красивая, но с запросами!
   Горыныч не стал спорить:
   - Зато героиня романа получилась привлекательная!
   Здесь, в глубине Лабиринта локальных миров, весь спектр мыслей и эмоций нормального человека - большая ценность. Собеседники помнят, как трудно было проникнуть в Лабиринт с самого начала, когда компания экспериментаторов в очередной раз навытворяла дел. Любители сначала сделать, а уж потом думать что получилось, организовали буйную истерию в мирах, что были на тот момент без присмотра, накручивали жителей с помощью гипноза, внушения и даже механических технологий, ссорили всех со всеми. Буйство страстей человеческих рвало миры, закручивало месиво в клубок. Это теперь компания "экспериментаторов" стала поменьше - кому самому надоело жить в вечном бегстве, кого догнал закон: "что ты другим, то же и тебе". Тогда Хранителей было меньшинство, удержать безобразие было некому, и покромсанные осколки стали Лабиринтом. Мирки были мелкими, убогими и обозленными, родиться там более-менее развитый человек не мог. Получалось только приходить, пробиваясь через грани миров, задыхаясь в атмосфере плоских как лист бумаги понятий и чувств. Тогда только неэмоциональные сородичи Горыныча могли задержаться в Лабиринте надолго, остальные или задыхались, или их выносило наружу. Теперь человек спокойно сидит, переплетает растрепанную с утра косу и любуется видом.
   - Таис, тебе не душно?
   - В этот раз практически нет, только печаль, ощущение пустоты и кажется, что в воздухе звенит одинокая струна. Ты тут такой фейерверк развел, что местный фон заглушил.
   - С твоей подачи! Сам я такое устраиваю по праздникам: Рождество Света, Рождество богов, Возрождение мира по-местному, Рождество звёзд, Пасха и Первое Мая по вашей моде. Для таких случаев поддерживаю специальную коллекцию, от каждого приходящего что-нибудь храню.
   - Первое Мая?
   - Ты что, забыла, что этому празднику больше лет, чем Лабиринту? Его несколько цивилизаций праздновали!
   - Да, понимаешь, наши теперешние политики к его последнему названию прицепились: День Солидарности трудящихся им не нравится.
   - "И это пройдет": - процитировал Змей, - название не хуже других, а праздник останется.
   Таис уходила из дома утром. Переходить их мира в мир можно не из любого места и не в любой мир. Ей пришлось вполне приличным способом, на машине, выбираться за город и пешком идти на точку, машиной туда не проехать. Сейчас она причесалась и оттирала забрызганные компашкой малолеток штаны. Хозяин разжег костер, принес воды и предложил перекусить. Женщина попила чайку на травах, приготовленного в посуде из массы, которую таскал с собой представитель нечеловеческой ветви земной эволюции, поела хозяйских яблок и орехов из леса, закусила домашним бутербродом и инжиром.
   - Ты как была, так и осталась сладкоежкой, - полыхнули ярким красивым оттенком мысли Горыныча.
   - Это мелкий недостаток, не мешающий работе.
   Змей Горыныч усилил и размножил и эту реплику. Плоскому мирку не хватает всего: смеха, юмора, иронии, взаимного уважения и многого другого, о чем в настоящих, больших мирах даже не задумываются.
   Солнце склонялось к горизонту, толстые бревна навеса и плетня, сформированного Горынычем, заметно истончились. Таис в уме провела простой расчет (энергия равна массе умноженной на квадрат скорости света) и поинтересовалась:
   - А ты не слишком активно работаешь?
   - Я не уверен, что ты дождешься полуночи, когда туннель стабильнее всего. Нет необходимости рисковать. Но кто тебя до конца знает? Запас рабочего материала ты принесла большой, спешу оприходовать. Есть кое-что новенькое!
   - Ты худеешь!
   - Ну и что? Не проблема. Я массу могу чем угодно набрать, научился: водой, камнем, растениями и животными. Растениями лучше всего. Камень сам себя из энергии слишком долго строит, а растения преобразуют солнечную энергию в материю на глазах. Кругооборот веществ и энергий в природе! - Горыныч добавил в ответ назидательности.
   Оба собеседника это все давно знают, сейчас они просто общались, сплетая изящное кружево беседы, и заодно делая свое дело: заполняли этот мир мыслями и эмоциями, предлагая местным жителям кроме основной мысли этого маленького мирка богатый выбор - отзывайтесь, становитесь не плоскими схемами людей, а нормальными людьми.
   - Так ты здесь не только в пастухи, но и в лесничие устроился?
   - Именно так.
   - Надеюсь, твоя деятельность на посту лесничего является разумной, и ты не нарушишь экологическое равновесие за счет увеличения массы мыслей?
   - Я же разумное существо!
   К вечеру активная деятельность хозяина привела к тому, что лишняя масса Горыныча уменьшилась настолько, что ее уже хватало только на ширму от ветра, а напротив Таис на земле сидела её точная копия, при желании одежду можно было бы снять. Сама Таис придирчиво осматривала копию и с увлечением доводила её до полной похожести.
   Горыныч поделился ещё одним своим изобретением. Последние несколько лет, если претендент на звание уничтожителя Змея Горыныча дотягивал до сумерек, а не сбегал, Горыныч ударялся об землю, обращался в добра молодца и рассказывал сказку. Его, мол, превратил в чудовище колдун и очень жаль, что добрый молодец, претендент то есть, не смог его, Змея, убить, потому, что только так можно снять заклятие и вернуть ему человеческий облик и жизнь.
   Сотрудники на эту выдумку махнули рукой. Сказка как сказка, не хуже других, а придёт время Горынычу уходить отсюда - пригодится.
   За четверть часа до полуночи хозяин напомнил:
   - Пора, канал перехода хотя и стал стабильнее, но до сих пор еще схлопывается или рвется, особенно как сейчас - в полнолуние.
   Таис собралась. Горыныч залил костер водой и похвастался еще одним достижением:
   - Мой вал уже в десять километров длиной!
   - Говоришь, существа вы неэмоциональные. Этот твой вал археологам в других мирах костью в горле. Кто построил? Зачем? Кое-где его называют Змеевым валом.
   - Хорошо, пусть думают! - Горыныч изобразил улыбку.
   Таис рассмеялась в ответ:
   - Ты и теперь будешь утверждать, что твоему племени неведомо удовольствие?
   - Я тренируюсь, - следующую мысль Горыныч не стал окрашивать, а процитировал человеческим голосом: - "уходишь - счастливо, приходишь - привет!".
   - Пока пока.
   Гостья направилась к центру площадки на вершине кургана.
   Горыныч подождал, пока она растворилась в пространстве, ещё немного подождал, прислушиваясь, затем представитель иной ветви разумной земной эволюции не спешно трансформировался в длинноногое сооружение и бодро направился в дальний лес за сухостоем - набирать массу.
  
   АККУРАТНАЯ РАЗБОРКА.
  
   По своенравной полноводной реке бегают по воле светила, купаются в чистой воде солнечные зайчики, играются с ветерком в догонялки. Ветерок по пути ерошит ковер на лугах, подступающих к реке, дотрагивается до верхушек соснового леса, пытается запрятать в высокой траве, усеянной каплями цветов, дорожку, которая тянется через луг к трем дубам на берегу, под которыми сидят люди.
   - О чем задумался, детинушка?
   - О жизни.
   - Опять поругались?
   - С кем, жизнью?
   - Ну, если вы с любимой женщиной не помирились, то можно сказать, что у вас жизненные проблемы. Логично?
   Молодой мужчина резко дернул головой. В луче солнца оказался хорошо различимым темно золотой оттенок его волос.
   - Мне не нужна жалость!
   - А лезть в бутылку зачем? Рыцарям не к лицу слишком нервничать. Тебя кто за язык тянул? Она совсем не глупая, вполне способна понять, что ты не только из прошлого, но и из будущего, а доспехи и конь - это рабочая одежда и "лiпший приятель". Не сразу, конечно, но поймет. Никогда не поздно признаться в настоящем положении дел, а наоборот, крайне полезно. Возможно, Нэд Джон Джошуа Эдмонд Гамильтон звучит лучше, чем Василий Нечипуренко, зато тебе не надо будет скрывать, откуда ты родом, с родителями познакомишь, сможешь спокойно пользоваться своими знаниями, с электроникой возиться (если я не ошибаюсь, программируешь ты на хорошем уровне), молчать, как партизан на допросе не надо будет. Ты не виноват, что у магов свербят руки и тебя сбили с маршрута, хотя это и к лучшему, нашли новую станцию, значит те сопредельные миры сближаются.
   Женщина развернулась на аккуратно обтесанном стволе дерева лицом к мужчине, продолжила:
   - Василий, ты не сердись, поговорить с тобой поручил Волкодав, а вот дразниться я теперь буду по собственной инициативе. Рыжий Рыцарь Нэд Гамильтон! Да я ни в одной книге рубежа тысячелетий не прочитала настоящего описания средневекового рыцаря. Всё как всегда: каждый автор выражает самого себя и время, в котором живёт, не больше и не меньше. Понять другого человека крайне непросто. Было бы чего переживать! А что, если просто взять её за руку и сводить в гости к родителям?
   - У меня не получилось.
   - Плохо, значит она и раньше игралась, а то и занималась магией. Хочешь, я присмотрюсь и определю, можно ли её провести большим коллективом или хотя бы показать твой мир и родителей?
   - Господи, какие же мы с ней разные!
   Женщина классическим жестом попыталась почесать в затылке, вместо этого пригладила рукой хвост светло-золотых волос, улыбнулась и вздохнула:
   - Ты не ответил, будем пытаться её провести или так и будешь сам по себе страдать?
   - А какое отношение к моей неудаче имеет магия?
   - Прямое! Занятия магией в результате как побочный эффект деформируют структуру пространства и человек тянет на себе последствия этого дела, оказывается привязанным к конкретному миру, рождается только там.
   Посидели, помолчали. Мужчина обдумывал предложение, прикидывал так и этак разговор со своей взбаламошной и упрямой любовью. Женщина тоже просчитывала варианты, почувствовав заинтересованность собеседника.
   - Таис, а разве мои заботы это и твои заботы?
   - Наши общие. Походники редко живут семьями потому, что мы редко встречаем людей, которые могут нас понять, ещё реже - быть нам семьей. Ты из совсем другой жизни, чем она, работа у тебя серьезная, кое в чем более важная, чем бизнес её отца, дрязги политиков и даже некоторые научные открытия. Мы одна команда, или если хочешь, ватага, или, например, коллектив. Называй нас, как хочешь, но помни, что в собственном соку хороши только консервы. Эх! Вьюноша, слушай старших, и поступай как сердце подскажет. К сожалению, когда ты будешь помнить много своих жизней, влюбляться будешь гораздо реже.
   Женщина встала, и, подойдя к собеседнику со спины, попыталась сдвинуть его с места.
   - Не сиди, засидишься! Пошли, обедать пора, обсудим со товарищи, что можно будет сделать в твоей скорбной ситуации. Например, припрёмся к ней компанией, устроим пикник на природе, поговорим, объясним, что у тебя частые командировки и жить там постоянно ты не будешь, как не будешь экспонатом музея, подопытным кроликом и частным предпринимателем, хотя и очень её любишь.
   Василий встал и тоже улыбнулся, встряхивая головой.
   - Не делай вид, что я навесила тебе лапшу на уши!
   - Я никакого вида не делаю!
   Таис бросила взгляд на его высокую крепкую фигуру в белом тренировочном кимоно.
   - Будешь мне здесь занятия прогуливать! Я у тебя сейчас куратор, между прочим. Уши оборву!
   - А дотянешься?
   Женщина стремительным движением уложила собеседника на травку и ухватила за ухо.
   - Ты ещё сомневался, оболтус?
   Через минуту друзья-сотрудники шли через луг к домам, запрятанным в лесу.
  
   Ближе к вечеру Таис успела обменяться соображениями с хозяином поселка, с двухметрового роста парнем, женщиной постарше и кое-кем ещё.
   Утречком они с Корнеем ушли на лысую горку, чтобы появиться на берегу уже другой реки напротив пристани судоремонтного завода в городе достаточно далеком от Перекрестка. Они появились, осмотрелись, исчезли и снова появились через пару часов и уже после этого направились к городу, рассчитывая найти девушку и, если получится, поговорить с ней. Они почти дошли до шоссе, когда перед ними появилась компания пацанов переростков, которым делать было явно нечего. Предполагать, что эти ленивые деточки где-то хотят работать, походники не стали, не та публика. Таис взяла Корнея под руку и сделала вид, что ничего не видит, а стая великовозрастных бездельников демонстративно перегородила им дорогу.
   - Эй, ты, длинный, сигареты есть?
   - Не курю.
   - Плохо.
   Вожак поигрывал ножичком.
   - Молодой человек, будьте осторожнее с игрушкой, порежетесь, - голос у женщины спокойный, мягкий и даже заботливый.
   - Тебя не спросил, дура, - огрызнулся главный, крутанул нож и совершенно неожиданно задел себя по руке. Царапина окрасилась кровью. Переросток посмотрел на руку, на женщину и двинулся к ней. Таис движением руки отодвинула спутника назад и тоже сделала шаг вперед. Удар недоумка не достиг цели, второй тоже, так же как и третий. Картина получилась ещё та! Просто одетая, среднего роста худощавая женщина как в замедленной съемке танцевала непонятный танец, её спутник спокойно стоял чуть сзади, а стая переростков пыталась уже даже не ударить, а просто прикоснуться к ней. Не тот случай! Их движения вязли в чистом и прозрачном воздухе, их сил совершенно не хватало, чтобы преодолеть эту преграду, в конце концов, они выдохлись.
   - Вы кто такие? - спросил уже не главарь, а один из стаи.
   - Про армейский спецназ слышал? Так вот, задницы в руки и пошли все куда подальше, чтобы у меня настроение не испортилось, - тем же мягким голосом произнесла Таис.
   Компания сначала в лице крайних, а затем и вся целиком стала медленно отступать, а затем во главе со старшим рванула от парочки, такой внешне простенькой, а на самом деле очень страшной своей вежливостью и непонятной силой.
   - Мисс Лиза, мы же не армейский спецназ, - развеселился Корней.
   - Если говорить понятным им языком, то мы именно спецназ. С другой стороны, если бы они не слиняли, то я бы объяснила, что мы не военные, но умеем даже больше, чем они. Я женщина строгая, но справедливая, петухами покричали бы, от земли отжимались, песни бы пели народные.
   - Думаешь, подействовало бы?
   - Думаю, что охладило бы.
   - Трудно сказать, со способностью думать у них проблемы.
   В городе, чтобы не тратить время попусту, взяли такси. Во дворе определились с квартирой и усевшись на скамеечке напротив бабушек немножко поговорили о том, что в этом дворе видели совершенно настоящего живого коня. Бабушки отреагировали. Приличная пара, не курят, женщина одета в простое, без разрезов до талии сверху или снизу, платье, мужчина так и вовсе в классических брюках и рубашке. Длинные волосы теперь через одного бритого носят, в целом смотреть приятно, не то, что современная молодежь - кто во что горазд. Вот соседочка с третьего этажа (тут бабушки точно указали, где живет дама сердца влюбленного рыцаря, когда уходит, когда приходит, кто ещё у неё бывает) так и вовсе привела в дом парня с этим самым конем, ладно бы конь, так ведь он сам ходит в чем-то железном и с мечом.
   Таис пожалела, что коня нет, а то ведь это такая редкость в городе и приличная пара пошла гулять по городу.
   Вечером они звонили в квартиру Илоны. Планов в голове не было никаких. Дверь открыла девушка среднего роста, по-современному худощавая, со всеми положенными округлостями фигуры. Роскошные русые волосы подстрижены под ведьму с острова Джерси.
   - Илона Щербатова? - вежливо осведомился Корней.
   - А вы кто? - в больших зеленых глазах особенная приветливость не теплится.
   - Мы сотрудники Нэда Гамильтона и у нас к вам дело, - ответила Таис, - мы не могли бы побеседовать где-нибудь на нейтральной территории?
   - Сотрудники? - глаза девушки теплей не стали.
   - Я понял, почему наш парень не ест, не разговаривает и пропускает тренировки! - хмыкнул Корней.
   - Какие тренировки? - ещё немного и девушка хлопнет дверью перед носом непрошеных посетителей.
   Таис сменила позу на более спокойную и быстренько продолжила:
   - Вы ведь в курсе, что миров и времён много? Так вот, спецназ у нас не армейский, мы занимаемся охраной культурных ценностей, а базируемся в нескольких точках времени и пространства. Нэд в конце двенадцатого века, мы из две тысячи сороковых, где-то так, но компания у нас одна. Видите ли, мы не хотели бы вмешиваться в ваши личные дела, а просто приглашаем к нам на пикник. Нэд в печали, а поскольку мы умеем читать мысли, то сами решили вас пригласить к нам в гости. Познакомимся. В субботу вы свободны?
   Нет, девушка не сменила гнев на милость, но любопытство и склонность к авантюрам делали своё дело, а эти двое выглядели вполне нормально и современно, вели себя свободно и естественно. Хозяйка начала уступать.
   - Я вас не знаю.
   - Так давайте познакомимся, посидим сегодня в кафе, мы расскажем про свою работу.
   Пикник неизвестно где, а кафе и рядом есть. Илона согласилась.
   - Ладно, подождите.
   Устроились в кафе неподалеку от дома, за столиком в глубине зала, заказали мороженое, коктейли. Илона настороженно рассматривала гостей, а они чувствовали себя как дома. Как эти двое могут быть друзьями средневекового рыцаря, где и когда они познакомились? Хотелось то ли вспыхнуть и нахамить, то ли просто поверить этим очень обычным людям. А эти люди и в самом деле обычные, ну разве что у мужчины профиль как у индейцев в американских кино, да на одежде никаких надписей и рисунков, ну так это дело вкуса.
   Корней справился с мороженым первым.
   - Девочки, может ещё по десерту?
   - Тебе можно, ты большой, - согласилась Таис.
   - Неправда, вы не можете быть сотрудниками Нэда! - возмутилась Илона.
   - Однако это именно так. Ты уже побывала в разных мирах и не сомневаешься в их существовании. Представь себе, что кроме магов и без помощи магии пересечь границы миров тоже можно. Прикинь, обычные гипнотизер и костоправ ещё лет пятьсот назад считались колдунами и имели большие шансы угодить на костёр.
   - Нэд из прошлого, а вы из будущего!
   - С молодыми сотрудниками всегда много проблем. Его место работы Англия, ему даже пришлось там родиться, чтобы его появление было вполне законным. Лет двадцать по тамошнему времени он ничего не помнил о своей работе, а потом вспомнил, когда пришло время позаботиться о кое-каких культурных ценностях в Палестине.
   Вообще-то он умница и руки растут, откуда надо, но врать просто не знает как, а поскольку правда уж очень похожа на галлюцинации, то наш общий знакомый и мается не зная как её вам всю рассказать.
   Девушка молчала.
   Мисс Лиза или, как её чаще называют, Таис посмотрела ей в глаза и продолжила.
   - Попробуйте десерт, удачный, - вслед за её взглядом вазочка подвинулась ближе к девушке, ложечка повернулась под правую руку.
   - Лиза, не хулигань, - отозвался Корней.
   - Вы кто такие?
   - Меня зовут Елизаветой Хоуп, Валентиной Лисиченко, Белкой, Еленой Николаевной Лящук, а чаще дразнят Таис. - С каждым новым именем женщина загибала палец на руке. - Его дразнят Чингачгуком, а по месту рождения зовут Корнеем Сименсом.
   Глаза женщины смеются.
   - Почему я должна вам верить? Где Нэд?
   - Вы нам ничего не должны, а Нэд Гамильтон, он же в другом мире Василий Нечипуренко, на Перекрестке, мается, пропускает занятия по борьбе и боится, что вы опять друг друга не поймёте. Видите ли, я помню много своих жизней и знаю совсем точно: даже любовь не может сделать человека таким, каким хочется, его нужно увидеть таким, какой он есть.
   - Так я, по-вашему, плохая?!
   - Нет, обидчивая.
   Илона готова была вспыхнуть, наговорить чего-то злого и несправедливого, но вдруг поняла, что эти двое не обидятся просто потому, что понимают её. Тогда она расплакалась.
   - Не три глаза, покраснеют! - руки женщины не прикоснулись к коже, но слёзы высохли моментально: - ты женщина, ты сильная, ты всё сможешь и вы не одни, плачь, если хочется, но лицо не три.
   - Кто вы такие?
   - Друзья Нэда, а значит и твои.
   - А вы из этого мира?
   - Мы нет, но тут живут несколько человек, которые местные.
   Все обиды, неприятности, раздражения кипели внутри девушки как кастрюля с супом, норовили перетечь через край, но, прикоснувшись к спокойной доброжелательности, оседали, выглядели мелкими и глупыми.
   - У меня есть предложение сходить к нам на Перекресток, завтра в субботу, например. Мы зайдем часов в двенадцать. Подходит?
   В этот момент Корней выглядел как резко положительный герой из кино, а глаза Елизаветы на серьезном лице лучились улыбкой.
   - Ладно, я согласна.
   Когда гости возвращали хозяйку домой, бабушки уже разошлись и походники присели на их лавочку. Корней пересчитал оставшиеся деньги.
   - Ну и цены тут!
   - Время бурного построения дикого капитализма. Пошли к Эвриху, переночуем у него.
   Двое вышли на улицу, зашли в тень, огляделись, прислушались и растворились.
  
   Ровно в двенадцать дня в субботу они звонили в дверь квартиры Щербатовых. Открыл папа.
   - Николай Степанович? Здравствуйте. А Илону можно?
   Таис была сама вежливость.
   - Я сейчас, - донеслось из квартиры и Илона, одетая как в дорогу: в джинсы, кроссовки, свитер и куртку, с объёмистой сумкой появилась в коридоре, - подождите, я сейчас.
   Папа осматривал гостей, Таис разглядывала прихожую, а Корней папу. В результате, к тому времени когда Илона наконец выскочила в дверь, у мужчин претензий друг к другу не возникло.
   - Уже хорошо! - отметила для себя Елизавета.
   До дороги к пляжу доехали на такси, Корней расплатился. Илона была разочарована, она всё ждала чего-то особенного, и пошла вперед неохотно, но была вознаграждена созерцанием троицы, ждавшей на дороге. Пожилая женщина в наряде откуда-то с крайнего Севера, индус и ещё одна женщина в древнеславянском уборе поздоровались по-русски, но с разными акцентами. Дошли до берега реки и там, замкнув круг, взялись за руки.
  
   Свежий ветер, лысая верхушка холма среди соснового леса. Илона не испугалась. Чего собственно? Перед ней на поваленном дереве рядом сидели ещё двое мужчин: оба высокие, крепкие, только один из них седой и его длинные волосы заплетены в две косы, а второй темно-русый и его длинные волосы шевелит ветер, а солнце дарит им золотой оттенок.
   - Ты?
   - Что ты здесь делаешь?
   - Вы тут разговаривайте, а мы пошли, обед скоро.
   Разношерстная компания удалилась по тропинке. Двое остались.
   В поселке они появились только к вечеру. Нэд нёс сумку, свитер и куртку, Илона шла рядом и что-то говорила, размахивая руками. Корней с высоты своего роста сел на землю.
   - Я Ваське не завидую!
   - Хватит хихикать, разберутся, - пробурчала Лиза, - плохо то, что она не одну жизнь занималась магией, вокруг неё черт ногу сломает, легче танк из мира в мир перетащить, чем её, да ещё этот её магический медальон фонит. Зачем она его надела?
   - По-моему, для храбрости.
   Хозяева ни на чем не настаивали, и молодая пара выясняла отношения до позднего вечера. Девушка даже не обратила внимания, что её уложили спать именно тогда, когда её силы иссякли. Проснулась она поздно и ещё долго сидела на кровати в позе глубокой задумчивости.
   Да, всё вроде бы проще, чем казалось ещё три дня назад, и намного сложнее. Нэд, Василий, Корней, Елизавета, которая Валентина и кто-то ещё, Волкодав, Перекрестки, миры - всё это замечательно, но этого слишком много, а ей хочется просто любить и быть любимой в индивидуальном порядке! И чтобы любимый был всегда рядом, а не где-то никто не знает где! И чтобы в доме было уютно и современно, чтобы любимый был честным, надёжным, сильным, понимающим, благородным, талантливым! И ещё много чего хочется! Тут Илона подумала, что совместить всё, чего ей хочется, в одном человеке не получится.
   Зашла Елизавета.
   - Ты умываться хочешь или предпочитаешь оставаться заспанной и не причесанной? - присела на кровать: - слушай, а ты когда-нибудь представляла себе жизнь жены военного, моряка, космонавта или что попроще - проводника или дальнобойщика? Говорят, жадность фраера сгубила.
   - Не учите меня жить!
   - Я зову тебя умываться.
   Илона медленно слезла с кровати, порылась в своей сумке, надела платьице минимального фасона и таки пошла умываться. Она в глубине души надеялась на привычные взгляды, оценивающие и раздевающие, и даже слегка обиделась, когда встречные просто здоровались. До неё дошло, что нарядом тут никого не удивишь, и не такое видели. Даже её счастье (или несчастье) с как минимум двумя именами не сидело побитой собакой под дверью, а сосредоточенно и устремленно отрабатывало какие-то упражнения. Только Елизавета-Валентина-Елена и кто-то ещё потянула её дальше, к умывальнику, подала мыло, полотенце.
   - Есть очень серьезный разговор.
   - О чём?
   - О магии.
   - Да что вы с ней ко мне пристали?
   - Обычно, для того чтобы провести человека в другой мир хватает одного провожатого. Для тебя понадобилось пятеро провожатых и не самых слабеньких. Нэд хотел познакомить тебя со своими родителями в будущем и не смог.
   - А в чём дело?
   - В том, что халявы в природе не существует, абсолютно за всё нужно расплачиваться. Тебе сказки в детстве читали? Почему все злые колдуньи старые и безобразные как бы они ни маскировались и даже добрые волшебницы всё равно старые?
   - И почему?
   - Это цена магии, ещё в цену входит неизбежное одиночество и зависимость. Чем больше человек ею занимается, тем больше хочется, как с наркотиками. Есть такой закон природы: что получил не по праву всё равно уйдёт или опротивеет до чёртиков. А этот твой медальон лучше не носить, эффект как от вещей из Чернобыля.
   - И куда его деть?
   - Туда же куда дели одного из терминаторов и кольцо всевластия, можно не в вулкан и не в домну, но расплавить обязательно.
   Елизавета повела девушку поесть, понемногу разговорила, повела по поселку.
   За околицей на лужке перед лесом паслись кони. Илона узнала крупного совсем черного коня, позвала:
   - Бред!
   Тот оглянулся, обрадовано затрусил поближе, потерся хитрой мордой о плечо, отступил и замотал головой, приглашая.
   - Ты чего такой довольный? Морду отъел?
   - Питаться одним печеньем вредно для лошадиного желудка, а вообще, он тебя зовёт знакомиться. Там его подружка и наследник.
   Девушка присмотрелась и увидела в лошадиной компании такую же совсем черную кобылу, разница - длинное белое пятно через всю морду ото лба до носа. А ещё увидела тоже черного жеребенка, который вертелся под ногами у остальных лошадей и с интересом совал морду в траву. Подружка Бреда осмотрела гостью весьма критически.
   - Здесь прямо лошадиный курорт, не буду вам мешать.
   Илоне захотелось посмотреть на кузницу, настоящую, где все ручной работы.
   Горячий суп из желаний и обид в душе Илоны всё больше остывал, старшая женщина прикинула, что в этом случае всё ещё может перемолоться и мука таки будет. Солнце начало клониться к горизонту. Девушка успокоилась и даже где-то начала смиряться с тем, что хотеть можно много, а получить всё равно не всё, и заскучала.
   - Я, наверное, хочу домой.
   - Мы проводим. Ты не против, если наш общий знакомый тоже пойдёт?
   - Ладно.
   Илона решила, что раз уж всё так складывается, надо расслабиться и получить удовольствие. Тут ей заметно полегчало на душе. Она забрала свою сумку с вещами, постояла задумавшись.
   - А ведь мы с Нэдом были вместе, когда пользовались медальоном!
   - Ему от этого теперь не легче, а труднее переходить из мира в мир, представь себе!
   Девушка задумалась, остановилась, оглянулась и решительно направилась в кузницу. Там она сняла с себя медальон и, поколебавшись немного, кинула его в расплавленный металл. Черный овал медленно тонул в сиянии, от него начали разлетаться искры, кузницу затянуло удушливым черным дымом, а затем дым исчез. Илона осторожно вышла за дверь и оказалась среди своих провожатых.
   - Пошли.
  
   На дороге с пляжа никого не было, так что разношерстная компания не могла привлечь ничьего внимания.
   - Илона, здесь сейчас ещё суббота, два часа дня. Вроде бы день, но лучше мы тебя проведём, ты как?
   - Всем не надо, - улыбнулась девушка, - я хочу подумать, пусть будут Корней с Лизой.
   Многоопытный Корней покачал головой:
   - Лиза устала, а я плохо знаю дорогу, возьмём Василия?
   Илона не возразила.
  
   СЕКРЕТНАЯ ОПЕРАЦИЯ.
  
   - Папа, я как-то обещала познакомить вас с бабушкой со своими друзьями. Ты не против?
   - Когда? У меня свободно только ближайшее воскресенье.
   - Отлично, погода хорошая, возьмём Корнея, заедем к профессору, там недалеко. Я надеюсь, ничего не изменится.
   - А бабушка?
   - Мы возьмём и её. Машиной это меньше двух часов, будем останавливаться, чтобы она передохнула.
   - А Гарри?
   - На эти выходные он обещал мальчишкам зоопарк, дети его не отпустят.
   Выехали после завтрака по дороге от океана вглубь континента. Останавливаться не пришлось, бабушка сразу задремала, Корней аккуратно поддерживал её на пару с Лизой. Летний дом профессора оказался в холмах, в стороне от дороги. Тилорис был, как всегда, исключительно вежлив и внимателен, миссис Тилорис предложила осмотреть дом и окрестности, бабушка согласилась пройтись. Недалеко от дома обнаружился Корней, который смирно сидел на полянке с книжкой в руках.
   - Миссис Бабушка, разрешите предложить вам осмотреть замечательное место.
   Старушка галантно подала руку, Корней обхватил своей лапищей изящное запястье женщины, Тилорис взял за руку мистера Хоупа, Лиза подхватила предков под руки, круг замкнулся.
   Через считанные секунды Корней отпустил руку и галантно поцеловал.
   - Мы на месте.
   Лиза отгребла мужчин.
   - Бапа, разрешите представить хозяина: Дав.
   С поваленного дерева на краю полянки на холме среди сосен поднялся совершенно седой, худощавый, высокий мужчина.
   - Рад познакомиться, уже недалеко, - и пошёл по тропинке сквозь древесные колонны красного весеннего леса вниз к ручью. За ним Лиза. Корней подхватил бабушку на руки и двинулся следом. Миссис не стала возражать, а тихонько шепнула парню:
   - Как устанешь, скажи.
   Ответил хозяин:
   - Если он устанет, я сменю.
   Помогать не понадобилось. Старушка лёгкая, на тренировках работают с большим весом, а до небольшого селения в долинке между поросших лесом холмов, в самом деле, оказалось близко.
   На подходе бабушка остановила носильщика и привела себя в "приличный вид".
   До обеда ещё было время, во дворе, как всегда, занималась борьбой группа разновозрастных и разноплеменных мужчин и женщин.
   - Это кто? - спросил невысокий темноволосый парень своего напарника.
   - Отец и бабушка Таис, - ответили из другой пары.
   - Их ничего не удивляет?
   - Это очень разумные люди.
   Жена хозяина встретила гостей у околицы, провела их по селению, показала хозяйство, что-то рассказывала, усадила обедать. Бабушка с нестарческим любопытством приглядывалась к поселку, людям, к месту, в которое попала. Всё чинно и прилично, даже ревнителям благопристойности придраться не к чему. В конце обеда мистер Хоуп обратился к хозяину:
   - Я очень рад знакомству с друзьями дочери и надеюсь видеть вас всех у себя дома.
   Хозяин так же респектабельно поблагодарил и пообещал, что передаст приглашение всем друзьям Елизаветы, которые будут заглядывать к нему.
   Перед возвращением куда-то делся Тилорис, но Лиза сказала, что всё в порядке. Корней отнёс утомившуюся старушку на место встречи, на лысую макушку холма. Снова рукопожатие и полянка теперь уже у дома профессора. Кстати, он уже был там с женой.
   - Лисичка, надеюсь это не опасно?
   - Сегодня не опасно.
   - А бывает?
   - По разному.
   - Они будут к нам приходить?
   - Дав сказал, значит будут.
   - Мы успеем надоесть, - хмыкнул Корней.
   - Не думаю, - мягко улыбнулся мистер Хоуп.
   Бабушка шепнула только внучке:
   - Это не очень далеко? Мне понравились и хозяева, и ферма. Я рада за тебя.
   Профессор ткнул Корнея локтем:
   - Надо будет заказать визитные карточки для гостей от Волкодава. Ты как думаешь?
   - Надо.
   Обратную дорогу бабушка тоже мирно дремала на заднем сиденье авто.
  
   К ВОПРОСУ О ВЕЧНОСТИ.
  
   Чем это пахнет? Вкус сладкий, специфический, чуть резкий. Это ни в коем случае не духи, а что тогда? Запах естественный, акация уже отцвела, да и аромат у неё другой, менее резкий, слаще. Липам рано, да и нет их здесь, в рядах книжного базарчика, взгромоздившегося в центре остатков скверика, зажатого четырехкратным кольцом трамвайных рельс конечной остановки одиннадцатого, тридцать первого, двадцать шестого и тринадцатого трамвайных маршрутов, поворотом в трамвайное же депо, базаром, автостанцией и железнодорожным вокзалом. Ага, ещё здесь отобрали кусок сквера под конечную остановку и отстой автобусных маршрутов из спальных районов. Интересно, какие чувства обуяли бы градоначальника, подписавшего более ста лет назад проект строительства железнодорожного вокзала на окраине? Сегодня вокзал почти в центре миллионного города, окружен конечными и промежуточными остановками всех имеющихся на данный момент видов наземного транспорта. А вот в центре всего этого пахнет чем-то живым и цветущим. Чем? Деревья в сквере тихо чахнут от выхлопных газов, металлического грохота и асфальта, который подбирается к ним всё ближе, затягивая землю с чахлой травой, с трудом пробивающейся сквозь затоптанную бродячими цыганами и бомжами землю.
   Есть! Трава! Обычный бурьян, сумевший сохраниться в углу между магазином стройматериалов и кафе-закусочной. Обычная "кашка", цветущая растрепанным зонтиком малюсеньких беленьких цветочков, а какой запах!
   Вот и думай, человек, что важнее для жизни: нагромождения асфальта, бетона, железа и пластика, сквозь которые уже не все люди могут дышать нормально и быть здоровыми, или живучая травка?
   Интересно, что будет на этом месте ещё лет через сто? Толстый слой чего-нибудь сверх цивилизованного, по которому будут сновать супер-пуперные механизмы? Или этот город умрёт, как и множество других городов в этом и иных мирах, канувших в Лету вместе с породившей их цивилизацией, а трава и деревья, эти вечные труженики Жизни, будут медленно, но верно ломать асфальт, оплетать камни и утешать Землю своей зеленью и цветением?
   Кто знает? "Пути Господни неисповедимы".
  
   ДОЛГИЙ ПУТЬ.
  
   В тихом заросшем парке на третьем этаже второго корпуса больницы нянечка и санитар прикрыли двери палаты. Они вместе переложили тело на каталку, и парнишка, который учится в медицинском институте и по очереди с приятелем подрабатывает в ночные смены санитаром, покатил её к лифту. Тётя Дуся, нянечка, привычно убрала бельё в пакет, быстро и чётко (в который раз!) продезинфицировала стены, включила кварцевую лампу. К её приходу родственники умершего уже убрали личные вещи, остатки лекарств, продуктов, засохшие цветы.
   - Странно, но ведь всё так и есть, как я читал у этого чудака в книжке: сначала тоннель со светом, потом светящееся существо, это прощание с миром живых, никаких болей нет, прекрасное самочувствие, все проблемы со здоровьем ушли вместе с телом. Я могу думать, передвигаться куда хочу, у меня даже какое-то новое прозрачное тело. Я знаю откуда-то, что это тело на девятый день рассеется, на сороковой меня унесёт туда, куда я попал в первый момент из тоннеля: к светящемуся существу и там определится мой дальнейший путь. Любопытно, знаете ли!
  
   - А здесь, в этой приёмной, так сказать, собралась занятная компания, я сразу не заметил! Что-то они не весёлые, эти встречающие на том свете. Мы тут, можно сказать, вернулись к богу, а они не рады!
   Светящееся существо не говорит, а излучает мысли:
   - Беда в том, что к Богу вы не вернулись. У вас была свобода выбора, вас уговаривали, предупреждали, писали книги, сказки, с вами беседовали священники, вам давали знамения и говорили пророчества о конце старого света и начале нового. Вы могли, но не захотели поверить. Теперь, когда пришло время, никто не в силах удержать вас у этой планеты.
   - О чём это? Где удержать? Зачем? Мы свободные люди!
   Сумбур мыслей и в противовес мощная река сознания.
   - На этой планете, чтобы продолжать жизнь здесь.
   - Это что же, путешествие куда-то ещё? Замечательно любопытно, замечательно! Есть повод веселиться!
   - А это не опасно?
   - Я читал, что сущность человеческая неразрушима, а мы сейчас сущности!
   - Вы сможете встретиться с этой планетой ещё очень не скоро, только Любовь могла бы удержать вас, - в сознании светящегося существа нет радости, одна бесконечная, безмерная печаль.
   - Глупости! Есть не надо, пить не надо, бесплатно и без труда путешествие в новые места! Великолепно!
   - Но мы не сможем вкусить все прелести новых мест, если не нужно ничего есть! Я бы хотел иметь возможность попробовать всё!
   - Все едут?
   Ответ покрывает мельтешение мыслей.
   - Не все, многие останутся продолжать строить жизнь на Земле, их сотни миллионов.
   - Как скучно им, глупеньким, а сколько у нас будет новых впечатлений и развлечений!
   Молчание и печаль в ответ.
  
   Толпа развоплощенных радуется. Как всё замечательно складывается! Они уже откуда-то знают, что маленькая оранжевая планета вдали и есть точка прибытия. Их притягивает Марс. Бестелесные, они медленно плывут туда, медленно, очень медленно. Какие проблемы? Есть не надо, пить не надо, всё без труда, можно обмениваться впечатлениями, развлекаться. Вот только какими впечатлениями обмениваться? Космос живёт своей жизнью, звучит своей гармонией. Толпе плывущих к Марсу развоплощенных всё это не понятно, им хуже, чем глухонемым или слепым, они всё видят, всё слышат и ничего не понимают. Они не хотели понимать там, на Земле, не понимают ничего и тут. Всё, что у них есть - память прошлых жизней и время. Марс ещё только оранжевое пятнышко вдали, Земля ещё рядом. Планета вращается. Она показывает себя уходящим во всей красе морей, океанов, материков, ледников, рассветов и закатов.
   - А что же там, на Марсе?
   - Я где-то читала, что Марс тоже когда-нибудь снова станет живой планетой, правда не могу вспомнить сколько "оборотов вокруг Солнца" для этого понадобится, а пока эта планета уснула, отдыхает и жизни на ней нет.
   - Я тоже читал, у меня много литературы на эту тему, но ведь это бред!
   - Вы уверены? Очнитесь! У нас теперь нет книг, дома, планеты, возможности что-либо изменить до тех пор, пока нас не притянет туда, пока на той, другой планете не сгустятся газы, истекающие из недр, не образуется вода, океаны, пока не появятся водоросли, рыбы, растения, пока не появятся существа, способные стать разумными. Только тогда мы сможем снова жить и что-то изменить в своей судьбе, а до тех пор мы будем ждать, не в силах что-либо сделать.
   - Какой ужас! Это же немыслимо долго! За что?! Почему нас не предупредили?!
   - Я, как и вы, много читала и тоже не понимаю за что? Тот, светящийся, говорил, что нас предупреждали, но что плохого я сделала? Я жила как все, хотела того же, что и другие. Разве жить для себя плохо? Разве желать себе и родственникам благополучия, успеха, победы над конкурентами плохо? Что было не так? Я хотела и добивалась для себя спокойной, уютной, беззаботной, красивой, богатой жизни как все! Я мечтала о том же, что и все! Я никого не убила, не ограбила, не изнасиловала, на мой взгляд, я даже была бедной. В конце концов, мне дела нет до других! Я стою большего, чем другие!
   - Почему же кто-то остаётся, а нас уносит? Как это всё неприятно! Почему нас не предупредили, не остановили?!
   - Какой ужас! Он же сказал, что нас предупреждали и просили, что это наш выбор, и никто не может нас удержать! О какой Любви он говорил?
   - Теперь у нас масса времени, чтобы думать, вспоминать и, может быть, понять. Времени очень много, ждать нам долго.
  
   Марс притягивает развоплощенных с разной скоростью. Толпа распадается, цвета и звуки, космическая пыль разъединяют их, мысли других удаляются, остается просыпающаяся память прошлых жизней и ожидание.
   Почему ад рисовали только огненным? Одно из его отделений - космический холод, одиночество, память и ожидание.
   Ждать, ждать, ждать ...
  
   ИСТОРИЯ ВЫЗДОРОВЛЕНИЯ.
  
   Горы окружают провинциальный аэродромчик со всех сторон. Между горами и парой облезлых остовов брошенных самолетов в дальнем углу, вдрызг облезшим зданием "аэропорта", вполне приличной будкой диспетчерской с современными антеннами и уже далеко не новым вертолетом стоит ограда, построенная, как и взлетно-посадочная полоса, в ушедшие в прошлое, называемые теперь "имперскими" времена. Взлетную полосу и навигационное оборудование подновляют пограничники бывшей империи с грехом пополам мешающие караванам с оружием и наркотиками совсем уж безнаказанно гулять через границу теперь уже суверенного государства. От разгрома "империи" бывшие союзные республики кое-что, конечно, получили: суверенитет и собственную государственность, например. Остальные ярко-красочные перспективы оказались даже не миражами (мираж явление вполне реальное и масштабное, сложная схема преломления света на больших расстояниях и площадях, связанная с неодинаковым нагреванием различных слоев воздуха), а мыльными пузырями, законами опять таки физики, обреченными на весьма локальное и непродолжительное существование. По-настоящему самостоятельное государство в двадцать первом веке обязательно должно быть промышленно развитым и финансово сильным, иначе нищета большинства и власть любого, кто сильней. Вот и получается, что бывший "старший брат" продолжает держать дальние подступы к своей границе силами своих пограничников, а фирмы всех, кому не лень, государств ведут здесь геологоразведку, подыскивая, чем бы поживиться.
   Об этом в тени огромного дерева, разросшегося возле облезлого здания аэропорта беседуют пилот и штурман вертолета с уже немолодой женщиной в удобной для некомфортабельной дороги одежде и с рюкзаком. Она четыре дня назад привезла французским геологам какое-то хитрое измерительное оборудование, а теперь, после наладки и обучения пользователей, возвращается домой. Компания устроилась не в здании по причине дневной жары и ещё вполне приличного ковра, расстеленного под деревом за вполне приемлемую плату здешним диспетчером. В перечень услуг входит чай и даже восточные, то есть местные, сладости. По большому счету - диспетчер и радист из пограничников, а вертолет частный, но это несоответствие только видимое. Не столица здесь, а глушь натуральная: пограничники с геологами и авиатранспортной фирмой живут в своеобразном симбиозе. Всем, даже шалым альпинистам и местным жителям, иногда нужно полетать, потому, что дороги здесь все (и двадцатилетней давности, и двух тысячелетней) приблизительно в одном состоянии, которое вполне можно обозначить словом "никакое".
   Тетка радуется, что за рейс этого самого вертолета придется платить поменьше. В её фирме знают, кому и куда продают свои приборы, и не стремятся урезать командировочные суммы, а уж если смог сэкономить, то шестьдесят процентов экономии твои. Есть смысл ездить в третьем классе.
   Штурман, мужчина лет за тридцать, с изрядной долей злости говорит, что так нам и надо, будем учиться жить по-человечески. Он работал одно время во Франции, гостил как-то у родителей приятеля в маленьком провинциальном городке. Так там чисто не потому, что дворники целый день метут улицы, а потому, что жители под себя не мусорят, терпеливо и аккуратно доносят свой мусор до урны. И вообще, всё это чушь - демократия, свобода слова и прочая, прочая, прочая. Никто не возражает, даже молоденький лейтенант, который поит их чаем. Правда, диспетчер тоже побывал в гостях у знакомых в Германии и недоумевает, что в свободной европейской стране граждане способны "настучать" на соседа. Его знакомый, новоявленный житель Германии не стал отказываться от пособия, когда нашел работу, так хозяин фирмы сообщил куда надо.
   Елена Николаевна смеется.
   - Элементарно. Они же, немцы эти самые, в отличие от нас не считают государство производителем денег и материальных благ, а только их распорядителем. По-простому, сколько собрали налогов, столько и есть у государства денег, следовательно, по понятиям умеющих считать немцев твой знакомый просто брал чужое, а это нехорошо, это надо пресекать. Это у нас ещё живёт такое представление, что государство это скатерть самобранка: сколько ни бери, на столе не убудет, а если государство дает мало - значит жадничает. Они, эти самые европейцы, хорошо знают, что откуда берется, вот только таким дуракам, как мы, не рассказывают.
   - Почему? - не унимается лейтенант.
   - Ещё не дошло? - злится штурман.
   - Какой смысл сердиться? Логичнее подумать. Вы можете представить себе фирму, которая треплется на все стороны о сути своих ноу-хау? Рекламируют свою продукцию все, а о том каким способом достигнуто высокое качество продукции никто не рассказывает.
   Пилот молча тихонько улыбается. Он постарше штурмана и лейтенанта, где-то одного возраста с женщиной, а та смеялась, что имеет все шансы ещё раз стать бабушкой - замуж вышла младшая дочь.
   Явно главный из ещё двух будущих пассажиров ресторанным жестом позвал к себе лейтенанта, но парень с характером сделал вид что не понял, а бабушка Лена, улыбнувшись во всю ширину, громко заявила:
   - Уважаемые попутчики! Здесь не ресторан, здесь нас хозяева угощают, а мы компенсируем материальные потери в виде чая, сахара и сладостей, потому, что нас много и всех не наугощаешь. В цену билета питание не входит, наш хозяин и наши перевозчики проходят по разным ведомствам.
   Темноволосый мужчина в дорогом костюме резко оборачивается в своем алюминиевом шезлонге собираясь что-то сказать, но видит дурацкую благодушную гримасу на лице тетки и снова отворачивается. Его рыжеволосый спутник, фигурой покрепче, а одеждой попроще, пытается смягчить ситуацию.
   - Надир, она в чем-то права, это немыслимая глушь, в которую мы забрались по своим делам. Здесь свои правила.
   Несмотря на обращение по имени ясно, что темноволосый главный, а рыжий его телохранитель. Темноволосый ничего не говорит, но всем своим видом выражает пренебрежение сидящей на ковре компании. В это время взгляд лейтенанта добрее не становится. Тетка легонько хлопает его по руке.
   - Знаешь, Вадик, у меня после развала Союза как-то получилось устроиться на работу в эту свою фирму. Основа там - ученые из когда-то засекреченного военного института. Денег у моего обломка прежнего государства не было и люди пробовали заработать на себя сами. Видимо, их разработка в самом деле хорошая - приборы покупают по всему миру. Правда, по ещё армейской привычке, своё ноу-хау они берегут лучше чем когда-то государственную тайну. Я вот один из трех полевых наладчиков, могу привести приборы в рабочее состояние, наладить, обучить работе с ними, а в чём оно состоит, это главное ноу-хау, не знаю. Может, по этой причине и фирма до сих пор жива, и доход хороший? Ну, это не то, что я хотела сказать. А хотела я сказать, что за то время, что сопровождаю приборы, побывала в разных местах в разных странах и пришла к выводу - ни высокомерие, ни обидчивость не помогают жить.
   Молодой человек отвернулся. Дядя Лёша, пилот, легонько ткнул его со своей стороны и Вадик махнул рукой:
   - Да ладно. Ну их. Я ведь тоже из Москвы.
   Из новенькой будки с антеннами выглянул солдатик с роскошными лопоухими ушами и множеством веснушек на лице. Несмотря на простецкую внешность Васёк отличный радист, водитель и мастер на все руки. Именно он отвозил Елену Николаевну с её багажом по горной дороге к геологам. Сейчас он очень точно и по делу доложил сводку погоды и спросил у пилота:
   - Дядя Лёша, ну почему не полететь сейчас, до грозы успеете проскочить? Тому типу всё равно далеко в сторону.
   - Конечно, если лететь сейчас, то проскочим, но ты же сам слышал что сказали на фирме - два раза гонять вертолет нет смысла, значит, надо его ждать.
   - А куда он денется?
   - Наймет лошадей или пригонит свой собственный вертолёт.
   Васёк скорчил легонькую гримасу как от кислого.
   - Так ведь надо будет или ночью лететь, или ждать до утра, а здесь и ночевать негде, надо спускаться вниз в посёлок или здесь на скамейках кантоваться.
   Женщина хмыкнула:
   - А можно, я ваш ковёр на скамью постелю?
   Васек ухмыльнулся и сообщив по дороге, что попробует связаться с шофером, нырнул в будку.
   - Глухомань глухоманью, а связываетесь с шофером.
   Вадик ответил:
   - Так ведь без связи на здешних дорогах можно так застрять, что не выберешься.
   Чернявый, из отдельно сидящей в алюминиевых шезлонгах пары, обратился к рыжему:
   - Дитер, объясни им, что я категорически хочу вылететь как можно раньше.
   На этот раз его выходка не произвела на остальную компанию никакого впечатления, до того смешными показались барские замашки московского менеджера в этой ситуации. Елена Николаевна увидела их два дня назад у геологов. Не её дело какие такие аферы проворачивал здесь столичный гость, но раз уж сам влез в ситуацию - будь проще.
   Васек высунул голову:
   - Ахат сказал, что они у водопада на бараньих лбах, это ещё часа три.
   - Никита, - обратился к штурману пилот, - если клиенты (он кивнул на деловую парочку), будут настаивать, можно вылететь отсюда до грозы, высадить альпинистов и там же подождать. Гроза пройдёт ночью, а утром полетим дальше, всё равно этого фаната надо будет высаживать.
   Тетка согласно кивнула.
   - Какая разница где ночевать: на полу в доме, на скамейках или в вертолёте?
   - Утром здесь можно будет более комфортабельно умыться - из умывальника, а в долине под вершиной - из ручья, - ухмыльнулся Васёк.
   - Решили? - уточнил Никита.
   - Пусть они сначала доедут, - резонно заметил Алексей.
   Ещё трое пассажиров его не сильно беспокоили. Сын и дочка командира местного погранотряда прилетели из Питера проведать папу и полюбоваться экзотикой вместе с московскими иностранцами и собирались "погостить", но их хватило только до ближайшего рейса обратно. Папа, похоже, этого ждал, потому что неизвестно про кого сказал, что дурак тот, кто женится на красивых, модных и столичных потому, что будет потом всю жизнь мучиться или убегать от регулярного пиления куда подальше. Третьим пассажиром, который не выбрался из зала ожидания, был иностранец, говоривший по-русски правильно, но с сильным акцентом. Это был тоже молодой, судя по голосу, мужчина который выбрал для себя своеобразный вид экстрима: ездил по всяким странам мира чтобы там пожить и выжить. "Чем бы дитя ни тешилось - лишь бы не плакало". Этот парень пришёл сюда из райцентра пешком, с рюкзаком, одетый в какую-то арабского типа хламиду до земли, с арабским же платком на голове, в очках, с лицом, замотанным этим самым платком и бельгийским паспортом с российской визой. Зачем так заматываться - непонятно, но с явной проказой или ещё какой-то гадостью на лице его бы не пустили в Россию. Да он и не навязывался общаться, может потому, что прошёл пешком километров шестьдесят, а значит ночевал в горах. Ещё утром он улегся в зале ожидания на скамейку и спал не реагируя на телевизор, который Алиса с Женей гоняли по всем доступным спутниковой антенне станциям.
   Дядя Лёша допил свой чай и со словами: "А не пойти ли соснуть до отлета", - ушёл в будку к радисту. Даже военная койка лучше скамейки в обшарпанном зале ожидания.
   Елена Николаевна с Вадиком собрали посуду, занесли её в комнатку в "аэропорту", служившую кухней, помыли, поговорили ещё немножко и пришли к выводу, что решение дяди Лёши - гениальное. Тётка устроилась на ковре, Никита ушёл в вертолёт и даже московские деловые люди вздремнули не обращая внимания на какой-то рок концерт, который нашли по телевизору папины дети.
  
   Елену Николаевну вывел из блаженной дрёмы звук мотора бодро взбиравшегося по дороге к взлётно-посадочной полосе грузовика. Две с лишним тысячи метров над уровнем моря люди переносят спокойно, человек вообще ко многому быстро привыкает, а вот двигатели внутреннего сгорания действуют в полном соответствии с законами природы: уклон градусов пятнадцать и едва заметно разреженный воздух сделали звук специфическим и слух привычной к дорогам тётки уловил разницу. Сверху от здания можно было рассмотреть в кузове машины какие-то тюки и двух человек, но присматриваться Елена Николаевна не стала - всё равно подъедут. Зашевелились и остальные, появились пилот и штурман, даже питерские гости выбрались, наконец, на воздух. Солнце уже осело к вершинам, пассажирам явно хотелось быстренько погрузиться и улететь восвояси из этих, может быть неплохих, но совершенно чужих мест туда, где их ждут дела, заботы и близкие люди. Московские деловые люди хотя и держались особняком, но, похоже, сменили гнев на милость.
   Грузовик ещё поурчал и въехал в проём ворот (уже несколько лет открывать там нечего), остановился. Из кабины выбрались Ахат и быстрый, нервный мужчина в ярком спортивном наряде, из кузова первым выбрался неизвестный аэродромным парням туземец и ещё один мужчина европейской наружности. Ахат и неопознанный местный житель разгрузили машину.
   В студенческие времена Елена Николаевна ходила в горы в походы, а в их турклубе дружно сосуществовали ориентировщики, пешеходники и альпинисты. Багаж новоприбывших, а из них альпинистами могли быть только двое, местные не шерпы, на вершины принципиально не стремятся, был какой-то нестандартный. Назначение нескольких весьма тяжелых тюков определить не удалось, ну разве что новый русский альпинист собрался оборудовать свой базовый лагерь какими-то избыточными удобствами. О том, что этот парень очень богат и с большими приветами успели поведать на фирме, когда известили, что такого клиента нельзя терять. Этот новый русский альпинист и вёл себя как барин, даже не посчитал нужным заметить остальных. Елену Николаевну такое пренебрежение не покоробило, зато испортившееся настроение пилота и штурмана она заметила. Новоприбывший барин велел грузить вещи в вертолёт, похоже, имея в виду при этом и пассажиров в качестве грузчиков. Правда, рассмотрев форму и автомат за плечом у Вадика, поуспокоился. Ахат и неопознанный местный житель погрузили имущество.
   Тут вдруг Надир решительно подошёл к машине и в неподражаемой барской манере заявил:
   - Первыми сядут женщины.
   Похоже, новые русские опознали друг друга как таковых. В результате Елена Николаевна села первой в самый конец, чтобы видеть всех. Вторым поднялся Никита и галантно подал руку девушке, сел он тоже в конце салона. После этого расселись и остальные.
   Взлёт и на крейсерской скорости к указанной точке. Когда прибыли на место к популярной вершине в небе было ещё светло, но по долинам сгущались сумерки.
   Несмотря на опускавшийся вечер, пилот посадил машину изящно и уверенно. Елена Николаевна подумала, что этот вертолёт, как и его пилот, явно не сразу стали пассажирскими, а демобилизовались.
   "Богатенький Буратино" всё время полёта демонстративно ни с кем, кроме Надира, не сказал ни слова, а после посадки решил покомандовать и привлечь всех к разгрузке, но не получилось. Кроме пилота со штурманом никто этим заниматься не стал. С какой стати? Он оплатил проезд перевозчикам, а не пассажирам. Ненормальный альпинист, как окрестила его про себя Елена Николаевна, не ответил, поторопил с установкой большой палатки, принял участие в затаскивании туда тюков и мешков, застрял там пока остальные обсуждали, как будут ночевать. Правда, пилот участвовал в этом обсуждении слабо и держался между пассажирами и палаткой, а после его движения Никита занят ту же позицию, и не напрасно. "Богатенький Буратино" вышел из своей палатки с внушительным железом, которое даже на неопытный женский взгляд, выглядело потомком автомата Калашникова, дал очередь в сторону и заявил:
   - Пошли к черту, все!
   Дитер рыкнул и рванулся, но его успел задержать Никита. Алексей ступил вперед и примирительно сказал:
   - Хорошо, мы улетим.
   - Чем быстрее, тем лучше. Моё терпение кончается.
   Пожилая женщина, посмотрев на это дело пару секунд, ухватила за руку молодую и потянула к машине. Девушка тупо смотрела на происходящее и не сразу поняла, что надо делать, когда старшая велела: "Лезь внутрь", - вслед за ними и мужчины срочно оказались там же. Вертолёт взлетел и стал набирать высоту. От земли к машине потянулась цепочка светляков, и пилот бросил её в сторону, сманеврировал, ушёл за скалу. Никита тихо матерился, Алексей молча уходил от места посадки, прикрываясь этой самой скалой. Долина осталась внизу в густеющей темноте, а в гаснущем небе, именно в той стороне, куда надо лететь, обозначилась темнота. Они сделали большой крюк в сторону и теперь, что возвращаться на аэродром, что лететь дальше - всё равно через фронт непогоды.
   Штурман запросил метеосводку. Гроза и не собиралась слабеть, её фронт растянулся вдоль горизонта, ветер усилился. Дитер, выслушав переговоры, протянул:
   - Что нас ждало внизу - ясно, но что нас ждёт здесь?
   Алексей ответил вполне спокойным голосом:
   - И назад, и вперёд - всё равно через фронт, а он на редкость широкий и хотя кажется, что до правого его края заметно ближе, я туда не лечу потому, что запас топлива ограничен и если обойти фронт там, то придется садится ночью в горной стране на высоте не меньше трёх тысяч метров среди скал и обрывов. Рассчитывать на дозаправку там - бессмысленно. Обходить грозу слева дальше, но там ближе к людям, можно будет сесть в долине между хребтами, в той стороне есть растительность, можно гораздо быстрее и безопаснее добраться к людям.
   Алиса всхлипнула, Надир не удержался:
   - У вас есть основания для спокойствия?
   - Других вариантов я не вижу.
   Больше не разговаривали. Машину болтало, Алексей вел её вдоль долины, держась подальше от хребтов, насколько это возможно в опустившейся ночи. Время исчезло, только ветер хозяйничал вовсю, играл многотонной игрушкой, да гроза приближалась. Когда все звёзды бесследно исчезли, пилот повёл машину вниз, в темноту.
   Удар дернул вертолёт, швырнул куда-то людей, остановил движение. Мотор умолк. Время проявилось. В реальности вырисовались резко накренившийся пол салона и шум ветра.
   - Прилетели, - констатировал Никита.
   - Высота две четыреста.
   - Это хорошо или плохо? - поинтересовался Женя.
   - Утром увидим. Никита, осмотри окрестности.
   Штурман достал фонарь, выбрался из кабины. Пилот включил свет в салоне, и прямо впереди все увидели легшую на стекло лопасть винта.
   - Как же мы будем взлетать?
   - Поскольку топлива практически не осталось, взлёт откладывается.
   Пилот попытался поговорить по радио, но толку от этого оказалось не много. Гроза подступила вплотную, ветер раскачивал накренившуюся машину, там, вдали, их услышали, но ни о какой помощи не могло быть и речи. Никита влез в салон с первыми каплями дождя.
   - Знаешь, Алексей, мы везучие. Пониже склон резко обрывается, справа по курсу скалы, мы за них зацепились, вверх склон тоже уходит круто, левее можно переждать дождь, если прикрыть расщелину между глыбами брезентом.
   Он договаривал и доставал из самого конца салона тюк.
   - Выходить обязательно?
   - Вес у нас всех не такой уж большой, мы вертолёт на месте не удержим, а ветер усиливается и уже раскачивает его. Надо вылезать, - и спрыгнул за борт.
   Алексей подал ему тюк, велел доставать всё, что лежит в заднем отсеке и передавать на выход. Пассажиры были в принципе спокойны, только Алиса хлюпала носом, но и это была не истерика, а остатки страха. Она и спросила:
   - Это что, катастрофа?
   - Нет, в горах ночью это мягкая посадка.
   Плотно забившись между сомкнувшимися вверху глыбами, усевшись на свой багаж, накрылись аварийной палаткой от дождя и, пригревшись, смогли, наконец, увидеть грозу во всём её величии. А время снова замерло. Полыхали молнии, ветер швырялся дождём, завывал по расщелинам, раскачивал и таки свалил вертолёт набок, но не смог сбросить его вниз.
   Всему на свете приходит конец. Вот и дождь с ветром ослабли, поутихли и вместе с полыхающими молниями ушли дальше. Темнота посерела.
   - Который час? - первым заговорил Женя.
   - Рассвет, - ответил Никита, не глядя на часы.
   - Какой-то он тёмный.
   - А с чего ему быть светлым? Синоптики обещали дожди с грозами и низкую облачность на несколько дней.
   Разговор снова замер, собственно, и мыслей ни у кого особых не было, брала своё усталость, хотелось расслабиться, отдохнуть, хотелось в тепло и уют.
   На земле обозначилась тень от камней. Откуда тень, если нет солнца? Мягкий свет сбоку и сверху по склону усилился, зашуршали камни, послышались шаги по земле. Женька качнулся вперед и снова осел. В поле зрения вошёл высокий мужчина одетый то ли в халат, то ли в греческую тунику до пят. Именно от него шёл свет, от одежды, от тела.
   - Здравствуйте, я к вам по делу, по вашему делу. Кстати, Дитер, ваш дальний родственник время от времени финансирует экспедиции на поиски путей в Шамбалу. Рекомендую вам с ним не ходить, и ему посоветуйте не бросать деньги на ветер, его путями туда не попасть. Чтобы понять какую дорогу искать, ему придётся усвоить ещё очень многие законы Жизни.
   Дитер дёрнулся, но промолчал. Пришелец продолжил:
   - У каждого свой путь, но сегодня ваши дороги пересеклись. Только вы сами и никто другой не выведет вас отсюда. Вы можете выйти только все вместе, помогая друг другу. Желаю вам мира и мудрости.
   Немыслимый гость поклонился, повернулся к склону, под его ногами скрипнули камешки и пошёл прямо в ту сторону. Он должен был скрыться из глаз, но почему-то продолжал идти вперёд долго-долго, пока его свет не растаял вдали.
   Первым снова очнулся Женька.
   - Кто это? - обратился он к старшим, как будто они могли дать ответ.
   - Ну, не знаю, свидетели утверждают, что Иисус Христос ходил по воде. А этот, получается, ходит по воздуху.
   - Почему вы так думаете?
   - А по чему ещё в том месте можно идти вперед так долго?
   Склон впереди не виден потому, что круто уходит вниз.
   Алексей вернул всех на землю.
   - Вертолёт только перевернуло, радио должно работать, попробую поговорить с фирмой.
   - О чём? - встрял пацан.
   - О наших перспективах.
   Дождь, можно сказать, прекратился. Пилот исхитрился забраться в салон перевёрнутого на бок вертолёта, включил рацию. Слышно было хорошо. Диспетчер фирмы порадовался, что все живы - здоровы, выразил огорчение по поводу аварии вертолёта, поинтересовался, цел ли аварийный запас. Затем без особых даже разговоров им предложили добираться к людям самостоятельно потому, что грозы будут ещё не один день и поднимать технику на поиски опасно, напомнил, что пилот и штурман этого рейса - опытные и хладнокровные люди, пожелал им удачи и отключился. Компания слушала это всё у дверей и помалкивала, пока Надир не заявил, что они выплатят ему компенсацию за все убытки, а Женька проявил рассудительность.
   - Сначала надо отсюда выбраться.
   - А куда выбираться? В какую сторону? - полюбопытствовала Елена Николаевна.
   - Где ближе люди?
   - Если смотреть по карте и мерить линейкой, то ближе всех те, что за северным хребтом, но он самый высокий в этой горной системе, а перевалов поблизости я не знаю. Альпинисты со снаряжением среди нас есть?
   - Нет, - вздохнула Алиса.
   - За южным хребтом граница, кишлаков пара штук, а чем они промышляют, я у них интересоваться не хочу, мне ещё не надоело жить. На ту сторону есть проходы и шли по ним когда-то караваны с шёлком из Китая в Европу. Караванные тропы никуда не делись, сейчас по ним везут из-за границы наркотики.
   - Утешил, - бросил Дитер.
   - Чем богаты, тем и рады.
   - А что ещё дальше по долине? - полюбопытствовала Елена Николаевна.
   - Долина с речушкой и в километрах в шестидесяти, если я правильно определился (в темноте при сильном ветре трудно ориентироваться), одна из веточек караванных троп.
   - Как по мне, так это вариант. А сколько по долине до людей?
   - Надо ещё оглядеться, где мы, но трёхсот километров быть не должно.
   Дитер был настроен скептически, они с Надиром о чем-то поспорили на незнакомом языке, но в результате с кислыми лицами согласились, что это единственный вариант. Женька спросил "когда уходим", а Елена Николаевна вдруг обратилась к Надиру:
   - У вас есть ещё какая-нибудь другая обувь?
   - Туфли на смену, банные шлёпанцы.
   - Такие же элегантные и дорогие?
   - Да.
   - Это не смешно, а очень плохо, - дала она легкий подзатыльник ухмыльнувшемуся Женьке: - он изуродует себе ноги через десяток километров. Здесь не паркет, а горы.
   - Что же делать? - ахнула Алиса.
   - Какой у вас размер?
   - Сорок первый.
   - У кого-то из мужчин есть ещё обувь на толстой подошве подходящего размера?
   Молчание затягивалось, но Алексей нырнул куда-то рядом с креслом пилота и вытянул оттуда старые, растоптанные и вусмерть потертые ботинки на толстенной рифленой подошве, измазанные чем-то темным.
   - Они великоваты, но с двумя-тремя парами носок пойдут.
   - У меня есть лишние - зятю покупала.
   Надир повёл себя вполне адекватно ситуации, переобулся. Ансамбля с дорогим костюмом не получилось. Тогда Алексей откуда-то оттуда же вытянул такую же обшарпанную штормовку. Наряд стал более гармоничным. Последним появился рюкзак, в котором валялись ботинки со штормовкой.
   - Тётя Лена, а почему Вас не беспокоит моя обувь?
   - Ваши с сестрой кроссовки хотя и попугаистые по расцветке, но от хорошей спортивной фирмы, развалиться не должны.
   Мальчишка на время замолчал.
   - С одеждой более-менее, а что есть из еды и снаряжения? - снова поинтересовалась Елена Николаевна.
   Алексей уже выкручивал рацию из панели, а Никита пристроился сливать остатки топлива в завалявшиеся в салоне пустые пластиковые бутылки из-под воды и пива. Пилот предложил разобраться, что же они достали из отсека с аварийным запасом.
   Палатку, спальники, сигнальные ракеты, походную керосинку, котелок-ведро, аптечку, консервы, пластмассовые фляги для воды, ещё некоторые мелочи вроде топора сложили вместе. В эту же кучу легла рация и бутылки с топливом.
   Пилот резюмировал, что идти можно, только еды мало. Никита предъявил пистолет.
   - Можно попытаться поохотиться, в долине должны быть животные.
   Дитер покосился на него совсем не ласково.
   - Не надо подозревать друг друга, коллега, в таких местах как эти, к пилоту и вертолёту полагается охранник. У вас такие же обязанности по отношению к Надиру или другие?
   Рыжий постепенно расслабился.
   Пилот поделил имущество на всех, сообразно возможностям. Посидели, собираясь в дорогу, и тут последний час сидевший молча бельгиец на чистом русском языке без акцента заявил:
   - Я не могу идти днём, я хорошо вижу ночью, а днём только силуэты.
   Никита застонал. Дитер бросил на закутанную фигуру странный взгляд. Алексей снова сел, помолчал.
   - Никита, надо попробовать его вести, чем ближе к людям мы будем, тем лучше. Грозы будут ещё несколько дней, может полить прямо сейчас, скоро за нами не пришлют, а здесь нечем даже костёр развести, ночами холодно, еды мало, вода далеко, животных, чтобы поохотиться, что-то не видно. Надо идти.
   Первым с компасом пошёл Дитер, за ним Надир, молодёжь, Елена Николаевна, Никита вёл Лео, а Алексей временами сменял его, давая отдохнуть. Цепочка растянулась. Более сильные и молодые ушли далеко вперёд, Елене Николаевне в какой-то момент даже показалось, что Дитер уведет их сам, но через время он несколько раз оглянулся и остановился. Последние в цепочке добрались до него больше, чем через час. Он же предложил сменять ведущих Лео. Рыжему здоровяку под два метра ростом было заметно легче вести такого же высокого Лео, чем подвижному, резкому Никите с его средним ростом. Так, сменяя друг друга, шли до вечера, который отличался от серого дня только большей серостью. К счастью, дожди шли где-то рядом, но не прямо над ними. Шли медленно, и Никита успел собрать кое-какого топлива для костра и нагрузить им Женьку в целях полезного использования энергии молодёжи. Тот тоже порывался вести Лео, но не при его росте и весе удержать спотыкавшегося рослого мужчину. Женька же испортил всем настроение. Когда устроились ночевать, поставили палатку и разожгли костёр, он заявил:
   - А отсюда видно наш вертолёт.
   Светлое пятно на фоне горы действительно было видно. Было бы глубокой ложью сказать, что этот факт кого-то обрадовал. Чтобы сгладить впечатление Алексей уверил, что в горах далеко видно, воздух чистый. Его гораздо больше беспокоило, что днём на привалах Лео ничего не ел, отказывался. В более спокойной обстановке пилот, как неофициальный глава экспедиции, решил серьёзно расспросить явно липового бельгийца о разных вещах. Скоро стемнело, сидели у костерка, грелись. Алексей аккуратно пытался разговорить Лео, но тот упорно отмалчивался, тогда пилот задал вопрос напрямую:
   - Почему ты не ешь?
   - Я не ем человеческую пищу.
   Дитер во время этого разговора пытался что-то сказать, но Надир его останавливал на своем языке. Они мешали Алексею своим спором, но он продолжил.
   - Почему?
   - Я не человек, - ответил Лео хриплым, срывающимся на стон голосом.
   - А кто?
   - Вампир, - парень резким движением сорвал с головы платок и очки.
   Зрелище оказалось не из приятных: серое лицо обтянуто сухим, бесцветным и потрескавшимся пергаментом кожи, огромные черные круги вокруг ввалившихся глаз, которые не отражают рыжие огоньки пламени - в них светится красный огонь. Из приоткрытого рта показались и стали на глазах удлиняться и утончаться верхние клыки. Впечатление оказалось жутким. Ни летчики, ни москвичи, ни женщины не смогли двинуться, только Женька после секундного замешательства с восторгом заорал:
   - Ты что, настоящий, в самом деле, настоящий!?
   Очнувшаяся Елена Николаевна по уже образовавшейся привычке шикнула на него.
   - Чего орёшь?
   - Тётя Лена, вы не понимаете, это же по-настоящему, как в книгах. Он же настоящий!
   - Всё равно не ори. А если он начнёт с тебя?
   - Я не хочу никого убивать, - тем же тяжким и хриплым голосом ответил Лео.
   Очнулся Алексей.
   - Ну и что тебя сюда занесло?
   - Жажда. Время от времени мы чувствуем непреодолимое желание получить кровь живого разумного существа и тогда уходим из Москвы искать жертву. Бомжи, уголовники, здесь на границе - контрабандисты и торговцы наркотиками, их не ищут.
   - Так ты не дошёл до границы?
   - Я не хочу никого убивать.
   Пока это странное существо говорило, клыки уменьшились, лицо чуть расслабилось.
   - Мы отвечаем за пассажиров, ситуация у нас не крайняя, вполне можно дойти. Я не могу кого-то терять. Кому я скажу этот бред про вампира?! Ты что вообще ешь?!
   Лео не успел ответить потому, что встрял Женька.
   - Кровь пьет человеческую!
   - И много? - автоматически спросил Алексей.
   - Чтобы погасить Жажду нужна кровь одного разумного живого существа, - ответил Лео.
   - Вся сразу? - задал дурацкий вопрос очнувшийся Никита. Он, похоже, не увлекался фантастикой, в отличие от Женьки.
   - А можно частями? - в тон ему задала свой вопрос Алиса.
   Серию дурацких вопросов углубила Елена Николаевна.
   - А можно ли утолить Жажду частями?
   - Какая разница? - обреченным голосом ответил Лео.
   - У одного человека литров пять крови, если поделить на семь, то получится не смертельно.
   - И кто будет первым, вы, уважаемая?
   Голос Надира никто не назвал бы мягким. Елену Николаевну понесло:
   - Инициатива наказуема выполнением. Парень, ты сможешь остановиться?
   Она встала, подошла к Лео. Сам того не желая Алексей подлил масла в огонь.
   - Господи, да что же это за пассажиры мне достались?
   - Пилот прав. Есть в пути надо.
   Лео не выдержал. Он ступил к женщине, склонился и его удлинившиеся клыки вошли в шею. Никита кинулся к ним, москвичи отступили подальше от костра, Алиса ахнула, схватившись за щёки, Женька заорал:
   - Тётя Лена!
   Лео слегка отклонился, окровавленные иглы укоротились, он выпрямился и безумными глазами обвёл окружающих:
   - Я не хочу никого убивать.
   - Заладил одно и то же. Сядь. Все сели и замолчали.
   Алексей взял себя в руки и пытался взять под контроль ситуацию. Он поддержал покачнувшуюся тётку и помог сесть, жестом усадил Лео и Никиту, молодёжь и москвичи тоже уселись. Женька вякнул:
   - Я про такое не читал.
   - Бред какой-то, - согласился Никита.
  
   Продолжение последовало не сразу, сначала было молчание. Его нарушил Надир, который опять на незнакомом языке заговорил с Дитером. Тот достал из старого рюкзака Алексея, куда сложил большую часть имущества работодателя, бутылку вина и подал Елене Николаевне.
   - Пейте, вино поможет.
   Женька снова встрял:
   - Хорошо бы чая с сахаром или со сгущёнкой.
   Надир подтвердил.
   Ошалевший Никита раздул начавший угасать костерок. После пол бутылки вина и чая со сгущёнкой Елена Николаевна окончательно пришла в себя, сказала, что голова уже не кружится, только вполне терпимая слабость.
   На этом вопросы Алексея не закончились.
   - Ты сказал, что вы уезжаете из Москвы, но у тебя бельгийский паспорт.
   - Я живу в Москве. Паспорт? Сейчас по миру ездит много иностранцев с причудами.
   Вопрос, откуда взялся документ, Алексей оставил на потом.
   - Ты действительно не можешь идти днём?
   - Прямой солнечный свет сжигает нас в пепел. У меня очки с фильтрами, очень тёмные.
   - Так ничего и не увидишь, - пробурчал Никита.
   Алексей продолжил:
   - Мы не можем оставаться на месте, надо идти.
   Алиса беспомощно оглянулась на остальных.
   - Днём не может идти Лео, ночью без света не видим мы.
   - Можно было бы идти с фонарём часть ночи, а днём вести Лео но фонаря хватит ненадолго.
   - Значит, будем вести его днём, - подвёл итог Алексей.
   Тут Дитер что-то резко сказал и начал рыться в своём чемодане. Он достал ручной фонарь, вынул из него батареи и пристроил к фонарю Никиты. Свет оказался ярче, освещённая полоса протянулась метров на пятнадцать-двадцать.
   - И надолго их хватит? - поинтересовался Никита.
   - Не беспокойся, надолго, - отрезал рыжий.
   Без Женьки не обошлось.
   - Может, прямо сейчас и пойдём?
   - Надо собрать палатку, - придержала его тётя Лена.
   Алексей распорядился посидеть - пока горит костёр можно ещё погреться и отдохнуть после дневного пути.
   Огонь догорел, и большое пятно света от фонаря собрало в себя идущих. Двигаться оказалось тяжелей, чем днём, но всё равно получилось намного быстрей. За ночь прошли гораздо больше, чем днём. Алиса, а ещё больше Женька, растормошили самого странного из пассажиров, и он признался, что зовут его Леонтием, он живёт в Москве с родителями. Что просто так от укуса стать вампиром невозможно, что в книгах про Дракулу и, вообще, про вампиров так написано, чтобы люди не очень интересовались их жизнью, легенда страшилка. Что работает он в ночном баре. Так вот, Леонтий не только не задерживал движение, а наоборот, уходил вперёд, разведывал дорогу, возвращался, помогал другим и вообще оказался очень сильным и выносливым. Фонарь с батареями Дитера горел всю ночь одинаково ярко.
   Рассвет осветил другой рисунок окружавших долину гор, пониже по склону обнаружился ручей. Утро цвета плохо просохшего асфальта обещало перейти в аналогичный день. В том краю неба, откуда они пришли, посверкивали молнии, но ветер, к счастью, нёс тучи мимо. Поставили палатку, разложили синтетические коврики из аварийного запаса со спальниками и больше ничего не ожидая, молча, на них сполз Надир. Ему было хуже всех. На вид подтянутый и спортивный, он может даже регулярно посещал тренажёрный зал и стадион, но вряд ли успешный столичный менеджер когда-нибудь в жизни прошёл пешком за один раз хотя бы четверть того, что прошёл за эту ночь. Он скорчился и не шевелился. Дитер растерялся, он умел охранять работодателя от посторонних, но что делать тут? А Никита с Алексеем знали, что делать. Они раздели Надира и штурман долго массировал ему ноги и спину, пока тот расслабился и уснул. Леонтий с рассветом словно съежился. Он закутался в свои одёжки и молча сидел в палатке. А вот Алиса явно оказалась из тех девушек, которые ночь на пролёт скачут на дискотеке, а потом с утра до обеда бегают по подружкам и рассказывают как им было весело. Алексей пристроил её к примусу, котелку и консервам, а Женьку, сующего свой нос во все щели даже после такого перехода, послал за топливом для костра.
   Елена Николаевна сознания не теряла, несмотря на возраст. Сказались и пешие полуторачасовые прогулки на работу и с работы, и опыт работы экспедитором в разных малоцивилизованных местах. Она уселась, полулежа, вытянув ноги, недалеко от будущего костра и просто отдыхала. Алексей устроился над картой, что-то соображая. Тётка наслаждалась отдыхом, даже окрестным пейзажем.
   - Целую вечность не ходила в походы и забыла, какая это роскошь - днёвка. Сиди, задравши ноги, и любуйся природой, пока обед готовится.
   - Я не люблю горы, - ответил пилот.
   - Почему?
   - Воевал в Афгане.
   Елена Николаевна осторожно возразила:
   - Горы не виноваты, что мы, люди, не живём по-хорошему.
   Алексей сорвался:
   - Я не знаю, зачем мои друзья остались там, кому это было нужно!
   - А я уверена, что понимаю зачем и кому всё это было нужно, - твердо ответила пассажирка.
   - Да!? Знаете?
   - Да, знаю. Я не первый год езжу по миру. Мы с ребятами в больших городах только пересаживаемся и едем дальше, в глушь. Это, знаете ли, способствует размышлениям. Не буду утверждать, что я дюже умная или образованная. Думать на обозначенную вами тему я стала вместе со всеми, когда многочисленные демократы и борцы за свободу начали выть зачем войска Союза а Афганистане. Вот только я не люблю жвачку, ни для зубов, ни для мозгов. Это очень мило, сидеть за спиной этой самой имперской армии и ругать эту империю на кухне с чашкой чая или водочки. Это очень прогрессивно - слушать подпольные радиостанции и твердить готовые лозунги, вот только после вонючей и нищей африканской глуши или среди умерших вокруг нефтяных вышек в южной Америке джунглей многое видится иначе. Что делают Штаты по всему миру? Защищают свои экономические интересы, своих граждан от экономических интересов граждан других стран, а американские граждане даже не задумываются об этом - и так знают. Зачем тратить время на размышления, если на их доллары торгует нефтью и не только нефтью весь мир? Вы что, серьёзно думаете, что Ирак размазали авиацией потому, что их диктатор был недостаточно гуманный? Не будьте наивным. Он хотел торговать своей нефтью не только на доллары! А вот это он покусился на святое для Штатов! Торговля нефтью только на доллары заменяет им полноценный золотой эквивалент их бумажкам. Так что ваши друзья там, - она махнула рукой в сторону гор, - не напрасно. И ни хрена, что наши с вами сограждане ничего этого не понимают. Ваши друзья дали ещё немного времени молодой, куда там до Китая, империи сделать ещё несколько шагов вперёд, в ряды имеющих право голоса, дали нам всем ещё немного времени, чтобы стать разумнее. Эту империю разодрали на части конкуренты, экономические конкуренты, в силу нашей наивности. Европа, что очевидно если протереть глаза и пошевелить мозгами, тоже обустраивается по имперскому типу - чем больше, тем сильней и устойчивей, метрополия и окраины, страны первые и страны последние. Я уверена, что именно благодаря тому времени, которое отвоевали ваши друзья, осколки империи не сдохли окончательно, а упорно, как трава сквозь асфальт, продолжают умнеть и драться за своё право жить.
   - Какая-то у вас нестандартная точка зрения, - усмехнулся, сдаваясь, пилот, - но жизнь то одна.
   - А что, лучше сдохнуть от пьянства или обжорства? И почему я должна быть стандартной дурой, смотреть мыльные оперы, твердить чужие мысли и облизываться на чужие витрины? Что, от Господа Бога поступили соответствующие распоряжения? Не получала, не видела!
   По уже сложившейся традиции Женька встрял и сюда. Он принёс охапку сухих веток, с ходу уловил суть разговора, потребовал у сестры чаю с примуса и, явно пародируя кого-то, в тон с Еленой Николаевной пробасил:
   - Хорошая драка напрасной не бывает.
   - Много ты знаешь, - возмутилась Алиса, но пацан не унялся.
   - Я вас, старших, не очень понимаю. Вечно вы чем-то мучаетесь. Я вот знаю, что мне никто ничего даром не даст. Халява - вещь крайне временная и со временем подлежит оплате.
   Алексей подобрал сползшую с колен карту, Елена Николаевна засмеялась.
   - А вы ещё спрашиваете, зачем они там. Этот юный оболтус понимает то, что было выше понимания нашего поколения. Наши шансы повышаются, вы не находите?
   Женька пожал плечами и ушёл обирать местную скудную растительность на предмет топлива.
   Алиса предложила перекусить, позвала из палатки остальных, улегшихся отдохнуть рядом с Надиром. Никита и Дитер встали сразу, Надир отказался, сказал, что ничего не хочет, только спать. Девушка принесла ему еду и чай в палатку, заставила поесть и он снова заснул рядом с молчавшим в своём коконе Леонтием. Алиса предложила ему чай, но он отказался и снова замер. После еды наступило блаженство. Никто не заикался о том, что бы идти. Даже Женька после третьей охапки сушняка устроился неподалеку от Елены Николаевны и заснул.
   Попадись им какой-нибудь враг - их бы взяли во сне голыми руками, но кроме птиц и каких-то горных коз (или козлов?) и вдали, и в ближних окрестностях никого не было, так что тому, кто просыпался и отползал "за камушек" ничего не грозило.
   Первым по-настоящему проснулся Женька, далеко за полдень, задумчиво оглядел горизонт и попробовал разжечь костёр, но его убогих городских навыков хватило только на сердитое бормотание по поводу спичек, сырых дров и мокрой погоды - огонь не разгорался. На его бормотание выбрался Никита, предложил преподать высокую науку разжигания костра в полевых условиях, так что вскоре уже были огонь и тепло. Даже Надир выбрался из палатки, возмущаясь на русском и ещё каких-то языках своему опрометчивому решению лететь в эти края. Дитер напомнил ему о коммерческих интересах, но менеджер только отмахнулся. Еда, тепло, что может быть лучше среди темнеющих гор? Когда размытое пятно солнца опустилось за горизонт, к огню выбрался Леонтий, присел в общий круг. Тут относительно молчавший Женька вскочил и решительно к нему подошёл.
   - Мы поужинали, ты из нашей команды, сегодня моя очередь.
   Леонтий не двинулся, тогда пацан схватил его за плечи и потянул. Пришлось встать. Женька упёрся взглядом. Елене Николаевне пришло в голову, что мальчишкой движет не только любопытство. Леонтий сдался. Его зубы аккуратно вошли в кожу и так же аккуратно вышли, он поддержал парня, помог сесть. Елена Николаевна достала оставшееся у неё вино, подала мальчишке, тот выпил не глядя. Пахучая красная жидкость пробудила его способность говорить.
   - Это всё?
   - А ты чего ждал? - возмутился Дитер.
   - Я три недели лежал, когда с мопеда разбился: врачи вставать не разрешали, и мне не хотелось, а тут вроде ничего не случилось.
   - И часто ты разбивался?
   - С мопедом один раз, а когда учился кататься на доске и роликах - несколько раз, но не сильно.
   - Ясно, острых ощущений не хватает. Я тоже читаю фантастику, которую приносят дочки. Страстей-мордастей как в триллере не будет. В сказках всё спокойнее.
   Елена Николаевна не смогла удержать улыбку.
   - Тётя Лена, с вами тоже ничего особенного не было?
   - Слабость, но она прошла, а так ничего выдающегося.
   Женька тяжело вздохнул. Возможно, Алиса фыркнула бы, но она пристально смотрела на лицо Леонтия. С сухой кожи словно облетал слой пыли, огромные черные круги вокруг ввалившихся глаз уменьшились. Мальчишка заметил это последним, и обиженное выражение на его лице сменилось изумлением.
   - Лёня, что с тобой?
   - Это ваша кровь.
   Алексей передразнил Женьку его же утренними словами.
   - Хорошая драка напрасной не бывает.
   - Да ладно вам, дядя Лёша, - и чтобы отвлечь от себя внимание спросил, когда идём.
   - Собираемся.
   Снова ночная дорога с фонарём.
   Дитер повесил на себя рюкзак Надира в дополнение к собственному чемодану, но менеджер даже налегке брёл с трудом, молча, стараясь идти побыстрей. На первом же он привале жадно пил вскипяченный на примусе чай, но через время постепенно разошёлся, двигался уверенней и Никита перестал идти за ним шаг в шаг. На следующем привале Женька захотел чего-нибудь поесть, Алексей выделил ему шоколадку, но предупредил, что с едой проблемы, живность есть, но пока кусты по склонам не выше колен, подобраться к ним на пистолетный выстрел не получится. Шоколад Женька съел. На следующем привале исчез Леонтий. Москвичи что-то возмущенно говорили между собой на своём языке, Дитер порывался что-то делать, Надир его останавливал. Алиса зашмыгала носом, но Алексей сказал, что уверен - тот вернётся, надо подождать. Сидели, пытались о чем-то разговаривать, когда в свет вступил Леонтий. Он был без балахона, в удобном защитной расцветки комбинезоне и военного образца ботинках, с козой (или правильнее козлом?) на плечах.
   - Они ночью спят, мне удобно, - положил козу перед Алексеем.
   - Готовить будем утром, а сейчас - идти.
   Никита связал козе ноги, повесил на себя.
   Больше ничего особенного до рассвета не случилось. Ближе к рассвету нашли место для стоянки, поставили палатку. С наступлением серости разбрелись за сушняком, разожгли огонь, Алексей устроился в сторонке разделывать козу. Мясо было сухим, без крови, руки толком не вымазать. Пока жарилась еда, пилот молчал. Когда устроились есть Алиса вытащила к чаю даже Леонтия. Странно было видеть человека, который пьёт чай, засунув кружку под распущенный платок. Как только смог мягче, Алексей попросил его показать лицо, если это можно при таком освещении. Леонтий помедлил, поставил на землю пустую кружку, которую держал в руках, обеими руками быстро приподнял и опустил платок. Его лицо осталось прежним.
   - Почему нет изменений?
   - Коза существо неразумное.
   Алиса даже всхлипнула, когда поняла в чём суть дела. Чтобы не впустить неловкое молчание Никита позвал Надира делать массаж, менеджер гордо отказался. Они громко поругались, пилот загнал в палатку обоих крепкими словами, и штурман принялся мять уставшие ноги упрямого москвича. Рыжий с пацаном забрались повыше, пытаясь по карте поточнее определить своё местонахождение. Женщины прибрали, вымыли посуду. Глава экспедиции сидел и думал, поглядывая на асфальтовое небо, которое как-то умудрилось стать ещё и сырым. Леонтий закутался в свой кокон и замер у костра. К тому времени, когда Надир сомлел и задремал, разведчики принесли приятную новость: по их мнению, завтра есть шанс выйти к древней караванной тропе, обозначенной на карте. Они, правда, не знали, как эти тропы выглядят, но пилот их успокоил, что если тропа будет, то мимо мы не пройдём. Снаружи палатки никто не остался, все попрятались внутрь от мелкой сырости, повисшей в воздухе, в тесноте было теплей. Елена Николаевна никак не могла пригреться. Леонтий лежал рядом, с краю, его тело было мягким как у человека, но через одежду чувствовался холод камня. Ей пришлось вытащить второй свитер и проложить между собой и соседом. Он молча отстранился. Елена Николаевна заснула.
   Просыпаться и выбираться наружу не хотелось, взвешенная в воздухе сырость никуда не делась. Побурчав, пожаловавшись на жизнь, а кое-кто и на собственную глупость, коллектив пришёл к выводу, что идти всё же лучше, когда идёшь теплей, кроме того, становишься ближе к цели, а кроме того хотелось уяснить будет тропа или нет. Последний вопрос имел не только теоретическое значение. Будет тропа - значит до настоящей дороги не триста, а двести, даже меньше километров. Алексей предложил идти пока светло, устроить большой привал с ужином и костром пока будет темнеть, снова идти ночью. Сырость донимала, так что даже ворчливый Надир не раздумывая проголосовал идти. Прошли, конечно, не много. С чего бы это слепнущий днём Леонтий перестал спотыкаться? Но! Пройденные километры уже позади! Нашли место защищенное скалами от ветра. Из собранного на малом ходу сушняка получился замечательный костёр. В каменном закутке стало даже уютно. В результате, Женька у костра подвел на этот раз вполне положительный итог. Даже ужин готовить не надо, только разогреть мясо и вскипятить чай. За едой Елена Николаевна уяснила для себя, что и в этот вечер разговора о следующем не возникнет: Алиса ерзала и поглядывала на пившего чай Леонтия. Она оказалась не менее решительной, чем брат, который в этот вечер очень внимательно следил за лицом сидевшего напротив ночного охотника.
   Тёмные круги вокруг глаз ушли, оставив запавшие глаза, кожа посветлела до белого цвета, на её фоне резко обозначились серые губы.
   Бесцеремонный Женька заявил:
   - Вид как у напудренного Пьеро из кино про Буратино, но, по-моему, всё равно намного лучше.
   - Ты можешь помолчать? - закипел Никита.
   - Нет, - огрызнулся пацан, но занялся второй кружкой вовремя закипевшего чая, которым Елена Николаевна срочно попыталась замять неловкость. У Дитера нашлась ещё одна бутылка хорошего красного вина для Алисы. На ночном привале Леонтий принёс козу, Алексей тут же её разделал уже не опасаясь измазаться. Надир не сопротивлялся, когда Никита размял его на привале, заметив, что тот тянет ногу. А вот Женька упорно молчал, мучаясь каким-то вопросом. Он отвлекся от своей мысли только утром, когда достаточно рассвело, забрался повыше и очень расстроенный вернулся к костру.
   - Тропы нет!
   - Почему ты так решил?
   - Я её не вижу!
   - А я вижу, - Алексей был спокоен, - видишь горки камней? Они тянутся из того ущелья вниз. Это дорожные указатели.
   - А где тропа?
   - Извини, верблюд не дорожный комбайн, асфальт за собой не оставляет, а то, что он оставляет, давно перепрело и развеялось по ветру, - объяснил Никита.
   До мозга костей городской житель, Женька привык к тому, что есть какой-нибудь асфальт, но может не быть дорожных указателей, поэтому ему понадобилось минут десять, чтобы осознать ситуацию. Через пятнадцать минут он пристроился рядом с Еленой Николаевной, которая засыпала чай в ведро, и задал ей свой вопрос,
   - Тётя Лена, кто будет следующим?
   - Не знаю, Женя. Леонтий нужен нам, а мы нужны ему, но я не знаю, кто будет следующим.
   - Москвичи его не любят, Никита не верит, а Алексей главный, ему нельзя быть слабым.
   - Давай подождём до вечера.
   До вечера она отдала большой запечатанный кулёк с инжиром Алексею.
   - Я купила домой, но здесь у нас получается мясная диета, так будет разнообразнее.
   Алексей высыпал инжир на свёрнутую палатку, поделил на четыре части, четверть раздал, остальное собрал и вернул Елене Николаевне.
   - В детстве мама говорила, что нельзя съедать всё сладкое сразу, заболею.
   У костра он не стал дёргать Леонтия, а сначала объяснил своё решение:
   - Погода нелётная, вылет аварийной бригады оплачивает фирма, хозяина я знаю и предпочитаю идти сам, а не ждать. Леонтий приносит реальную пользу, так что я следующий.
   Кровь Алексея вернула сухой белой коже, обтянувшей лицо Леонтия, живой вид и упругость.
  
   Жизнь приобретала упорядоченность. Ночная дорога с привалами, свежая коза, плотный завтрак утром, дневной сон, перекус, ещё несколько километров со слепнущим днем Леонтием, вечерний костёр с чаем, остатками мяса и инжиром.
   Женька подсчитал, что его, Елены Николаевны, сестры и Алексея вполне может хватить, чтобы поить Леонтия, и был даже несколько удивлён, когда Надир, не дожидаясь, когда все выпьют чай, взял в руки на манер бокала бутылку вина:
   - У меня было три бутылки, а поскольку с детства меня учили считать, я уже знаю, что последнему не достанется, я - следующий.
   Менеджер едва почувствовал укол игл, но побледнел и покачнулся, ощутив потерю крови.
   Алиса и Алексей оказались наготове. Пока она поила Надира, мёртвые красные глаза на лице ночного охотника обрели вполне живой вид.
   В воздухе висела противная сырость, ночью Алексей старался не задерживаться, чтобы не мёрзнуть. К утру Надир, хотя и шел без рюкзака, выглядел вконец измученным и замерзшим. После совещания с лётчиками Елена Николаевна одела на менеджера поверх его элегантного дорогого свитера запасной свитер Никиты, длинный и толстый, так что менеджер окончательно приобрёл туристский вид (спортивные брюки Никиты он одел в первый день вечером). В результате, после двойной порции мяса и горячего чая он отошёл настолько, что обратился к Елене Николаевне.
   - Уважаемая, у геологов я видел, как работает ваш прибор. Знаете, мне понравилось! Увидеть рисунок недр - это просто удивительно! Объемное голографическое изображение, возможность зафиксировать на фотографии любой профиль! Геологам остается только привязать его к местности. (Елена Николаевна вспомнила, на какой странице сигнального буклета написаны эти фразы - на первой под фотографиями.) Вы в курсе как он действует?
   - Я полевой наладчик и знаю только, что различные вещества излучают электромагнитные волны разной частоты. Это основной принцип, остальное - не моё дело.
   - Почему? Вы же умная женщина.
   - Так безопаснее. Вы дочитали буклет до четвёртой страницы? Там на всякий случай написано, что наладчики не знакомы с внутренним устройством приборов и технологией их изготовления.
   - Но почему?
   - Был случай, когда Антона попробовали разговорить. Никому не пожелаю. Подключились посольства, его таки освободили, я даже не знаю, кто и как, нас пустили в палату, когда его уже перевезли в госпиталь. Российский посол тогда вежливо попросил ничем не интересоваться. Тошка выкарабкался с того света, но с тех пор фирма активно предупреждает, что наладчики не в курсе технологий.
   - А вашей фирме не нужны дополнительные капиталовложения?
   - Я эти вопросы не решаю, знаю только, что фирма согласится при соблюдении основного условия - разработки остаются собственностью разработчиков.
   - Но ведь то, что сделали одни, могут сделать со временем и другие!
   - Есть надежда, что со временем наши ребята ещё что-нибудь придумают.
   - У вас ведут научные исследования?
   - А почему наши приборы такие дорогие?
   Надир покачал головой, пошевелил пальцами.
   - Надо же, провинция, а такие разумные люди.
   - Конечно, провинция, но Одесса была городом деловых людей раньше, чем родилась.
   - Как это? - проявил свой интерес к разговору Женька.
   - Её задумывали деловые люди и для деловых людей. Каким бы жуликом и транжирой ни был князь Григорий Потёмкин-Таврический, но он настаивал на том, чтобы в Новороссии не было крепостного права. А личная свобода с ответственностью - хитрые дамы, многих людей они со временем воспитывают и обтесывают до человеческого облика и разумного взгляда на жизнь. Плохо другое: в мире больше чем достаточно людей, которым на это не хватает одной жизни.
   - Мне рассказывали, - подтвердил Надир, - большой души человек, серьёзный.
   - Он же давно умер! - возмутился Женька.
   - Я знаю, но факт смерти не умаляет его деловых качеств! - назидательно возразил менеджер.
   Асфальтовая подушка неба явно не собиралась светлеть. Дождь с грозой шёл пока не над головой, а в стороне, но это не сильно радовало. Алексей скомандовал отдыхать. Укладываясь, Надир всё же сказал:
   - Елена Николаевна, я думаю, мы ещё обсудим эту тему.
   - Лучше запишите телефоны руководства, так будет проще.
   - Вы разумная женщина, - снова покачал головой Надир.
   Сонное царство и снова дорога до вечера.
  
   Никита много не говорил.
   - Я что, не такой как другие?
   Он даже не покачнулся, допил третью бутылку Надира, урвал кусок мяса побольше и, вообще, вёл себя подчеркнуто бодро, но в эту ночь Алексей не ставил его замыкающим.
   Обтянутое кожей лицо Леонтия округлилось.
   Днём пилот и глава экспедиции попробовал связаться с фирмой и серьёзно разозлился. Там ничего толком не сказали, погода, мол, ещё не лётная, надо ждать. После этих новостей никто особенно и не огорчился, решили просто идти.
  
   Дитер четко заявил, что оснований для любви к вампирам у него нет. Они постояли один напротив другого несколько секунд, (какие тени стояли между ними?), и Дитер сделал свой шаг первым. Его кровь окрасила губы Леонтия, оживила всё лицо.
   Женька остался недоволен.
   - Ничего особенного, лицо овальное, худощавое, черты правильные, средние, разве что глаза необычного цвета, но на поганом фотоаппарате у всех людей зрачки красные.
   - Здоровый вид значит, что его отпустила Жажда. Меня это вполне устраивает.
   - Теперь ему хватит коз?
   - Или других животных. На некоторый срок, - подтвердил Дитер.
   Женька задумался и задал Леонтию вопрос:
   - Так это Жажда сделала тебя страшным?
   Леонтий подал голос:
   - Есть экзотический способ убить вампира. Его надо хорошенько замуровать, загерметизировать все дыры, чтобы не сбежал в виде тумана, и оставить. Жажда раньше или позже высушит его в пепел.
   - Окончательно?
   - Окончательно.
   Женька поежился и переменил тему.
   - А когда мы пойдём?
   На большой привал устроились у старого поваленного дерева, так что козу освежевали и зажарили тут же, поели, отдохнули, прошли ещё с полчаса, за изгибом скал на фоне черных гор обозначились долгожданные первые звёзды. Алексей распорядился становиться лагерем.
   - Ты же говорил, что скоро будет кишлак, люди, почему ты останавливаешься тут? - забеспокоился Женька.
   - Ты видел днём ту тропу, которая влилась в нашу?
   - Да.
   - А что ещё?
   - Ну, не знаю.
   - Я видел на ней окурок. Ты заешь, что делал человек в стороне границы? И я не знаю. Не знаю, чем занимаются в этом кишлаке. Отсюда до любой власти пешком больше двух дней пути. Я предпочитаю отдохнуть и осмотреться.
   Неделя пути и вполне достижимая цель сморили молодежь, а вот Елене Николаевне не спалось, тело гудело от усталости, в палатке казалось душно. Она выбралась наружу и устроилась посидеть там, чтобы не мешать остальным. Вскоре выбрался Алексей.
   - Что, тётя Лена, не спится?
   - Тело устало, а голова ясная. А ты о чём думаешь?
   - Я хочу выйти к кишлаку до обеда, не позже, слишком рано появляться тоже не хочется. Я бы его прошёл ночью, но там есть собаки, поднимут шум. Вообще, мне это место не нравится, а дорога одна - вниз по ущелью. Попробуем зайти, купить продуктов и унести ноги.
   - Ты очень тревожишься?
   - Есть места на земле, куда я не пошёл и правильно сделал. Сюда я зайду, но задерживаться там не хочу.
   - Попробуй отдохнуть и отпустить тревогу. Впереди день непростой дороги.
   - Я всю жизнь в дороге, даже родился в поезде. Не страшно.
   Они смотрели, как в седловине гор на востоке быстро светлеет небо, меркнут звёзды.
   За спиной зашуршал полог палатки. Елена Николаевна увидела, как Леонтий прошел дальше и в сторону. Он был босой, в одном комбинезоне на светившемся белизной теле. Он стоял молча, не оглядываясь, лицом на восток к готовому вспыхнуть долгожданным солнцем небу. Тут до неё дошло, почему он раздет. С криком: "Ты что, сдурел?!" - она вцепилась в его руку и потянула в палатку. Без толку. На её крик выбрались Никита, Алиса, Дитер, Женька потащил из палатки его балахон. Надир подхватил закричавшую от ужаса девушку. Всё без толку. Леонтий отодрал от себя всех, громко сказал:
   - Я никого не хочу больше убивать! - и снова отвернулся лицом к солнцу. Оно к нему дотянулось. Елена Николаевна ожидала крик боли, но услышала тихий стон.
   Солнце светило в лицо Леонтия и не сжигало. Женька зачем-то тихо подошёл к ночному охотнику, положил ладонь на его плечо и завопил:
   - Он тёплый!
   - А ты чего орёшь? - автоматически отреагировала Елена Николаевна.
   Пацан молча взял её руку, приложил к обнаженной руке Леонтия - кожа была упругой, тёплой, человеческой.
   - Я знаю его, его родителей, его род. Этого не может быть, - вырвалось у Дитера. Он прикоснулся к отчаянно белой коже, повернулся к Надиру: - этого не может быть.
   Менеджер тихо ответил:
   - Дорогой мой, мало ли про что мы думаем, что так не бывает. Я никогда бы не подумал, что целую неделю буду в чужих ботинках идти пешком по горам, но ведь иду же!
   Алиса тоже подошла, повернула Леонтия к себе, глянула в лицо, заметила:
   - И глаза у тебя нормальные, серые.
   Дитер всё ещё бормотал что-то про себя, Надир печально глядел на картину, Никита искал куда себя деть, Леонтий тихо опустился на землю, его плечи дрожали, Алиса гладила его длинные, спутавшиеся волосы, уговаривала - "всё будет хорошо", и тоже то ли плакала, то ли смеялась, а Женька уже что-то соображал.
   - Если с ним всё так хорошо, значит, мы можем идти днём, быстро!
   Вредный мальчишка привел всех в чувство. Ему явно нравилась дорога, он увидел, понял других, но уже думал дальше и требовал действий. Старшие подчинились.
   Рыжий с Никитой занялись дровами. Алексей засел над картой. Алиса резала мясо и разбирала посуду, а Надир следил за Леонтием. Глаза коммерсанта казались намного старше его сорокалетней внешности. Елена Николаевна отыскала в палатке ботинки и рубашку ночного охотника, с бурчанием заставила его одеться.
   - Ты у нас как эскимос, который попал на пляж. Людям, между прочим, вредно долго загорать на солнце, а ты так вообще никогда не загорал. Получишь солнечный удар, что будем делать?
   Леонтий оделся, но надевать балахон и платок категорически отказался. Тогда пилот снял с мальчишки его кепи с длинным козырьком, приладил к нему косынку Елены Николаевны и заставил Леонтия одеть это на голову, убеждая, что и обычные люди часто получают солнечные ожоги. Балахон с перчатками тётя Лена запихнула в рюкзак уговаривая:
   - Ты теперь теплокровный, будешь ночью укрываться.
   Алексей силой надел на него свои солнцезащитные очки с соответствующими комментариями.
   Леонтий сопротивлялся уже слабо. Он вёл себя как ребенок: брал всё в руки, рассматривал, аккуратно ступал по камням, а как иначе, если впервые видишь мир в солнечном свете?
   Женька ходил кругами вокруг лагеря и думал какую-то новую мысль.
   Наконец собрались.
   Кишлак увидели почти сразу. Он лежал в серой долине окруженный серыми горами и покрытый серым куполом неба, поля, стада на склоне не могли изменить впечатления. А вот две новые спутниковые антенны в компании с тоже новым джипом на улице, хорошо видимые в бинокль, испортили настроение и Алексею, и Дитеру, и Никите.
   - Почему? - встрял Женька.
   - Да весь этот кишлак с полями и стадами столько не стоит. С каких шишей это здесь?
   Однако миновать селение оказалось невозможно. Выход к нему из долины с тропой, зажатой тесниной, обходить пришлось бы высоко по скалам и осыпи, а их компании на такие подвиги понадобится весь день, так что снизу их всё равно заметят. Пошли тропой, которая не заходила в селение, но хорошо из него просматривалась. К кучке домов поднялись не все, а только пилот с рыжим. Они задерживались, Никита уже начал нервничать, когда на дороге появились свои в сопровождении пожилого мужчины и мальчишек с корзинами. Местный на корявом русском убеждал Алексея заночевать, но тот не реагировал на проявления гостеприимства, расплатился долларами, как и хотел хозяин, раздал продукты своим, без сантиментов распрощался с местными жителями. Старейшина огорчился, но не сильно. Он внимательно разглядывал компанию и осмотром был доволен.
   Через время Дитер выразил свои впечатления:
   - Лучше я буду ночевать на голых камнях, чем в таком доме вместе с кучей детей и блохастых собак.
   Алексей надеялся, что ущелье расширится или можно будет куда-либо уйти с дороги, но теснина оставалась тесниной, поэтому старались уйти подальше. На обед остановились поздно, устроились у воды не зажигая огня. Лепешки, сыр, мясо с чистой водой - чем не обед? Но Леонтий был совершенно растерянным:
   - Мы не едим твёрдую пищу.
   Алексей не знал, что делать. Елена Николаевна резонно заметила, что неизвестно, так ли это теперь, но эксперименты следует отложить до лучших времён. У неё же в рюкзаке обнаружился НЗ - банка сгущенки и банка с какао. Неожиданно Дитер выложил большой кусок литого чёрного шоколада. На этом остановились, не самая лучшая еда, но пока не придумывалось ничего другого. Среди хлопот не услышали, как появился шум мотора. Алексей не на шутку встревожился, они с Никитой достали оружие, но Дитер уверенно заявил - нас не заметят.
   - Ты уверен?
   - Полностью.
   Прятаться негде, склоны ущелья каменные, с осыпями. Что будет? Мимо них, не останавливаясь и не обращая внимания, проехал знакомый джип с группой вооруженных людей. Пилот оказался в шоке, когда их не увидели. Он был готов к драке, перестрелке, к чему угодно, но не к полному игнорированию. Рыжий не скрывал удовлетворения. Алексей был под таким впечатлением, что согласился с предложением частного охранника идти себе по дороге пока машина вернётся, тогда просто отойти в сторону и посмотреть, что получится. Ущелье, наконец, стало расширяться, машину увидели и услышали издали, отошли в сторону и расселись в ожидании. Полдесятка злых вооруженных людей их не заметили.
   К вечеру нашли место в стороне, за большими камнями, огонь разожгли так, чтобы не было видно с дороги. Это был первый вечерний костёр, когда Леонтий не был главной фигурой. Сразу после еды, чая и горячего шоколада для ночного охотника Алексей приступил с расспросами к Дитеру.
   - Вампир, бывший, - поправился пилот, - у нас есть, а вы с Надиром кто?
   Рыжий попытался не понять.
   - Как кто?
   - О вечных батарейках я что-то никогда не слышал, а почему нас в упор не видели?
   Надир заговорил о чём-то с охранником на своём языке, а Леонтий повёл себя как мальчишка.
   - Дитер сказал, что знает меня со всеми родственниками. Я его тоже знаю. Он маг, мы все из Москвы, из Тайного Города.
   Алексею с Никитой это ничего не объяснило, но Женька пришел в восторг.
   - Тётя Лена, это всё правда!
   - Что именно?
   - Про Тайный Город. Надир шас, Дитер чуд.
   - А если твой любимый писатель насочинял половину?
   - Зато другая половина - правда!
   - Логично. Тогда всё равно стоит успокоиться. Живут себе люди, пусть даже не люди, своей жизнью, мы своей. Дружественный нейтралитет, режим секретности.
   - Ну, хорошо, - успокоился пацан, - так ведь всё равно интересно.
   - Интересно, конечно, но я думаю, что ты не узнаешь их никого, даже если с тобой будут за руку здороваться.
   - Наверное, это так, - погрустнел Женька.
   - О чём вы говорите? - не выдержал Никита.
   - Это хороший маскировочный ход, не правда ли, Надир? Упаковать то, что есть, в фантазию и перевести всё вместе в разряд литературы, - Елена Николаевна повернулась к лётчикам, - Любимый Женин писатель описал сообщество живущих в Москве магов, которые стараются не мозолить глаза не магам. Дитер маг, он навёл морок или, как говорят в сказках, отвёл глаза.
   Ещё полчаса Женька старался вкратце изложить содержание любимой серии и приключения главных героев. Алексей окончательно перестал что-либо понимать, скомандовал всем спать. Гениальное решение после такого дня.
   Для Елены Николаевны ночь выдалась тёплой и суетливой. Леонтий понятия не имел, для чего на самом деле нужны одеяла. Его тело всегда совпадало по температуре с окружающей средой, поэтому он не захотел укрываться. Но против жизни не попрёшь. Когда он стал замерзать - начал вертеться. Пришлось в темноте доставать из рюкзака его балахон, укрывать и объяснять, зачем это нужно. Хлопотный сосед вскоре пригрелся и уснул под рассказы о том, что для людей есть свои неудобства: зимой холодно, летом жарко. Под утро ещё одну побудку организовал Дитер. Он вдруг сообразил, что в населенной местности необходимо ночное дежурство. Сквозь сон Женька посоветовал навести морок, мы же спим на одном месте, и не мешать, что рыжий маг и сделал. Ещё через пару часов Елена Николаевна проснулась сама и увидела Леонтия, который с убитым лицом нянчил свои покрасневшие руки. Пришлось искать Алексея, потом аптечку. Алиса вымазала на руки несчастному полтюбика мази и перевязала бинтом под возмущенное бурчание тёти Лены об упрямых оболтусах, которые не хотят ничего слушать. Она проверила, не выбросил ли Леонтий перчатки, и немного успокоилась, когда нашла их и платок. С изнанки к платку были пришиты куски кожи, образовывавшие шлем на голову. Подумав, она отпорола кожу и заставила Леонтия надеть платок на арабский манер, благо он его и раньше так носил, только закутывал лицо. Он даже пытался осознать её ворчание по поводу того, что она знает не один случай, когда люди сдуру умудряются в первый день отпуска получить солнечный и тепловой удар, а потом весь отпуск приводят себя в порядок. Алексей и Надир не вмешивались. Они не разделяли восторга Женьки, который крутился рядом. Каждый со своей точки зрения видел кучу сложностей. Ему придется всё изменить. Вряд ли Леонтий сможет жить и работать на прежнем месте. Алексей уже убедился в упорстве ночного охотники, но жизнь - это не один, а долгая череда поступков, на его глазах не все, хорошо начинавшие, хорошо продолжали. Надир думал о том, как отнесутся к случившемуся родственники Леонтия. Он достал свою визитную карточку, дописал что-то, подал Леонтию:
   - Как только у тебя возникнут проблемы с работой - звони, звони и тогда, когда тебе понадобятся в Тайном городе свидетели происшедшего, просто звони.
   - Спасибо.
   Женька уточнил.
   - Бесплатно?
   - Бесплатно, - подтвердил менеджер.
   - У нас после бабушки осталась в Москве квартира, - вставила Алиса.
   Женька на неё покосился и явно начал обдумывать новую мысль. Подоспела каша, Алексей назвал это блюдо так, хотя в рисе и было мясо. Вообще-то девушка готовила вполне съедобно, но её произведение не было похоже на настоящий плов, как не была ни на что похожа эта компания, да и вообще все последние дни. Ну и что с этим делать? Да ничего! Жить и всё!
   Леонтий попробовал есть со всеми, но проглотил только одну ложку и долго её запивал.
   - Ты не голодный?
   - Нет, нормально.
   - А ты знаешь, что такое голод? Не жажда, а голод? - Женька любопытствовал не просто так, до него доходило, что для Леонтия вся жизнь безвозвратно изменилась.
   - Я и раньше ел, жидкое, мягкое - всё понемногу.
   - А мороженое?
   - И мороженое.
   Профессиональные охранники изложили свои соображения. Места эти бедные, глухие, законы чисто теоретические, родоплеменные, значит, пока мы ещё на дороге, нужна повышенная осторожность. Важно заметить посторонних раньше, чем они нас. Морок, конечно, поможет, но если нас заметят, а мы исчезнем - возможны неприятности, может подняться шум.
   - Почему? - не понял Надир.
   - Места эти бедные, но рядом граница, контрабандисты, наркотики и вообще, цену вещам тут знают, вчерашнему старейшине понравились твои часы, - постарался объяснить Никита.
   Надир смирился с чужими ботинками и штормовкой, свитером и спортивными штанами Никиты, но рубашку и часы не снимал. Теперь он удивленно рассматривал такую обычную и привычную для себя вещь: элегантный корпус в два цвета, сложный циферблат, мелкие камушки... Надир снял часы и запрятал в рюкзак со словами:
   - Они мне самому нравятся.
   Больше никакие вещи не привлекали повышенного внимания.
   После долгого и бурного вчерашнего дня и ночи шли медленно, отдыхали чаще. После полудня долина расширилась, в их речушку влился ручей, их дорога влилась в другую дорогу. Тучи окончательно превратились в облака, стало жарко. Леонтий не задерживал, но постоянно отвлекался. Он рассматривал окрестности, предметы, трогал руками, задерживался, потом догонял. Его не беспокоили, только следили, чтобы не обжегся на солнце. На вид он ничем, кроме ослепительно белой кожи, не отличался. Внимательнее всех следила за ним Алиса, вторым - Женька, правда, он следил не за ним Леонтием, а за двумя и, похоже, не возражал.
   Охранники были настороже, но о посторонних первым предупредил Леонтий. Он был удивлён.
   - Я по-прежнему чувствую живых!
   Дитер не сразу поверил, но морок навёл. Минут через пять-десять мимо них вверх по дороге протащился пыльный грузовик с пассажирами.
   Вечером Алексей объявил, что это их последняя ночевка в палатке, потому, что к завтрашнему вечеру они доберутся до райцентра. Дорога по жаре и пыли вымотала больше, чем их ночные переходы, так что это объявление не вызвало оживления, даже посидеть у костра после ужина не было сил, хотелось лечь.
   Ночью Елена Николаевна, почувствовав простор и прохладу, проснулась, не обнаружила соседа и тихонечко выбралась наружу. Он спокойно сидел неподалёку, освещенный яркой луной.
   - Почему не спишь?
   - Смотрю. Я вижу похуже, чем раньше, но смог бы легко идти. Я люблю смотреть на небо. Когда в детстве родители впервые взяли меня в самолёт, мне показалось, что любой пилот сильнее и выше любого мага на свете. Как вы думаете, я смогу стать летчиком?
   - Не знаю. В лётное училище, военное или гражданское, нужны документы из военкомата. У тебя есть?
   - А просто работать в аэропорту?
   - Почему нет? Там работает множество людей.
   - Знаете, я не боюсь, но не знаю, что впереди. Ещё неделю назад знал, а сегодня нет.
   - Ты посоветуйся с Алексеем.
   - Вот его слов я боюсь, серьёзно.
   Елена Николаевна положила свою руку на открытую руку парня и почувствовала ладонью гусиную кожу.
   - Ты же замёрз! Не чувствуешь?
   - Это значит мёрзнуть?
   Елена Николаевна вытащила из палатки балахон и укутала им этого взрослого новорожденного.
   - Запомни! И жара, и холод для теплокровных плохо. Перегрелся - тепловой удар, головокружения, тошнота, чрезмерная нагрузка на сердце. Перемёрз - простуды, кашель, воспаления лёгких, насморки, ревматизм. В сильный холод можно отморозить пальцы, руки-ноги, открытую кожу. Если сидишь на холоде мерзнешь быстрее, двигаешься, идёшь, прыгаешь, работаешь физически: греешься. И вообще, иди спать, утром снова идти.
   - Я не устал, я ещё посижу.
   - Не сиди долго, не двигаешься - остываешь.
   Она заснула быстро и не слышала, кто ещё и зачем выбирался из палатки. Она услышала только как укладывался Леонтий.
   С утра пораньше, а может ещё ночью, поднялся ветер, но принёс с собой не горную свежесть, а пыль с низин. Она укладывалась на дороге, на идущих, лезла в легкие. Даже Женька притих. До полдня ещё далеко, а им попались уже три машины. Никита предложил не прятаться. На его взгляд они настолько пропылились, что уже вряд ли кого-то заинтересуют. Сначала Дитер возражал, но потом принял какое-то решение и согласился. С четвёртого грузовичка их увидели, но не обратили никакого внимания. Алексей откровенно обрадовался:
   - Пожалуй, мы уже похожи на шальных туристов, которые ещё бродят здесь, а с них не много возьмёшь.
   Поступило предложение проголосовать и поехать. Чистоплотный Надир отказался категорически.
   - Я лучше пойду. Мотаться в пыли по тому, что здесь называют дорогой, - безумие.
   Долина расширилась, а горы уменьшились настолько, что превратились в откровенные предгорья. Они прошли один кишлак размером в десяток домов, на другом краю долины увидели другой, к полудню увидели третий километрах в десяти дальше: - этот кишлак и оказался искомым райцентром.
   Первым делом нашли почту. Связь была спутниковая, так что Елена Николаевна дозвонилась на работу, объяснила ситуацию. Это уже не первый раз, когда экспедиторы с трудом добираются к заказчику или обратно. Первым делом шеф поинтересовался, как она себя чувствует, вторым - нужны ли деньги, сказал, что могла бы пожаловаться на жизнь и раньше, сразу после аварии пока телефон не разрядился, но если не звонила, то значит ей на месте виднее, сказал чтобы не волновалась, добиралась спокойно. Питерцы особо не утруждались - позвонили отцу и дали задание рассказать матери, если она будет интересоваться. Надир звонил по разным телефонам, говорил по-русски, по-английски, по-немецки, по-своему и окончательно шокировал телефонистку, когда попытался расплатиться кредитной карточкой. Елена Николаевна заплатила за него наличными, объясняя, что это дыра, хотя и со спутниковой связью, поэтому для таких случаев она берёт наличные мелкими купюрами и прячет их в разных местах. Алексей звонил на фирму и разговаривал по-русски, по-местному, а когда повесил трубку - на вульгаризированном древне-татарском. В фирме очень обрадовались, что пассажиры живы и здоровы, так как вопрос о страховке отпал, но производить какие либо телодвижения по доставке пассажиров отказалась в силу того, что есть местный транспорт - ходят автобусы. К этому времени Никита нашёл гостиницу. Звёздочек на ней не было - только вывеска, а помещение, которое им выделили, называлось восьмиместный номер, правда, там были кровати с чистым бельем. Надир срочно выяснил, есть ли душ - только холодный - и сразу пошёл плескаться, попросив Дитера принести на ужин что-нибудь легкое в номер. Женька изъявил желание пойти на базар за компанию и увёл с собой сестру с Леонтием. Они задержались недолго, принесли дыни, фрукты, свежие лепешки. Женька донимал Дитера:
   - Ты в этих местах с голоду помрёшь.
   Оказалось, маг заглянул в чайхану, увидел какими руками чайханщик берёт посуду, и отказался вообще куда-нибудь ещё заглядывать.
   Никита нашёл автостанцию и расписание - местный автобус два раза в день, в шесть утра и два часа дня, а взять машину будет во много раз дороже.
   В гостинице нашлось даже помещение, где можно поесть. После камней низенький стол с табуретками вместо подушек показался очень удобным. Надир сидел в собственной пижаме и банных шлёпанцах, чистый, идеально выбритый, пахнущий какой-то косметикой. После еды пошло совещание. Летчики и публика попроще собрались в столицу, чтобы оттуда разлететься дальше, Дитер не стесняясь, по-русски, предложил Надиру воспользоваться порталом прямо домой, на что экономный шас напомнил во сколько раз портал дороже самолёта. Чуд не успокоился и предложил взять машину. Менеджер возмутился:
   - Я могу купить весь этот кишлак с окрестностями, но у меня нет наличных. Я чувствую себя ничтожеством, когда за меня платит женщина, к тому же цены за машину просто грабительские. Едем со всеми, я хочу заглянуть в столицу.
   Дитер смирился.
   Организовали очередь в душ, укладывались пораньше, засветло, чтобы успеть отдохнуть и не опоздать на автобус. Их номер назывался восьмиместным, но кроватей было только семь. Женька решил:
   - Мы с Алисой мелкогабаритные, можем спать на одной.
   Елена Николаевна сдвинула две кровати.
   - Две на троих удобнее, чем одна на двоих, меньше шансов шлёпнуться.
   Женька возмутился, но именно он произвёл указанное действие, когда попытался ночью встать по своим делам. Он не ушибся, зато по возвращении бубнил что-то сонным голосом насчет кроватей и походных привычек.
   Автобус опоздал всего на сорок минут. Это было чудом выжившее произведение автомобильного искусства времён последних лет Союза. Большинство окон было просто закрыто листами железа. Возможно, Надир горько пожалел о своем решении ехать со всеми, но для Леонтия закрытые окна оказались благом - его запихнули на самое темное место.
   К счастью, всё на свете кончается.
   Следующий автобус, уже с равнины на столицу, был современным, с кондиционером, но их так разморило и разболтало, что дорожные виды прошли мимо. Менеджер твёрдо заявил, что оплачивает гостиницу, по его настоянию автобус высадил их возле отеля со звездочками, и хотя во взгляде шофера сквозило сомнение, однако шас вел себя так, что у портье не возникло желания отказывать. Надир взял номера для себя и охранника, оглянулся на остальных. Женька выдал:
   - А можно один на всех?
   - Четырехместных номеров нет.
   - Тогда два двухместных, для мужчин и для женщин.
   Елена Николаевна уловила тень сожаления на лице Алисы.
   У портье было расписание самолётов. На Украину - один раз в неделю, через три дня, на Питер - два рейса в неделю. Это значит, что они все летят в Москву. Первый рейс в одиннадцать ноль-ноль, второй в шестнадцать тридцать. Билеты заказали из гостиницы, на первый рейс уже не было, получилось на второй. Летчики, убедившись, что все в порядке, уехали домой.
   Вот и закончился рейс, который растянулся на десяток дней.
  
   К утру Елена Николаевна решила, что на всякий случай для порядка в бухгалтерии нужно привезти домой официальную бумагу с печатями о том, почему она так сильно задержалась в дороге. А переодевшийся в своё Надир имел желание устроить разнос "этим провинциальным жуликам". Таким образом они отправились в офис транспортной фирмочки, которая их кинула так бесцеремонно. Елена Николаевна получила свою бумажку первой и без проблем, так как у неё не было особенных претензий: за время работы экспедитором она побывала в разных местах и ситуациях, но Надир высказался менеджерам по поводу всех неудобств пути. Он с деловой и юридической аргументацией четверть часа разносил собравшихся в офисе за несоблюдение прав потребителей и нежелание их защищать от форс-мажорных обстоятельств. Елена Николаевна подумала, что на данный момент в защите нуждается не их притёршийся коллектив, с успехом выбравшийся из трудной ситуации, а рядовые менеджеры, которые не определяют политику фирмы. Напоследок Надир пообещал санкции, а Елена Николаевна не удержалась от смешка и пожелания:
   - А шоб вашим хозяевам попадались только такие клиенты, - и увлекла шаса за собой.
   На улице их ждали остальные пассажиры, не имевшие никаких дел внутри, которых неугомонный Женька потянул до отлёта самолёта осматривать современный восточный город. Алисе захотелось одеть Леонтия в нормальную одежду - кроме комбинезона защитной расцветки у него ничего не было. В результате его одели в светлые брюки и рубашку с длинным рукавом, удобные туфли и шляпу как у американских ковбоев. Мазь, которой три дня назад лечили руки, оказалась хорошей, кожа нисколько не вздулась, краснота перешла в легкий желтый оттенок, но женщины пришли к выводу, что торопиться ни в коем случае не следует. Елена Николаевна нашла в магазине стройматериалов вязаные из белых ниток перчатки для рабочих. Леонтий выглядел вполне обычно, даже Дитер, никогда не выражавший сколько-нибудь тёплых чувств к нему, оказался доволен. Комфортабельные номера, отдых, ветер на улицах с садами и фонтанами, покупки - им даже в голову не пришло, что погода может быть нелётной. Летчики, встретившие их, объяснили, что рейсы задерживаются из-за штормового предупреждения: ждут, чтобы пыльная буря со смерчами ушла подальше.
   Женька пошёл бродить по игровым автоматам и развлекательным лавочкам. Алиса увела Никиту и Леонтия в экскурсию по кафе с целью выяснения "что Леонтий ест", а старшие остались в креслах привилегированного зала ожидания, куда их провел Алексей, у выходящей на летное поле стеклянной стены. Неспешно беседовали, а Дитер исполнял свои служебные обязанности в отношении Надира. Одетый в дорогую одежду, благоухающий, с элегантным чемоданом взамен оставленного в вертолёте шас явно вернулся в категорию тех, кого охраняют. Он отдал пакеты с вещами пилотов и, хитровато улыбаясь, сообщил:
   - А ботинки я не отдам, беру на память.
   Женька вернулся очень скоро.
   - Что? Не тот уровень?
   - Да нет, везде одинаково, скучно и не хочется. Дядя Лёша, вы ведь были военным лётчиком?
   - Кончил училище, отслужил полный срок, теперь на пенсии.
   - У нас сосед тоже военный, он как вышел на пенсию, так и сидит дома.
   - Скучно и не хочется. Для серьёзных фирм я уже староват, а для местных подхожу.
   - А вы не местный?
   - Из-под Новосибирска, семья в Новосибирске. Не могу я сидеть на одном месте, душно.
   Вернулась Алиса со спутниками. Леонтий с удовольствием бродил по аэропорту, везде заглядывал, но дегустировать всё подряд отказался. Они уселись напротив, рядышком и Елена Николаевна успокоилась - за новорожденным есть, кому присмотреть, а брат согласен с тем, что место рядом с сестрой не его.
   Женька посидел молча и спросил прямо:
   - Лень, скажи честно, ты бродил по горам, чтобы тебя высушило?
   Леонтий покачал головой.
   - Нет, я не слышал ни о ком, кто бы смог преодолеть Жажду. Можно долго сопротивляться, но ослабеет тело и она побеждает. Когда вы меня отпоили, я понял, что это заколдованный круг, решил выйти на солнце, чтобы оно покончило со всем разом.
   - Оно и покончило. У тебя нос розовый, смазать надо, - Елена Николаевна улыбалась.
   Девушка срочно достала из сумочки тюбик и занялась лечением.
   Женька понаблюдал и добавил:
   - Алиса, а из него совершенно нормальный человек получился.
   Рыжий маг уставился на него в недоумении.
   - Я не человек, - растерялся Леонтий.
   - Здрасьте! Ты уже не вампир. У вас в Тайном городе полукровки случаются? Они кто? Люди! К нам всех принимают, и леших, и русалок, и оборотней, если у них какие-нибудь неприятности, лишь бы не пакостили, и ты теперь тоже человек.
   Алексей подтвердил:
   - А куда ему теперь? Только в люди выходить.
   Женьку послали за мороженым. Пожилая женщина подумала, что он уже на самом деле не мальчишка, а юноша, Евгений.
   Рассказывали случаи из жизни, Елена Николаевна свои, Алексей - свои. Объявили посадку.
   Настало время расставаться.
  
   Елена Николаевна сдала отчёт о своей командировке, справку об аварии, рассчиталась с бухгалтером за командировочные суммы, слетала в Африку в геологоразведочную экспедицию к очередным покупателям. Вместе с дочками она перевезла с дачи по домам овощные закрутки, которые в её отсутствие сделали девочки, в узком кругу отпраздновали день рождения старшего зятя. Всё это время она никому из знакомых не рассказывала о поездке в Среднюю Азию.
   Сегодня утром начальник отдела сбыта сообщил о продаже измерителя в Африку, опять немцам и как обычно в какую-то дыру. Обещали встречать, но рубль за сто, сопровождающих должно быть двое: таскать, сторожить, общаться. Антон ещё не вернулся из Канады, значит едут Елена Николаевна и Сергей. Ничего нового. По дороге домой список вещей сложился по привычке, она только вспоминала, всё ли постирано или проще зайти в магазин и купить новое белье. Дорожка наискосок от центрального входа в парк до дыры в заборе, возраст которой совпадает с возрастом забора, просохла после дождя. Елена Николаевна пошла по гипотенузе, чтобы не заходить по катету на собачью площадку. С собаками у неё отношения нормальные, но общаться с их хозяевами в такой тёплый и ласковый день ей не хочется.
   Задумавшись о своём, она просто не обратила внимания на двух весьма прилично одетых мужчин и увидела их только когда через несколько шагов впереди неё на безлюдной дорожке завертелся смерчик, открылся неосвещенный туннель и эти двое вежливо, но решительно подхватили её под локти и внесли туда. Елену Николаевну пытались ограбить в родной Одессе, Монреале и какой-то африканской дыре. Мужчины не произвели впечатления грабителей. На эмоции времени не нашлось - через считанные секунды туннель закончился. Она оказалась в слабо освещенном помещении. Напротив неё в обществе двух тоже странноватых мужчин стоял Леонтий. Справа на краю стола сидел высокий худощавый мужчина в сером костюме, приблизительную стоимость которого она с первого взгляда решила не пытаться определять. Слева в простом деревянном кресле сидела фигура, с головы до пят закутанная в длинный темный плащ с капюшоном. Автоматически она произнесла:
   - Здравствуйте.
   Леонтий вздрогнул. Тип в шикарном костюме вежливо ответил.
   - Здравствуйте. Елена Николаевна, я не ошибся?
   - Леня, мы здесь что, за компанию?
   - Можно сказать и так, - ответил гражданин в сером.
   - Если вы за главного, то расскажите, пожалуйста, по какому поводу мы здесь собрались? - повернулась она к богато одетому мужчине.
   - Вы здесь для серьёзного разговора.
   - А с кем я буду разговаривать? Мы с вами не знакомы.
   - Вы знаете о Тайном городе?
   - Ну, ничего себе! Князь и комиссар Тёмного двора! Очень приятно. А вот тему разговора я ещё не знаю.
   Подобно тому, как широкой публике остались неизвестны мысли африканских аборигенов, пытавшихся найти ещё что-либо ценное кроме ста долларовой бумажки и обратного билета в личных вещах Елены Николаевны, мысли комиссара остались при нём не отразившись на лице. Между прочим, деньги и ценности Антон запихнул на место кое-каких запчастей от ноутбука, а эти запчасти в немаркированном виде уложил среди запчастей от их электро-гидро-магнитного по названию измерителя. Таких черт украинской души комиссар мог не знать, поэтому задал вопрос.
   - Некоторое время назад вы были в Средней Азии в командировке. Там вам пришлось путешествовать вместе с присутствующим здесь Леонтием Треми. Нас интересуют подробности.
   - Ну, если в деталях, то получится долго.
   - Рассказывайте, пожалуйста.
   Тётка повертела головой направо и налево и, обойдя комиссара, уселась на стол неподалёку от него.
   - Я же говорю, быстро не получится.
   Комиссар чуть промедлил, но фигура в плаще шевельнулась, и в помещении появился удобный деревянный стул. Елена Николаевна пересела и продолжила:
   - А Леонтий уходит?
   В помещении появились ещё четыре стула, и, как только комиссар пересел, стол исчез вместе с сопровождавшими женщину лицами. Теперь все шестеро сидели кругом, лицом к центру. Елена Николаевна отчетливо увидела красные глаза спутников Леонтия.
   Её рассказ растянулся надолго и содержал массу мелких бытовых деталей, но, несмотря на это, не удовлетворил присутствующих в силу того, что пожилая одесситка постаралась большим количеством слов рассказать как можно меньше.
   Комиссар не стал дослушивать, почему они решили не заходить в первый кишлак, до которого дошли, а устроили ночёвку раньше. Он встал и попытался пройтись по помещению, но Елена Николаевна остановилась на полуслове, произнесла:
   - Комиссар, давайте всё-таки четко определимся, что именно вас интересует.
   Члены семьи Треми вышли из оцепенения, в которое их ввёл неспешный рассказ. Комиссар обернулся к Елене Николаевне, встал перед ней и пристально посмотрел в глаза. Женщина улыбнулась, помолчала и мягким голосом, без тени чего-либо подобного страху, злости или агрессии едва слышно произнесла:
   - Сам дурак.
   Комиссар отвёл взгляд. Фигура в темном шевельнулась, прозвучал конкретный вопрос.
   - Вы знаете, чем отличается вампир от остальных разумных живых существ?
   - Леонтий, они узнали, что ты завязал?
   - Да.
   - А что плохого в том, что Леонтий завязал с кровопийством? Какие новые проблемы возникают у Тайного города в связи с этим? Режим секретности не нарушается! Материальных проблем никаких! Что в этом плохого?
   - Как это произошло? - задал следующий конкретный вопрос Сантьяга.
   Тётка уселась поудобнее.
   - На мой взгляд, в мире время от времени происходит что-нибудь такое, что кажется новым, но новым не является. Разве новые расы мыслящих существ никогда не появлялись раньше?
   - Как? Как это произошло?
   - Я же не Господь Бог по-нашему или Спящий по-вашему, (или тот писатель присочинил и Творца вы зовёте по-другому?). Я могу предполагать, могу рассказать свою точку зрения, но с моей стороны смешно претендовать на полное знание. Лёне самому вусмерть набрыдли режим жизни и режим питания, как я поняла, до крайности. С другой стороны, каждый из нас чем-то поступился.
   - Леонтий мог утолить Жажду и уйти сам, это ему по силам.
   - А дорогу он знал? Портал на половину Азии с куском Европы, как я поняла, вещь крайне дорогая.
   - Он мог идти только ночью.
   - А мы и шли ночами, с фонарём.
   - Десять ночей с фонарём на аккумуляторах?
   - Я же говорю, всем пришлось чем-нибудь поделиться, от чего-то отказаться, измениться всем, чтобы всем выйти. Дитер отдал в общее пользование свои специальные батарейки вашего магического производства.
   - Разве нельзя было выбраться по отдельности?
   - Нет, горы не город. У Надира не было ни обуви, ни одежды, но уйти порталом для жителей Тайного города - нарушение режима секретности. Дорогу и горы лучше всех знали пилот и штурман, но они не могли уйти без пассажиров. Вот мы и пошли вместе, и вышли вместе, я даже думаю, что поход оказался в конечном итоге приятным.
   - Леонтий ушёл из Москвы в состоянии Жажды. Вы понимаете, что это значит?
   - Еды у нас было на три дня. В пути по горам это очень серьёзно. Он охотился для нас. Мы поделились с ним его пищей.
   - Что? Чем поделились?
   - Кровью, комиссар, кровью. Вы в курсе, что кровь, отданная добровольно и отнятая насильно на самом деле две очень разные жидкости? Кровь, отнятая или пролитая насильно, неизбежно, раньше или позже, убивает, а отданная добровольно даёт жизнь. Следы игл уже совсем заросли, только пятнышки остались, а то бы предъявила.
   - Все поделились?
   - Я, конечно, понимаю, что вампиров любить всему человечеству и не человечеству, простите, ни к чему, но так уж сложилось, что все чем-то поступились. Мне, честно говоря, непонятно что именно вас беспокоит.
   - Факт появления новой расы.
   - А по мне, так взаимные уступки, а тем более отказ от питья крови, представляются весьма обнадеживающими факторами. И потом, не изменись этот, как его, режим питания, температура тела и цвет глаз вы бы что-нибудь заметили? Вы уверены, что Леонтий первый в мире из новой расы, а не из второго миллиона? Вы уверены, что нечто подобное не может произойти с другими мыслящими существами? И навами в том числе?
   - Вы умеете отвечать на вопросы, а не только их задавать?
   - Вот видите, не только у нас в Одессе так разговаривают, вы тоже освоили эту манеру.
   Князь хмыкнул:
   - На мой взгляд, сегодняшний разговор состоялся. Сантьяга, гости могут быть свободны.
   Хмыкнула Елена Николаевна.
   - А тот писатель, который написал о Тайном городе, много присочинил?
   - Конечно, придумал многое, но это не принципиально, - ответил комиссар, пока гости с сопровождающими их лицами покидали помещение.
   Гости (или допрашиваемые?) ушли в темноту порталов, а из тьмы кабинета проявились ещё три тёмные фигуры в плащах с низко надвинутыми капюшонами.
   - Сантьяга! Чего это вдруг она сказала "сам дурак"?
   Комиссар вежливо склонил голову:
   - Я захотел прочесть в её сознании. Она нисколько не сопротивлялась, наоборот, как бы открыла дверь, я даже услышал: "Интересно? Мы люди простые, нам скрывать нечего, проходите, пожалуйста".
   - Ну и что?
   - Она спокойно и естественно разговаривает мысленно! Есть и другие особенности. Её сознание, представление о мире не трёхмерное, а какое-то иное. Я был к этому не готов, подумал в стиле их нецензурной лексики и получил ответ.
   Князь пошевелился.
   - Здесь есть над чем подумать, а пока я буду думать, оставьте всё идти своим путём. Просто наблюдайте.
  
   - Дети, пора вылезать!
   На морском берегу стоят две машины, четверо взрослых и пятеро детей устроились на песке. Соседние компании виднеются метров за сто. До города с его шумными пляжами далеко, дно хорошее, песчаная коса уходит в море, дети на мелководье плещутся с перерывами на поесть и погреться. Симпатичная молодая женщина, мама мальчика и девочки одного возраста, пытается выманить детей на берег персиками или компотом. На краю подстилки из цветастой скатерти сидит мужчина лет тридцати. Длинные русые волосы стянуты на затылке ремешком, на шее на толстой нитке висит камушек с дыркой, найденный вчера детьми. Он смотрит на играющее солнечными зайчиками море. По другую сторону кулька с фруктами устроилась на животе бабушка двух девочек и читает книжку в яркой обложке изукрашенной какими-то космическими страстями-мордастями. Дедушка ещё одного внука сидит по-турецки на соседней подстилке и, зная способность своего чада неожиданно исчезать из поля зрения, делает вид, что занят только птицей, которую вырезает из дерева, а сам, тем не менее, внимательно следит за морем и окрестностями. Какими бы умными и талантливыми ни были их дети, они всего лишь мелочь пузатая и вполне способны влезть в разнообразные неприятности. В этом вопросе с Алексеем согласны все взрослые, присутствующие на пляже - тоже.
   Малышня наконец поддается на уговоры и усаживается к персикам, потом соглашается на уговоры посидеть на горячем песке, чтобы согреться и минут через пять-десять благополучно оказывается снова у кромки воды. С согласия остальных, бабушка Лена разрешает залезть в воду, туда, где сидя по пояс.
   Леонтий смеётся:
   - А если бы мы не разрешили?
   - Они всё равно оказались бы в море на пару минут позже, а так нам не нужно ничего запрещать.
   Папаша удовлетворён. Алексей сообщает.
   - Никита, наконец, женился.
   Бабушка заинтересовалась:
   - Какими будут его дети?
   - Будут петь и сочинять музыку.
   - Почему ты так решил?
   - Он пишет песни, но поёт только для своих, летчиков. Я думаю, его дети не будут стесняться того, что у них есть талант.
   Елена Николаевна обращается к папаше.
   - Лёня, ты был магом, не жалеешь?
   - А зачем оно мне?
   - Ни о чём не жалеешь?
   - Нет. Там ничего не было. Вся моя жизнь здесь, главные приобретения в море сидят. Алиса, им пора погреться.
   Он встает, входит в воду, вешает на себя всю компанию, несёт на берег среди брызг и визга, ставит детей на песок. Маша тут же укладывается на живот и переворачивается на спину.
   - Папа, ты меня вымоешь?
   - После того как вы согреетесь.
   До того как дети соглашаются устроиться на подстилке и съесть варёную картошку с помидорчиками и огурчиками, папа ещё три раза буксирует всех подальше в воду, выполаскивает и выносит обратно.
   - Лёня, ты о чём беспокоишься? - спрашивает бабушка.
   - О детях, особенно после появления зелёных ведьм. Никогда не испытывал к ним такой неприязни как сейчас.
   - Они ещё появлялись?
   - Нет. Маша говорит, что плохие тёти больше в их садик не приходили.
   - Мелочь, но приятно. Я тут хочу показать вам кое-что. Меня прошедшей зимой поздравили с днём рождения. Вот.
   Елена Николаевна достает из книги конверт без обратного адреса и выкладывает на старое покрывало открытку. От изысканного, сложного и изящного, выпуклого графического узора в стиле модерн аж пахнет элегантностью и большими деньгами. Текст обычного поздравления с пожеланиями написан от руки красивым почерком с росчерками, телефон с подписью в конце проставлен другой рукой и другим цветом: "Сантьяга".
   - Я, грешным делом, сразу позвонила, любопытство заело. Поинтересовалась, не возникло ли новых вопросов, он поинтересовался, не возникло ли новых проблем. Так и поговорили, он приглашал звонить, если что. "Если что" случилось весной, когда Леонтий предупредил о зелёных дамочках. Я позвонила, в чужую душу до дна не заглянешь, тем более наву, но мне показалось, что он об этих визитах тоже не знал.
   - Ты уверена, что говорила именно с Сантьягой? - встревожился Алексей.
   - В его голосе нет ничего сверхвыдающегося, но запоминается он сразу. Есть в этом что-то вроде печати души.
   - Ну и гадюшник там, в Тайном городе, - вздыхает Алиса.
   - Как и во многих других местах, - подтверждает бабушка Лена.
   - Ну что им от нас надо? - печалится молодая женщина.
   - Рецепт моей молодости, - бурчит Елена Николаевна, - как это всё произошло, а нельзя ли произвести всё это в пробирочке за отдельную и высокую плату.
   - А ты не хочешь знать? - улыбается Алексей.
   - Экспериментировать с пробирками не хочу, есть другие способы зарабатывать на жизнь, а соображения появились. В Тайном городе полукровки имеются? Имеются, а в природе потомство дают особи, которые обладают аналогичным набором генов и хромосом. Маги генетически совместимы между собой из какого бы царства природы они ни черпали энергию, различие в другом. А раз так, делаю вывод, что состояние родичей Лёни является результатом длительной общей интоксикации организма вызванной режимом питания и жизни, общее отравление как при наркомании. Бездетность магических пар примерно равной силы подтверждает, что занятия магией и есть главный отравляющий фактор.
   - Ну, ты и загнула.
   - Долго думала. По моей теории то, что произошло с нами, - это вывод отдельного индивидуума из состояния ломки.
   - Ты думаешь, такое может быть со всеми вампирами? - резко оборачивается Леонтий.
   - Чтобы наркоман вылечился, необходимо его собственное очень сильное желание и смена образа жизни, что в твоём случае в наличии.
   - А то, что компания подобралась особенная, ты заметила? - улыбается Алексей.
   - Возможно, для каждого вампира нужна своя особая компания.
   - Лена, у нас у всех замечательные дети или внуки, - напоминает пилот.
   Елена Николаевна надувает щёки и торжественно произносит, дирижируя руками:
   - Всё, что вступает в алхимическую реакцию, неизбежно изменяется.
   Алиса прыскает со смеху, а в машине звонит телефон. Елена Николаевна берет трубку.
   - Знаете, ваша точка зрения представляется весьма интересной, - раздается из трубки голос комиссара Тёмного двора, - а какая интоксикация у навов?
   - Страх смерти, жажда власти над миром, увлечение магией, да мало ли что ещё - вам виднее, - через пару секунд отзывается Елена Николаевна, - слушайте, а ваши которые, те, что слева, если смотреть на море, или те, что справа?
   - Те, что справа, слева - люди, - следует ответ.
   - Похоже: слева стоят на ушах и врубили музыку так, что и нам хорошо слышно, а справа ведут себя прилично, воспитание и дисциплина сказываются.
   - Приятно слышать, что мы вам не мешаем. Надеюсь и вам будет приятно узнать, что Тёмный двор не заинтересован в появлении новых любопытствующих.
   На лице Елены Николаевны мелькает хитроватая улыбка, и она частит:
   - Комиссар, раз уж вы всё слышали, к уже сказанному могу добавить, что в прошлом году в Байресе я встретила очень интересного мальчишку. Он с родителями первый раз приехал в этот город, но вёл их точно туда, куда надо, напарник отпустил меня, так я шла за ними до самой гостиницы. Мальчишка шёл, не сворачивая в сторону, кратчайшим путём. А дочь моей соседки всегда знает, что где лежит в доме и сколько времени. А младший сын Надира не хочет учиться торговать, он хочет быть строителем. А дочь Дитера греет молоко в стакане ладошками до температуры кипения безо всякой магии. А третий правнук Генбека Хамзи организовал у деда в лавке общедоступные отделы литературы по искусству, боевым единоборствам и пункт проката видеофильмов, занимается айкидо. А внук Алексея умеет затягивать раны и может зарастить ожог кожицей.
   Елене Николаевне не хватило воздуха, и она остановилась.
   - Возможно, вы правы, и процессом невозможно управлять.
   - Можно смотреть и радоваться, - бурчит бабушка.
   - Чему?
   - Наступлению будущего, оно ведь у всех общее, обратите внимание, надо только захотеть в него войти, то есть отказаться от чего-то устаревшего и ненужного.
   - С вами интересно беседовать.
   - Всегда пожалуйста, - выдает Елена Николаевна.
   Звучавший громче обычного телефон замолкает.
   - Говорил же Семён, что та компания подсматривает, а я не понял, - огорчился Леонтий.
   - Я думаю, нам их присутствие не навредит, а любопытствующих из Тайного города может и отвадить, - предположил Алексей.
   - Хорошо бы. Ладно, проехали, во всяком случае, нас известили о факте, изменить который мы не в состоянии. Давайте, что ли, разрежем арбуз.
   До того как жара спала, съели и арбуз, и виноград, а Леонтий поработал вышкой для прыжков в воду.
   Шумная компания собралась и уехала первой, благовоспитанная засобиралась, когда дети заныли, что вода теплая, а отпуск у взрослых кончился. Малышня минут пять уговаривала родителей ещё немного остаться, и успокоилась обещанием мороженого. Навы чуть задержались, и Семён скорчил им в заднее окно машины гримасу, за что получил легкий подзатыльник.
  
   - Непростая ты тётка, бабушка Лена.
   - Ну и что, ты тоже не из простых и прозрачных: ауру видишь, суть событий предчувствуешь. Ничему не удивлялся, а вроде даже знал, что произойдёт.
   - Ну, иначе я бы вряд ли выжил в Афгане тогда, во время войны. А ты откуда знаешь?
   - Ты же сам сказал, что я не простая: чётко знаю настроение и намерения человека.
   - А ещё у тебя кровь отравная для вампиров, как попьют, так и перестают быть кровопийцами.
   - Сам такой, он твою кровь тоже пил. Между прочим, по ощущениям, я ведь уже сдавала раньше кровь, выпил он её совсем немного, вовсе не литр, стакан будет. Я права?
   - Да, пожалуй, так.
   Настя, младшая внучка Елены Николаевны, взобралась на ажурный заборчик, ненавязчиво разводящий пассажиров и провожающих, чмокнула дедушку Лёшу в щёку и авторитетным тоном заявила:
   - Лично я считаю, что в данном вопросе нет вопроса, всё и так ясно. Лёша и Кирилл доедут спокойно, а вот розовое мороженое скоро кончится.
   Поскольку предсказания Насти отличаются завидной точностью, дедушка с внуком спокойно продолжили путь в глубину терминала, а внучка потянула бабушку в кафе, чтобы успеть к розовому пломбиру с клубничным вареньем.
  
   Елена Николаевна надела осеннюю куртку, штаны, теплые ботинки, заперла дверь, прошла свой квартал, гаражи и сквозь калитку в заборе выбралась в поле. Собачники уже разошлись, случайных гуляющих нет, можно не идти дальше. Тётка стала на знакомую плиту и растворилась. Сконденсировалась она достаточно далеко.
   Холодный ветер гуляет по скалам, горизонт очерчен хребтами гор, кроме мха и жесткой травки растительности никакой, слишком тут высоко, круто, холодно и ветрено. Елена Николаевна поёжилась, постояла, походила, попрыгала, сделала зарядку, ещё попрыгала.
   - Ты чего прыгаешь? - неподалёку сконденсировался мужчина.
   - Холодно. Ходить через эту станцию - одно удовольствие, но только летом: отличная проходимость и отвратительный климат, зимой вообще нельзя пользоваться. Ты где задержался?
   - Ещё дома.
   - Пошли дальше?
   - Погоди немного.
   - Тогда спустимся ниже, за бараньими лбами меньше дует.
   Спустились. На пологом склоне лежит брошенный вертолёт.
   - Таис, объясни, кому я в прошлый раз говорил здесь речь?
   - Не Таис, а Елена Николаевна Лящук. Очень интересная компания: вампир, два мага, я, ты и ещё четыре человека.
   - А что я делал в этой компании?
   - По дороге зашёл. Старший решил, что раз уж так сложилось, что в одном глухом месте собралось много людей, то пусть у тебя будет приличный вид, а не снежный человек какой-то.
   - А что сложилось?
   - У этого парня с глубокой наследственной интоксикацией продуктами распада человеческой крови серьёзное желание с этим делом покончить, настолько сильное, что когда наши его заметили, то переполошились, думали - маги опять какой-нибудь сверхаркан сочиняют, проверили, нет - никакой магии, только мощнейшее, честное желание не вредить. За несколько лет это желание притянуло нужных людей и возможности. Оставалось главное: чтобы каждый сделал своё дело.
   - Получилось?
   - Вполне. Лучший авиадиспетчер Москвы: на дипломах и грамотах от гербовых печатей места мало, симпатичная жена, дети из той же компании, что мои внучки, сдал экзамены за школу, заочно окончил институт гражданской авиации, не курит, не злоупотребляет алкоголем.
   - Морально выдержан, политически грамотен, его в президенты не выдвигали?
   - Нет, не пробивная личность, врать не умеет. Если бы не шас из нашей компании, даже в аэропорт не устроился бы: образования никакого, а сочинить что-нибудь на этот счёт не может. Это у Надира такие связи, что Леонтия взяли, ни о чём не спрашивая. Кстати, Фродо, тебя как сейчас звать?
   - Сергей Григорьевич Медведев, тридцать пять лет, родом откуда-то из Сибири.
   - Худоват ты для Медведева.
   - Я весенний медведь, тощий. Мне сказали, что документы делаешь ты.
   - Придём, дашь анкетные данные, сфотографируешься, сразу отошлю файл-заказ.
   - Куда?
   - Через этого самого шаса. Желание Леонтия такое мощное и законное, что притянуло в свой круг тех, кто нужен не только ему, но и друг другу. Случай уникальный.
   - Документы с помощью магии? С каких пор?
   - Никакой магии, только высокие технологии, проверяем. Ты уже освоился?
   - Вполне.
   - Сейчас осмотрюсь.
   Она растворилась и снова проявилась.
   - Порядок, никого нет, - коснулась руки спутника, и на бетонной плите под забором гаражей сконденсировались уже двое.
   - Да! Тебя ни в какие секретные базы данных вносить не нужно?
   - Нет.
   - Это хорошо, а то тарифы на это дело в геометрической прогрессии зависят от уровня секретности базы данных.
   - Дорого получается?
   - Не дёшево, хотя у меня скидка, как постоянной клиентке.
   - А зачем нужны были люди?
   - Куда бы он делся в одиночку? Наш пилот из тех, к кому тянутся неприкаянные мальчишки, что дома, что на работе. Он сейчас в МЧС работает. А кто учил Леонтия жить в человеческом мире?
   - Ну, прямо happy end.
   - Не сказала бы, придурок, который нас всех чуть не перестрелял, спустил на себя лавину, он, видите ли, устроил салют по поводу покорения вершины.
   - Действительно, уникальный случай. Такая возможность изучалась, но в других мирах ещё не сложилась.
   - У нас есть второй! Можно совершенно точно сказать, что главное в этом процессе - мощное, честное, законное желание жить иначе и чёткое представление о том, чего человек хочет.
   - Мощность определяли?
   - Старшие - да, а я нет. Мне с этой компанией и так хорошо.
   - А второй случай?
   - В состоянии Жажды родители выставили из Москвы в Азию, бродил, прибился к экспедиции, которая готовилась куда-то в Гималаи, встрял в аварийную ситуацию, помогал, он и ещё один парень пострадали. Врач экспедиции увидел большую потерю крови и его трупный вид, не стал ни до чего доискиваться, только группу крови определил, рискнул, влил ему этой самой человеческой крови сколько вошло: ребята из экспедиции не пожалели хорошему человеку, срочно вызвали родителей, как можно срочнее отправили домой загипсованного, со множественными переломами. Отец, епископ московского клана Борджа, умудрился не засветиться сам и сына довёз. А у того дома как оклемался началась глубокая депрессия - не могу и не хочу больше жить как вы, по ночам за жертвами гоняться, глотки друг другу грызть. Кому такая жизнь нужна? Выскочил на солнце и получил аналогичный Леонтию результат. Отец был в шоке, но нашёл родителей Лёни, тот вызвал нас.
   - Тоже не пробивная личность получилась?
   - Никита, он из первой компании, забрал Петра, когда тот освоился жить под солнцем. Сейчас сын епископа клана Борджа работает пожарником в МЧС, ездит на любом железе, которое тарахтит, включая кукурузники образца середины прошлого века. Девушки с косметикой ему напоминают дам из Тайного города. Жениться он собирается на такой женщине, что без штукатурки на лице и умеет доить корову. Парень любит свежее молоко. Знакомых масса, есть настоящие друзья.
   Кстати, и у Леонтия прорезался характер, когда женился, и они задумались о детях. Ответственность о других тоже очень мощная вещь, меняет человека и окружающий мир.
   Могу похвастаться, шас мне признался, что те дни - самые счастливые в его жизни, он всё смог сам, своими силами, без денег.
   - Весело живёшь.
   - А что делать, если в этом мире магов сверх всякой нормы? Они со своими войнами умудрились потерять знания о системе миров, забыли даже откуда они на самом деле родом, заперли себя в своих мирах.
   - Тайный город от магии не откажется.
   - От них уходят дети. Что важнее? Ну, будут они комаров с помощью магии отгонять, с големами квартиры от воров сторожить, от людей прятаться. Молодёжи режим секретности ни к чему, мир большой, в Тайном городе не все ведь богатые, так, элита Великих Домов, остальные должны заработать на жизнь, а молодым в большом мире легче найти себя.
   Да! Если встретим в подъезде соседей, здороваться не нужно, мои гости, кого хочу, того и привожу в дом, возраст у меня здесь уже не маленький, слава Богу, я сюда пришла "девушкой юной" уже больше тридцати лет назад. У тебя как с деньгами?
   - Есть счёт в банке на Медведева.
   - Завтра закажу документы, послезавтра будут готовы, Антон возвращается через Москву, заберёт передачу. Дня за четыре уложимся, поживёшь у меня.
   Сотрудники прошли через гаражи, вышли на освещённую улицу...
  
   В заполненном тьмой помещении пятеро: в деревянном кресле сидит фигура в бесформенном балахоне с низко опущенным капюшоном, ещё трое в плащах стоят рядом, элегантный щеголь в светло-сером костюме устроился на краю стола. Обсуждают сны, приметы. Уже несколько месяцев в Тайном городе ничего особенного не случается. Именно это и сны с приметами беспокоят присутствующих. В помещении нет ламп, только между беседующими мрак прозрачнее, именно в этом месте конденсируется женщина. За несколько секунд из неясного силуэта она превращается в живого человека: пожилая, лет за пятьдесят, аккуратно и просто одета, волосы короткие, с проседью.
   - Здравствуйте, господа!
   Удивление.
   - У меня нет времени прикидываться дурочкой, у вас его тоже не много. Читать лекции по высшей математике и физике с астрофизикой тоже нет смысла. Я приглашаю вас в своё сознание, чтобы и вы увидели или почувствовали то, что знаю я.
   - Откуда вы здесь? Как? - вопрос комиссара.
   - Вы тратите массу энергии на порталы, пробивая структуру мира, я в неё вписываюсь, а ваша магическая защита тоже составная часть структуры мира. Очень немногие в новой расе могут делать это же, таланты разные, даже несколько сразу, сила тоже разная, но не это сейчас существенно.
   - Что это такое? - вопрошает одна из стоящих фигур.
   - Сантьяга, у меня есть человек, которого вы знаете, он даст мне рекомендацию.
   - И кто же это? - другой советник.
   - Настоятель Забытой пустыни. Он может прийти сюда или я проведу к нему вас.
   - Необходимо сначала разобраться с ней! - третий советник.
   - Князь? - Елена Николаевна обращается прямо к хозяину кабинета.
   - Хватит комиссара.
   - Сантьяга, вашу руку.
   Она обхватывает своей рукой запястье протянутой руки, и они вдвоём растворяются в воздухе, чтобы возникнуть в келье. Настоятель сидит за столом в ожидании, он же первым здоровается.
   - Добрый день. Непривычно?
   - Да.
   - Пройдёмся, вы убедитесь, что это действительно Забытая Пустынь.
   Они выходят из кельи, проходят двором мимо церкви, выходят за ворота. Комиссар полностью освоился, он знает это место, знает монаха.
   - Елена Николаевна, так вы отсюда?
   - Нет. Новая раса появляется везде, вы её просто не видите. Даже из Тайного города уходили к нам, а вы заметили только бывшего вампира.
   - Зачем же вы пришли теперь?
   - Вернёмся в кабинет?
   - Вернёмся.
   - Страховать тебя? - заботится настоятель.
   - Так будет надёжнее. Комиссар, если вы несколько секунд постараетесь не думать, а только видеть и слышать, то мы вернёмся в то же самое место в рекордный срок.
   - Вы уверены?
   - А вы постараетесь не растекаться мыслию по древу? Вашу руку.
   Двое снова конденсируются в кабинете.
   - Господа, вкратце дело обстоит так: кто-то из магов громоздит аркан, но если аркан желаний одноразовый, то сейчас рождается аркан, который я бы назвала арканом полной власти.
   - Это безумие! Мир такого не выдержит! - бросает комиссар.
   - В мирах навалом безумцев, не желающих смотреть дальше своего носа. Я прошу, загляните в моё сознание. Вы все.
   - Ругаться будете? - голос князя.
   - Увы, нам не до шуток.
   Иерархи Тёмного двора сосредоточиваются. Несколько минут в кабинете царит тишина.
   - Почему вы пришли к нам? - разрушает молчание князь.
   - Так уж устроена Жизнь, что убирать после себя следует самому насвинячившему. Не сделанная работа мстит за себя тем, что её в этой или следующей жизни придётся делать, но в худших условиях. Мы в состоянии погасить происходящее, но это ваша работа.
   - Поэтому ваша Пустынь никогда не вмешивается? - язвит советник.
   - За все ошибки необходимо расплачиваться, принимая их последствия. Пустынь слишком долго была только церковным учреждением. Сейчас её настоятелем снова человек новой расы.
   - Почему пришёл не он? - опять советник.
   - Мы все очень разные. Он видит людей гораздо лучше меня, я лучше других владею структурой материального мира.
   Князь делает движение, и зашевелившиеся советники вновь замирают.
   - Где это происходит? Кто это?
   - Я предлагаю пройти к аналитикам, это все-таки ваше дело.
   Ласвегасы не ожидали таких гостей в своём похожем на склад электроники и антиквариата царстве, но сориентировались быстро, срочно сметая со стола бутерброды, запчасти и литературу. Елена Николаевна потребовала карту города и области. Её движения замедлились, округлились, руки задвигались так, словно плетут сложное кружево, ладони заскользили над картой, зависли.
   - Сканируйте в этом секторе от окружной дороги дальше в область.
   Кумар с отсутствующим видом демонстративно отвернулся вместе с креслом от компьютера, Доминга повернулся к шефу. На каменном лице Сантьяги ничего не отразилось, он только кивнул, подтверждая распоряжение. Загудели компьютеры, по центральному экрану поползла карта, на мониторах далеко за городом отразилось пятно усиленного магического фона.
   - Обследуйте максимально, - голос комиссара сух и бесцветен.
   Электроника, магия, наконец, запросы в базу данных адресного бюро и через полчаса аналитики выдали диагноз-приговор - имена. Князь отослал советников.
   - Это пятно мы видели в вашем сознании? - комиссар оборачивается к тётке, сидящей у окна на уже подготовленном к монтажу каркасе для сложенных за её спиной компьютерных системных блоков.
   - Скорее это нарыв. Вы видели его багровый цвет? Когда зарождается процесс трансформации цвет голубой, бирюзовый, нежно зелёный, солнечные цвета, всегда красивые и светлые, Леонтий прорастал зелёным, как молодая трава.
   - Вы сказали, что можете это погасить?
   - Сантьяга, это ваша работа, магов.
   Комиссар не отреагировал на упрёк, спросил о том, что его интересовало.
   - Как мы могли не замечать новую расу?
   - Мы не маги, мы люди тихие, скромные, не стремимся собраться в одном месте, вписываемся в мир, чувствуем друг друга, узнаём при встрече, просто живём. Это киношники выдумали насквозь закомплексованных людей Х. Другое дело - если нужно, мы увлекаем мир за собой и принимаем на себя последствия этого. Так что в нашем случае агрессивность это одна из первых вещей, от которых надо отказаться, чтобы произошла трансформация, однако, если возникает необходимость, мы защищаем себя и мир от разрушения. Мне пора.
   - Не боитесь? - князь протянул свою когтистую лапу.
   Тётка легко и спокойно её пожала.
   - В нашей системе миров есть вещи страшнее Вашей внешности. Кому как не Вам знать, что такое жажда власти, какие следы она оставляет? Например, в эпицентр ядерного взрыва в первое время запросто, как к вам, не просочиться - в структуре живого мира там рана. Люди, получившие смертельную дозу радиации, обожженные или отравленные химическими, веществами выглядят страшнее Вас.
   - Вы будете появляться? - спрашивает Сантьяга.
   - А вы звонить?
   Женщина встала, вежливо склонила голову, глянула на владык Тайного города и растворилась.
  
   РЕПЛИКА.
  
   Семья Хоупов числится среди весьма состоятельных людей. Их бизнес и на восточном, и на западном побережье, и в других частях страны. Было время, когда их фамилия не сходила со страниц светской хроники. Кумиры толпы, киношники, экстримщики считали Хоупа-старшего своим, крутились в доме, забивали голову Елизавете и Гарри своими фантазиями, кормились на дармовщину. Однако после того как мисс Лиза чудом уцелела в тайфуне, кое-что изменилось. В тот день как она вернулась домой со спасательного катера береговой охраны, отец отказался давать интервью, решительно выставил журналистов из дома. С тех пор пишущую братию пускают, только если кто-либо из гостей сам изъявил желание с ними встретиться, что случается крайне редко. Журналисты перестали заводиться, после того как их компанию человек в десять сдали в полицию за нарушение границ частного владения и порчу имущества, выразившуюся в срывании цветов в оранжерее. Уверения задержанных в том, что цветы куплены в магазине и предназначались гостившей в доме актрисе, не избавили их от штрафов. Полиция тоже не очень любит журналистов. С тех пор были случаи, когда к Хоупам напрашивались в гости, чтобы избежать пустопорожних интервью. Это новшество оказалось не единственным. Семья поддерживает талантливую молодежь: известного на весь мир оперного баритона когда-то привела к ним неуверенным в себе юношей бабушка. Они сами, без посредников решают, кому помогать. Уже не один ученый смог стать ученым благодаря их стипендии. Они содержат дом престарелых для одиноких стариков. Экстравагантная публика из их большого дома повывелась, теперешние гости другие. С мисс Лизой приходят коллеги по бизнесу, однокурсники и даже личности принципиально не светские. Гости не переводятся, большой дом обслуживают несколько человек, однако прислуга не жалуется: платят прилично, по пустякам не придираются, живут спокойно. За последние восемнадцать лет никто из них не изъявил желания уйти, только пару раз нанимали новых молодых парней в охрану. Ещё одно новшество долго было темой пересудов: все пятеро младших членов семьи посещали обычную школу, а не элитарную, дети сами убирали у себя, стирали, готовили, мыли посуду. Мисс Лиза и её отец считали и считают, что неважно кем они будут в дальнейшем - нужно уметь делать с удовольствием всё, что нужно для жизни обычному человеку. После тихой, светлой смерти прабабушки, дедушка и тётя Лиза твердо держат бразды правления в доме. Миссис Маргарет Хоуп и её муж Гарри Хоуп на лидерство в семье не претендуют, дети выражают им уважение, но совершенно не слушаются. Их дело - "лицо семьи", представительство на выезде. В этом нет ничего удивительного - только твёрдая рука мисс Лизы была способна построить мальчишек так, чтобы можно было надрать уши за очередную каверзу в школе. Многие учителя от них стонали - начитанные, умные, спортивные дети добровольно подчинялись только разумным требованиям. К чести тёти Лизы надо сказать, что она справляется и с научными лабораториями в семейном деле. Знакомые семьи сначала недоумевали по поводу странностей воспитания, но кое-кто стал перенимать опыт, когда тройняшки вошли в дело менеджером, инженером и финансистом. Бизнес от этого ничуть не пострадал, наоборот. На младших девочек не нарадуются мужья - они жены и сотрудницы.
   Угловатая, чересчур спортивная в первой молодости, мисс Лиза становится заметно интересней, лицо и фигуру смягчило время, светло-русые с мягким золотым отливом волосы стянутые в пышный хвост красиво обрамляют лицо, при всём при этом в гараже неизменный "Харлей Девидсон" всегда последней марки готов в дорогу.
   Лет тридцать назад Хоупов считали своими хиппи, киношники, экстримщики, байкеры, однако сумасшедшая прогулка мисс Лизы в око тайфуна пошла на пользу: семейство остепенилось и больше не стремится кого-либо шокировать. Они просто делают свой бизнес, в меру интересуются техникой, искусством, живописью и спортом, не теряют старые знакомства, например, среди байкеров мисс Лизу знают за полное пренебрежение к традициям и виртуозное владение техникой. Со своим мотоциклом она до сих пор свободно вытворяет то, на что без серьёзной подготовки пойдёт не каждый каскадёр. Связываться с ней на дорогах совсем не спешат - она вполне способна правильно сложить кости и наложить квалифицированную повязку на сломанную руку и нередко делала это когда возникала необходимость серьёзно поговорить. Переломы быстро и хорошо срастаются. А уж если они едут куда-то с мистером Корнеем Сименсом и друзьями, то их обходят по большому кругу. Нет, они ни к кому не пристают первыми, но мистер Сименс попадёт в десятку даже во сне. Пьяными их никто не видел, в борделях, ночных клубах, на дискотеках - тоже.
   Ну что же, люди живут, как хотят, в своё удовольствие, могут себе позволить, во всяком случае, так считают окружающие.
   В этом вопросе есть тонкость. Мисс Лиза, мистер Ней Чук (так его зовут байкеры), их друзья в этом мире временно. У мисс и мистера, старинных друзей не одну тысячу лет, тут "базовый лагерь", у их друзей - в других местах системы миров "планета Земля". Время от времени в сознании этих людей звучат голоса Старших, и они идут делать свою основную работу - собирать разрозненные миры в единое целое. Эти люди хорошо знают - чтобы неиспользованные возможности не отзывались в будущих жизнях непонятной тоской, их надо использовать во благо сейчас.
  
Оценка: 4.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"