- Доброе утро, любимый, - такими словами начиналось теперь каждое его утро, и, чёрт возьми, оно действительно становилось добрым. Он обнял её в ответ и поцеловал, притянув к себе.
Всё это случилось внезапно: он был простым студентом, задававшимся вопросами Раскольникова, попивая вечером чай со своей Тьмой. И вдруг все переменилось. Ангел в лице Кати, собирающей подписи по квартирам за депутата Коха, посетил его лачугу, разогнав тени в дальние углы.
Ни он, ни она не помнят, как разговорились и как прониклись симпатией друг к другу. В этот день Кох не получил в том доме ни одной подписи. И завтра. И послезавтра.
Они, хоть и смеялись над таким определением в книжках, что читали в школе, но были созданы друг для друга. Не было меж ними неловкости или скрытности, они сразу полностью открылись друг другу и не испугались увиденного.
Тянулись месяцы рая в шалаше, и он не приедался. В любой ситуации они понимали друг друга, не могло возникнуть и тени ссоры.
Родители их сразу же полюбили и благословили пару. Родители Кати приняли Олега как сына, а его родители Катю как дочь.
Идею о свадьбе даже никому не пришлось озвучивать - это было настолько очевидно, что и говорить постеснялись.
- Может, свидетельницей позвать Сашу? - спросила Катя, переворачиваясь на другой бок, к окну, некогда плотно занавешенному толстым одеялом.
- Почему не Лену? Она ж твоя лучшая подруга, - сказал Олег.
- Ну, я же была у неё свидетельницей, а Саша у кого будет? Вот Саша будет у меня, а Лена у Саши - и все довольны.
В умилении, Олег подтвердил своё согласие поцелуем, долго потом смотря в окно на восходящее солнце, крепко сжав в объятьях своё сокровище.
Лёгкий ветерок и свежесть осеннего утра - что может быть лучше, особенно если работать сегодня всего половину дня, а вторая будет полностью посвящена любимому человеку? Ничего - так думал Олег, шагая по Малой Нестеровской. На сегодня оставалось всего 2 вызова, а потом будет что-то. Это что-то приятно грело его внутренний карман, удобно поместившись в маленькой бархатной коробочке.
- Грельзателеком! - радостно, будто встретив старого друга, крикнул Олег в домофон. Тот призывно запищал, открыв заплёванную и разрисованную дверь.
На девятом этаже обнаружилась тётенька лет сорока в халате таких же лет, и её дочурка лет восьми. Подозрительно косясь на спецовку Олега, тётенька всё же пропустила его в квартиру.
- На что жалуетесь? - спросил Олег, представляя себя доктором, - Боли, вздутия, опухоли?
- Нам бы компьютер посмотреть, - ответила женщина, скептически глядя на монтажника. - Вчера в "Одноклассниках" какой-то негр меня захотел добавить в друзья, а теперь интернет вообще не работает. Даже не пинуется.
- Разберёмся! - в такой день Олег даже не стал смеяться над попыткой тётеньки блеснуть учёным словом.
Годы опыта сделали своё дело, и техник сразу нашёл причину неисправности - сетевой шнур небрежно валялся в пыли под столом.
- Ты тут мультики смотришь? - умилившись, спросил он.
- Да! - девочка казалась на редкость смышлёной и весёлой.
- А как тебя зовут?
- Лера.
- И сколько тебе лет, Лера?
- Может, чаю хотите? - вмешалась в разговор мама.
- Чаю? Пожалуй, не откажусь, хотя компания и рекомендует отказываться, - честно ответил Олег. Он очень спешил домой, но эта радостная девчушка привлекла его, ему очень захотелось поведать ей секрет.
Усевшись на кухне, тётенька, помявшись, призналась:
- У вас обычно щеглы какие-то приходят. В жизни ничего не добились, а хамят, - и, вдруг подумав, что оскорбила гостя, пододвинула к нему поближе вазочку с конфетами. - А ты вон воткнул проводок и не строил из себя хакера. Наверное, Лерка опять ползала и зацепила.
И тётенька рассказала ему всё, что уместилось в чайной чашке. И про задержанную зарплату, и про воров депутатов, и что Гриша из соседнего дома - точно наркоман. Олег был уже не рад, что согласился на чай, но сделанного не воротишь.
Уже в прихожей Олег вытащил из кармана куртки футлярчик и, открыв, показал Лере кольцо:
- Тебе нравится?
- Очень!
- Я сегодня женюсь, Лера, - он несколько сократил процесс предложения и свадьбы, что бы девочка лучше поняла его.
В ответ та завизжала и обняла его за ноги. Её мама тоже обрадовалась счастью монтажника, и даже дала ему в дорожку апельсин.
Весь день Олег был как в лихорадке. Временами его трясло - но исключительно от счастья. Думал он только о сегодняшнем вечере. Всё уже было готово, надо было только выманить Катю на полчасика из дома, что бы успеть подготовиться.
Второй вызов прошёл без каких-либо приключений - у старичка действительно был обрыв кабеля в подъезде. Быстренько скрутив и заклеив изолентой - старику стабильный коннект вряд ли важен - Олег со всех ног побежал домой.
Дома он разделся, принял душ, и, старательно разыгрывая забывчивого человека, сказал:
- Ой, Кать, я хлеба забыл купить.
- Ничего, я схожу, - она никогда не могла ему отказать.
- Только наш магазин на обед закрылся, придётся идти в Магнит.
- Ничего, я сейчас сбегаю, ты же голодный, наверное, и без хлеба не наешься, - улыбнувшись напоследок, Катя вышла.
Восемь, десять, двенадцать ступенек - пора! Олег ринулся в чуланчик, где заранее было всё приготовлено: розы, свечи, вино. Сметая мусор со стола вместе с чашками и тарелками - там разберёмся! - он судорожно прислушивался к звукам из подъезда: не возвращается ли? Разлив вино, зажегши свечи и расставив розы по всем доступным ёмкостям, включая пятилитровые галлоны из-под воды, Олег занялся собой. Быстро оделся в наиболее приличную свою одежду: белая рубашка с выпускного и светлые джинсы тех же времён.
Прошло уже 20 минут, скоро она войдёт в дверь - войдёт последний раз как Подольская! Отныне она будет Гришутина. Эта мысль Олегу очень нравилась. Документов у неё пока почти нет, не будет проблем поменять. Екатерина Гришутина. "Ах, как жаль, что меня зовут не Гриша", - подумал Олег в пылу - "Была бы отличная игра слов!". "Первым ребёнком у нас будет девочка. Будет похожа на Леру - такая же энергичная и непоседливая". "Потом можно мальчика, что бы любил свою сестру и не давал в обиду. Как чудно он будет смотреться смурной, весь в зелёнке, со сжатыми кулачками - подрался в садике с мальчиком, обозвавшим его сестру. Ха-ха, как чудно! Однако, уже прошло сорок минут, где же Катя?".
Олег подошёл к окну, взглянул на пустой двор, в котором ветер играл жёлтыми листьями. "Ха-ха, Екатерина Гришутина. Но Гриша - наркоман. Вот падла!". Эта мысль разозлила жениха, и он стукнул кулаком по подоконнику. "Зачем бы ему быть наркоманом в такой день? Катенька, где же ты?", - стрелки на часах показывали, что прошёл уже час. "Нет, нет, они врут", - подставив табуретку, Олег дотянулся до часов и перевёл стрелку назад на полчаса.
- Что за хренью я занимаюсь? - очнувшись, спросил он сам себя.
Послушав ещё минутку у двери - не идёт ли - он решил позвонить. Трубку никто не взял. Олег позвонил ещё. И ещё. И ещё и ещё.
Наконец трубку сняли:
- Ну что ты трезвонишь, "любимый"? - ответил незнакомый мужской голос. - Не терпится узнать плохие новости? Машина сбила твою любимую, но не волнуйся, всё будет хорошо.
Олег рухнул на пол, опрокинув шаткий стол со всеми приготовлениями.
- Алё, алё! "Любимый", ты там жив? Может нам и к тебе заехать? Это Григорий из "Скорой", - раздалось из трубки.
- Иди нахрен, наркоман!!! - с этими словами Олег швырнул телефон в стену.
Он попытался встать, но под руками ощутил что-то мокрое. Вино, красное как кровь - её любимое. Глядя на руки, по которым багровыми струйками стекали капли вина, он произнёс:
- Это я её убил.
- Олежа! Олежа! - взгляд никак не хотел фокусироваться, Олег тупо уставился на говорившую, не в силах понять чего та хочет.
- И в крови измазался, - заметил мужской голос.
Туман немного рассеялся, и жених опознал своих будущих тестя и тёщу: Виктора Павловича и Надежду Михайловну.
- Н-нет, это вино. Здравствуйте, - дрожащим голосом ответил Олег.
- Как ты, Олежа? Нам позвонили полчаса назад, рассказали о... случившемся, - Надежда Михайловна всхлипнула, - мы пытались тебе позвонить, но у тебя отключен телефон.
- Я... кажется, сломал его, - Олег рассеянно огляделся, - Как я сюда попал?
- Ногами, Олег, ногами, - ответил Виктор Павлович, зябко кутаясь в свой старенький плащ.
Они стояли на жалкой аллейке из шести посеревших ёлочек, которые и в лучшие свои годы не могли бы назваться "аллеей". Один конец аллеи упирался в центральную районную больницу - серое и мрачное здание, своей архитектурой отбивающее желание жить - а другой конец указывал на остановку, за которой располагалось ничто. Бесконечное поле сухой осенней травы, тянущееся до горизонта. Казалось, что если пойти через поле, то весь мир останется там, у покосившейся остановки, а ты будешь идти и идти, пока не встретишь свою смерть седым старцем.
- Пойдём, нечего оттягивать, - проворчал Виктор Павлович.
Олег направился к парадному входу, но его остановил робкий голос Надежды Михайловны:
- Олежа... вход в морг со двора.
В голове будто взорвался пакет с красной краской: Олег медленно сел, глаза застлало красным туманом, в висках больно пульсировала кровь. Глядя на это, Виктор Павлович плюнул, и пошёл один во двор, проворчав себе под нос: "Одни бабы кругом, всё самому приходится".
- Значит - всё? - спросил Олег, глотая слёзы, у подошедшей Надежды Михайловны, - Всё? Почему? Но "Скорая", медицина, пенициллин...
- Не спасли её, - несостоявшаяся тёща тоже промакивала глаза платочком, - Что-то там открылось, не знаю, Витя говорил...
Не закончив, Надежда Михайловна разрыдалась.
- Только я вот этого мира не принимаю! Не принимаю! - как в бреду, не к месту, вспомнил Олег из недавно прочитанного, и, вскочив, бросился в единственном доступном направлении - в поле.
Осенний ветер стегал по лицу, и не было от него укрытия. Олег зашёл так далеко, что не видно было уже и больницы. Во все четыре стороны простиралась степь - голая, безжизненная. Пройдя ещё несколько шагов, Олег остановился и лёг на спину. "Какой смысл идти? Теперь уже ничего не имеет смысла", - подумал он. Полежав и поглазев на серые облака, жених достал из кармана футлярчик с кольцом. Простое обручальное кольцо, а ведь, сколько в нём всего. "Так посмотрю - дом наш вижу. Покручу, а в отражении рядом со мной Катя. Как ни смотри, а целый мир там остался. Вон детки наши. И их детки - всё, всё в кольце заключено. Не достать теперь никак". Покрутив кольцо ещё, Олег положил его рядом с собой на траву: "Пусть букашечка возьмёт, ей пригодится. Или крот, ему же на Дюймовочке жениться ещё, ха-ха". Он засмеялся своим мыслям. "Или на жабе. Бывает так: женишься на Дюймовочке, а она жаба. Будет такая важная ходить, в платье шёлковом. А бедный крот-шахтёр будет горбатиться на всё это, пока от астмы не умрёт".
Первая капля упала Олегу на лоб, остужая его горячую голову. За ней последовали остальные, будто торопясь сбежать из хмурых туч. Через пару минут стена дождя обрушилась на Олега, и тот побрёл дальше, теперь уже совершенно не разбирая направления. Ливень усиливался, и вскоре поле превратилось в болото. За каждый шаг приходилось бороться с трясиной, пока Олег не устал, и не плюхнулся в грязь, забывшись сном.
- Лера? - спросил Олег, глядя на склонившуюся к нему мордашку.
Мордашка кивнула и лучезарно улыбнулась.
- Ты-то что тут делаешь? В этой... грязи, - с отвращением оглядевшись, Олег осознал, что так и пролежал до утра под проливным дождём: вся его одежда была безнадёжно испачкана, одного ботинка не хватало.
- Червячков копаю, - в доказательство Лера потрясла совочком и ведёрком, что держала в руках, - А ты?
- И я копаю червячков. Только вот самого важного червячка я упустил, и никогда не найду теперь.
- А ты Боженьку попроси - мне так мама всегда говорит - если чего-то очень хочешь, то попроси Боженьку, он добрый, он поможет.
Олег поднялся, чем вызвал смех Леры: свинья и то была чище.
- Пока, Лера, пойду я домой, - сказал он, зябко пошевелив пальцами на лишившейся ботинка ноге, - Где здесь остановка?
Лера указала пальчиком в сторону маленьких домиков - целого посёлка, который вчера скрывался дождём. Олег побрёл в указанном направлении, не остановившись и не обернувшись на вопрос Леры:
- Дядя, так ты женился?
Вот и их квартира. "Теперь только моя квартира", - подумал Олег, входя в незапертую дверь. Как вчера выходил - он совершенно не помнил. Соседи не преминули воспользоваться забывчивостью хозяина - пропала не только техника, но и куртки с вешалки. "Нет, видимо и не моя квартира". Среди свалки вырванных ящиков лежали растоптанные розы. Сев на кровать, Олег бессмысленным взглядом осмотрел бывшее уютное гнёздышко. Опустошённый, он вспомнил совет Леры: "Боженька, почему? Зачем я остался жить, а она нет? Господи, никогда я тебя ни о чём не просил. Помилуй меня, не дорога мне жизнь больше, пуста и бессмысленна, отвергаю твой дар", - слёзы лились по его щекам, а он всё повторял и повторял - "Господи, воссоедини нас, Господи! Неужели так плох я, что заслужил такую кару?".
Солнце склонилось за горизонт, а Олег всё молился, молился, как умел. Тянулись ночные часы, все соседи уже легли спать, даже те, кто просыпается лишь вечером.
Следующим утром распухшая морда одного из соседей появилась в дверном проёме. Морда искала, чего бы ещё стащить и пропить, пока лошок-хозяин не закрыл дверь. Наличие самого хозяина в квартире не смутило морду. Лишь безуспешно обыскав всё, сосед заинтересовался Олегом, лежащим на полу. Пихнув его в плечо, и спросив, жив ли он, морда почуяла неладное и побежала звонить в "Скорую". Приехавший врач констатировал смерть от переохлаждения, наступившую примерно двое суток назад.