Никифор Акакиевич всем сердцем возлюбил звуки волынки.
Всякий раз, заслышав этот заунывный, мерзкий, и гнусно-протяжный, гул Никифор Акакиевич делался ещё более похожим на абсолютно умалишённого человека и принимал, притом совершенно бессознательно, бесконечно счастливый и безумно-радостный вид. Вместе с этим Никифор Акакиевич начинал как-то непроизвольно подпрыгивать и производил одновременно какие-то бестолковые и малопредсказуемые движения и взмахи руками, тоже, по всей видимости, бессознательные.
Вскоре окружающие стали замечать, что Никифор Акакиевич пребывает в подобном состоянии подавляющую часть времени. Оказалось, что Никифор Акакиевич обзавёлся плейером и огромным количеством записей волыночных звуков, столь милых его сердцу.
Потом плейер сгорел, конечно же, однако к тому времени Никифор Акакиевич уже в нём не нкждался, поскольку пронзительный визг волынок, покоривший сердце Никифора Акакиевича, поразил заодно и его мозг.
Поражение мозга, несомненно, оказалось критичным, ибо Никифор Акакиевич возомнил, будто он, по его собственному выражению, сумел постичь всё скорбное величие этого инструмента. Более того, поражение мозга оказалось ещё и прогрессирующим - это стало очевидным после того, как Никифор Акакиевич для полного и окончательного постижения скорбного волынкового величия восхотел научиться играть на сем непотребном инструменте.
Много долгих несколько лет волыночное поражение мозга Никифора Акакиевича не прогрессировало, он даже сумел научиться придавать своим конвульсивным движениям вид некоего подобия традиционных народных танцев горных жителей Великобритании.
Но на поправку Никифор Акакиевич не пошёл, как на то надеялись друзья и знакомые. К величайшему прискорбию последних, у Никифора Акакиевича вместо малослышимого, а потому относительно безвредного плейера, завелась самая что ни на есть настоящая волынка.
Вот тогда-то и приключилось самое страшное: Никифор Акакиевич стал на ней играть!!! Неудивительно, что через какое-то очень непродолжительное время поражение мозга настигло и многих окружающих Никифора Акакиевича людей. Причем, подвержены ему оказались все, кто находился в радиусе слышимости этого, надо сказать, весьма не тихого инструмента, в особенности глухая соседка баба Надя, начинавшая стучать в стену чем-то тяжёлым уже на третьей минуте ежечасных сорокапятиминутных упражнений Никифора Акакиевича. Никифор Акакиевич же, воспринимая этот нервно-гневный стук как знаки одобрения, всякий раз улавливал в них какой-то незамысловатый ритм, и, подстраиваясь под него, радовался за бабу Надю, так скоро излечившуюся от глухоты.
Сейчас уже очень многие друзья и знакомые Никифора Акакиевича при звуках волынки начинают блаженно улыбаться и покачиваться или подпрыгивать - в зависимости от слышимой мелодии.
Граждане! Будьте бдительны! Волыночное поражение мозга - внезапный и коварный недуг!
А Никифор Акакиевич твёрдо намерен обзавестись большой хайлэнд волынкой - она, говорят, погромче и попронзительнее уже имеющейся будет...