Задорный мальчишеский голосок колокольчиком прозвенел под невысоким сводом.
Лёнька - местный хулиганистый паренёк, переводя дух от быстрого бега, уставился в первую попавшуюся икону и стал её разглядывать. Порог церкви он переступил самостоятельно первый раз после своего крещения, события, десять лет назад возвестившего громкими воплями о приобщении ещё одной души к христианским обрядам, но, отнюдь, не к ценностям общечеловеческим, по причине несоблюдения взрослеющим мальчишкой элементарного уважения к чужому имуществу.
Лёнька мог запросто залезть в чужой огород полакомиться свежей клубникой или малиной, за что бывал неоднократно бит своей матерью, рано овдовевшей гулящей женщиной. Особое удовольствие ему доставляло воровать в открытую - заходил в чужой огород через калитку и на крики хозяев отвечал зловредной ухмылочкой.
Повлиять на него не мог никто: ни участковый милиционер, дядя Вова, ни учительница крошечной средней школы, все возрастные категории учеников которой вольготно размещались в двух классах, Любовь Ивановна, ни уж тем более мать.
Павел вздрогнул, окинул церковь внезапно помутневшим взором.
- Дядь Паш, а можно мне здесь побыть?
Две черносливины лукаво блеснули из-под густых бровей.
Павел не мог отказать мальчишке в такой неожиданной просьбе, всецело уповая на то, что в святом месте подросток будет вести себя подобающе:
- Лёнь, только ничего, пожалуйста, не трогай. Ты уже взрослый. Я тебе всецело доверяю. Да сбегай прежде к Петру...передай, что пусть службу сам проведёт...или нет. - Павел, ни разу не пропустивший ни одной службы, начисто позабыл, что в таком случае подобает делать. - Пусть не проводит...на его усмотрение. Так нужно.
И по всю прыть, которую от себя не ожидал, припустился домой.
- Тётя Глаша посоветовала свозить Леночку в поликлинику. Скоро за нами приедет машина.
При этих словах Ирины супруги переглянулись.
За окном послышался сигнал автомобиля.
- Паш, сходи, глянь, что там за водитель.
Супруги переглянулись вторично.
Павел вышел за дверь и, вернувшись через минуту, побледневший и изменившийся в лице, не сказал, а прошептал:
- Николай Иванович. Это какой-то новый.
Супруги обменялись взглядом в третий раз.
- Я с ним не поеду, - Ирина истошно закричала, - с нашей дочкой всё в порядке. Я видела это во сне.
- Ирин, я тоже видел это во сне.
Они продолжали ещё пару секунд разглядывать друг на друга, недоумевая, как обоим одновременно могло присниться одно и то же.
- Тем не менее, нужно ехать. Николай Иванович не сделал нам ничего плохого, да и водитель он надёжный. Ты помнишь?
- Помню, помню. А может быть всё и так обойдётся?
Но девочка металась, горела и бредила. Срочно требовалась квалифицированная помощь доктора.
- Поехали. Всё это, конечно, странно. Может быть, ради ребёнка...если ребёнок, конечно,...всю дорогу молиться буду, - глава семьи не знал, успокаивает ли он себя и супругу или же усыпляет подозрения в том, что происходит нечто необычное.
И они решились: оделись, одели дочку и отправились навстречу неизвестности.
Глава 8
Всё остальное до определённого момента, к которому мы вернёмся немного позже, Павлу, Ирине и уважаемым читателям известно из предыдущих глав за исключением, пожалуй, того, что Павел попросил водителя заехать в магазин спорттоваров, чтобы купить всё необходимое, на его взгляд, для занятий спортом...
Ненадолго забудем о главных героях нашего повествования и перенесёмся на небо.
Уважаемые читатели не ослышались. Они приглашены именно туда, где по нашим представлениям, в наисвятейшей и наичистейшей обители пребывает Всевышний - Творец - Господь Бог. Он сидит, раскинувшись в изящном удобном кресле, инкрустированном слоновой костью, и, подперев подбородок огромной ладонью, в задумчивости взирает вниз на грешную Землю, на человечество - плод его буйной фантазии - и на последствия своего опрометчивого решения - выгнать Адама и Еву из Рая.
А ведь Ева была к тому времени беременна. Она ждала ребёнка. Это была первая беременность на свете и поэтому с непривычки переносилась из рук вон плохо - уже с третьего дня Еву тошнило. Как бы ей понадобилась амброзия, нектар и прочие диетические продукты, которых она лишилась, очутившись вне Рая.
- Эх, старый грешник. Что же я наделал?
Всевышний нахмурился. Робкая слеза скатилась по щеке, задержавшись в крупной морщинке.
- А ведь мог бы стать первым крёстным отцом первого живорожденного сына. А потом следовало бы опустить бережно всех троих на землю. Добро порождает добро. А зло - зло.
Вспомнив А.-С. Экзюпери - Его Наисвятейшее Божество, как известно, являет собой образец разностороннего развития, - вздохнул ещё сильнее:
- Мы в ответе за тех, кого приручаем. Да что мне дались эти яблоки? Не создавал бы таких греховных деревьев, не соблазнял бы - не соблазнились бы.
Колыхнул мощной грудью:
- С Ньютоном опять же оплошка вышла. Ушибло яблоком макушку, так сразу и решил, у кого можно, как бы это сказать помягче, одолжить законы, созданные и обоснованные задолго до него и до рождения сына Марии.
В отсутствии собеседников Творец вёл долгие диалоги сам с собой - то соглашаясь со своими мыслями, то пытаясь их опровергнуть.
- Что мне сказать женщине, которая ходит, и ходит, и просит за своего сына. Мария - какое красивое имя. Если бы она не была замужем, то...
Мысли Всевышнего потекли в сторону, с которой нам никогда прежде ещё не приходилось сталкиваться, когда речь заходила о Его характере.
И так сидел Он и размышлял.
Итак, Мысли Всевышнего потекли не в ту сторону, но мы не вправе Его осуждать.
- Со своей стороны я сделал всё возможное для обоих. Воскресил Христа. Я не виноват, что люди продолжают молиться распятому, а не воскресшему. Развесили кругом кресты с вечным мучеником. Смотреть тошно. Тьфу - тьфу - тьфу.
Всевышний сплюнул трижды через левое плечо.
- Ты меня звал?
Из-за левого плеча Властелина мира показался чумазый дьяволёнок.
- Да проходи, раз пришёл. Располагайся.
Скорчив хитрую рожицу, дьяволёнок с размаху плюхнулся в мягкую вату белоснежного облака у ног Всевышнего.
- Что, смотреть противно? Вечно один, как перст праведный. И некуда деться от вечной скуки. Для разнообразия хоть бы ещё что создал. Нас-то целая семья. И мама, и папа, и братья с сёстрами. Всегда найдётся с кем потасовочку устроить, побуянить, побузить. Даже на Землю спускаться для этого не нужно. Что-то я там давненько не бывал, всё некогда. Нужно бы проведать, поразмяться. Эх, жаль того дядьку.
Дьяволёнок на мгновение нахмурился, а потом радостно добавил:
- Да пусть их. Нравится смотреть на чужие мучения, пусть смотрят. Таких для острастки следует через одного прилюдно на крест гвоздями приколачивать, можно и почаще.
Всевышний только раздосадовано вздохнул. По этому вопросу у них с Дьяволом был полный консенсус.
- Кабы каждому ангела в душу, но, к сожалению, штат невелик, а об их размножении я как-то с самого начала не подумал, а теперь уже поздно что-то менять. По Райскому Уставу не положено.
- Первый блин комом. Ничего, не грусти, глядишь, в следующий раз что-то более толковое создашь. Глина, верно, низкосортная попалась. Где ты только такую раздобыл, что и душу в неё впихнуть не удалось или сам без души творил? - Раскачивая облако, бесёнок лукаво подмигнул Всевышнему.
- Ну-ну, потише, не сбрось меня вниз.
Господь Бог погрозил не на шутку разыгравшемуся мальцу.
Неслышно к собеседникам подошла красивая плачущая женщина, и голос её напоминал журчание родника:
- Здравствуй, Господь мой. И тебе, дьяволёнок, здравствовать.
Чумазое создание бросилось навстречу женщине с поцелуями:
- Приветик, дорогая.
Всевышний приветствовал Даму радушно, но обречённо:
- Здравствуй, Мария. Ничем тебя не обрадую. Пятерых просили, да всё попусту. Двое сбежали, двое повесились, а один утопился. Не Ангельское, видно, это дело - людей переубеждать. Чего они ангелов испугались, до сих пор понять не могу. Ангелы как ангелы...беленькие с крылышками. Миленькие такие. Каждую ночь прилетали. На крылышки им глушители пришлось самолично изобретать и устанавливать, чтобы не шумели и не пугали зазря.
- Господь мой, пожалуйста, попробуй в последний раз, умоляю Тебя. Вечной должницей буду.
От последних слов прекрасной просительницы у Всевышнего защемило сердце. Как жаль, что он так стар... Дальнейшие его мысли опущу по причине того, что ничто человеческое не чуждо даже самому Господу, не зря же он создавал людей по своему образу и подобию, но подозревать его в греховных помыслах мы не вправе.
- Что там у вас за проблема? Вечно вы делаете их мухи слона, -дьяволёнок бесцеремонно влез в разговор.
- Может быть, расскажете мне. Авось сумею помочь. Заодно на Земле побываю, повеселюсь всласть.
При этих словах Всевышний с Марией переглянулись и ...и рассказали ему всё, как есть и как они хотели, чтобы было должно.
- Прошу. Заклинаю. Помоги хоть ты, - эмоции матери зашкаливали. - Пусть снимут моего сыночка с крестов. Он же окончательно воскреснуть не может. Да что там восреснуть. Он успокоиться не может!!! На что ему уготованы такие страдания - неприкаянным болтаться между землёй и небесами. Символы они, знаешь ли, не лишены смысла. Вот и тянут его вдобавок в разные стороны: распятия в небеса, а судьба - к земле.
Заприметив тень своего сына, серым призраком скользящую над верхушками деревьев, святая женщина с воодушевлением помахав ему рукой, прокричала в рупор ладоней:
- Скоро тебя спасут. Потерпи ещё немного.
Но лишь тяжёлый вздох, отдалённым громовым раскатом донёсшийся до небожителей, стал ей ответом...
Не поставив в известность маму и папу, самый младший из детей Дьявола, лихо насвистывая под нос весёленькую мелодию, отправился на Землю совершать подвиг по во славу и просьбе Бога, Матери Марии и ради Христа, крёстного сына самого Творца.
А прелестная задумчивая Мария села на скамеечку у ног Господних, распустила свои чудесные вьющиеся волосы, а Он, положив свою могучую руку ей на голову, стал нежно и успокаивающе поглаживать иссини-чёрные пряди, перевитые серебряными нитями.
Все права на произведение защищены.
Произведение предназначено для личного прочтения.
Все иные действия с текстом произведения только с разрешения и по согласованию с Автором или законными наследниками.
Цитирование в допустимом Законом объёме, в том числе в вольном пересказе и иной интерпретации - с указанием Автора.