Цены города, в котором короновали Габсбургов, не обрадовали Бьерна, поэтому ландскнехт обосновался в трактире близ одного из трактов за пределами городских стен. В тот же день Мартин наведался во Франкфурт. Первым делом Бьерн отправился к Цайлю - главной торговой улице города, на которой всегда кипела жизнь. Там, на рынке скота, у одной из торговок, дородной тетки лет пятидесяти, Бьерн вынужден был купить курицу, чтобы разузнать, как среди прочих ремесленных улиц и кварталов отыскать необходимую ему улицу оружейников.
Через полчаса блужданий с трепыхающейся птицей под мышкой Бьерн наконец нашел необходимый поворот и вышел на улицу, где селились франкфуртские оружейники. Первый же попавшийся оружейник узнал клеймо на поясном клинке, который был у Бьерна с собой, и направил ландскнехта по нужному адресу, запросив правда за свою помощь пару геллеров. Вместо монет наемник отдал кузнецу свою кудахчущую ношу.
Искомый мастер обитал на углу улицы. Дверь Бьерну открыл сухонький старичок с плутоватыми глазками. Ходили слухи, что древние алхимики лечили слабоумие и глухоту при помощи янтарных четок. Этот старый хрыч лечил сии недуги с помощью крейцеров, пфеннигов и геллеров. Еще недуги немного отступали, когда Бьерн недвусмысленно хрустел суставами своих тяжелых кулаков.
От старика Бьерн узнал, что несколько лет назад некий дворянин, пожелавший остаться неизвестным, заплатил оружейнику кругленькую сумму за изготовление пары клинков. Старый мастер заметил на пальце господина печатку с родовым гербом, но из-за плохого зрения не смог опознать эмблему. Оружейник назвал Бьерну с полдюжины дворянских родов, к одному из которых должен был принадлежать неизвестный заказчик. Еще ремесленник сказал, что намедни к нему обращался другой неизвестный господин с теми же вопросами, что и Бьерн и показывал оружейнику другой клинок.
- Я буду вам очень признателен, если вы вспомните, как выглядел тот человек. - Ландскнехт расщедрился старику на целый батцен.
- Как видите, у меня неважное зрение и многого я вам не скажу, но, судя по деталям туалета, тот незнакомец принадлежал к "Фехтовальному союзу святого Марка".
- Я буду вам еще более признателен, если сегодняшний разговор останется в тайне, как и наша встреча. - Бьерн протянул старому оружейнику еще один батцен, но на этот раз тот отказался принимать монету.
- Бросьте. Неужели вы думаете, что я возьму с вас плату за молчание? Понимаете, я не знаю ни вас, ни того господина, что был до вас, и, честно говоря, еще бы сто лет не знал. Я достаточно пожил на этом свете, молодой человек, чтобы знать, чем подобные знакомства чреваты. Но я знаю и уважаю Адольфа, всего доброго.
***
Бьерн проснулся оттого, что кто-то навязчиво молотил в дверь. Рядом посапывала дородная веснушчатая девица - дочь трактирщика.
- Уже иду! - Раздраженно гаркнул ландскнехт в сторону двери и принялся надевать свои разноцветные портки. - Кого черти принесли в такую рань?!
- Какая бестактность... - Сонный голос раздался из под вороха одеял.
Ведьма влетела в комнату сразу, как только щелкнул дверной замок. Ландскнехт успел взять со стола початый кувшин с айнбеккским пивом и набрать полный рот дешёвого пойла, когда разглядел колдунью.
- Пффф! - Глаза полезли на лоб, Бьерн выпустил изо рта облачко мелких брызг.
С полминуты происходила немая сцена, ведьма давала Мартину прийти в себя.
- Хочешь присоединиться к нашему гм... обществу? - Ландскнехт первым нарушил молчание.
- У меня к тебе разговор, Бьерн. - Произнесла ведьма своим грудным голосом. - Речь пойдет о мече.
- О каком еще мече? - Мартин вскинул черную бровь.
- Ты не понял, Бьерн. Речь пойдет не о мече, а о МЕЧЕ! - Колдунья бросила короткий взгляд на пышное белое тело, бесстыдно раскинувшееся поперек кровати.
Наемник сразу изменился в лице. Растолкал дородную девицу, крепко, но не грубо взял под локоть и вывел в коридор.
- Вы нас извините. - Ландскнехт всучил дочери трактирщика ворох одежды вперемешку с одеялом и захлопнул дверь перед самым ее носом.
- Кто это? - Ведьма указала в сторону двери.
- Моя... любовь, а что? - Ландскнехт произнес это с таким видом, будто говорил что-то банальное, вроде "здравствуйте, меня зовут Бьерн".
- Твоя любовь? - Теперь уже настал черед колдуньи удивляться.
- Да, моя любовь. Я был выпимши и назвал ее так вчера на сеновале. Вообще-то я обращался в тот момент к буренке, ибо... - Мартин на секунду замялся. - Ибо был благодарен ей за молоко, дарованное человечеству, но потом передо мной во всей красе предстала дочь трактирщика, словно беломраморная Киприда, сошедшая с древнеримской фрески, и я понял, что ухватил счастье за хвост...
Бьерн еще несколько секунд продолжал нести околесицу, а затем неожиданно метнулся к колдунье, взмахнул швейцарским базелардом - острие клинка прошло в четверти дюйма ото лба ведьмы, всколыхнув челку.
- Я сорвал с тебя скальп, ведьма! - Женщина инстинктивно поднесла руки к голове, но ландскнехт перехватил ее запястья и приставил кинжал к горлу так, что он был невидим, но болезненно касался шеи. - Кто рассказал тебе о мече?! Как ты меня нашла?! Отвечай, живо!
Глаза ведьмы на секунду широко раскрылись, но затем хладнокровие вернулось к ней - Бьерн сразу это понял по ее лицу и убрал меч. Ландскнехт посмотрел на колдунью с уважением.
- Я слышала ваш разговор с оружейником. - Произнесла колдунья своим спокойным низким голосом. - Как я уже говорила, у меня к тебе разговор.
Ландскнехт только сейчас понял, почему он успел отойти от двери и глотнуть пивка прежде, чем узнал ведьму - родимое пятно возле глаза сменила мушка над верхней губой. Он вполне мог увидеть ведьму в Вене и не узнать - в первую очередь запоминаются особые приметы, вроде шрамов, родимых пятен или мушек.
- Брось, Бьерн. Неужели ты думаешь, что я и вправду ведьма?
- А что ты мне прикажешь думать? Я верю своим глазам. То место, в которое мы попали во время нашей первой встречи, чудесное исцеление от чумы, потом ливень, спутавший османам карты, да и вообще на протяжении всей осады нам будто черт ворожил.
- Тогда в деревне у тебя начались обычные видения, Бьерн, потому, что я дала тебе выпить один отвар, в котором, поверь мне, не было ничего колдовского. В вашей победе над османами и вовсе не было моего участия. Что касается твоего исцеления, то тут я хочу рассказать тебе одну историю. Чуть меньше двух сотен лет тому назад в Европе свирепствовала "черная смерть". В одном небольшом городке жил некий лекарь, который, чтобы избавить горожан от чумы, сделал вот что: он взял голову одного преступника, недавно казненного, умаслил благовониями, выдал за нетленные мощи какого-то святого и велел всякому горожанину, желавшему исцеления, прикладываться к мертвой голове губами. Знаешь, чем все закончилось? Лекарь стал единственным жителем городка, кого унесла эпидемия. Ты не целовал голову якобы святого мученика, но ты верил, что я обладаю колдовской силой.
- Когда люди считают, что на их стороне Бог, в драке они могут уподобляться свирепым львам. - Бьерн тихо процитировал Адольфа, затем поднял упрямые глаза на колдунью. - Все равно ты ведьма!
- ???
- Мне так сказали. - Ландскнехт слегка потупился.
- Кто, если не секрет?
- Мой... друг, а что?
- Такой же друг, как дочь трактирщика - твоя любовь? Или кто там у тебя? Дойная корова? Но мы отвлеклись в сторону. Так вот, как я уже сказала, меня обвинили в колдовстве и дело дошло до судебного поединка. Мой противник решил воспользоваться услугами "Фехтовального союза святого Марка" и мне было предложено либо самой биться против фехтмейстера, стоящего по пояс в яме, либо отыскать заступника, который выйдет биться вместо меня, а ты единственный из всех, кого я знаю, кто сносно владеет мечом.
- Сносно?! - Воскликнул Бьерн. -Да даже если этот gefickt задница-Магелан вместе со своей gefickt подружкой Элькано на своем gefickt бревне "Виктория" обойдут Землю fucking тучу раз, они не найдут второго такого фехтовальщика, как я! Да я gefickt всех этих фехтмейстеров вместе с их gefickt фехтовальным союзом!
- Ты закончил? - Перебила Мартина колдунья.
- Что я получу, если выйду вместо тебя? - Ландскнехт немного остыл.
- Вторую часть наконечника.
Рауль Лоренцо де Ара
Осень 1529
Рауль отпарировал удар возле самого бедра. Вместо того, чтобы проскользить вдоль лезвия и остановиться об перекрестие, полуторник противника с секунду барабанил по волнам фламбержа, чем кампион тотчас воспользовался - ударил фехтмейстера сапогом в ляжку. Затем перехватил меч на манер тяжелого молота и опрокинул противника ударом навершия.
- Следующий! - Гаркнул пожилой инструктор, следивший за ходом поединка. - Рауль, не так сильно!
На место поверженного фехтмейстера встал "свежак", вооруженный двуручным венецианским корделачем.
Рауль с полминуты отступал под ударами противника, затем замер в провокационной стойке и молниеносно контратаковал - ударил фехтовальщика плоскостью меча сначала по голени, а потом по макушке. Оба удара достигли цели.
- Браво, Рауль! - Старый фехтмейстер несколько раз хлопнул в ладоши. - Следующий!
"А это еще кто такой" - следующего соперника Рауль никогда не видел среди "Марковых братьев". Новичок отсалютовал кампиону тяжелой кавалерийской шпагой и двинулся в атаку. Несколько минут фехтовальщики кружили, обмениваясь ударами. Рауль не сразу заметил, как вокруг них собралась толпа зевак.
Неизвестный противник обладал поистине звериными рефлексами - все удары Рауля он отражал лишь тогда, когда фламберж кампиона вот-вот должен был достичь цели, тем самым не давая Раулю маскировать свои атаки обманными движениями, а затем тотчас "огрызался" хлесткими рипостами.
После нескольких затяжных атак у Рауля подсела скорость и поединок превратился в форменное издевательство - противник корчил рожи, опускал шпагу и играючи уворачивался от ударов кампиона, привел Рауля в ярость, пару раз ударив последнего плашмя шпагой по чреслам. Вокруг Рауля стали раздаваться смешки.
- Довольно! - Наконец воскликнул седой инструктор. - Давненько я не видел, чтобы так общались с клинком. Позвольте узнать ваше имя, молодой человек?
- Оно ничего вам не скажет. - Отмахнулся незнакомец, затем указал рукой на Рауля. - А он хорош. Очень хорош! "Марковы братья" должны гордиться таким мастером, как он.
- К сожалению, Рауль не принадлежит к нашему братству. - Произнес главный инструктор. - Он из числа свободных поединщиков. Попросил наш союз о помощи в подготовке к судебному поединку.
Незнакомец повернулся к Раулю и тихо произнес:
- Я сказал, что ты хорош, но недостаточно, чтобы удивить меня. Поспеши исповедаться, друг мой, ибо грядущий поединок может стать твоим последним. Тот, против кого ты будешь биться, скорее всего, убьет тебя.
Бьёрн Мартин
Осень 1529
- Молодой человек, я ни в коем случае не хочу, чтобы вы признавали правоту моих слов и я полагаю, глупо приносить извинения человеку, который намедни обозвал вашу даму сердца или, может быть, жену жирной коровой, поэтому ваши извинения мне не нужны. Напротив, я сам хочу извиниться перед вами. За миг до того момента, как ваша шпага СЛУЧАЙНО выскользнула из вашей руки, перед моим взором встал образ той особы, что предала мою... любовь несколько лет тому назад и я отчетливо увидел, что та женщина не имеет ничего общего с вашей избранницей, но на тот момент гнев застилал мне глаза и я позволил себе столь нелестно отозваться о вашей спутнице. Угодно ли вам принять мои извинения?
Бьерн убрал меч и вернул бывшему противнику шпагу.
Последний этап подготовки к судебному поединку был завершен. Бьерн довольно долго "игрался" с желторотиком прежде, чем выбить у того шпагу из рук. Теперь ландскнехт был уверен, что если не удастся сразу опрокинуть противника, он возьмет верх измором. До сегодняшнего дня Мартин бился лишь с воображаемым противником, всякий раз пытаясь в мелочах воспроизвести свой давешний поединок со Всадником, а дуэль стала, так сказать, генеральной репетицией перед грядущим действом. Далее ландскнехт планировал дать себе небольшой отдых, чтобы подойти к судебному поединку во все оружии.
Фредерика Агата фон Пфальцберг
Осень 1529
Фредерика откинулась на спинку кресла и блаженно зажмурила глаза. Окна и дверь были плотно закрыты и опиумный дым выходил через дымоход. Вместо кровати трактирщик предоставил женщине дубовую скамью из корчмы, которая сейчас была занята кисетами и курительной трубкой. Помимо табака в кисетах содержались небольшие плитки зелено-серого цвета и молотые маковые головки. Вода внутри "шиши" запузырилась, Фредерика вдохнула очередную порцию горького белого дыма и прикрыла веки.
Скудное и неинтересное убранство комнаты съеживалось и таяло. Перед глазами возникло мохнатое хвойное дерево небесно-голубого цвета. Оно прорастало прямо из пола и было всего пару дюймов величиной. Мимо дерева маршировали квадратные построения крыс и тараканов в мундирах ландскнехтов и райслойферов, а вокруг водила хоровод четверка всадников Апокалипсиса.
Между крысиным и тараканьим построениями не на жизнь, а на смерть жирный крыс рубился с огромным насекомым. В розовых лапках грызун сжимал двуручник в точности такой же, как у Бьерна. Фредерика сразу опознала меч по характерному навершию в виде соколиной головы.
Боевые действия крошечных армий уже разворачивались по всему полу комнаты. На месте скамьи с курительными приспособлениями возник игрушечный дворец, а на месте очага - целый крысиный город. Под их стенами крысиные полчища теснили тараканьи.
Тем временем упитанный грызун одолел своего визави - одним ударом отсадил усатому несколько лапок. Затем победитель в четыре укуса слопал побежденного, взвизгнул и принялся вместе с четверкой всадников кружить вокруг ели. Крысак находился между Войной и Чумой и на нем было надето женское платье. Не попадая в ноты, все пятеро хриплыми низкими голосами орали незатейливую ландскнехтскую песню:
"Георг фон Фрундсберг
Георг фон Фрундсберг
Ведёт нас вперёд
Хайя-то-хо и то-хо!
Там в бою - победа ждёт,
Ландскнехт у Павии!
Сам французский
Господин
Хайя-то-хо и то-хо!
Франциск в плен его угодил,
Ландскнехт у Павии!
Все цветы
Красны вокруг,
Хайя-то-хо и то-хо!
Ну, вперёд! А смерть, как вдруг,
Ландскнехт у Павии!
Только ночь
Придёт в небеса,
Хайя-то-хо и то-хо!
И ландскнехты - прославятся!
Ландскнехт у Павии!
Ну а тот, кто
Песню спел
Хайя-то-хо и то-хо!
Он и сам, и сам ландскнехт,
Ландскнехт - у Павии!"
Опиумный туман-дым сгустился над полом, что привело в эйфорию все крысиное войско. По меньшей мере тысяча миниатюрных воинов присоединилась к поющим:
"Хайя-то-хо и то-хо!.."
Бьёрн Мартин
Осень 1529
На ночь перед боем Бьерн был помещен в каменный мешок, как и его противник - таковыми были условия грядущего судебного поединка, оговоренные ранее. Обоим узникам, как свободным людям, были сделаны послабления: права на неограниченное число посетителей, вкусную пищу и ношение любой одежды, дозволенной с их статусами.
- Послушай, Бьерн. - Вкрадчиво начала ведьма. - Что сделано, то сделано...
- Злобная ведьма, любовница дьявола! - Зарычал наемник. - Из-за твоих поганых интриг я теперь обряжен в бабские шмотки, как какой-то гнусный мужеложец! Какого рожна ты ляпнула на суде, что твоим заступником будет женщина?!
- Но я ведь хотела как лучше! - Дрожащим голосом воскликнула Фредерика. - Ведь женщина имеет преимущество в судебном поединке, не так ли?!
- Да на кой мне твое преимущество?! - Ландскнехт схватился за голову. - Стыдоба то какая! Бьерн "Швейцарский кошмар" Мартин настолько испугался грядущего судебного поединка, что вырядился бабой!
Фредерика несколько раз шмыгнула носом, а затем, к вящему удивлению Бьерна, принялась реветь навзрыд. Если б перед ним расплакалась любая другая женщина, ландскнехт бы не придал этому особого значения, но Фредерика обладала просто стальной выдержкой на зависть любому мужику.
- Какого... - Мартин несколько секунд стоял разинув рот от удивления, затем увидел, как всхлипывающая Фредерика выудила из узелка какой-то пузырек и проглотила его содержимое.
Ландскнехт подошел к ведьме, выдернул у той из рук склянку и поднес горлышко к носу. В ноздри ударил запах пряностей вперемешку с другим сладковатым, который Бьерн не раз встречал во время войны с османами.
- Ты что, принимала опий, пока я готовился к судебному поединку?! - Глаза Мартина полезли на лоб.
- Совсем немножко. - Поспешила заверить ведьма.
С полминуты ландскнехт напоминал изваяние - боролся с желанием придушить ведьму.
- Я вижу, что немножко. - Наконец процедил Бьерн.
Мартин обратился к одному из стражников, попросил того передать записку по указанному адресу. Через пару часов в дверях появился юноша лет пятнадцати, который взял Фредерику на поруки.
Ближе к утру ландскнехт сменил женский туалет на специальный костюм со штрипками, который предписывалось надевать женщинам во время судебного поединка. Благо, ведьма еще раньше загримировала его под женщину, когда Бьерну надо было выступить на суде в качестве ее заступника, то есть заступницы, тем самым избавив ландскнехта от лишних забот.
Бьерн успел поспать еще пару часов прежде, чем его разбудили и проводили к месту поединка. Все уже было подготовлено к грядущему действию. Впереди арена с ямой в центре, огороженная перилами, вокруг которых уже собрались толпы народа, дальше на небольшом возвышении занимали места судьи.
Обе стороны уже явились к месту боя. На перевязи обвинителя висел меч, который ландскнехт сразу узнал по характерным навершию и крестовине. Соперник Бьерна, смуглолицый широкоплечий испанец с деревянной булавой в правой руке, уже занимал место в яме. Ландскнехт ступил на арену, ему вручили разбойничий кистень на кожаном ремне. Раздался зычный голос глашатая:
- Любой из зрителей, кто проронит хоть слово во время поединка, будет неминуемо наказан! Человек дворянского сословия будет лишен руки, простолюдину же грозит обезглавливание, поэтому убедительная просьба соблюдать тишину!
Глашатай повторил призыв четырежды, каждый раз делая четверть оборота по часовой стрелке, затем покинул арену.
За спиной щелкнул замок, на время отрезающий поединщиков от внешнего мира.
- Начали! - Раздался голос одного из судей.
Бьерн двинулся на противника полубоком. Когда до соперника оставалось с полдюжины футов, ландскнехт отнес правую руку и принялся раскручивать кистень. Испанец внимательно следил за движениями наемника. Первый удар тяжелого шара лишь взметнул облачко пыли. Ландскнехт сделал короткий шаг и ударил второй раз - фут кожанного ремня намотался вокруг стержня булавы. Оба бойца, каждый в свою сторону, принялись тянуть рукояти своих оружий. Ландскнехт, видя, что противник увлекся, выпустил рукоять из рук и бросился к испанцу, швырнул тому в лицо горсть песка и попытался выкрутить руки. Последний оказался тем еще верзилой: выжал Бьерна и бросил на песок. Соперники подобрали оружия и встали на изготовку, как вдруг испанец попросил отдыха. На арену тотчас выскочила стража, которая развела поединщиков к противоположным краям арены.
"Пора" - промелькнуло в голове у ландскнехта. Бьерн столкнул головами двух стражников, перемахнул через перила и вырвал пику из рук третьего.
В сторону ландскнехта понесся небольшой отряд. Наемник применил трюк, который еще в детстве перенял у бродячего жонглера, выступавшего на улицах Мюнхена - бросился в сторону стражников и при помощи пики перемахнул через их головы.
В следующее мгновение Мартин увидел знакомый меч. От смертельного выпада Бьерна спасло лишь стремительное падение на землю. Деревянной булавой обвинителю угодило в голову. Ландскнехт поднял с земли седельный меч и широкими взмахами отогнал нападающих.
Поднимая за собой пылевой столб, к наемнику подкатила повозка, внутри которой сидело трое: слуга Бьерна пятнадцатилетний Иоахим держал вожжи, Фредерика и Рауль находились позади юноши. Ландскнехт перемахнул через край повозки и кони сорвались с места.
Фредерика чертыхалась на чем свет стоит на зависть всем сапожникам Мюнхена.
- Это тебе за то, что вырядила меня в бабские шмотки! - Ландскнехт выглядел донельзя довольным, как и Рауль.
- Идиоты, франкфуртцы вот-вот настигнут нас! - Не унималась колдунья.
- Не настигнут, Иоахим перерезал подпруги всем лошадям близ арены. - Самодовольно произнес Бьерн. - А по дороге мы заскочим на постоялый двор и поменяем повозку так, что будут эти твои gefickt франкфуртцы искать нас до следующего пришествия Спасителя.
- Куда править, сир? - Бьерн сиром никогда не был, но, черт подери, любил им быть, сообразительный Иоахим давно заметил, что сир Мартин платит куда большее жалование, чем просто Мартин, поэтому обращался к ландскнехту не иначе как к великосветской особе.