Пистолетными хлопками имперцы оповестили о своем присутствии. Ближайший крестьянин схватился за грудь и ткнулся лицом в траву. Под ногами Рауля взметнулось еще одно облачко пыли.
Отступать было некуда - стены крестьянских халуп горели от самых оснований. Клубы черного дыма гнали повстанцев прочь от их жилищ.
Кампион гуськом метнулся в сторону придорожного кустарника. Прозвучала еще одна череда выстрелов - сухие ветки зашелестели, с головы Рауля сорвало широкополую шляпу. Рядом послышался чей-то вскрик.
- Смерть мятежникам! - Призыв раздался со вражеской стороны.
Рыцарские риттершверты с шелестом покинули ножны - чуткие уши кампиона уловили характерный звук. "Все, пальбы больше не будет" - с этими мыслями Рауль снял фламберг с перевязи.
- Бей имперцев! - Гаркнул странствующий фехтовальщик и показался из-за кустов. - На прорыв!
- На прорыв! - подхватили остальные и бросились вслед за Раулем.
Кампион нырнул под кавалерийскую пику, шагнул проч с линии атаки и выбросил меч вперед. Рыцарский конь дернулся и осел. Хозяин животного несколько раз кувыркнулся через голову и оказался под ногами одного из мятежников. Лезвие алебарды упало сверху, прорубило горжет и отделило голову от туловища. Рауль тем временем подрубил ноги нескольким коням.
Пара пеших рыцарей попыталась напасть на капиона со спины, но была опрокинута авангардом мятежников.
Вновь грянули выстрелы, но на этот раз палили из аркебуз.
- За Фрундсберга! - Рвали глотки ландскнехты.
- За Габсбургов! - Вторили им кирасиры и рыцари.
Среди крестьян началась паника, как только те поняли, что оказались в "клещах".
Фламберг кампиона увяз в бригантине противника. Рауль бросился к трупу кирасира, схватил его рейтшверт и собирался возобновить бой, но получил удар в голову краем рыцарского тарча и лишился чувств.
***
Остова крестьянских жилищ уже перестали дымиться. Ветви раскидистого дуба протяжно скрипели и кренились, мертвецы в крестьянских рубищах висели на них гроздьями. Воронье уже во всю орудовало клювами.
Рауль всегда слыл везунчиком, как и Бьерн, которого кампион пока не знал, но вот-вот должен был узнать.
"Дьявол, голова раскалывается" - в глазах Рауля все двоилось - "три придорожных куста вместо одного, три пары сапог вместо одной пары, дюжина лошадиных копыт вместо четверки".
- А с этим что делать? - Раздался голос сверху.
Кампион почувствовал, как ему в спину ткнули пяткой копья.
- Повесить. - Равнодушно ответил некто.
Через пару секунд Рауля взяли за ноги и куда-то поволокли.
- Стой! Поднимите его.
Рауля перехватили под локти и поставили на колени. От резкой смены положения испанца сначала начало мутить, а затем вырвало.
- Фу, грязная свинья! - Брезгливо произнес один из державших.
- Besame al culo. - Прохрипел испанец на родном языке и тут же получил удар коленом в правый бок.
Голова Рауля свисала на грудь. Чтобы разглядеть лицо, кампиона потянули за волосы.
Перед глазами предстало несколько силуэтов, один из которых был конным.
- Я узнал его, сир. - Произнес ближайший силуэт. - Он фламбергом убил нескольких наших.
- Фламбергом, говоришь? - Ответил конник. - Отрубите сперва ему руку, а потом повесьте.
- Бьерн! - Гаркнул ландскнехтский офицер с протазаном в руках.
Широкоплечий доппельзольднер с суровым лицом подошел к офицеру.
- Слышал приказ Его Светлости?! Отруби руку этому предателю!
- Сам руби, я тебе не палач. - Равнодушно произнес ландскнехт.
Казалось, офицер вот-вот лопнет от возмущения.
- Хочешь поболтаться рядом с ним на дереве?! Я ведь не посмотрю на твои былые заслуги! Живо руби руку этому пройдохе, кому сказал!
- У меня рука болит. - С все тем же равнодушным видом произнес Бьерн.
- Рука?! - Опешил офицер. - Ты полчаса назад рубил этой самой рукой окованные пики!
- Слушай, капрал. В моем договоре о найме черным по белому написано, что я берусь исполнять все ВОИНСКИЕ обязанности. Другое дело, если бы ты приказал мне отрубить ему руку в бою, а так руби ему руку сам или найди палача для этих целей, если боишься запачкать свои нежные рученьки.
- Ты как разговариваешь со старшим по званию?! - Вскипел капрал. - Взять его!!!
Ландскнехты выпустили Рауля из рук. Бьерн ударил мечом горизонтально справа налево - оба наемника лишились голов. Мартин сменил хват меча и дважды ударил всадника, в ребра и подбородок - последний завалился вперед и ткнулся лицом в шею лошади.
- Бьерн!.. - Начал было капрал.
Доппельзольднер рубанул цвайхандэром наискосок. Тяжелый клинок расщепил древко протазана и засел в офицерском боку.
- Что ты сказал? - Запоздало поинтересовался ландскнехт, когда капрал рухнул, как подкошенный.
Бьерн сменил хват меча на посоховый и добил раненного, затем перевел взгляд на Рауля.
- Скакать сможешь?
- Не уверен. - Странствующий фехтовальщик без смущения уселся на обезглавленное тело.
Ландскнехт убрал двуручник, выхватил кинжал и при помощи него избавил рыцарского коня от доспехов.
- А ты постарайся. - Бьерн помог Раулю забраться в седло и вручил поводья.
- Почему ты помог мне?
- Так получилось. - Доппельзольднер выхватил базелард и ударил скакуна плоскостью по крупу. - Пшел!
Ульрих фон Пфальцберг
Лето 1187
Отцовская рука была тяжелой. Я хорошо запомнил тот день и ту единственную пощечину, которую я не вернул. Всю ночь я тогда простоял в храме у алтаря, затем выкупался в ванне, облачился в рубашку, алое сюрко, шоссы и надел золотые шпоры. Отец опоясал меня мечом и велел не использовать навершие в бою, затем призвал быть храбрым и ударил меня по затылку своей массивной рукой. Так я стал рыцарем.
Мой отец был гигантом и силачом, как и брат Оттон, а мать наоборот хрупкой миниатюрной женщиной. Я пошел в нее, поэтому рос болезненным и хилым ребенком. К тому же страдал приступами бесовой одержимости - внезапно падал и начинал биться в судорогах.
Родители были в отчаянии. Ни один рыцарь не хотел брать меня в ученики. В конце концов, когда мне уже минуло 15 лет, отец сам решил стать моим сеньором и обучил всему, что знал.
Да, я не имел могучего тела, как мои отец и брат, но зато мои дух и разум были закалены, поэтому, несмотря на недуг, я быстро прославился, как жестокий и свирепый воин. Таких, как я, язычники называли берсерками. Я побеждал не за счет стати или навыков владения оружием, а за счет тех скорости, ярости и неутомимости, с которыми я кидался в бой.
Первый шутник-рыцарь, который посмеялся над моими малым ростом и бледным до зелености лицом, наверное до сих пор ищет на том свете свою голову, настолько сильно я хватил его по ней моргенштерном...
Рауль Лоренцо де Ара
Весна 1525
"Дьявол" - выругался про себя Рауль. Следующие страницы рукописи были запачканы кровью, а дальше начиналась арабская вязь. Лишь перелистнув полтора десятка страниц веллума, кампион вновь увидел германский шрифт, а рядом с ним изображение обломков наконечника копья.
Ульрих фон Пфальцберг
Лето 1187
Наши с братом мечи были особенными. Внутри их рукоятей находились обломки копейного наконечника - реликвии Пфальцбергов.
Фамильная легенда гласит, что основатель рода Оттон Смелый, еще будучи простым пастухом, нашел один обломок наконечника в поле, где пас овец, а другой достал из кургана какого-то древнегерманского вождя.
Отец рассказывал нам с братом эту историю тысячу раз. Тогда еще юный и бедный Оттон устроился среди корней раскидистого дуба и прикорнул. Не прошло и нескольких минут, как юного пастуха разбудил страшный грохот. Прямо посреди поля не на жизнь, а на смерть бились два отряда рыжеволосых воинов. Лишь на немногих бьющихся были доспехи. Большинство сражались почти нагими со звериными шкурами на спинах, держа в руках секиры, копья, мечи и щиты в три четверти человеческого роста.
В центре бился статный воин в дорогих доспехах с копьем в руках. Он ловко избегал вражеских атак и наносил точные удары копьем словно оно было частью его тела, как жало у скорпиона. Неожиданно с неба ударила молния. Нитка света попала в наконечник копья и расколола его надвое. В считанные секунды воин сгорел заживо.
Остальные люди из его отряда попадали ниц и стали шептать имена своих языческих богов. Воины из другого племени посчитали, что боги на их стороне и обезглавили всех своих противников, а обугленную голову их вождя забрали с собой.
Все это время Оттон не смел пошевелиться, боясь привлечь внимание рыжеволосых варваров. Неожиданно пастух вспомнил, что за сон он видел за мгновение до того, как его разбудил грохот, а именно он видел, как воин, что был убит ударом молнии, повесил вверх ногами некоего старца, который был облачен в одежды христианина и, судя по облику, был миссионером. Варвар подождал пока из носа старца хлынет кровь, затем при помощи широкого листообразного копейного наконечника выпотрошил и обезглавил христианина.
Когда Оттон проснулся понастоящему, уже стояла глубокая ночь. Лунный свет серебрил траву на поляне и кудрявые спины овец. Вокруг ничего не напоминало ни о сражении, ни о казни миссионера, которые привиделись пастуху, но сон был столь натуральным, что Оттон решил обойти поляну. То решение оказалось поворотным в судьбе моего прадеда. На поляне Оттон встретил старца, который "не был миссионером из сна, но был на него похож". Старец указал пастуху на то место, где среди травы лежал обломок наконечника копья, а затем предложил Оттону следовать за ним, если его "жажда жизни больше, чем страх смерти".
Пастух последовал за стариком и через несколько минут лицом к лицу столкнулся с клыкастым кабаном. У моего прадеда имелся с собой нож-свинокол, который он привязал к пастушьему посоху, чтобы превратить в копье и убить зверя.
После боя старик указал Оттону на курган, в котором под слоем земли находилась остальная часть древнего наконечника, и велел пастуху отправиться в крестовый поход в числе войска Генриха Четвертого, если его "жажда жизни больше, чем страх смерти". Оттон вновь послушал старца и отправился на Святую Землю, где покрыл себя славой и добыл рыцарский титул...
Рауль Лоренцо де Ара
Весна 1525
Скачка окончательно доконала Рауля. С момента засады имперцев прошло уже три дня, а голова так и продолжала нещадно болеть. Благородный кабальеро несколько раз блевал с седла. "Joder, verdammte scheisse" - чертыхнулся сквозь зубы кампион на жуткой смеси немецкого и испанского языков после очередного приступа рвоты - "это все треклятое чтение, из-за него голова до сих пор не проходит". "У тех ландскнехтов, что намедни тебя держали, головы уже никогда не заболят по причине их отсутствия" - ответил внутренний голос - "так, что заткнись и благодари Бога за то, что отделался столь малой кровью".
Увы, большую часть страниц манускрипта, что Рауль нашел в седельной сумке рыцаря, три дня назад убитого неким Бьерном, кампион тупо сжег во время своей первой стоянки, чтобы поддержать пламя костра и обогреться, и вырвал листы веллума испанец прямо из середины, поэтому приходилось довольствоваться лишь началом и концом записок Ульриха фон Пфальцберга.
Ульрих фон Пфальцберг
Лето 1187
Бог отвернулся от нас в тот день, когда отец, брат и я, повинуясь приказу своего сюзерена, атаковали караван мусульманских купцов.
Моим копьем угодило в лоб караванвожатому - тот рухнул замертво. Вьючный мул столкнулся грудь в грудь с моим могучим конем-дестриэ и повалился в пыль. Двух конвойных я забил до смерти обломком ланса, а потом спешился, взял в руки моргенштерн и кинжал милосердия. Пухленький евнух выскочил мне на встречу и что-то залопотал по своему, затем перешел на корявый французский:
- Н'ельз'я!.. - Толстяк указал на женщину в порандже. - Ж'енщьина халифа( خليفة)! Из Его харим. Т"ебе будути месть за нее!
Я ударил евнуха моргенштерном с такой силой, что его нижняя челюсть повисла наискосок, а затем добавил мизерикордом в ребра.
Ветер развивал халат восточной красавицы, позволяя мне увидеть очертания Ее стройного стана. От Нее исходил дивный запах, по сравнению с которым запахи наших женщин казались смердением. У меня пересохло во рту. Я подошел к женщине, поддел концом кинжала, чачван и сорвал сетку с Ее лица. В тот самый момент я понял, что готов совершить злодеяние, которому никогда не будет прощения, но мне было плевать на это, настолько было прекрасно Ее узкое и смуглое лицо.
Женщина подалась мне навстречу, а затем резко одернулась назад, порядком озадачив меня своим маневром. Я заметил, как в Ее руке блеснула дамасская сталь кинжала, а затем мне в лицо ударили брызги горячей благородной крови. Даже с распоротым горлом Она оставалась прекрасной.
Вечером того же дня со мной случился приступ бесовой одержимости, во время которого мне явилось видение. Я видел, как наяву, два вулканических холма посреди равнины, у подножья которых бились две армии, по меньшей мере полсотни тысяч человек. Я видел белые и красные кресты госпитальеров и тамплиеров, а также золотые кресты защитников Иерусалима и пестрые щиты защитников Антиохии ало-небесного цвета, которые тонули среди столбов пыли и толп мамелюков. Я видел трупы отца и брата и себя - живого, но беспомощного, которого настиг приступ прямо на поле боя. Я видел, как меня связали по рукам и ногам и подтащили к богатому шатру, а затем увидел головы своих близких и друзей, насаженные на копья или сваленные в кучу.
От пыток вся моя одежда до нитки пропиталась кровью. Стойкость, с которой я терпел боль, вызвала уважение у врагов и они позволили мне прочитать молитву перед смертью. Наконец один из приближенных Саладина занес меч над моей головой. Я повернулся в его сторону и последний раз в жизни улыбнулся.
За остаток ночи я так и не смог уснуть. Теперь дальнейшая судьба известна мне заранее, но я не побегу от нее, а встречусь с ней лицом к лицу, как подобает настоящему мужчине. Этой же ночью мои брат и отец видели свои сны и тоже решили остаться и встретиться со смертью у Рогов Хаттина. Мой и брата мечи, а также эти записки я отправляю вместе с гонцом домой и строго-настрого наказываю всем отпрыскам нашего рода или тебе незнакомец, которому волею судеб попались в руки эти записки, не сворачивать с избранного пути и не предавать Бога. Пусть моя судьба послужит вам уроком, глупцы.
Бьёрн Мартин
Июнь 1527
... Вскоре с деревней стали происходить изменения. Она как будто отслоилась и стала отдаляться. Пламя костра сменилось странной дымкой.
- Отвяжи меня, иначе ты не найдешь правильную дорогу! - Крик женщины отвлек ландскнехта от созерцания.
Теперь она выглядела как настоящая ведьма: черты лица заострились, кожа загрубела, волосы стали длиннее и гуще, а на том месте, где находилось родимое пятнышко, появился замысловатый, черный узор.
Бьерн взглянул на свои ладони и ужаснулся - они могли принадлежать какому-нибудь огру, но никак не человеку.
- Что ты со мной сделала, злобная ведьма?! - Воскликнул Бьерн. - Ты и эти чертовы всадники, вы обманули меня!
- Эти изменения - временные. Отвяжи меня. - Голос колдуньи неожиданно начал удаляться.
Выхватив кинжал, ландскнехт бросился к столбу. Секунду он мешкался, а затем разрезал путы.
- Если обманешь, пожалеешь, что не прошла испытание огнем. Теперь веди.
Тропа, по которой они шли была необычной - казалось, под нею не было никакой опоры. Под ногами - то ли брусчатка, то ли трава, то ли что-то монолитное. По ту и по другую стороны клубились массы бесформенного нечто, но стоило Бьерну подойти к краю дороги, как это нечто начинало приобретать очертания и ландскнехт видел неведомые земли вроде тех, где растут железные леса, текут огненные реки и бродят люди с песьими головами.
- Не подходи к краям, а то привлечешь внимание Стражей. - Шикнула ведьма.
- Кто это? - Мартин увидел вдалеке размытые темные силуэты и указал на них.
- Это и есть Стражи. Каждый из них охраняет врата в свой мир.
- Как же тогда мы попадем куда надо? - Бьерн удивленно вскинул брови.
- Тот мир охраняю я.
Вскоре перед Бьерном предстала семерка врат. Ведьма призвала ландскнехта не фокусировать взгляд ни на одном из них, что наемник и сделал, но даже взгляда вскользь Мартину хватило, чтобы понять, что каждое из врат выглядит ужасающе и одновременно обладает "мрачным величием". Сквозь каждый из семи проемов лился алый свет зари. Одно из врат предстало Бьерну в виде гигантской пасти ни то рыбьей, ни то драконьей, ни то звериной, ни то человечьей. Где-то вблизи Бьерн слышал хлопанье шести гигантских кожистых крыльев.
Вдалеке виднелись девятые врата. Они были небесно прекрасны, но на них ведьма тоже запретила Бьерну "взирать со вниманием". Перед одной из створок стоял седовласый старец с высоким лысым лбом. Старец был облачен в белоснежные одежды и держал в своих руках большие ключи.
- Нам сюда. - Произнесла колдунья и указала ландскнехту на восьмые врата.
Обыкновенные деревенские дощатые ворота с необыкновенной вывеской. Нет, вывеска была вполне обыкновенной - такой же дощатой, как и ворота. Необычной была надпись на вывеске... Ландскнехт выхватил меч и в горизонтальном положении поднес оружие к нижнему краю вывески.
- Warteinweil! - Изумленно прочитал Мартин отражение на лезвии.
- Да, деревня подвешенная между адом и небесами, где ландскнехты режутся в кости в ожидании Страшного Суда. - Произнесла женщина. - Нам именно сюда.
Между ветхими хижинами сновали пестрые толпы ландскнехтов и маркитантов. Люди пьянствовали, играли в кости, устраивали оргии и поножовщины.
- Они все покойники? - Бьерн обвел взглядом окружающих.
- Большинство да, но есть и те, кто находится в подвешенном состоянии, как ты.
Ландскнехт и ведьма толкнули дубовую дверь и вошли внутрь небольшой корчмы. Внутри, как в любой обычной корчме, все было наполнено голосами, звоном бокалов, дымами трубок и коптящих светильников.
- Кого я вижу?! Бьерн! Узнал нас, иуда?! - Капрал с протазаном в руках возглавлял группу пехотинцев, которая направилась в сторону Мартина.
- Встань мне за спину. - Коротко бросил ландскнехт ведьме и принял боевую стойку. - Ребята, не вынуждайте меня убивать вас второй раз.
Тем временем мертвые окружили пока еще живых полукольцом.
- Ведите их сюда и чтобы не один волос!.. - Властный голос раздался неожиданно из темноты.
- Arschloch! - В сердцах выругался капрал и опустил протазан. - Везучий черт, но мы еще с тобой поквитаемся, будь уверен.
- Как скажешь, капрал. - Безразлично ответил Бьерн.
Во главе стола, к которому ландскнехты подвели Мартина, восседала гигантская муха белого цвета. Возле насекомого сидел человек весьма тщедушного сложения, но облаченный в рыцарские доспехи, с мужественным лицом и смелым взглядом.
- Присаживайся, че замер?! - Одной лапкой муха указала Бьерну на свободный стул, а двумя другими взяла чашу с парой игральных костей и принялась ее взбалтывать. - Знаешь, я могу бросить кости так, чтобы они показали любое, какое я захочу, число из всех возможных, за исключением двенадцати. Вот сейчас, например, выпадут пять и шесть...
Муха высыпала содержимое чаши на крышку стола. Пара игральных костей легла номерами шесть и пять кверху.
- Вина?.. - Поинтересовалось насекомое.
- Да, пожалуй. - Бьерн уселся напротив мухи и рыцаря. - Это что, мои предсмертные видения?
- Предсмертные видения или просто дурной сон, все зависит от того, как ты бросишь кости. Ульрих вот намедни проигрался мне в пух и прах и вот теперь до Страшного Суда вместе со мной коротает деньки за игрой в кости. Когда это было? - Муха обратилась к рыцарю. - Четыреста лет назад?
- 340, если быть точным. - Сухо произнес дворянин.
- В общем недавно. - Подытожила муха. - Эй, трактирщик! Уснул?! А ну-ка принес живо вина моему гостю!
- Колодезного. - Гаркнуло насекомое и загоготало, в одиночку порадовавшись собственной шутке.
Не прошло и двух секунд, как перед Бьерном возник кубок сухого красного вина.
- Это вино помнит еще десницу Спасителя. - Гордо произнесла муха и процитировала строки из Нового Завета. - "И наполнили их до верха. И говорит им: теперь почерпните и несите к распорядителю пира. И понесли. Когда же распорядитель отведал воды, сделавшейся вином, - а он не знал, откуда это вино, знали только служители, почерпавшие воду, - тогда распорядитель зовёт жениха и говорит ему: всякий человек подаёт сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберёг доселе."
- "Охозия же упал чрез решетку с горницы своей, что в Самарии, и занемог. И послал послов, и сказал им: пойдите, спросите у Веельзевула, божества Аккаронского: выздоровею ли я от сей болезни?" - Ландскнехт ответил Веельзевулу цитатой из Ветхого Завета.
- А ты не глуп, Бьерн из Швабии. - Произнес "повелитель мух". - Теперь посмотрим насколько ты везуч. Кидай кости.
Бьерн принял сосуд с костями из лапок Вельзевула, накрыл чашу левой рукой и хорошенько встряхнул. Игральные кости отозвались характерным барабаненьем. Ландскнехт опрокинул пиалу, пара костей стукнулась о крышку стола. Первый кубик показал шесть, второй покатился к краю. 4, 6, 3... кубик упал на пол и укатился в неизвестном направлении.
- Бог с ним. - Муха небрежно махнула одной из лапок.
- Куда он укатился? - Рыцарь в недоумении принялся шарить глазами по полу в поисках игральной кости.
- Куда-то очень далеко, но он обязательно прикатится обратно и ты (Бьерн) поймешь, когда это произойдет. - Многозначительно изрек Вельзевул. - А теперь возвращайся туда, откуда пришел, но помни, что ты уже бросил кости и назад дороги нет. Теперь ступай. Рано тебе еще сюда приходить.