Гора обросла можжевельником со всех сторон и, казалось, что достичь вершины невозможно. Однако Олег не собирался сдаваться и твердо решил, что поднимется. Зачем это нужно он не знал, просто из принципа пришел к выводу, что должен покорить эту возвышенность, ничем не отличающуюся от всех остальных. Постоянный страх вынуждал его периодически совершать что-то такое, что поддерживало бы в нем веру в то, что он еще не превратился в трусливого червя. Впрочем, времени у него было в избытке.
К самому подножию горы спускался ручей. Видимо где-то наверху бил ключ. Это еще раз убедило Олега, что он на правильном пути. Причем убедило на подсознательном уровне, объяснить себе этого он не мог. Не исключено, что это было последствием его увлечения символизмом. У места падения ручейка образовался небольшой ковш, в котором некоторое время задерживалась вода. Парень присел и принялся умываться, ощущение прохлады сейчас было просто непередаваемо и уж явно несравнимо с полосканием лица водой из смесителя. Затем он принялся наполнять флягу и краем глаза обратил внимание на свое отражение в тихой глади водной поверхности. Это зрелище заставило его присвистнуть - следы побоев сходили очень медленно. Было неприятное ощущение, которое посещало его обычно с похмелья, когда он твердо осознавал, насколько уязвимо человеческое тело. Но больше всего смущал сломанный нос, распухший в районе переносицы. Олегу стало невероятно жалко свое лицо, которым он привык работать (между прочим!). Тем не менее, он счел ужасно забавным, что оно теперь очень похоже на "рожи ребят, которые избили его. Выходит, что их тоже в свое время так же избивали. Как велики, должно быть, были их душевные муки, раз в них столько злобы затаилось. Впрочем, адресовать им столь высокопарную фразу неуместно.
Олег поднялся и принялся взбираться на гору. Путь был бы непреодолим, если бы у него не было с собой замечательного инструмента. Эта был то ли нож, то ли меч, то ли ятаган, но был он невероятно острым и ловко срезал ветви одним махом. Он купил его на сувенирном рынке в Гурзуфе специально для своего товарища, который находил большую прелесть в таких предметах. Сейчас Олег его хорошо понимал, хотя сперва взял его исключительно в целях самозащиты. Стремительно покидая город, он крепко держал меч за рукоять, моля Бога о том, чтобы не пришлось пустить его в ход.
Что за чудовищный мир... - подумал он, сам не замечая, как начинает произносить свои мысли вслух - в уединении не может быть лицемерия.
-Стоит посмотреть на человека косо и тебя избивают, вежливо подвозят к пансионату, велят собрать вещи, умыться и готовиться ко встрече со своей судьбой. И вот ты уже забегаешь в номер, не обращая внимания на крики администратора, собираешь самое необходимое, выпрыгиваешь из окна и осторожно передвигаешься темными переулкам, чтобы никто не увидел мокрое пятно на твоих штанах. Паспорт у них, билеты на поезд у них, деньги у них. Остается только бежать в горы, где можно будет залечь на дно ненадолго. Ребята были серьезные. А-а-а!
Олег почти взвизгнул, за что сам себя выругал. Ощутив, что по ноге что-то ползет, он быстро сбросил это "что-то и обнаружил, что это паук, который теперь ловко взбирался по неровной поверхности можжевеловой ветви. Он ненавидел пауков, а Крымские пауки казались еще отвратительнее, чем те, которых он в детстве обнаруживал под своей кроватью.
Когда он пригляделся его вдруг, впервые в жизни, посетила мысль, что в пауке нет ничего отвратительного. В его гибких движениях, слегка пушистом туловище и изящной стойке было что-то величественное. Оказалось, что отвратительным был не паук, а представление Олега о пауке.
-Значит, отвратителен не паук, а я сам. И то, что находится у меня внутри, мой "богатый внутренний мир, которым я часто хвастал от того только, что больше и хвастать нечем было.
Парень остановился, словно ошарашенный. Почему-то от этих мыслей ему стало невыносимо горько. И чем более горько ему становилось, тем больше эти мысли подкреплялись.
-И зачем я читал работы дедушки Фрейда?! Ведь прочитал же, возмутился, публично выступал с порицанием его работ, и ведь сам же замечаю, насколько он прав. Ведь из его работ следует, что все, чем человек отличает себя от животного: глубокие душевные переживания, стремление добиться прогресса в карьере, творчество, политика, спорт, забота о ближних, независимость, саморазвитие - это все последствие инстинкта продолжения рода. Выходит, что все мои любимые писатели, которыми я так восхищаюсь, просто не были сексуально удовлетворены и вынуждены сублимировать. Люди ходят по улицам и думают о том, как бы удовлетворить своего партнера или скрыть от него, что удовлетворил кого-то другого. Фу. У всех в головах одни только письки! - И Олег со всей силы ударил ствол дерева, о чем тут же пожалел. Рука заболела так сильно, что на глазах выступили слезы, пришлось присесть, чтобы дать боли утихнуть. Это подействовало отрезвляюще, и он снова смог спокойно рассуждать.
-В целом, если же Бог создал человека по образу и подобию своему, то становится совершенно очевидным, почему этот мир так несовершенен. Выходит, что Бог тоже был маленьким мальчиком, изначально невинным, но меняющимся под воздействием окружающих его обстоятельств. И ровесники скорей всего его не любили. Аллах и Зевс, радостно хохоча, били его в солнечное сплетение и опускали портфель в унитаз.
А с возрастом он совсем озлобился и все детские обиды в нем преобразились во взрослые, и он сам стал жестоким и беспощадным.
-Долой педиков! - кричал он с транспарантом в руках, и его последователи вторили ему вслед.
Родителей своих он совсем позабыл и даже не знает, живы ли они еще; детей своих игнорирует и, приходя домой с работы, не читает им сказки, а сразу же налегает на холодненькое пивко. А затем он напивается в зюзю, орет на детей и избивает жену. Потом надевает пальто и едет к любовнице, которая сама уже не рада его извращенной фантазии. А дальше его путь лежит в ресторан, куда он подъезжает на "кубике" со свитой апостолов, вооруженных цепями и кастетами. Снова выпивает. Но теперь он выпивает, как порядочный человек - коньяк только "Hennesy", виски только "Chivas Regal". А если увидит, что какой-то студент, сидящий у бара, посмотрит на него с неодобрением, то тут же натравит на него апостолов... Фух... - Он остановился, чтобы немного отдышаться. Подъем, сопровождающийся интенсивными взмахами меча, стал утомлять. Он огляделся. До вершины оставалось совсем немного. Снизу вдалеке виднелось море. Как прекрасна и вечна водная стихия. Как чудесно было кругом.
-Как бы я хотел созерцать этот мир в качестве чего угодно, но только не человека. Человека, который неспособен контролировать собственные эмоции и привыкшего ко лжи настолько, что лжет машинально. Человека, который вынужден лицемерить каждый день, чтобы всем соответствовать, чтоб никто не посмотрел криво. И все смотрят криво. Уповают на неудачи другого человека, чтобы самоутвердиться, почувствовать себя лучше, чем этот "неудачник", но все равно помогают ему подняться и стараются не выдать своей истинной сущности. Внутри каждого индивида живет демон, который им правит. И этот демон очень страшный. Это именно тот "Бабайка", которого все боялись, но никогда не видели. Не видели, поскольку он все это время находился у них внутри. И у меня внутри живет точно такой же демон. Как же мне страшно. Как же мне страшно жить. Но только не здесь, не в этих горах. Так красиво! Спасибо за этот мир! Не знаю кому я это говорю, но... Спасибо.
Олег выбрался на самую вершину горы и мог наблюдать все вокруг. Он был птицей, которая летит высоко-высоко и видит все вокруг. Видит свой дом, где родители приводят огород в порядок; видит людей, которые рыщут по всему Гурзуфу и никак не могут его найти; видит всех и каждого. Казалось, что еще немного, и он увидит Его. Того самого, чье имя он только что поносил и проклинал за создание человека. Но не мог увидеть, поскольку в этот момент сам был им. Он заплакал от горя и счастья. Противоречивые чувства кипели в нем.
-Как прекрасен этот мир!
Никто не мог увидеть, что происходило на этой вершине. Молодой человек, израненный и избитый, с мечом в руке кружился на одном месте в надежде охватить своим взором весь мир. Он кричал и плакал. Он любил и ненавидел этот мир.
Но вот его тело не выдержало такого долгого кружения. Олег остановился, поскольку ужасно кружилась голова и не смог удержать равновесия. Почва ушла из под ног, он пошатнулся и упал. Его тело катилось вниз по очищенному им же пути, билось о скалы, цеплялось за ветви, а сознание, освобожденное от всех оков, устремилось туда, куда ему так хотелось. Ничего не изменилось в мире. Просто в горах в этот день погиб еще один несчастный турист. Земля вращалась, а люди продолжали спокойно жить, погруженные в собственные заботы.