Капитолина Аркадьевна обладала не простым характером. Вполне своенравная, она всегда вызывала неподдельную дрожь у прислуги: не одну горничную изжила своей невыносимой придирчивостью, за что её нелицеприятно, за спиной называли старухой. Однако, и любимый сын: Филипп, не редко на своей шкуре испытывал материнский гнев, но всё же мать страстно обожал, хотя в меру своего задиристого темперамента вступая с ней в конфликт, заранее предвидел исход, предусмотрительно не редко уступал: мать не выносила назойливых притязаний, и слов сказанных с горяча, или поперёк её воле. Филипп понимал, что пройдет время, она успокоится, "сменит гнев на милость" и тогда... В такие минуты необходимо переждать материнскую вспыльчивость, и он ждал. Филипп умел ждать. Его постоянные проблемы не терпящие отлагательств, решение которых были посильны лишь матери, так или иначе, они носили финансовую потребность. Поэтому его лояльность к матери в такие минуты была оправдана. Он обожал беззаботно тратить деньги отца не имея собственного капитала. И в тридцать семь лет безнадёжно надеялся, что уставший, и больной отец - Валерьян, вскоре отойдёт от дела, и поставит пасынка во главе компании, пока же ожидания его были напрасны.
Огромная по своим грандиозным масштабам строительная компания по возведению многоэтажных домов, административных зданий, и прочих индустриальных объектов - "Надёжная крепость", значилась одной из лучших в городе, и даже по области. Не мало усилий, средств и времени, пришлось затратить генеральному директору Гущенко Валерьяну Арсеньевичу на то, чтобы вывести бизнес на значимый уровень, и занять лидирующее положение среди конкурентов, вопреки трудностям и завистливым недругам, которых всегда, и в любое время хватало предостаточно.
С тех пор, как слёг муж, семейным менеджментом занималась Капитолина Аркадьевна, но с юридической точки зрения у руля компании по-прежнему стоял больной, почти немощный Валерьян. Супруга, лишь временно исполняла обязанности ввиду нетрудоспособности супруга. Не оставалось сомнения, в том, что Валерьян Арсеньевич не сможет побороть болезнь, и вернутся в кабинет генерального директора. Вопрос о преемственности витал в воздухе уже давно: одна из главных новостей, которую обсуждали, и мусолили с таким упоением сотрудники в кулуарах компании. Несомненно, все ожидали, что старик назначит пасынка. Так, или иначе, Филипп находился в ожидании скорейшего разрешения вопроса, дабы занять кабинет отчима, и в этом надеялся на содействие матери, лишь с её помощью он мог ожидать благоприятный исход. Тем не менее, Капитолина опасалась, и всячески затягивала разговор с супругом, на то были объективные причины: Валерьян же категорически не видел во главе строительной компании пасынка. Все его опасения сводились лишь к тому, что Филипп безрассуден, и склонен лишь к чрезмерным тратам, не способен управлять огромным коллективом, решать вопросы, которые порой требуют ответственного подхода, и как результат, своей несостоятельностью способен лишь привести к неминуемому краху компании.
Не ускользнуло от внимания то обстоятельство, почти всегда вспыльчивая, неугомонная, и жёсткая Капитолина переменилась в одночасье; словно её подменили. Она стала снисходительно относится к людям, и крайне сдержана в попытках нравоучения - в прошлом же, не упускала такую возможность: никогда. Причиной столь казалось бы невозможной метаморфозы в поведении, крылась во внутренних переживаниях. Причиной могла бы послужить внезапная болезнь семидесятилетнего мужа: вот, уже прикованного к кровати пару месяцев. Валерьян мог разговаривать, с трудом поднимался, но почти не выходил из своей комнаты ограничиваясь изредка чтением газет, пока вовсе не слёг.
В этот вечер Филипп снова оказался в рабочем кабинете матери, как и с утра, где произошла неприятная перепалка при постороннем госте. На этот раз, Филипп был одет, и не позволил себе такой бестактности, как врываться в кабинет матушки без разрешения. Ещё таилась обида на мать, и всё же он был сдержан, и крайне удивлён: Капитолина изъявила желание поговорить с сыном, и вот он здесь.
- Что за господин был у тебя в гостях утром? - нервозно поинтересовался Филипп, как только удобно развалился в кожаном кресле.
- Успокойся дорогой, - ровным тоном произнесла Капитолина доставая тонкую сигарету из пачки, и непринуждённо бросила взгляд на сына, - я наняла сыскного агента, - всё так же спокойно ответила она.
- У тебя какие то тайны от меня? Скажи, мама: что происходит?
- Ты же заешь, сынок: отец болен... - тяжело вздохнула Капитолина.
- Тоже, мне новость! Почему ты с ним до сих пор не поговорила? Ты дала мне слово, что непременно поговоришь с отцом?!
- Дорогой, сейчас не время.
- А, когда оно настанет: когда его примут ангелы?
- Ну, зачем ты так? Если, я дала слово, то обязательно выполню, не переживай, место во главе компании будет твоим: рано, ли поздно! Я обязательно с Валерьяном поговорю в ближайшее время.
- Для меня ждать уже невыносимо, скажи мама: визит агента как-то связан с отцом?
- Собственно для этого, ты здесь, - замешкалась в нерешительности Капитолина, - да, Филипп, и настало время тебе всё рассказать. Всё то, о чём я молчала раньше! Только выслушай спокойно, я надеюсь на твоё понимание! - попросила она.
- Мама, ты меня пугаешь? - он удобно откинулся на спинку кресла, - я внимательно слушаю!
- У отца был обширный инфаркт, нам чудом его удалось вытащить с того света.
- Мама, я знаю его диагноз, - отмахнулся Филипп, - если, произойдёт очередной рецидив, то летальный исход неизбежен, я всё это знаю! К чему этот разговор?! - с раздражением бросил он.
- Валерьян находился одной ногой на том свете, его сердце останавливалось.
- И, что с того? Однако ж, врачам удалось откачать безнадёжного пациента! Это вселяет надежду в нашу умирающую медицину...
- Прекрати ерничать! - Капитолина ловко стряхнула пепел в пепельницу, сделала две глубокие затяжки, и продолжила пристально глядя на сына, - когда, после клинической смерти он пришёл в себя, то поверг меня в шок, - её длинные пальцы с зажатой сигаретой нервно задрожали, - прошу: выслушай меня серьёзно, - её лицо побледнело, а дрожь в пальцах рук стала более заметна, - он виделся с Викторией, там, - она подняла указательный палец к верху, откуда лился яркий, тёплый свет от лампы.
- С кем? - опешил Филипп, не в силах поверить в услышанное.
- Да, да сынок, - протянула Капитолина, - с твоей сестрой. Разве, ты забыл, что у тебя была сводная сестра?
- Замечательно!.. У меня всё в порядке с памятью, я помню Вику! Наверно, ты меня разыгрываешь?! Что за бредятина, мама? - громко воскликнул Филипп с недоуменным выражением лица: так, смотрят на умалишенных, - тебе рассказал отец, что он виделся с дочерью? - осторожно переспросил Филипп. - Неужели, ты во всё это веришь?!... Прошло больше двадцати лет со дня её исчезновении, вернее с тех пор, как она сбежала к своему "мачо": не помню, как его звали..., конечно я помню сестру, но изволь, я не готов поверить в шизофренический вздор больного человека.
- Не заводись дорогой! Зачем, ты так об отце?!
- Он мне не отец! И, что тебя, так мама удивило в его бредовых видениях? При клинической смерти у человека появляются галлюцинации, отмирают клетки головного мозга, происходят: какие то внутренние процессы, я не медик, но это вполне всё объяснимо.
- Сынок, я понимаю, что всё это звучит глупо, и не реально, но всё же, постарайся понять, в этой истории присутствует то, чего я не могу не отрицать, ни объяснить! Откуда Валерьян прознал о вещах, которыми располагала только я и,... - она запнулась, поспешно, и как-то нервозно притушила окурок, - я, и его родная дочь: Виктория?!
- Ты о чём мама?! - сейчас, он смотрел на мать, более чем внимательно, но всё с той же настороженностью.
- Много лет тому назад, я совершила ужасную вещь, - голос её изменился на трепетный шепот. Затаив дыхание Филипп вслушивался в каждое слов матери... - Надеясь... Нет... Скорее я была уверена в том, что об этом не узнает никто, и никогда... Не единая живая душа! Но, я и вправду, тогда, не могла подумать, что моё высокомерие обернётся бедой...
Капитолина недолюбливала падчерицу, и было за что, а вот Валерьян свою дочку баловал всячески, впрочем, как и пасынка: детей он любил, и разницы между родной дочерью, и приёмным сыном Филиппом от второго брака с Капитолиной не делал. Супруга же не смогла сладиться с Викторией: не сошлись характерами. Вика, порой была упряма, и эгоистична, что под стать дерзкому, юному возрасту. У Капитолины не хватало сил, и терпения, для преодоления невидимой преграды в обострившихся отношениях с падчерицей. Постоянные, мелкие семейные стычки с годами переросли в серьёзные, и крайне сложные отношения, а от сюда, и стойкая неприязнь.
- В чём твоя вина?! Вика сама виновата, что ушла из дома, бросив родного отца. Разве не так?! Хотя, она вправе распоряжается собственной жизнью, на тот момент: она уже была взрослой, и отдавала себе отчёт в своих действиях. Вика была глупой, и несмышленой, - резко сказал Филипп, - по-моему мама, ты зря себя терзаешь! Эта дерзкая выходка распущенной девчонки, отец чересчур баловал её, позволял ей всё, а она ему: вон, как отплатила! Слиняла, и забыла родного папочку! Прошло столько времени. Виктории уже далеко за сорок, и она не разу не дала о себе знать, словно вы для неё не существуете! Плевать Вика хотела на отца, и уж тем более на тебя! Она тебя терпеть не могла... Разве не так?! Но, родного отца то, как она могла забыть?! Тем более сейчас, когда старик так плох, и её нет рядом. Неудивительно, что Виктория ему привиделась, просто он не выпускает её из головы, постоянно думает о ней! От сюда: все бредовые видения, не удивительно! Ты знаешь мама, Викторию необходимо разыскать, чтобы отец наконец успокоился, - Филипп замолчал осторожно поглядывая на мать, затем, словно ошеломлённый воскликнул: - так, подожди... кажется, я стал понимать! Этот агент нанятый тобой разыскивает Викторию?! Это так?! Он нанят для этого?! Ты, хочешь разыскать мою беглую сестрёнку?!
Капитолина заметно занервничала, и изменилась в лице, а затем, выхватила очередную сигарету из пачки. Курила она много и часто. Лёгкий табачный аромат загулял по кабинету:
- Не совсем дорогой, - она тщательно подбирала слова, с трудом, голос её выдавал, - Викторию... искать нет необходимости... Вика мертва, в этом нет сомнения!
Прозвучало это неожиданно, "как гром среди ясного неба".
- .., ты уверена? - после затяжного молчания металлическим голосом выдавил Филипп. На мать он смотрел, уже обезумевшими глазами, и ожидал объяснения, которые должны незамедлительно последовать. - Ты, хоть понимаешь, что ты говоришь?!
- Абсолютно! - отрешённо сказала она. - Я повинна в её смерти сынок!...
* * *
В тот далёкий год зима выдалась суровая, таких лютых морозов, как в конце февраля 1985 года не было давно. Вика появилась на пороге загородного дома спустя год после того, как исчезла без всякого предупреждения; в одежде явно не по сезону: в броской демисезонной куртке: изрядно потрёпанной, в осенних полусапожках, и лёгкой шапке под капюшоном. На дворе стоял ощутимый мороз. Капитолина встретила падчерицу без особого восторга. Виктория заметно изменилась. Бросалась в глаза необычная худоба, и бледность по-прежнему моложавого лица, она вовсе не походила на ту юную девчушку, которую прежде знала. Сейчас, Капитолина видела перед собой женщину взрослее своих лет. Прошёл год, как они последний раз виделись. К груди Вика бережно прижимала ребёнка закутанного в простенькое одеяльце.
- Явилась?! - Капитолина была настроена враждебно, и не скрывала этого, - зачем ты здесь?!
- Я решила вернуться... - кротким голосом ответила Виктория.
- Вернуться?! А, ты спросила: кому ты здесь нужна?! Успела, уже обзавестись ребёнком?! Прекрасно! - она укоризненно бросила взгляд на запеленованного в одеяльце малыша, - и, кто отец?! Кто этот счастливчик? Дай-ка я догадаюсь...
- Разве, это имеет значения? - перебила она, и на глаза Вики накатились слёзы, - Позови папу!
- Отец видеть тебя не хочет! - решительно заявила Капитолина.
- Ты мне врёшь!!!
- Какая была грубиянка, такой и осталась! - Капитолина досадливо скривила губы, - зачем мне врать, Валерьян не раз упоминал, что дочери у него нет! Ты сама виновата! Ступай туда, от куда пришла!
- Позови его! - взмолилась Вика.
- Я бы охотно тебе удружила, посмотрела бы на эту встречу, - с издёвкой призналась Капитолина, - но, Валерьян уехал по работе на Урал, ты ведь знаешь, он очень занятой человек. Пару дней его точно не будет дома, а за порог тебя не пущу! Можешь убираться прочь!...
- Ты не можешь, так со мной поступить?! - разрыдалась Вика.
- Ну, почему же?! Я хозяйка в этом доме! Ну, если, только, ты попросишь у меня прощения?! - надменно улыбнулась Капитолина.....
- За что я должна перед тобой унижаться?! Какой была ты ведьмой, такой и осталась, ненавижу тебя!...
* * *
- Ты оставила её на морозе с ребёнком, на руках?! - ужаснулся Филипп не в силах поверить, - неужели, ты это сделала, мама?!
- Да, это было именно так! - натужно протянула Капитолина, - я не пустила её в дом! Тогда, я ещё не знала, что произойдёт дальше!...
- Боюсь спросить: она замёрзла?! - ужас накатывался лавиной отрезвляя сознание, и в тоже время, пробуждая нахлынувшее негодование, но перед Филиппом находился ни какой-то посторонний человек рассказывающий весь этот кошмар вызывающий лишь отвращение, а родная мать.
Капитолина прикончила очередную сигарету, отправила её в пепельницу, и поднявшись с кресла отошла к окну настежь распахнув его. Холодный поток проскользнул в кабинет растекаясь по полу, и поглощая остатки сигаретного дыма:
- Был, точно такой же вечер, мороз...
- Она умерла от холода? - монотонно переспросил Филипп до сих пор находясь в состоянии потрясения.
- Если бы! - Капитолина отстранилась от окна, лицо её было бледным,... - всё гораздо ужаснее дорогой, я догадываюсь, что ты меня можешь возненавидеть сейчас!... Я узнала об этом не сразу... Спустя пару дней... Недалеко от станции на Вику с ребёнком напали хищники: стая волков.... Ты, ведь помнишь, что в тех краях, где мы раньше жили не редко эти твари появлялись в посёлке... Чтобы возвратиться на железнодорожную станцию: ей пришлось пойти коротким путём: тропой через лесную трущобу, так делали многие, сокращая путь. Но в тот вечер на поезд она не села. Я сразу догадалась, ведь с жертвой о которой трезвонил весь посёлок на утро находился грудной ребёнок, а значит изуродованное тело принадлежало Виктории...
- А, как же отец? - произнёс Филипп полушёпотом, в полном оцепенении от пугающих откровений матери.
- Он ничего не знал! Даже не догадывался! Он действительно был в рабочей командировке. После очередной поездки Валерьян уехал снова по работе, он постоянно мотался в разъездах. Я не собиралась рассказывать ему: ни о том, что Виктория пыталась вернуться, и уж не тем более, что произошло после. Для него Вика жила где-то своей жизнью, ты ведь знаешь сынок, как он обижался на дочь за то, что она пошла поперёк его воле, и ушла из дома. Милиции не удалось опознать её, тело было сильно изуродовано, а я просто молчала... хранила эту ужасную тайну! Не скажу Филипп, что я не терзалась тем, что совершила. Моему поступку нет оправдания, пусти я её в тот вечер в дом: ничего бы не произошло.., но моя ненависть к этой девчонке... Исправить уже, увы ничего невозможно!
Филипп долго молчал. Он был обескуражен подробностями, и находился в терзающих раздумьях, а затем металлическим тоном в голосе спросил:
- Ты скрывала весь этот кошмар столько лет? Но, позволь тебя спросить: почему сейчас решилась открыть правду? Неужели мама, на тебя могли повлиять бредовые откровения отца?!
- Он меня поразил своим видением... Заставил сознаться... Я не посмела говорить ему ложь... Да, и устала уже держать этот камень на сердце!...
Капитолина от раскаяния опустила голову.
* * * *
В тот день, находясь у койки больного, он пришёл в себя, и долго всматривался в глаза супруги, словно пытаясь вспомнить, что за женщина перед ним? Напрасно она переживала: Валерьян находился в здравом уме. Она взяла его холодную ладонь, но он по-прежнему смотрел на неё опустошенным, потерянным взглядом, а затем слабым голосом поведал ей: "как виделся с дочкой, что где-то там: ему было так хорошо. Прежде, он никогда не испытывал более умиротворённого спокойствия, и то блаженство несравнимо ни с чем иным на этом грешном свете, и возвращение обратно, для него было тяжёлым". Не сразу Капитолина поняла, что всё то, о чём Валерьян шептал больными губами с особым трепетом, ничто иное: как состояние пережитого во время клинической смерти, тем временем, как врачи пытались реанимировать его. С придыханием он рассказывал о таких вещах, которые мы живущие посчитали бы бредом, вымыслом. А затем, он огорошил Капитолину:
- Вика мертва, - с трудом, перебирая слова прошептал он, - Капа, ты знала об этом? Моя дочь...Она мертва!... Я видел её там, так ясно, и так естественно: как вижу сейчас тебя...Скажи, что ты непричастна к её смерти?!...
- Валерьян?...я.., - слова комом застревали, и не в силах произнести ни слова она растерялась, и просто слушала.
Его губы шептали то, что он повидал там: в загробном мире. Видения воспринимались, словно сон в который он провалился сквозь пелену забвения:
- Ты прогнала её... Сумерки... Вой...Хищные глаза, со всех сторон, крики, и боль раздирающая плоть... - вот, что я видел, и чувствовал, я испытал то, что испытала дочь, - он зарыдал, Капитолина с испуганными глазами смотрела на супруга, - почему ты не пустила её в дом? Скажи мне, Капа...Почему? - он безнадёжно кричал, на крик в палату ворвалась медсестра, но и она была не в силах успокоить его...
- Ну, прости меня, - Капитолина разрыдалась, горько, отчаянно. Она была напугана, и сломлена. - ... я, очень сожалею, и если бы у меня появилась такая возможность: вернуть время вспять... - только и смогла вымолвить она.
В тот день, Капитолина призналась ему, не тая поведала всю правду. Валерьян закрытыми глазами слушал, его тёмно-синюшные веки из под которых пробивались слёзы, напряжённо пульсировали... Та правда была горькой, и беспощадной, и не оставляла никакой надежды... Никакой...
* * *
Филипп внимательно выслушал мать, она плакала, и никак не могла успокоится, не было и тени сомнения в правдивости её слов. Он знал, мать обладала сильным, волевым характером, слёзы же: проявление слабости. Он искренне сочувствовал. Она была истерзана нестерпимой душевной болью, и глубочайшим раскаянием:
- Скажи, честно дорогой, ты на меня сейчас смотришь изумлённым взглядом, а в душе уже ненавидишь? Презираешь?!...
- За что, мама? Ты ведь не знала, что так произойдёт?! Признайся: даже не предполагала?! - он говорил, ровно, спокойно, и в тоже время осознано принимая новые обстоятельства с которыми придётся дальше жить.
- Конечно, нет! Вика была дрянной девчонкой, но если бы тогда, я бы знала, чем обернется моя ненависть, то не посмела, клянусь, не посмела! И, этому нет оправдания...
- Мама послушай, я не осуждаю тебя! Правда, не осуждаю! Я просто шокирован. Ты покаялась перед отцом, и его я тоже понимаю, Вика его родная дочь. Всё что произошло, то имеет конец истории, прошлое не обернуть вспять... Прошло столько лет...
- Я согласна с тобой дорогой, прошлого не вернуть, но это не конец истории. Нет, не конец! - она замолчала, и её мокрые глаза засеяли иначе, - Тот, сыскной агент, которого ты с утра видел, имеет к этому непосредственное дело. Боюсь, что я не во всём созналась Валерьяну. Кое что: всё же утаила, но без всякого злого умысла. Викторию не вернуть, и это трагедия с которой я буду жить до конца жизни, а вот ребёнок, - девочка, она спаслась в ту ночь... У Валерьяна есть родная внучка, и он должен об этом знать...