Антонина поднялась рано. Заливисто засвистел чайник, аромат травяного отвара окутал кухню. Настенный, старенький радиоприёмник монотонно нашептывал изгоняя тишину. За окном, сосед махал лопатой, откапывая увязнувшую за несколько дней брошенную во дворе старую "Ниву". Женщина взглянула в календарь. Вот, и незаметно пролетело несколько дней января, и сердце наполнилось томлением, дочка возвращается со дня на день. Антонина напряжено вслушивалась в тревожные нотки диктора:.. "Продолжает работу комиссия по расследованию авиационной катастрофы. Первого января в аэропорту "Сургута" загорелся авиалайнер: "Ту-154" выполнявший рейс в Москву", три человека погибли, около тридцати остаются в больнице, один в критическом состоянии..." - сухо прокомментировал голос. Антонина из новостей по телевидению смотрела, как из дымящего лайнера спасаются люди. Просто жуть. От таких вестей становилось не по себе. Несчастные люди. Хорошо, хоть дочка возвращается поездом, а то уж очень страшно стало летать самолётами в последнее время. Клавдия Степановна зашла днём проведать, и застала Антонину в глубокой задумчивости:
- Тоня, Тоня... - протянула она, - ну, что ты опять пригорюнилась? Снова мучаешь себя?..
- Ах, Клава, неужели ты думаешь, что всё это мне в радость? На днях дочка возвращается, - тихо напомнила Антонина, - так, соскучилась. Ума не приложу, как мне быть? А, может и в правду, рассказать Валюшке о визите сыщика?.. Всё, как есть рассказать?..
- Ох уж и не знаю, что тебе и посоветовать! Я тебе давала один раз совет, и как ты, меня отругала затем? - обидчиво заметила соседка поджав губы, - нет, уж Тоня, сама решай, как тебе надобно!..
Антонина тяжело вздохнула, и растерянно взглянула на соседку:
- Если, я расскажу дочке правду, то даже не знаю, как Валечка отнесется к тому, что я её не родная мать? Признаваться, или нет?!.. Придется рассказать, всё, как произошло на самом деле. Всё то, что хранила столько лет, и меня это очень беспокоит!
- Конечно, придется, тут уж ничего не утаишь. Да разве ж ты Тоня виновата, что так произошло в твоей жизни? Если бы не ты... Чем бы всё закончилось?! Страшно подумать!
- Нет, не перестану! - нарочито вскрикнула соседка, - она обязана тебе жизнью! И, ей богу, зря ты переживаешь, что узнав правду, Валя как-то изменит к тебе отношения. Это просто невозможно! Она так тебя любит! Валентина взрослая уже женщина, а не подросток. Ты - была, есть, и останешься для неё матерью! И, хватит по этому поводу убиваться. И всё-таки, я бы на твоём месте: ей рассказала, всё что ты пережила... И, пускай познакомится со своим дедом! Подумай Тоня, в том нет ничего плохого, а твои опасения напрасны! Абсолютно напрасны!..
- Знаешь Клава, и всё же, мне эта история не даёт покоя. С тех пор, как этот человек появился у меня в доме, меня одолевают тяжёлые мысли. Почему, спустя столько лет, эта женщина... не помню её имени: длинное такое, редкое... решилась разыскать внучку своего супруга, и именно сейчас? Спустя столько лет?.. Выходит, она и прежде знала о её существовании? А, иначе мне не понятно. Всё довольно странно, тебе не кажется? - Антонина в недоумении пожала плечами, - Валюша, после того трагического случая, когда осталась сиротой находилась почти год в доме ребёнка, прежде, чем я её удочерила. Целый год, однако ж ни родных, ни близких не удалось разыскать, как не пытались.
- Ох, не знаю Тоня, не знаю! - задумчиво закачала головой Клавдия, - мне, и самой любопытно. Просто тайна какая то! Мы не можем знать всей правды. Лишь одно я тебе могу сказать: ты единственная мама у Вали, и перестань себя терзать! Мне больно на тебя смотреть! Несмотря на инвалидность дочь вырастила в такое тяжёлое время. Вспомни сама, как тебе тяжко порой приходилось! Время отняло у тебя силы, и здоровья...
Всё происходило в жизни Антонины именно так: тяжелое время, сложное, когда девочка ещё не пошла и в школу, у Антонины отнялись ноги, сказалась травма полученная ранее. Девяностые годы, измотанная Страна катилась неизбежно в экономическую пропасть. Пустые прилавки в магазинах, безработица, и инвалид с ребёнком на руках... Нет, ничего ужаснее того положения, в котором оказалась Антонина Михайловна. Много негативного, а порой ужасного до отвращения приходилось терпеть не один год. Все эти события намертво въелись в память, и любое упоминание о тех событиях болезненным эхом отражалось в сердце.
- Нет, я не готова делить дочку ни с кем! - сдерживаясь от подступившего кома в горле, полушепотом произнесла Антонина.
С кухни, она самостоятельно выкатилась в коридор, где было довольно стеснённо, и инвалидная коляска с трудом едва миновала его, а затем в залу. Соседка поспешила за ней, помогла переместиться с коляски на диван.
- Ну, нет! - так, нет! И, нечего расстраиваться! Поступай так, как подсказывает сердце, - поддержала Клавдия Степановна.
- И, что мне теперь с этими деньгами делать? Если бы я знала, что в том конверте деньги, я бы их ни за что не взяла.
- Перестань себя донимать. Этот господин бесстыдно навязал тебе их. Надеялся сыграть на твоих чувствах, и вообще Тоня, ты вправе деньгами воспользоваться, - убедительно сказала соседка.
- Ну, уж нет Клава, чужими деньгами? Я не собираюсь, даже прикасаться к ним. За кого ты меня принимаешь?..
Антонина вызывала откровенную жалость. Наблюдая за всеми терзаниями, Клавдия Степановна никогда не оставалась безучастна. Порой, её советы становились для Антонины спасением. Антонина доверяла, прислушивалась. Да и как иначе?.. Столько лет вместе, но сейчас Клавдия Степановна не знала, как в сложившейся ситуации и поступить, опасаясь: как бы данный совет не обернулся проблемой для Тони:
- Нет Клава! Все-таки, я не готова! Решила окончательно, - заявила Антонина, хотя голос выдавал нерешительность. Напряжённо поглядывая на соседку, и ожидая поддержки, - буду молчать, как рыба. Дочке незачем знать такие вещи!..
- Ну, как знаешь Тоня, воля твоя! - в голосе Клавдии Степановны прозвучали нотки раздражения.
- Только, вот что... и, ты Клава, пообещай, - её губы сомкнулись, словно в мольбе, - пообещай, что не проговоришься Валюшке?
Соседка сначала ахнула, а затем расторопно всплеснула руками, скрестив их на груди в исступлении:
- Вот, те на!.. Ты, меня за кого принимаешь? Когда, я тебя подводила? - яростно, до обидчивости раззадорилась Клавдия Степановна, - Если, решила скрыть тайну, то я твою тайну с собой в могилу унесу, будь уверена!
- Ладно, Клава, не обижайся на меня! Я ж это сказала так, что б себя лишний раз успокоить.
- Да не обижаюсь я Тоня! - сменила тон соседка, - вот, скажи: как, можно на тебя обижаться?!.. Если, уж ты решила молчать, то я вот, что подумала, - сдержано проговорила соседка, - деньги с того конверта отдай на благое дело. Бомжам, или ещё кому. Да хотя бы нашей Райке. Совесть твоя будет чиста, и не будешь душу себе так рвать! Не будут они лежать у тебя в серванте, и каждый раз нагонять на тебя тревогу...
Антонина знала Раю с соседнего дома, частенько виделась с ней во дворе. Скромная такая, одевается серо, и броско, от безденежья. Муж отбывает срок, или сбежал - история умалчивает. В одиночку поднимает троих малолетних мальчишек. От бедности кое-как сводит концы с концами. Многие жильцы с состраданием относятся к женщине: кто одеждой, а кто питанием помогает. Особенно детей жалко. В непогоду, а они полураздетые, в лёгкой неопрятной одежонке не по сезону.
И, как не прислушаться к соседке. Идея показалось достойной, чтобы забыть о тех злополучных деньгах в конверте раз и навсегда, и не испытывать угрызения совести.
- Я сама ей отнесу, - решила Клавдия Степановна, - сегодня же вечером пойду в магазин, и по пути занесу.
- А ведь правда, как ты всё умно придумала Клава, - согласилась Антонина, - а то, не добр час Валя доберётся до конверта, деньги найдёт? Потом, попробуй объяснись: откуда они?.. Слушай Клава: а, всё-таки, может вернуть конверт хозяину? Чужие они деньги, как мы можем ими распоряжаться?...
- Не-т дорогая моя, с таким настроем дело не пойдёт, до тех пор пока будешь тешить себя сомнениями! Вот, скажи Тоня: кому ты их вернёшь? И, не стоит укорять себя, ты не брала их, он тебе их втюхал! Именно втюхал!!!.. Имея свои корыстные цели, задобрить тебя! Войти в доверие! Ему любой ценой необходимо было твоё расположение. Как ты этого не поймёшь?!..
- Если, так?!... И всё же... - сомневалась Антонина, - Тогда, возьми их, в трюмо на нижней полки...
Соседка аккуратно достала конверт, и поспешно положила в широкий карман халата:
- Да не переживай ты: так!.. Вот, Райка обалдеет! - с восторгом воскликнула Клавдия Степановна, и добавила, - ну Тоня, ты никак меценат, ей Богу!
-Это, кто такой, меценат?
- Благодетель! Который, безвозмездно дарит деньги на право, и налево на разные мероприятия. Не забывай, ты делаешь добро, и это тебе зачтётся! Боженька то всё видит, и тебя отблагодарит...
- Да, ну тебя, - махнула ладонью Антонина, - я уж, ничего и не жду. У меня всё есть!
- Хоть сколько их там? - поинтересовалась соседка.
- Чего сколько?
- Ну, денег в конверте сколько?..
- Почём я знаю. И не считала, - скромно пожала плечами Антонина, - неудобно, чужие. И, не вытаскивала с конверта, так посмотрела - пачка купюр.
- Вот, те на, - озадачилась соседка, - ну что ж, мне тоже не с руки заниматься пересчётом. Сколько бы там не было все детям Райки достанутся. Пускай хоть детей покормит, шмоток им прикупит, приоденет, а то как оборванцы носятся на улице.
Клавдия Степановна ушла, пообещала зайти с магазина ближе к вечеру, и Антонина оставшись, включила телевизор, достала пряжу. Любила она заниматься рукоделием. И не плохо у неё получались вязанные носочки, варежки, шарфы: всё к сезону. Это увлечение, и небольшая, но прибавка к скромной пенсии. А, ещё Антонина вязала чехлы к мобильным телефонам, такие модные штучки, украшенные бисером. Очень пользовались спросом. Увлекательное занятие, не до скуки, и моторику пальцев тренирует.
Неожиданно, донесшийся шорох с кухни заставил насторожится, отвлёк Антонину от дела. Но едва она снова принялась вязать, как странные звуки снова повторились, и уже довольно отчётливо. Антонина умело, без особого труда переместилась с дивана на коляску, и проехала в узкий коридор, и ахнула. Квартирная дверь на площадку была слегка приоткрыта, и дуло сквозняком. Как же так получилось, неужели соседка не прикрыла за собой дверь? С кухни доносились по-прежнему подозрительные шорохи. Затем, что-то с грохотом полетело на пол. Наступила тишина. Антонина осторожно въехала на кухню, и здесь её ждал сюрприз: мохнатый, тощий, и рыскающий по всей кухни котёнок - чёрный, абсолютно чёрный, как ночь.
- Батюшки, ты ж, что ж, хулиган салатницу сбросил со стола, - женщина непроизвольно хлопнула ладошками, - и откуда ты, такой взялся?..
Заметив Антонину, "котейка" не испугался причудливую женщину на коляске, а напротив, смело прыгнул на колени, и издал сиплое, едва слышное мяуканье, да и голоса у него совсем не было. Антонина достала из холодильника вчерашний куриный суп. Котёнок уперся в миску, и стал жадно лакать, тем временем, как она выметала осколки от салатницы разбросанные по полу. Но едва заметив веник в руках женщины, котёнок зашипел, словно перед ним появился опасный враг.
- Вот, ты недотёпа, чего испугался? Погоди, придёт Клава, и принесёт молока, - сказала она. Котёнок посмотрел на неё, блеснув лазурными глазами, и снова издал слабое, почти не слышное мяуканье.
Вечером, когда пришла Клавдия Степановна с авоськой, и принялась выставлять продукты на стол, а затем складывать в холодильник, котёнок уткнулся ей в ноги, соседка вздрогнула от неожиданности, а Антонина мило рассмеялась, как ни в чём не бывало:
- Вот, представляешь, сам зашёл в квартиру!
- Ай, Тоня, Тоня, это потому, что дверь надо закрывать, мало ли воришек ходят! Вот, Валя тебя ругает, и я буду! Всегда закрывайся! - заворчала соседка, и кивнула в строну котенка, который сжав маленькие лапки пристроился под табуретом - а, его куда?
- Так вот, не знаю! Кто-то выкинул, а может сам убежал? Жрёт с голодухи даже суп, - развеселилась она, - оставлю себе, жалко, не выгонять же обратно?
- Но Тоня, у тебя здесь тоже не приют для домашних животных?! тяжело тебе будет за ним ухаживать!
- Так, ведь жалко! Справимся как-нибудь
- Ай, делай, что хочешь! Вот, Валя приедет: она тебе выскажет, - досадовала соседка, - куда он будет в туалет ходить?
- Ничего страшного, я ему уже в уборной, и коробку приготовила, - настойчиво парировала Антонина, - как ни будь, уж сживёмся, не выгонять ведь в самом деле обратно в подъезд?!
Клавдия Степановна замолчала разглядывая притаившийся под табуретом чёрный комочек:
- Ни как блохастый?!..
- С чего вдруг? - возмутилась Антонина, - Я его помыла, шампунем, котёнок абсолютно чистый, и здоровенький.
- Шампунем?!.. Похоже, ты изначально решила оставить его, ну как знаешь! - смирилась соседка - К Райке заходила. Дома не застала, шлынгает где-то... Завтра занесу конверт. У меня есть хорошая новость, - в нерешительности Клавдия Степановна села за кухонный стол, - Димка приезжает!
- Вот, точно, новость так новость! - удивилась Антонина, - чего это, он надумал?
- Ох, не знаю Тоня! Вот решил ни как мать повидать, не уж, то помиримся?! - сплюнула она через левое плечо, и опустила глаза, - Я ж его столько лет не видела... А сегодня сам позвонил, голос его совсем не узнала, то ли охрип, то ли я отвыкла. Сказал, что приедет на пару дней, и будет не один...
- Так, с женщиной никак едет?! Клава, он похоже у тебя уже женился, ни как детишками обзавёлся, а ты знать не знаешь!
- Не знаю Тоня, - тихо проговорила соседка, - да, и от куда мне знать?... Я уж забыла как он выглядит!
Дима, всегда доставлял одни хлопоты Клавдии Степановне. Растила его одна, муж рано ушёл из жизни, и ох, как не хватало именно мужского воспитания, чтобы справиться с трудным подростком. Сколько с ним намучилась, но всё без толку, а как становился взрослее, стало ещё хуже. Мать, не слушался, и не во что не ставил. Рос хулиганом, и распущенное поведение не прошло даром. В двадцать один год Димка попал на несколько суток за мелкое хулиганство. А спустя неполный год, снова зависла над ним с мечом Фемида правосудия. На этот раз за разбой совершённый группой лиц. А, это уже куда страшнее статья. В той драке сильно пострадал парень, и в больнице скончался. Суд, тогда доказал, что умер он от последнего удара в голову, тот что нанёс Дима. Все фигуранты дела отделались вполне умеренными сроками, а Дима сел аж на семь лет. После всех этих событий, он настолько озлобился на всех, и на мать, что прекратил с ней всякое общение, и выйдя на волю, чуть раньше срока за примерное поведение, уехал из Красноярска, и ни разу за всё время не навестил мать. Не звонил и не писал, и знаться не хотел. Тринадцать лет о нём ни слуху, ни духу, а материнское сердце не переставало биться в надежде, что сынок всё же вспомнит о ней. И расстались то так, не по доброму... И, вот все её мольбы были услышаны.
- Дай, бог! Дай бог! - запричитала Антонина, - уж, хотя бы ты своё сердечко успокоишь, и вправду с сыном помиришься.
Соседка не скрывала своей радости:
- Вот, только не знаю Тоня, как он сейчас и выглядит? Уж очень я переживаю, какие силы заставили его со мной повидаться?..
- Совесть проснулась, что когда то поступил так несправедливо с родной матерью! - резко сказала Антонина, и пристально посмотрела на соседку.
* * *
Чего греха таить, Антонина была права, Клавдия Степановна и сама была готова забыть тот эпизод из жизни, да просто так из памяти не выкинешь. Однако ж, и она чувствовала за собой вину в том, что сын бросил дом, забыл мать, и много лет не давал о себе знать. После того, как сын отбыл свой семилетний срок в тюрьме, по возвращению домой мать не признавала в нём прежнего Диму. Он изменился внешне: осунулся, похудел, и отрастил кудлатую бороду. Был угрюм и молчалив, с матерью разговаривал крайне редко, часто злобился по пустякам, чем огорчал её. Подолгу, на работу бывшего зэка никто не решался брать. За полгода Дима сменил две работы: ассенизатора, и столяра по сколачиванию ящиков на продуктовом складе. Дела шли очень плохо, прошлое мёртвым грузом висело на нём, и лишало возможности закрепится на новом месте. Частые конфликты с сотрудниками, недопонимания, склоки да разборки, и руководство спешило избавиться от нерадивого работяги с тюремным прошлым. Клавдия Степановна всё чаще находилась в отчаянье, сын снова подолгу засиживался дома в поисках работы. Она понимала, вряд ли он найдёт место более достойное из-за своего тёмного прошлого, и как же женщина была рада одному удачному стечению обстоятельств. Давний её приятель - Павел Николаевич, занимающий ведущую должность в компании по производству бытовой химии согласился помочь. Павел Николаевич оказал неоценимую услугу, Диму взяли с испытательным сроком, но и здесь, на новом месте, спустя пару месяцев произошёл серьёзный инцидент - пропало несколько коробок продукции. И, первым делом подозрение пало на тридцати однолетнего бывшего заключённого Дмитрия Уварова. На самом деле ущерб был пустяковым: учитывая активы компании, больше возни на ровном месте из-за дешёвого моющего средства. Кладовщик обнаружил незначительное расхождение в ведомости, стоило ли поднимать шум, но честь компании превыше всего. И понеслось. Внутренняя разборка не проводилась тщательно, точнее сказать: вообще не проводилась, а лицо подозреваемое в хищении было выявлено незаурядным способом из числа причастных работников, тех, кто непосредственно занимался ассортиментом, и имел возможность доступа. А дальше ещё проще. У руководства на всё, своё виденье проблемы. Из всех сотрудников попавших в круг подозреваемых, лишь один единственный имел тот позорный статус отсидевшего. И учесть его была уже предрешена. Перед Димой поставили жёсткие условия, немедленно вернуть недостающий сворованный товар, или в противном случае предприятие пойдёт на крайние меры: обратиться за помощью к правоохранительным органам. Дима выплатил полную стоимость, и был уволен с предприятия немедленно. Клавдия Степановна была потрясена случившемся, чувствовала себя виноватой перед знакомым приятелем, что помог ей, доверился, взяв на поруки сына, и теперь сам оказался в щекотливом положении перед своим руководством. Скандал дома, разразился между матерью и сыном, это был разговор на повышенных тонах:
- Ты, мне не веришь, что я в этой краже не замешан? - кричал парень на мать с воспалёнными от гнева глазами, - а, если б администрация к "ментам" обратилась?
- Дима... - слёзы выступили у Клавдии Степановны, - так, значит, всё-таки ты причастен к краже?
- Да с чего ты взяла, мама? - надрывно закричал он, - не брал я эти чёртовы коробки, слышишь, не брал! Я был вынужден пойти на сговор со своей совестью! Оплатил недостающий товар, лишь бы отвязались! Мне пригрозили! А с "ментами" мне лишний раз нет резона встречаться. Неужели ты не понимаешь, там на меня смотрели заведомо, как на преступника! Не хватает в отчётности товара, значит я взял, естественно! У них всё очень просто!..
- Как же так сынок, они теперь будут уверенны, что именно ты обворовал? Раз выполнил их требования: значит признался в воровстве? Выходит так?.. Неужели Димка: ты сам на себя наговорил?!..
- А, ты, переговори со своим дружком Павлом Николаевичем, у тебя мама с ним доверительные отношения? Что он думает по этому поводу? - злорадно, произнёс Дима, - поинтересуйся, и ты будешь сильно удивлена подозрениями своего дружка. Он заодно с руководством, это и не удивительно!... Такая же мразь твой Павел Николаевич, как и руководство, готовы на человека повесить все грехи!...
- Не смей! - пощёчина обожгла больно. Дима замолчал. Его лицо осталось спокойным, и равнодушным:
- Если б я отказался возмещать убыток, и начал качать права, то это закончилось бы плачевно для меня! - тихо произнёс Дима глядя в материнские глаза, которые засверкали от слёз, - ты мама сильно удивишься, но мнения твоего Павла Николаевича ничем не отличаются, от остальных. Если человек оступился, хоть раз, то вряд ли он измениться, и встанет на путь исправления, так и будет воровать, хулиганить... Твой Павел Николаевич убеждён, что именно я похитил продукцию! Я лишь не захотел связываться: ни с ними, ни со следователем! Доказывать, что я не верблюд, для меня всё, это унизительно! К тому же, моя судьба уже была решена...
- Но, нельзя вину брать на себя... Сынок, если конечно...ты говоришь правду... - в её голосе звучали нотки сомнения.
- Я, хотел лишь избежать разборок! - твердил Дима, - чем бы всё это закончилось?.. Я говорю правду! Я не вор! Я не брал товар! Чист перед собой, а эти твари пусть думают, что хотят! Сейчас, мне уже всё равно! Эта крыса, которая у них завелась, ещё о себе заявит... Но, больше всего меня сейчас огорчает, то противное чувство, что я испытываю. Мне стыдно, не удобно! Но, я чувствую - ты моя мать, а я не вижу доверия в твоих глазах, его нет! Ты просто пытаешься меня оправдать, защитить: как сына, безуспешно ищешь мотивы моему не совершенному проступку?.. И, ты мне тоже не веришь!...Не веришь!..
После того сложного разговора, Дима собрал вещи, и на следующий день ушёл из дома. Лишь оставил записку для матери в коридоре на тумбе: что уехал к друзьям, будет строить жизнь в другом городе. С чистого листа... Последний раз Клавдия видела сын почти тринадцать лет назад...