Издание 2-е исправленное и значительно дополненное
Повесть
К 71 й-годовщине победы над фашистской Германией
Подполковник запаса Степан Афанасьевич Кручинкин родился 24 декабря 1924 года в селе Октябрьское Булаевского района Северо - Казахстанской области. (Ныне республика Казахстан). В начале сентября 1942 года он был призван в Красную Армию и направлен не на фронт, как и остальные молодые парни данного призыва, а в город Горький, (ныне Нижний Новгорода) в железнодорожные войска НКВД по охране железных дорог.
Фашисты продолжали наступать на всех фронтах, разрушая, грабя и поджигая города и населённые пункты на советской территории, неся смерть и горе советским гражданам. Кроме охраны важных железнодорожных объектов, ему приходилось сопровождать грузы на фронт, несколько раз попадать под бомбёжку и обстрел вражеской авиации, правда, с благополучным исходом.
В начале мая 1944 года с большой группой военнослужащих железнодорожного полка ефрейтор Кручинкин направлен на Ленинградский фронт, и оказался на третьей пограничной заставе 99 пограничного отряда. Застава разместилась в землянках на склоне Пулковских высот. Знаменитая обсерватория фашистами полностью была разрушена. 99 -й пограничный отряд, порой именуемый полком, с начала войны дислоцировался на полуострове Ханко (Финляндия). Воины отряда вместе с частями Красной Армии и Флота первыми встретили внезапное нападение фашистской Германии, и мужественно обороняли полуостров от агрессора. Полуостров оставили с большими потерями только по приказу Верховного командования и, прибыв в блокированный Ленинград, встали на его защиту. 99-й пограничный отряд (полк) вместе с частями Советской Армии и Флота, прорвав оборону финских войск 10 июня 1944 года в районе Сестрорецка, начали успешное наступление по освобождению Карельского перешейка. А 20-го июня 1944 Карельский перешеек вместе с городом Выборг снова стал советским. Правда, при освобождении Начальником этой заставы являлся капитан Тренькин. После заключения перемирия с финнами, отряд переброшен в Эстонию. Вместе с эстонскими формированиями пограничники погранотряда приняли активное участие в освобождении полуострова Сааремаа. 5 ноября 1944 года во время контрнаступления ефрейтор Кручинкин контужен и легко ранен в голову. От серьёзного поражения, а возможно и от смерти спасла его каска и шапка- ушанка.
После излечения при прибытии на родную заставу, находился недолго. Однако восьмимесячное нахождение на фронте в его дальнейшей жизненной судьбе сыграло немаловажную роль. Являясь секретарём комсомольской организации заставы, и имея широкий доступ к событиям на фронтах Отечественной, более яркие эпизоды записывал в дневник...
Почти 60 лет дневниковая тетрадь хранилась у его хозяина, лишь меняя место проживания. Постоянную прописку автор дневника получил в Петрозаводске. Правда, в своих корреспонденциях о минувшей войне он использовал из дневника отельные эпизоды о фронтовой жизни. И только вначале 2001 года, будучи на пенсии, под редакцией поэта Ивана Костина дневник был полностью издан в количестве 150 экземпляров под названием "Граница, обагрённая кровью". Дневник сразу же приобрёл большую популярность среди читателей. Его автор Степан Кручинкин стал Лауреатом международной премии "Филантроп".
В июле 1947 году, окончив Алма-Атинское пограничное кавалерийское училище в звании лейтенанта, Степан Кручинкин был направлен для прохождения службы в качестве офицера на границу в Туркмению. Затем служба в Литве, и в Карело-Финской АССР. В Карелии по хрущевскому сокращению был уволен в запас, не дотянув до военной пенсии 3 года. Постоянным местом жительства стала Карелия, город Петрозаводск. Получив высшее педагогическое образование по специальности историк, до выхода на пенсию трудился, сочетая педагогическую деятельность с журналистикой. Выйдя на пенсию, занялся литературным трудом. Издал более 15 книг в прозе и в стихах. Степан Афанасьевич Кручинкин являлся членом Союза журналистов Карелии, входит в совет ветеранов Пограничного управления ФСБ России по республике Карелия. Награждён орденами и медалями СССР и Российской Федерации, а также знаком "Отличник пограничной службы" 2 степени.
ГАЛИНА
"Это нужно не мёртвым, это нужно живым".
Р. Рождественский
Кто-то сказал, что война - это ускоренный темп жизни. На фронте все знают, что рано или поздно ты будешь убит. Но жить - то очень хочется всем, особенно молодым. А влюблённость девушек на войне порою некоторых приводит к печальным последствиям. Но природа требует своего - влюблённости, в нарушении устава тайных свиданий и горечи разлук. Самым трагичным было на фронте то, что миллионы молодых людей отдавали свою жизнь за Родину, так и не испытав любовного счастья, не создав собственной семьи, не услышав от рождённого дитя слова: мама или папа, не раскрыв своих способностей. А как им этого хотелось! И сколько мук и страданий пережили народы, оказавшиеся в зоне военных конфликтов по прихоти завоевателей. Нечто подобное мы видим сейчас с мусульманским населением Африки и Азии. Покидая свои очаги, под обстрелами и бомбёжками, они вместе с детьми бегут, не зная куда, даже в другие страна, рискуя собственной жизнью. Некоторые в пути погибают...
Я расскажу о своей ровеснице и спасатели мой жизни, гвардии старшины медицинской службы Галине Приходько. С нею познакомился случайно и в необычной фронтовой обстановке во время исполнения служебных обязанностей после освобождения острова Сааремаа (Эстония). Так же случайно во время боя, когда меня ранило и контузило в голову вражеской миной, она меня вынесла с поля боя и доставила в Эстонский медсанбат. Сама же, вернувшись на передовую, при выносе с поля боя очередного раненого погибла вместе с ним, не испытав радости и наслаждений от любовных страстей.
Расскажу, как это всё происходило.
ОСВОБОЖДЕНЕ ОСТРОВА СААРЕМАА И БОИ ЗА ПОЛУОСТРОВ СЫРВЕ
С бывшего острова Муху, позднее с помощью насыпной трёхкилометровой дамбы, ставшей полуостровом, немецкие войска были изгнаны 30 сентября 1944 года. При отступлении они в спешном порядке успели подорвать в нескольких местах дамбу, которая соединила Муху с островом Сааремаа. Советские сапёры быстро восстановили повреждения. Эстонские войска в составе Советских частей во взаимодействии Краснознамённого флота 5 октября с начало высадились сразу же в нескольких портах на Муху. Затем, нас провезли на машинах километров 30 и высадили радом с безымянным небольшим хутором. Во время передвижения соблюдая определённую дистанцию. За нами следовали так же на машинах девушки из медсанбата. Дальше застава, пройдя несколько километров пешим строем вместе с эстонскими формированиями, вынуждена была занять оборону из-за упорного немецкого сопротивления. После освобождения города Курессааре, мы снова разместились по соседству с медичками. Часов через 12 поступил приказ нашей заставе следовать за эстонской частью в направлении мыза Сака. Наше желание познакомиться с девушками - медичками не сбылось.
Новый длительный привал оказался в только что освобожденном населённом пункте Салме. После 95 километрового пешего перехода по острову, здесь мы разместились в трех довольно больших домах. Первую ночь спали спокойно хотя и на полу, но не в сырых и холодных окопах и траншеях вперемежку с глиной и песком, как это было до этого. Фрицы нас не потревожили. Очевидно, были заняты укреплением своих огневых позиций. Утром после сытного завтрака, приготовленного в передвижной кухне, начальник заставы собрал на небольшую планёрку и ввел в курс событий. Рассчитывая на длительную оборону, говоря образно, снова грызть землю, позабыв про уютно проведенную ночь в домах. Два этих домика через пять дней при обстреле из дальнобойных орудий на наших глазах были разрушены и подожжёны. К счастью, из наших воинов в это время в никто не находился. Мы же, укрываясь в надёжных траншеях, все оказались невредимыми.
Чтобы начать новое наступление до полного освобождения острова пришлось более основательно готовиться к этому решительному наступлению, кроме сооружения новых оборонительных точек, правильно рассредоточивали дальнобойную артиллерию и миномёты, завозились боеприпасы и продовольствие. Поступило подкрепление в живой силе и новой техники.
Излишне говорить, что земляные оборонительные работы - труд не из лёгких. Но солдату не привыкать к этому, понимая, что чем глубже окопаемся, тем увереннее сохраним свои жизни. Противник тоже не бездействовал. Часто можно было слышать со стороны неприятеля разные агитки в наш адрес. Раздавались издевательские фразы. Говорили даже о том, что скоро придёт и на их улицу праздник, что они готовятся к применению нового мощного разрушительного оружия, превосходящее и нашу "катюшу". С его помощью не только будет освобождена Эстония, но и придёт гибель большевизму. Иногда звучала просьба исполнить "Катюшу". Эту заявку охотно исполняли - дав несколько артиллеристских залпов из "катюш". Фашисты в военном отношении были ещё сильны и в долгу не оставались. Они открывали стрельбу по нашим огневым позициям из дальнобойной артиллерии, а их истребители появлялись над нашей территорией и на бреющем полёте, дав несколько очередей из крупнокалиберных пулемётов, немедленно исчезали.
Нам стало известно, что в районе Салми с конца октября 1944 года шли тяжёлые бои за этот населённый пункт, чтобы продолжить затем наступление на полуостров Сырве, как самый сильно укреплённый район. Ожесточённый бой передового полка 249-й стрелковой эстонской дивизии произошёл на острове Сааремаа 8 октября около 20 часов. В полку находилось около 400 воинов. Ими командовал майор Миллер. После часового боя эстонские войска вошли в Техамаре, а танки начали преследовать отступающих немцев. Противник на линии Сальме - Падамаяре создал сильный оборонительный рубеж, который сходу Миллер взять не смог.
Завязался бой. Когда кончились боеприпасы, противник, используя затишье, под прикрытием темноты ворвался в оборону полка Миллера и вступил в рукопашную. В ход пошли сапёрные лопаты, приклады винтовок, ручных пулемётов, автоматов, финские ножи, сапёрные лопатки. В этой битве фашисты потеряли более 300 человек, много техники. Не обошлось без потерь и у эстонцев. В рукопашной битве пал смертью храбрых майор Миллер. То была жестокая схватка. Рассвет выставил на обозрение страшное зрелище: повсюду в лужах крови лежали люди. 67-й стрелковый полк фашистов, поддержанный танками, самоходными и зенитными орудиями, был уничтожен. Однако поставленной цели - овладеть полуостровом Сырве - мы не достигли. Затем в течение 45-суточного противостояния предпринималось несколько массированных атак, которые заканчивались, увы, неудачами и с большими потерями в живой силе и техники. Дело в том, что весь 30-километровый полуостров, отделяющий Балтийское море от Рижского залива, был насыщен мощными огневыми точками фашистов.
На узкой полосе земли немцы заблаговременно подготовили оборону. Они умело использовали наши фортификационные сооружения, воздвигнутые еще в 1941 году, когда советские части Краснознамённого Балтийского флота вели ожесточённые бои с наступавшим врагом. Было создано пять укреплённых оборонительных полос. В каждой из них имелись сплошные линии траншей, ходов сообщений с прочными укрытиями и убежищами, противопехотные минные поля. Немцы здесь сосредоточили 12 батальонов пехоты, свыше 120 артиллерийских орудий и миномётов, много танков и самоходной артиллерии.
Гитлеровцы на Балтике в тот момент были ещё сильны и имели возможность поддерживать сухопутные войска с моря. К тому же по строгому приказу вермахта требовалось удержать полуостров любой ценой. Он являлся прикрытием находившейся в Курляндском мешке большой (около 30 дивизий) группировки фашистских войск.
Всё это выгодно отличало вражеские позиции от советских. Суженная часть полуострова препятствовала вводу в бой более крупных сил, применению какого-либо манёвра. Предпринимавшиеся наступления начинались лобовым ударом. Во время налёта советской авиации или массированного артиллерийско-миномётного обстрела фашисты находились в надёжных укрытиях. Когда же начиналась атака, противник выходил из убежищ и открывал мощный огонь. Здесь мы несли большие потери. Атаки приходилось отменять, возвращаться на прежние рубежи. Тем не менее, к 24 ноября оборона противника была прорвана.
СЕРДЦЕ ПРОСИТ ПЕСНИ НА ВОЙНЕ
Но вернусь к описанию нашей обороны в заданном районе. Кроме строительства фортификационных сооружений в обязанности пограничников входило ведение наблюдения за Балтийским морем с одной стороны и Рижским заливом - с другой, патрулирование в лесной и холмистой местности, где могли укрываться бандиты и диверсанты, а в контрольно-пропускном пункте - тщательная проверка документов. Необходимо было спрашивать пароль у всех проезжающих на передовую и обратно, независимо от звания и должности, а также проверять соответствие грузов предъявляемой документации.
В один из солнечных осенних дней в конце октября 1944 года к КПП подъехала санитарная машина, сигналами усиленно требующая пропуска. Пограничный наряд на эти сигналы не реагировал. Машина остановилась почти вплотную со шлагбаумом, упорно сигналами требуя немедленного пропуска. Пограничники поднялись в салон "санитарки". Я, как старший наряда, подошёл к машине и попросил назвать пароль и предъявить документы. Шофёр моё требование выполнил беспрекословно. Девушка в белом халате пароль назвала сразу, затем неохотно достала удостоверение личности и протянула его мне. И тут же вышла из кабины. Читаю: "Гвардии старшина медицинской службы санинструктор Галина Приходько". Отчества не запомнил. Сверяя фотографию на удостоверении, взглянул в лицо девушки.
- Что, ефрейтор, своих не узнаёте? Мы через этот проклятый шлагбаум несколько раз в день проезжаем, пора бы уже нас запомнить, - начальственно, с недовольной интонацией сказала старшина. Потом добавила: - У нас нет времени. Мы спешим на передовую, где гибнут люди, и должны срочно забрать раненых. Вы нас задерживаете.
- Я вас вижу впервые, товарищ гвардии старшина, - ответил спокойно.
На обратном пути, несмотря на подаваемые сигналы, "санитарку" снова остановили. Увидев в машине раненых с забинтованными руками и ногами, сквозь повязки у которых просачивалась кровь, мы тут же разрешили проезжать.
Вот так в необычной фронтовой обстановке, при исполнении служебных обязанностей произошло наше знакомство с девушками из медсанбата. Во время проверки документов они вели себя бойко, острили, предлагая познакомиться. Мы не возражали - при условии, если позволит обстановка обязательно встретимся...
Во второй половине следующего дня на передовой было затишье. Ближе к вечеру, девушки-медички, как и обещали, пришли к нам в подразделение в гости. Выглядели они нарядно: чёрного цвета юбочки аккуратно выглажены. Сапожки начищены до блеска. Новые гимнастёрки. Все в пилотках. Грудь Галины украшали два ордена Красной Звезды и медаль "За отвагу". Настроение у всех было приподнятое. Почему бы не влюбиться в таких симпатичных девчат! В мирное время многие из них были бы уже замужем и растили детей. Они же двадцатилетние несли всю тяжесть военного лихолетья наравне с парнями, и тоже не женатыми. Война.
Галя подошла ко мне первой и доброжелательно сказала:
- Вам моё имя знакомо. Надеюсь, не забыли. Мне тоже интересно знать - кто вы?
Я представился.
Приходько говорила с ярко выраженным украинским акцентом, смягчая букву "г". Её голос мне очень нравился. Мы, человек десять, весёлой и шумной компанией отправились к лесной опушке, расположенной на берегу Балтийского моря. То была обычная молодёжная компания, к которой присоединились и наши девушки: медработники Фаина и София. Все в военной форме. В затишье между боями фронтовики тоже хотят повеселиться! Ведь сердце просит песню на войне. Она поднимает настроение, с нею забываются все невзгоды и тоска по дому, гибель друзей-товарищей. Мне эта шумная компания напоминала сельские вечеринки, как мы, пацаны, в вечернее время устраивали танцы под гармошку, пели частушки и песни.
Через некоторое время к нам присоединились эстонцы-танкисты, артиллеристы. Откуда-то появился баянист. Под его аккомпанемент Галина запела украинскую песню "Распрягайте, хлопцы, кони, да лягайте почивать...". Все дружно стали подпевать. Голос у девушки оказался чудесным, звонким и выделялся среди других. Песни сменились танцами и плясками. Правда, танцующих ребят оказалось мало. К старшине Приходько подошёл равный ей по званию старшина-танкист из эстонской части и пригласил её на вальс. Старшина Приходько, взяла за руку меня, ефрейтора, ответила старшине танкисту отказом. Он несколько не довольный этим, нас оставил в покое.
Яркое осеннее солнце постепенно опускалось всё ниже, к водной поверхности, деревья отбрасывали длинные тени. Спустя некоторое время оно утонуло в морской глади. Тёплая погода, красивый закат, прибрежная растительность, лёгкая рябь на воде создавали у всех приподнятое настроение. Но неожиданно поднялся ветерок, заметно похолодало, и все поняли, что пора расходиться по своим землянкам и окопам. Девушек пошли провожать пограничники. Все остались довольны тем, что чудный вечер фрицы не испортили своим обстрелом. Галя всё время находилась рядом со мной, я проводил её к медсанбату.
- А вам можно отлучаться? - спросила она.
Ответил, что да.
Узнал, что Галя из сельской местности. Проживала под Полтавой. Мечтала после окончания войны стать актрисой. В медсанбате, незадолго до нашего знакомства, торжественно отметили её двадцатилетие, наградив медалью "За отвагу". О своих родителях Галина ничего не знала. Начало войны её застало на учёбе в медицинском училище в России. Она мучилась от сознания невозможности подать о себе весточку родителям. Мы обменялись адресами и договорились о новой встрече. Узнав, что через месяц мне будет тоже двадцать лет, она изъявила желание отпраздновать день рождения вместе. Задумчиво добавив: "Если не убьют". На прощание, пожав мою руку, неожиданно губами прикоснулась к моей щеке. Я ощутил тепло их прикосновения. Из её глаз выкатились маленькие бусинки слёз. Молча, вытирая их, она застенчиво улыбнулась...
Больше подобных длительных коллективных встреч не было. Не позволяла фронтовая обстановка. Она ухудшилась. С обеих сторон всё чаще стали раздаваться артиллерийские обстрелы из дальнобойных орудий и миномётов. Со стороны Балтийского моря и Рижского залива внезапно появились вражеские истребители, пролетая на бреющем полёте, они открывали беспорядочный огонь и исчезали.
С Галиной у меня короткие встречи состоялись трижды. Два раза в расположении нашей погранзаставы, и один раз в медсанбате. В любви объясняться не позволяла фронтовая обстановка, к тому же стеснялись, да и не умели объясняться, но друг к другу тянула какая -то неведомая сила. Галина оказалась более разговорчивой, каждый раз находила какую-нибудь тему для беседы. Я же просил её спеть что-нибудь. Нам обоим больше других нравилась песня "В землянке". Особенно слова: "Мне в холодной землянке тепло от твоей негасимой любви...". Она тихим голосом начинала запевать, я подхватывал. Галина любила читать стихи. Я в долгу не оставался, читал ей Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Особенно часто повторял стихи Лермонтова:
И скучно и грустно, и некому руку подать.
В минуту душевной невзгоды...
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?
А годы проходят - все лучшие годы...
Любить... но кого же?.. на время не стоит труда
А вечно любить не возможно...
В себя ли заглянешь? там прошлого нет и следа:
И радость и муки, и всё так ничтожно...
Что страсти? - ведь рано ли поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь вокруг, -
Такая пустая и глупая шутка....
Галю назвал "колокольчиком". Ей это понравилось. При расставании обменялись рукопожатием, наивно считая, что у нас всё ещё впереди. Ошиблись. Четвёртая, и последняя, встреча произошла совершенно неожиданно при необычных обстоятельствах - в разгар боя, на поле сражения...
Проклятая война никого не щадила. Даже девичью красоту.
МОЁ РАНЕНИЕ И ГИБЕЛЬ ГАЛИНЫ
Начало ноября 1944 года, пограничники 99-го погранотряда вместе с бойцами эстонского стрелкового корпуса готовились к очередному наступлению. Какому по счёту, не помню. Цель его - в честь 27-й годовщины Октябрьской революции прорвать оборону противника на полуострове Сырве, а затем полностью освободить его. Но прежде чем начать наступление, советская авиация бомбила оборонительные сооружения врага. После чего начался обстрел позиций из дальнобойной артиллерии, потом, под прикрытием танков, в атаку пошла пехота. Накануне с разведовательной целью эстонское командование решило высадить ночной десант в северо-западной части полуострова. Бой десантников должен был отвлечь фашистов от основного удара советских войск. Однако задуманный план не сработал. Десант на шлюпках под покровом темноты к указанному месту подошёл, но у берегу оказалось мелководье. Шлюпки пришлось оставить и вброд добираться до суши. Немецкое охранение, услышав всплески воды, осветило место прожекторами и, обнаружив десант, открыло по нему огонь, почти полностью его уничтожив. Лишь только счастливчики вернулись обратно.
Поняв замысел наступаюших наших войск, фашисты решили первыми пойти в атаку на наши оборонительные позиции. Это произошло 5 ноября 1944 года. Гитлеровцы начали наступление рано утром. Вокруг наших оборонительных позиций стали рваться снаряды и мины, взметая фонтаны земли и пыли, разбрасывая в разные стороны камни и брёвна оборонительных укрытий.
Местами фрицы, прорвав оборону наших войск, продвинулись вглубь её на два-три километра. Однако к вечеру были выдворены обратно, оставив на поле брани большое количество убитых и раненых.
Во времена артналёта одна из мин противника взорвалась слева, вблизи окопа, из которого мой расчёт вёл огонь из станкового пулемёта. Пулемёт взрывной волной отбросило в сторону. Судьба второго и третьего номеров мне стала неизвестной. Однако в списке убитых их не оказалось. Значит, они тоже ранены, Их подобрали, выходит, другие медсёстры, и по всей вероятности доставили в другой русский медсанбат. А после излечения были направлены в другую воинскую часть. Меня же от неминуемой смерти спасла каска и шапка-ушанка. Осколки, пробив их, лишь слегка вонзились в левую сторону головы. Но оглушён был сильно. Сожалею, что после выписки из госпиталя не сохранил эту шапку и каску в память о тех фронтовых боях за Эстонию. Молодо-зелено. Да это невозможно было осуществить.
Не помню, как в этой страшной суматохи оказался в санитарной машине. После сделанного укола вернулось сознание, и я увидел, что надо мною хлопочет Галина Приходько. Даже не поверил. Подумал, что это бред. Но это было наяву. Она перевязывала мне голову, повторяя ласковые и любезные слова. Кроме меня в санитарной машине находились два тяжелораненых эстонца. Эстонский лазарет находился ближе к передовой, поэтому Приходько решила нас доставить туда. Пообещав к вечеру забрать меня к себе в медсанбат. Оставив нас в эстонском медсанбате, она тут же вернулась на поле боя. На прощание, поцеловав в щёку, проговорив:
- Если не вернусь, считайте меня героем.
На фронте эти слова можно было слышать часто, поэтому им большого значения не придавали.
Поясню читателю, Дело в том, что Прибалтийским странам, вошедшим накануне войны в состав СССР, было разрешено создавать свои воинские формирования на территории СССР. А когда советские воинские части входили на их территории, то они воевали вместе с советскими частями при освобождении своих земель. Так, при входе советских частей на Эстонскую территорию из Ленинградской области, был так же переброшен в Эстонию 99 пограничный отряд. Созданное эстонское правительственное руководство на освобождённой территории, стало создавать местную власть, опираясь на собственные Вооружённые Силы. Разумеется, координируя боевые действия с Советскими частями. Советские и эстонские руководители имели свои формирования на освобождённой эстонской земле. Они во время боевых действий на освобождённой территории подбирали раненых не зависимо от национальности. Таким образом, меня подобрала из советский воинской части Галина Приходько и вместе с двумя эстонскими тяжелораненым эстонцами доставила в эстонский медсанбат.
Эстонский медсанбат (часто его называли лазаретом или передвижным госпиталем) размещался в живописном сосновом бору. В брезентовых палатах - деревянные настилы для раненых. В середине палаты печка-буржуйка и небольшой столик с табуретками. Медперсонал - только эстонский. По-русски говорили очень плохо. Операционная, комната для медперсонала, полевая кухня и столовая тоже размещались в отдельных палатах. Ко мне подошла врач-эстонка и стала что-то объяснять на непонятном языке. Я, находясь в возбуждённом состоянии (голова ещё болела), произнёс: "O, mein Gott". Врач пугливо отскочила от меня и на этом же вражеском языке спросила: "Wer sind sie?"
Ответил, что я русский. Она заулыбалась.
. В школе, где я учился, преподавание немецкого языка началось с пятого класса. Из-за болезни в пятый класс пошёл примерно через месяц. По всем предметам упущенное наверстал. Но так как немецкий язык только что ввели, я оказался отстающим. По этой причине меня в шестой класс перевели условно, Экзамен должен был сдать в начале нового учебного года. За лето я так его вызубрил, что сдал на "пятёрку. и в шестом классе все оценки по немецкому языку были в основном отличные. Поэтому знание немецкого языка на бытовом уровне мне пригодилось, когда я раненый попал в эстонский медсанбад, медперсонал русским почти не владели, но немецкий некоторые знали на бытовом уровне.
Так среди тяжелораненых русских, которые находились в эстонском медсанбате, я неожиданно стал переводчиком. Мой лечащий врач эстонка меня информировала на немецком, что происходит передовой. Она была старше меня на 5 лет. Благодаря дружеского общения на вражеском языке, я упросил её после излечения чтобы меня направили на свою заставу, которая находилась от медсанбата в трёх километрах. Так и получилось. При пыписки из медсанбата обменялись адресами.
Забегая вперёд, признаюсь, что с бывшем лечащим врачом, будучи уже в Алма-Атинском погранучилище, имел переписку на немецком языке. Узнав об этом, командир отделения сержант Хорьков доложил куда следует. После проверки мне предложили: или остаться в училище - при условии, что я прекращаю переписку, поскольку девушка была в оккупации, - или меня переведут в общевойсковое училище. Наши малограмотные письма переводила редактор многотиражки, капитан еврейка. Поэтому случаю я и стал внештатным корреспондентом училищной газеты.
...Наступил вечер. Канонада перестала доноситься до лазарета. Жду свою спасительницу Галю. В голову полезли дурные мысли. В палате одни эстонцы, ранены легко, как и я. Но друг друга не понимаем. На следующее утро при обходе интересуюсь у врача: "Почему русская медсестра, доставившая меня сюда, не приехала за мной после боя?" Врач оказалась в замешательстве. С тревогой спрашиваю по-немецки, не убита ли она? Врач взволнованно стала говорить о том, что она погибла вместе с эстонским капитаном, которого выносила с поля сражения, от взрыва снаряда.
Тоска охватила меня. Вот они, фронтовые судьбы! Не успели толком познакомиться, а её - певуньи, боевой подруги, готовой по первому зову броситься на помощь раненым, - уже нет в живых. А как мне хотелось расспросить её, каким образом она оказалась именно там, где меня контузило, и как она волокла меня с передовой в бессознательном состоянии...
На третьи сутки упросил врача, чтобы выписали и направили в родной полк. Хотели отвезти на санитарной машине, но я отказался. С трудом мог уговорить, чтобы дали возможность пройтись пешком, так как моё подразделение находилось всего-то в двух километрах. Правда, при условии, что после моего прибытия в своё подразделение, мой начальник об этом сообщит в медсанбат.
Покинул эстонский госпиталь с неопределённым чувством тревоги. Я - жив, но не стало моей спасительницы. Хотелось обязательно навестить медсанбат и узнать поподробнее о гибели Галины.
За неполные трое суток нагляделся ужасных картин - умирающих людей, наслушался их стонов и криков на непонятном мне языке. Видел старания и заботу персонала о раненых. Там же, в лазарете, написал несколько стихотворений. Одно из них помещаю на суд читателей:
В ЭСТОНСКОМ МАДСНБАТЕ
Белизна, чистота идеальная.
Уколы, перевязки, бинты.
Санбата обстановка печальная,
Стон и , бред у последней черты.
Сколько раненых - нету им счёта,
Здесь калеки без ног и без рук...
Обожжённые лица пилотов
Со следами отваги и мук.
Белизна, чистота госпитальная,
Но я сам почему-то не свой.
Моя участь довольно печальная -
Видеть всё. Я ходячий больной.
Сестра моя, милая "прели",
Дорогая эстонка моя,
Процедуры мне все надоели,
Ты устрой же побег для меня!
Только как пояснить тебе это,
Коль не ведаешь русского ты...
Снова стоны предсмертные где-то,
Обрываются жизнь и мечты.
Но общее с девушкой всё же нашли,
Нас выручил третий язык грубоватый,
Друг к другу так в душу вошли,
Прощения нет тебе, немец прокляты..
Позволь, я тебя расцелую
Гиб мир нур фрай!..
И вот я с заставой кочую,
Прели моя, не скучай!
...Сосновый бор, где размещался госпиталь, остался позади. Вышел на открытую местность. Несмотря на почти середину ноября, разнотравье зеленело, цвели осенние полевые цветы. Настроение было двоякое: рад тому, что остался жив, но перед глазами стояли изуродованные больные, лежачие, кто без ног или рук. Слышал их предсмертные стоны, хотя и на непонятном мне языке. Но больше всего меня беспокоило сообщение о том, что медсестра, спасшая меня, убита. Врачу я поверил - ошибки быть не могло. Прибыв в подразделение, решил немедленно отправиться в русский медсанбат и узнать подробности о гибели Галины. Я был твёрдо убеждён: если б с ней ничего не случилось, то не просто навестила б она меня, раненого, но и забрала бы к себе в медсанбат.
В раздумье, пройдя километр, слева от дороги увидел свежие холмики могил с обелисками, увенчанные пятиконечными звёздочками, вырезанными из фанеры и покрашенными красной краской. До боя мы в этой местности патрулировали. Здесь была равнина, изрытая траншеями, окопами и ходами сообщений. Местами виднелась искажённая техника - как наша, так и вражеская.
Теперь тут появилось множество холмиков. Решил посмотреть на захоронения, читал надписи. Вдруг встречаю знакомую фотографию с улыбающимся лицом и пучком волос, торчащим из-под пилотки. На гимнастёрке с одной стороны - два ордена Красной Звезды, с другой - медаль "За отвагу" и гвардейский значок. Подхожу ближе. Это же моя спасительница! Такой я её видел, когда она шла ко мне на свидание... К горлу подкатился ком. Со слезами на глазах едва выговорил: "Галя, да это же ты!" Под фотографией прочитал: "Здесь похоронена гвардии старшина медицинской службы, санинструктор Галина Приходько, героически погибшая при выносе с поля боя раненного воина". Ниже - дата рождения и гибели. На могильном холмике - искусственные и полевые цветы. Было понятно, что похоронена она с почётом...
Нарвал букет красивых осенних цветов. Часть из них положил рядом с другими на могильный холмик, остальные прикрепил под фотографией. Поцеловал её. Снял головной убор, ещё раз взглянул на милое улыбающееся лицо и заплакал по-настоящему, навзрыд. За всю мою армейскую службу я плакал два раза. В первый раз - когда получил известие о смерти отца. Это было в мае 1943 года. И вот снова для меня большая утрата - гибель девушки, с которой был знаком меньше месяца и даже не успел признаться ей в любви. Наклонился, встал на колени, ещё раз поправил цветы, взял пригоршню земли, положил рядом. Неохотно уходя, проговорил сам для себя: "Прощай, дорогая Галя, навсегда!" И, вытирая рукавом шинели набежавшие слёзы, побрёл к своим...
Надо сказать, что два медсанбата вместе с передвижными лазаретами, эстонским и русским, формально были подчинены каждый своему командованию, но действовали в тесной взаимосвязи. Как и воинские части, русские и эстонские, все одинаково несли тяготы фронтовой жизни. Медсёстры с поля боя выносили раненых. Они гибли не только при оказании помощи на поле боя, но и при авиационных налётах, артобстрелах медицинских учреждений.
Бои за последний участок эстонской территории - полуостров Сырве - развивались таким образом. Сражение началось 18 ноября 1944 года. Стояла солнечная погода, дул северо-западный ветер, образуя на море небольшие волны. В 9 часов 45 минут загрохотали орудия и реактивные миномёты. Огонь открыли свыше 200 миномётных батарей и пушек. Разрывы тысяч снарядов на небольшом полуострове заглушали прибой моря. В воздухе на бреющем полёте шли десятки наших штурмовых самолётов - для подавления укреплённых огневых точек агрессора на всём 30-километровом протяжении полуострова. Военные корабли преградили отход врага по морю через Рижский залив.
В 11 часов 45 минут началось общее наступление. К трём часам дня наши доблестные танкисты и пехота прорвали вторую линию обороны Лыпе - Каймра. Чтобы сохранить личный состав, дальнейшее наступление решено было приостановить - для перегруппировки войск. Наш полк сменил место дислокации. Связь с медсанбатом была потеряна, а перегруппировка продолжалась несколько дней.
22 ноября с рассветом части 249-й дивизии начали штурмовать позиции фашистов в южной части полуострова Сырве. Фрицы отчаянно сопротивлялись, однако всё было тщетно. Особенно стремительно наши войска начали продвигаться вглубь полуострова, когда подошли танки. С их помощью была прорвана последняя линия обороны врага. По соседству продвигались с боями части 131-й и 64-й гвардейских дивизий. К утру 24 ноября 249-я стрелковая дивизия под командованием гвардии полковника А. Фельдмана вышла на южную часть полуострова Сырве. Борьба за него была закончена более чем за полтора месяца. Всю территорию Эстонии освободили от гитлеровских оккупантов. На острове Сааремаа и на полуострове Сырве погибло много советских воинов. Эстонцы, русские, украинцы - все мужественно сражались, многие нашли здесь вечный покой.
СПУСТЯ ГОДЫ
У каждого из нас рано или поздно возникает ностальгия по прошлому. Вот и меня как-то охватила тоска - по ушедшей военной молодости, захотелось побывать на острове Сааремаа, пройти по местам сражений, где приходилось лежать в окопах и спать в землянках и блиндажах вместе с эстонскими бойцами, освобождавшими свою землю от врага. И такая возможность представилась мне в 1977 году, но реализовать её не удалось. Посещение острова было возможно по специальному разрешению и только в составе экскурсионной группы. Волокита с оформлением документов, которая могла затянуться на неопределенное время, меня не устраивала, и я от этой поездки отказался. Но всё же написал письма в адрес районной администрации и в газету "Советская Эстония". Ответы получил аналогичные: посетить остров можно только в составе экскурсионной группы, имея при этом соответствующее разрешение. Порадовали меня только тем, что захоронения на острове содержатся в надлежащем порядке, а имена погибших воинов, которых удалось установить, высечены в граните. Я получил список этих имён. К великому моему огорчению, Галина Приходько в нём не значилась. Узнали ли её родители, где она погибла и была захоронена, если, конечно, сами во время войны остались живы? Правда, я просил фамилии из русского медсанбата, мне же перечислили два десятка эстонских фамилий. Из какой они части, указано не было.
Но туристическую поездку в Эстонию я всё же совершил. И остался ею доволен. От экскурсовода нарвской фирмы узнал, что хотел. Там, на острове, местные власти отдают должное памяти павших воинов. Экскурсовод подарила мне книгу "Никто не забыт и ничто не забыто". Она прекрасно оформлена, и в ней, кроме рассказов о погибших героях, помещены их фотографии. Книга помогла мне пополнить сведения о войне на территории Эстонии и узнать ещё немало интересных героических судеб людей. А в Тарту при посещении одного из музеев обратил внимание на фотографию комсомолки-разведчицы Леэн (Хелен) Кульман с описанием её героического поступка. Она была связисткой Краснознамённого Балтийского флота с 14 сентября 1942 года по 3 января 1943 года. Казнили её участники сопротивления советской власти. За проявленный героизм ей было присвоено звание Героя советского Союза. В Тарту на одной из площадей ей установлен гранитный памятник.
В годы фашистской оккупации гитлеровцы и предатели родины жестоко расправлялись с людьми даже по подозрению в связи с партизанами. Жертвами палачей стали многие преподаватели Тартунского университета, в том числе профессора А.Клий и П.Рубль. Вблизи города фашисты вырыли огромную траншею длиной до 800 м и глубиной до 3 м. В неё побросали трупы казнённых, ров сровняли с землёй. Но скрыть чудовищные преступления вражескому отродью не удалось. После освобождения города чрезвычайная комиссия произвела на том месте раскопки. Их перезахоронили в братской могиле Радзинского парка.
В Вырусском районе на Пиндинском кладбище возведён памятник на месте захоронения семьи Сор из пяти человек: отца и четырёх сыновей. Изверги расправились с ними за связь с партизанами. Эти трагические примеры говорят о том, что за освобождение родной земли наряду с воинами мужественно сражались, жертвуя своими жизнями, и мирные эстонцы.
Шли ли годы, менялись оценки военных событий, и это в первую очередь коснулось значительной части населения прибалтийских республик, особенно молодого поколения. И если раньше, когда я ездил в Эстонию на экскурсии, местные жители к нам, русским, относились хорошо и считали, что наши воины внесли свой весомый вклад в освобождение их земли, то представители молодого поколения смотрели на те события уже по-другому и особой симпатии к нам не проявляли. Изменилось их отношение к России и к россиянам, в том числе и проживающим с ними на одной земле. Постепенно стали исчезать памятники советским воинам. Бывших своих героев той войны стали называть изменниками, а тех, кто вместе с гитлеровцами воевал против освободителей, - героями. Такая переоценка событий не просто изумляем - возмущает всех, кто не забыл уроков истории и способен мыслить здраво. Идеологи сегодняшних стран Балтии пытаются переписывать страницы прошлого. Против этого лично я слышу голоса не только живых, но и тех, кто отдал свои жизни за национальную свободу этих республик. Я уверен, рано или поздно историческая правда всё расставит на свои места.
После войны моя судьба сложилась удачно. В Алма-Ате встретил подругу жизни Александру Павловну Киселёву, студентку пединститута. Не прошло и года, после её окончания учёбы, мы поженились. И она вместе со мной разделила все тяготы пограничной доли на протяжении почти 67 лет.
Служил на различных должностях, начиная с заместителя начальника заставы по политической части в Туркменском погранокруге. Ашхабадское землетрясение 1948 года, последствия которого довелось ликвидировать в качестве спасателя, сказалось на моём здоровье. Это было даже страшнее, чем на фронте... Паралич обеих ног выбил из строя более чем на два года. И только благодаря стараниям врачей и собственным волевым усилиям смог продолжать служить в пограничных войсках, сначала в Литве, затем на журналистской должности в Карело-Финском погранокруге.
Второй родиной стала Карелия. Северо-Казахстанская область, где родился, теперь заграница. Вырастили с женою троих детей: сына, двух дочерей. Все живут в Петрозаводске и имеют свои семьи.
Выйдя на пенсию, отдыхать "по-настоящему" не захотел - занялся литературным трудом. Кроме очерков мемуарного характера стал писать рассказы и стихи. Выпустил четыре книги прозы и пять сборников стихов.
У каждого свои счёты с войной. Оставшиеся в живых фронтовики, а их уже совсем немного, постарели, да и здоровье уже не то...
Своей жизнью я обязан, прежде всего, своей спасительнице Галине Приходько. Она моя ровесница. А её нет в живых уже 65 лет. Тогда ей очень хотелось отметить вместе моё 20-летие со дня рождения. Но она погибла на боевом посту. Любимая супруга Александра Павловна ушла из жизни почти в 88 лет. С ней я прожил без малого 67 лет. Галина же навсегда останется красивой и молодой девушкой, с которой я встречаю - пускай мысленно - каждую нашу юбилейную дату. Назло всему, я всё же оказался долгожителем. Мне идёт 92 -й год... "Жить-то очень хочется несмотря на преклонный возраст" -повторяю слова любимой и дорогой совей жёнушки...