Всю ночь, не переставая, моросил мелкий сентябрьский дождь, и только под утро прояснилось небо. Косить зерновые комбайнами было невозможно. Трактористы готовили машины для вспашки зяби. Под навесом невдалеке от других стоял трактор молодого механизатора Петра Захарова. Несмотря на юность, он был уже достаточно опытен в своем деле и в такой же мере самолюбив. Когда он заливал в катер масло, к нему подошел учетчик тракторной бригады Алексей Дроздов, ворчливый старик невысокого роста.
-- Ну как, дал тебе Быстров вчера жару? Вот и Райли от него досталось, -- решил подзадорить он не любителя пошутить Петю Захарова.
Механик машинно-тракторной станции Быстров приехал с утра к трактористам узнать обстановку и не требуется ли им какая помощь. Время поторапливало с уборкой урожая, а тут ещё непогодь...
Петр на подначку Дроздова не ответил и продолжал заниматься своим делом, словно и не слышал, о чем говорит учетчик. Он взял аккуратный пучок ветоши и старательно протёр сердцевину радиатора, забрызганного каплями дождя с грязью, и на его верхней части отчётливо проступили буквы ХТЗ. А Дроздов гнул свое, но теперь уже по адресу Райли, невесты Пети Захарова:
-- А знаешь ли ты, что ей недавно сказал Быстров? Нечего, мол, радоваться, если все комбайнеры свое обязательство по уборке урожая не выполняют. А уж как важничал, словно он и есть самый большой начальник. То ему сброс соломы не нравился, из-за чего будут лишние потери после скоса, то развороты делают неверно...
А самой Райли сказал напоследок, что она как комсомолка обязана все эти замечания устранить, чтобы по-прежнему оставаться в передовых.
Но Петр и после этого продолжал молчать. И Дроздову оставалось только удивляться, куда делись у парня его самолюбие и умение отвечать на любые, даже безобидные шутки. И, не дожидаясь ответа, он еще раз взглянул на молодого механизатора, глухо кашлянул в ладонь и отправился дальше по своим делам.
А Петр тем временем поставил на землю ведро и тщательно вытер руки сухой тряпкой, провожая не особенно дружелюбным взглядом Дроздова, шедшего к вагончику.
Петр снова посмотрел на небо, но просинь, предвещавшая улучшение погоды, вновь затянулось хмурыми тучами, и заморосил все тот же надоедливый нескончаемый дождик.
Петру Захарову было обидно, что Дроздов не может перед Быстровым защитить дочь Райли. Да так ли уж она и нуждается в защите, если по праву считается лучшей комбанершей? А Быстрову что - приехал, дал указания, сделал замечание-другое, часто несправедливое, а ты оправдывайся, словно и действительно в чем провинился. "Райли от него досталось!" - звучали ещё в ушах слова Дроздова. А Райли ещё так молода и кажется такой беззащитной, что нуждается скорее не в указаниях на ее недостатки в работе, а в поддержке.
Петр посмотрел на одну из гнущихся от набежавшего порыва ветерка березок и невольно сравнил ее с Райли. Невысокого роста, стройная, как эта березка, она так же порой беззащитна в ветру жизни. Хотя, может быть, все это ему только рисует его воображение. В действительности же она вот уже более десяти лет под покровом и защитой Дроздова, и он называет ее своей дочерью. И все же временами Петр не может отделаться от мысли, что в доме Дроздова ей неуютно и она не чувствует к себе должного внимания.
Петр пытался за работой отвлечься от этих мыслей, но помимо его воли они не давали ему покоя. Ему казалось, что только один он искренне ей сочувствует и понимает ее. Он сам до конца еще не смог разобраться в своем чувстве, но где-то в глубине души сознавал, что любит ее. Иначе не стал бы говорить матери, что намерен на ней жениться. Но сказать самой Райли об этом или хотя бы напрямую объясниться в любви пока никак не осмеливался. Разве она сама не понимает, что происходит в его душе и помыслах? С тех пор, как он вернулся с курсов, почти каждый вечер ищет с ней встречи. А перед самой уборкой урожая напросился в ту бригаду, куда направили Райли. На селе уже многие открыто поговаривают, что быть свадьбе после уборки урожая. А уверен ли он в этом сам?
Петр смотрел на размокшую от дождя дорогу, на небо, которое вновь тало проясняться, и неожиданно к нему пришло решение: сегодня же без всяких особых объяснений попрошу ее выйти за меня замуж. Путь тогда Дроздов говорит, что ему угодно. Оставив трактор, Петр направился к вагончику, надеясь там встретить свою невесту. "А знает ли она сама, что я ее про себя называю невестой?" - подумал он.
Неожиданно его окликнул тракторист Ландышев:
-- Петя, помоги мне проверить контакты в магнето. Не могу никак запустить мотор.
-- Извини, друг, у меня срочное дело. Надеюсь, что и сам разберешься, - на ходу ответил Петр и зашагал дальше.
Райли была в вагончике. Стояла в своем ладно сидевшем на ней комбинезоне и, держа в руках разобранный карбюратор, разговаривала с бригадиром. На выходе из вагончика Петр ее окликнул:
-- Райли, мне нужно с тобой поговорить. Это недолго, всего несколько слов сказать...
На Райли куда-то очень спешила и на ходу ответил:
-- Потом, Петя. Вечером поговорим. Встретимся в красном уголке. Заодно поможешь с выпуском стенной газеты. От тебя заметка требуется, - и она быстро удалилась.
Вечером Петр заглянул в красный уголок, но Райли и там была занята. К его досаде, она о чем-то долго разговаривала со штурвальным комбайна Александром Заречным. Тот был худощавым, высокого роста парнем, красотой далеко не отличался, но был изрядно начитанным, умел поддержать живую беседу, и девушки слушали его с удовольствием. Не отказывался от общественных поручений и теперь вот, к досаде Петра, вместе с Райли занимался выпуском стенгазеты. Н спрашивал девушку:
-- Как ты думаешь, Райли, если вот в этой заметке мы не только отметим хорошую работу Петра, но и укажем на недостатки...
Эти слова Заречного Петр услышал уже на пороге, когда входил в помещение красного уголка. Александр заметил его.
-- Вот и хорошо, ты заглянул к нам вовремя. Поможешь нам оформить газету. Ты же неплохо рисуешь.
Петр не собирался участвовать в выпуске газеты, тем более, сейчас, когда услышал, что его даже собираются за что-то покритиковать. Райли чувствовала неловкость, возникшую в комнате, и отошла к окну. Ее стройная фигура, короткая, так идущая ей прическа и задумчивый взгляд в эту минуту были особенно привлекательными.
И тут раздался голос тракториста Ландышева, того самого, которому отказался помочь Петр проверить контакты магнето.
-- Я, Петр, не обижаюсь, что ты не остановился по моей просьбе. Справился я сам, ладно. И отдаю тебе должное: в прошлую смену ты сделал две нормы на вспашке зяби. Заметку об этом обязательно нужно поместить в этот номер и без всякой критики. У кого из нас нет недостатков...
Петр на эти слова промолчал, лишь слегка пожал плечами, что могло означать: ваше, дескать, дело. Вам доверили выпускать газету, вы ее и делайте. А ели нужно - пишите.
-- Райли, -- наконец прервал молчание Петр, - как можно терпеть эти обиды и придирки хоть того же Быстрова. Ведь ты же хорошо справляешься со своим делом, не зря в передовиках ходишь.
Девушка невесело улыбнулась и сказала:
-- Ну зря ты так на Быстрова. Он же по должности обязан делать нам замечания, если видит неполадки. И в данном случае он был прав. Разве мало мы теряем колосьев? Вот он и приезжал, чтобы организовать уборку быстрой и качественной.
В красном уголке наступила тишина. Было слышно, как стучали по крыше капли дождя, и от ветра шумела листва заоконных деревьев. И Райли заговорила снова:
-- Пойми, Петя, что работа для меня очень многое значит. Даже не представляю, что бы я без нее делала, сидя дома.
А Петр с некоторым беспокойством подумал: "А я-то мечтал, то если мы поженимся, она будет просто женой, хорошей хозяйкой в доме".
И словно читая его мысли, в разговор шутливо вмешалась Нина Шульгина из соседней бригады:
-- Он уже купил двухместную никелированную кровать и трюмо для будущей молодой жены.
Ничего особенно смешного в этом не было, но все засмеялись, чтобы разрядить возникшую напряженность. Райли тоже ничего не оставалось, как вместе со всеми рассмеяться. Но ее смех Петр, не особенно склонный к таким шуткам, расценил по-своему и покинул красный уголок. Он шел, не замечая луж, а дождик все не унимался. И думы его невольно вертелись вокруг его отношений Райли: "Любит ли она его, а может, ей уже давно нравится Заречный? Попробуй разберись в девичьих чувствах, - думал он, - сегодня у них на уме одно, а завтра другое".
Петр стал сомневаться, настолько ли он нужен и интересен для Райли. Взять того же Александра Заречного. Это ведь под его влиянием она пошла в десятый класс вечерней колы. А Быстров помог ей получить профессию и стать хорошей производственницей. Или тот же Дроздов. Разве не он после гибели родителей девочки во время войны взял ее в свою семью? Воспитывал ее, заботился, чтобы она была сыта и одета не хуже других детей. И Петр после этих томительных раздумий стал, может быть впервые, сомневаться в своей правоте. Он ведь еще ни разу не поговорил с Райли так, чтобы до конца раскрыть перед ней душу и выслушать и понять ее. Разве он не сторонится своих сверстников и товарищей по работе? Разве они желают ему каких-либо неудач и неблагополучия? А он вот даже на просьбу товарища помочь разобраться в неисправности машины не откликнулся и равнодушно прошел мимо... Да и теперешний демонстративный уход из красного уголка не красит его в глазах товарищей. Но исправлять ошибку уже было поздно, и он продолжал шагать, подставляя разгоряченное лицо под капли дождя.
После внезапного ухода Петра Райли отложила в сторону свою работу и устремилась к выходу.
-- Райли, ты уходишь? - остановил ее вопросом Заречный. И поняв причину ее непроизвольного порыва, напрямую сказал ей: "Не нужно за ним бегать. Он и сам вернется. Любит он тебя больше, чем сама думаешь. Мы же это видим и знаем. А гордость у него чисто показная. Это у него пройдет".
Девушка послушалась разумного совета и вернулась на свое место. Заречный оказался прав. Через некоторое время появился Петр. Был он изрядно смущен, но не подавлен, скорее готов улыбнуться.
-- Куда ты ходил? - просила Райли, подойдя к нему.
Петр молчал. Но это молчание было красноречивее всяких слов, которые сказал бы он в эти минуты. Это понимала и сама девушка.
-- Ты все же странный, Пет, -- с любовной укоризной сказала она.
Все понимали, что это не просто возвращение товарища после необдуманного ухода, а возвращение в коллектив, которого он напрасно сторонился.
Уже был поздний вечер, когда Петр провожал Райли до ее дома с мечтой о том, что скоро у них будет свой дом. И под влиянием этих мыслей он наконец-то осмелился напрямик спросить ее:
-- Райли, дорогая, я так тебя люблю и хочу сделать счастливой. Согласна ли ты выйти за меня замуж? - спросил он и почувствовал огромное облегчение на душе, словно снял с нее тяжкий груз, который носил все эти последние месяцы.
Девушка давно ждала этих слов. И ответила не раздумывая:
-- Согласна, Петя, но не спеши делать из меня домохозяйку. Работу я бросать не собираюсь.