Вагон в Квадрате

Имена, события, места и времена являются исключительно фантазией автора, хотя многие читатели хотели бы и смогли узнать себя. Моим дорогим москвичам посвящается.

Поскрипывая тормозами и клацая буферами, вагон замедлил нерезвый свой ход и с ностальгическим перестуком колёс приткнулся к перрону. Из окна, что всю ночь сквозило свежими запахами Кастильской равнины, донеслись вокзальные шорохи, невнятные разговоры редких в такую рань пассажиров, бормотание из динамика, свистки кондукторов, лязг перестыковок, обрывки мелодии из кафетерия.

Проснулся, озябнув вконец, как раз перед остановкой. Станционный фонарь справа медленно приплыл, остановился против меня, осветив циферблат на руке и фронтон - "VALENCIA-NORD", ещё часа четыре пути. Было б смешно простыть летом в Испании, хотя мне бывало не очень весело и в Московском метро, откуда я всегда выходил с насморком в самую жару. Снаружи, после того как поезд покатился вниз к морю, легкий, едва заметный бриз окреп, потяжелел и поменял облака на мелкие барашки, гоня их вдоль берега и веселя чаек.

Накануне вечером в ресторане, где мы ужинали перед моим отъездом из Малаги, я насладился утопанием огромного - во всё ресторанное окно, если отодвинуться подальше, - апельсинового солнца, которое пообещало усиление ветра назавтра. Уже ни к чему не обязывающие светские разговоры с соседями справа-слева и через стол, да ещё через переводчика позволили расслабиться до безобразной потери нити беседы, зато и не напрягали. Все веселились, подогретые хорошими андалузскими винами, вкуснейшей рыбой, приготовленной поварами-извращенцами, и удачным контрактом. Наверное эта примета не имела национальных границ, красный закат - он и в Испании, и в Сибири - к ветру. Приятно что-то знать наверняка, - или помнить: неподвластная память скользнула на тридцать пять лет назад. Мы стояли в коридоре поезда, шедшего в ту же сторону, но по берегу другого моря, у окна, никого не замечая ... . Не так уж много красных закатов наблюдаешь из окна поезда в течение жизни.

Река и рельсы, стиснутые горами, бежали бок о бок уже часа полтора, пересекаясь многими мостами. Сквозь полудрёму я слышал гулкость каждого из них, а когда понял, что их не два, стал считать - показалось что десять или двенадцать.

Стук в дверь вернул меня в купе. Проводник что-то сказал, наверное извинился, включил верхний свет и впустил ко мне попутчиков.

- Хэлло! - с чистейшим русским акцентом, не оставившим мне выбора на ответ, сказала строгая молодая блондинка, одетая по-дорожному просто. На мое "здрассьте, добро пожаловать!" она широко улыбнулась, обернулась к невидимому кому-то в коридоре и объявила, что здесь свои.

- Мария, - представилась она, а это Андрюша, - добавила, притянув за рукав спутника. Толкая друг друга из наилучших побуждений не мешать - и помочь, а также потому что вагон качнуло вперёд, потом назад, мы втроём поочередно стукались головами, извинялись, и упрятав чемоданы и сумки, наконец угомонились.

Соседями оказались мама с сыном, проводящие отпуск в Европе, на последнем переезде (фу!, надоело с этими баулами таскаться) в Барселону, куда к ним прилетит папа Серёжа и они вместе с друзьями, наконец, отдохнут от всех экскурсий, впечатлений и бесконечной езды.

- Никаких туров до конца своих дней, декларировала Мария; всё - приезжаем в одно место и живём как люди.

- Да, конечно, только обещаете, Марьиванна, в который раз? - тихо и не в шутку пробасил молчавший допреж молодой человек. Мама ласково-виновато улыбнулась сыну и промолчала.

Неспешная беседа на всегдавешние купейные темы перетекла в чаепитие. Бесподобные конфеты из Малаги с многообещающим названием "Bienmesabe" (что по-русски значит вкуснотища) по старинному мавританскому рецепту с мёдом и миндалём и московские, что припасла Мария, составили наш утренний десерт. Заметив, что конфеты не с фабрики имени кого-то, а от того, кому она принадлежит, я стал расспрашивать о новой жизни, что откуда берётся и куда страна идёт. Прожив последний десяток лет вовне, и мало общаясь с резидентами (тьфу, даже совестно стало, ей Б-гу) - жителями бывшего союза, я поотстал от державы, не шибко видно стараясь за ней угнаться. Уехал по контракту, а остался ведь навсегда: обустройство, адаптация, окультуризация, семейные дела и хлопоты. Вот и потерял пульс, соотечественники странными кажутся, а может это возраст. Слабоанглоговорящему ИТРу-пятидесятнику начать жизнь в Америке непросто, хоть и работа была. В годы зарубежья, отвыкши от своего отчества, я даже по-русски представлялся по имени, а новым знакомым назвался вообще Дядьвасей, учитывая подходящую разницу в возрасте.

Лет сорока, определил я навскидку, и как оказалось впоследствии, сильно не ошибся. Чуть ниже среднего роста, неспортивная, но очень подтянутая, Мария своими уверенными несуетными движениями сразу превратила откидную доску из-под окна - в стол, сервированный для завтрака. Вспомнил своё детство и дом, в котором были крахмальная скатерть, сервиз не очень старинной китайской работы, серебряные столовые приборы и мама, похожая на Марию и на племянницу одновременно; и как мы ехали всей семьёй в поезде, а я, свешиваясь с верхней полки, сглатывая слюну и затяжно внюхиваясь, наблюдал за нехитрыми сборами к очередному празднику живота - раскатыванием крутых яиц из скорлупы, намазыванием огромных ломтей хлеба сливочным маслом из банки с солёной водой, вскрытием коробочки лоснящихся и хрустящих шпрот, полосованием бешенопахнущего свежего огурца.

Дорожные знакомства к подробностям чужой жизни не приурочены, хотя откровенность и смелость высказываний в анонимном разговоре иногда превышает уровень комфортабельности, - ну поговорили, - и разошлись. Помнилось ещё с тех давних железнодорожных времён, когда в последних вагонах-люксах между Москвой, Ригой и Питером проводники встречали как родного, извиняясь когда подсаживали попутчика.

Когда чуть позже Андрей, умаявшись грузчиком, напился горяченького чаю и уснул в уголке, я притушил верхний свет и задёрнул шторки, чтобы спящему было уютнее; а мы с Машей (как я называл её про себя, не вслух) вполголоса продолжили разговор и не видели ему окончания. Мария с мужем и сыном последние два года жили на Дальнем Востоке, в N...ске, куда их забросило Сергеево начальство. Прожив много лет в Подмосковье, она настолько впитала тамошний диалект, что в её исполнении любая фраза становилась географической визитной карточкой. Меня посмешило тогда домашнее название министерства - "ни-два-ни-палтара", хоть и помянутое в шутливом тоне, но по интонации видимо имевшее уважение в семье. Догадавшись, о каких структурах идёт речь, я вдруг ощутил полную случайность, какую-то даже неуместность моего сидения здесь и этого разговора. Странный, если не сказать опасный поворот судьбы. Моя текущая командировка и контракт, которого я случайно коснулся, были напрямую связаны с верхним эшелоном этого в прошлом министерства среднего машиностроения.

Вначале было слово, ... и не поминайте всуе.

Вернувшись из очередного отпуска, проведенного всей семьёй на озере Тахо по дружескому соизволению коллеги - владельца так называемой курортной собственности общего пользования, я предстал пред светлые Джоновы очи весьма своевременно, как он изволил выразиться: "You are exactly on time, my friend; Victor got his surgery done yesterday, and you are the very next who knows the subject" 1. Джон чуток передернул, подсластив пилюлю, - Витиного барселонского контракта я не знал и с теми партнёрами не якшался. Может он имел в виду наш родной язык, потому что товар шёл оттуда, и только мы двое знали особенности русского бизнеса. Я пожелал Вите скорейшего выздоровления и обругал последними словами за совершенно несвоевременное удаление аппендикса. У меня в руках были теперь два пакета - в Малагу и в Барселону. И если бы попутчица не назвала вслух недоброй памяти министерство, с которым-то и был контракт, я бы вернулся домой, будто из внеочередного отпуска, да ещё где - в Испании!

Мария происходила из семьи военного, родилась на Севере, на одной из баз военно-морского флота, и пока не вышла замуж, успела помотаться с родителями и старшей сестрой по гарнизонам. Отец состарился, инвалид, военный пенсионер. С мужем Серёжей они были знакомы ещё со школьных времён, когда он и её сестра собирались в кoмпаниях. Подросшая Маша примкнула, так и дружили втроём, пока незадолго до окончания своего института Сергей сделал ей предложение стать его женой и уехать с ним в столицу. Такой поворот судьбы не был неожиданностью, - дружба давно переросла в любовь.

Будущий тесть был житейски мудрым человеком, знающим не понаслышке особенности советской техно- и партократии. Друзья в Москве устроили молодого специалиста в хорошее место, откуда вырасти до самого верха зависело уже лишь от соискателя. Серёжа был умница, знал что он должен сделать для своих, для любимой Машеньки и для вскорости родившегося Андрюшки. Инженер по образованию, руководитель по наследию, осторожный авантюрист и талантливый исследователь человечьих душ, не жалея себя, но всегда помня об интересах своей семьи, Сергей сделал себя сам и создал окружение из друзей и соратников в первые десять лет после начала карьеры. Авторитет у руководства зарабатывался обязательностью и постоянной готовностью быть там, где надо. А подчинённые знали, если он сказал "надо сделать", то лучше провалиться в тартарары, чем пытаться объяснить невозможность. Позавидовал Сергею. Мне бы кто дал такую служебную характеристику, ха! Хотя с моим инженерным прошлым и нынешним американским опытом ин паблик рилэйшнз 2 вроде бы, ... казалось бы, м-да.

Видимо события, о которых поведала Маша, были настолько тревожны и занимали её так сильно, что по её же признанию это было нечаянное, первое и последнее откровение с чужим человеком. От покойных мамы и бабушки она переняла правило - всё семейное остаётся в семье. Взяв было "с полки пирожок" в знак самопризнания своих слушательских качеств, я вскоре положил его обратно, поняв, что не во мне была причина разговорчивости попутчицы - что-то непередаваемо-неотвратимое послышалось в ставшем сухим голосе. Её глаза заярчились в полутьме от невидимой влаги, но волевой характер справился, взял своё. Или мне показалось, что посвежело от статического разряда.

Я внутренне порадовался за Мариино, редко встречаемое в повседневной суете философски мудрое понимание своего места под солнцем. Будучи домохозяйкой, если просто следовать определению категории занятости в статотчётности, на самом деле она была не простой, а гениальной хозяйкой дома. Гениальность этой женщины в отведённом судьбой пространстве подтверждалась интерьером на всех фотоснимках, сделанных в квартире. Я уже знал из рассказа, что она была домашним архитектором, дизайнером, поваром, медсестрой, уборщицей, собаководом, огородницей, цветочницей, дачницей и шофёром. При всём при этом оставаясь любимой и любящей женой и мамой, добавлял я в уме. Счастливые люди! - подумалось, я не мог не верить своим впечатлениям, и на показушность всё это не было похоже.

То, что я заметил на фото, а Мария подтвердила, свидетельствовало о совершенно нестандартной архитектуре, меблировке, вообще - интерьере дома. А на вопрос, не она ли автор всей той красоты, получил желаемый ответ. Это не только впечатление от её рассказа; позже, в конце нашего четырёхчасового совместного путешествия, совсем близко от Барселоны, уже и Андрей проснулся, Маша достала из сумки небольшой дорожный альбомчик и показала мне всех, о ком рассказывала. Вот они всей семьёй в Швейцарии, в Португалии - в том году; на Поклонной горе у змея, порезанного на аккуратненькие кусочки, с друзьями, в музее, на улице, у фонтана, дома с собакой. Глядя на фото, хотелось улыбаться.

Заметив в альбоме несколько двойных фото, я решился на экстравагантный шаг, зная что могу нарваться на неловкость, - но остановить себя не смог. Проиграв мысленно возможные варианты, выбрал тот, что и был причиной: у меня за последние лет двадцать не было возможности получить фото моей племяши, и благодаря судьбе, пославшей мне такую спутницу, которая как две капли воды ..., ну и т.д., а более того, мне будет так приятно вспомнить там, в Америке ... . Короче, попросил Марию подписать и подарить мне её фото. Моя просьба сначала повисла в воздухе. Андрей недобро-мохнато насупился и повернулся ко мне, а у Маши округлились глаза, брови пошли вверх и вразлёт, она смешно недоумённо-смущенно заморгала; потом, оценив моё выражение лица и совместив его с тем, что и как я произнёс, после достойной великих актёров хорошей паузы кивнула несколько раз и наконец разрядила ситуацию милой улыбкой. Вот эту хотите, спросила она, протягивая мне фото, причём, я заметил, это не был дубликат.

Давление счастливой жизни. Эта фраза почему-то завязла у меня с того отрезка её монолога, - да почти монолога, потому что о себе я лишь бросил несколько фраз, - когда Мария поведала о мужниной работе, и мелкие детали стали складываться в мою собственную картину, другую, не ту, что писала рассказчица. Упаси Боже!, я не подвергал сомнению ничего из услышанного, но аналитическая "машинка" в голове продолжала работать в автономном режиме, причём триггер невнятной опасности был взведён, мне не надо было об этом даже думать. Всё происходило само, а потом, уже дома, когда наконец я сподобился выполнить свою "угрозу" и начал писать этот рассказ, уже и Вагон парил над моим столом, "чёрный ящик" воспроизвёл мне те утренние потаённые наблюдения, и показалось, что я нашёл ответ.

После Таррагоны кондуктор прошёл по вагону, объявив получасовую готовность до окончания путешествия; вскоре за окном замелькали пригороды Барселоны.

Наш разговор с Марией завершился той фотографией с надписью "От Марии с признательностью за терпение", что стоит у меня на рабочем столе рядом с Квадратом. Распростившись с попутчиками, я вовсе не догадывался о неожиданном продолжении этой истории.

Деловая часть моей барселонской командировки подошла к концу. Шатко ли валко, но второй, Витин, контракт удалось сохранить, и партнёры, довольные моими усилиями после бесчисленных телефонных, факсовых и прочих контактов с нашей штаб-квартирой, устроили мне подарок, после изнурительной недели оказавшийся как нельзя кстати. К сожалению в "пакет" был включён Маркес - мой восторженный и неутомимый переводчик. За прошедшие пять суток я не видел его от силы часов двадцать. Зря я конечно ворчу. На самом деле он настолько полезный гид и предусмотрительный человек, что мне вспомнился дедушкин анекдот. Посылает хозяин работника к аптекарю через дорогу за резиновой грушей, мол съел чего-то не то, надо бы прочистить ... Работник просит хозяина привстать и примеряет к нему свой рост, затем убегает. Проходит час, второй, хозяина уже скрутило, невмоготу. Тут весь в мыле появляется работник, протягивает грушу. Где тебя черти носят? Так я ж на другой конец деревни бегал. - ??? Ну гроб же ж заказал, и притащил ужо, чтоб два раза не бегать.

Мой верный Маркес (Санчо Панса, как я называл его в шутку из-за малого роста - метр шестьдесят в шляпе), прожил большую часть жизни в столице избалованной солнцем Коста-Брава, на курорте Lloret de Mar, в полуста или чуть более километрах севернее Барселоны. Зная окрестности, он нашёл для меня, как он выразился по-русски, "оптимальный вариантик". Не знаю, что он имел в виду, но мои трёхдневные испанские каникулы в маленьком, совершенно неповторимом городке Tossa de Mar оказались оптимально простенькими, зато со вкусом, не говоря уже о последствиях.

Из Барселоны в Tossa de Mar меня повёз кто? Ну конечно же, у него там живёт подруга, и он также получил наградные три дня за нашу хорошую работу. То, что Маркес оказался заодно и таксистом, имело лишь одно преимущество - за полтора часа я узнал о Каталонской губернии больше, чем местные школьники за все годы своей учёбы. Неудовлетворённая и невостребованная в моей жизни страсть заставляла при каждом удобном случае впитывать всё, что связано с историей и взаимопроникновением языков, уж не обессудьте, не могу я всё это держать втуне.

Каталонец - прирожденный толмач, наделенный редкой способностью скрупулёзно переводить понятия с одного языка на другой, знал их тьму-тьмущую и связанные с ними истории. Согласно Маркесу каталонский одним из первых в Испании отошел от средневековой латыни. Близкий к испанскому, он также имеет много общего с провансальским, бытующим в южной Франции, потому что в средние века французский король помог каталонцам избавиться от зависимости от мавров; в результате Каталония стала самостоятельным государством, в то время как остальная Испания еще несколько веков оставалась под властью ислама. Каталония играла примерно ту же роль посредника в искусстве общения и торговле между Испанией и другими странами Европы, что и Ганзея - между Европой и Россией. Когда я поделился с Маркесом метким замечанием Петра Вайля по поводу исторической судьбы Каталонской столицы, переводчик вздохнув согласился - да уж, лучше не скажешь: "С тех пор как полтысячи лет назад двор покинул этот город, чтобы осесть в Мадриде, - возник образ Барселоны - "вдовы". Имперская столица лишилась имперской судьбы. Остальное мы знаем по грустному примеру Ленинграда-Петербурга."

Слушая вполуха исторические экскурсы, в некий момент просветления я вдруг понял, почему же наш контракт пошёл через Испанию, а не Италию или Германию. Прерванный в своей плавной речи моим, как показалось ему, неуместным вопросом, Маркес не задумываясь подтвердил, что действительно существует тренд - Гаусса распределение с вершиной в Каталонии, а ежели по-русски - тенденция, согласно которой наибольший процент успешных сделок между европейскими участниками и фирмами всех других стран мира приходится на Барселону. Вот теперь Квадрат стал принимать свои очертания. Тут уж все мои ранние сожаления о включении Маркеса в пакет рассыпались в прах. Высшая и самая искренняя похвала и признательность - всё, чем я мог отблагодарить верного Санчо Панса за моё обращение в поклонника Каталонии, ... и совершенный восторг от ... Конечно же, география тут ни при чём, но каким-то невероятно мимолётным, в одно касание, движением мысли возникла и приняла осязаемые формы идея, вспыхнувшая именно в тот момент, когда Маркес попытался было изобразить обиду за прерванный рассказ. Оценить идею тогда я был недостаточно отважен, но хоронить её к счастью не стал, а решил подумать об этом завтра наедине с собой и морем.

Неподалёку от Жероны одна из горных цепей, Кордильера-Костера, обрывается в Средиземное море, образуя легендарный Каталонский скалистый берег с бухтами, тянущийся от границы с Францией на юг почти до Барселоны. Эти сказочно красивые места известны под названием "Дикий берег" - Коста-Брава, совершеннейшая натура для съёмок любых одиссей. Удивительные словесные пересечения, - для меня это англо-русское название прозвучало как берег бравых, то бишь отважных (неужели есть провидение? - места были под стать идее). Живописные, видимые и доступные лишь с моря бухточки, небольшие песчаные пляжи, столетние сосновые рощи, отвесные скалы из глубины Средиземного моря - такого подарка я не получал давненько. Интересно, что было первичным во времена освоения берега - дороги или поселения? На мой взгляд предтечи приплывали, а потом пробивали тропы наверх, на материк и соединяли себя змеистыми будущими дорогами с нами - потомками.

Еще в середине позапрошлого века этот берег стал популярным европейским курортом. Городок примечателен тем, что в старинной его части с романских времён сохранился живописный замок с ладейными башнями на вершине холма у самого моря. Как и было обещано Маркесом, в замке я позже нашёл "Летящего скрипача" Марка Шагала, а в кафедральном соборе выставку работ Дали. Скромный четырёхэтажный отель с тремя гордо сияющими звёздами над вывеской "Delfin" был расположен метрах в ста от берега, в центре городка и имел одно из основных для меня преимуществ - шведский стол, мой излюбленный способ хорошенько поесть раз в день. Маркес с лёгким сердцем оставил меня, поскольку я обещал быть в контакте лишь с природой, а он - отвезти в аэропорт в понедельник утром.

Неделя была весьма напряжённой, и в этом пятничном послеполуденном дремотном состоянии меня хватило лишь на степенную прогулку наверх, к замку. Шикарный вид на море и город внизу. Замок оказался обитаем. Несмотря на средневековую тесноту, живут как в обычном доме, работают художники, ну и конечно несколько ресторанчиков. Цветы кругом, сосновый бор, смешная клумбочка-тележкa. С удобной старинной лавочки, обратившей меня лицом к солнцу, я на первом же сеансе общения с морем подловил себя на ускользающей, пронзительно предательской мысли: хочется остаться здесь насовсем, забыв обо всём, что связывает с повседневностью. Такого "ухода" от самого себя я не ждал.

Тенью утопического желания всплыла давешняя идея, и я решил не откладывать. Начав как всегда, с возможного результата, я немного опешил от того количества благ, что собирались обрушиться на потенциального счастливца. Конечно жить надо здесь ... Несколько лет на легализацию финансов, оффшор, потом уже перебираться, купить домик на берегу ... Не скупиться на партнеров, не творить завистников, всем хватит ... , и Виктора не забыть, его ж контракт ... С Сергеем Палычем надо познакомиться и сойтись. Как Валера говорил вчера, без СП у нас и до ветру не ходят, унесёт - колоритная должно быть фигура. Валерий был представителем акционерного закрытого общества "Red Square" 3 из N...ска. Стоп, стоп, стоп, ... вспомнил откуда оно, моё давешнее беспокойство. Как Маша назвала их, не раз и не два, ... а вот - "ни-два-ни-полтора", и живут они в том же городе. Дурная мысль шелохнулась и пропала, отметённая нежелавшим её рассудком.

Чтобы добыть телевизор в номер, я должен был бы договориться с портье, заказать его загодя, но не стал, и отоспался вволю. Не то, что в Барселоне - и мой походный лаптопчик, и этот неугомонный ящик, - работали ночь напролёт, имитируя мою неразрывность с миром. Кондиционера здесь тоже не было, зато погода не подвела, ветерок с моря на третьем этаже. Проснулся от свежести и беззаботного сна, в котором мне приснилось, что я тут живу. Показалось, что из зеркала на меня глянул кто-то другой, медленно и многозначительно щвыркающий зубной щёткой, - такого выражения своего лица я ещё не видел. Кажется не только лица, вообще себя я там не разглядел, но нимб Квадрата принимал всё более убедительный неоново-рекламный вид.

Выйдя из прохлады уютного семейного кафе, я направился на маленький пляжик в бухте, к востоку от замка. Уютная такая бухточка, только жарко было очень, поэтому из воды вылезать не хотелось, чуть обсох и снова в море. За символическую плату предлагали обучить плаванию в ластах и маске. Забавно было видеть юных (отнюдь не по возрасту) ныряльщиков, ползающих по мелкоте, словно лангусты, с трубочками и попками, торчащими из воды. Приятное место. Через пару часов, отнежив тело в бездумно-ленивом накате волн, и продумав в деталях вчерашнюю законсервированную опасную мысль, почувствовал, что надо позаботиться о хлебе насущном, хотя и плотно позавтракал. И впрямь напряжённая мозговая деятельность приводит к голодным спазмам, захотелось шоколада, мороженого, орехового торта бeзе и всякой другой десертной всячины, без которой моя жизнь потеряла бы вкус. А тут ещё фантазия разыгралась, а-ля Остап Бендер.

Народ засобирался. Выбрался к душу, стал в строй и вдруг слышу впереди распевное: "Аа-ндрюш, бе-ги скорее, очередь подходит!" - Батеньки-светы, ну кто ж тут ещё так акать может? Вот это встреча! Закамуфлированный пляжными шортами, панамой и солнечными очками, я не стал высовываться, а решил сначала привести себя в порядок. Дождался очереди, смыл с себя морскую соль, исподволь наблюдая их стоянку. Народу там было человек шесть или семь, нет - седьмым оказался пёс.

Было неловко подходить здесь на пляже, то ли обстановка не располагала, то ли компания была слишком большой, а может побоялся Андрея. Мне показалось, что в поезде он меня принял за несусветного нахала и наверное уж откомментировал папе ту фотографию. У меня ещё было полтора дня, и если они отдыхают в Tossa, то я наверняка с ними "случайно пересекусь" где-то в ресторане или на променаде. Тем не менее я своего шпионства не оставил, а устроился под тентом бара напротив пляжа, потягивая сангрию.

Памятуя Машин альбомчик, я уже понял, что высокий, чуть полноватый, и самый громкий человек на пляже был ближайший друг и соратник Серёжи - Илья. Вторая женщина в группе, чуть повыше Марии, стройная блондинка - его жена Алина, подросток - их сын. Моя разведкаръера длилась не более четверти часа и закончилась плачевно, когда я услышал сзади сбоку то ли вопрошающее, то ли утверждающее, но одинаково приветливо радостное: "А я тут ду-ма-ю, эт вы иль не вы, дядь-вась!" Вослед приятной уху визитной карточке заметил, что я взят в плен двумя дамами и собачкой.

Первой моей заботой стало угомонить сверхдружественного молодого теръерчика, который пытался вскарабкаться ко мне на колени и облизать видимо единственную в округе бороду, чем-то схожую с его собственной, а второй - не уронить бокал. Коллективными усилиями после нескольких минут, заполненных возгласами: "всё-всё-всё, хватит, всё, место, фу!", "гав-гав-гав", "замолчи Бони, негожий ты пёс!", "гав-гав-гав", "А-ли-на, по-во-док зацепился!", "гав-гав-гав", - эрдель был посажен на привязь рядом с колонной. Полученный от хозяйки поцелуй пёс принял за поощрение (моя обслюнявленная борода не показалась мне такой уж противной после этого), и последний его гав потом раздался уже за углом, когда минут через пять подруги, обеспокоенные взглядами публики, распрощались и побежали догонять своих. Извиняясь за негодника, Алина протянула руку и представилась. Тонкие, длинные и сильные музыкальные пальчики и звенящее грудное сопрано, улыбка во всё лицо, большущие глаза, всё как Мария рассказывала.

- Один к одному, - я обернулся к Маше и прошептал ей оценку вместо "здрасьте". Это мы так поздоровались, будто не прошло пяти дней, будто мы и предполагали, что вот так случайно вновь встретимся. Алина слегка потянула ладонь, как бы переключая моё внимание, и пододвинула мне стаканчик с салфетками, слегка морщась от собачьего лая и жестом демонстрируя вытирание своей отсутствующей бороды. Смешно крича друг другу чтобы переголосить Бони, мы условились встретиться всей компанией вечером.

- Серёжа жалел, что не познакомился с вами раньше, он будет рад, - обернувшись доверительно сообщила Мария.

Сначала проскользнуло ощущение, что мне назначили приём к высокостоящему руководителю. Я мгновенно прогнал эту бредятину, ведь только что сам же и занялся шпионством, и повод искал столкнуться ненароком. При чём тут аудиенция? - сам себе возмутился, пытаясь размышлять в положительном ключе, припоминая наш разговор в поезде. При чём здесь Серёжино сожаление? - мысли почему-то не хотели течь в спокойном русле, видимо взбудораженные моей навязчивой идеей. Что, разве она знала, с кем окажется в купе? Чушь вселенская, что за кегебэшные домыслы, это неизбывно, клиника. Я же о работе своей не упоминал. Просто Мария поделилась с мужем и ему стало интересно, с каким посторонним дядькой жена могла так долго общаться, да ещё и фото подарить. Никаких сомнений, что у них нет никаких секретов друг от друга. Со второй попытки мне удалось себя вернуть к нормальным, здравым рассуждениям.

Тем не менее, плакал мой шведский стол, кушать расхотелось; и взяв тут же в кафе очередную сладость для уморения червячка и бутылку воды, я отправился наверх к заветной лавочке, жуя и размышляя. Всё было как вчера, как будет послезавтра - дурашливая мелодия с какими-то необязательными идиотскими словами мусорила Квадрат. Я уже не впервой для краткости называл затею этим именем, а тут вдруг вспомнил откуда оно. Мы же давным-давно так прозвали завод, куда приходилось летать ещё на сто четырнадцатой "тушке", в те времена, когда пели "под крылом самолёта ...". Красоты какие в окрестностях N...ска! Набежали старые обрывки памяти, и прищурившись на солнце и штилевую бирюзу, я побаловался "сюром" - наездом ретрокартинок на подложку моря с небом пополам. Идея настолько вплавилась в подсознание, что даже сейчас играя с картинками, я не задумываясь их обрамлял.

Так почему это слово прилепилось? А, - вот оно. В тот первый мой заезд нужно было зачем-то сделать копию с чертёжика. Конструкторская братия, завидя новичка, вручила мне с серьёзнейшим видом какой-то бланк с прицепленным оригиналом и спровадила в первый отдел - мол принесёшь квадрат, тогда и копия будет. "Квадратом" оказался огромный лиловый штемпель с надписью "копировать можно!", с восклицательным ни к селу ни к городу знаком; печать, которая просто повторяла профиль алюминиевого проката - главного продукта завода-флагмана. Там же, в первом отделе, я познакомился с Витей, которого через четверть века притащил в штаты в нашу контору, и через чей аппендикс сидел тут на лавочке, запивая свой полуденный бублик. В Витины дела я не встревал, хватало своих забот. Но когда судьбе стало угодно, я конечно же углубился в спецификации контракта, и понял, ... кому на Руси жить хорошо.

Они стояли в соседней гостинице, старше моего "Дельфина" по званию - одной звездой на фасаде больше. Пройдя полквартала, свернул в переулок вверх, от моря, и дворами вышел к расцвеченному вестибюлю. Мы все там появились одновременно: в холле стало тесно, шумно и весело. Сначала пришлось разбираться с Бони, который считал своим долгом облизать меня по старой памяти, принятый мною перед выходом душ видно его не отпугнул. Молодёжь решила забрать собаку на пляж, и мужчины наконец стали знакомиться. Илья был выше меня на голову, не полноват, а весьма плотен, коротко стриженый и круглолицый брюнет с низким голосом, который, как оказалось, мог брать и фальцетом. "Товарищ Прокурора" - испытующе глядя мне в глаза и не крепко пожимая руку, представился он. Остальные наслаждались моментом, увидев несрываемое удивление на моём лице. Не найдя ничего лучшего, вместо своего имени я произнёс: "Что, действительно товарищ?" И получил визитку в подтверждение. Народ был в восторге от моей реакции на Илюшину презентацию. Смеясь, Сергей представился, и мне вдруг стало не до смеха, но я продолжал дружелюбно по-светски улыбаться. СП? Сергей Палыч, можно просто Сергей, для друзей - Серёжа. Похож на Андрея, только подбородок и скулы резче вырублены, глаза пытливо-проницательные, смотрит и слушает, будто оценивает, ну что-ж, видимо прав был Валера. Я протяжно кивнул и поздоровался глазами с женщинами, раздал свои визитки, а затем с энтузиазмом поддержал Алину в её требовании моментально без промедления идти ужинать, - заодно и пообедаю, подбодрил себя. Абсолютным большинством в пять голосов мы решили штурмом брать буфет и наесться там до отвала. К сожалению в Европе это не американский вариант, который на самом-то деле русский, когда ходишь между прилавками со снедью и издеваешься над блюдами, комбинируя немыслимые сочетания и составляя фантастические рецепты. Правда, потом бывает худо, но это потом. Здесь же на тарелку, правда на о-о-чень большую, собираешь один раз свой букет, - от закуски до десерта - и всё, хватит. Зато шампанское подливают, не давая бокалам просыхать. Сергей был за хозяина, он мне сразу объявил, что я в гостях. Таким образом мой статус как бы определился сам собой, что диктовало определённый этикет и поведение сторон. Но это не давило, Серёжа был радушным, компанейским, всегда в поддержку застолья бойцом. Был один малоприметный штрих - они с Ильёй принадлежали к разным весовым категориям, и мне как свежему наблюдателю, показалось, что Маша, чем дальше, тем со всё большей опаской взглядывала на мужа, получая в ответ короткий, весомый, утвердительный наклон головы, якобы означающий - порядок в войсках... Решив ей подсобить, я пригласил Сергея пройтись на воздух. И не удержавшись, запустил пробный шар.

- А не пойти ли нам до ветру?

Это надо было видеть, он скосил на меня такой трезвый глаз, что самый придирчивый полицейский не обременил бы Серёжу дутьём в трубочку.

- Куда, Дядьвась, пойдём? - тихонько спросил хозяин.

- Как Валера научил,... так и пойдём, - тоже тихо, наклонившись к нему, съёрничал я, как ни в чём ни бывало. Это уже звучало почти паролем.

Закурив у перил, СП затянулся поглубже, пустил предлинную струйку дыма и рассмеялся.

- Так вот кто вместо Витюши нашего прилетел, как он там, после операции-то?

- Ничего, поправляется, в Америке это быстро, ответствовал я.

- Да, земля - кру-у-угленькая и ма-а-аленькая.

Или сейчас, или никогда, я решил не гамлетизировать ситуацию.

- И вагончики по ней, по маленькой, перекатываются быстрее, чем по большой, Сергей Палыч, туда-сюда, туда-сюда ...

Я испытующе-многозначительно глядел ему в глаза и тянул паузу, пока Серёжа не сдался.

- И что ты хочешь этим сказать, Дядьвась?

Далее последовала моя тирада с кратким объяснением формулы удвоения капитала, приводить которую в рассказе по понятным причинам я не стану. А вот стоимость идеи по нашей с ним оценке была от десяти до пятнадцати лет с полной конфискацией, может и того боле. По лицу собеседника было видно, что он меня зауважал. Вспомнилась легендарная американская история с похищением денег из почтового вагона: ребят взяли, осудили, хоть денег и не нашли, а те после отсидки стали миллионерами и национальными героями, - чур меня! Не отважиться и не сделать - грешно, нам внуки не простят. Однако загадочность моего присутствия здесь, и всех событий с этим связанных, остались навсегда неразрешёнными - я не спрашивал, Сергей не рассказывал. Ставить под сомнение искренность Маши я и не собирался.

На завтрашнее утро мы назначили неформальную встречу для детализации наших пропозиций, и провели её великолепно к обоюдному удовольствию. Таких партнёров у меня в жизни не было, говоришь - будто сам с собой. Резюме, что Мария дала на мужа, не было преувеличением. Когда картина сложилась из кусков и кусочков, а без СП я бы не смог этого сделать никогда, потому что он знал людей, имел доступ к предмету, мы перетряхнули всех общих знакомых, вспомнили места, где бывали с разницей в десять-двадцать лет. Почти ничего не изменилось на заводе, лишь вычислительную технику освоили, асушников завели, и льют себе и льют алюминий.

- Сергей Палыч, в поезде мне показалось, что Маша обеспокоена чем-то. Интересная жизнь у тебя. А не боязно, за жену и сына?

- Ну Манюня, не сдержалась. Тяжко ей. Да. Все под Богом ходим, одни медленно, другие быстрее, мне надо очень быстро.

Конец фразы он замедлил, как бы здумавшись над своими словами и ненароком тронул серебряный крест, свисавший над ладонями.

- Успеть надо ... А знаешь почему я так спокойно к твоей затее отношусь? Не догадаешься! Потому как это уже проверенный вариант.

СП весело глянул на моё вытянувшееся от расстройства лицо. Ну вот, хотел мир удивить, а он ...

- Э-эх, Серёжа, какую ты мне песню загубил.

- Не серчай, Дядьвась, мы её хором споём, веселее будет, - рассмеялся он.

- Тем более отрепетированную. Кстати, ты зря за них беспокоился - вагоном больше, вагоном меньше, они мне ой-как больше должны. Случись это всё в Америке, я б да-а-а-вно не работал, а получал свои проценты со страховки, и всеми льготами инвалида пользовался.

Вспомнились Машины глаза.

- Я к ним после тебя лет через шесть или семь приехал новый цех пускать, куратором был. Водили везде, так и самому ж интересно. В лаборатории, только отстроили, техника импортная, от японцев-соседей - красота. И надо ж так повезло, кто-то из молодых лаборантов звуковую аварийную сигнализацию отключил. Оно при нас-то и выплеснуло, и никто ничего не услышал, и постояли там минут десять. Вот так я свои рентгены заработал. Только когда в перестройку архивы раскрылись, приятель мой узнал и мне написал, вспомнил, что я на заводе гостевал в тот день. А я к тому времени от чего только пилюли не принимал.

- Судить не собирался?

- Ты давно из страны, Дядьвася. Это у вас там ... Я лучше у них живым укором буду. Потому и глазки на кое-что закрывают, хотя вот из столицы уже отселили, послали укреплять кадры на местах! Ничего, нам и в горах неплохо.

Я глянул с недоумением, развеселив Сергея. Он понял, что эта сторона их жизни мне неведома и рассказал о домике в Швейцарских Альпах, о даче под Москвой, о квартирах для всех родных и близких друзей. Серёжа спешил жить.

Всё будет окей, я помахал им в заднее окно. Крепко держась двумя руками за его левую, обнимавшую её руку, Мария прижалась к ней щекой, то ли прикрывая мужа от неведомой напасти, то ли ища в нём защиты. Сергей кивнул напоследок, утвердительно и весомо, едва улыбаясь. Машина свернула на шоссе, и они пропали из виду. Маркес вначале изобразил обиду тому факту, что я не сел рядом, а уютно пристроился на заднем сиденье, но вскоре оттаял и затеял свои обычные расспросы и рассказы. Говорить, слушать, думать мне не хотелось одинаково, - к зданию аэровокзала мы подъехали молча.

В конце осени я получил бандерольку из Швейцарии. Небольшая, размером с энциклопедический словарь коробка открыла три вросших в чёрный бархат предмета: Квадрат, Вагон и диск. Никакой аллегоричности, просто отражение нашей жизни. Окошко диска дымчато перемигивало двумя точками между цифрами, как сфетофорчик, но не красный а всегда зелёный, сообщая "моё время" - 27:11. Сергей прав, раньше чем через пару лет "светиться" нельзя. Под диском покоилась инструкция по сборке и небольшой ключик с гравировкой "Enjoy your life!" 4. Ну точно, как в кино, под завязочку вам ключ от сейфа, где деньги лежат.

Рамка углом плотно вошла в гнездо диска-подставки и стала похожа на домашнюю телевизионную антенну. Лёгкий игрушечный вагончик с удовольствием сорвался с ладони, когда я поднёс его к рамке, и завис, покачиваясь и чуть поворачиваясь из стороны в сторону. Красиво.

Два года спустя ...

Вагон в Квадрате на рабочем столе отзывчиво сверкнул падшему из окна последнему закатному лучу и отразив его, стал темнеть, заволакивая пространство внутри себя платиновой дымкой. Луч не исчез. Густея черным проёмом, Квадрат обрамил паривший Вагон, который иногда казался мне путешественником из прошлого в будущее. Луч остался внутри Вагона, и перебирая окошки, медленно истаял. Включил настольную лампу и удостоверился, что циферблат показывет на единицу меньше вчерашнего - до пенсии ещё три месяца и семь дней. Тогдашние утренние впечатления: перестук колёс ... как механизм ... бомбы замедленного ... до неизвестности взрыва ... взведённый на час ... ожидаемый всю жизнь ... радость от прожитого дня ... избыток счастья ... разве так бывает ...

"... с признательностью за терпение".

1 "You are exactly on time, my friend; Victor got his surgery done yesterday, and you are the very next who knows the subject." - Ты вернулся во время, дружище. Виктора вчера оперировали, и ты единственный после него, кто знает предмет.

2 паблик рилэйшнз - связи с общественностью.

3 "Red Square" - "Красный Квадрат" - название компании.

4 "Enjoy your life!" - Наслаждайся жизнью!

Спасибо за терпение - моему редактору и лучшему другу - В.Круглянской.