... ближе, ещё немного, вот так лучше - уже дно достаю ..... сколько ещё осталось, секунд двадцать ..... холодно, почему темнее? - да-а, снег, сугробы поверх льда у берега ...... лицом вверх, тела не чувствую ....... вода ударила в горло, всегда противная пресная вода вошла в лёгкие, вытеснив последние пузырьки, казалось стошнит, смешно ........ сердце зашлось .......... пока, ребята ........... ........... ......... было хорошо .............
Отколупать дыру в бетонном озёрном покрытии, раскочегарить большущую печуру - целое дерево ушло, распилить, наносить и согреть котёл воды - сбились с ведёрного счёта. А мороз крепчал, пяток минут - и ведра звенели и не топли в полынье, пока свежую кожурку на воде не расколешь. Эта работка упарила нас так, будто мы полдня вениками махали. Все тайком друг от друга проверяли жар в каменке, стряхивая сосульки с рукавиц и волос на краснеющие булыжники, в надежде первым подать боевой клич 'на полок!', - и оттянули дело ещё на полчаса, остужая негорячее нутро сауны.
Не зря мне эта командировка к финнам досталась. Говорили, что скучно у них, ни выпить, ни повеселиться не умеют, а как в сауну меня завезли, да по старинному рецепту отпарили, всё - с тех пор больше уговаривать меня не надо было, - только свистни, что банька будет, я тут-как-тут, солдатиком навытяжку. Вот сегодня повод поделиться зарубежным опытом и настал - отмечаем квартальную и годовую премии сразу. Нас пятеро в тесной кабинке, пахнет новыми кедровыми досками и свежеиспечёным хлебом. Всего грамулечку на раскалённые камни плеснули, а дух стоит, тут и жить. Эта баня в наших кругах знаменита - половину дней рождений и всяких других дней тут провели, каждый пятачок учтён, каждому камешку в жаровне имечко дадено, будто камеи какие. Не знаю, у меня со слухом туговато, а Виталька может с закрытыми глазьми каменные имена отгадывать, только прыскать надо в полной тишине и с ложечки - это моя работа всегда была. Все новички, через сауну прошедшие, проиграли ему по бутылке коньяка, никто не мог и в мыслях допустить, что такое возможно. А на закуску он, точь в яблочко, может по запаху определить, какого пивка брызнули. Сегодня был мой черед пивом запасаться, так что я точно знаю, чем пахнет.
И вообще, я весь вечер на арене, презентую импортный гарнитур для бани с оркестром. В Хельсинки в спецшопе такие рукавицы со шляпой попались, да ещё в наборе с ароматами и маслами для втираний! Всё, зависнут наши от счастья - так и вышло, едва дотерпели неделю до пятницы, ходили кругами вокруг моего стола, где корзина красовалась, клювами щёлкали и подмигивали друг другу. Ирина аж из дому звонила, ребёнок у них прихворал, про новинку расспрашивала. Олька с Толей с моей подачи конкурс затеяли, на лучший стих или эссэ, посвящённые сауне. Победителю давалось право первой ночи с корзиной - вскрытие, осмотр, обнюхивание, натирание, ношение шляпы и тому подобные приятности под общие вздохи и ахи, дай поносить, и мне, и я хочу. Дело закончилось Иркиной победой, она сидючи дома всю неделю, понатаскала с сети банного знания и гордо выдала нам сверх всех ожиданий такую саунную апологию, что все стишки и прибаутки наши разом посерели, увяли и стыдливо забылись. Она гордо восседала в фетровой белой шляпе, источая пронзительно эротические запахи, и было неясно откуда и чем пахнет - победительница использовала все бывшие в наборе мазилки, правда надо отдать ей должное, она знала меру. Нам не поплохело, просто мы приумолкли минут на десять, пока запахи не умерли, а затем уже жара, пиво и пот сделали своё чёрное дело - спустили нас на землю. Но впечатление от финских аксессуаров было таким сильным, что даже Витя не стал сегодня камни на слух определять, просто забыл. Потом мчались под горку и, набрав воздуха поболе, прыгали в студёное крошево, раз-два-три - и назад в пекло, оскальзываясь на леденеющих ступеньках. Разогревались докрасна и прыгали в сугробы, кувыркались в снегу как волчата, ворча, постанывая, повизгивая.
Нашим банным сборищам скоро уже три года, собственно из этой страсти по веничку и сложилась наша компания. Я с Ириной в одном отделе с самого начала; когда Саныч объявил вербовку, мы первыми за ним бегали, упрашивали, ещё молодыми спецами были. Потом с Виталием познакомились, на их свадьбе с Иркой. Он-то и оказался застрельщиком. Поначалу всем отделом с семьями гуляли, да и сейчас летом иногда собираемся, детишек полно, шумно и весело. Но чтобы каждую неделю? Это надо быть чумными как мы трое. Ладно у меня закалка деревенская, но Ирина-то, столичная, всегда в отдельной квартире с родителями жила. Чего из любви только не произрастает!
С моими соседями по коммуналке мы познакомились на субботнике в парке. Смешно, но в суете этого общежития для взрослых, - не студентов, мы не замечали друг друга, просто кивали иногда на кухне или в очереди к умывальнику по утрам. Наверное ездили в тех же автобусах из нашего 'спальника' на завод, а может даже набивались в одну маршрутку, когда опаздывали. Теперь уже, когда мы получили свои отдельные апартаменты, я - однокомнатную, а Толик с Олькой - двухкомнатную квартиры в новостройке близ завода, когда на работу ходим стройными рядами пешочком, теперь и не представляю себя в одиночестве. По утрам специально высматриваю в окно, когда они выходят из дому, метров двести от моего подъезда, и вылетаю всегда в точку своевременно. Они балдеют от удивления, не зная куда моё окошко глядит: - Ну Саша, ты как метропоезд! Я смущённо и довольно улыбаюсь каждый раз, будто впервой.
Люблю улыбаться, особенно когда на меня смотрит любимый человек. Когда эта горячка началась? Спорю с собой, а что толку, наваждение оно и есть, хотя злых сил там нет и в помине. На пляже прошлым летом играли в волейбол, в кружочек. По непонятной причине, когда мяч падал на кого-то из нас двоих, следующий пас был непременно 'партнёру'. Мы об этом никогда не говорили, просто это стало само-собой разумеющимся, и никто этого кроме нас не видел, да и не пытался, потому что во всём остальном мы вели себя обычным дружеским образом в нашей сначала обширной, а затем сформировавшейся группке, где мне выпала роль пятого колеса в телеге. Всегда казалось, что люди находят себе неподходящие половины, это почти все мои знакомые, даже родители, а вот Оля с Толей были исключением. Ну и зачем, спрашивается, меня угораздило, что я могу изменить в этом раскладе? Чем я лучше, будет ли мне лучше, будет ли нам лучше? Собственно, при чём здесь это 'нам', ни говорить, ни намекать, ни подавать виду мне и в голову не приходило. Просто люблю. И не с кем это обсуждать. Есть мои анонимные стихи, там всё сказано. Может потом как-то всё откроется, но не при мне.
Однажды, случайно, глаза в глаза, близко - между нами обжигающий кофе, чуть не столкнулись на кухне, остальные наверное курили. А в тех глазах сначала испуг, потом жалость, они ушли вниз к рукам, мне казалось, ещё чуть и могу коснуться губами, как вкусно пахнет. На тихое 'Прости', - моё ещё тише - 'И меня прости ...', затем для себя неожиданно, шёпотом - '... скажи, ты меня любишь?' Чашка звякнула в ответ и плеснула кляксами на блузку, я не знаю, кто спрашивал.
Сегодня, когда моё будущее известно с точностью до получаса, когда мы сидим в теснине родной сауны и потеем в сто киловатт, я без зазрения совести могу невзначай прикоснуться к любимому существу, в последний раз. Как хорошо нам всем. Будет лучше.
... Са-ша-а-а! ... Са-а-а-ша-а-а! ... а-а-а ... возвращалось эхом с той стороны озера, от леса, куда солнце затесалось меж сосен, а потом пыхнуло и залило сумерками овал ледяного поля с уже не парившей как полчаса назад прорубью, невдалеке от берега. От домика вниз по ступенькам и дальше до полыньи пробилась колея от нашей беготни взад-вперёд, других следов на свежем снегу не было ...
Из писем Ольги:
* * *
... мамуля, помнишь, что случилось у нас зимой, я тебе звонила тогда. Девочка наша из компании, Саша, утонула. Мы в эту дурацкую финскую баню поехали, я не могу там бывать больше, всё было так здорово, ... а потом вдруг. Мы бегали окунаться в прорубь, и не гуртом, а как каждому приспичит. Пиво, музыка, веселимся, и нас долго всех вместе не было, то по трое, то по двое на улицу выскакивали. И тут вдруг собрались мы четверо, а Саши нету. Обыскались везде в домике, потом во двор выскочили, там луна вовсю светит, а на снегу только дорожка к проруби, да снег развороченный, где мы валялись. И всё. Звали, кричали, потом оделись, Виталик позвонил в милицию, сказал чтоб мы не бегали вокруг, следов не топтали лишних. И с другой стороны, на дороге из города, только чистая колея от машины, и наши следы к дому. Мы с Иркой выплакались так, как никогда не бывало, и ребята наши были совсем потерянные, такое несчастье, мы все наверное винили себя, что забылись и не смотрели друг за другом. Может она оступилась, может ударилась о кромку, или судорогой что свело, и если б кто из нас был рядом ... Саша на нашей совести, и как с этим жить? Просто не представляю, как вспомню её, так плачу. Толя меня никуда одну не пускает, даже с Ирой, только с ним вместе. И мы теперь, когда вчетвером сойдёмся, и больше никого, молчим подолгу, аж гнетёт, и не глядим друг на друга.
К рассвету приехали все, и милиция, и скорая, и охрана из парка. Собаке дали одежду и она сразу к проруби, больше и не искали нигде. Баграми шарили и ничего, они сказали, наверное утащило в сторону речки, мол по весне всплывёт. Все Сашины вещи забрали, с нас объяснения взяли и уехали. Мам, представляешь, Саша детдомовская, а мы не знали. И сообщить некому. В отделе кадров ничего нет, первое место работы. И в институтском архиве. Мы ей самые близкие и единственные были...
* * *
... уже тепло, можешь нас поздравить, мы залетели. К осени жди подарочек!
Мамуля, тут ещё про Сашу расскажу. Только ты никому, ладно, даже Толя не знает. Позвонил мне следователь, который Сашино дело ведёт, и встречу назначил, ну не в приказном, а так вежливо, мол, когда вас устроит. Я конечно перетрусила, перенервничала, пошли мы вдвоём. Толика попросили остаться в коридоре обождать, а меня капитан в кабинет пригласил, усадил. Смотрит так на меня внимательно и пауза длинная, а потом спросил у меня, как вспомню, аж дрожит всё. Вы говорит, в каких отношениях состояли с пропавшей без вести. Я ничего не понимаю, в каких-каких - друзья мы все, впятером дружили. Нет, говорит, я про вас лично спрашиваю, и не мигает, буравит. Меня аж охолонуло, потом в жар, наверно, выглядела я как не знаю, кто. Молчу и не понимаю, что он ждёт от меня. Потом как-то сообразила, что надо что-то говорить, хорошо, вспомнила литературу, киношки разные. Нельзя ли конкретнее вопрос поставить, спрашиваю. И тут он мне как будто плевок в лицо, состояли ли вы в интимных отношениях с без вести пропавшей. Я сначала опешила, а потом разрыдалась, как дура, и наверно так громко, что Толик в дверь впрыгнул и ко мне, а капитан на него шипит, мол покиньте помещение ... Я водой кое-как залила дрожь, Толю попросила выйти, а сама думаю, ну что же это за напасти, почему, за что. Следователь видно понял, что я не прикидываюсь, и не понимаю ничего, взял и компьютер свой, ну монитор, ко мне повернул и говорит, читайте, это вам. Мама, там были стихи, любовные стихи, лучше я в жизни не читала, и все мне посвящены. Я наверное полчаса или сколько там, не знаю, сидела, читала-перечитывала. Он вышел, слава Богу. Я посмотрела, на дискете, откуда всё это было, двадцать пять стихотворений, как и мне лет. И даты стоят от того дня злосчастного назад, в течение двух лет почти. Но самое страшное и ... я не знаю даже, прекрасное? что я сейчас напишу тебе. До сих пор боюсь себе это говорить.
Саша была ... не она, а - он. Всё, не могу сегодня больше писать.