Готовился к очередной жизни весьма тщательно. В библиотеках изучил все доступные карты и описания приграничных городишек, перечитал обо всех удачных и неудачных проходах за последние годы. Границу преодолевают и поверх нее и под ней. Туннелей пробуравлено - тьма, от коротких и узких, что только на корточках или ползком, до длиннющих и в полный рост, со светом и вентиляцией. За пару лет до этих моих исследований, в Ногале, городке, что делится границей на американскую и мексиканскую части, "нашли" гузмановский тоннель длиной почти триста метров, шириной в четыре метра, с рельсами и вагонетками для транспорта - сколько лет это было в работе, никто не узнает. Но на эту тему с местными до поры до времени не вступал ни в какие разговоры. Сначала казалось, что окрестности погранпоста в Текате с выходом на сто восемьдесят восьмую дорогу - самое то место. Ночью через границу параллельно дороге, метрах в ста от шлагбаума, а затем ложбинками на север. Под утро выйти на дорогу и автостопом к новой жизни. Но оказалось, что и в Текате, что в шестидесяти километрах от океана, и в окрестностях Тихуаны, на полдороге туда же, к океану, северные постройки упираются прямо в пограничную полосу, будто ножом отрезали куски поселений. И выглядит так, будто местные жители тут только тем и занимаются, что собирают жаждущих в команды и водят каждую ночь через границу, то бишь поверх. Бесхозных участков нет, каждый отрезок погранлинии принадлежит "койоту", который бесплатно не пропустит ни души. А наверное могут и местной полиции сдать, ежели кто самодеятельностью займется. Это было в самый разрез с моим индивидуальным подходом к делу, я ни на кого никогда не полагаюсь, доверять могу лишь сам себе, и если влипну, значит сам дурак.
Пока я по ту сторону границы обретался в поисках наилучшего варианта, не однажды слышал жестокую пальбу. Наверное так звучало на войне, когда чуть подальше от фронта, стрекочут очередями, ни черта не видно, и знаешь что не учебка. Народ к этому привыкший, судачил в пивнушках и на рынках о том, какой барон кого приговорил, сколько бевиков постреляли, какую семью наказали. Неизвестно, что было бы лучше в случае неудачи - попасть к властям в руки или уйти на тот свет от громил. Моя тактика "бесконтактного" контакта с населением была проста до безумия. Я играл слабоумного и немого одновременно, да ещё и ногу волочил для пущей схожести. В общем, чего в киношках нагляделся, то и сыграл. Если б кто увидел из знакомых, явный перебор, да - я ж про костыль ещё не сказал. Ну, это отдельный кусок! Исторически, так сказать, к инвалидам ума и тела отношение со стороны людских сообществ двоякое. И жалеют и презреют. Жалость к существу более слабому, чем ты сам, проявляется в покровительстве, подаче милости, иногда в заботе и охране, а ещё реже в законе, как тут у нас. Презирать же убогих - это всегда пожалуйста, так проще - себя ощущать сильнее и выше, особенно если ума не палата, а организм здоровенный. Вот чувствую, что есть хочется, аж сводит все внутри, ковыляю на запах ближайшей кухни какого-нибудь ресторанчика, приседаю у порога, ногу на костыле пристроив, и сижу, пока добрая душа из кухонной обслуги что-то да вынесет - ни разу отказа не бывало, а я и не просил никогда, немой ведь. Воды сколько угодно, и дождевой, и фонтанной, и ручьевой, и колодцев тьма.
За время моих исследований случилось несколько громких "засечек" туннельного бизнеса. Заострившись на этой технологии, я понял, что пора подаваться в Тихуану - сопредельный с Сан Диего город. Наблюдая постоянные людские потоки из глубин Мексики в сторону границы, задаешься вопросом, а почему бы им, американцам, не сделать так, чтоб было как учили с детства - граница на замкЕ? Армия употребляется на всякие внешние экспедиции, так можно ж и внутри, техника и технология всякая современная есть, чего ж не хватает? На поверку ответ оказывался простым до невозможности - если границу запереть, то зачем тогда эмиграционные реформы вводить, бюджеты, расходы, госработы, а так - опять же согласно универсальному принципу, - все при деле, и поговорить есть о чем. Так что теоретически моё предприятие по пересечению границы было, так сказать, легитимным, то есть в тему.
Фернандо-тунельщик правильно понял мои на пальцах объяснения о намерениях. Правда, выражением лица он не скрывал удивления моему костылю, убого-блаженному виду, да и вообще затее перебраться в штаты. Но правила его бизнеса предписывали получить плату за услугу, а далее ты сам себе хозяин. Мудрый Фернандо из Тихуаны имел подельника на той стороне в Сан Диего, что давало некую гарантию долгожительству туннеля - папаша, дочка, зять, туннель, - если дословно перевести с английского, "всё бежит в семье". Из подвала подсобки вниз метров на пять уходит лаз, лестница, пара фонариков. На дне лаза тесная камера, где трое-четверо могли бы стоять, а под ногами деревянная двухметровая платформа, похожая на наши санки с бортиками, но на колесах-дутиках. Остальная техника включала тросик сквозь туннель и ручные лебедки с редукторами на обоих концах. Зять с тестем на приводе и на мобильной связи, один крутит-тащит, второй травит, чтобы санки не вихляли в дыре. А ты лежишь на спине, представляя себя бобслеистом в замедленном темпе, а через пятнадцать минут вылезаешь в свободном мире. Стоило мне это удовольствие ровно трех сантиметров костыля с опилками, что в переводе на валюту соответствовало двум косым. Сервис включал горячий долгожданный душ, свежие белье, джинсы и майку "Ай лав Сан Диего". Надо было видеть лицо Хосе, когда я заговорил - ну в точь, лицо священника, свидетеля чудодейственного исцеления. Фернандо сдает ему юродивого, а тот из тоннеля выкатывается, встает на обе ноги и спасибо ещё говорит!
Из гаража Хосе, назавтра утром, я вышел новым человеком, не придуриваясь, с костылем наперевес и кусочком своего старого стиха:
Странник твой, хмелея страстью... Вдох на тетиве... Королём бубновой масти он придёт во сне. Ты узнаешь его сразу, от медовых струн. Зачарован будет разум позолотой рун. И мгновение продлится ночкой до утра, и молитвой возродится всё безумье сна. Только он и праздник ночи... нежность во хмелю... Даже слов не надо прочих, кроме - я люблю...
Договорился с Хосе о ночлеге на один-два дня, пока найду пристанище и работу. Он, да и наверное, многие держатели туннелей имели взаимовыгодные контакты с хозяевами маленьких компаний, где выходца с той стороны поставят на довольствие в два счета - только чтоб здоров был и без предвзятостей по поводу того, чего делать надо. Хосе по моей просьбе дал несколько наводок, и одна показалась весьма недурной, катай себе асфальт и укрепляй организм. Костылик переводить в разменную монету я не мог, поскольку вопрос, где деньги держать, был ещё без ответа, а так вот - орудие пролетариата на случай привычного вывиха лодыжки - всегда под рукой. В углу его и поставил, набросивши небрежно старую майку, но это не в тот день, а когда нашел квартирку.
Про костыль история была такая. Когда я уже твердо знала, что буду в долгих странствиях, и когда прибьюсь к берегу - неизвестно, придумала способ все свое иметь при себе. Заработки в нашей подземной конторе хоть и были за вредность хорошими, но миллионами не светило. А вот стоимость материалов, что проходили тоннами через наши цеха, на черном рынке бы грели душу и карман. Ну чего тут долго рассказывать, вместо алюминия у меня костыль был из ... платины, гы... Думаете, ежели она благородная, то и выглядит так же. Ничего подобного, потертые, побитые, покорябаные трубки, кое-где подкрашено, свинчено тяп-ляп - ну просто боевой костыль, наследие шульцевской аферы в исполнении Ильинского. Без ушлых рукодельцев из инструменталки мне б такого не сделать. Конечно, водки много утекло за это, и клеиться пытались, но я девушка суровая была, дела есть дела, и они уважали. Объяснения мои, на кой ляд мне этот самодел, ежели в поликлинике заводской бесплатно навалом, мужички принимали скептически, подначивали, но сделали все, как просила. Моя нужда в этой поделке, чтоб выиграть на спор, что мол из платины не только украшения можно сделать, но и самую простую ерунду, выглядела на самом деле примитивно. Однако бытовавшее в рабочей среде емкое понятие, что это "мне надо", всегда ставило индивидуальный интерес выше общественного. Пришлось недельку попрыгать на настоящих костыликах, якобы ногу подвернула, а заодно и проходную приучить, что я временно на трех ногах. Тем временем размеры с оригинала сняла, в цеху народу глаза помозолила несколько раз, а эскизик пошел в работу. К концу недели, когда мой срок временной инвалидности истекал, прискакала в подсобку инструменталки за каким-то мелким приспособлением для нашей лаборатории. Прототипчик там оставила, его тут же пустили в распил для неузнаваемости, взяла заказ, а драгоценность подмышку, и спокойненько ретировалась восвояси.